Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Орловский И.И.

Смоленский поход
Царя Алексея Михайловича
в 1654 году.

Издание Смоленского Губернского Статистического комитета.
Смоленск, 1905 г.

OCR Сергей Трофимов (основной текст), svan (список осажденных; для сайта Восточная Литература)
по изданию: Смоленск, 2002 г. (библиотека журнала «Годы», вып. 29). Тираж 200 экз.

[4] — начало страницы.

Орфография осовременена. Постраничная нумерация сносок заменена сквозной.

I II III IV Песня о взятии Смоленска Список осажденных в Смоленске
{послесловие}

В прошедшем 1904 году исполнилось Смоленску два юбилея, совпадение которых друг с другом довольно знаменательно: один связан с печальным воспоминанием из истории Смоленска, другой — с радостным; причем юбилейная давность первого воспоминания ровно вдвое больше последнего, которое поэтому, заслоняя его собой, могло бы послужить удобным и приличным поводом к торжественному празднованию в Смоленске, если бы не тяжелая война на Дальнем Востоке, сосредоточившая на себе почти все внимание русского народа. Но в это тяжелое время воспоминания из прошлой исторической жизни своей страны особенно полезны: они вселяют бодрость и веру в лучшее будущее, они убеждают, что печаль не вечна и сменится радостью; они напоминают нам, говоря словами Карамзина, что как бы ни тяжелы были настоящие обстоятельства, в прошлом «бывали и еще ужаснейшие и государство не разрушалось».

Воспоминания, о которых мы говорим, таковы: ровно 500 лет тому назад, 26 июня 1404 года, Смоленск, искони русский город, был взят Литовским королем Витовтом; а 250 лет назад, в 1654 г. Смоленск были отобран у Литвы царем Алексею Михайловичем и на [4] всегда стал опять русским городом. Между тем и другим событием протекло также ровно 250 лет.

О взятии Смоленска Витовтом сохранилось мало подробностей. Раннею весною 1404 г. Витовт явился к Смоленску с князьями Ольгердовичами и с пушками, которые тогда только что вошли в употребление. Смоленский князь Юрий Святославич заперся в городе, защищенном земляными валами и деревянными стенами. «Витовт же, говорит летописец, весну всю стояв, колико бився и труждався, и пушкам бив, не може выстояти град: бе бо Смоленск крепок вельми». Простояв под Смоленском до Пасхи, Витовт «потом, по Велице дни, отступи прочь», но за то «по зажитьям и волостям Смоленским много зла учини».

По уходе Витовта, Юрий отправился в Москву просить помощи у Вел. князя Василия 1-го, зятя Витовтова. Узнав об этом от изменников — бояр, Витовт снова осадил Смоленск и прекратил подвоз в нему припасов. «Граждане же, не могуще терпети глада в граде, изнеможением и от всякия истомы, град Смоленск предаша Витовту. Се бысть последнее пленение Смоленску от Витовта». «Витовт взя град и все Смоленское княжение за себе; а княгиню Юрьеву, поимав, сосла в Литовскую землю», именно, в город Лиду, на границе Литвы и Славян. «А князей Смоленских, продолжает летописец, и бояр, которые хотели князю Юрию добра, тых разведе и расточи, а иных на мучение преда. Князь Юрий, то слышав, со своим сыном Феодором, сжалившися в горести души, побежа с Москвы в Новгород». Новгородцы дали ему 13 городов, а он за это целовал им крест не разлучаться с ними ни в жизни, ни в смерти и защищать их против врагов. В 1406 г. Юрий напал на замок Лиду, но староста Яков Селицкий, прогнал его. После этого Юрий поселился в Торжке. Здесь он влюбился в жену изгнанного Вяземского князя, Семена Мстиславича, Ульяну, но не находя взаимности, убил сначала ее мужа, а потом и ее самое изрубил мечем и велел бросить тело ее в реку. «И бысть ему в грех и в стыд велик», - говорит летописец. «И с того побеже в Орде, [5] не терпя горького своего безвременья, срама и безчастия» Умер Юрий в Рязанской земле, где жил у пустынника Петра, «плачась о грехах своих».

Так пало знаменитое княжество Смоленское, вотчина Ростислава, Мономахова внука.

Еще меньше было известно подробностей о втором событии, взятии Смоленска Алексеем Михайловичем 250 лет назад. Но в вышедшем недавно XIV томе Археографического Сборника документов, относящихся к истории Северо-Западной Руси, напечатаны документы из актовых книг древнего земского Смоленского суда, переданных в количестве 17 книг в Виленский Архив из Троккского земского суда. Среди них есть документы, относящиеся к этому событию, до сих пор не использованные вовсе ни местными Смоленскими историками, ни общерусскими. Первым они были неизвестны, вторым, вероятно, мало интересны. Документы эти следующие; 1) Инвентарь г. Смоленска и Смоленского воеводства 1654 г., 2) Список лиц, осажденных царем Алексеем Михайловичем в Смоленске в 1654 г. 3) Сеймовый декрет 1658 г. по обвинению Смоленского воеводы Филиппа Обуховича в сдаче Смоленска Московским войскам в 1654 г.

На основании этих документов¹⁾ и записей в «Дворцовых Разрядах» за 1653-4 годы, представляется теперь возможным составить более подробное изображение этого события, чем те, которые даны были раньше местными и общерусскими историками. [6]

I.

26 июня 1653 года на Девичьем поле царь Алексей Михайлович делал смотр своему войску. После смотра он велел разрядному дьяку, Семену Заборовскому стать перед собою и сказать от лица его речь стольникам и стряпчим, дворянам и жильцам. В речи, похвалив ратных людей за службу, царь выразил надежду, что когда потребуется «супротивные воевати», они окажут прежнее усердие и положат души своя за други и за святую церковь. После этой «скаски», государь ушел домой, но все поняли намек царя, о каких «супротивных» он говорил. 23-го октября после молебна в Успенском соборе, царь уже прямо объявил собравшимся чинам, что он «повелел идти на недруга своего, Польского и Литовского Короля, Яна Казимира, за его многие неправды». Здесь же дьяк Заборовский прочел и царский указ о походе, в котором всем ратным людям «быть без мест и никому нынешним разрядом ныне и впредь не считаться».

В начале 1654 г. началось движение войск: 27 февраля в присутствии государя, за Москвой рекой был освящен и отпущен в Вязьму наряд с воеводами Далматовым и кн. Щетининым. 15 марта ходил государь на Девичье поле смотреть рейтарского и солдатского ученья. На смотру были и послы от гетмана Богдана Хмельницкого, только что в январе присягнувшего на подданство Москве со всей Украиной. 23-го апреля в Кремле происходило большое торжество по поводу отпуска походом в Брянск князя Трубецкого.

После патриаршей обедни в Успенском соборе, царь при многочисленном собрании всей знати и служилых людей чрез патриарха Никона вручил Трубецкому воеводский наказ. По выходе из собора государь пригласил к себе бояр и воевод хлеба есть. На обеде «тишайший» государь растрогал всех своими задушевными речами. Передавая Трубецкому списки всех ратных людей, царь сказал: «Князь Алексей Никитич со товарищи! Заповедую вам: заповеди Божии соблюдайте и дела наши с радостью исправляйте; творите суд в правду, будьте милостивы, странноприимцы, больных питатели, [7] ко всем любовны, примирительны, а врагов Божиих и наших не щадите, да не будут их ради правые опорочены. Передаю вам эти списки ваших полчан, храните их, как зеницу ока и берегите по их отечеству, а к солдатам, стрельцам и прочему мелкому чину будьте милостивы к добрым, а злых не щадите; клеветников и ссорщиков не допускайте до себя, особенно же пребывайте в совете и любви и упование держите несомненное. Если же презрите заповеди Божии и прислушаетесь нашего слова, — людей Божиих, преданных вам, презрите, — то я перед Богом не буду виноват, вы дадите ответ на страшном суде!». Государь обратился к полчанам, убеждая их соблюдать заповеди, делать свое дело добросовестно, повиноваться начальникам, и пребывать «в чистоте и целомудрии», потому что, заключил царь, не знаете в какой час смерть постигнет».

Пришло духовенство и совершило чин панагии. Государь, вкусив освященного хлеба, взял чашу, испил трижды и подавал чашу боярам и воеводам по чину, кроме окольничих. Бояре и воеводы шли к чаше один за другим по чину и, приняв чашу, целовали царскую руку. Потом царь сел на свое место и жаловал всех водкою и медом, по чину. Кончилось угощение и царь обратился к воеводам со словами: «Князь Алексеесу с товарищи!». В своей речи он убеждал их 1) в первую неделю Петрова поста привести к причастию всех людей, 2) исполнять тоже и в походе, по мере возможности. «Если хотя один человек нерадением вашим не обновится покаянием, то вы ответ дадите на страшном суде», — заключил он.

Трубецкий отвечал царю витиеватой речью, в которой заявлял, что, слушая царя, все они «обвеселились душами и сердцами своими» и готовы на дело.

Начался отпуск. Первый подошел к руке старший воевода, князь Трубецкий. Царь взял обеими руками его голову и прижал к груди своей «для его чести и старшинства, потому что многими сединами украшен, муж благоговейный и изящный, мудрый в Божественном писании, в [8] воинстве счастлив и недругами страшен». Растроганный до слез воевода начал кланяться в землю раз до тридцати.

Отпустив начальных людей, царь пошел в сени Грановитой Палаты и приказал позвать последних полчан, которые обедали в столовой, московских дворян и жильцов, дворян и детей боярских Ярославцев, жаловал их из своих рук в ковшах белым медом и говорил речь:

«В прошлом году были сборы не раз, на которых были и от вас выборные, от всех городов дворяне по два человека; на соборах этих мы говорили о неправдах польских королей, — вы слышали это от своих выборных; так вам бы за злое гонение на православную веру и за всякую обиду к московскому государству стоять. А мы идем сами вскоре и за всех православных христиан начнем стоять, и если Творец изволит кровью нам обагриться, то мы с радостью готовы всякие раны принимать вас ради православных христиан, и радость, и нужду всякую будем принимать вместе с вами». Полчане возопили. «Что мы видим и слышим от тебя, государь? За православных христиан хочешь кровью обагриться! Нечего нам уже после того говорить: готовы за веру православную, за вас, государей наших, и за всех православных христиан без всякой пощады головы свои положить».

Царь заплакал и сквозь слезы проговорил: «обещаетесь, предобрые мои воины, на смерть; но Господь Бог, за ваше доброе хотение, дарует вам живот, а мы готовы будем за вашу службу всякою милостью жаловать».

26 апреля 70 тысячное войско выступило в Брянск.²⁾ Оно шло через кремль мимо дворца, под переходы, на которых сидел царь, и патриарх Никон кропил проходящее войско святой водою. И здесь царь, патриарх и воеводы обменялись речами и благопожеланиями. [9]

10-го мая, съездивши к Троице и в любимый свой Саввин монастырь, царь смотрел на Девичьем поле войска, которые должны были идти в поход с ним.

15 мая царь отпустил из Успенского собора в Вязьму чудотворную икону пресв. Богородицы Иверския с митрополитом Казанским Корнилием и духовенством. В тот же день отправились туда воеводы передового и ертаульного полка — князья: Одоевский, Хворостинин, Львов, Шереметев и Щербатов. На другой день выступили воеводы большого полка — Черкасский, Прозоровский и Мосальский — и сторожевого — Темкин Ростовский и Василий Иванович Стрешнев.

18-го Мая выступил из Москвы и сам царь Дворовыми воеводами, при нем были: Бор. Ив. Морозов и Илья Дан. Милославский. С царем пошли два сибирских царевича и один Грузинский, бояре Никита Ив. Романов, Иван Вас. и Глеб Ив. Морозовы, Борис Репнин, Бутурлин, Хованский, Гаврила Пушкин, Долгоруков, Львов, Хитрово, Стрешнев, Салтыков, Федор Ртищев и многие думные и дворовые дьяки. Дворцовые разряды дают подробный перечень лиц государевой свиты и начальников полков. Среди голов у «городовых дворян» названы у Смолян головы: Григорий Борисов Нащекин, Никифор Прокофьев Воейков, Лев Прокофьев Ляпунов, Александр Данилов Леонтьев; у Белян — Федор Абросимов Лодыженский и Яков Никитин Лихарев.

Государева полку сотенные головы и начальные люди с полками собрались с утра на Девичьем поле, откуда шли сотнями через дворец; здесь из окна столовой избы патриарх кропил их св. водой. В воротах, через которые шел государь, сделаны были рундуки большие ступенями и обиты красным сукном; на рундуках стояло духовенство и кропило государя и ратных людей св. водой. Это главное войско отправилось на запад, по Смоленской дороге.

В Смоленскую землю и другие королевские области были посланы царские грамоты, где царь объявлял, что идет освободить церковь от насилия и воздать врагам месть за неправды и приглашал население присоединиться к нему, [10] обещая сохранить его дома от воинского разорении. Среди окружавших царя находились, однако, люди малодушные и даже, как он писал сестрам, двоедушные, не одобрявшие его похода и предрекавшие прежнюю неудачу. Как ни сокрушали они царское сердце, но сознание своей правды и одушевление религиозным чувством было так сильно у царя, что он твердо и смело продолжал идти вперед.

Царь спешил придти к Смоленску и захватить его, так как услышал, что людей в Смоленске и около Смоленска нет никого. Маршрут его был следующий: 19-го мая пришли в село Воробьево, 22-го стали станом в Юдине, 23-го в с Вязьме, 24 — в Кубенском, 25 — в Шелковке, откуда царь велел воеводе Темкину-Ростовскому с сторожевым полком идти под г. Белую; 26-го в Можайске, где стояли один день; 28-го в с. Ельне (недалеко от Колочского Монастыря); 29-го в Острожке (№ 3836-й Дровнинского прихода?), на р. Коноплевке, от Ельни 13 верст; 30-го — на пустоши Сорокине, у верховья р. Вори (№ 3816), от Острожка 12 верст; 31-го на пустоши Буслаевой, в 11 в. от Сорокиной (№ 4115-й Будаевского прихода?), 1-го июня в с. Цареве-Займище, от Буслаева 15 верст; 2-го июня государев стан был на пуст. Федосове, на р. Жижале, от Займища 15 верст (прихода с. Заборья?); 3-го июня в д. Федоровской, что был Федоровский монастырь³⁾ (ныне с. Федоровское Вяз. у.).

Здесь 4-го июня царь получил первую радостную весть: воевода Вяземский, кн. Хованский писал, что «с заставы, с р. Поляновки» 3-го июня приехал атаман казачий Васька Зверев с 2 казаками и привел с собой Дорогобужан, посадских людей, лавников, 3 человека; они сообщили, что как только Вязьмичи, охочие люди дворцовых сел, подошли к Дорогобужу, Дорогобужский наместник и Шляхта, [11] Польские и Литовские люди, убоясь, побежали в Смоленск, а Дорогобужские посадские люди добили государю челом и город Дорогобуж сдали без боя и без промысла. «И того ж числа дорогобужане, лавник Андреянка Семенов с товарищи, государевы очи видели в переднем шатре. И в то время государю здоровила с Дорогобужем бояре и окольничие и всякие знатные люди» (Дворцовые разряды, III). Царь немедленно послал радостную весть в Москву царице и патриарху, а Дорогобуж велел занять Ертаульному полку.

В тот же день пришел государь в Вязьму. Здесь царь прожил до 10-го июня во дворце, который находился возле нынешней «Дворцовой церкви» во имя Рождества Христова, приписанной к собору.

В 1693 г. дворец этот был уже в развалинах, построен же он был, по свидетельству современного документа, «до Смоленской службы», т. е. до 1654 года. В 1867 г. существовал, будто бы, еще флигель дворца, проданный в этом году на сломку (Виноградов: «История Вязьмы» 60). Теперь от дворца никаких следов не осталось.

8 июня государь послал из Вязьмы под с. Красное на Польских людей воевод Одоевского, Хитрово и дьяка Максима Лихачева, с несколькими сотнями. В соборной церкви в тот же день был дан отпуск и указ идти на Дорогобуж воеводе передового полка, Никите Одоевскому. 9-го июня там же царь давал отпуск под Дорогобуж воеводе Большого полка, кн. Черкасскому с товарищи, а 10-го и сам выступил из Вязьмы, пославши в Малороссию к гетману Богдану Хмельницкому свое государево жалованье золотыми на все войско запорожское. 10-го июня царский стан был в селе Семлеве, в 20 в. от Вязьмы; 11-го в с. Чеботове, в 20 в. от Семлева (эти села на большом Смоленском тракте).

В Чеботове получено известие о сдаче г. Невеля воеводе Шереметеву, которому отсюда же послана была царская грамота «с похвалой».

Из Дорогобужа между тем писали, что польские люди пришли в д. Березникову (Быково тож, в 21 в. от [12] Дорогобужа, к 10 в. от ст. Ярцево.) Царь велел Дорогобужскому воеводе Петру Шереметеву идти с сотнями и 100 рейтарами на тех польских людей (после оказалось, что у Березняковой их не было). 12-го июня государь стоял в Болдине монастыре, за 10 в. от Дорогобужа, а 13-го прибыл в Дорогобуж, под которым его встретили бояре и воеводы, с полками — большим, передовым и ертаульным. На следующий день в Дорогобуже получено было известие от Темкина-Ростовского о добровольной сдаче г. Белого. Воеводам послана похвальная грамота и наказ идти в Дорогобуж, а на Белой оставить осадного воеводу Захарья Новосильцева с ратными людьми.

В тот же день Дорогобужские мещане в всякие люди приведены ко кресту окольничим Троекуровым. 20-го июня, государь, оставив в Дорогобуже воевод Несвицкого и Пущина, пошел из Дорогобужа к Смоленску. С дороги 26-го числа послал он под Смоленск, на р. на Колодню, (где произошла в этот день первая сшибка с поляками) в передовой полк к воеводе Никите Одоевскому со своим государевым жалованьем и о здоровье спрашивать — стольника Артемия Волынского.

28 июня пришел государь под Смоленск на стан, на Богданову околицу. Местность эта, теперь называемая, Богданов холм, или Богдановка, находится над долиной Днепра, ниже Дресны, при впадении в него р. Стабны, в 5 в. от Смоленска (по польским источникам — в 1-й миле), по Московскому шоссе, недалеко от Колодни.

На другой день царь принимал здесь поздравление со сдачей Полоцка В. Шереметеву, о чем тотчас и отписал в Москву. 30-го, по случаю праздника св. ап. Петра и Павла у царя в столовом шатре был стол для воеводы Одоевского, дворян и детей боярских, раненых в бою на Колодне. В тот же день на Покровскую гору был послан с ратными людьми воевода кн. И. Дашков. 1-го июля послан из под Смоленска на Белую стольник и воевода Роман Федоров Боборыкин. 2-го июля на Богдановой околице узнали о взятии Рославля воеводой Трубецким. 3-го июля [13] послано в Полоцк воеводам государево жалованное слово. 5-го июля, в среду царь пришел под Смоленск и стал за 2 версты, на Девичьей горе, в шатрах (Девичья гора — или Шембелева, на Моск. шоссе).⁴⁾ 9-го посланы под Оршу на гетмана Литовского Януша Родзивилла воеводы Я. Черкасской, Никита Одоевский и Темкин-Ростовский с 40,000 войска, a 30,000 царь оставил у себя и приступил с ними к осаде Смоленска, которая началась еще до его прихода, в июне.

II.

Положение Смоленска в это время было довольно тяжелое: город совершенно не был подготовлен к перенесению осады. Крепость его, хотя построенная 52 года назад, много пострадала во время осады ее Сигизмундом в 1609—1611г. и Шеином в 1633—1634 г. Из 38 башен оставалось 34,⁵⁾ которые делили стену на 38 участков, или «кватер». Не все участки были исправлены, а из башен в исправности были только 10. В стене и в башнях были трещины, гнилые полы и крыша, дырявые помосты. «Большой вал» или Королевская крепость, «весь уничтожен и требует громадного исправления». Даже на Королевском дворе (на [14] Вознесенской ул.) «сгнили въездные ворота во двор, который не имел уже никакой ограды». Постройки стояли без дверей, без окон, даже без печей. Стоят две дымовые трубы, да и те полуразбиты!.. «Решительно все опустошено». «Крайнее запустение!» говорит современник-очевидец. «Эта пограничная крепость почти в течение 20 лет оставалась без всякого досмотра; оба вала, или иначе пролома, были совершенно срыты, стена во многих местах до земли была в трещинах столь великих, что через некоторые хлоп мог свободно пролезть. Два же участка стены были забиты глиной, залеплены грязью и сверху выбелены»... Замок, словом, был настолько забыт и опущен, как будто на веки вечные не имел подвергаться неприятельскому штурму.

Причина такого состояния Смоленской крепости лежала в нерадении и корыстолюбии польских властей. Еще в 1633 году, во время осады Смоленска Шеином, Ян Москоржовский, секретарь гетмана Хр. Радзивилла, изображая печальное состояние его крепости, горько жалуется на нерадение властей, которые заботились лишь о собирании себе больших доходов с волостей, вследствие чего погибли многие замки Смоленские и Северские (Библ. Красинских, XIII, 6).

Но до 1633 г. состояние крепости было еще сносное, даже по некоторым польским известиям: воеводой Смоленским с 1625 г. по 1639-й г. был Александр Корвин Гонсевский, и он поддерживал замок в порядке. После же его до 1654 г. в Смоленске сменилось два воеводы: его сын Криштоф (1639—1643) и Георгий Глебович (1643—1653). Они то и довели его замок до полуразрушенного состояния.

Между тем на содержание Смоленского замка отпускались большие средства. В составе волостей Смоленского воеводства в 1654 г. считалось: в Краснинском войтовстве — 1 деревня, в Тяполовской волости; в Тяполовском войтовстве 25 дер., в Пастриховском лавничестве — 28 дер., в Заостровском лав. — 35 д., в Никольском — 36 д., в Городенском — 47 д.; в Скачковсвой волости: в Скачковском лавн. — 23 дер., в Хвельковском — 30 д. Всего в 3 войтовствах и 2 волостях считалось 7104 службы, с которых шли на замок с [15] каждой службы следующие повинности: по 10 коп литовских грошей деньгами,⁶⁾ жита 1 четверть, овса тоже, меду 1 безмен; гусь 1, кур 2, яиц 20, досок 2; охрана дорог по надобности; кроме того, подводы и обычные работы при замке и фольварках.

Для обороны Смоленска должны были служить следующие силы: 1) пушкари, которых за Смоленским замком числилось в Ивановском стану 33 человека, в Вопецком 38 ч.; они должны были доставлять ежегодно известное количество пороху, 2) мещане в Богдановой околице и в Пятницком посаде, 3) казаки грунтовые — белой хоругви 100 коней, красной и желтой хоругви также по 100 коней, 4) бояре грунтовые черной хоругви 110 коней. Как казаки, так и бояре на каждого коня имели по 1-й уволоке земли (19 1/2 дес.) и находились под властью Смоленского воеводы. Бояре должны были нести и почтовую гоньбу.

На деле ко времени осады Смоленск оказался совершенно беззащитным. Власти Смоленские ни о чем не заботились, ссорились между собою, своевольничали и даже не хотели исполнять королевских указов.

25 Сентября 1658 г. воеводою в Смоленск был назначен писарь в. к. Литовского Филипп Обухович, человек даровитый и энергичный. Но метивший на эту должность, подвоевода Смоленский Петр Вяжевич запер все ворота крепости на замок, чтобы не впустить в город воеводу. Когда он все-таки въехал 21-го декабря, Вяжевич отдал ключи и знамя не ему, а полковнику Смоленскому Корфу, дворянин же скарбовый Храповицкий не хотел сдавать ему ни хозяйства замкового, ни цейхгауза. Не смотря на королевские грамоты, подчиненные держали своего воеводу вдали от дел и даже возбудили против него бунт среди шляхты и бедных вдов. Были даже покушения на его жизнь. В. гетман литовский поддерживал своевольников. Только во время осады он прислал приказ на имя Корфа, «чтобы он во всем подчинялся воеводе». [16]

Положение Обуховича отягощалось неустройством Смоленского замка и необходимостью готовиться к осаде. В январе 1654 г. он пишет гетману, что, по всем данным, Москва собирается воевать, в Вязьму уже пушки доставлены, по дороге для царя готовят места остановок и погреба с напитками... Между тем Смоленский замок имеет много дефектов: выдачи на пехоту не было в течение 16 лет; разрушения в стене и валах не исправлены, пороху и фитилей очень мало, провианта нет. Гетман обещал написать подскарбию литовскому о спешной высылке в Смоленск всего недостающего. Но дело ограничилось одними обещаниями на бумаге, ибо, по его же словам, во всей Литве нет и 50 бочек пороху, а в Виленском цейхгаузе — ни зерна. В июне 1654 г. он еще утешал Обуховича прибауткой: «Москва едет на черепахе, есть надежда, что пойдет в по-рачьи». Когда царь был уже под Смоленском, гетман искал его за Вязьмой и убеждал Смоленск, что «царь и не мыслит о войне с Литвой».

Приходилось Обуховичу защищаться с тем, что было в крепости, а там было очень немного.

По описи 1654 г. в январе, на башнях и валах Смоленских стояли 41 пушка, да в цейхгаузе хранилось 14 пушек. Калибр этих пушек был самый разнообразный:

1 пушка 55 ф., 1 — в 40 ф., 1 — в 35 ф., 1 — в 30 ф., 1 — в 15 ф., 1 — в 13 ф., 2 — в 12 ф., 2 — в 10 ф., 14 — в 6 ф., 8 — в 5 ф., 10 — в 4 ф., 3 — в 3 ф., 1 — в 2 1/2 ф., 2 — в 2 ф., 5 — в 1 1/2 ф., 2 — в 1 ф.

Большинство пушек было Московских, но были и польские, и немецкие.

Кроме пушек, из огнестрельного оружия в замке имелось: можжеров — 7, штурмаков — 8, серпентинов — 15, гаковниц — 44, шмыговни — 2. О состоянии этих орудий имеется такое замечание: «лафеты у пушек погнили; другие по улицам поразбросаны» .

Далее. Количество пороха было подсчитано в январе того же 1654 года, при чем оказалось: [17]

a) пороху Московского 77 фас,⁷⁾ больших и малых, по большей части не полных; б) пороху Гданского и Виленского, подпорченного восемь солянок;⁸⁾ да две солянки пороху пополам с землей, в) Дорогобужского пороху 11 барил,⁹⁾ да три барила было рассыпано, и потом собрано в 1 1/2 больших фасы.

Всего этого количества было далеко не достаточно для защиты крепости. А между тем для Смоленского замка предписано было ежегодное заготовление пороха, для чего были устроены пороховые мельницы (которые прежними властями замка обращены были на размол муки); пушкарям дано было 300 уволок земли, с условием, чтобы они ежегодно вносили в Смоленский цейхгауз по несколько фунтов пороху. Но управители замка перевели эту натуральную повинность на деньги и исправно взимали их с пушкарей, а пороху в цейхгауз не положили ни зерна. В замке оставался порох, взятый у Шеина, но покойный гетман (Радзивил) взял из этих запасов 80 центнеров и не отдал, а большая часть оставшегося была израсходована в дни торжеств.¹⁰⁾ Ко времени осады из этих запасов осталось на лицо не более 67 барил и 16 барил, которые воевода Обухович велел привезти из Дорогобужа.

Кроме этого, в замке имелись еще на лицо следующие военные запасы: серы в кусках 1 бочка и 1 солянка, серы в порошке около 1/5 солянки; селитры неочищенной 0,5 солянки, ядер железных больших для пушек до 4300, ядер средних и малых до 11300; олова Московского продолговатого 2117 штук, олова Смоленского 100 больших квадратных кусков; оловянных пуль мушкетных большая куча, обложенная досками, около 7 бочек Смоленской меры; петард [18] окованных 7 и не окованных 10; медных гранат 86; инструменты и формы для приготовления пуль, пороха, пушек и проч.¹¹⁾

Для хранения военных припасов в крепости имелись особые помещения, а именно: 1) цейхгауз, старый, но подновленный и покрытый заново гонтом. В нем хранились у стен формы для пуль, гвозди для мушкетов, можжеры, штурмаки и др. орудия. 2) Два каменных склепа в воротах, устроенных при входе в Большой вал (Королевскую крепость). Один склеп по левую руку (если идти в крепость через мост, со стороны города) с крепкими дверями и двумя окнами с железными решетками и ставнями. В нем хранился порох и селитра. Другой склеп в тех же воротах, на право, как раз против первого, так же устроенный. В нем хранились ядра. 3) В самой крепости (в вал вшедши) по левой руке устроен был третий склеп. Перед ним — острог (забор) с воротами и железными запорами; такие же ворота вели и в самый склеп. В нем хранились ядра, пули и разные инструменты для приготовления оружия и снарядов: формы, сверла, штампы; далее вилы, цепи, заступы, и т. п.¹²⁾ 4) Провиантский магазин недалеко от вала, возле стены. Так как провианту в нем и признака не было, то в нем хранились военные припасы, как то — патроны, огнистые стрелы, стволы, рычаги, цепи, шпаги, шашки и различные кузнечные и слесарные инструменты и материалы.¹³⁾ 5) В Копытинских воротах хранились колеса, лафеты, повозка, новая карета, дышла и целый угол Московских лыж. 6) В Тупинской башне, в среднем и верхнем этаже хранилось возов на 7 фитилей.¹⁴⁾

Но всех этих припасов было недостаточно для обороны, и притом большая часть их пришла в негодность, а каганцы и другие железные вещи из цейхгауза были [19] обращены на частное употребление и когда началась осада, их с большим только трудом удалось разыскать и отобрать назад.¹⁵⁾

Съестных припасов в крепости также было очень мало, а скота и вовсе не было. Некоторые из обывателей привели в Смоленск для себя штук по шести скота, но когда важные особы уверили их, что Москва и не думает воевать в этом году с Польшей, большинство снова отпустили скот и все даже в деревнях посеяли яровое. Немецкие полки запаслись для себя только незначительным количеством провианта, который вскоре после начала осады вышел. Что же касается польской пехоты, то для нее не было представлено в крепость ни зерна. К этому нужно прибавить, что в крепость набралось много пострадавших обывателей из деревень и поместий; они не захватили с собой никаких запасов «едва только души свои до стен унесли».¹⁶⁾

При таких-то обстоятельствах воеводе Обуховичу пришлось готовиться к осаде со стороны Московского войска, о выступлении которого из Москвы ему стало известно вначале года. Мы видели уже, что на все просьбы Обуховича о присылке войск и запасов гетман вплоть до начала самой осады отвечал одними обещаниями и остротами, обличавшими как его самоуверенность и беспечность, так и полную неосведомленность о положении дел, при недоверии и недоброжелательстве к Смоленскому воеводе.

Последний, кроме того должен был еще бороться с враждебными ему Смоленскими властями и шляхтой.

В апреле 1654 г. Король прислал два универсала в Смоленск — коменданту Корфу, Оберстеру Тизенгаузу и всему войску с приказанием повиноваться во всем воеводе; 8 июня подобный же универсал был прислан от короля Смоленской шляхте и обывателям.¹⁷⁾

Когда уже Смоленск был осажден царем, гетман, раньше державший сторону Корфа, прислал Корфу приказ, чтобы он повиновался во всем воеводе.¹⁸⁾ Отсюда [20] открывается, что воеводе было вручено начальство только тогда, когда неприятель сидел уже на плечах.

Серьезные приготовления к обороне крепости начались, как видно, только по приезде в Смоленск, в начале мая инженера и архитектора Боноллига. Король, извещая Обуховича в своем письме от 28 Апреля 1654 г. о назначении инженера, предписывает, чтобы ему всегда было предоставляемо достаточное количество рабочих и уплачивалось причитающееся ему жалованье.

Одновременно с этим король извещал воеводу, что он уже несколько раз писал: 1) подскарбию Велик. княж. Литовского о снабжении Смоленска провиантом, порохом и военными припасами и о высылке туда денег на жалованье инженеру и на починку стен; 2) воеводе Виленскому, гетману польному Вел. Княж. Литовского о том, чтобы он обратил полное внимание на Смоленск, снабдил бы его достаточным гарнизоном и двинул бы войска вел. княж. Литовского на Смоленск, на встречу царским войскам. Король за того и другого давал слово, что они оба исполнят свои обязанности;¹⁹⁾ на деле же, как мы видели, вышло как раз наоборот: помощи Смоленску ни откуда прислано не было. Уверения гетмана, что Смоленску не предстоит никакой опасности, вызвали бунт против воеводы, когда он, по взятии Москвой 7 июня Дорогобужа, дал знать окрестным жителям, чтобы уходили в крепость. Шляхтичи обвиняли гетмана в причинении убытков и в намерении его стеснить их.²⁰⁾

Наиболее богатые шляхтичи, получавшие со своих Смоленских маетностей по несколько десятков тысяч доходу, поспешили уехать на запад, оставивши для борьбы с неприятелем незначительное количество своих слуг. Сам хорунжий Смоленский, Ян Храповицкий, обязанный по закону оставаться во время осады в крепости и поднять там поветовое знамя, ничего этого не сделавши, не составивши списков обывателей и защитников города, бросил в своем доме знамя и уехал в Варшаву под тем предлогом, что ему, как депутату, необходимо явиться на сейм. За ним быстро [21] тронулась из Смоленска шляхта, один якобы для закупки на время осады скота, а другие без всякого предлога, переодевшись в сермяги, уехали тайком в закрытых экипажах.

Воевода Обухович написал о бегстве шляхты в Литву гетману. В ответном своем письме 21 июня гетман, выражая свое негодование по поводу поведения шляхты, сообщает, что он отказывается принимать беглецов и будет высылать против них татар.²¹⁾ Но, несомненно, беглецы имели основание не оставаться в Смоленске, где не было никаких запасов и средств для обороны, да и в будущем их не предвиделось.

Тот же гетман писал Обуховичу 21 июня в ответ на его просьбу о присылке войска и запасов; «дивлюся я, как ты это не можешь понять, что еще не придумано способа из ничего сделать что-нибудь».²²⁾

Таким образом оборона Смоленска была предоставлена правительством Речи Посполитой самим обывателям города. Еще 9-го июня 1664 г. воевода Обухович вместе с городскими чинами — подкоморием Самуилом Друцким-Соколинским, подсудком Станиславом Униховским, писарем земским Александром Парчевским и городским судьею Ольбрехтом Голимонтом, — составил список защитников города с разделением их на отряды по числу участков стены. Тогда же была определена и величина участков: всех участков было 18, каждый заключал в себе две «кватеры», (так назывались части стены между двумя соседними башнями); только в одном участке было 3 кватеры, зато в другом — всего одна. Каждый участок, тоже называвшийся кватерой, поручен был определенному отряду людей со своим особым начальником, или «кватермистром».

Приводим список кватер в порядке подлинника, (содержащего подробный перечень защитников с указанием их маетностей, т. е. имений и деревень Смоленского воеводства).²³⁾ [22]

В этот список вошло 349 обывателей — шляхтичей, землевладельцев, лично участвовавших в защите города; 507 их челядинцев и заместителей; 122 господаря, а всего 978 человек. Таким образом в защите Смоленска участвовали: 1) три казачьих хоругви по 100 ч., 2) одна черная хоругвь²⁴⁾ грунтовых бояр в 110 человек;²⁵⁾ 3) три участка стены защищали Смоленские мещане и 4) остальные 11 участков вверены были земскому ополчению, или товариществам из обывателей — дворян и шляхтичей²⁶⁾ Смоленского воеводства.²⁷⁾

Полагая в хоругви по 100 человек в среднем, а число мещан в 300 ч., получим приблизительное число защитников Смоленского замка в 1678 ч., т. е. около 100 человек на участок из двух кватер. [24]

К этому нужно прибавить, находившиеся в Смоленске; 1) немецкие полки и 2) польскую пехоту пана Мадакасского и Дзятковского.²⁸⁾ Вообще же, по официальным сведениям, в защите Смоленска участвовали всего только 3500 человек, считая шляхту, челядь, немецкие полки, грунтовых казаков, замковую пехоту и мещан, оставшихся в городе. Но в среде этих защитников было не мало таких, которые и стрелять вовсе не умели; таковы, например, школяры, слуги, ремесленники и крестьяне.²⁹⁾ И вот с такими силами приходилось оборонять крепость, которая имела в окружности около 1,5 мили; имела стену, разделенную на 36 кватер, длиною каждая в 100, 150 и даже 200 сажень, сверх того — 36 башен, в каждой из которых было по три боя, или этажа: верхний, средний и нижний; и наконец два вала (бастиона) Сигизмундовский (Большой) и Владиславовский (Малый), на защиту которых требовалось никак не меньше 1500 человек.³⁰⁾

На каждую кватеру стены вместе с башней оставалось в среднем всего по 50 человек. С такими силами нечего было и думать об обороне города против 30,000-го царского войска,³¹⁾ однако в самую уже последнюю минуту обыватели с Обуховичем, Корфом и инженером Боноллигом во главе, проявили необыкновенную энергию и решились упорно защищаться.

III.

Осада Смоленска началась неожиданно для его обывателей, веривших больше беспечному гетману, чем своему воеводе.

За три дня до начала осады, Обухович распорядился сжечь городские посады, лежавшие вне стен. Это вызвало среди обывателей ропот и даже бунт против него.³²⁾ И только, когда все лично убедились в приближении к Смоленску царского войска, ропот утих и сменился полной покорностью городским властям. [25]

«Положившись на волю Божью, — рассказывал впоследствии на сейме 1658 г. сын Обуховича, — воевода с небольшой горстью людей решился защищать город, пока станет сил и здоровья, чтобы не могли его обвинять в измене отечеству. Он нарядил всех обывателей на работу, особенно на исправление валов или бастионов, Большого и Малого. Здесь работали сменами день и ночь беспрерывно, пока допустил неприятель. Начальники работали вместе со своими подчиненными.

Пан Вильгельм Корф, староста Орлинский, Оберстер Королевский, трудился над укреплением большого вала (Корол. креп.), распоряжаясь лично, плетя своими руками корзины для туров, обкладая с офицерами валы дерном, — словом делая все возможное для обороны. Пан Якуб Боноллиг, корол. инженер, которого словно ангела Бог нам послал на тот час, насыпал Малый вал, поправил разрушения в других местах и распределил людей по башням и кватерям. Воевода, назначивши квартемистров и стражников, приказал исправить заброшенные орудия, поставить их на лафеты и встащить на стены и валы. Двое ворот — Королевские и Молоховские оставлены были для вылазок. Их укрепили тщательно; перед Королевскими воротами поставили большой сруб, набитый землей и каменьями и окруженный палисадом, чтобы защитить ворота от неприятельских выстрелов с Покровской горы. Однако вовремя осады, ядра Московские пролетали сквозь эти срубы и пробивали ворота и башни, затворы и железные части, причиняя большие потери в людях. Перед Молоховскими воротами был насыпан бруствер, для того, чтобы заслонить ворота и оборонить пехоту, которая оставалась там в засаде. Прочие ворота были ограждены с боков земляными валами и палисадом со стороны поля, чтобы неприятель не мог подступить к ним с петардами. А чтобы оборонить стены от неприятельских подкопов тот же инженер Боноллиг распорядился провести за стеной контр-эскап (ров).

Осажденные работали там отважно несколько дней, отстреливаясь от неприятеля, и только когда он стал [26] упорно наступать, наши отступили с большими потерями. Здесь был убит пан Козловский, ротмистр Казацкий.

Когда неприятель, поставив батареи за теми кватерами, которые были разрушены еще в прошлую войну Шеином,³³⁾ стал бить стены и сбивать зубца, воевода велел ставить на стенах избицы, наполненные глиной, чтобы осажденные могли укрываться за ними на стене. Но ядра, сбивая зубцы, пробивали на вылет избицы, при чем много защитников было убито осколками бревен. Стоять на стенах не было никакой возможности. Оставалось одно — восстановить вал, бывший внутри города возле стены. Над этим трудилось много народу, и с великими усилиями вал был устроен на всем протяжении от Малого валу (Шеина пролома) и до самого Будовничего³⁴⁾ (до Аврамиевского монастыря). На этом валу были поставлены в ямах избицы, наполненные землей, щебнем и камнями и окруженные палисадом вровень со стенами, чтобы, в случае занятия неприятелем стен, осажденные могли отбить приступ, поражая неприятеля с избиц. Над этой тяжелой работой трудились даром все обыватели, а некоторые из них становились и на стены для защиты города. Досталось здесь и шляхетству, работавшему наравне с прочими и отдавшему свои дома и хаты на сооружение избиц.

Однажды воевода узнал от пленников, что неприятель подвел мины уже близко к стенам. В тот же вечер, нарядивши сколько можно было народу, воевода велел копать возле стен ров до самого фундамента, а на утро инженер Беноллиг разделил на сажени все пространство от Малого вала до Великого и распределил наблюдение за ними [27] между обывателями. Ров был выкопан до фундамента в 1,5 сажени ширины. В этой работе не различали ни возраста, ни состояния. Под самый фундамент подкопаны были ямы и там поставлены люди подслушивать, не делается ли где неприятелем подкопа. Но и таким способом не удалось напасть на неприятельские мины, которые, по рассказам пленников, проведены были в разных местах. По приказанию воеводы, в семи местах, под стенами проведены были с великим трудом подкопы к неприятельским шанцам, но вследствие частой непогоды, подкопы каждый раз обрушивались. К этому присоединились подземные ключи, заливавшие галерею. Инженер с некоторыми офицерами должен был все время исправлять и осушать их. Наконец подкопы удалось вывести кое-как в стены, обвести ими некоторые башни и кватеры, однако, неприятельских мин не нашли. Явилось подозрение, что неприятель ведет подкоп в ров, что посреди замка, поэтому воевода велел наложить по берегам его бревен и приказал страже денно и нощно наблюдать за рвом, и как только неприятель покажется из подкопа, завалить его сверху бревнами. Словом, воевода старался всеми мерами предупредить замыслы неприятеля, трудясь сам до кровавого пота, собирая людей, распределяя работы, обходя ночью стены, за всем наблюдая, стараясь исправить все недочеты крепости. Но трудно было в один — два месяца исправить то, что запущено было в течение многих лет. Помощи ни откуда не было, оставалось лишь положиться на волю Божью.

По словам Обуховича, Царь стал под стенами Смоленска с тремя веронами, т. е. тремястами тысяч, как передавали пленники. Тотчас же он окружил город со всех сторон обозами, сам стал на Девичьей горе и начал громить стены пушками. Лесли, ранее осаждавший Смоленск, с иностранными полками, расположился станами на поле и стал рыть шанцы перед разбитыми в прошлую войну кватерами.³⁵⁾ Поэтому воевода Смоленский велел с [28] ближайших башен стрелять из пушек, чтобы помешать неприятелю ставить батареи. Во избежание больших потерь от этой пальбы, неприятель работал по ночам и приблизив свои шанцы почти на 10 сажен от стены, со всех сторон открыл по городу огонь из осадных орудий. Особенно сильна была пальба с Покровской горы,³⁶⁾ от Спасского монастыря и со стороны поля, т. е. с юга. Здесь стреляли беспрестанно от рассвета до вечера. Осаждаемые отвечали тем же. Пан Корф с Большого вала бил в окопы неприятельские у Спаса, разрушил прикрытие из туров и выгнал неприятеля из окопов. Сильный огонь из четырех пушек поддерживал и Тизенгауз с Малого вала. Поврежденные еще прежней стрельбой с ближайших башен, батареи неприятельские были им разбиты, туры разбросаны, пушки подбиты и оставлены орудийной прислугой. Артиллерийский огонь поддерживался с обеих сторон каждый день, но в некоторые дни он особенно был силен. Так 26 июля целую ночь с обеих сторон была сильная пальба из пушек и ручного оружия. В эту ночь воевода, собравши несколько сот охотников, хотел произвести вылазку на неприятельские окопы; но перед рассветом полил такой сильный дождь, что стрельба стала невозможна, и вылазку пришлось отложить до другого раза.

28-го июля неприятель снова открыл сильную пальбу по городу. Одно ядро разорвалось возле Тизенгауза; на Малом валу туры были сбиты, так что воевода должен был свезти с вала пушки и наскоро поставить на валу, на месте туров, избицы наполненные камнями. В то же время несколько сот бердышников были высланы на вылазку; благополучно достигши неприятельских окопов, они много народу порубили, а оставшиеся в живых, убежали в другие шанцы. Потом, когда к ним прибыло подкрепление, наши заманили их к Малому валу в засаду и приняли их сразу пушечным и ружейным огнем; мстя за это, неприятель, когда уже рассвело, посбил туры и старался разрушить самый вал 180 фунтовыми гранатами, которыми было повреждено в городе [29] много построек. Днем 29-го июля была страшная пальба по стенам и сбиты некоторые башни. В эту ночь осажденные, ожидая штурма, стояли в готовности на стенах и валах. Штурм не состоялся, но на утро в неурочный час, неприятель снова поднял стрельбу из пушек и ружей со всех сторон, так что мушкетные пули, словно град, сыпались в крепость и редкий дом остался неповрежденным от ядер. Все монастыри пострадали от бомб, алтари повалены, распятия посбиты, кивот со св. Дарами у отцов бернардинов оказался разбитым.³⁷⁾ По словам пленников, Царь в этот день праздновал взятие Полоцка и Мстиславля (20 июля ст. стиля).³⁸⁾

Ужасы эти продолжались беспрерывно в течение всего августа. Особенно сильна была стрельба 7-го августа, когда Москвитяне попытались устроить окоп на берегу Днепра.

Осажденные орудийным огнем со всех башен заставили их отступить назад. В полночь неприятель, придвинув близко к стенам полевые пушки, стал было штурмовать город, но Смоленская пехота, стоявшая наготове и подкрепленная быстро людьми со всех приднепровских кватер, сильным огнем отразила штурм, продолжавшийся около часу.³⁹⁾

После этого, разрушивши часть Днепровского моста, Москвитяне 10-го августа поставили новый Гуляй-город за Еленскими воротами. Целый день, с 7 часов утра до самого вечера осажденные били сюда из пушек, и все время неприятель им отвечал.

В следующие дни от беспрерывной пальбы по городу, одна башня была разбита ядрами, другая сама развалилась на несколько частей и в ней уже никто не осмеливался стоять, были разбиты, также две соседние кватеры пана [30] Оникеевича,⁴⁰⁾ который своей храбростью воодушевлял малодушных; на других кватерах и башнях были посбиты зубцы, и разрушены стоявшие на стенах избицы.

Наконец, 26-го августа ночью последовал общий штурм крепости.

В Дворцовых Разрядах этот штурм, как и предшествовавшее ему время, описывается довольно кратко. Сообщается, что 20-го июля в царском стане было получено известие о взятии и разорении Мстиславля Никитой Трубецким, 24 — о взятии Дисны и Друи; 25-го был у царя стол на именины вел. княжны Анны Михайловны; у стола были «войска Запорожского Черкассы, которые приехали от гетмана (Богдана). 2-го Августа получено известие, что Орша взята, гетман Радивил из Орши побежал, и бояре, и воеводы пошли за Радивилом в поход на спех. 7-го пришла весть, что гетмана и Польских и Литовских людей, Божьей милостью и государевым счастьем, побили и языки многие поймали. 9-го узнали о взятии города Глубокого. Православная шляхта сдавшихся городов отправляема была воеводами под Смоленск к царю за «жалованьем», которая же не хотела сдаваться, отпускалась беспрепятственно. Это располагало население к Москве, и белорусские города охотно сдавались царским воеводам.

15-го августа у царя был стол на Девичьей горе; присутствовали духовенство и бояре и Запорожский атаман Золотаренко с товарищами, которого отрядил в Белоруссию с 20,000 казаков Богдан Хмелницкий.

В тот же день, «против 16-го числа, в ночи был приступ к городу Смоленску. А на приступе были воеводы: у Государеву пролому боярин и воевода, князь Ив. Никит. Хованский, Иван Мих. Хромой — Волконский (его на приступе убили) и два Толочановых. У Наугольной башни у Веселухи⁴¹⁾ с лестницами был окольничий и воевода, князь Дмитрий Алексеевич Долгоруков, а с ними полковник Антон [31] Грановский с драгуны и с даточными людьми. К Молоховским воротам и к Старому пролому (вероятно, Шеинову) — окольничий и воевода князь Петр Алексеевич Долгоруков, а с ним полковник Франц Трафорт с солдаты. К Лучинской башне (ныне Веселуха) - ок. и воев. Богдан Матвеевич Хитрово, а с ним полковник Александр Гипсон с солдатами; да с ним же указал государь быть и приступать к Днепровым воротам и к Наугольной башне голове Стрелецкому Артамону Матвееву с приказом. К Пятницким воротам стольник и воевода Иван Богданов Милославский, а с ним дворяне Гаврило да Михайло Федоровы дети Самарины. К Королевскому пролому приступал голова стрелецкой Дмитрий Иванов сын Зубов, и голову стрелецкого, Дм. Зубова на приступе убили».

В письме к сестрам царь сообщал о приступе: «Наши ратные люди зело храбро приступали и на башню, и на стену взошли,⁴²⁾ и бой был великий; и по грехам, под башню Польские люди подкатили порох, и наши ратные люди сошли со стен многие, а иных порохом опалило; Литовских людей убито больше двухсот человек, а наших ратных людей убито с триста человек да ранено с тысячу».

Гораздо подробнее описывает этот штурм Обухович пред Сеймом 1658 г. По его словам, во втором часу по полуночи, давши сигнал из трех гортонов⁴³⁾ неприятель ударил со всех сторон на крепость и приставивши широкие лестницы, полез по ним на стены. Таких лестниц насчитывали до 4000. Сначала Москвитяне вскочили на Большой вал (Королевскую крепость), но здесь их быстро отразили, положивши несколько сот человек⁴⁴⁾ и самого их полковника (Зубова).

Не менее пало их и при Угловой (Rogowey) башне,⁴⁵⁾ [32] где уже солдаты вскочили на стену, но должны были отступить перед немецкой дружиной, пришедшей на помощь с Большого вала. С особенной силой обрушился Царь на Королевские ворота (Днепровские),⁴⁶⁾ желая через них въехать в город с Покровской горы, откуда смотрел на штурм. Несколько тысяч людей с петардами устремились сюда, но встретив перед воротами преграды, качали рубить палисад. Осажденные били их сверху, сбрасывали на них бревна, стреляли залпами, бросали камнями, кирпичами; с соседних башен помогали им выстрелами из пушек. Но неприятели по трупам своих товарищей отважно лезли вперед, вырубили палисад и разбросали избицу.

Пан Остик со своей пехотой защищался здесь храбро, насколько было силы; упорно бились здесь и мещане. К ним на помощь прибежали жены их; они лили на осаждающих сверху кипяток, сыпали золу; в конце концов неприятель должен был уступить.

Такая же участь постигла его и на соседних кватерах.⁴⁷⁾

Много здесь своей крови он пролил и отступил, побросав лестницы Особенно сильный натиск был произведен на участок от Веселухи до сбитых кватер,⁴⁸⁾ т. е. до Антифоновской б.

Когда у наших вышли заряды и не стало камней, они сбросили на осаждавших два улья с пчелами, которые быстро прогнали их в окопы.

Но наибольшее внимание неприятель обратил на сбитые кватеры и башни⁴⁹⁾ (т. е. от Антифон. б. до Шеина пролома). С 12-ю знаменами солдаты взобрались по щебню на башню и уже торжествовали победу. Наши бились на стене в рукопашную, но должны были наконец уступить. [33]

«Услышав об этом, пан воевода прискакал сюда и велел казацкому ротмистру, пану Овруцкому снова идти в бой. В тот же момент Овруцкий был ранее пулей, а копьем пробили ему руку, и он, видя свою беспомощность пред натиском неприятеля, повернул назад. Воевода послал к Корфу и на прочие кватеры, чтобы как можно скорее спешили на помощь.

Неприятель между тем с башни перебрался на стены, а со стен проник и внутрь города. Пришедшие поспешно на помощь схватились с ними в рукопашную. Но все люди наши были давно изнурены, раскаленное от беспрерывной и сильной стрельбы оружие не годилось больше к делу. Осажденные видели уже, что настал последний час их и крепости; многие обыватели побежали с места битвы по домам и по избам, и напрасно воевода гнал их в бой, а Корф заклинал их именем Бога и отчизны не уступать врагу.

Густой стрельбой Москвитяне со стен поражали наших. Здесь пало много разной шляхты, немецкой и польской пехоты пана Мадакаского и Дятковского и других, которые отважно громили неприятеля, висевшего уже над ними. Тогда же убито было и несколько лучших Смоленских пушкарей, защищавших подступ к пушкам, против башни.

Неприятель уже встащил на эту башню⁵⁰⁾ по груде развалин два орудия, и если бы ему удалось их там утвердить, то все защитники были бы перебиты и замок взят. Но дивным промыслом Божиим, когда от нашего пушечного выстрела помост с неприятелями на башне обвалился, произошел взрыв пороха, который они притащили с собой в башню. Пушки и люди, бывшие при них взлетели на воздух. Видя в этом помощь свыше, наши воспрянули духом и снова вскочили на кватеры, занятые врагом. Особенно отличились здесь инженер Боноллиус, пан Униховский, подсудок Смоленский, и пан Парчевский, писарь земский, которые прогнали со стен оставшихся неприятелей.

Штурм этот продолжался в течении семи часов. Не меньший натиск неприятель произвел и на малый вал [34] (Шеин пролом).⁵¹⁾ Здесь неприятель разрушил все преграды, вырубил несколько рядов палисаду, оттеснил с нижнего валу немецкую пехоту и уже стал взбираться на верх, где стояли пушки. Но в тот момент, когда наших охватило уже отчаяние, бердышники с ближайших кватер пана подсудка,⁵²⁾ вышедши потайным ходом, напали из-за валу на неприятеля. Много погибло защитников вала, когда пан Тизенгауз с полком подскарбия⁵³⁾ и с другими людьми мужественно оборонял его, пока пехота уже потеряла возможность стрелять из накалившегося оружия. Сам Бог спас город; если бы неприятель еще на полчаса продлил штурм, он ворвался бы через этот вал в крепость, ибо наши, прекратив стрельбу, совершенно опустили руки, а помочь им было некому.

По словам самих Москвитян их пало в этом штурме до семи тысяч, а ранено 15,000 ч».

По словам царя, выше приведенным, потери русских были во много раз меньше. Несомненно, однако, что они были значительные, так как после штурма вокруг города наступило временное затишье. Царь собирался с силами для другого штурма, а между тем со всех сторон продолжали приходить радостные вести.⁵⁴⁾ Так 20-го августа царю донесли о взятия Озерища и о разгроме у г. Борисова гетмана Радзивилла: взято 12 полковников, знамя и бунчук гетмана, войсковые знамена и литавры и 270 пленных; «а сам Радзивилл утек с небольшими людьми ранен». Знамена и пленники были поставлены на русских окопах на виду у осажденных Смолян, и в то же время со всех батарей была поднята пушечная и ружейная стрельба по крепости. Так русские торжествовали свою победу.

Чтобы окончательно сразить мужество осажденных, [35] русские прислали в крепость для вручения воеводе Обуховичу⁵⁵⁾ копию письма его к гетману, где он, подробно описав все дефекты замка и разрушения, причиненные осадой, просил у гетмана немедленной помощи. Это письмо было найдено русскими в шкатулке жены гетмана в лагере под Шепелевым,⁵⁶⁾ после поражения гетмана.

Подлинник его был написан секретным шифром, но русским досталась его расшифрованная копия.⁵⁷⁾

В тот же день, т. е. 20 августа в царском лагере узнали о сдаче Гомеля, через неделю 28-го о взятии Могилева, 29-го о взятии Чечерска, Нового Быхова и Пропойска; 1-го сентября — о сдаче Усвята, а 4-го о сдаче Шклова. Наконец, между 5 и 10-м сентября и из Смоленска воевода Обухович и полковник Корф прислали государю просьбу выслать к ним, к городу, на договор «своих думных людей».⁵⁸⁾

10-го сентября съехались под стенами Смоленска «стольники из комнаты, Иван и Семен Милославские да с ними голова стрелецкий, Артемон Сергеич Матвеев, да дьяк Максим Лихачев, — съехались с Литовскими людьми; и воевода Смоленский Обухович, полковник Корф и Литовские люди договорились с ними, что город Смоленск сдать великому государю, а их бы, воеводу, и полковника, и шляхту, и мещан пожаловал государь, велел бы отпустить в Литву, а которые шляхта и мещане похотят служить государю, и тем остаться в Смоленску». После заключения договора эти последние приезжали к государю в стан, на Девичью гору и «были у государевы руки в шатрах».⁵⁹⁾

Так было дело по официальной записи в Дворцовых [36] разрядах. По словам же сына Обуховича, событие имело несколько иной характер. Обухович воевода не думал так скоро сдаваться; сдача произошла помимо его воли.

Положение осажденных после большого штурма 16 августа сделалось весьма тяжелым.

Защитников крепости, по заявлению самих обывателей, оставалось менее двух тысяч. Многие были убиты во время штурмов и вылазок, многие взяты в плен, иные ранены пулями, кирпичами и осколками от зубцов и стен. Одни из раненых умерли, еще больше лежало по домам больных, нередко неизлечимых вследствие поранения отравленными пулями. Наконец не мало умерло от болезней. Между тем, на оборону двух валов, Большого и Малого, требовалось не менее 1500 человек. За вычетом их, оставалось всего несколько сот человек для обороны 38 кватер стены и 34 башен. Для резервов же: куда необходимо было не менее 1000 ч., и для обороны укрепления,⁶⁰⁾ выстроенного за Будовничим (т. е. за нынешним Аврамиевским монастырем), в распоряжении воеводы не оставалось ни одного человека. С такими силами невозможно было бороться против 150,000 царского войска.⁶¹⁾

Пороху оставалось всего 23 фасы, каждая менее 400 фунтов (всего 230 пудов). Из этого количества нужно было выдать по фунту на человека, на 2000 ч. значит 5 фас; тогда для пушек оставалось бы только 18 фас. В случае нового штурма этого количества при усиленной стрельбе хватило бы на 4 часа, не более.

Крепость сильно пострадала от ядер: в стенах и башнях пробиты бреши, пушки попорчены, избицы разрушены, палисады вырублены, Малый вал разрушен почти до невозможности его исправить. Особенно же сильно разбиты были две кватеры между Антипинской башней и Малым валом и стоявшая здесь Малая башня. На оборону их обыватели не могли да и не хотели становиться, с ропотом заявляя, [37] что их, словно преступников посылают на верную смерть. Воевода просил Корфа, чтобы он хотя силой поставил бы сюда шляхту, но все меры были напрасны. Корф заявил, что он, потерявши большую часть своих солдат, не может ничего сделать с чужими, и едва ли будет в силах, защищать вал при таком безлюдье. Пришлось две кватеры на протяжении более 150 сажен бросить без всякой обороны, и неприятель, если бы захотел, мог бы свободно, как через широкие ворота, въехать через них в Смоленск.⁶²⁾

Провианта в крепости не было. Сначала рассчитывали осажденные продовольствоваться лошадиным мясом; но когда не стало уже травы на стенах и соломы на крышах, когда должны были обрезать ветви с деревьев, пришлось уже в июле выпроводить лошадей за стену, оставивши в крепости только 30 коней. В городе начался голод, особенно страдали обыватели, укрывшиеся сюда из деревень. От заразных болезней умирало в день по несколько человек. В то же время начались ежедневные грабежи и разбои; голодные вламывались в чуланы и амбары более состоятельных людей, чтобы достать хоть чего-нибудь съестного.⁶³⁾

Ясно было, что нового штурма крепость не может выдержать, а царь к нему усиленно готовился: из Белоруссии под Смоленск собраны были все войска и бесчисленное множество хлопов; за Еленскими воротами поставлена новая батарея в 19 осадных орудий, а под стены подведены мины, которых воевода с инженером никаким способом, отыскать не могли.⁶⁴⁾

Все недостатки крепости неприятелю были известны из письма воеводы Гетману.⁶⁵⁾

После поражения Гетмана, осажденные потеряли всякую надежду получить откуда-либо помощь, ибо со всех [38] сторон замок был окружен неприятелем, войска которого захватили все города в Белоруссии вплоть до Березины и отрезали Смоленск от Литвы и Польши.⁶⁶⁾

8) Отчаявшись в избавлении, шляхта в замке взбунтовалась, никто уже не оказывал повиновения, редко кто шел на стены, работать над исправлением разрушений отказывались; казаки чуть не убили Королевского инженера, когда он стал их принуждать к работам; явилось много перебежчиков, особенно из тех полков, которым не было уплачено жалованье за 5 четвертей. Они, соединившись с голодной чернью, убежали в царский стан.⁶⁷⁾

В виду таких обстоятельств воевода пользуясь тем, что Москвитяне предложили перемирие для уборки трупов, решил вступить с царем в переговоры.⁶⁸⁾ 20-го сентября (10-го по стар. стилю) он с несколькими Смоленскими обывателями составил и подписал манифестацию такого содержания, что «осажденные, будучи не в состоянии более выдерживать неприятельских штурмов и нападения, решили вступить с неприятелем в переговоры, но не для того, чтобы так скоро сдаться ему, а для того чтобы затягивая переговоры, могли дождаться хоть какой-нибудь помощи и обороны». Воевода рассчитывал, что таким способом можно еще будет продержаться в замке, в течение всего октября, выглядывая помощи от Речи Посполитой.⁶⁹⁾

Но большинство обывателей были настроены иначе. Они еще раньше стали собираться у отцов Доминиканов на частные сеймики, и здесь было принято решение сдать город Царю. Во главе этих людей стояли пан Голимонт и Соколинский.⁷⁰⁾ [39]

Они вошли в тайные сношения с Царем и выработали условия сдачи. Царь обещал им различные награды и жалованье, в удостоверение чего 8-го сентября дал им такую грамоту: (по титуле) «пожаловали есьми города Смоленска судью Галимонта и шляхту, и мещан, и казаков, и пушкарей, и пехоту, которые били челом нам на вечную службу и веру дали и видели наши Царские пресветлые очи, велели их ведать и оберегать от всяких обид и расправу меж ими чинить судье Галимонту.... Также мы, Великий Государь, пожаловал есьми его, судью Галимонта и шляхту, прежними их маетностями велел им владеть по прежнему, А как мы, Великий Государь, за милостью Божьею войдем в город Смоленск, пожалуем и велим им дать каждому особно их маетности, и с нашей Царского Величества жалованной грамоты по их привилегиям, кто чем владел, а мещан, и казаков т пушкарей, за которыми земли потомуж жалуем, велим дать ваши жалованные грамоты; а пехоту мы Великий Государь пожалуем нашим Царского Величества жалованьем. Дана в стану под Смоленском 8 сентября 7163 года (1654 г.). У подлинной печать большая и рука пресветлого Царского Величества.»⁷¹⁾

Когда воевода Обухович и его сторонники узнали о вероломном поступке своих сотоварищей, они составили протест против него и подписали его.⁷²⁾

Но это не помогло. Противная сторона взбунтовала шляхту, мещан, крепостную пехоту, которая охраняла ворота, также польскую пехоту, казаков и других обывателей крепости. Под предводительством Галимонта и Соколинского бунтовщики собрались огромной толпой к дому воеводы, силою взяли оттуда его знамя, отворили городские ворота, пошли к царю в лагерь, присягнули ему на подданство, и впустили в город несколько тысяч Московского войска, не дождавшись даже того срока, который был назначен им самой Москвой».⁷³⁾ [40]

Таким образом, по рассказу Обуховича-сына, его отец, Смоленский воевода, не участвовал в сдаче крепости. Но в то же время он сам на сейме не отрицал обвинения покойного в том, что он вошел в переговоры с царем, и в оправдание отца приводил вышеуказанные мотивы.⁷⁴⁾ Чтобы примирить это противоречие, необходимо, кажется, дело представлять так. Около 10-го сентября воевода прислал царю предложение о начатии переговоров. 10-го сентября, как записано в Дворцовых Разрядах, эти переговоры начались. Но так как в тот же день обывателями была объявлена манифестация воеводы и его партия, о том, что переговоры ведутся лишь для проволочки времени, то противная партия, раньше уже условившаяся тайно с царем о сдаче, вмешалась в дело и решительными мерами привела его к желанному концу. Воеводе пришлось примириться с фактом и подписать сдачу крепости.

IV.

23-го сентября под стенами Смоленска происходило явление обратное тому, какое видели здесь в 1634 г., при капитуляции Шеина. Царь Алексей Михайлович «пошел со своего государева стану, с Девичьей горы, к Смоленску со всеми полками. А перед государем были два знамени. У большого знамени стольник и воевода, князь Андрей Иванов сын Хилков, а с ним головы у знамени: Гаврило Федоров сын Самарин, Астафей Семенов сын Сытин; у другого знамени стольник и воевода, Данило Семенов сын Яковлев, а с ним головы у знамени: Володимер Федоров сын Скрябин, Матвей Захарьин сын Шишкин. И пришел государь к Смоленску, и стал против Молоховских ворот со всеми полками».⁷⁵⁾

Без сомнения, царь был окружен той же обстановкой, как и при выезде из Москвы. Перед ним несли знамя с изображением золотого орла; царские лошади были великолепно украшены; даже ноги их были унизаны жемчугом. Сам царь был окружен 24 гусарами. Одеяние его унизано [41] жемчугом; на голове он имел остроконечную шапку, а в руках крест и золотую державу, покрытую жемчугом.⁷⁶⁾

«Смоленский воевода Обухович и полковник Корф и Литовские люди, которые похотели идти в Литву, вышли из Смоленска через Молоховские ворота и поравнявшись на поле с государем, слезли с коней и ударили ему челом»; все войсковые знамена положены были как трофеи у ног государя. Затем, по данному знаку, воеводы сели на коней и литовские люди «пошли в Литву».

«И отпустя Литовских людей, пошел государь в Смоленск».⁷⁷⁾ Здесь он торжественно встречен был оставшимися в Смоленске властями, войсками и жителями. В царской грамоте от 4-го октября перечисляются Смоляне, оставшиеся на Московской службе: подкоморий Смоленский, князь Самуил Друцкой-Соколинский,⁷⁸⁾ королевский секретарь Ян Кременевский; городской судья Голимонт; будовничий Якуб Ульнер⁷⁹⁾); ротмистры — Денисович, Станкевич, Бака, Воронец» и иные шляхта знатные и рядовые многие люди; да на наше ж Царское Величество имя остались во Смоленску немцы, начальные многие люди и гайдуки, и всякие служилые люди мало не все; также и пушкари, и Смоленские казаки, и мещане все осталися в Смоленску».⁸⁰⁾

Побыв в городе, Государь в тот же день пошел из Смоленска и стал против Молоховских ворот, в шатрах, на прежнем месте, а в Москву послал князя Юрия Ромодановского с радостной вестью. С той же вестью были разосланы гонцы во все полки, воевавшие Литву.

24 сентября, перед царским станом, против Молоховских ворот была устроена тафтяная походная церковь во имя Воскресения Христова. [42]

25-го сентября митрополит Корнилий освятил ее и отслужил благодарственный молебен, после чего бояре, окольничие стольники, стряпчие и дворяне Московские вместе с представителями Смоленска поздравляли Государя и подносили ему хлеб-соль и соболей.

В столовом шатре государь угощал обедом Грузинских и Сибирских Царевичей, бояр и окольничих, сотенных голов Государева полка, и черкасского наказного атамана Ивана Золотаренко с товарищами. 28-го числа угощал есаулов своего полка и Смоленскую шляхту.

Получив весть о взятии города Гор, Государь 5-го октября перешел в стан на Девичьей горе, оставив в Смоленске воеводой боярина и оружейничего Григория Гавриловича Пушкина, окольн. Степана Гавр. Пушкина, да Петра Дан. Протасьева, да дьяков Максима Лихачева, да Ивана Степанова, да дворян для посылок. Пушкину показано было ведать города: Дорогобуж, Рославль, Шклов и Копысь, а из тех городов воеводы должны были отписывать обо всем ему.⁸¹⁾

В тоже время Царь наказал ему опоясать город с поля, т. е. с южной стороны, рвом, и позаботиться о снабжении города военными и съестными припасами. В одной летописи говорится, что осада Смоленска закончилась посвящением городских костелов в церкви и что тогда же «и муры (т. е. стены) посвящали, по которых сам его Царское Величество ходил при том посвящении».⁸²⁾

На Девичьей горе Государь простоял 4 дня, и 10-го октября пошел с стану в Вязьму.

15-го он был на стану в с. Ульховой Слободе (Ульфове);

16-го под Дорогобужем, где получил весть о взятии Дубровны; 17-го в Дорогобуже, откуда послал в Рославль воеводу Толочанова на место Горчакова; 21-го прибыл в Вязьму. [43]

«И стоял Государь в Вязьме, а к Москве не ходил, потому что на Москве было моровое поветрие. И Государыня Царица пришла из Калязина монастыря в Вязьму-ж».⁸³⁾

Здесь царь пробыл до 10-го февраля 1655 г., спасаясь от мора, который не посетил Вязьму, и занимаясь делами.

Из Смоленска и Белоруссии приходили нерадостные вести о шатостях в людях, перешедших на сторону Москвы, а из Москвы — о распущенности жителей. Царь принимал в Вязьме Шведского посланника и описывал обо всем на Москву боярину Морозову и Матвееву, послал указ в Смоленск Пушкину и 10-го февраля возвратился в Москву.

Таким образом, Смоленск милостью Божьей и счастьем «тишайшего», проявившего, впрочем, в этом походе необычайную энергию, был возвращен под державу русского царя. Окончательно он был закреплен за Москвой Андрусовским договором 1667 г.

О великом значении для России этого события Соловьев говорит, что им закончился первый период жизни Руси, она успокоилась на счет своих соседей и вступила во 2-й период своей жизни, период развития внутренних сил.

Уже современники сознавали важное значение возвращения Смоленска. До нас дошло в рукописи XVII века⁸⁴⁾ одно стихотворение, ясно свидетельствующее об этом. Стихотворение, написанное размером белорусских виршей, и очевидно Смолянином, интересно, как отзвук современного событию настроения образованного слоя Смоленского общества, тронутого уже польским влиянием, судя по его языку.

Поэтому приводим его здесь, хотя; к сожалению, оно дошло в искаженной записи. [44]

В заключение прибавим, что воевода Смоленский Обухович, возвратившись в Литву, подвергся обвинениям в измене и лишен был права заседать в сенате до [46] оправдания. Один шляхтич написал на него памфлет, где высказывал по адресу Обуховича совет вроде следующего: «Лепей было, пане Филипе, сидеть тебе в липе». Сам король не верил в измену Обуховича, а Литовский гетман, Павел Сапега вручил ему даже начальство над войском в войне со шведами, и в июле 1656 г. он занял г. Варшаву, а в сентябре этого года скончался.⁹²⁾

Приведенные выше вирши также не дают основания к обвинению Обуховича в измене: он думал сделать, «як бы згода» и сдал Смоленск не он, а сами Смоляне «по неволе», не выдержав ужасов осады.

По поводу сдачи Смоленска и судьбы Обуховича невольно вспоминается сдача Шеина в 1634 г, и несчастная судьба его: и там и здесь много общего, почти сходного, разница лишь в том, что за мнимую измену Шеину сняли голову, а Обуховичу предоставили законное право оправдываться на суде. После его смерти этим правом воспользовался его сын, и следствие, произведенное сенатом и представителями рыцарского кола, признало что виною падения Смоленска было не измена Обуховича,⁹³⁾ а небрежность и недоброжелательность высших властей, т. е. то же, что погубило и Шеина.

СПИСОК

и. м. панов обывателей, воеводства Смоленского, находящихся в осаде в Смоленске от царя Алексея Михайловича и войска его, при Я. В. М. п. Филиппе Казимере Обуховиче, воеводе Смоленском, лично и с челядью своею и с теми, которые, за своим отсутствием, на свое место ставили почты (даточных людей) а также и господарей; — по распоряжению воеводы Смоленского составленный и. м. подкоморием Самуилом Друцким-Соколинским, Станиславом Униховским подсудком, Александром Парчевским писарем Земским, и Ольбрехтом Голимонтом, подчашником Лидским и городским судьею, — чиновниками Смоленскими в 1654 г. месяца июня 9-го дня.

1) Две кватеры п. Станислава Униховского, кватермистра, от Малого валу до Молоховских ворот. Защитники: Сам Ст. Униховский с купленных маетностей своих Михнова, Мачулова и пустых деревень Кузнецова, Петрученкова и Брагина, — с шляхтою и челядью — сам-треть стал, а с дома, в стенах находящегося, поставил господаря. Всего 4 человека.

От Я. В. Пани, Евы Злотей-Краснинской-Подберезской, подкоморины Оршанской, с имения Стегримовского п. Ян Нововесский, и с дома е. м. особенно, господарь Стефан; всего 2 ч.

От Яна Храповицкого, хорунжего Смоленского, — п. Адам Иесман; при нем шляхты 6 ч.: Станислав Краевский, Александр Хотим, Ян Шиманский, Симон Пржевлоцкий, Ян Янович, Андрей Вырвич. Отдельно при них еще 6 человек с господарями с маетности е. м., из войтовства [48] Волосовского, из слободы Колендина, купленной у Быковского, из слободы Янова и Нееловщины, Баранова, Петрового села, Ушакова, Большого и Меньшого Клепошова, Рознова, Былей и Сирого Починка, с деревень пустых и других статей принадлежащих к Баранову, из Белоглазова, Нового Двора и со всех статей, в той маетности относящихся; с Городка, купленного у п. Белявского. Со всех этих деревень всего и с господарем 13 чел.

Он же, хорунжий, от п. Александра Тарлы с им его Ковошан Верхних поставили п. Николая Павловича, одного.

П. Ян Мещерин чашник, Смоленкий, стал сам лично с деревень своих и братьев своих, Петра и Григория Мещеринов; при нем челяди шляхты — п. Вязевич, Косцюшко, Ланевский, Ланоберк, Восновкий, Жукович, Белевский, Стончев, Высоцкий, и Песляк, — со всех своих имений; и 2 господаря с двух домов, с одного старого, а с другого на рынке стоящего, купленного у Павла Быковского. Всего 13 чел.

От п. Александра Реут, стольника Смоленского, сын его, Якуб Реут, с имения Буйкина и с дома в крепости — сам-треть. Всего 3 чел.

От Дм. Мещерина с выделенного имения и с купленного двора в замке, стал Александр Коховский сам-четверт.

П. Адам Сомавский с имений своих Банталова, Поклонова, Лисова, Бухмарова, и Бритой — стал с господарем сам-5.

П. Петр Святский с имений своих Сабрыкина, Пенезева и Вашукова с господарем сам-4.

П. Самуил Лыко с Букина и Проскурина с челядником сам-2.

П. Сануил Красковский с Сонников, Михайлова и Бобина и с дому сам-3.

П. Даниил Милашевич с Кузовлева, и Логов сам-3. Гавриил Бенкo с имения своего Гринева сам-1

П. Василий Азанчевский сам-4. П. Ян Кудинов самовтор (2). [49]

И. м. Михаил, Семен, Стефан и Ярош Осиповичи с им. Савенок, Старого Городища, Демянкова, Оверкова, Тонковидова, Зайцева и с остатка владения Впадычинских — 4.

Себастьян Коховский с Дубасищ — 1.

Станислав и Войцех Ровицкие с Обудовщины и Назимовщины сами-3.

Ян Дукшта с им. Протасова — 1.

Ян Габриэль Тарашовский и Ян Зенкевич, как арендатор, с Голышич — 2.

Ян Трычевский с Мальцева и Павлишек с господарем — 2. От Болеслава Дядковского Рон-х(?) е. к. м. с Михорца стал Ян Ивановский — 1.

Криштоф Слауцкий с Шацкова сам с господарем — 2.

Казимир Шипневский с Трохатина — 1.

От Василия Свирчевского с Родына сын его Ян Свирчевский — 1.

От Захариата Нарутховича с половины Соболевского именя, которая находится под опекою после покойного Яна Змайлы Зенкевича, и с половины двора, находящегося в крепости, стал сын его Хрызостом Нарутхович — 1.

От Ваврынца Трышевского с Хлыстов — Ян Андрушевич — 1.

От Станислава и Михаила Макаровичей с Плещеева Станислав Здановский — 1.

Ерцы Коховский с Суток — лично, и с половины Голосова самовтор — 2.

От Самуила Берницкого с заложенной маетности Суходол, — племянник его Сымон Берницкий — 1.

От Яна Корсака с Бракулина и Дяковщины, пан Хотим, как вотчим, поставил Яна Косковича — 1.

От Станислава Свентицкого с Станкова Федор Грыневич — 1.

От Казимира Кобызинского с имения, лежащего в Бельском стане, — Ян Кобызинский — 1.

От Яна Шиманского с им. Болгарской, сын Мартин — 1.

2). От Молоховских ворот вправо к Большому [50] Валу (Корол. креп.) две кватеры. Кватермист — Алевсандр Парчевский, писарь земский Смоленский, стал лично с двумя челядниками, Яном Плавинским и Александром Красовским, с им. Егорья, Сельца то-ж, и Дымушина — 3.

От Казимира Гайка, подсудка Мстиславского Крыштоф Мицкевич и Ян Шумский, с им. Сергатина а Хильчиц — 2

От Альбрехта Пражковского, подстольника Браславского, Петр Модзелевский, Петр Зброцкий, и Якуб Громадзкий, с им Кудрина и Чувахов — 3.

Стефан Беляцкий, прокурор (инстигатор) Смоленский, с им. Павлова и Мелехова — 1.

От Владислава Мокрецкого, Казимир Ростовский, Михаил Фалькевич, Ян Ивановский. и Васька Миклашевич, господарь, с Викторова и Мощины — 4.

От пани Христины Мокрецкой Вильгельмины Ржезицкой с им. Кузьмина челядник Францишек Миколаевич с господарем — 2

Дмитр Станкевич с имения Мордина, Верухова и Гороватки с госдодарем сам — 2.

От потомков Гиренонима Цехановича, судьи земского Смоленского, п. Ян Котович с челядью, п. Лукаш Дерожицкий, Ян и Иероним Порутовские, Матиаш и Михаил Сорвироги, Федор Иллинич, Габриэль Василевский, Януш Дойновский, Якуб Радзевич, и Томаш Садовский с им. Покорнова Морошилова, Гевкова, Катыни, Ветки, и господарь Филипп Иванович, а другой господарь — с другого дома — всего 13 чел.

Николай Черайский с Залужечья и Бабаева с господарем — 2.

От Адама Стабровского Ян Зенкевич, Якуб Добинский, Ян Тарчинский, Станислав Гловацкий, Якуб Подзельсквй, Матиаш Марцимкевич, Федор Моргоц, Лукаш Лукашевич, Денис Раевец, Опанас Скиндерский, Павел Абрамович, Якуб Лашкович, господарь Лукаш Семенович, — с им. Чижова Холма, Череиска, Заболотья, Окотово и Закупья — 13.

От князя Адама Боровоского челядник Мартин Лешевич с им. Кубличина — 1. [51]

Казимир Дукшта с им. Лушков на Дорогобужском тракте — 1.

От Мартина Цехановича, подчашего Смоленского, с им. Вятки, Григорий Целевич, а господаря не ставил — 1.

От потомков покойного Януша Киссаневского Прокоп Осиповский с челядью — Прокопом Невским и Яном Белевичем с им. Осиповки, Сельца и Гапонова — 3.

Александр Суплинский с им. Холма — 1.

Мартин Сечинский с Ковалева — 1.

От Крыштофа Милашевского Ян Павловский с им. Пустоши в Кулева — 1.

Войцех Клопотовский с им. Гордлиха — 1.

От Николая Кобылинского Андрей Краевский с им. Харина — 1.

Иозеф Сухорский с им. Забашова — 1.

Григорий Хлусович с Капустина — 1.

Ян Помазский от потомков покойного Яна Поплавского с им. Рухова — 1.

От Крыштофа Мицкевича Себастиан Ярошевич с им. Воронина — 1.

Станислав Зданкевич с господарем с им. Озеркова и Старкова — 2.

От пани Софии Лукомской Михайловой Рачинской челядник Станислав Петрошевич с им. Плай и Хохлова сам — 3.

От пани Елены Беляцкой Околовичевой челядник Василий Поддубинский, ибо Ян Кучевский с им. Копцова никого не поставил.

Федор Ошел с чел. Остапом Чижем с Нового и Старого Щербинова, сам — 2.

Павел Ошел с Щербинова — 1.

От Яна Котовича с Секерина челяд. Ерцы Ушинский — 1.

Гельяш Талашко с Семячина — 1.

Ян Высоцкий с Антонович — 1.

От Ерца Комара челядн. Якуб Савлукович — 1.

Ян Хлусович от родича своего Ерцы Хлусовича с Клокова — 1.

Бернат и Григорий Лыкошиновы с Гришкова сами [52] лично и господарь Григория Лыкшинова — 3.

Адам Шебловинский с им. Лытково — 1.

Ян Коскевич с Щербинова — 1.

Мартин Шатило с чел. Яном Седневичем с им. Марачева и Кобпчища — 2.

Александр Форозма с им. Запорожья — 1.

Войцех Клечковский с Торгошина — 1.

Петр Крживицкий с им. Яркевичи поставил челядника — 1.

Петр и Онопрей Круковские с Иванова — 2.

3) от Тупинской башни до Козодавловской две кватеры кватермистра Альбрехта Гольмонта, подчашего Лидского, судьи гродского Смоленского.

Состав товарищества: сам Альбрехт Гольмонт, с Новоселок, иначе Грицкова и Блаушина, лично с 3 челядниками — 4.

П. Воеводский, судья земский Смоленский с Княжого, с Бобырева и с пяти привилеев п. Ян Радкевич, Петр Венсовский, Павел Красинский, Андрей Щербицкий. Ян Щепановик с господарем сам — 6.

Андрей Гурко, писарь земкий Витебский с п. Даниилом Гурко, подстолием Витебским, который за отца своего сам стал с имений Путятина, Карлова, Бабич, и Уборова, Пустоши Шолошина, Чернеи п. Николай Шипило, Ян Рогвило, Грегор Брылевский, Матиаш Маковский и Александр Парфеновик, сам — 6.

Андрей Анфорович, войский Речицкий, с Дертны и Ивашенева с Тимохом Рыхлицким сам — 2.

Юрий Сынгур с Молохвы — 1.

Вернер Энгиллярт с Колкович, Андросова, Внукова, сам и при нем Мартин Станиславович и Миколай Обушек — 3.

Фридрих Отвельдер с Овиндова, Иванова и Левонова сам — 2.

Валентий Рарог с Кунина, Дядинского, Немчина и Пантелеева сам — 4.

Станислав Бушчинский с Бизина, Белого Холма и Сикерина сам — 4.

Ян Воеводский с Марынина сам — 1. [53]

От п. Отрошкевичевой, стражниковы Смоленской, с Конюхова, Гурьева, за сыновей ея, п. Кедринских стали Дмитр Василевич к Карп Ладык — 2.

Тимофей Новицкий с Федорова — 1.

Андрей Дыдерка с Бабинина сам — 1. А господаря, Василия Олейника москвитяне взяли за стеною, в поле.

Станислав Клоловский, не имеющий владения, по собственной охоте стал с челядником — 2.

Андрей Нетецкий с Пиркова — 1.

Григорий Снугарь с Рожнова — 1.

Ян Бернацкий с Ложинич — 1.

От п. Казановской, маршалковы коронной, Кристоф Крушинский, Лаврын Янковский, Остап Козловский, Иван Чава, Лазарь Погорельский, Семен Деревяка, Роман Грек и двух господарей Сомовский Гришко кузнец с Понятовщины, Васильевщины, Белика и Вербилова — 9.

От старосты Ошмянского с Высокого Александр Глинский и Филон Волосович — 2.

От Александра Вульфа, сына старосты Дынемборгского (Двинского) с Гаданова, Суветова, Воймовщины, Вороновщины, Бабинова, Миколы, Сететина и с Колодни — Адам Качимский, Ерцы Сейман, Павел Райской, Димитрий Устинский, Ян Доманевский, Григорий Садовский, Якуб Садовский, Матиаш Криницкий, двое господарей — Матвей Денбровский и Семен, а

всего 10 человек.

От п. Николая Нарбутта, писаря гродского Жмуйдского, с Антонович и Петрова п. Филов Базар, Адам Матюшковский и господарь Ян Шумский — 3.

От п. Ерца Свыновского, хорунжича Новогродского, с Прутков, Полуева, Рачина и Шаталова. — Самуил Ловейко, Крыштоф Вишневецкий, Александр Лось, Василий Велюжинич, Ян Кошкорович, Ян Хлусович, Авдаким Высоцкий и господарь Черневский — 8 ч.

От п. Трояна Сулловского, городничего Смоленского, с Княжого, Лапиева, Прокшина, Козлова и Василева п. Бартоломей Трембицкий, Станислав Куберский, Матвей Масляк и господарь Янович всего — 4. [54]

От Регинольда Рожна с Залесова Ян Гедройц — 1. А господаря не ставил.

От п. Корыбской с Маркова, с Слободки над Днепром, с Городища, п. Бартош Корейва, Крыштоф Зубович Антоний Иванович и господарь — 4.

От Валериана Буксендына с Гредыкина Стефан Козловский — 1.

От п. Стефана Корсака с Холму с Бельщизны — Григорий Борницкий — 1.

От Яна Дыбовского, мечника Смоленского, с Пракшина Николай Стефанович при нем Сила Дзеренич и на помощь им Стефан Щербицкий — 3.

От Самуила Гарлинского, подчашника Оршанского, с Хылюкина и Федорина Ян и Василий Шмирковские.

От Ельяша Жуковецкого с Крывки, Ян Хученович — 1.

От Яна Бухольта с Дудина Михайл Гречина — 1.

От Яна Хобота с Степанова Самуил Олехнович.

П. Вульф, старостич Дынемборгский (Динабургский?). из особенной ревности и любви к отчизне, сверх положения поставил добровольно 8 человек, снабдив вооружением и всем необходимым и представляя на благоусмотрение пана воеводы размещение их по квартирам, дабы служба им шла без кривды. Имена их: Григорий Худоба, Микита-сын, его Якуб и Наум Лукашевичи, Иван и Гришка Федоровичи. Максим Губаренок, Бартош Матыяшевич — 8.

4) Две кватеры от Копытинской башни до Тупинской под начальством кватермистра, Казимира Друцкого-Соколинского, писаря градского Смоленского: сам К. Друцкой-Соколинский с имения Покоя, при нем двое челядинцев — всего 3 ч.

Пан подскарбий В Кн. Лит. в лице Казимира Ейдзятовича — при нем челяди двое: Михаил Томашевской и Казимир Скрендзевский с имений Поречья, Михайлова, Апельманова и Глущицы — 3.

Референдарь В К. Л. в лице Войцеха Раковского, при нем чедядник Иероним Ярошевский, с имения Ельни. (а господаря Москва взяла за стеною) — 2. [55]

Маршалек Оршанский в лице Крыштофа Лубинского с им Коробщины и Бураков — 1.

Князь Самуил Станислав Друцкой-Соколинский, подкоморий кн. Смоленского, хотя и находится в Смоленске, но по причине своей старости, поставил за себя для отправления повинности сына своего Винцента с 3 челядинцами с им. Дрыцгаль; при нем стали заставники его: Петр Казимер Вязевич, воевода Новоградский с заложенного села Фалисова поставил челядинца, Петр Корсак с заложенного сельца Коверзов, Иосиф Змольский с сельца Манюков, Плещовычи тож, Ян Жмайло Зенкович с сельца Клепинина с заявлением, что на случай штурма для обороны еще могут стать трое; всего 8 ч

Судья Упитский в лице Кристофа Рощевского, при нем челядника Лаврин Усакович с им. Литвинова и Бастакова — 2 ч.

Войский Смоленский в лице Станислава Милевского и Урбана Парисовича, при нем челядник с им. Усох, Буянова и Зубарева — 3.

Подстолий Смоленский, хотя сам в Смоленске, но по старости и слабости своей поставил за себя п. Федора Грыцкевича и двух господарей — Яна Скоробогатого и Яна Кузницкого с им. Островщины и других; всего 3 ч.

Иероним Друцкой-Соколинский, писарь земский Смоленский за своим отсутствием поставил Александра Ковалевского с купленного имения Пусты — 1.

Подвоевода Смоленский в лице Казимира Сосновского; при нем челяди пять челов: п. Кардашевский, Даинарович, Романовский, Лопацкий, Оборский, с им Еленщины, Еловца, Наготи и Клыпина — 6.

Тот же Сосновский, с им. Копцова, заложенного и Бучинской, поставил Александра Глинского — 1.

Пани Городничина Смоленская поставила сына своего сам-четверт с маетности Ивонина, Белоручья, Дятова и других — 4 ч.

Скарбник Черский в лице Криштофа Заозерского, при [56] нем челяди двое; Ян Годлевский, и Тихан Халецкий с им. Солтанова и Намирич — 3 ч.

Пани подчашина Ковенская за себя поставила Криштофа Менчинского с им. Колотовина. — 1.

От подкоморичей Браславских имел стать Спадовский, но как он по какой-то причине из крепости выехал, то за него стал Ян Чижевич, войт Досуговский; при нем челяди: Василий Семашко, Стефан и Овчин Сорочинские, Мартин Вильчинский, Минко Воллодкевич, Василий Шурлонок, мещане с им. Досугово — всего 7 ч.

От потомков покойного Гигонта Ян Василевский, при нем челядник Лаврин Иванович с им. Мордынова — 2.

От Петра, Францишека, Мацея и Игнатия Горзуховских пан Киприан Краевский, Мартин Конца, при них челядник с им. Усы, Ковалев, Крокодынова и Усова — 3.

Ян Горзуховский лично с им. Житкова — 1.

От Казимера Эйдзятовича Иосиф Шепутовский, при нем челяди двое: Ян Радышковский, и Григорий Сапежинский с им. Запольня, Хростова я Велеста — 3 ч.

Панель Колонтай лично с челядником с им. Усенина — 2.

Фабиан Шнабель лично с 2 челядниками — Стефаном Щигельским и Андреем Дроздовичем с им. Задницы, Чадович и Кратова — 3.

Кристоф Эйдзятович с им. Юрина лично — 1.

От пани Давыдовой-Швыйковской Иосиф Погувский, при нем 5 челядников: Ян Пояркович, Томаш Вержбицкий, Опонас Чаша Мацевский и Янович с им. Моготова и др. — 6.

Юрий Соколинский лично с челядником Яном Чосноховским с им. Живая — 2.

От Александра Кунцевича Адександр Корженевский и господарь Ярош Осталович с им. Пашкова и др. — 2.

За Казимира Дубинского Юрий Двержецкий с им. Холмов — 1.

Андрей Яфимович с им. своего Маланки, оставшегося по покойном Мацкевиче, и Духовщины, поставил Александра Вильчка — 1. [57]

Андрей, Криштоф и Василий Яфимовичи с им. Коробина поставили Криштофа Яфимовича с челядником — 2.

Войский Смоленский с городских земель поставил — 1.

Пан Конча с заложенного имения поставил одного — 1.

От Вацлава Зенковича с половины им. Соболева, опекаемого им, поставили Федора Бобровницкого — 1.

5) Одна кватера от Большого вала до Копытинских ворот, квартермистр п. Валериан Станислав Залесский сам-3 с челядью-шляхтой своей с имений своих Чечаты, Лукина, Белогостья, Холнежиц и Чмутов.

П. Феодор Френцкевич с маетности своей Темникова сам — 2.

П. Николай Станкевич с им. Матюшина, сам — 2.

П. Якуб Бедрицкий с им. Морыгина, Кропотина и Колычева сам — 3.

Ян Волинский с им. Онохова сам — 2.

Григорий Прокопович с им. своих пасынков Денбровских, Губина, сам — 2.

Самуил Прокопович с им. Одинцова и Ганина сам — 1

Ян Княжнин с им. Костюшкова — 1.

Никифор Княжнин с им. Лотышина — 1.

Ян Шнюкшта с им. Медведева и Жукович пустых, сам — 1.

От Иосифа Лубы с им. Маслова и Басманова стал челядник Иван Глас — 1.

Андрей Кульнев с им. Подсонья Пятницкого сам — 2.

Флориан Коховский с половины им. Голосова сам — 1.

Андрей Краевский с им. Курдымова, Горбатовщины, поставил — 2.

Петр Путята Русиновский с им. Дягилева, сам — 1.

Василий Пуликшта с им. Клыпина сам — 1.

Самуил Трембицкий с им. Селец сам — 1.

Петр Солор с им. Башмакова сам — 1.

От Андрея Охоловего с им. Сухорова стал чедядник 1.

От пани Антоновой Корсаковой с им. Шебанова челядник — 1.

От п. Крыштофа Жабы с им. Мошны челядник — 1. [58]

Ерцы Миклашевский с им. пасынков своих (Келпинских Данилова, стал сам — 2.

Павел Копинский с им. Басманова, сам — 1.

От п. Егемигаля с им. Семенова и Батюшкова челядиик — 1.

От Григория Подберезского с им. Грибанова челядников — 2.

От Демьяна Скугаревского с им. Харинкова стал его сын — 1.

Ян Зданкевич с им. Доброго Починка сам — 1.

От Яна Пясковицкого с им. Осташева чедядник — 1.

От Андрея Явойша с им. Федорова в Голышич челядников — 2.

От Стефана Невельского с им. Городища челядник — 1.

6) Две кватеры от Большого валу вправо до башни Шейновской, квартермистра Яна Вильгельма Рачинского: сам Рачинский с им. Тетенина, Казарина и Егорья с 3 челядниками.

От Кароля Огинского, подкомория Витебского, с Красного — п. Казимир Шостаковский — 1

От Вальтера Корфа, воеводича Венденского, с Дагилева, Бовина и Петрищева, Ерцы Розинский, Семен Пырцович и Иосиф Щигельский — 3.

Владисдав Глинка с Смолкова, Погосту, Лучесы и Фалькович — сам с 3 челядниками в господарем — 5.

Даниил Рачинский с Исакова и Нежейкова сам — 2.

Адам Заремба с Бардыского, Лузного и Прихабов сам с двумя челядняками и господарем — 4 (?). А на Пусылевича принес жалобу, что не ставил с Бардынского никого.

От Василия Солтыка с Борискова Францишек Маллачинский — 1.

От пани Петровой Солтыковой с Бизюкова, Княщины и Паралищ — Александр Буховецкий, Ф. Бохонович, Михаил Бохонович и господарь Якуб Турковский — 4.

Пани Рачинская с сыном своим Иосифом Кулешем, с Кубарова и Клезнина, поставила Войцеха Яцынича, Крыштофа Банцевича и господаря — 3. [59]

Василий Яшовский с отчимом своим Яном Головачем, с им: Безбондова и Рыдина сами 2.

Иван Колленов с Колленова сам — 1.

Адександр Хомякевич с Быкова — 1.

Мартин Хомякевич с Холбыля — 1.

От п. Васильевой Цехановичевой с Лихачева и Дерова Ян Шиманович и Андрей Соколовский, сам — 2.

Павел Корженевский с Макарова и Липок сам — 2,

Остафьян Рогайло с Савина сам — 1,

Адам Савицкий с Горбатова — 1.

От Стефана Соколовского с Бердяева Криштоф Васильевский — 1.

Ян Прозоркевич с Луев — 1.

От п. Лукашовой Бржозовской с Словен Ян Михальчевский — 1.

От Самуила и Михаила Монвидов с Кирилл Мартин Прозоркевич — 1.

Ян Трачевский с Ржавца — 1.

От Богдана Заозерского родной брат Томаш Заозерский и господарь Василий c Дорогани — 2.

От Крыштофа Заозерского его родственник Станислав Заозерский и с ним Костя господарь с им. Ивачевич — 2.

От Казимира Каминского с Елкова Ян Гвяэдовский и господарь Олферий — 2.

Николай Езерский с Кудравец — 1.

Василий Скарожинский с Задняго Починка — 1.

Михаил Богушевский с Сопоцкова — 1.

От Яна Висогирда, писаря градского Ковенского, с Дорогинина, Петр Бялковский, хлопец с нескольких данин — 1.

От Самуила Стаховского с Новиков Андрей Харковский и господарь Ендрей — 2.

Тимофей Стефан Донатович с Селянки и Воропонова — 1.

Мацей Силинич с Хмелева — 1.

От пани Мостолтовой с Пономарева Луковский — 1.

От Берната Крушинского с Семенкова Федор Котловсвкий — 1. [60]

От Станислава Пятковского с Клемятина Ян Шатковский — 1.

От Александра Холховского, чашника Оршанского, с Яркевич Николай Махновский — 1.

От Яна и Самуила Первушов с Кравцова Ян Василевич, мещанин Смоленский — 1.

От п. Гебовичевой с Миронина Стефан Бойкевич — 1.

7) Две кватеры Захария Пареги от Шеиновой до угольной Вагеровской (Богословской) башни.

На этих кватерах стала казацкая хоругвь, (реестр которой записан особо) — один эскадрон.

Захариаш Парега с им. Стайки, Присмары и Вереевщины сам лично с господарем — 3.

8) Две кватеры Прокопа Каминского от Вагеровской угольной башни чрез Микулинскую до Пятницких ворот.

Сам квартермистр Прокоп Каминский с Сленева, (Следнева) с господарем — 3.

От Яна Каминского, судьича Мстиславского, Ян Сироцкий — 1.

Самуил Отрошкевич с братьею с Ивановского и Высокого сам лично и двое господарей — 2.

От п. Тимофеевой Ингильдеевой сын Крыштоф Ингильдей с Архангельщины — 1.

Василий Овруцкий с Дягелева и Налевок — 1.

Петр Сенковский с Случина — 1.

Якуб Бржезецкий с Шевердина и господарь с дома Кельчевский — 2.

Ерцы Шипневский с Ярилова — 1.

Станислав Трышевский с Кузина — 1.

Држевецкий с Толлубина и Рогачева сам лично, а от Држевецкого Якуба Иосифа Ежевского поставил, господаря же с дому не ставил — 2.

Ян Дайновский с Кропоткина сам и господарь с дому — 2. [61]

Роман Вагер с Дивова и половивы Осташовки сам лично, а другою половиною Осташевки, владеет Дмитр Мещерин.

Ерцы Геллевич с Самохвалова и Верховца и от потомков покойного Щеховского — стал самовтор, и господаря с дому поставил — 3.

Федор Путята Поборчонон с Никифорова — 1.

Ярош Путята Поборчонон с Подсосонья — 1.

Николай Липский с Паневина — 1.

Войцех Якубовский с Сургаков — 1.

Ярош Станкевич с Лыскова — 1.

От п. Воронцовой, жены писаря земского Смоленского, с Бяловостья двое — Симон Ковнацкий и Ерцы Дембровский — 2.

От ротмистра Адамовича с Зубова Александр Дунин — 1. А господаря с дому не ставил.

Марко Ковнацкий с Лугинова — 1.

От Яроша Котла с Словажи, Болотья и Мутища Андрей Дембский и Мартин Дунин — 3.

Ян Стибло с Суток — 1.

От Самуила Талибского с Лугина Томаш Вардынский и господарь с дому — 2.

Ерцы Шейка с Миткова — 1.

От Самуила Хацковского с Селецка Иосиф Пацынка — 1

Киприян Голдыжный с Крыснева сам и господарь с дому — 2.

От Татарина Якуба Мустафовича с Забелина Стефан Миляшевич — 1.

Ян Худолей с Ковалева лично — 1.

Никифор Ходыка с Бояркова — 1.

Ян Кузьмицкий с Ковалева — 1.

От Берната Берка Ржезицкого с Мальцева Луваш Занкевич, хлопец малый — 1.

Андрей Валюжинец с Рогачева — 1.

Мартин Дунин с Юркина за себя поставил зятя своего Ерца Арцишевского — 1.

Ерцы Валюжинец с Рогачева — 1. [62]

Ваврынец Копец с владения жены своей, бывшей Дмуховской, с Державина сам лично — 1. А его пасынки Дмуховские никого не ставили.

Павел Шатихин с Шатихина — 1.

Седлецкий с Омялина — 1.

Николай, Федор, Семен и Стефан Труневские с Юракова сами лично — 4.

Николай Печурский с Гинчина — 1.

Николай Венсяцкий с Рогачева — 1.

Иван Стасевич с Киселева, Калауз и Церковища — 1.

Пани Старышевская с Лунина поставила боярина — 1.

9) Два кватеры Самуила Бакановского от Пятницких ворот до Водяной башни над Днепром с круглой башней Семеновской. Сам Самуил Бакановский с имений своих — Масалова в Велижском стану, Баканова и Кочкорова в Вопецком — 3.

От князя Геронима Сангушка, бискупа Смоленского с имения Архангельщины и Ковельщины, лежащих на Бельской дороге, стал челядник Крыштоф Полнобок сам — 2.

От я. в. п. Александра Огинского, каштеляна Троцкого, с им. Зарубенок, Касплинского стана, — Андрей Геслинский с 3 челядниками — 4

От Григория Мирского, стражника в. к. Литовского с им. Каспли, Андрей Карчевский сам-четверт и господарь пятый — 5.

От Геронима Мирского с им. Тышина Ратынской волости, приобретенного от Позерова, — Мальхер Белицкий — 1.

От п. Комара, подсудка Оршанского, как опекуна потомка Цехоновецкого с им. Козлова Ивановского стана, стал Ерцы Кокар с господарем Яном Камнем и челядником — 3 ч.

От Яна Берка, старосты Райгродского с им. Козлова Бережнянского стана, — Михаил Слаский — 1.

Адам Петр Орлик, ротмистр е. м. Короля, с им. Mapвина Опецкого стана, челядников — 2.

Михаил Ербут, не имеющий данины, сам добровольно стал — 1.

Николай Чаславский с им. Комячина Вопецкого стана, сам — 2. [63]

Семион Потемкин с им. Замошья и Устинова, в Ратынской волости и в стане Ивановском лежащих, сам — 3; а господаря с дому не ставил.

Павел Щедринский с им. Щиткович Малаховского стану, будучи сам в осаде, поставил двух челядников — 2.

От п. Поплонских с им. Булатовщины Щучейского стана, с Рядошкова и Гараскова, приобретенного от Борейши и лежащего в Ивановском стане, — Крыштоф Мацкевич с двумя челядниками: Сальцевичем и Юркой-казаком, и господарем — 4.

Андрей Липский с им. Лыткина и Злотова в Дорогобужском тракте, стал сам — 2.

Пани Войцехова Новошинская с им. Тушина Вопецкого стану, поставила сына Константы Новошинского с челядниками — Давидом Стефановичем, Василием Александровичем и господарем Лаврыном Силиничем — 4.

Станислав Тютчев от себя и от братьев, с им. Кузнецова и Симонова Малаховского стану, стал лично с челядником и господарем — 3.

Василий Чаплевский с им. Попова Вопецкого стану сам — 1.

Павел Пустошкин с Зуева Починка и Дедова Молоховского стана, сам с господарем — 2.

Ян Лешевич с им. Исакова и Давыдова Катынского стану, с господарем — 2.

Михаил Лешевич с им. Вильчикова и Гапеевщины Бережнянского стана, — сам — 1.

Иосиф Ингильдеев с им. Рукина и Кошкова Ивановского стана, сам с челядником — 2.

Пани Отоменкова с им. Яртова, и Литчина, в Доробущизне, ставила двух челядников, Яна Красовского и Кулрея Радшу, и господаря Андрея — 3.

От Яна Жабы с им. Клементина Дорогобужского тракту стал лично п. Стефан Данецкий — 1.

Лукаш Слаский с им. Лягусина Бережнянского стана — 1.

Якуб Борейша с Симоновки Бережнянского стану, как опекун своих пасынков, детей Обремского, стал сам — 2. [64]

Даниил Лигенза с им. Пустоши Жигмунтовой Дубровuнского стану, стал сам — 2.

От Козельских, с им. Девятой Ветлицкого стану, стал котельщик Якуб, хлоп на своем коште, а господаря с дому нет — 1.

Станислав Боквецкий с им. Шалабелек и Печенок mаксимовского стану — 1.

Ян Кошевский с Добрыкова Белевич Вопецкого стану, сам — 2.

Александр Милькевич с Дубровок Катынского стану, сам — 1.

Ян Гирдза с Мозова и Рудлина Дорогобужскою тракту сам — 1.

От Антония Сикорского с Кузнецова Велицкого стану. мещанин Ерцы Ульф — 1.

Томаш Рацевич с им. пана Винского, Миколина, Долгомацкого стану, сам — 2.

Тимофей Путята с Жеребцова и Кушнерева, Вопецкого стану, купленных у Рацевича, сам — 1.

Григорий Грушевский с Гирина Молоховского стану — 1.

Лазарь Шванский с им. Пахомова, Ивановского стану, поставил сына Феодора — 1.

От Мальхера Белецкого с Быльникова и Секерина челядник Федор Тишонок — 1.

Станислав Нушинский с дому своего поставил челядника Ивана Богдановича — 1.

10) Две кватеры Крыштофа Адамовича, от Водяной башни до Королевских ворот заняты мещанами, коим список имеется особо.

Сам пан Крыштоф Адамович, кватермист с имения своего — 1.

11) Две кватеры Адама Верховского, от Королевских ворот до Лазаревской башни, также заняты мещанами. Товарищество: сам кватермистр Адам Верховский со всех имений своих, обще с своею матерью, а именно: с Харина и Флеречикова, купленного, Долматова, Богородицкого, Булавицы купленной, Авшлухова и Фаустыхова, купл., Кучоры, Сельца, [65] Слизов и Василева, купл., Веснякова с принадлежностями, купл., с Асвинай, Березкина (залож.) — поставил сам 10 и с двух домов господарей двух; всего — 12 ч.

Стефан Миклашевский с части им. Мертвой и с пустоши Полесской сам — 1.

Станислав Пятковсмй с части Мертвой в Ивановском стане — 1.

Петр Верховский с части Мертвой в Долгомостокском стане — 1.

12) Две кватеры Яна Станкевича от Лазаревской до Крылашанской башни заняты мещанами.

Сам Ян Станкевич, квартермистр, с имения своего — 1.

13) Две кватеры войскового судьи Вацлава Денисовича от ворот (крылошанских) до башни Веселухи, а третья кватера за Веселухой (до башни Позняковой), на которой стала черная боярская хоругвь.

Сам Вацлав Денисович, кватермистр, с имений своих, с боярщин Головачовских, Шостаковских, Бушмаковских, Лызловщины, Копыровщины, Угла и Мисанова с господарями и челядью — 8.

Ян и Андрей Колечицкие с Щолкановщины и Борзаковской лично и с челядью — 4.

От п. Григорьевой Колечицкой с Клемятина и Ведерников челядинцы Григорий Бержнянский и Федор Тишкович — 2.

Адам, Петр и Николай Колечицкие с Недельной, Есенкова и Ошушкина поставили брата Петра — 1.

Войцех Пенский с Ляхова, Сорокоченья и Раданова сам с господарями — 4.

Станислав Длотовский с Полуева — 1.

Войцех Зловодский с Серак — 1.

Андрей Милашевский сь Хоминска — 1.

Петр Гобята с пустошей своих Орлова, Петрова и Черцова — 1.

Даниил Стыбалковский с Ракова Горуковки и Попелища — сам 3.

Ян Трокиницкий с Колпишки — 1. [66]

Мацей Лепун с Либрык с Василием Лепуном — 2.

Ян Мокрецкий с Гокова — 1.

Самуил Лопацкий от лица своего недорослого шурина с Ивахова — 1.

Даниил Мальковский с Козлова — 1.

Николай Матушковский с Булгара и Колкова — 1.

Мартин Кустицкий с Милославщины — 1.

Героним Ходошинский с Куликов — 1.

Валериан Дамецкий с Белоусова, Голубова, Болдина и Шапецкина — 1.

Войцех Дамецкий с Бельлщины, Охремова, Цивкина и Подвойского — 1.

Николай Ганецкий с Михова — 1.

Войцех Дмуховский с Сельца в стане Еленском — 1.

Андрей Осипович с Рогачева — 1.

Мартин Островский с Липник и Балакирева в Дорогобущине — 1.

Александр Пушкин с Лебова и Рогачева сам — 2.

Ян Пушкин с Щербинина — 1.

Богдан Евневич с Рогачеваской и Поповки за себя и пана Холховского сам — 2.

Николай Глосковский с Куликов — 1.

Андрей Дроздовский с Симановки — 1.

Константин Пашкевич с Андросова — 1.

Крыштоф Сайбут с Козлова — 1.

Ян и Василий Шауцы с Прудникова и Перекладова сам — 2.

Ян и Иван Плескачевские с Ретнина и Селина — 2.

Войцех Плескачевский с отцовского нераздельного им. Поллуютовской — 1.

Ивав Свиридович с Прокшина — 1.

Еремей и Денис Петуховы с Жлобина и Селевна — 2.

Николай Чаркевич с Скеки — 1.

Роман Орел с Щербинова — 1.

От Войцеха Кисаржовского, скарбника Смоленского, с Вейны, Василишина, Лухов, Хмелевич и Сухого Починка: Ян Бржещинский, Войцех Зданович, Матеуш [67] Рыбаковcкий, Ян Глинский, Станислав Зданович в господарь Ян Зданович — 6.

От Александра Влашевича с Федоровщины Адам Дембровский и Лукаш Грегорович — 2.

От Петра Денисевича с Шаптова Стефан Корбутович — 2.

От Рафаила Кисаржевского с Лисова и Коникова Мартин Залесский и Григорий Калицкий — 2.

От Мацея Бернацкого с Гавриленок и Мощинова Ерцы Прозоркевич с господарем — 2.

От п. Крыштафовой Миладовской с Сеймища ея хлоп, Андрей — 1.

От князя Ерца Пузыны с Маковья Крыштоф Шимановский — 1.

От п. Куршевской с Лесникова Яким Коробовец — 1.

От п. Григорьевой Кокшинской с Пакова Лаврин Станкевич — 1.

Василий Домжа и Якуб Немунский с Половитников и Муравьева — 2.

От Мацея и Владислава Бернацких с Стацеевщины Ян Котловский — 1

От Андрея Райского с Аблановщины отчим его Самуил Гивойна — 1.

14) Две кватеры Томаша Радванского, идя от Ввселухи, от наугольной кватеры до башни (Авраамиевской?) заняты казацкой хоругвью (список особо). Кватермистр Томаш Радванский с им. Зубровок, сам — 4.

15) Две кватеры Яна Баки от Бакшты (Авр. башни?), чрез башню {Заолтарную?) до башни (Ворониной?) заняла казацкая хоругвь. Кватермистр сам Ян Бака с имения своего — 1.

16) Две кватеры Яна Геронима Грымайлы Кременевского, королевского секретаря и кватермистра от малой башни (Ворониной?) чрез Долгачевскую до другой малой башни (Зимбудки?).

Сам п. Грымайло с Черепова, Ушакова, Филина и Мотушина с господарем — 5. [68]

От о. Злотого, архиепископа Смоленкого, родной племянник его Героним Злотый сам — 6.

Самуил Цеханович с Дубровки и Мокшева с господарем сам — 3.

От п. Стецкевичевой, жены хорунжого Оршанского, с Коткова бояре Ян и Тимох Кроховы — 2.

От п. Казановского, чашника Сендомирского, Александр Козловский с господарем сам — 3.

Григорий Селянка С Погонова с купленного имения, с господарем сам — 2.

Якуб Мокрецкий с Егорья v Алексеева с господарем сам — 3.

От Войцеха Жебровского с Межова Александр Петка, и Станислава Ярмлович и господарь — 3.

Александр Ровинский с Головкина и Ромашкова с господарем сам — 3.

От Яна Яцыны с Артюшина, Юшкова и Погорелого Стефан Давидовский, Крыштоф Космовский, Ян Тарковский — гайдук и господарь — 4.

Крыштоф Цявловский с Сермяты — 1. А господаря с дому не ставил.

Крыштаф Чеславский с Сенанина — 1.

Ян Гелдовский с Милеева — 1.

Ян Высокинский с Масальска и Александрова — 1.

От Даниила Козловского с Скорынина с купчей — 1.

Бартоломей Жук с Нелюбы — 1.

От Стефана Давидовского с Пашкова Самуил Новицкий — 1.

Ян Кореневский с Спольников с господарем сам — 2.

От Остафия Телка с Борова Петр Мысловский — 1.

От Самсона Подберезского с Рябцева Ерцы Можейко с господарем — 2.

От Войцеха Рошкевича с Ростошина, заставной маетности панов Поплавских, Михаил Красовский — 1.

Иван Солтык с Громова в Тупина с господарем сам — 3.

Мацей Хмелевский с Лещакова — 1. [69]

От Яна Жарыня с Ковзенкоова Савка-хлоп — 1.

Михаил Сорочинсюй с Василькова — 1.

Александр Овлочинский с Рудлова — 1.

От Александра Данилевича Ерцы Рысевич с Полоцкого воеводства стал сам с Кропивна — 1.

Ян Попроцкий с Старынок, купленной маетности — 1.

Гельяш Дагановский с Крюкова, Крапивны и Репина с принадлежностями сам — 3.

От Александра Мозерского Петр Людоговский с пустошей, приобретенных от п. Ленского — 1.

Федор Путята Раевский с Капустина и Ковалева сам — 2.

От Бронислава Пржезицкого с Межи Матиаш Лукашевич гайдук и хлоп — 1.

От Ерца Чешейка, подчашего Пернавского, Александр Дмитрович Чешейко на своем коште, с Белой Гривы и других всех пустошей, в разных станах ему доставшихся после п. Станислава Буйны — 1.

От Александра Киркора с Волкова Ян Волк — 1.

Томаш Маблеман с Роботова — 1.

Якуб Вонляр, будовинчий Смоленский, с Можакова — 1.

Он же поставил от Яна Трызны, старосты Волковыйского, с Бережнян, Урбана Глембовецкого с господарем — 2.

Ян Рекуц с Ганкова, Козлова, и Рогачева — 2.

От Гевля Вильгельма с Тарасова с господарем — 2.

Крыштоф Бонецкий с Червоного, Мужилова и Жегалова с двумя господарями сам — 5.

Василий Орда с Калеты — 1.

От п. Яновой Малышчиной с Лосева, и Верховья, Михаил Дивиницкий и два господаря — 4.

Якуб Фроловский с Хлюсова — 1. А с дому не ставил.

Жигмунт Томашевский с Болгова — 1.

Ян Курадовский с сыном Яном с Шевнина — 2.

Ян Заблоцкий с Бордзятина — 1.

Петр Красовский с Климятина — 1.

Игнат Зубрицкий с Суровцева — 1.

Ян Вырвич с Овадова, с купчей — 1.

Игнат Людоговский с Бабичей в Рославщине — 1. [70]

От Яна Исайковского, стольника Жмудского, Казимер Гребницкий с Сенковщины — 1.

Федор Тросницкий с Харина — 1.

Ярош Красовский с Климятина — 1.

От Яна Трембицкого, подстаросты Браславского, Войцех Трембицкий с Козоворова — 1.

Ян Богацкий с Грековщины и Попова — 1.

Ерцы Каменский с Кошелева — 1.

Никифор Худолей с Ковалева — 1.

Стефан Ипатьевич с Паркова — 1.

Станислав Бурневский с Максимова в Бельском стане — 1.

Никифор Первой с Носова — 1.

Ян Румишевский с Крусикова, и Староселья с господарем сам — 3.

От Николая Козополянского, п. Давидовский с Плешкова и Ордынцова — 1.

От и. м. отцов Доминиканов — 4.

От п. Гавриловой Станкевичевой с Цурикова, Иван Троян хлоп — 1.

Стефан Залеский с Лукашевщины — 1.

Ян Кухаревский с Харинкова и Глебова — 1.

17) Две кватеры кватермистра Якуба Шмурловского от Малой башни (Зимбулки) чрез Еленския ворота до башни Антипинской.

Сам Я. Шмурловский с им Волкова в Хламова, с господарем — 2.

И. м. отцы Иезуиты Смоленские с купленных деревень на Бурсу, с маетности назначили трех хлопов — 3.

От отцов Иезуитов Витебских с Бибирева и других имений хлоп — 1.

От Геронима Зеновича, хорунжича Мстиславского, Ян Краевский, его слуга, с Максимовского, Новоселок, Городка, и Толзуков и др., с господарем — 4.

Ваврынец Останкевич с Полони Холтов, Милосного Починка, в Клобукова с принадлежностями, сам с челядью — 3. [71]

Он же с двора, приобретенного у Цехановецкого, поставил господаря — 1.

Он же от матери и братьев своих с Вяхорь поставил челядника Якуба Бутрымовича — 1.

Стефан Осташкевич с Веробева, (Вырубова?) с господарем — 2.

Семион Корсак с Усадища и Яковлева, Сорокошина и Шузарова с челядн. и господарем — 3.

Станислав Прушинский с Панского в Дорогобущине сам с господарем — 2.

Адам Бака с Дягилева — 1.

От Павла Токарского, от потомков брата его, с Колереза и Хмары п. Якимовский и господарь — 2.

Ян Мотыка с поместий своих Демшаловки, Кортычов и Рылькова с господарем сам — 3.

Он же от потомков покойного Леона Мостыки с Бартенова — 1.

Пани Идзына Госевская с Жакопы одного чедядника, а с дому не ставила — 1.

Петр Скрыдло с Перогощи и Горыдунова с господарем сам — 3.

Ян Миладовский с Тарабановщины сам с господарем — 2.

Петр Шамшов с Пральников с господаремсам — 2.

Ян Нетишеский с Слотова с господарем сам — 2.

Стефан Микулин с Палкина и Морозова, с чедядником и господарем сам — 3.

Потафьян Микулин с господарем сам — 2.

Ерцы Котел с Салова — 1.

Ярош Киркор с Обложек с господарем сам — 2.

Озеровы сами с господарем с Рукина и Федоркина — 3.

Марциан Овсядовский с Висклин на городских владениях, сам с господарем — 2.

От Петра Корсака с Коверзы, с заложенной от подкомория Смоленского, челядник — 1.

От п. Яновой Макарской с Рославльского тракту, с Свиридовщины, челядник Адександр Чеховский — 1. [72]

От п. Мацеевой Щигодской с Москова Василий Пляскачевский — 1.

П. Беняковский лично — 1.

Крыштоф Кмита с Толстухи — 1.

Стефан Корош, не имеющий ни одной маетности, кроме дома — сам — 2.

Станислав Менжик (без имения) — 1.

Лукаш Худолей с Троицка — 1.

Сымон Круковский с Дудкина — 1.

Жоравский Ян с Заясья — 1.

Лукаш Грохольский с Вараксина — 1.

Семен Зубрицкий с Устья — 1.

Мартин Дережинский с Цереспы — 1.

От Яна Шептуновского с Бабчина и Глухова — 2.

От Самуила Поражинского с Высокого и др. в Дорогобужском стане, приобретенных от Михаила Баки, челядник Войцех Дробышеский — 1.

От Самуила Ловейка челядник Оникей Иллинич с Губина и от пасынков г. Голимонтов — 1.

От Александра Хрщоновича с Глухова Иван Корбут хлоп — 1.

Пан Лопатин — 1.

18) Две кватеры кватермистра Павла Оникеевича от Антопийской башни до Малого валу.

Павел Оникеевич с имений своих Овдовейна, Нападнева и Козаринова сам 3-й и господарь с дому. Всего 4 ч.

От Ерцы Карола Глебовича, старосты Жмудского с им. Святья и Циркова Стефан Бельский, а за болезнью его Максим Венсович — 1.

Ог Петра Вяжевича, воеводы Новогородского и сына его городничого Витебского, с Жарновки и Утешной Ян и Самуил Огницкие, Ян Золотарский, Василий Миронович, Гавриил Килбасинский и господарь Гарасим Татаренко с Грегоркова, Занкова и Петронина — 6.

От Александра Нарушевича, писаря в. кн Литовского, старосты Лидского, Федор Вигура, Якуб Лебецкий и Якуб Которский — 3. [73]

От Мартина Волловича, писаря земского Виленского с им. Халеева Самуил Стибло, хлопец малый — 1.

От Павла Подхотимского, будовничого Виленского, с им. Щучья, Михаил Липницский и Ян Иодкевич — 2.

От Андрея Шостовицкого, скарбника Витебского, с Отрохимова и др., Александр Яроцкий Вершинский — 1.

От Даниила Мадаленского, королевского ротмистра, с Понятовщины от Прушковского стал пан Федор Бенко, а с Колубаева Лаврын Зубовский — 2.

Каспер Глушинский с Хамова, Борисовщины и Ободрова сам — 3. и двое господарей — 5.

От Станислава Буйны с Долгомостья, Козлова и других, также с Бальщины, купленной у Пашковского, стал Ян Пасек с челядником — 2.

А господаря с дому не ставил, объяснил, что дом со всем угодьем отсудил у него п. Бенецкий.

Павел Воронец стал сам — 3, а имения не назвал; господаря не ставил.

Войцех Мачульский с Маннова и Купелища — 1.

Мацей Путято Русиновский с Козлова и части Шурыва сам с господарем — 2.

Героним Путято Русиновский с Щурынова, Калинина и части Нагишкина сам с Винцентом Велицким и господарем — 3.

Стефан Марцинкевич с Нагишки — 1.

Мартин Влохович с Козлова — 1.

Войцех Война с Переспы — 1.

Станислав Пузыревский с Старынок и части Стинкова — 1

Сильвестр Пузыревский с Коншина — 1.

Прокоп Пузырввский с Коншина — 1.

Базыль Пузыревский с Станкова — 1.

Стефан Пузыревский с Станкова — 1.

Александр Пузыревский с Миховщины — 1.

Исидор Пузыревский с Станкова — 1.

Наум Толпыга с Горовиц в Нееловщины сам с господарем — 2. [74]

Стефан Судовский с другой части Нееловщины — 1.

Ерцы Стрышевский с Кузнецова от него стал Михаил Гавлоцкий — 1.

Ян Дмуховский с части им. Дерявина и Алаблова сам — 1.

Адам Снопик с Кузьмина — 1.

От Крыштофа Хлусовича с Кузьминич п. Самуил Мезевич — 1.

От Павла Мачульского с Петрикова Крыштоф Вержбовский — 1.

От Андрея Грубовского с Третьякова Самуил Гасеевич и с дому господарь — 2.

От Казимира Воронца с им. Костюшкова Стефан Заневский — 1.

От Витковицкого с Маркова Станислав Ивашкевич и господарь — 2.

Николай Щелкан с Ковалева — 1.

Казимир Жиркевич с Киселева с господарем сам — 2.

Андрей Жиркевич с Круглова — 1.

Ян Запольский с Пушнова — 1.

Мартин Хроловский с Филимонова — 1.

Даниил Ковнацкий с им. Николы, Балакирева и Ордынцева, доставшегося ему по приговору суда, стал сам — 1.

Ян Вархаловский с им. Ракович — 1.

Мартин Лукарский с Дворкова — 1.

Ян Плескачевский с Малышева — 1.

Мирон Чиж с Лодохова — 1.

Опанас Венсяцкий с Лесной — 1.

От Александра Пражмовского с им. Оброк Мартин Домашевский — 1

От п. Кожуховской с им. Керонина Ян Ломацкий — 1.

От Александра Яновича с Пенькова, не стал никто

От Геронима Клосовского с Глинищ Петр Янович швец — 1

В сем списке числится: 1) панов обывателей, которые лично стали на стены — 349 человек; 2) почтов их и заместителей — 507 чел.; 3) господарей 122 ч. А всего 978 чел.

Станислав Униховский, подсудок Смоленский. Александр Парчевский, писарь земский воеводства Смоленского. [75]

(Из книги Смоленского Земского суда за 1654 г., хран. в Виленском центр. Архиве № 15663, листы 3-18).

Книга о важной вехе в истории Смоленщины

Публикуемая книга написана знаменитым краеведом конца XIX — начала XX века И. И. Орловским.

Иван Иванович Орловский (1869—1909) родился,в семье священника села Даниловичи Ельнинского уезда (ныне Рославльского района). По окончании Московской духовной академии молодой кандидат богословия вернулся на родную землю и до конца своих дней преподавал в Смоленском женском епархиальном училище. Увлекся краеведением. Печатался во многих периодических изданиях — журналах «Русский вестник» и «Исторический вестник», в газетах «Новое время», «Смоленские епархиальные ведомости», «Смоленский вестник» и др. Опубликовал около 20 книг и брошюр. Исследуя историю Смоленска и губернии, сам проводил археологические раскопки, изучал многотомные публикации письменных источников, работал в архивах, сотрудничал в историко-археологическом музее С. П. Писарева. Активно трудился в Церковно-археологическом комитете, в губернском статистическом комитете, по оценке коллег по научно-краеведческой деятельности, был душой всех дел губернской ученой архивной комиссии. Он умел увлекать в краеведческую работу не только педагогов. Готовя свою «Краткую географию Смоленской губернии», он обратился к приходским священникам, из которых около 300 прислали — порой довольно полные и интересные — сведения, с ними и теперь можно познакомиться: они хранятся в Государственном архиве Смоленской области. Заслугой И. И. Орловского является юбилейное издание труда «первого историка» Смоленска Н. А. Мурзакевича.

Книга «Смоленский поход царя Алексея Михайловича в 1654 году» была издана в связи с исполнившимся в те годы 250-летием возвращения Смоленска в состав Русского государства, которое вскоре было закреплено в Андрусовском договоре о перемирии 1667 года и «Вечном мире» 1686 года.

Приближается 350-летие этого исторического события. Это делает новую публикацию труда И. И. Орловского, впервые вышедшего из печати почти век тому назад, очень своевременный и нужной современному читателю.

Профессор СГПУ Д. И. Будаев.

Примечания.

¹⁾   Пользуемся ими по недавно вышедшей брошюре Д. И. Довгалло: «Смоленск в 1654 г.» Вильна 1905 г.

²⁾   Это была 2-я армия; l-я под нач. Шереметева, в 40,000 ч. была послана из Великих Лук на Двину, 3-я в 30,000, под начальством Бутурлина, в Путивль.

³⁾   Игумен этого монастыря, Георгий, подписался на грамоте об избрании Бориса Годунова на царство в 1598 г. Запустел он в смутное время. В переписной книге г. Вязьмы 1646 г. деревня Ф., что был монастырь Ф., в Загробовском стану, числится приписанной к Ивановскому монастырю.

⁴⁾   Здесь в XIX в. еще находили целые погреба с каменными ядрами. И теперь еще можно заметить следы царского стана, в виде валов и ям.

⁵⁾   По польской описи 1654 г. они носили следующие названия (с запада на восток): Королевские ворота, Юрцовская б., Водяная или Лазаревская, Заеновская, Пятницкие ворота, Микулинская, Богословская (Вагеровская Порожная), четырехугольная, Шейновская, Малая 4-х угольная, Великий вал, Королевские в., Малая 4-х уг., Тунинская, Малая 4-х уг., Ковадоловская, Малая 4-х уг., Молоховские в., Малая 4-х уг., Малый вал, Малая б., Антининская (Антионийская), Етенские в., Малая, Долгучевская, четырехугольная Заолтарная, Абрамиевские вор., Веселуха (угловая), 4-х угольная, Лучинская или Криволучинская, 4-хугольная, Крылошенские ворота, Костыревская, Витулевская, Семеновская.

⁶⁾   Копа гр. лит. в пол. XVII в. = l p. 12 3/4 коп. = 75 польск. грошей.

⁷⁾   Фаса - бочка вместимостью до 10 пудов пороху. Московским этот порох назван потому, что он был взят в качестве военной добычи после капитуляции Шеина.

⁸⁾   Соляной бочонок.

⁹⁾   Бочка в 24 гарнца.

¹⁰⁾ «Археогр. Сб. Док. отн. к истории Сев.-Зап. Руси»; т. XIV, Вильна 1904 г. Сеймовый декрет 1658 г., стр. 40. В дальнейшем изложении цитируем по подлиннику.

¹¹⁾ ibid «Инвентарь Смоленска», стр. 4.

¹²⁾ ibid 4. {В брошюре место этой сноски (4-я, стр. 18) не обозначено. Здесь поставлена из общих сообажений. OCR}

¹³⁾ ibid 5.

¹⁴⁾ Стр. 7.

¹⁵⁾ Стр. 40.

¹⁶⁾ Стр. 41.

¹⁷⁾ Стр. 51.

¹⁸⁾ Стр. 40.

¹⁹⁾ Стр. 61.

²⁰⁾ Стр. 42.

²¹⁾ Стр. 41, 50.

²²⁾ Стр. 41.

²³⁾ Стр. 18-37.

²⁴⁾ Хоругвенная шляхта, или дворяне, владела неотчуждаемой недвижимой собственностью.

²⁵⁾ Они получали землю от владельцев на Чиншевом праве. (Описание Мог. губ. Дембовецкого I, 601).

²⁶⁾ Стр. 6.

²⁷⁾ Среди них встречаем челядника от о. Иеронима Сангушка, бискупа Смоленского, с маетности его Архангельщины и Кавельщины на Бельском тракте; племянника архиепископа Смоленского о. Злотего; 3-х хлопов от о. о. иезуитов Смоленских с купных на бурсу деревень одного хлопа о. о. иезуитов Витебских из Биборов; от о. о. Доминиканок 4-х чел.

²⁸⁾ Стр. 45.

²⁹⁾ Стр. 41.

³⁰⁾ Стр. 41.

³¹⁾ Стр. 43.

³²⁾ Стр. 42.

³³⁾ Они оставались залепленными кое-как глиной, сверху только слегка побеленные (42).

³⁴⁾ Будовничий, шляхтич Якуб Ульвер или Вопларляркий, жил на месте Аврамиевского монастыря. После взятия Смоленска Алексей Михайлович велел в 1656 г. воеводе П. Долгорукову дать Ларскому 100 дворов из дворцовых волостей (нынешнее Вонлярово), а на его месте построить церковь. В 1658 г. здесь учреждена была архимандрия (Писарев 234). Еще в 1775 г. по заявлению Консистории, в саду Аврамиевского монастыря стояла каменная контора Ларского, а под ней погреб, «знать для соблюдения казны», (Трофимовский: Ист. — ст. от. Смолен. 270. прим. 5-е).

³⁵⁾ Между Шеиным бастионом (Малым валом) и Евстафьевской башнею.

³⁶⁾ Стр. 44.

³⁷⁾ Бернардинский монастырь — Троицкий. Кроме него был Иезуитский монастырь, ныне Вознесенский. Смоленские о. в. Иезуиты со своей маетности дали на защиту стен 3 человек. Были в Смоленске и Доминиканцы, основавшиеся на месте Аврамиевского монастыря.

³⁸⁾ Это подтверждается и Дворцовыми Разрядами.

³⁹⁾ По старому стилю, это было 26 июля, когда в царский стан приехали казаки от Богдана Хмельницкого.

⁴⁰⁾ Залепленные глиной.

⁴¹⁾ Ныне Городская круглая, или Орел.

⁴²⁾ При этом, говорят, особенно отличались казаки Золотаренко, лихо вскакивавшие на стены.

⁴³⁾ 48 фунтовая пушка.

⁴⁴⁾ 45 стр.

⁴⁵⁾          По Дворц. Разр. Наугольная — Веселуха (ныне Орел), а по польскому Инвентарю 1654 г. название «Наугольной» б. относятся 1) к Веселухе нынешней, 2) к Богословской б. теперь Роговкой называется Позднякова б. Полагаем, что в данном случае имеется в виду Богословская б., как ближайшая к большому валу, занятому Немецкой пехотой.

⁴⁶⁾ Сюда вел войска Матвеев.

⁴⁷⁾ К Пятн. воротам приступал Милославский.

⁴⁸⁾ Сюда вели войска Долгоруков Д., Хитрово и Матвеев.

⁴⁹⁾ «Государев пролом», к которому приступал Хованский.

⁵⁰⁾ Малая 4-х угольная, на месте которой теперь Лебедевский проезд.

⁵¹⁾ Сюда наступал Петр Долгоруков.

⁵²⁾ Т. е. от Малого вала до Молоховских ворот.

⁵³⁾ Стр. 46.

⁵⁴⁾ Дворцовые разряды.

⁵⁵⁾ Получивши это письмо, воевода, боясь обвинения в секретных сношениях с Москвитянами, показал его шляхте, которая после этого окончательно упала духом. Стр. 53.

⁵⁶⁾ Ныне — местечко Шепелевичи Могил. y.

⁵⁷⁾ Арх. сб. XIV, стр. 47, 53, 54.

⁵⁸⁾ Дворцовые разряды.

⁵⁹⁾ Дворцовые разряды.

⁶⁰⁾ Куда нужно было не менее 500 человек.

⁶¹⁾ Арх. Сб. XIV, 46.

⁶²⁾ Стр. 46.

⁶³⁾ Стр. 41, 47.

⁶⁴⁾ 46, 47.

⁶⁵⁾ 47.

⁶⁶⁾ Стр. 47.

⁶⁷⁾ Стр. 47. По слухам, Смоляне, сочувствуя больше Москве, нежели Польше, продавали тайком от воеводы съестные припасы русским. (стр. 53)

⁶⁸⁾ Стр. 46, 53, 54.

⁶⁹⁾ Стр. 47, 50.

⁷⁰⁾ Стр. 47.

⁷¹⁾ Мурзакевич: «История г. Смоленск», изд. 1903 г., стр. 34, грам. № 11-й.

⁷²⁾ Арх. Сб. XI, V, 50.

⁷³⁾ Стр. 47.

⁷⁴⁾ Дворцовые Разряды.

⁷⁵⁾ 46, 53, 54.

⁷⁶⁾ Писарев: «Княж. Местность», стр. {в оригинале номер отсутствует. OCR}

⁷⁷⁾ Дворцовые разряды.

⁷⁸⁾ Соловьев называет двоих Соколинских, из них один вскоре изменил царю.

⁷⁹⁾ Унлар, по царской грамоте 1658 г., (ныне Вонлярларский).

⁸⁰⁾ Сапунов: Вит. ст. IV, 37, — 38.(Довгалло 38).

⁸¹⁾ Дворцые Разряды.

⁸²⁾ Сапунов, Вит. ст. IV, 364 (Довгалло 38).

⁸³⁾ Дворцовые Разряды.

⁸⁴⁾ Из Сб. Рукоп. Имп. Публ. Библ. (Погодина № 1593, л. 46). Доклад И. А Шляпкина (Общ. Люб. Др. Письменности).

⁸⁵⁾ Милославский, тесть царя.

⁸⁶⁾ Потерять, расточить.

⁸⁷⁾ К стене.

⁸⁸⁾ Название пушки.

⁸⁹⁾ Башням.

⁹⁰⁾ Голландские пушки.

⁹¹⁾ Раструщила.

⁹²⁾ Довгалло: Смол. в 1654 г., стр. 39.

⁹³⁾ Арх. Сб. XIV, 54, 55.