выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
| Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. | |
К разделам: СССР | Европа | Америка
Историческое познание: традиции и новации:
Материалы Международной теоретической конференции.
Ижевск, 26-28 окт. 1993 г. Часть 1.
Ижевск: Изд-во Удмуртского университета, 1996.
{360} – конец страницы.
OCR OlIva.
В отечественной и зарубежной историографии государственные системы принудительного труда обычно рассматриваются только в конкретно-историческом контексте. Обобщающих работ о закономерностях их возникновения нет, и в целом этот институт предстает как нечто, имеющее название, но не имеющее определения. Между тем эти системы периодически возникали во многих регионах мировой цивилизации и оставляли глубокий, а подчас и драматический след в истории народов. В древних государствах Востока, цивилизациях ацтеков и инков системы принудительного труда имели форму государственных повинностей, являлись традиционными и были обусловлены природными факторами. В обществах колониального типа или обществах с авторитарными и тоталитарными режимами условия их возникновения были принципиально иными. В наиболее чистых и жестких формах государственные системы принудительного труда существовали в колониальном Перу в качестве личных повинностей индейцев (servicios personales) и в СССР 30 – начала 50-х гг. XX в. В этих странах их практика привела общества к трагической трансформации. Поэтому сравнительный анализ построен в основном на отечественном и испано-перуанском материале. {360}
Наши исследователи систему личных повинностей индейцев обычно рассматривали как особую форму феодальной отработочной ренты, взимание которой организовывал государственный аппарат [1]. Это определение выдержано в рамках формационной теории, зачастую упрощающей явления до жестко отработанных схем. Но индейцы не находились в поземельной, личной или юридической зависимости от испанцев, на которых они работали. Это не являлось и государственной барщиной. В законах принудительный труд индейцев объяснялся их природной «праздностью», а не тем, что испанский король являлся верховным собственником их земли [2]. Внеэкономическое принуждение выступало почти в чистом виде. Современники прямо называли личные повинности индейцев рабством [3].
Исследование системы принудительного труда в советском обществе связано сейчас с изучением ГУЛАГа, его структуры, численности, экономического потенциала и т.п. ГУЛАГ определяют как «заповедник рабского труда в СССР» [4]. Условно это определение можно оставить. Рабство в XX в. — не анахронизм, как не было оно анахронизмом в XIX в. в США и Бразилии. Эта форма эксплуатации может возникать в обществах с различным уровнем развития, вуалируясь юридическими и политическими институтами.
Данная работа является попыткой выявить закономерные условия возникновения государственных систем принудительного труда, их особенности и последствия функционирования для общества, поэтому основное внимание обращено на общие черты систем.
Анализ условий возникновения этого института в колониальном Перу и СССР обнаруживает их существенное сходство, одна из важнейших причин сходства — аналогичные черты политических режимов. В качестве общих признаков советского тоталитаризма и испанского позднефеодального авторитаризма можно назвать абсолютную единоличную власть, индоктринацию общества, монополию на систему контроля над экономикой и политической жизнью страны.
Внеэкономическое принуждение возможно лишь при создании условий для отчуждения производителя от средств производства. В Индиях первым шагом к этому была передача папой Александром VI всех заокеанских земель королям Кастилии в 1493 г. В ходе Конкисты и после нее корона активно раздает земельные пожалования феодального типа. Испанское землевладение растет также за счет покупки и прямого захвата земель у индейских общин. В последней трети XVI в. благодаря росту испанского землевладения и жестким мероприятиям колониальной администрации завоевателям удалось поставить под контроль большинство индейского населения колонии. Во второй половине XVI в. лишь четверть индейцев Перу жила в независимых общинах [5]. Создается почва {361} для практики государственной системы принудительного труда, а также его многочисленных незаконных форм.
В советском обществе эта система легла первоначально на плечи крестьянства. В ходе коллективизации, в ходе «обобществления» собственности крестьяне фактически отчуждались от земли. Раскулаченные стали первой дешевой рабочей силой для ГУЛАГа. Остальные лишились права распоряжения продукцией и землей. Оно перешло к бюрократии.
Другое условие — установление территориального контроля над населением, ограничение его физической мобильности. В Перу по закону индейцы не могли покидать свои общины и другие места постоянного жительства. Многие индейцы нарушали этот закон, бежали из общин, спасаясь от личных повинностей и других форм эксплуатации. Однако конец скитаний почти каждого бежавшего лежал в хозяйстве испанца, на шахтах, в мастерских и асьендах, где неизбежно индеец вступал в новую зависимость и так или иначе оставался надолго, если не навсегда. В СССР мобильность населения была реально резко ограничена в 30-е г. через паспортизацию городского населения и введение беспаспортного режима для крестьянства.
Третьим условием является наличие значительного неполноправного слоя в обществе. В Перу индейцы формально-юридически признавались вассалами короны наравне с испанцами, реально их права были существенно ограничены. Они были поставлены под опеку короны как вечно несовершеннолетние (menores), не могли вступать в сделки без разрешения властей, быть полноправными свидетелями в суде, существовала религиозная дискриминация индейцев. Был широко распространен бытовой расизм. Но подлинной бедой для индейцев явилось то, что с самого начала испанского владычества в Индиях и закон, и колонисты рассматривали их как естественную и единственную рабочую силу для удовлетворения нужд испанского мира. Попытки короны в начале XVII в. установить необходимость труда для белого населения встречали резкое сопротивление креолов.
В советском обществе неполноправный слой населения формировался в ходе раскулачивания. После 1932 г., когда его темпы снизились, пополнение шло за счет политических репрессий, чистки городов в ходе паспортизации, выселения из пограничных областей и других мероприятий режима. Общее количество заключенных, побывавших в лагерях с 1930 по 1953 гг., составляет более 11 млн. человек [6]. Они были лишены всяких гражданских прав и практически поставлены вне общества.
В ходе репрессий и раскрестьянивания шла ломка традиционных социальных связей и структур. Их уничтожение не было бессознательным. Бесструктурное общество не может оказать действенного сопротивления {362} мероприятиям госаппарата. Кроме того, оно было обязано стать бесклассовым и породить человека совершенно нового типа (что, к сожалению, кажется, удалось). «Структурирование» общества под контролем государства приобретало вертикальный характер.
Индейское общество Перу также испытало сильнейшую деформацию. В XVI в. оно имело автономную от испанского мира структуру, основой которой была община. Первый удар индейскому миру был нанесен полосой эпидемий, поразивших континент в конце XVI столетия. Вымирание индейцев приняло характер демографической катастрофы. Второй удар нанесла корона введением системы репартимьенто в 60–70-е гг. XVI в., которая к началу следующего столетия приобрела законченные формы. Ежегодно из общин для выполнения личных повинностей забиралась одна шестая часть мужского населения для работ на рудниках и в хозяйствах испанцев на срок от 3-4 месяцев до одного года. Часть из них погибала в дороге, некоторые бежали. Тех, кого доставляли на работу, ждал изнурительный труд. С ртутных рудников практически никто не возвращался. По мере истощения людских ресурсов правительство стало практиковать насильственное переселение целях деревень к рудникам, где земля была неплодородна. Результаты были катастрофическими. Уже после полосы эпидемий в ряде районов, приписанных к рудникам, за 20 лет численность мужского населения сократилась более чем на 70% [7]. Ко второй половине XVII в. индейский автономный мир колонии был в основном разрушен.
Анализ условий возникновения систем принудительного труда позволяет поставить вопрос о существовании в рассматриваемых обществах объективной необходимости деструктурирования социальных связей и прерывания естественно сложившихся отношений в сфере производства. Поэтому второй комплекс вопросов связан с целями ввода систем принудительного труда.
Вводя репартимьенто, корона намеревалась в короткий срок поднять производительные силы колонии. Почти все материальные ценности испано-американского мира создавались в тот период руками индейцев. Индейская рабочая сила централизованно распределялась по всем отраслям зарождающейся колониальной экономики. Главное внимание уделялось разработке серебряных рудников, приносивших колоссальные доходы. Корона могла прекратить приток трудовых ресурсов в отрасли, угрожавшие торговой монополии Испании. Однако главным мотивом следует признать стремление заставить индейцев работать на испанское общество, интегрировать их в отношения позднефеодального мира. С самого начала корона рассматривала репартимьенто как временный институт, старалась приблизить его к наемному груду, обеспечить оплату и приемлемые физические {363} условия. Однако репартимьенто сыграло роль джинна, выпущенного из бутылки. Этому способствовало два фактора: неограниченные требования самой короны на поставки серебра для ведения войн и сохранения господства в Европе и характер феодально-колониального общества, где завоеватели стали нацией господ, где интересы бюрократии больше совпадали с интересами колонистов, нежели с интересами короны. Все это превратило репартимьенто в чудовищный насос, методично выкачивающий трудовые ресурсы колонии.
Целью введения системы принудительного труда в СССР было проведение ускоренной модернизации, она диктовалась, прежде всего, политическими мотивами: восстановление позиций страны как великой державы, укрепление военной мощи и, в конечном итоге, развертывание мировой революции. Линия, увязывающая решение экономических проблем с передачей карательным органам чрезвычайных полномочий на внесудебные репрессии, наметилась летом 1930 г. [8]. В 1931 г. была создана комиссия, работавшая как центральный распределитель дешевой рабочей силы заключенных в соответствии с заявками хозяйственных органов. В том же году они получили почти 1 млн. человек [9]. И здесь, как и в колониальном Перу, система принудительного труда проявила свои самые опасные стороны. Заявки хозорганов, заключавших договоры с ОГПУ, начинают влиять на масштабы репрессивной политики. С 1931 г. ГУЛАГ фактически превращается в торговца рабсилой, принудительный труд становится нормой жизни нашего общества. Формирующееся крупное производство получает разом массу дешевой рабочей силы. Полный переход на наемный труд при общей недоразвитости капиталистических отношений в России до революции и разрушении их «до основанья» в советский период привел бы к остановке крупного производства и провалу социалистической индустриализации в сталинском варианте. ГУЛАГ органично вписывается в советскую экономическую систему как ее важный и неотъемлемый элемент, потенциал его «производственной зоны» в период расцвета составлял не менее 10% общесоюзного, а вместе с инфраструктурами — почти 50% [10]. Однако не стоит ограничивать этим числом ареал принудительного труда в СССР. Кроме откровенно насильственных форм принуждения к труду, существовали еще многочисленные завуалированные формы для «полноправных» граждан: это лишенные средств производства и прикрепленные к земле крестьяне, работавшие за трудодни, рабочие и интеллигенция, обязанные ударно трудиться, коммунистические субботники, провоцировавшие все общество на неоплачиваемый труд. И все же вне ГУЛАГа довольно трудно провести грань между добровольным и принудительным трудом. Немалая часть общества работала с энтузиазмом. Здесь можно отметить еще одну особенность практики принудительного труда. {364}
Государство умело использовало трудолюбие и великодушие людей, их патриотический настрой. Испанская колонизация Нового Света и строительство социализма в СССР отличались богатой социальной идеологией. Идея построения социализма в СССР приобретала отчетливо мессианский характер. Практика принудительного труда в христианском и социалистическом обществах нуждалась в идейном и моральном оправдании. Испанские теологи обращались к теории «естественного рабства» Аристотеля, трактовали индейцев как людей «по природе своей» праздных и нуждавшихся в исправлении. Принудительный труд при социализме тоже облекался в воспитательную форму. Здесь нуждалась в исправлении «классовая природа» человека. С одной стороны, испанцы признавали: «Сохранение королевства состоит в сохранении индейцев, и поэтому необходимо о них заботиться» [11]. Наибольшую заботу проявляла гуманистически настроенная часть духовенства. Но когда в 1601 г. корона поставила вопрос об отмене репартимьенто на рудники в целях сохранения индейцев, церковь не поддержала это решение. Процветание Испании, ее способность реализовать свое религиозное призвание зависели от добычи серебра в Перу, а следовательно, от репартимьенто. Так врожденные пороки «природы» объясняли, а идея мессианства, т.е. высшая, конечная цель оправдывала средство — систему принудительного труда — и в советском обществе, и в колониальном Перу.
Таким образом, в основе применения государственных систем принудительного труда лежали две причины: 1) осознание объективной экономической необходимости преобразования общества для создания военной мощи ради конкретных политических целей и 2) достижение высших, конечных целей, связанных с идеей мессианства. Внеформационный институт государственной системы принудительного труда можно определить как механизм широкомасштабного привлечения насильственными методами значительного числа рабочей силы для выполнения задач, диктуемых экономическими потребностями режима политической власти.
Последствия функционирования этой системы для нашего общества нуждаются в глубоком изучении, вычленить их из обшей картины последствий тоталитарного строя довольно не просто. Но уже сейчас можно сделать некоторые выводы. «Увлечение» госаппарата принудительным трудом при решении экономических проблем в СССР способствовало раскрестьяниванию страны и переходу к политике широких репрессий. Принудительный труд вызвал патологические процессы в обществе на психическом и духовном уровне. По выражению одного из исследователей, образовалось «обширное поле рабской психологии с размытыми границами» [12]. Разве не психологии рабов свойственны такие черты отношения к труду и собственности, как бесхозяйственность, жульничество, {365} всесторонний обман? Нравственный и материальный ущерб от этого практически неисчислим. Система принудительного труда несет ответственность за гибель не менее 1 млн. человек в ГУЛАГе. [13].
Последствия действия репартимьенто в Перу не менее многогранны и теснейшим образом взаимосвязаны с другими формами угнетения индейского населения. Однако по сравнению с последними государственная система принудительного труда имеет особые «заслуги» в развитии перуанского общества. Уже в начале XVII в. в связи с непрекращающимся вымиранием индейцев корона неоднократно пыталась отменить этот институт и законодательно ввести в Перу наемный труд для индейцев. В результате резкого сопротивления всего колониального общества, начиная от вице-королей и заканчивая «дном» [14], это удалось лишь частично. В 1633 г. репартимьенто было отменено для всех видов деятельности, кроме горных работ, куда ежегодно уходило почти 5% всего взрослого мужского индейского населения Перу [15]. Вице-короли писали правительству об абсолютной невозможности регулировать трудовые отношения между испанцами и индейцами с помощью наемного труда или заменить индейцев неграми-рабами [16]. Можно ли было обойтись без репартимьенто и выжить? Репартимьенто не могло уже удовлетворить нужды испанского землевладения. В сельском хозяйстве требовалась постоянная, а не временная рабочая сила. Там утверждались новые формы привязывания индейцев к земле, такие, как пеонаж. Аграрное общество колонии, которое работало на самообеспечение и выживание, вполне справлялось с этой задачей без репартимьенто. В нем нуждался, прежде всего, горнорудный сектор, мало связанный с внутренними потребностями колонии. При всех своих отрицательных чертах пеонаж предусматривал воспроизводство самого производителя. Индеец, пришедший по репартимьенто, был временным работником, и его заставляли работать на износ. Следовательно, только сохранению репартимьенто на рудники Перу обязано тем, что численность индейского населения в нем стабилизировалась лишь к середине XVIII в. В Мексике, где репартимьенто было полностью отменено в 1633 г. и никогда не существовало в столь жестких формах, численность индейцев стабилизировалась на столетие раньше [17].
В нашей и зарубежной историографии есть тенденция объяснять введение системы принудительного труда ее экономической целесообразностью, признавать эту форму эксплуатации аморальной, но неизбежной в конкретно-исторических условиях. В СССР она была продиктована необходимостью ускоренной модернизации. Но учитывая, что цели ее введения были прежде всего политическими, нельзя сказать, что наши жертвы были не напрасны. Экономическая нецелесообразность системы проявила себя уже в 30-е гг., когда началось резкое падение сельскохозяйственного {366} производства. Сам по себе принудительный труд не имеет внутренней способности к самоизменению. Его искусственное насаждение консервирует экстенсивное развитие экономики. Это хорошо видно на примере испанской Америки. В Перу репартимьенто для рудников официально существовало до 1812 г. В XVIII в. рудники Мексики перешли полностью на наемный труд, справились с депрессией и переживали бум. В Перу эта отрасль в тот же период приходит в крайний упадок [18]. Если ставить в заслугу государственной системе принудительного труда наш научно-технический прогресс, то за него страна заплатила дорогой ценой — крайней социальной деградацией, физической и духовной гибелью сотен тысяч людей, уродливым развитием различных секторов экономики. Сколько бы государственная система принудительного труда не давала обществу в настоящем, она работает против его будущего. В будущем она отнимает неизмеримо большее и оборачивается тупиком, ловушкой, куда попадают и народ, и его правители.
Сравнительный анализ условий возникновения государственных систем принудительного труда, их особенностей и последствий функционирования позволяет сделать следующие выводы.
1. Существенное сходство этих систем в обществах различного типа свидетельствует об их определенной универсальности, а следовательно, о возможности обозначения государственной системы принудительного труда как особого социально-экономического института, который может возникать в условиях недостаточной стабильности общества независимо от формационной фазы его развития.
2. В ходе двух грандиозных исторических экспериментов — испанской колонизации Нового Света и строительства социализма в СССР — государственные системы принудительного труда сыграли значительную роль, которую в целом можно оценить как негативную.
3. В поиске новых подходов к решению проблем отечественной истории обращение к опыту исторического развития других народов может дать определенные критерии в исследовании процесса социально-экономического развития советского общества.
1. Иванов Г. И. Репартимьенто в Мексике в XVI—XVII вв. // Учен. зап. Ивановск. пед. ин-та. 1964. Т. 35. С. 195.
2. Zavala S. El servieio personal de los indios еn el Peru. (extractos del siglo XVII). Mexico, 1979. Т. 2. P. 3.
3. Vargas Ugarte R. Historia general del Peru. Lima, 1971. Т. З. P. 46.
4. Трус Л.С. Введение в лагерную экономику // ЭКО. 1990. № 5. С. 136. {367}
5. Means P.A. Fall of the Inca Empire and the Spanish Rule in Peru, 1530-1780. New York- London, 1932. P. 154.
6. Лугин А. ГУЛАГ глазами историка // Союз. 1990. № 9. С. 16.
7. Расчет проведен автором по данным: Cook N. D. Population Data for Indian Peru: Sixteenth and Seventeenth Centuries // Hispanic American Historical Review (далее цит. как HAHR). 1982. V. 62. № 1. P. 73-120.
8. Об этом см. подробнее: Красильников С.А. «Свободный труд свободно собравшихся людей...» // ЭКО. 1991. № 8. С. 183-196.
9. Там же. С. 187
10. Трус Л.С. Указ. соч. С. 140. 11. Zavala Z. Op. cit. P. 22.
12. Трус Л.С. Указ. соч. С. 136.
13. «Архипелаг ГУЛАГ» глазами писателя и статистика // Аргументы и факты. 1989. № 45 (474). С. 7.
14. Zavala S. Op. cit. Р. 40; Vargas Ugarte R. Op. cit. P. 50-52.
15. Zavala S. New Viewpoints on the Spanish Colonization of America. Philadelphia; London, 1943. P. 96; Rowe J.H. The Incas under Spanish Colonial Institutions // HAHR. 1957. V. 37. № 2. P. 172. 16. Vargas Ugarte R. Op. cit. P. 50-52.
17. Три века колониальной Америки: О типологии феодализма в Западном полушарии. СПб., 1991. С. 108.
18. Brading D. A., Cross Н. Е. Colonial Silver Mining: Mexico and Peru // HAHR. 1972. V. 52. № 4. P. 574-579.
Написать нам: halgar@xlegio.ru