Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. К разделам: Поволжье Рецензии

[рец. на:] Известия Оренбургскаго Отдела Импер. Русскаго Географическаго Общества 1895 г., вып. 6 и 7. (Оренбург, 1895 г.)

Этнографическое обозрение.
1896. № 1. Стр. 170-172.

Наша этнографическая литература количественно и качественно далеко не равномерно распределяется по отдельным народностям, населяющим Россию: в то время, как некоторые инородцы, подчас очень отдаленные географически от культурных центров, были объектом многократнаго изследования, другие, сравнительно более близко живущие, мало привлекали на себя внимания приезжих и местных собирателей этнографическаго материала. К числу последних следует отнести между прочим и башкир, новейшая литература о которых не представляет нам ни одной цельной и обстоятельной монографии. Между тем интерес, который может представить всестороннее изучение быта башкир, не подлежит сомнению: они в сравнительно недавнее время переходят от кочевого к полукочевому, а затем частью и к оседлому быту; этот последний процесс продолжает совершаться и в настоящее время, и уже подробное и детальное изучение его может дать науке целый ряд ценных фактов; далее, одновременно с изменением быта происходят и изменения в материальной культуре (жилище, одежде, пище и пр.); взаимодействие башкир и татар не только в сфере внешняго быта, но и религиознаго, изменения в общественном строе под влиянием новых условий — все это дает собирателю этнографическаго материала среди башкир возможность сделать много интересных и важных в научном отношении наблюдений, не говоря уже, что изучение пережитков старины, воспоминаний прошлаго быта само по себе способно было бы возбудить у изследователя интерес к быту башкир. Между тем изучение их еще далеко от той стадии, когда можно надеяться путем объединения и дополнения существующаго материала ожидать появления в свет труда, касающагося всесторонняго описания и научнаго освещения быта башкир в целости. Дело в том, что в культурном отношении они не представляют собой однородной массы: в зависимости от различных условий часть их значительно поддалась уже влиянию соседей, часть продолжает сохранять в большей или меньшей степени древния черты быта. Вследствие этого изучению башкир в целости должно предшествовать возможно детальное и всестороннее изследование их по отдельным районам. Только этим путем может накопиться материал, объединение котораго даст возможность осветить современный и прошлый быт башкирской народности. Этим путем шли новейшие изследователи, и его, повидимому, избрал себе и Оренбургский Отдел И.Р.Г.О., прямое назначение котораго составляет дополнение этнографических данныхъ по близ живущим к Оренбургу народностям, между прочим и башкирам. Справедливость, однако, требует заметить, что местные изследователи не всегда вполне следуют указанному пути: так, в вып. 6-м мы встречаем очень интересный сборник башкирских пословиц Мухамед-Тулим Куватова, преподавателя Серменевской русско-башкирской школы (Верхнеуральск. у.); собрано 130 пословиц; к ним сделан перевод и в некоторым присоединены изъяснения, к каким обстоятельствам данная пословица применяется. Собиратель делает замечание, что в числе вобранных им пословиц есть и заимствованныя от русских, но, к сожалению, не указывает, какия он считает заимствованными; далее нельзя определить, в какой местности собраны пословицы: между тем это было бы очень важно, в особенности в виду наличности факта заимствования; не менее было бы интересно определить, насколько распространены приведенныя пословицы среди башкир, если оне собраны не в одной местности. Совершенно другое впечатление производит статья М. Баишева: «Деревня Зиянчурина, Орскаго у., Оренбургской губ.» (вып. 7-й). Автор подробно знакомит читателя с жилищем, одеждой, пищей и занятиями населения деревни, при чем, что особенно ценно, указывает на изменения, происшедшия в этом отношении за последнее время; далее он сообщает обряды при рождении, свадьбе, погребении, говорит о народных увеселениях, суевериях, вере в загробную жизнь и приводит предания, легенды, равно и песенные образцы творчества башкир. Несомненно, было бы желательно встретить более обстоятельныя сведения о семейной и общественной жизни населения деревни; нельзя также не указать, что образцы народнаго творчества, которые приводит автор, выиграли бы, если бы они были записаны и переведены дословно, а не заключали только кратко переданнаго содержания песни, что религиозныя воззрения башкир могли бы быть изложены с большей полнотой и пр. Не смотря, однако, на указанные пробелы, работа г. Баишева вносит не мало чрезвычайно интересных данных в этнографическую литературу о башкирах, что и позволяет нам выразить искреннее пожелание с одной стороны, чтобы г. Баишев продолжал начатыя им изследования и в дальнейших работах дополнил собранный им материал, а с другой — чтобы Оренбургский Отдел И.Р.Г.О. продолжал побуждать своих сотрудников в деле изучения быта башкир, направлял и руководил ими для более успешнаго достижения намеченных изследователями целей.

Не менее бедна этнографическая литература о восточных черемисах, и Оренбургский Отдел оказывает немалую услугу науке, направляя свои силы к изучению их: в одном из предшествующих выпусков «Известий» Отдела (вып. 4-й) были уже помещены чрезвычайно интересныя и обстоятельныя статьи г. Ерусланова, касающияся быта черемкс Уфимской губ. В текущем году (вып. 6-й) Отделом напечатаны «Заметки по этнографии черемис Красноуфимскаго у., Пермской губ.» А. А. Петрова: не смотря на небольшие размеры, работа г. Петрова дает немало интересных сведений о представлениях черемис о солнце, луне, радуге, грозе и дожде, о верованиях их в духов и о приносимых последним жертвах. Не лишено интереса верование черемис, что солнце представляет собой шар, одна половина котораго освещена; земля ходит (не вращаясь) вокруг солнца, и в зависимости от того, в какой половине земля подойдет, наступаем или день, или ночь; повидимому, это представление является результатом плохо усвоенных школьных сведений, и как таковое представляет тем больший интерес, что школьныя сведения играют, повидимому, не малую роль в деле возникновения новых космографических представлений не только среди инородцев, но и русских. Как любопытный факт, можно отметить значение, которое имеет в жизни черемис Кудо — более древняя форма жилища черемисина, первоначально шалаш: Кудо (чум) служит лишь летним жилищем, но изображение домового духа — Кудо водиш — пучек березовых ветвей, срезанных от стараго дерева, на котором все сучья целы — помещается именно в Кудо; в прежнее время, по преданию, черемисы даже нарочно устраивали Кудо, в котором и совершали свадебный обряд. Далее интересно, к сожалению слишком краткое, упоминание автора о существовании обрядов закладки Кереметя (священной рощи), которая «закладывается» в честь известнаго лица, вследствие чего и дух (водиш), поселяющийся в роще, получает имя последняго. Не останавливаясь дольше на труде г. Петроса, пожелаем ему полнаго успеха в продолжении его интересной и важной в научном отношении работы.