Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

К разделу Сибирь.

Рандалов Ю. Б.
Современное поселение и жилище бурят (по материалам Бичурского аймака)

Культура и быт народов Бурятии (Этнографический сборник. Выпуск 4).
Бурятское книжное издательство. Улан-Удэ, 1965.
{55} – конец страницы.
Разрядка заменена жирным шрифтом.
OCR OlIva.

До революция поселения бичурcких бурят имели вид маленьких деревушек, разбросанных по речным долинам и поймам Заганского нагорья. Эти деревушки, расположенные на значительном расстоянии друг от друга, назывались хотонами¹⁾. В каждом таком поселении насчитывалось примерно восемь-десять дворов. Большей частью в хотоне объединялись малые, разделенные, семьи, вышедшие когда-то из одной большой патриархальной семьи. Типичным примером может служить Тобхон хотон²⁾ из Шибертуйского улуса.

В Тобхон хотоне было десять семей, связанных кровнородственными отношениями. Жилые и хозяйственные постройки трех братьев Омбоевых (Гармы³⁾, Радны и Егора) составляли правое крыло, двор их дяди Эрдыни Бубанова вместе с двором его двоюродного брата — центр, а дворы пяти троюродных братьев Омбоевых — левое крыло хотона. Все они являлись потомками Тобхона, который, по родовым преданиям и родословной летописи, семь-восемь поколений тому назад был главой большой семьи хоацайскаго рода. Однако родственные узы здесь играли далеко не первенствующую роль. Так как накануне революции происходило глубокое расслоение бурятского крестьянства, имущественное неравенство семей внутри хотонов {55} было настолько развитым, что многие богатые семьи открыто эксплуатировали своих бедных родственников. «В нашем Тобхон хотоне, — рассказывает Ш. Цыбенов, — некоторые имели сотни голов скота, много десятин пашни и покоса. К бедным относились семьи Эрдэни Ламаева, Эрдэни Бубанова и мои родители. Во время летних сезонных работ ваши семьи вынуждены были идти в наем к своим богатым родственникам. Вместе со своими родителями я работал на полях Базара Муханова и за день тяжелой работы нам удавалось заработать по 25-26 копеек на каждого⁴⁾.

Обычно несколько хотонов составляли улус. Так например, семь гутайских хотонов образовали Гутайский улус, выделившийся в отдельное земельное общество. Так же были образованы Шанагинский, Хонхолойский и другие улусы. Подобные поселения имелись у харлунских цонголов, каямских ашехабатов. Вообще расселение по родственным группам, судя по имеющимся данным, в недалеком прошлом было характерно для большинства забайкальских бурят и лишь только местами оно нарушалось.

В период массовой коллективизации крестьянских хозяйств произошли большие изменения в форме поселений. Для лучшей организации коллективного хозяйства и коллективного труда важное значение имело компактное, массовое расселение колхозников и создание на этой основе новых колхозных улусов и деревень. В 1936—1937 гг., в связи с укрупнением колхозов, происходило создание крупных поселений, которые превращались в хозяйственные и культурные центры вновь создаваемых артелей. Образование новых колхозных центров шло путем слияния старых хотонов. Так, например, в улус Гутай, центр колхоза имени Карла Маркса, вошли жители семи хотонов: Нарин Гутай, Дээдэ хотон, Ехэ Гутай, Дэрhэн булаг, Шаан добо, Баруун үбэр и Дунда хотон. В улус Шибертуй, центр колхоза «Ким», вошли жители десяти хотонов: Нарин Заган, Мухаршэбэр, Зүүн бэе, Баруун бэе, Шибэртэ, Тобхон хотон, Бэлшэр, Доодо булаг, Дабаатын Адаг и Заганай адаг. В улус Шанагу, центр колхоза имени В. И. Ленина, входили жители пяти хотонов: Булаг, Шанагинский боом, Хонхор, Шанагын адаг и Зүүн бэе. {56}

Новые колхозные поселения бичурских бурят имели вид больших поселков обычно с одной или двумя просторными улицами, вытянутыми вдоль небольшой речки на расстоянии полутора-двух километров. Каждый улус, как центральная усадьба колхоза, создавался по заранее намеченному плану, поэтому планировка домов и улиц в селах была прямой, в редких случаях можно было встретить дома, построенные к улице, внутри ограды, или же кривые и узкие улицы. По самой широкой и большой улице обычно располагались общественные здания: правление колхоза, сельсовет, клуб, школа, детские ясли, магазин и т. д., которые составляли центр колхозного улуса. Количество жилых и хозяйственных построек не превышало 150-200, в среднем в каждом селении насчитывалось до 100-110 жилых домов. Будучи компактно застроенными, они располагались на небольшом участке, но размеры поселений разрастались из-за приусадебных участков: с обеих сторон к улицам примыкали обширные зеленые поля с хозяйственными постройками.

Эти новые поселения, появившиеся в связи с созданием и укреплением колхозного строя, постепенно становились оживленными центрами культурной и общественной жизни местного населения. В улусах, особенно в первые годы колхозного строительства, проводились различные мероприятия по улучшению санитарно-гигиенических условий, по благоустройству общественных зданий, площадей и улиц (очистка, уборка улиц, дворов, украшение фасадов зданий, побелка их, покраска окон и т. д.). Любопытно отметить, что по своему внешнему облику бурятские колхозные улусы резко отличались от соседних русских колхозных сел и деревень. В бурятских улусах, как правило, не было зелени, обширных огородных участков, садов и палисадников, многочисленных колодцев с высокими журавлями, глухих оград и заборов с массивными воротами, характерных для русских колхозных сел Западного Забайкалья. Зато усадьбы колхозников в них выделялись своеобразием сочетания жилых и хозяйственных зданий и густотой скотных построек. В новых улусах, несмотря на значительное улучшение бытовых и культурных условий, оставалось еще много нерешенных проблем, одной из них являлось благоустройство и озеленение поселений. Однако как в начальный период их организации, так и в последующие годы — в период Великой Отечественной войны {57} и после ее окончания — в облике колхозных улусов больших изменений не произошло.

С середины пятидесятых годов в условиях бурного экономического развития, с созданием крупных многоотраслевых хозяйств (колхозов-гигантов и специализированных совхозов) в улусах начались новые преобразования. Наметились тенденция дальнейшего укрупнения некоторых улусов, превращения их в крупные смешанные (русско-бурятские) поселения нового типа.

В основном — это центральные усадьбы новых укрупненных колхозов и совхозов. Эти села прежде всего отличаются большими размерами, с многочисленным населением и многонациональным его составом. В то же время, поскольку новые поселения создаются на базе бурятских колхозных улусов, они сохраняют черты национального поселения. Типичным примером этого являются центральная усадьба Кижингинского совхоза — с. Кижинга, центральная усадьба Анинского совхоза — с. Хоринск, центральная усадьба Баргузинского колхоза имени Карла Маркса — с. Баянгол и многие другие. Например, в с. Шибертуе, центральной усадьбе Бичурского совхоза, имеется свыше 400 дворов, десятки общественных зданий и построек и около 1700 человек населения. Основной состав населения — буряты и русские. Кроме них, в селе живут татары, украинцы и белорусы. Протяженность села составляет несколько километров. Широкие магистральные улицы пересекаются рядами боковых улиц и проулков. Здесь сосредоточены основные общественные и культурные учреждения: средняя школа, амбулатория, больница, роддом, клуб, стационарная киноустановка, библиотека, столовая, пекарня, общественная баня и др. Новое село электрифицирована и имеет собственный радиоузел. (Вообще большим достижением культурного строительства последних лет является электрификация и радиофикация сел и улусов Бурятии.). Улицы стали просторнее, красивее, в домах — чище и светлее.

Начались работы по озеленению и строительству палисадников. Только в 1961 г. в с. Шибертуе было высажено 600 тополей. Около 60 рабочих семей сделали перед своими домами палисадники и цветники. Жители соседних улусов — Хонхолоя, Шанаги, Гутая и Новостройки — на общественных началах стали проводить планомерную работу по озеленению и благоустройству своих поселений.

Наряду с новыми селами, у бичурских бурят остались и {58} поселения старого типа — бывшие колхозные центры тридцатых годов. Эти колхозные улусы, насчитывающие в среднем 100-110 дворов, превратились теперь в базы тракторно-полеводческих бригад и животноводческих ферм. В них тоже проводятся работы по благоустройству. Все улусы имеют школы, медицинские пункты, клубы, стационарные киноустановки, магазины и бани. Третьим типом поселений являются многочисленные заимки по одному-два дома — летние и зимние животноводческие гурты и полевые станы, разбросанные по падям и долинам.

Длинные цепи домов совхозного поселения распадаются на многочисленные, несколько замкнутые усадьбы типа личного колхозного двора. В первые годы организации совхозов личные усадьбы членов колхоза, на которых стоят жилые и хозяйственные постройки, были большими (не меньше 0,6 га). В 1959—1960 гг., приусадебный участок был сокращен до 0,3-0,25 га. На приусадебном участке бурятской семьи обычно располагается жилой дом, некоторые хозяйственные постройки, летник, амбар, баня и поскотник. Свободное от жилых и хозяйственных построек пространство усадьбы используется под огород и сенокос.

Центральное место среди всех построек на усадьбе занимает жилой дом. Основным типом жилища бичурских бурят еще с дореволюционных времен стал бревенчатый дом, родственный русским срубным жилищам. Принцип и техника строения таких домов были заимствованы от русских крестьян из сел Зардамы, Буя, Малого Куналея и Бичуры. Первые дома в хотонах, по словам стариков, были построены с помощью русских плотников и строителей. Однако в конце XIX — начале XX в. у бичурских бурят, наряду со срубленными избами, бытовало традиционное жилище — войлочная юрта. Устройство обыкновенной войлочной юрты старых времен хорошо описано в этнографических трудах М. Н. Хангалова, М. Кроля, Б. Э. Петри, Г. Ц. Цыбикова и других. Детальное описание войлочной юрты, типичной для бурят Западного Забайкалья, сделанное кяхтинским краеведом Г. Осокиным, хранится в фондах Ленинградского музея антропологии и энтографии АН СССР⁵⁾. Юрта бичурских бурят, по существу, ничем не отличалось от описанной выше. По собранным нами данным, она состояла из деревянного остова, построенного из березовых или ивовых, {59} слегка изогнутых палок, связанных между собой ремнями. Клетка представляла собой короткий цилиндр, покрытый низенькой пологой кровлей с отверстием посредине для дымохода. Все это обтягивалось войлоком. Юрта имела круглую форму. Средний диаметр ее равнялся четырем – четырём с половиной метрам.

Земляной пол устилали войлочными потниками. Вместо печей имелись гуламта — (открытые очаги под треножником).

В юртах бичурские буряты жили преимущественно летом, на летних пастбищах, но в некоторых улусах много юрт оставалось в хотонах; многие семьи, не вышедшие на зуhаланы, летом из деревянных домов переходили в юрты, стоявшие в ограде үбэлжөөна.

С начала XX в. у бичурских бурят в связи с развитием земледелия и сенокошения и с усилением экономических связей с городом началось интенсивное строительство жилых домов. Богатые и зажиточные буряты строили новые срубные дома. Бедные и маломощные семьи оставались в ветхих избушках, называемых земье. В этот период войлочная юрта окончательно вытесняется деревянным жильем. Даже на летних пастбищах вместо юрт стали ставить небольшие четырехстенные срубы с низкими крышами. По сообщениям стариков, последние юрты были реквизированы в связи с русско-японской войной 1905 г. и проданы военным интендантам царской армии в Петровск-Забайкальский.

Размеры, качество и конструкции срубных домов, возводимых бурятами в хотонах и на летних пастбищах, зависели от имущественного и социального положения домохозяев. Дома богачей — нойонов, лам и кулаков — выделялись высотой, обширностью, добротностью наружной и внутренней отделки.

Дом шибертуйского богача Дамбы Ламаева, построенный в местности Добун в 1902 г., в длину достигал 11 метров, в ширину — шесть метров, имел семь больших окон с резными наличниками и ставнями. Улусные бедняки дом Ламаева называли «купецким». В улусе Дабатуй большими размерами и красотой отделки выделялся дом бывшего родового головы Борхоя Сэбэнова, в Шанагинском улусе — дом бывшего волостного старшины Цыбудея, а в Гутае — дом зайсана Будажапа Жипжитовича. В хотонах имелись убогие земье — четырехугольные срубные клетки с земляным полом и крышей, покрытой {60} тоже землей. В них ютились самые бедные семьи. В каждом улусе, по словам информаторов, насчитывалась около 10-12 таких жилищ. Обычно размеры земье не превышали четырех квадратных метров; в их маленьких окошечках (шагаабари в 20*20 см), вместо стекла натягивалась коровья брюшина или грубая домотканая холстина, намазанная маслом или сметаной⁶⁾. Эти неказистые деревянные жилища долго бытовали в бичурских улусах — вплоть до начала массового колхозного движения.

Третью, наиболее многочисленную группу составляли дома средних хозяев, основной массы населения. Дома крестьян средней зажиточности были большей частью однокамерными, небольшими. В каждом доме имелось два-три маленьких окна, обращенных в солнечную сторону, и низенькая дверь с низким крыльцом.

Такой состав жилых домов существовал в первые годы Советской власти. Даже в период коллективизации и создания новых колхозных улусов, насколько это прослеживается данными наших исследований, особенно большого строительства новых жилых домов не было. В основном из хотонов перевозились старые дома, построенные до революции, и с небольшими усовершенствованиями ставились на новых колхозных усадьбах. В некоторых домах заменяли подполовые клети, венцы, отдельные плахи, крышу и т. д. Однако земье за редким исключением были ликвидированы. В новых колхозных улусах их уже не было. Все батраки и бедняки, вступившие в колхоз, переселялись в дома раскулаченных богачей, лам или во вновь построенные жилища.

Но в целом жилые дама колхозников в первые годы колхозного строительства от домов доколхозного и даже дореволюционного периода особенно не отличались. И в последующий период, как показывают материалы подворного обследования, тип срубного одноэтажного однокамерного дома с двухскатной крышей оставался основным жилищем бурятских семей. Те особенности, которые в дореволюционное время характеризовали бурятский срубный дом и отличали его от жилища русских, почти полностью сохранились в жилых постройках бичурских бурят-колхозников. Жилые дома колхозников в {61} бурятских улусах отличались отсутствием фундамента, очень низкой подполовой клетью, низким скатом крыши, отсутствием окон с северной стороны и обязательным выведением двери на восточную или юго-восточную сторону. С середины пятидесятых годов, в условиях подъема общественного хозяйства и роста материального благосостояния, в улусах началась новая полоса жилищного строительства. Если в 1955 г. индивидуальным строительством занимались пока еще отдельные колхозники, то в 1957—1959 гг. строительство новых домов приняло массовый характер. Это свидетельствовало о значительно возросших культурно-бытовых запросах и зажиточности людей. Государство всячески поощряло индивидуальное жилищное строительство в селах. Строителям по сниженным ценам продавался материал, выделялись государственные денежные ссуды, транспорт, а иногда предоставлялась и рабочая сила. Интересно отметить, что во время массового жилищного строительства у бичурских бурят был восстановлен традиционный бурятский обычай помочи. В дореволюционный период богачи, как известно, использовали этот обычай в целях эксплуатации. В условиях социалистического общества он принял характер коллективной поддержки индивидуального застройщика со стороны соседей, родственников и друзей. Это особенно необходимо для одиноких матерей и вдов, в семьях которых нет мужчины⁷⁾.

К началу 1962 г. массовое жилищное строительство достигло наибольшего размаха. В результате общественной и индивидуальной застройки новые дома к этому времени составили около 80% жилого фонда. Массовое жилищное строительство стало характерным для всех бурятских улусов и русских сел. В настоящее время жилищное строительство продолжает развиваться как в общественном, государственном, так и в индивидуальном секторе по всей республике.

Новые жилые дома имеют ряд существенных отличий от жилищ первых лет колхозного строительства. Прежде всего, значительно увеличились их размеры. Сравнительные измерения 470 новых и старый домов, проведенные нами в селах Гутай, Шибертуй и Шанага, {62} показали, что по высоте и полезной площади новые дома в среднем примерно в полтора раза больше, чем старые. Новые дома бурят имеют следующие размеры (в среднем): высота (от пола до потолка) — 3,3–3,5 м., длина — 7–7,5 м, ширина — 6–6,5 м в то время как дома колхозных семей имели размеры (в среднем): высота — 2,3 м, длина — 5,1 м, ширина — 4,5 м.

Увеличение размера домов обусловливалось, в первую очередь, стремлением большинства семей создать удобства, культурные условия домашнего быта. Немаловажное значение имел и фактор роста численности состава семей (высокая деторождаемость в бурятских семьях, наблюдающаяся за последние годы).

Со стороны внешней формы и техники строения новые дома не подверглись особым изменениям и переделкам. Однако отдельные части конструкции были усовершенствованы. Появились каменные или цементные фундаменты. Раньше при постройке дома бревна связывались в угол старым (древнейшим) способом рубки — в «обло», теперь, как правило, они связываются более сложным совершенным способом — в «лапу». По этому способу бревна соединяются концами, выпиленными в плоские бруски, при этом один конец кладется на другой и закрепляется шкантами. Углы домов, выведенные таким способом, выглядят более красиво, а главное, они прочнее, так как гораздо меньше подвергаются гниению и разрушению. Значительно увеличились объем и высота подполовой клети. Закладка пола производится теперь на высоте 1 м или 1 м 20 см от земляного грунта. В расширении подполовой клети домов немаловажную роль сыграло развитие огородничества, которое в настоящее время стало составной частью домашнего хозяйства. Картофель и овощи на зиму буряты хранят, по примеру русских семей, в подполье.

Изменился и облик крыш домов. Они теперь делаются очень высокими, с крутыми скатами. Покрываются они большей частью шифером, тесом или добротной дранкой.

Увеличились как размеры, так и количество окон. Раньше число окон редко превышало четыре-пять, притом они были небольшого размера (50*30 см). В настоящее время стало типичным выведение шести-семи больших окон на солнечные стороны. В новых домах также стали строить широкие крыльца с сенцами или пристройками типа полуверанды. {63}

Все эти усовершенствования новых жилых домов современных бурятских семей сделали их более красивыми по внешнему виду, просторными и светлыми внутри. С усовершенствованием конструкций и расширением размеров домов было связано разделение жилого помещений на ряд секций и комнат: выделение отдельной кухни, спальни, гостиной и т. д., чего раньше в бурятских домах не было.

В этом отношении наиболее характерным является новый дом совхозного рабочего Чимит-Дугара Очирова, построенный в 1961 гаду. Он имеет размеры: длина — 9,2 м; ширина — 8,6 м; высота — 3,2 (пол-потолок).

Внутри дом разделен на четыре части: гостиная, вернее общая комната, спальня, кухня и детская комната. В семье Очирова четыре человека: муж, жена, бабушка и 10-летняя дочь.

В других семьях количество и расположение комнат разное. Число их зависит от состава, материального положения и традиции семьи. Но во всех домах, как правило, выделяются кухня и спальня. Так, например, в новом доме многодетной семьи Цырендоржи Будаева, кроме кухни и гостиной, имеется две спальни. В доме Дугарсэрэна Тогошеева три комнаты — кухня, общая комната и спальня.

Стремясь выделить кухню, особенно кухонную печь, в совершенно изолированное помещение, некоторые семьи в последние годы (1960—1961 гг.) стали строить дома с прирубками или же к своим домам пристраивать небольшие утепленные секции. В этих случаях жилой дом выглядит пятистенным срубом, с двумя самостоятельными секциями. Это особенно наблюдается у харлунских бурят.

Характеризуя современное жилище бурят, следует отметить судьбу одной бытовой традиции, связанной с историческим укладом хозяйства. Выше отмечалось, что до революции многие семьи с наступлением тепла переходили в войлочные юрты, находившиеся рядом с зимним жилищем. Это была своеобразная имитация прежней кочевой жизни. Позднее, в начальный период колхозного строительства, эта традиция довольно прочно удерживалась. Правда, вместо юрт у колхозников были летники — небольшие деревянные жилища без окон и потолка. Летники стояли рядом с жилым домом. Зимой в них хранились продукты, конская упряжь и прочие вещи; летом {64} они использовалась как временные жилища. Впрочем, обычай летней перекочевки в запасное жилище удерживался у бурят, надо полагать, не только в силу унаследованных привычек и тяги к кочевью, но и по соображениям житейского удобства: в июльскую жару в небольшом, отапливаемом однокамерном доме становилось невыносимо душно и тесно, и люди, естественно, искали более прохладное, и просторное место для сна и отдыха, — таким местом являлся почти пустой и неотапливаемый летник.

Однако за последние годы в связи с массовым жилищным строительством и значительным расширением объема полезной площади жилого дома традиция перехода в летник стала изживаться. К тому же условия летника, очевидно, уже не удовлетворяют возросшие культурные запросы и бытовые потребности людей. В настоящее время имеющиеся летники и амбары используются в основном как помещения для хранения запасов продуктов, одежды и прочего имущества.

За годы Советской власти более глубоким изменениям, по сравнению с реконструкцией жилища, подверглось внутреннее убранство бурятских домов. Необходимо отметить, что домашняя обстановка семей бичурских бурят до революции, характеризовалась бедностью и примитивностью. По существу, домашний быт бичурских бурят в предреволюционные годы совпадал с традиционным отсталым и убогим бытом азиатских кочевников⁸⁾. Собранные нами материалы полностью подтверждают это. Из многочисленных сообщений старых жителей и оставшихся как реликвии предметов материальной культуры явствует, что, несмотря на фактический переход к оседлой жизни, бичурские буряты в своем домашнем быту сохраняли {65} и широко пользовались предметами домашнего обихода, типичными для кочевников.

Во всех домах значительная часть домашних предметов была легкой и удобной для перевозок: овчинные покрывала, шубы, войлочные постели, потники, кожаные сосуды, сумы, легкие деревянные ящики, (ухэги, эргэнэхи) берестяная посуда и т. д. Наиболее типичную домашнюю обстановку бурятского дома воссоздает в своем сообщении старый житель Шибертуйского улуса Д. Г. Гомбоев: «Еще в 1916 г. в бедных, да и в зажиточных домах наших улусов не было ни стола, ни стула, ни железных кроватей. Сидели на полу, подостлав небольшие войлочные потники (шэрдэки). Перед гостями ставили миниатюрные столики (шэрээ), чтобы на них подавать угощение. Обычно в домах главное место занимала божница на деревянных подставках. По обе стороны от нее располагались низенькие деревянные койки (жабданы), сундуки (абдар) и ящики (ухэг) с домашней рухлядью. Кухонная утварь состояла из многочисленных деревянных ведер, чаш, ковшиков и ложек, кожаных сум, мешков, глиняных горшков, пузатых чугунов и т. д. В домах всегда бывало грязно, много сору, пыль и сажа с домашних вещей редко протиралась и никто об этом не заботился»⁹⁾.

Другой информатор, старая жительница Шанаги Бальжитсу Балданова¹⁰⁾, рассказывает, что самую неприглядную часть бурятского дома составляла женская половина — правый от двери угол, где обычно располагалась печь и кухонная утварь. От печей — низеньких кирпичных или каменных плит с примитивным узким дымоходом (чувалом), обмазанным глиной, — всегда шел дым, летела сажа, которые разъедали глаза и покрывали копотью стены дома и посуду. В некоторых бедных семьях не было даже и этих печей. Их заменял обыкновенный железный таган (тулга). Здесь же стоял низенький ящик с двумя или тремя столешницами (эргэнэг), в котором хранились посуда и разные продукты. На эргэнэке месили тесто для лепешек, крошили мясо при варке супа. В женской половине дома, обычно за печкой, хранились многочисленные овечьи и козьи шкурки, обрабатываемые женщинами по {66} вечерам. Сюда же ставились разные продукты в кожаных мешках и сосудах.

Из сообщения данного информатора следует отметить одну характерную деталь: обязательное расположение в бурятских домах печей и кухонной утвари в правой от двери стороне (углу) и обозначение этой стороны женской частью дома. Такое расположение печей и определение женской половины дома, очевидно, бытовало у бурят в силу традиции. В основу этой традиции, по мнению некоторых исследователей¹¹⁾, были положены древние шаманские воззрения бурят о добрых (западных) и злых (восточных) тэнгриях (духах). Соответственно этому в старые времена в бурятских юртах существовала почетная и непочетная часть, причем непочетная часть размещалась по правую сторону от двери — северо-восточная и восточная части юрты, а почетная (хоймор тала) — по левую, т. е. западная и северо-западная ее стороны.

Нам кажется, что сама традиция разделения жилища на две части — почетную и непочетную — восходит к более ранним временам, нежели возникновение развитых шаманских воззрений о тэнгриях, ее появление было связано с эпохой разложения материнского рода и с ниспровержением материнского права у бурят. Следовательно, шаманские воззрения в данном случае являлись скорее отражением, чем основой этого древнего обычая. Позднее к этой традиции примешалась еще одна традиция, возникшая из чисто хозяйственных потребностей: в связи с переходом в деревянные жилища буряты, как правило, печи устраивали у северной стены дома, противостоящей господствующим зимним ветрам, т. е. в самой холодной части дома.

Описывая домашнюю обстановку бурятского дома, необходимо отметить еще одну часть жилого помещения в нем — это левый от двери угол. Здесь обычно в небольших загородках помещали ягнят, телят, а также хозяйственные предметы: седла, уздечки, веревку, сбрую и т. д. Этот угол, захламленный и неприглядный, фактически можно было бы отнести также к женской половине дома, так как женщина-домохозяйка постоянно ухаживала за ягнятами, телятами, возилась с конской упряжью и прочими вещами.

В домах богатых бурят внутреннее убранство выглядело лучше и богаче, изобиловало дорогами тканями и {67} изделиями. Но с точки зрения общей культуры оно также было довольно однообразным и неприхотливым.

Домашняя обстановка бедных семей выглядела крайне примитивно и убого. В бедных семьях, рассказывает бывший батрак Цыдып Гармаев, люди спали на низких нарах, завернувшись в лоскутки овчинных покрывал и шубы. Сиденьем служили отпиленные чурки или куски дерева. Вся кухонная утварь состояла из грубых деревянных чашек, ложек и берестяных туесков. Одежда и прочая рухлядь хранились в старом ящике. Больше в домах бедняков ничего не было.

Следует отметить, что в районах наиболее раннего и интенсивного влияния города и русской культуры домашний быт бурятских семей (главным образом западные — иркутские буряты) был несколько выше, а домашняя обстановка отличалась наличием элементов новой мебели, предметов утвари, белья и т. д.

Вот как описывает быт боханских бурят третьего готольского рода А. Убугунов, уроженец этих мест: «...Несколько слов о типичной обстановке крестьянина-бурята середняка в дому. Сюда можно отнести два стола, один для себя, другой для гостей, 4-5 стульев местного производства, изредка венские, деревянный крашеный диван, зеркало на стене небольшого размера; из (предметов) столовой: посуда, самовар, чайник, чашки по числу членов семьи, столовые ножи с полдюжины, столько же тарелок, и у верующих в переднем углу — заян, изображение так называемых «хоринских девиц».

Из орудий хозяек почти в каждом (доме) есть деревянные-кожемялки (эрьюлга), мялки (тинька), последней дорабатывают овчины и козьи шкурки»¹²⁾.

Если такие новшества были у западных бурят еще к моменту революции и даже несколько раньше, то в обширных районах Забайкалья и в более позднее время — в начале двадцатых годов — быт коренного населения оставался на уровне описанного быта бичурских бурят. Предстояла огромная работа по преобразованию быта основной массы бурятского населения.

Коренная перестройка домашнего быта была тесно связана со всеми мероприятиями, проводимыми Коммунистической {68} партией по преобразованию хозяйственной и культурной жизни бурятского народа. В двадцатых годах коммунисты, комсомольцы и активисты в лице присланных партией учителей, женработников, уполномоченных райкома, обкома ВКП(б), советских и кооперативных органов, стали усиленно пропагандировать новую жизнь и новый быт среди местного населения. Создавались дома буряток, культбазы и красные уголки, где читались лекции и доклады о новом быте, о гигиене и культуре домашних условий, учили женщин шить новую одежду русского покроя, печь хлеб, следить за чистотой в доме и т. д. Особенно горячо поддерживала эти мероприятия местная бурятская молодежь. Во всех хотонах и улусах работали санкомиссии, организованные по инициативе комсомольцев и местных активистов. Постепенно изменялись сознание, взгляды на жизнь и вкусы людей, а вместе с ними — и их бытовые условия. С 1927—1928 гг. в домах бичурских бурят стали появляться элементы нового быта — столы, стулья, фарфоровая и стеклянная посуда и т. д. С 1930 г. начали появляться железные кровати. «В нашем xotohe впервые железная кровать появилась в семье Дамби Будаева летом 1930 года, — вспоминает 83-летний старик Буда Санжиев из с. Шибертуя. — Я тогда нарочно ходил смотреть. Приходили и другие»¹³⁾.

В годы коллективизации процесс обновления домашнего быта принял массовый характер. В большинстве домов появились четырехугольные столы, стулья, табуретки, железные кровати, небольшие настенные или настольные зеркала, покупная посуда — фарфоровые, стеклянные стаканы, чашки, тарелки, эмалированные миски, кастрюли, бидоны и т. д. Более материально обеспеченные и культурные семьи заводили небольшие шкафы для хранения одежды и книг, чемоданы, самовар, швейную машину и патефон. В домашний обиход вводились белье, пуховые подушки, покрывала, скатерти и оконные занавески. В некоторых же домах колхозников еще сохранялись предметы старого быта: сундуки, абдары, ухэги, эргэнэки, войлочная постель, овчинные покрывала, кожаная, деревянная и берестяная посуда. В тех семьях, где были старики и старухи, в доме оставались божницы. {69} Но теперь они были несколько отодвинуты в сторону от почетного места. Своеобразное сочетание старой и новой мебели, при сохранении традиционного расположения предметов обихода, создавало колорит домашней обстановки бурятской колхозной семьи.

После Великой Отечественной войны, в годы послевоенного строительства все больше и больше предметов старого быта выходило из домашнего употребления, утверждались элементы новой культуры. С середины пятидесятых годов, в связи с бурным ростом общественного хозяйства, у бичурских бурят началась новая радикальная перестройка домашнего быта, в первую очередь внутреннего убранства домов. Из дома выбрасывались не только остатки старого быта, но и мебель, и другие предметы домашнего обихода, приобретенные в тридцатые-сороковые годы. Обновление домашней обстановки происходило по образцу интерьера современных городских семей. Каждая семья приобретала мягкий диван, круглый гостиный стол, венские стулья, гардероб, комод, радиолу, буфет, большие настенные часы, зеркала, ковры, тюлевые занавески, драпри, половики, чайные сервизы и т. д.

Современная квартира бичурского бурята, труженика совхоза, обычно состоит из двух или трех комнат средней величины. Его домашняя обстановка имеет те своеобразные черты, которые отличают его от других групп и слоев местного населения. Печь в любом бурятском доме стоит обязательно около северной стены, точнее в северо-восточном углу дома. Нами уже указывалось, что такое расположение печей связано со старыми национальными традициями. Правда, следует отметить, что эта часть дома давно не называется непочетной, женской частью дома. В связи с раскрепощением бурятской женщины в период социалистического строительства разделение дома на почетную и непочетную части было ликвидировано.

Печи в новых домах строятся по типу «русской» или «голландки». Эти печи в зимнее время хорошо нагреваются и долго держат тепло, к тому же они очень удобны: в них можно варить пищу, печь хлеб. Кухонная утварь целиком состоит из фабричных изделий. Посуда хранится в маленьком шкафчике, на отдельных полочках или в большом буфете со стеклянными дверцами, расположенном недалеко от печи. После принятия пищи посуда тщательно моется и расставляется по полочкам кухонного шкафа или буфета. Кухонная комната вместе с печью {70} обычно занимает четвертую или пятую часть дома. Здесь, кроме буфета, имеется обеденный стол с четырьмя-пятью табуретками. В левом от двери углу дома устраивается умывальник и рядом, с ним вешалка для рабочей одежды. В центре противоположной от двери стены обычно стоит красивый комод, покрытый кружевами, на котором расставлены радиола (или радиоприемник), самовар, шкатулки, вазы, фотографии в рамках и прочие вещи, выставленные как украшение гостиной комнаты (между прочим, здешние буряты небольшие изящные самовары держат большей частью как домашнее украшение). По обе стороны или же по левой стороне, в зависимости от вкуса хозяев, вперемежку со стульями, помещаются мягкий диван и гардероб (или шифоньер). Перед комодом, в центре комнаты, ставится круглый гостиный стол, покрытый голубой, узорчатой или белой с вышивками скатертью. Вся эта мебель занимает самую лучшую, как называлось раньше «почетную» часть (хоймор тала) центральной комнаты дома. Все семейные праздники, торжества и приемы гостей происходят в этой части дома. На стенах гостиной комнаты вывешиваются большие зеркала, настенные часы, портреты, и репродукции картин известных художников, семейные фотографии в рамках.

При строительстве новых домов большинство семей предусматривают небольшую спальню. Обычно она устраивается в северо-западном углу, рядом с кухонной комнатой, как бы продолжая ее вдоль правой стены дома. В ней помещаются дорогие никелированные кровати, считающиеся у здешних бурят особенно модными и красивыми, и принадлежности женского туалета. Постельные принадлежности состоят из матраца или нескольких дэбдихэров¹⁴⁾, простыней, пуховых подушек в сатиновых наволочках, суконного или байкового одеяла. В холодное время года суконные одеяла заменяются ватными. Убранство кроватей, особенно у молодых семей, выглядит весьма нарядно: подушки и постель покрываются красивыми кружевными и шелковыми тканями. На стенах, у кроватей, вывешиваются ковры или картины на холстах, выполненные местными мастерами.

Соответственно новой домашней обстановке изменились и требования людей к чистоте и уюту квартиры. Во многих {71} домах окна, комнатные перегородки окрашиваются зеленой или голубой краской. Печи аккуратно выбеливаются. В комнатах имеются живые цветы: орхидеи, герань и др. Регулярно делается уборка: женщины выметают мусор с пола, поливают цветы и протирают пыль на окнах и мебели. Полы моются не менее одного-двух раз в месяц. За последние годы, в период осуществления грандиозных планов семилетки, в домашнем быту бурятских семей происходят более глубокие перемены. Началась механизация домашнего труда. В обиходе молодых семей появились пылесосы, стиральные машины, электросамовары, чайники, утюги, холодильники и механические картофелечистки. Таким образом, внутреннее убранство современных домов бичурских бурят намного приблизилось к интерьеру культурной городской семьи.

¹⁾ Определение термина «хотон» см. в «Трудах комиссии Куломзина», вып. 1, 1898, стр. 10-11.

²⁾ Состав Тобхон хотона излагается по информации бывшего жителя этого хотона, ныне пенсионера Бичурского совхоза Шоймполя Цыбенова.

³⁾ Гарма Омбоев — отец информатора Ш. Цыбенова.

⁴⁾ Полевые записи. Сообщения Ш. Цыбенова.

⁵⁾ Музей антропологии и этнографии АН СССР. Отдел Дальнего Востока. Бурятский фонд. Опись коллекции № 2241.

⁶⁾ Полевые записи. Сообщения Дылгира Гомбоева, Цыдыпа Гармаева, уроженцев улуса Шибертуй Бичурского аймака.

⁷⁾ Так, например, в 1959 г. в с. Гутае с помощью родственников и соседей были построены новые дома одиноким матерям Сырме Будажаповой и Намсалме Балдановой. Подобные факты наблюдались и в селах Шибертуе, Шанаге, Хонхолое и Нарин-Загане.

⁸⁾ Характеризуя быт скотоводческих народов Средней Азии и Сибири дореволюционного периода, советский историк и этнограф Л. П. Потапов пишет: «Быт кочевников почти в деталях совпадал с их древним бытом, описанным в 1-м тысячелетии до н. э. Геродотом и другими античными авторами. Он хорошо зафиксирован также в китайских династийных и в византийских источниках, а позднее подробно описан средневековыми авторами, например, Марко Поло, Рубруком, Плано Карпини. При кочевом образе жизни отсталостью и убожеством характеризовалось не только жилище, но и питание, одежда. Кочевники почти не употребляли хлеба, овощей, сахара. Они носили зимой и летом тяжелую теплую одежду, приспособленную для верховой езды, даже находясь в юрте». (Л. П. Потапов, Ленинская национальная политика в действии. «Сов. этногр.», 1957, стр. 18.)

⁹⁾ Полевые записи. Сообщения Дылгира Гомбоева.

¹⁰⁾ Полевые записи. Сообщения Бальжитсу Балдановой, рожд. 1900 г., уроженка улуса Шанаги Бичурского аймака.

¹¹⁾ См.: Б. Э. Петри. Внутриродовые отношения северных бурят. Иркутск, 1925, стр. 49-52.

¹²⁾ А. Убугунов. Улус Заглик Боханского хошуна и Боханского аймака. Ж. «Жизнь Бурятии», 1926, № 10-12, стр. 84-85.

¹³⁾ Полевые записи. Сообщения Буды Санжиева, уроженца улуса Шибертуя Бичурского аймака.

¹⁴⁾ Дэбдихэры — тонкие войлочные матрасики, покрытые ситцевой тканью.