Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Назад К оглавлению Дальше

V. Некоторые вопросы производства снаряжения лучников

Лук, тетива и стрела составляют
уже очень сложное орудие, изобретение
которого предполагает долго накапливаемый
опыт и более развитые умственные способности,
следовательно, и одновременное знакомство
со множеством других изобретений

Ф. Энгельс ¹⁾

Вопросам производства оружия и предметам снаряжения лучников скифского времени посвящена довольно обширная литература. Прежде всего следует отметить работу Б. Н. Гракова, в которой тщательно собран, обобщен имеющийся к концу 20-х годов материал о производстве наконечников стрел лучниками Евразии. Особое внимание в этой работе уделено скифским бронзовым наконечникам.²⁾ Бронзовые части от литейных форм, хранившиеся ранее в Киевском историческом музее, издала Ф. М. Штительман.³⁾ В статьях А. И. Фурманской, посвященных бронзолитейному производству Ольвии, очень кратко использован материал по интересующему вопросу.⁴⁾ Недавно с интересными соображениями по поводу значения заключительного этапа обработки наконечников — заточки — выступил В. И. Клочко.⁵⁾

Производству наконечников стрел, луков и колчанов посвящен раздел в докторской диссертации Б. А. Шрамко. К сожалению, эта чрезвычайно интересная работа до сих пор не опубликована, и о выводах, к которым пришел ее автор, можно судить лишь по нескольким фразам, помещенным в его автореферате.⁶⁾ Б. А. Шрамко писал и о производстве железных наконечников стрел.⁷⁾ Материалы разработок Б. А. Шрамко о производстве и обработке дерева, кости, кожи имеют исключительно важное значение для выяснения особенностей изготовления луков, их костяных и кожаных частей, основной массы горитов и колчанов. Особое значение имеют данные Б. А. Шрамко о специализированных орудиях обработки дерева и кожи. Навыки, приобретенные мастерами Скифии в обработке кожи, кости и дерева, изготовлении утвари, частей узды и кожаных частей доспеха, с успехом могли быть применены и при изготовлении снаряжения лучников.

Изготовить обычный горит было не очень сложно. Для этого, по-видимому, [94] не требовалось специализированного инструмента. Мастера вполне могли устроить обычные инструменты, применявшиеся при обработке кожи. То же самое можно сказать и об обработке кости для частей луков и об изготовлении луков. Кроме того, мы практически не располагаем целыми луками, сохранность которых позволила бы установить характер изготовления этого оружия. То же относится к горитам и колчанам. Поэтому вопрос производства луков, костяных и деревянных стрел, рядовых горитов и колчанов рассматриваться здесь не будет.

В этой главе речь идет о производстве бронзовых наконечников стрел и парадных горитов IV в. до н. э., остатки которых позволяют составить определенное представление о технике их производства. Из числа работ по этому вопросу следует отметить большую статью Б. В. Фармаковского,⁸⁾ статьи А. П. Манцевич⁹⁾ и В. П. Шилова,¹⁰⁾ разделы из работы Н. А. Онайко.¹¹⁾

Наконечники стрел. Абсолютное большинство наконечников отлито из бронзы. Все они отливались в составных литейных формах, сделанных из бронзы или камня. Производству этого вида оружия посвящена статья Б. Н. Гракова.¹²⁾ Его материалы, дополненные новыми данными, легли в основу данного раздела. Известны литейные формы или их части, бракованные или неоконченные наконечники, остатки мастерских, в которых, по-видимому, изготавливались наконечники стрел, следы бронзолитейного производства.

На территории самой Скифии известны литейные формы для изготовления стрел только IV в. до н. э. Для более раннего времени есть материалы с других территорий, нередко отдаленных от Скифии на многие сотни километров. Концом VII в. до н. э. датируется форма для отливки двух наконечников стрел из Кархемыша.¹³⁾ К VI в. до н. э. относится очень интересная форма для отливки скифских наконечников, найденная в Мосуле.¹⁴⁾ Великолепно сохранившаяся бронзовая форма состояла из шести составных частей — основания с муфтой и жестко закрепленными в нем тремя коническими стерженьками, которые при литье образовывали втулку, пары боковых и пары торцевых створок. Боковые и торцевые створки входили в муфту основания и сверху соединялись в неподвижный блок овальной кольцевой обоймой. Извлекались готовые наконечники очень просто — снималась верхняя обойма и створки легко выходили из основы, освобождая наконечники. В этой форме за один прием можно было отлить три наконечника — два трехлопастных и один, находящийся между ними — двухлопастный (рис. 71, 72).

Рис. 71. Литейная форма из Мосула. 1 — общий вид; 2 — створки: 3 — дно: 4 — обойма.

Рис. 72. Литейная форма из Мосула. 1 — дно; 2 — обойма; 3-7 — отлитые наконечники;
4 — готовый наконечник; 5 — приспособление для отливки наконечников (эксперимент);
6 — створки.

Процесс производства стрел в этой форме сводился к пяти операциям: сборка створок в один блок; закрепление их в основе; одевание верхней [95] муфты; заливка металла; разборка формы и извлечение заготовок. Затем следовали отделение литников и заточка стрел. Эксперимент, проведенный английскими археологами и специалистами по литью, показал очень высокую эффективность изготовления стрел. В такой литейной форме один мастер с несколькими квалифицированными помощниками мог отлить за неделю около 10 тыс. наконечников, шесть литейщиков в ней могли за месяц отлить более 500 тыс. наконечников, переработав при этом до 2 т металла. Л. Ундервуд, обратив внимание на удивительную сохранность формы, будто бы не бывшей в употреблении, сделал вывод, что в этой форме отливали не сами наконечники, а только восковые модели для них. Литье наконечников проходило так, как это делалось уже много веков, с использованием техники литья по восковой модели. Авторы эксперимента предполагают, что различные операции, включая и заточку стрел после отделения литников, могли проводить семь различных мастеров. Они допускали возможность использования при отливке даже не одной, а нескольких одинаковых форм, располагая их по спирали и заливая металл в верхнюю форму, откуда он самотеком попадал в формы, расположенные ниже (рис. 72, 5). Даже если допустить, что эффективность труда литейщиков [96] авторами эксперимента несколько и преувеличена, достаточно высокая производительность не может вызвать никаких сомнений. Об этом убедительно свидетельствуют частые находки горитов со многими десятками наконечников, практическое отсутствие погребений мужчин-скифов, в инвентаре которых не было бы наконечников стрел, десятки и сотни тысяч наконечников, усеявших просторы Евразии.

Формы для отливки наконечников V в. до н. э. неизвестны. К IV в. относятся несколько частей составных форм, обнаруженных в Скифии. В отличие от описанной выше формы, в них за один прием можно было отлить лишь один наконечник. До сих пор известны только части от литейного комплекта, целиком он не найден. В обычный комплект, как свидетельствуют находки, входили три части формы и стержень для образования втулок.

Рис. 73. Части литейных форм из Северного Причерноморья. 1 — створка литейной формы из Букрина; 2 — створка и стержень литейной формы из Букрина; 3 — стержень из Букрина;
4 — створка литейной формы из коллекции А. А. Бобринского.

Две части бронзовой составной формы найдены в начале этого столетия у с. Букрин Ржищевского р-на Киевской обл.¹⁵⁾ Обстоятельства их находки неизвестны. В Киевский исторический музей поступила лишь одна из трех створок, образующих в «рабочем» положении составную форму в виде цилиндра, в которой можно было за один прием отлить один трехлопастный наконечник и вставлявшийся между створками стержень для оставления втулки (рис. 73, 1). В верхней части створок помещалось воронковидное отверстие, через которое заливался металл. Длина створки 7,3 см, ширина 1,5 см. Важной частью являлся бронзовый стержень в виде длинного (около 7,5 см) цилиндра, заостренного в верхней части, который входил в нижнюю часть стрелы и позволял отливать ее втулку. Для фиксации втулки строго по оси будущего наконечника служили три невысоких (0,4 см) шипа, входящих в неглубокие отверстия, находящееся в каждой из трех створок. Все шипы расположены на разных уровнях — два у самого конца будущей втулки (один чуть выше другого) и третий — на 0,7 см ниже их (рис. 73, 3). Ф. М. Штительман ошибалась, объяснив назначение этих отверстий во втулках лишь как приспособление для соединения всех частей формы в один блок. Это было явно недостаточно. Таким способом можно было только зафиксировать взаимное расположение всех частей формы (рис. 73, 2). Для более надежного их крепления створки обвязывались проволокой или шнуром (следы видны на поверхности формы).

Отливка наконечника в этой форме сводилась к пяти операциям: сборка формы; перевязывание ее; закрепление в песке или земле; заливка металла; [97] разборка формы и извлечение наконечника.

В КИМе хранилась еще одна створка формы, аналогичная букринской (рис. 73, 4). Она входила в состав коллекции А. А. Бобринского и, по мнению Ф. М. Штительман, происходит из Среднего Поднепровья, возможно, из окрестностей Смелы.¹⁶⁾ Створка несколько меньше букринской. Если в форме из Букрина отливался трехлопастный наконечник с прямыми лопастями, то в форме из собрания А. А. Бобринского — с заметно дуговидными ребрами.

Имеются сведения о находке еще одной литейной формы у с. Стайки Ржищевского р-на Киевской обл.¹⁷⁾ Она утеряна. Нельзя исключить, что место находки указано ошибочно и она в действительности происходит из Букрина, расположенного недалеко от Стаек, и мы в данном случае имеем дело не с двумя, а с одной формой.

Б. Н. Граков сообщает о находке литейной формы при раскопках Ольвии в конце 20-х годов.¹⁸⁾ Кроме этого сообщения Б. Н. Гракова об этой форме (или ее части) ничего неизвестно. Может быть, именно этой находкой и является хранившаяся в фондах заповедника «Ольвия» и утраченная ныне беспаспортная часть формы, воспроизведенная в работе А. И. Фурманской.¹⁹⁾

В Ольвии найдены два бронзовых стержня от литейных форм, один из них в 1940 г. (раскоп И, квадрат 47-49) вместе с материалами конца IV в. до н. э.²⁰⁾ Упоминая об этой находке, Ф. М. Штительман не воспроизводит ее, ограничившись лишь указанием, что она подобна букринской.

Второй стержень от литейной формы найден при раскопках Ольвии в 1947 г. на раскопе А. Он также подобен букринскому и имеет вид продолговатого стержня с заостренным концом длиной 5 см и толщиной 0,5 см. Та часть стержня, которая входила в наконечник, в разрезе имеет форму, близкую к треугольной. В верхней трети стержня четыре небольших выступа, помещенных в средней части граней. Один из них овальный, другой — заострен. Третий выступ сохранился частично. Ниже этих трех выступов, в 0,3 см от них, есть еще один небольшой шип.^* Длина их 0,3-0,2 см при такой же толщине.

Заканчивая рассмотрение литейных форм для изготовления скифских наконечников стрел, следует отметить находку каменной формы для отливки бронзовых двухлопастных стрел с листовидной головкой на территории Болгарии у г. Коларовград. В музее этого города она и хранится. К сожалению, эта важнейшая находка еще не издана.²¹⁾

Литейные формы, аналогичные описанным выше, известны и к востоку от Скифии. Б. Н. Граков писал о находке их у озер Иртяш и Исеть в бывшей Пермской губернии.²²⁾ Со ссылкой на С. В. Киселева он пишет о находке формы у Семипалатинска. Однако последнее утверждение, по-видимому, является ошибкой. В работах, где рассматриваются вопросы истории древнего населения Южной Сибири, эта форма не упоминается.²³⁾ Нет ее, кстати, и в работе самого С. В. Киселева, который будто бы сообщал Б. Н. Гракову о находке.

Следует отметить, что литейные формы, в которых отливался лишь один наконечник, подобные найденным в Скифии, менее практичны и эффективны, чем более ранняя форма из Мосула. Вызывает некоторое недоумение, что скифские литейщики и литейщики античных городов Северного Причерноморья, изготовлявшие для скифов бронзовые наконечники стрел и имевшие [98] высокоразвитое литейное производство,²⁴⁾ в IV в. до н. э. использовали для отливки наконечников стрел формы, в которых можно было отлить лишь один наконечник. Формы для отливки несколько разнотипных наконечников, были известны не только в архаику (форма из Малой Азии), но и гораздо раньше, о чем убедительно свидетельствует литейная форма для четырех наконечников из Новочеркасского клада, обнаруженного в 1939 г.²⁵⁾ (рис. 74).

Вероятно, прав крупный специалист по литейному производству А. М. Петриченко, допускавший возможность изготовления наконечников скифских стрел не в одной форме, где одновременно отливалось несколько наконечников, а в нескольких расположенных в ряд форм, в каждой из которых отливали по одному наконечнику.²⁶⁾

На боках некоторых трехлопастных и трехгранных наконечников стрел хорошо видны невысокие рельефные полоски, которые иногда образуют довольно сложный узор (рис. 75, 1-12). Характерно, что в ряде наборов видно присутствие наконечников с украшением различных систем (рис. 75, 4, 5, 6-9). Назначение этих значков остается неясным.

Из Олинфа известен хранящийся ныне в Британском Музее очень интересный довольно крупный (длина его равна 7 см) бронзовый наконечник скифского типа.²⁷⁾ На наконечнике очень четко видна подпись ΦΙΛΙΠΠΟ, выполненная в той же манере, что и значки на наконечниках из Скифии (рис. 75, 13, 14). Надпись была вырезана на форме в позитивном изображении, и поэтому на наконечнике она получилась воспроизведенной в «зеркальном» виде. В популярной книге о военном деле у греков он описан как наконечник болта катапульты.²⁸⁾

Рис. 74. Литейная форма из Новочеркасского клада.

К сожалению, определение состава металла, из которого отливались наконечники стрел, производилось очень редко. Б. А. Шрамко отмечает, что обычно для этого применялась оловянистая или свинцово-оловянистая бронза, реже встречаются наконечники, отлитые из томпака или латуни.²⁹⁾ После извлечения наконечника из формы, очевидно, с помощью зубила отрубали воронкообразное расширение в верхней части наконечника (литник) и проводили заточку граней и лопастей на точильном камне. При этом каждая стрела затачивалась отдельно. Степень заточки наконечников, даже изготовленных в одной форме, разная, нередко они даже выглядят как отлитые в разных формах. Б. Н. Граков писал, что не только отливка, но и заточка влияли на тип стрелы.³⁰⁾ Поэтому выявление стрел, отлитых в одной форме, возможно только при самом детальном сравнении их отдельных элементов, учитывая одинаковое расположение и форму литейных швов, длину и форму втулки и шипа.³¹⁾ Надо отметить, что сама втулка и шип на архаических наконечниках почти не подвергались обработке после извлечения наконечника из формы и поэтому могут быть самым надежным показателем принадлежности наконечников, отлитых в одной [99] форме, к какой-то серии. Работа по выявлению серий наконечников очень важна не только в пределах колчанного набора, но и в синхронных наборах. Удачный опыт продемонстрировал В. И. Клочко на примере колчанных наборов из Репяховатой Могилы.³²⁾

Очень важен вопрос о месте производства скифских наконечников стрел. Остатки бронзолитейного производства в виде мастерских, шлаков, слитков металла, наконечников стрел, извлеченных из формы, но не прошедших заключительного этапа обработки — заточки, нередко встречаются при раскопках городищ Лесостепной Скифии. Много их обнаружено на Вельском городище,³³⁾ городище у с. Полковая Никитовка.³⁴⁾

Говоря о поселениях скифского времени в украинской Лесостепи, Б. Н. Граков упоминает о находке следов бронзолитейного производства на городище, названном им «Разорена Могила».^* Об этом упоминается в статьях А. А. Захарова³⁵⁾ и А. И. Фурманской.³⁶⁾ В действительности такого городища нет. Разведки Б. А. Шрамко выяснили, что упоминаемый Б. Н. Граковым памятник городищем не является. Это характерный майдан, расположенный в окружении курганов на территории курганного могильника. Никаких следов бронзолитейного производства на нем нет. На ошибку А. А. Захарова и А. И. Фурманской справедливо указал Б. А. Шрамко.³⁷⁾

Следы бронзолитейного производства, среди которых следует отметить бракованную трехлопастную стрелу, обнаружены на Каменском городище.³⁸⁾

Рис. 75. Наконечники стрел со значками. 1 — Басовка, курган № 482; 2 — Золотой курган;
3 — Марицыно, курган IG; 4, 5 — Осняги; 6-9 — курган близ Цимбалки; 10 — курган Бобовича;
11 — Кут, курган № 21; 12 — Краснокутский курган; 13, 14 — Олинф.

Многочисленные следы металлургического, в том числе и бронзолитейного, производства, связанного с изготовлением наконечников стрел скифских типов, известны на территории античных городов Северного Причерноморья. К их числу следует отнести Ольвию.³⁹⁾ Именно оттуда известно несколько описанных выше частей литейных форм по изготовлению наконечников стрел.

На территории Ягорлыцкого поселения у с. Ивановка Голопристанского р-на Херсонской обл. обнаружено очень много следов бронзолитейного производства — шлаки, слитки металла. Количество архаических скифских стрел, извлеченных из формы, но не законченных (с неотрубленными литниками и незаточенных) (рис. 76), исчисляется сотнями.⁴⁰⁾ Здесь их найдено, пожалуй, больше, чем на всех остальных поселениях и городищах Северного Причерноморья вместе взятых. [100]

Мастерская оружейника, где наряду с панцирями изготовлялись и наконечники стрел (судя по неоконченным экземплярам), раскопана в Пантикапее.⁴¹⁾ Датируется VI—V вв. до н. э.

Нет сомнения, что часть наконечников стрел, обнаруженная в скифских курганах (особенно раннего времени), изготовлена в античных городах Северного Причерноморья, мастерские которых работали на удовлетворение спроса необъятной Скифии. Пример тому Ягорлыцкое поселение, где для обитателей Скифии наряду с бронзовыми булавками, находившими сбыт в Лесостепи, и массовым производством стеклянных бус в значительных размерах производили и наконечники стрел. Но основная часть наконечников, по-видимому, производилась в самой Скифии. Об изготовлении их в Лесостепи убедительно свидетельствуют материалы городищ, часть которых приведена выше. Свидетельством изготовления наконечников в степной Скифии могут быть данные Каменского городища и полученные в последние годы материалы раскопок Елизаветовского городища. Об этом косвенно говорит и легенда о скифском царе Арианте, «приказавшем (курсив мой. — Е. Ч.) отлить из принесенных его воинам наконечников стрел котел».⁴²⁾ Безусловно, этот котел отливали сами скифы. Трудно предположить, что царь мог приказать сделать это в мастерской античного города. Мастера, способные отлить котел огромных размеров — в шесть раз больше знаменитого сосуда, который был поставлен «у входа в Понт» Павсанием, командовавшим в битве при Платеях спартанцами, могли отливать и гораздо более простые в производстве наконечники.

Бесспорным представляется факт весьма широкого распространения и очень высокой технической оснащенности мастерских, изготовлявших в Северном Причерноморье сотни тысяч наконечников стрел для горитов скифских воинов. Возможность массового производства при их видимой дешевизне⁴³⁾ определила повсеместное господство в Скифии бронзовых наконечников стрел.

Наконечники стрел были, пожалуй, единственным видом скифского вооружения, в котором железо так и не смогло заменить бронзу. Поэтому железные наконечники редки в колчанных наборах Скифии.^* Их число лишь ненамного выросло по сравнению с отмеченными А. И. Мелюковой комплексами, где найдены железные наконечники (Александрополь, курган № 6 в с. Башмачка, в трех погребениях Никопольского курганного поля и в двух у с. Кут).⁴⁴⁾ Железных наконечников почти нет и в ранних комплексах. Их число возрастает лишь в IV— III вв. до н. э. Больше они встречены в курганах на Среднем и Нижнем Дону.⁴⁵⁾ Но и здесь железные наконечники смогли вытеснить бронзовые только в сарматское время.

Характерно, что изготовленные методом ковки железные наконечники стрел аналогичны бронзовым. Как правило, они трехлопастные с выступающей втулкой, образованной в результате свертывания полоски металла ниже головки.⁴⁶⁾ Очевидно, трудность массового изготовления стрел из железа объясняется сложностью ковки трех лопастей и изготовлением втулки. Поэтому только в сарматское время, когда начинают делать не втульчатые, а черешковые наконечники, смогли наладить их массовое производство и вытеснить бронзу. Как свидетельствуют наблюдения Б. А. Шрамко, для изготовления железного наконечника стрелы использовалось железо невысокого качества с большим количеством шлаковых примесей.⁴⁷⁾ [101]

Рис. 76. Наконечники стрел из Ягорлыцкого поселения. [102]

Костяные наконечники стрел чаще всего повторяют форму бронзовых. Обычно они трехгранные (трехлопастных нет), очень редки четырехгранные со скрытой или выступающей втулкой. Грани оформлены так же, как и на бронзовых, нередко показан ложок, вырезались наконечники ножом из толстой кости крупного животного. Поверхность часто тщательно полировалась. Втулка высверливалась сверлом.

Пулевидные наконечники различной величины и пропорций, по-видимому, вытачивались на специальных приспособлениях. Следы резца заметны на некоторых экземплярах. Поверхность их обычно тщательно полировалась до зеркального блеска. Из курганов Керченского п-ова и Прикубанья известна серия цилиндрических наконечников с заостренным игловидным острием, сделанных ножом из трубчатой кости птицы.⁴⁸⁾

Ножом вырезались и деревянные наконечники, форма которых тоже повторяет бронзовые (курган у Серогоз), и стрелы, наконечник которых составляет одно целое с древком (курган у Богдановской обогатительной фабрики возле г. Орджоникидзе).

Парадные гориты. В скифских курганах IV—III вв. до н. э. нередки находки вещей, сделанных из золота и серебра по одной матрице. Многие десятки однотипных бляшек, выбитых по одной матрице, встречаются не только в одном комплексе, но и в погребениях, разделенных иногда десятками и сотнями километров. Известны серии более крупных предметов, например, совершенно одинаковые налобники из Цимбалки и Толстой Могилы,⁴⁹⁾ ножны мечей так называемой чертомлыкской серии (из Чертомлыка, Пятибратнего кургана и происходящая из-под Никополя накладка на ножны меча, хранящаяся в музее Метрополитен в Нью-Йорке). На всех этих пластинах одинаковая форма ножен, варьируются лишь форма и сюжет изображений на боковой лопасти. Скорее всего, не единственна и накладка на ножны меча из Толстой Могилы, и следует ожидать находок подобных же накладок.⁵⁰⁾ Есть несколько одинаковых золотых накладок на рукояти мечей.⁵¹⁾

Сериями изготовлялись и накладки на гориты. Еще совсем недавно была известна только чертомлыкская серия из четырех золотых накладок: чертомлыкская (1863 г. — И. Е. Забелин), ильинецкая (1902 г. — Н. Е. Бранденбург), мелитопольская (1954 г. — А. И. Тереножкин) и пятибратняя (1959 — В. П. Шилов). Сейчас уже ясно, что такими же сериями изготовлялись и другие накладки. Серебряная с позолотой накладка из Карагодеуашха имеет своего двойника, выполненного в золоте. Имеется в виду накладка на горит так называемой гробницы Филиппа Македонского, недавно открытой в Македонии. Может быть, будут найдены и повторения серебряной пластины горита из Солохи.

Сюжеты изображений на горитах этой серии были описаны выше. Здесь остановимся на некоторых вопросах, связанных с изготовлением этих пластин. Вопрос о серийном производстве золотых накладок на гориты встал только после находки второго однотипного экземпляра в 1902 г., когда в Ильинецком кургане была найдена пластина, являющаяся копией найденной за 40 лет до этого в кургане Чертомлык. Сравнению этих пластин посвятил большую работу Б. В. Фармаковский.⁵²⁾ Заметное место в ней заняли вопросы, посвященные выяснению особенностей изготовления пластин-близнецов.

Сам факт находки ильинецкой пластины опроверг мнение В. К. Мальмберга о выполнении всех изображений на чертомлыкской пластине от руки. «Несомненно, обе обивки исполнены при помощи какого-то механического [103] приема. Самая простая модель, приходящая в голову каждому при сравнении обеих обивок, это, конечно, та, что обивки были оттиснуты с одной общей формы».⁵³⁾ По сообщению Б. В. Фармаковского, к такому выводу пришел Г. Е. Кизерицкий. Возражая ему, Б. В. Фармаковский выдвигал следующие соображения: «Совершенно непонятно, на каком основании он предполагал, что форма, по которой были оттиснуты пластины, могла быть изготовлена только из камня и имела резьбу вовнутрь и что золотые пластины вбивались в резьбу камня при посредстве еще какого-нибудь передаточного мягкого материала, вгонявшего их в углубления каменной формы».⁵⁴⁾ Перебирая вероятные приемы, использовавшиеся для изготовления пластин, он говорит и о возможности изготовления по одной форме двух пластин одновременно. Вспоминая келермесскую секиру, Б. В. Фармаковский писал и о способе получения золотых рельефных украшений на рельефной деревянной основе, к которой и прибивалось покрытие. При этом основа-матрица оставалась внутри предмета.^54а На этом основании он делает вывод, что одна из обивок (ильинецкая) была изготовлена по деревянной основе, оставшейся под золотым покрытием, и по ней уже оттиснули Чертомлыкскую пластину.

Н. И. Веселовский пошел дальше. Он писал, что «...не может быть и речи о том, что которая-либо пластина сделана оттиском с другой». Используя материалы раскопок Солохи, где под золотыми пластинами конских нащечников находилась деревянная основа, он сделал вывод об отсутствии связи между ильинецкой и чертомлыкской пластинами. По его мнению, обе пластины самостоятельны и изготовлены одним и тем же способом — у каждого из горитов была своя деревянная основа.⁵⁵⁾

Б. В. Фармаковский допускал возможность изготовления на деревянной форме, покрытой золотым листом, нескольких копий. «О получении оттисков с деревянной формы (не имеющей подобного покрытия. — Е. Ч.) в большом количестве, конечно, никакой речи быть не может».⁵⁶⁾ После детального сравнения обеих обивок, выяснения различий в отделке деталей Б. В. Фармаковский сделал вывод, что «ильинецкая обивка не представляет копии с чертомлыкской... Может быть одно из двух: или обе обивки сделаны с одного общего оригинала, или чертомлыкская обивка скопирована с горита, которому принадлежала обивка из Ильинец».⁵⁷⁾ На основании характера отделки деталей на чертомлыкской пластине Б. В. Фармаковский сделал вывод, что она была копией, а «...художественные качества ильинецкой обивки выгодно отличают ее как оригинал».⁵⁸⁾

Через всю работу Б. В. Фармаковского проходит мысль, что чертомлыкская обивка была снята с горита, обивку которого нашли в Ильинцах.⁵⁹⁾ Сделав так много для обоснования своего мнения, иногда прибегая к натяжкам и даже нелогичным построениям, Б. В. Фармаковский почему-то не привел одного очень существенного факта. Сделать это в то время было нетрудно — статья писалась вскоре после находки.^* В статье нет данных о том, что помещалось под пластиной с ее обратной стороны — дерево, которое должно было там находиться, если эта пластина была использована как матрица при изготовлении чертомлыкской,^* или какой-то состав, помещенный под остальными тремя пластинами этой [104] серии. Еще И. Е. Забелин отмечал, что в чертомлыкском горите «с исподни, в углублениях чеканки остается еще мастика, которая, без сомнения, была употреблена для сохранения выбитых изображений в целости».⁶⁰⁾ Такая же мастика была под мелитопольской^* и пятибратней⁶¹⁾ пластинами. Есть она и под горитами^* из Солохи.⁶²⁾ По-видимому, подобная же мастика была и под пластинами из Ильинцов и Карагодеушха. К сожалению, при издании этих материалов авторы публикаций не отметили этот факт. Под пластиной горита из Македонии (гробница Филиппа Македонского) мастика была светлая. Она хорошо видна на фотографии, где зафиксированы наконечники стрел, лежащие на месте после снятия пластины.⁶³⁾ Такая же зафиксирована и под пластинами, покрывавшими ножны мечей из Пятибратнего кургана, Толстой Могилы и др., сделанных в той же технике, что и серийно изготовлявшиеся гориты.

О технике производства пластин, украшавших гориты чертомлыкской серии, писал В. П. Шилов. Он категорически отверг мнение Б. В. Фармаковского об изготовлении чертомлыкской пластины по ильинецкой, использованной в качестве матрицы. Обратив внимание на различие в качестве оттиска лицевой и оборотной стороны (лицевой сделан менее тщательно), он сделал вывод, что «...изображения на обивках оттискивались с лицевой стороны по позитивной форме» и чертомлыкская и пятибратняя пластины изготовлены по одной форме и являются копиями. «Изучение с помощью бинокулярной лупы отпечатков фактуры формы на оборотной стороне золотых обивок позволяет утверждать, что материалом этим являлась бронза. Здесь на многих участках, благодаря мягкости материала обивок, отпечатались неровности, шероховатости и даже мелкие раковины, характерные для литых металлических предметов. Помимо этого, поскольку бронзовая форма отливалась по восковой модели, здесь хорошо заметны параллельные штрихи от сглаживания поверхности восковой формы тонкой тканью».⁶⁴⁾

В. П. Шилов реконструирует процесс изготовления золотой накладки на горит следующим образом: вначале делали восковую модель, по которой отливали позитивную бронзовую форму, производя после этого ее механическую обработку с целью улучшения поверхности. После этого оттискивалось изображение на золоте. Завершался процесс изготовления пластины проработкой деталей резцом. С внутренней стороны рельефы заливались гипсом с какой-то клейкой примесью для предохранения изображений от деформации, пластина золотыми гвоздиками прибивалась к деревянной основе горита.⁶⁵⁾

Реконструкция процесса производства золотых накладок на гориты, предложенная В. П. Шиловым, выглядит убедительно. Довольно обоснованно его мнение об использовании в качестве матрицы бронзовой пластины. Отливка бронзовых предметов по восковой модели широко применялась в Северном Причерноморье в скифское время,⁶⁶⁾ хотя такие большие по размеру (47 * 26 см) изделия, выполненные в этой технике, неизвестны.

Однако есть одно обстоятельство, которое противоречит мнению В. П. Шилова. Еще Б. В. Фармаковский, сравнивая чертомлыкскую и ильинецкую пластины, обратил внимание на то, что «под левой ногой юноши, изображенного в центре композиции верхнего фриза, в орнаментальной полосе, украшенной «овами», на чертомлыкской обивке не отпечатались два зерна орнамента (полукруг и черточка). На ильинецкой [105] обивке эти звенья вышли... На чертомлыкской обивке не отпечатались как раз только те звенья орнамента, которые на ильинецкой находятся на поврежденном месте».⁶⁷⁾ Подобные же различия приводит и А. П. Манцевич, отмечая, что под ногой танцовщицы (по-видимому, он имеет в виду дочь царя Ликомеда Деидамию. — Е. Ч.) на ильинецкой пластине полоска помята, а под сиденьем второй фигуры справа она слегка повреждена. На чертомлыкском экземпляре этих повреждений нет.⁶⁸⁾ Далее А. П. Манцевич сравнивает пластину из Пятибратнего кургана с чертомлыкской и ильинецкой пластинами. И на них она выявляет подобные различия, «горит из Пятибратнего кургана не имеет лакуны под седьмой фигурой фриза (очевидно, она имеет в виду сидящую справа от Ахиллеса кормилицу или рабыню, удерживающую Деидамию. — Е. Ч.), подобно ильинецкому, но полоска под фигурой танцовщицы у него, как и на Чертомлыкском кургане, уже отсутствует».⁶⁹⁾

Перечисленных повреждений нет лишь, по мнению А. П. Манцевич, на мелитопольской пластине. В результате сравнения элементов декора на всех четырех пластинах и выяснения порядка появления этих различий А. П. Манцевич делает вывод о порядке изготовления пластин. На пластине, которая была изготовлена первой (мелитопольская), нет никаких повреждений. При обработке каждой последующей происходило повреждение матрицы, при котором утрачивались части рельефа, чего можно было избежать, если бы матрица изготовлялась из бронзы. Вероятно, права А. П. Манцевич, которая, как и Б. В. Фармаковский, считает, что матрица была изготовлена из дерева.⁷⁰⁾ Причем она не имела золотого покрытия, которое могло хотя бы частично защитить ее от повреждений при работе.

А. П. Манцевич на основании изучения «нарастания дефектов» на матрице по мере изготовления все новых и новых пластин устанавливает очередность их изготовления — мелитопольская, ильинецкая, пятибратняя, чертомлыкская. Она же высказала мнение, что по этой форме могло быть изготовлено не более четырех-пяти пластин. Не исключено, что их было и больше. Во всяком случае, очередность изготовления пластин, выясненная А. П. Манцевич, может не отвечать реальной, с чем можно согласиться, оговорив то обстоятельство, что это порядок производства известных ныне накладок. Не исключено, что были или еще есть неизвестные нам накладки, нарушающие этот ряд.

Очевидно, таким же образом изготовлялись пластины новой серии, которую можно по месту находки первого экземпляра назвать карагодеуашхской. Судя по наличию гипса под пластиной горита из Солохи, можно с большой долей вероятности говорить и о существовании горитов солохской серии. Реальность ее могут подтвердить новые находки.

Важен вопрос о месте производства подобных пластин. Решаться он может и должен не только в связи с золотыми обивками горитов, а в целом для всего комплекса предметов торевтики, происходящих из скифских курганов и роскошного парадного оружия, поступающего на вооружение скифской знати.

Так и делает Б. В. Фармаковский, заявляя, что «...обе обивки (известные ко времени написания статьи — чертомлыкская и ильинецкая и две, найденные позднее, — мелитопольская и пятибратняя. — Е. Ч.) должны происходить из того художественного центра, откуда вышла большая часть золотых и серебряных изделий, найденных в курганах Южной России».⁷¹⁾ У него, как и у всех исследователей, [106] писавших о северопричерноморской торевтике, нет никакого сомнения, что выдающиеся предметы торевтики делали для скифов греки, что «...автором обивок был чистый эллин».⁷²⁾ Вопрос лишь заключался в том, где их производили — в колониях Северного Причерноморья или в метрополии. Интерес представляет и возможность связать те или иные предметы или группы их с определенным центром.

Б. Ф. Фармаковский решил этот вопрос однозначно. Он отмечал эллинистический характер орнаментики обивок из Чертомлыка и Ильинцев.⁷³⁾ На основании анализа элементов декора пластин он находит им аналогии в искусстве Милета довольно поздней поры — II в. до н. э. Этим временем он датирует обе пластины. Одной из аналогий, проводимых Б. В. Фармаковским, являются материалы из храма Аполлона Дидимийского в Милете.⁷⁴⁾ Очень категорично звучит его утверждение, распространяемое не только на обивки горитов, что «...шедевры греческой торевтики, найденные в южнорусских курганах, и в том числе и обе наши (чертомлыкская и ильинецкая. — Е. Ч.) обивки сделаны были не в какой-либо греческой колонии на юге России, а были привезены туда из Ионии, и скорее всего из Милета».⁷⁵⁾ Однако большинство аналогий, на которых построен столь ответственный вывод, привлечены быть не могут, хотя бы потому, что они намного моложе самих обкладок. Так, храм Аполлона Филесия в Дидимах после сожжения Дарием в 494 г. до н. э. был восстановлен только при правлении базилевса Селевка I Никатора (306—280 гг. до н. э.) — через много лет после создания обивок.⁷⁶⁾ На эти ошибки Б. В. Фармаковского совершенно обоснованно обратила внимание Н. А. Онайко.⁷⁷⁾ Таким образом, мнение Б. В. Фармаковского о Милете и Малой Азии как центре производства обивок этого типа и в целом большинства шедевров торевтики из северопричерноморских курганов не получило подтверждения в материалах и принято быть не может.

А. П. Манцевич на основании изучения горита из Солохи этот горит и остальные парадные гориты отнесла к предметам производства фракийских торевтов. Мнение это построено на более или менее сомнительных аналогиях, многие из которых не имеют прямого отношения к предмету, о котором идет речь.⁷⁸⁾ Все недостатки, натяжки и ошибки А. П. Манцевич, стремящейся доказать фракийское происхождение северопричерноморской торевтики, очень убедительно опровергла Н. Н. Погребова.⁷⁹⁾ Столь же бездоказательна и аргументация А. П. Манцевич в отношении золотых обивок парадных горитов IV в. до н. э.⁸⁰⁾ Даже недавняя находка горита в «гробнице Филиппа Македонского», который является копией с карагодеуашхского, но в отличие от нее, выполнена не в позолоченном серебре, а в золоте, никак не может поколебать твердого убеждения в нефракийском происхождении обивок парадных горитов. Этот горит вполне мог попасть в Македонию в качестве подарка от скифов во время переговоров с Филиппом или после поражения Атея, когда Филиппом были взяты большие трофеи.⁸¹⁾ Сообщение Помпея Трога, дошедшее в изложении Юстина о том, что у потерпевших поражение скифов не было золота и серебра, не должно нас смущать, столь явно оно противоречит тому, что мы знаем о богатых скифских погребениях IV в. до н. э. и вполне укладывается в рамки античной морализующей традиции о скифах.⁸²⁾

Весьма определенно высказался о месте производства предметов торевтики, найденных в скифских курганах, В. П. Шилов: «Топография находок, а также нахождение идентичных вещей в античных городах Северного [107] Причерноморья (неясно, что именно имеет в виду в данном случае В. П. Шилов, тем более, что ничего подобного там не найдено. — Е. Ч.) все более и более убеждают нас, что центром производства вещей, подобных найденным нами (по-видимому, речь идет о золотой накладке на ножны меча и горита. — Е. Ч.), являются города Боспорского царства и других античных колоний».⁸³⁾ По мнению В. П. Шилова, появление сюжетов терзания и борьбы зверей связано с творчеством античных мастеров из центров Северного Причерноморья, в особенности боспорских.⁸⁴⁾

Мнение В. П. Шилова о производстве парадного оружия, изготовленного руками греческих мастеров и обнаруженных в курганах Скифии в городских мастерских северопричерноморских городов, и, прежде всего на Боспоре, поддержала Н. А. Онайко.⁸⁵⁾ А задолго до написания статьи В. П. Шилова это мнение высказывали многие специалисты.⁸⁶⁾

В общем, соглашаясь с их мнением, следует отметить, что не стоит столь категорически сбрасывать со счетов Ольвию — крупный ремесленный центр, работающий на удовлетворение спроса необъятной Скифии.

В пользу северопричерноморского происхождения золотых обивок горитов свидетельствует и один из сюжетов на горитах чертомлыкской серии. На это обратил внимание В. Д. Блаватский. Речь идет о сцене, помещенной в левой части верхнего фриза обивок этой серии, где маленькому Ахиллу «...его воспитатель Фойникс показывает... как надлежит стрелять из лука. Этот мотив плохо вяжется с воинскими подвигами героя Илиады, всегда выступавшего в качестве гоплита, в полной мере отвечая тем навыкам, которые должен был приобретать с малолетства воинственный вождь северопричерноморских степняков. В этом следует видеть явную уступку греческого торевта местным вкусам».⁸⁷⁾

Приведем слова Б. В. Фармаковского, который считал абсолютно невозможным существование мастерских, «которые чисто фабричным способом в большом количестве выделывали драгоценное оружие».⁸⁸⁾ Находки последних лет, на мой взгляд, убедительно опровергают слова Б. В. Фармаковского, что «...обивки из Ильинец и из Чертомлыкского кургана не только не могли быть сделаны одним мастером, но не могли выйти и из одной мастерской».⁸⁹⁾

То, что казалось абсолютно невозможным Б. В. Фармаковскому, сейчас представляется бесспорным. Драгоценные обивки горитов, как и остальное парадное оружие, известное из курганов Скифии, производились в мастерских северопричерноморских центров, наладивших, хотя это и звучит очень по-современному, производство этого оружия «фабричным способом».

Продолжительное существование античных городов Северного Причерноморья — городов Боспора и, прежде всего Пантикапея, привело к тому, что площади городов подвергались неоднократным перестройкам, остатки ремесленного производства сохранились плохо. Для всего греческого северопричерноморского мира нам известна только одна более или менее сохранившаяся мастерская V в. до н. э. в Пантикапее. Весьма примечательно, что это была именно мастерская оружейника.⁹⁰⁾ Бесспорно существование на Боспоре^* и в других античных центрах мастерских, где работали люди, которые «...хорошо зная запросы заказчиков, изготовляли вещи, близко отвечающие местным вкусам и потребностям».⁹¹⁾ В. Ф. Гайдукевич даже предполагает, что в этих мастерских работали мастера, переселившиеся в Северное Причерноморье из [108] метрополии.⁹²⁾ Своеобразие направленности производства Боспора на «внешний» скифский рынок хорошо подметил В. Ф. Гайдукевич: «Самый факт изготовления этого (чертомлыкского горита. — Е. Ч.) художественного металлического рельефа для обивки горита — специфически скифского предмета вооружения — показывает, что греческий художник-торевт, выполнивший обивку, жил в Северном Причерноморье и работал на скифских заказчиков». Далее В. Ф. Гайдукевич писал, что «... в художественном содержании данного произведения нет ничего, что

Таблица 1.

Таблица 2

Таблица 3

[109]

выдавало бы знакомство мастера с жизнью той варварской среды, для которой он делал данную вещь».⁹³⁾ В общем это так. Но уступка вкусам заказчика присутствует и в сюжете, например, изображение лука в руках у маленького Ахилла. На это обстоятельство обратил внимание В. Д. Блаватский.⁹⁴⁾

Конечно, все обивки одной серии (например, чертомлыкской) делались в одной мастерской. Производство их по одной матрице вряд ли можно сейчас оспаривать. Делались они, скорее всего, не одновременно и уж во всяком случае, не из металла одной плавки. Об этом свидетельствуют разный состав металла на обивках и разный вес пластин, как это видно из табл. 1.^*

Для разных обивок применялся металл с разным содержанием золота, причем качество металла и вес обивки не зависели от «ранга» обладателя горита. Так, чертомлыкская обивка содержит золота меньше и весит меньше, чем остальные обивки серии. В. П. Шилов обратил внимание на очень любопытное обстоятельство:^* в пятибратней пластине «...с лицевой стороны как будто процентный состав золота несколько выше. Здесь мы встречаемся с золочением, когда снаружи предметам, изготовленным из более низкопробного золота, придавался вид сделанных из чистого золота».⁹⁵⁾ Однако мастера, шедшие на подобные ухищрения, не многим рисковали. В готовом горите была видна только лицевая сторона. Кроме того, вряд ли их заказчиков волновала проблема, вставшая перед Гиероном Сиракузским, да и у них, очевидно, не было своих Архимедов.

К сожалению, на обивках всей чертомлыкской серии нет имен мастеров (или мастера), как на олене из Куль-Обы, где процарапаны первые буквы имени мастера «ΠΑΙ» и на обкладке ножен оттуда же — «ΠΟΡΝΑΧΟ».⁹⁶⁾ Безусловно, правы М. И. Ростовцев, В. Ф. Гайдукевич и Л. Згуста, именно так объясняя эти буквы.⁹⁷⁾

Может быть, продукцией мастерской, в которой изготовлялись обивки чертомлыкской серии, являются и обивки карагодеуашхской (горит из Карагодеуашха и «гробницы Филиппа Македонского»). В пользу этого говорят не только абсолютное совпадение форм горитов этих серий и очень незначительные колебания (табл. 2) их размеров, но и абсолютное сходство технических приемов, использовавшихся при их изготовлении, полное единство принципа оформления, выразившееся в делении основного поля горитов на два пояса изображений, помещение над верхним поясом изображений узкой полосы, заполненной фигурами животных или птиц, деление нижней орнаментальной зоны на две части и размещение в них разных по своему характеру изображений, большая близость элементов декора, помещение в одном месте горитов почти одинаковой ключевой фигуры композиции.

Кроме того, все комплексы, в составе которых найдены гориты обеих серий, хронологически очень близки (см. табл. 3).

Несмотря на колебания в датировке каждого отдельного комплекса, общим для всех является возможность их существования в пределах последней четверти IV в. до н. э.

Назад К оглавлению Дальше

Нумерация сносок сохранена; порядок изменен в соответствии с реальным расположением в тексте. HF.

¹⁾ Маркс К., Энгельс Ф. Соч., изд. 2-е, т. 21, с. 29.

²⁾ Граков Б. Н. Техника изготовления металлических наконечников стрел у скифов и сарматов. — ТСА РАНИОН. М., 1930, т. 5.

³⁾ Штiтельман Ф. М. Двi ливарнi форми для бронзових наконечникiв стрiл iз збiрки KIM. — Археологiя, 1947, 1.

⁴⁾ Фурманська А. I. Бронзоливарне ремесло в Ольвїї. — Археологiя, 1963, 15; Фурманська А. I. Ливарнi форми з розкопок Ольвїї. — АП, 1958, 7.

⁵⁾ Клочко В. И. Новые данные о типах скифских горитов и колчанных наборов VI в. до н. э., с. 52.

⁶⁾ Шрамко Б. А. Хозяйство лесостепных племен Восточной Европы в скифскую эпоху. Автореф. дис... д-ра ист. наук. Киев. 1965.

⁷⁾ Шрамко Б. А., Фомiн Л. Д., Солнцев Л. О. Технiка виготовлення скiфської наступальної зброї iз залiза й сталi. — Археологiя, 1970, 23, с. 57-58.

⁸⁾ Фармаковский Б. В. Золотые обивки налучий (горитов) из Чертомлыкского кургана и кургана в м. Ильинцах. — В кн.: Сборник археологических статей. Спб., 1911.

⁹⁾ Манцевич А. П. Горит из кургана Солоха. — В кн.: Тр. Государственного Эрмитажа, 1962, т. 7.

¹⁰⁾ Шилов В. П. Раскопки Елизаветовского могильника в 1959 г. — СА, 1961, № 1.

¹¹⁾ Онайко Н. А. Античный импорт в Приднепровье и Побужье в IV—II вв. до н. э. — САИ, 1970, вып. Д1-27. [159]

¹²⁾ Граков Б. Н. Техника изготовления металлических наконечников стрел у скифов и сарматов.

¹³⁾ Wooley С. L. Carchemish, vol. 2. The town defences. London, 1921, p. 130. Куфтин Б. А. Археологические раскопки в Триалети. Тбилиси, 1944, т. 1, рис. 41.

¹⁴⁾ Coghlan H. H. Casting moulds made in metal. — Man, 1952, vol. 52, Nov., p. 162-163; Underwood L. Bronze age technology in Western Asia and Northen Europe, part 1. — Man, vol. 58, February, 1958. p. 17-22.

¹⁵⁾ Штiтельман Ф. М. Двi ливарнi форми для бронзових наконечникiв стрiл iз збiрки KIM, с. 161, рис. 1-3.

¹⁶⁾ Штiтельман Ф. М. Указ. соч., с. 162, рис. 1, 4. В настоящее время створки из Букрина и собрания А. А. Бобринского хранятся в фондах Полтавского областного краеведческого музея (инв. № 11763, 23763), куда они были переданы в начале 50-х годов. Сведения о них и зарисовки предметов мне любезно предоставил Б. А. Шрамко. Он же и опубликовал вторично эти формы. (Śramko В. A. Zur Frage über die Technik und die Bearbeitungszentren von Buntmetallen in der Früheisenzeit. — In: Symp. Probl. jüngere Hallstattzeit in Mitteleuropa. Bratislava, 1974, Abb. 1, в).

¹⁷⁾ ДП, вып. 3, с. 7.

¹⁸⁾ Граков Б. Н. Техника изготовления..., с. 77.

¹⁹⁾ Фурманська А. I. Ливарнi форми з розкопок Ольвїї, с. 42, табл. I, 6.

²⁰⁾ Неясно, почему Ф. М. Штительман допускает возможность датировки этого предмета III в. до н. э. (Штiтельман Ф. М. Указ. соч., с. 164). Предметы, найденные вместе со стержнем, она датирует IV в. до н. э. (синопская черепица и монеты конца IV в. до н. э.).

^* К сожалению, эти уникальные предметы, по-видимому, ныне утрачены. В фондах Ольвийского заповедника их найти не удалось.

²¹⁾ Мелюкова А. И. Скифия и фракийский мир. М., 1979, с. 119.

²²⁾ Граков Б. Н. Техника изготовления..., с. 77, табл. I, 1, 2, рис. 8.

²³⁾ Киселев С. В. Древняя история Южной Сибири. М., 1951; Членова Н. Л. Происхождение и ранняя история племен тагарской культуры. М., 1967.

²⁴⁾ Шрамко Б. А. Хозяйство лесостепных племен..., с. 19-24; Петриченко А. М. Книга о литье. Киев, 1972, с. 36.

²⁵⁾ Иессен А. А. К вопросу о памятниках VIII—VII вв. до н. э. на юге Европейской части СССР. — СА, 1953. 18. рис. 1, 2; 29; Тереножкин А. И. Киммерийцы, с. 53, рис. 26, 6.

²⁶⁾ Петриченко А. М. Указ. соч., с. 36.

²⁷⁾ Treasures of ancient Macedonia, p. 85, plate 50, N 353.

²⁸⁾ Connolly P. The Greek Armies. London, 1977, p. 65. Автор связывает эту находку с осадой Олинфа Филиппом Македонским в 348 г. до н. э.

²⁹⁾ Шрамко Б. А. Хозяйство лесостепных племен..., с. 20; Шрамко Б. А. Господарство лiсостепових племен на територiї Украiни.— УIЖ, 1971, № 1. с. 53-61.

³⁰⁾ Граков Б. П. Техника изготовления..., с. 84.

³¹⁾ Клочко В. И. Новые данные о типах скифских горитов..., с. 52.

³²⁾ Клочко В. И. Новые данные о типах скифских горитов..., с. 52-53.

³³⁾ Граков Б. И. Техника изготовления..., с. 77; Граков Б. Н. Литейное и кузнечное ремесло у скифов. — КСИИМК, 1948, вып. 22, с. 43; Шрамко Б. А. Дослiдження памяток в басейнах Сiверського Дiнця i Ворскли. — АД 1969 р. К., 1972, с. 128; Шрамко Б. А. Исследования в Харьковской и Полтавской областях. — АО 1972 г. М., 1973, с. 351; Шрамко Б. А. Работы Скифо-славянской экспедиции ХГУ. — АО 1970 г. М., 1971, с. 276; Шрамко Б. А. Новые исследования Вельского городища. — АО 1974 г. М., 1975. с. 374; Шрамко Б. А. Восточное укрепление Вельского городища. — В кн.: Скифские древности, с. 101; Шрамко Б. А. Раскопки Гелона. — АО 1978 г. М., 1979. с. 425-426; Моруженко А. А. Раскопки городища Полковая Никитовна.— АО 1972 г., М., 1973, с. 316; Моруженко А. А., Косиков В. А. Работы Лесостепной скифской экспедиции. — АО 1975 г. М., 1976, с. 368.

³⁴⁾ Граков Б. Н. Техника изготовления..., с. 77.

^* Четверка — из книги. На всякий случай оставляю. HF.

³⁵⁾ Zakharov A. A. Op. cit., ESA. VII, Helsinki, 1932.

³⁶⁾ Фурманська А. I. Бронзоливарне ремесло в Ольвїї, с. 70.

³⁷⁾ Шрамко Б. А. Появление и освоение железа в Восточной Европе. — В сб.: Из истории борьбы КПСС за построение социализма и создание коммунистического общества. Харьков, 1965, вып. 4. с. 226.

³⁸⁾ Граков Б. Н. Каменское городище на Днепре, с. 118.

³⁹⁾ Граков Б. Н. Техника изготовления..., с. 77; Фурманська А. I. Ливарнi форми..., с. 41.

⁴⁰⁾ Островерхое А. С. Ягорлыцкое поселение. — АО 1973 г. М., 1974, с. 323.

⁴¹⁾ Марченко И. Д. Позднеархаическая мастерская ремесленника в Пантикапее. — СА, 1971, № 2, с. 153-154. рис. 2, 4.

⁴²⁾ Геродот IV.81. — ВДИ, 1947, № 2, с. 274. [160]

⁴³⁾ Граков Б. Н. Техника изготовления..., с. 85.

^* О железных наконечниках в составе наборов из курганов Скифии см. в приложениях 5-7.

⁴⁴⁾ Мелюкова А. И. Вооружение скифов, с. 29.

⁴⁵⁾ Мелюкова А. И. Вооружение скифов, с. 29.

⁴⁶⁾ Граков Б. П. Техника изготовления..., с. 85-86.

⁴⁷⁾ Шрамко Б. А., Фомiн Л. Д., Солнцев Л. О. Технiка виготовлення скифської наступальної зброї iз залiза й сталi. — Археологiя, 1970, 23, с. 58.

⁴⁸⁾ Черненко Э. В. Оружие из Семибратних курганов, с. 65-66; Яковенко Є. В. Скiфи Схiдного Криму в V —III ст. до н. е. К., 1974, с. 96.

⁴⁹⁾ Мозолевский Б. Н. Курган Толстая Могила..., с. 274-275.

⁵⁰⁾ Черненко Е. В. Оружие из Толстой могилы, с. 164-165.

⁵¹⁾ Черненко Е. В. О серийном производстве парадного оружия..., с. 67-69.

⁵²⁾ Фармаковский Б. В. Золотые обивки налучий (горитов) из Чертомлыкского кургана и кургана в м. Ильинцах. — Сборник археологических статей. Спб., 1911.

⁵³⁾ Там же, с. 68.

⁵⁴⁾ Там же, с. 69 и сл.

^54а В книге 54-я сноска обозначена дважды (хотя сама сноска - в одном экземпляре). Я обозначаю вторую как 54а. HF.

⁵⁵⁾ Веселовский Н. И. К вопросу о технике золотых рельефных украшений в греческом искусстве. — ИАК. 1913, вып. 47, с. 96-98.

⁵⁶⁾ Фармаковский Б. В. Указ. соч., с. 71.

⁵⁷⁾ Там же, с. 78-79.

⁵⁸⁾ Там же, с. 79.

⁵⁹⁾ Там же, с. 81.

^* Сейчас этого сделать нельзя — пластина утеряна во время Великой Отечественной войны.

^* Вскользь упоминая о чертомлыкском горите, он писал «...на дереве у него не могло быть рельефов, какие были под облицовкой у горита из Ильинец» (Фармаковский Б. В. Указ. соч., с. 79).

⁶⁰⁾ Научный архив ЛО ИА СССР, д. 1862/2.

^* Сообщение А. И. Тереножкина.

⁶¹⁾ Шилов В. П. Указ. соч., с. 162.

^* Для этой цели был использован гипс, смешанный с известью.

⁶²⁾ Манцевич А. П. Горит из кургана Солоха, с. 108.

⁶³⁾ Andronicos M. Vergina. The royal graves in the Great Tumulus. — Athens Annals of Archaelogv, t. 10, N 1, Athens, 1977, fig. 28.

⁶⁴⁾ Шилов В. П. Раскопки Елизаветовского могильника..., с. 166.

⁶⁵⁾ Там же.

⁶⁶⁾ Граков Б. Н. Бортничество у отдельных первобытных племен Европейской части СССР. — В кн.: Древний Восток и античный мир. М., 1972, с. 9-11.

⁶⁷⁾ Фармаковский Б. В. Указ. соч., с. 80.

⁶⁸⁾ Манцевич А. П. Горит из кургана Солоха, с. 109.

⁶⁹⁾ Там же, с. 109-110.

⁷⁰⁾ Там же, с. 110.

⁷¹⁾ Фармаковский Б. В. Указ. соч., с. 109.

⁷²⁾ Там же, с. 113.

⁷³⁾ Там же, с. 109.

⁷⁴⁾ Там же, с. 106-110.

⁷⁵⁾ Там же, с. 115-116.

⁷⁶⁾ Кобылина М. М. Милет. М., 1965, с. 97.

⁷⁷⁾ Онайко Н. А. Античный импорт в Приднепровье и Побужье в IV—II вв. до н. э., с. 27.

⁷⁸⁾ Манцевич А. П. Горит из кургана Солоха, с. 115-118.

⁷⁹⁾ Погребова Н. Н. К вопросу о происхождении шедевров торевтики из скифских курганов. — СА, 1953, 17.

⁸⁰⁾ Манцевич А. П. К открытию царской гробницы в Македонии в 1977 году. — Сообщ. Государственного Эрмитажа. Л., 1979, вып. 43, с. 49-50.

⁸¹⁾ Черненко Е. В. О серийном производстве парадного оружия..., с. 69.

⁸²⁾ Граков Б. М. Скiфи. К., 1947, с. 4-5; Погребова Н. Н. Указ. соч., с. 286.

⁸³⁾ Шилов В. П. Раскопки Елизаветовского могильника в 1959 г., с. 166.

⁸⁴⁾ Там же.

⁸⁵⁾ Онайко Н. А. О центрах производства золотых обивок ножен и рукояток ранних скифских мечей, найденных в Приднепровье. — В кн.: Культура античного мира. М., 1966, с. 167. (эл. версию статьи см. здесь: http://annals.narod.ru/i_greece.htm#pont).

⁸⁶⁾ Граков Б. М. Скiфи, с. 62; Блаватский В. Д. Искусство Северного Причерноморья античной эпохи. М., 1949, с. 38; Гайдукевич В. Ф. Боспорское царство, с. 120; Погребова Н. Н. Указ. соч., с. 285-290.

⁸⁷⁾ Блаватский В. Д. Воздействие античной культуры на страны Северного Причерноморья. — СА, 1964, № 4, с. 30.

⁸⁸⁾ Фармаковский Б. В. Указ. соч., с. 71-72.

⁸⁹⁾ Там же, с. 77.

⁹⁰⁾ Марченко И. Д. Позднеархаическая мастерская оружейника в Паятикапее. — СА, 1971, № 2.

^* Очень показательны в этой связи слова М. И. Ростовцева: «...интенсивно работает Пантикапей на Скифию» (Ростовцев М. И. Скифия и Боспор, с. 457).

⁹¹⁾ Гайдукевич В. Ф. Боспорское царство, с. 120.

⁹²⁾ Там же, с. 122.

^* Злато скита. Београд, 1977, с. 59.

^а Артамонов М. И. Сокровища скифских курганов, с. 111.

^б Фармаковский Б. В. Золотые обивки налучий..., с. 52.

^в Ганина О. Д. Киевский музей исторических драгоценностей. Киев, 1974, рис. 28, 29.

^г В своих статьях, посвященных этой находке, В. П. Шилов не сообщает размеры горита. В каталогах выставки «Золото скифов», экспонировавшейся во Франции в 1975 г. и Югославии в 1977 г., указана, по-видимому, ошибочно длина обивки, равная 36 см. (Or des Scythes, Trésors des muséos soviétiques. Paris, 1975, p. 153; Злато скита, с. 59).

^д Приведены размеры, указанные в статье А. П. Манцевич (Горит из кургана Солоха, с. 118) М. И. Артамонов приводит иные размеры; длина — 44 см, ширина — 24 см.

^е Andronicos M. Vergina..., p. 66. {в книге примечания к таблице обозначены звездочками. HF}

⁹⁸ Датировка первых четырех комплексов предложена И. Б. Брашинским (Новые материалы к датировке курганов скифской племенной знати Северного [161] Причерноморья. — Eirene, 4. Praha, 1965, с. 99-100, 101, 99, 101^*).
* так. HF.

⁹⁹ Карагодеуашх датировали последними десятилетиями IV — началом III в. до н. э. (Придик Е. Два серебряных ритона из коллекции императорского Эрмитажа. — «ПРОПЕМПТНРIА». Одесса, с. 117), концом IV — началом III в. до н. э. (Манцевич А. П. О пластине из кургана Карагодеуашх. — Археологический сборник, 1864 {так. HF}. вып. 6, с. 132-135).

^* В случае верности мнения о принадлежности гробницы Филиппу Македонскому она может быть датирована не позднее 336 г. до н. э. — года смерти царя. Поражение Атея, в результате чего этот трофей мог попасть в Македонию, датируется 339 г. до н. э. Принадлежность недавно открытой гробницы Филиппу Македонскому не разделяется многими специалистами. Вопрос о датировке этого погребения еще остается открытым. Не издан полностью и основной комплекс погребения, который может решить этот вопрос. (Andronikos M. The Royal Tomb of Philip II, — Archaeology, Sept.-Oct. 1978, vol. 31, № 4).

⁹³⁾ Там же.

⁹⁴⁾ Блаватский В. Д. Воздействие античной культуры ..., с. 30; Шилов В. П. Раскопки Елизаветовского могильника..., с. 166.

^* Таблица составлена на основании данных, помещенных в статьях Б. В. Фармаковского и В. П. Шилова (Фармаковский В. В. Указ. соч., с. 59-60; Шилов В. П. Раскопки Елизаветинского могильника..., с. 166). Количественный анализ металла пластины из Мелитопольского кургана не проводился. Данные о пробе и весе получены в Музее исторических драгоценностей УССР в Киеве.

^* К сожалению, автор не подкрепил свое мнение данными о составе металла и о процентном содержании золота с обеих сторон пластины, а привел только общее содержание золота в пластине, кстати, довольно высокое.

⁹⁵⁾ Артамонов М. И. Сокровища скифских курганов. Прага, 1967, с. 63.

⁹⁶⁾ Ростовцев М. И. Скифия и Боспор. Л., 1925, с. 383; Гайдукевич В. Ф. Боспорское царство. М., Л., 1949, с. 268, 273; Zgusta L. Die Personennamen griechischer Städte der nördlichen Schwarzmeerküste, Praha, 1955.

⁹⁷⁾ Манцевич А. П. Изображения «скифов» в ювелирном искусстве античной эпохи. — Archeologia, 26, 1975. Warzava. 1976, с. 1-4.

Назад К оглавлению Дальше