Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Назад К оглавлению Дальше

VI. Лук и стрелы на вооружении скифских воинов

Скифы были ... искусными стрелками

Лукиан

В этой главе рассматриваются вопросы, связанные с использованием луков в бою, уходом за ними, приемами натягивания на лук тетивы, расположением пальцев рук при стрельбе на тетиве и самом луке, дальностью стрельбы из лука, его скорострельностью и некоторыми поражающими качествами стрел, а также количеством стрел в составе разных горитов, походным положением лука в составе вооружения и помещением колчанных наборов и луков в погребениях. Особое внимание уделено определению места лука и стрел в составе скифского вооружения, распространению этого оружия в соседних со Скифией землях.

Следует сразу же оговориться, что материал большинства затронутых вопросов ограничен и неравноценен. Некоторые из них могут быть лишь поставлены, о многих нет прямых свидетельств, поэтому часть моих предположений носит более или менее гипотетичный характер.

Рассмотрим приемы натягивания тетивы на лук.

Очевидно, скифский лук был достаточно тугим и натянуть его было не так легко — для этого кроме силы требовались, конечно, и определенные навыки. Не случайно Геракл поставил одним из условий передачи власти над будущей Скифией тому сыну, «...который из них натянет вот так (курсив мой. — Е. Ч.) этот лук».¹⁾

Способ натягивания тетивы иллюстрирует сцена на сосуде из Куль-Обы. Скиф присел на правую поджатую ногу, упер в бедро нижний конец лука, левая вытянутая нога легла на нижнее плечо лука, зафиксировав его. В правой руке он держит заканчивающуюся петлей тетиву, закрепленную на нижнем конце лука. Левая рука, в которой зажат верхний конец лука, с усилием сгибает его, подводя к петле тетивы (рис. 77).

Аналогично натягивает лук и Геракл на реверсе ольвийской монеты [111] (рис. 78, 1) с надписью EMINAKO и на монете из Фив (рис. 78, 2).²⁾ Первым на общее сходство приемов натягивания луков на монетах с именем EMINAKO и на монетах из Фив с изображением на куль-обской вазе обратил внимание Д. Н. Анучин.³⁾ На обеих монетах переданы одинаковые позы сидящего на пятке и натягивающего тетиву небольшого сложного лука Геракла. П. О. Карышковский верно отметил в качестве аналогии этим изображениям сцену на куль-обской вазе.

Рис. 77. Скиф, натягивающий тетиву (сосуд из Куль-Обы).

Однако он не отметил одного очень существенного отличия в способах одевания тетивы на лук между куль-обским и монетными изображениями. Дело в том, что лук и тетива находятся в разных руках. На вазе из Куль-Обы скиф держит лук в левой, а на монетах — наоборот. На куль-обском изображении основное усилие воина направлено на натягивание тетивы (она в правой руке), а лук — зажат в левой руке, усилие по сгибанию лука увеличивается давлением ноги на его одно плечо. На монетах основное усилие сосредоточено не на тетиве, а на сгибании лука. Это подчеркивают наклон фигуры Геракла назад на монете из Фив и напряженные мышцы руки и торса на монете с именем EMINAKO.

Д. Н. Анучин отметил разницу в положении корпуса Геракла на монетах с именем EMINAKO и фиванских. Верно отметив стремление автора монеты подчеркнуть направление усилий на сгибание лука, он противопоставил этой позе позу Геракла на фиванской монете, где основное усилие будто бы направлено на натягивание тетивы.⁴⁾ В действительности на обеих монетах основное усилие направлено на сгибание лука. Так же, как и на сосуде из Куль-Обы, натягивает лук варвар на вазе из Лувра (рис. 78, 3).⁵⁾ Он держит лук в левой руке, а тетиву натягивает правой. Отличие заключается в том, что эта фигура стоит. В аналогичной позе изображен лучник, натягивающий лук на килике начала V в. до н. э. (рис. 78, 5).

Рассматривая способы натягивания тетивы, следует вспомнить изображение, которое обычно привлекалось при описании скифских топоров или боевых поясов,⁶⁾ помещенное на золотых пластинах из кургана № 1 у с. Аксютинцы (рис. 79). На них изображен скифский воин, держащий в левой руке «...ритон, а в правой — топор, поставленный вертикально, который упирается нижним концом топорища в правое колено. Форма топора необычна. Передний конец его имеет вид клевца с изогнутым вниз острием, а обух сделан по образцу крючка, загнутого вверх».⁷⁾ Топоры подобного рода неизвестны, не похож этот предмет и на топорики-скипетры.⁸⁾ Необычность его отмечал еще М. И. Ростовцев. «...Не вполне обычен скипетр или секира, верхняя часть которого очень напоминает верхнюю часть лука».⁹⁾

Представляется возможным рассматривать предмет в руках воина как лук, а сцену, воспроизведенную на пластине, как процесс натягивания сложного лука, очень близкий по своей сути куль-обскому. Основное отличие [112] заключается в большей схематизации и условности рисунка на аксютинской пластинке, а в композиционном отношении помещение воина на табурете, а не присевшем на одну ногу. В левой руке (как и на куль-обском сосуде) воин держит лук, расположенный вертикально. Верхнее плечо его видно достаточно хорошо, частью лука является и то изображение, которое обычно объясняется как ритон. Нижняя часть лука зажата между ногами, ее не видно, так как она скрыта левой ногой. Часть нижнего плеча заметна на той пластине, которая издана в работе М. И. Ростовцева. В правой руке воин держит конец тетивы, подтягивая ее к концу лука. Петля тетивы, вероятно, находится на отведенном большом пальце, которым он хочет накинуть ее на конец лука. Нижняя часть тетивы не видна, ее вместе с нижним плечом лука закрывает левая нога.

Рис. 78. Натягивание тетивы на лук. 1 — ольвийская монета; 2, 6 — килики;
3 — сосуд из Лувра; 4 — греческая монета; 5 — монета из Фив.

Интересное объяснение сцены на воронежском сосуде (см. рис. 67) предложил П. О. Карышковский. Два беседующих скифа сидят на камнях. Молодой воин оперся на топор и смотрит на старого. Старый скиф протягивает лук молодому. П. О. Карышковский пишет, что «...очевидно, старый опытный воин только что показал способ натягивания лука и теперь возвращает несколько смущенному юноше его оружие».¹⁰⁾

Отметим, что у старого воина второй, его собственный лук, спрятан в горите, а у молодого лука нет. Большой интерес представляет и его замечание о том, что в эпосе «...испытание зрелости и подготовленности воина включает наряду со стрельбой в цель и сгибание [113] лука, и закрепление на нем тетивы». В качестве примера вслед за Д. Н. Анучиным приводятся «Одиссея» и «Махабхарата».¹¹⁾

Рис. 79. Золотая пластина из Аксютинцев.

В «Одиссее» Пенелопа должна была выйти замуж за того из женихов, «...кто согнет, навязав тетиву Одиссеев мощный лук».¹²⁾ Попытки претендентов на руку Пенелопы заканчивались неудачно. «...Попытался на нем натянуть тетиву: и погнул он трижды его, но трижды он вновь разогнулся».¹³⁾ Однако натянуть лук смог только Одиссей.

...Из овечьих свитых тонко-тягучих кишек, без труда напрягает.
Так без труда во мгновение лук непокорный напряг он.¹⁴⁾

Аналогичное сравнение в умении натянуть лук описывается и в «Махабхарате».¹⁵⁾ Геродот сообщает, что царь эфиопов, которым «...выбирают самого рослого и сильного из граждан...», предложил Камбизу — царю персов — начать с ними войну только после проведения испытаний силой, «...если персы так же легко сумеют натянуть столь большой лук, как я его натягиваю». Испытания персы не выдержали. Только брат Камбиза — Смердис «...единственный из персов мог почти на два пальца натягивать тетиву... лука эфиопского царя».¹⁶⁾

Очевидно, о таком же соревновании между скифами и персами сообщает Ктесий Книдский. Рассказывая о походе Дария в Скифию в конце VI в. до н. э., он пишет: «Они (скифы и персы. — Е. Ч.) послали друг другу луки, скифский лук оказался крепче. Поэтому Дарий обратился в бегство».¹⁷⁾ Сам факт, что, по рассказу Ктесия, судьба похода зависела от исхода подобного состязания, говорит о том, какое большое значение уделялось этому в древности.

Вообще древние луки были очень упругими и натянуть их было трудно. На рельефе времени Ассурбанипала изображена любопытная сценка, на которой два воина совместными усилиями с трудом натягивают лук¹⁸⁾ (рис. 80).

Рис. 80. Натягивание тетивы на лук (рельеф Ассурбанипала).

Безусловно, на сосуде из Куль-Обы мы видим иллюстрацию к скифскому эпосу, часть которого дошла до нас в рассказе Геродота. Сцену передачи лука старым скифом (Таргитаем) младшему сыну как атрибут власти Д. С. Раевский считает иллюстрацией этого рассказа.¹⁹⁾ Аналогично раскрывается им и изображение на воронежском сосуде. По его мнению, скиф, натягивающий тетиву, показывает сущность испытания, а сцена врачевания демонстрирует лечение травм, которые [114] можно получить при активных, но безуспешных попытках натянуть лук.²⁰⁾ Это же может произойти и в случае разрыва тетивы при чрезмерном ее натягивании. Именно такие травмы и врачуются на двух сценах сосуда.²¹⁾

Рис. 81. Положение пальцев при стрельбе из лука. По изображениям на ножнах келермесского (1) и мельгуновского (2) мечей.

Лукиан Самосатский, отдавая должное мастерству скифских лучников, писал: «...скифы были искусными стрелками».²²⁾ Для того чтобы добиться быстрой, точной стрельбы, большей дальности полета, требовалось длительное обучение. Об учителе Геракла, скифе Тевтаре, научившего его в совершенстве владеть луком, писал Геродор Гераклейский.²³⁾ Сцена обучения стрельбе из лука воспроизведена в левой части верхнего фриза изображений на горитах чертомлыкской серии. И уже как «...обычай скифов, которые не натягивают лук только левой рукой, а правой только накладывают стрелу, но одинаково применяют обе руки для обеих действий» описывал это, по-видимому, необычное для эллинов умение скифов стрелять с обеих рук Платон.²⁴⁾

Несмотря на четкое упоминание Платона об умении одинаково свободно пользоваться левой и правой руками для натягивания тетивы и накладывания на лук стрелы, на немногих изображениях, где воспроизведены скифы, стреляющие из лука, лук зажат в левой, а стрела и тетива — в правой руке (бляшка стреляющих скифов из Куль-Обы, охота на сосуде из Солохи, монета Атея, пластина из Гюновки). В этом же положении показан лук и на ножнах мельгуновского и келермесского мечей, и в сцене обучения стрельбе на парадных горитах. Эти изображения небольшие, довольно схематичные, но позволяющие сделать некоторые выводы о расположении пальцев рук на луке и конце стрелы и тетиве.

Древнейшим изображением, где показана стрельба из лука скифского типа, являются фигурки фантастических существ с луками на ножнах мельгуновского и келермесского мечей (рис. 81, 1, 2). Луки держат в руках фантастические существа на основной части ножен мельгуновского и каждое четвертое существо келермесского мечей. На обоих мечах изображены характерные скифские асимметричные луки в боевом положении. Лук зажат в левой руке, правая держит стрелу. Благодаря тому, что мастера, изготавливавшие эти ножны, воспроизводили животных с обеих сторон, как бы разрезая их плоскостью поверхности на две дополняющие части — правую и левую, перенеся приемы, характерные для круглой скульптуры, на невысокий рельеф,²⁵⁾ имеется возможность видеть обе руки. [115]

Кисть левой руки фантастического существа плотно обхватила лук. При этом большой палец несколько поднят над уровнем остальных и охватывает лук справа. Остальные четыре пальца крепко сжимают лук. Древко стрелы при этом лежит слева от лука в небольшом углублении, образовавшемся между пальцами и луком.

Такой способ расположения пальцев левой руки на луке хорошо известен на многих древневосточных изображениях, начиная от фигуры Рамзеса II (рис. 82) в битве при Кадеше (1312 г. до н. э.) и до рельефов Сеннахериба и Ассурбанипала²⁶⁾ (рис. 83).

Интересно положение пальцев правой руки, которой натягивается тетива и в которой зажат конец древка («яблоко»).

Рис. 82. Египетский стрелок из лука (Рамзес II).

Американец Е. С. Морз написал очень интересную работу о древних и современных ему способах стрельбы из лука.²⁷⁾ Эта работа, опубликованная в 1885 г., стала библиографической редкостью и обычно используется по рисункам, взятым из нее, и кратким описаниям, помещенным в работе Д. Н. Анучина.²⁸⁾ Е. С. Морз выделил пять способов натяжения тетивы в зависимости от взаимного расположения пальцев на ней и «яблоке» стрелы (рис. 84). Особый интерес представляет простейший (первый способ), названный Е. Морзом «первобытным». «Он состоит в том, что стрела захватывается вместе с тетивой, концом большого пальца и первым и вторым суставами согнутого указательного... При легком или слабом луке такой способ может быть вполне пригодным, и при пользовании им безразлично, с какой стороны, т. е. [116] справа или слева от лука, держится стрела. Но натяжение тугого лука таким способом представляет значительную трудность и требует громадной силы пальцев»²⁹⁾ (рис. 85). Таким способом держит стрелу Рамзес II на рельефе, воспроизводящем сцену битвы при Кадеше (см. рис. 82), воины на многих ассирийских рельефах³⁰⁾ (см. рис. 83) и существа на мельгуновском и келермесском мечах (см. рис. 81). Д. Н. Анучин вспоминает о двух приемах натяжения тетивы. Первый, когда лук сильно натянут, и правая рука, в которой зажаты тетива и конец стрелы, отходит далеко назад, тетива при этом оказывается за ухом, а левая вытянута на всю длину и наконечник при этом подходит к самому луку, и второй, когда лук лишь слегка натянут.³¹⁾ Первым способом натянут лук на ножнах древнейших скифских парадных мечей. Так натягивали лук на Древнем Востоке, судя по многочисленным изображениям, так стрелял из лука Пандар. Описание этого выстрела в «Илиаде» четко определяет и положение тетивы при выстреле, и помещение наконечника у самого лука:

Скоро к тугой тетиве приспособил он горькую стрелу...
Разом повлек он и уши стрелы и воловую жилу;
Жилу привлек до сосца и до лука железо пернатой.³²⁾

Рис. 83. Ассирийский стрелок из лука (рельеф Ассурбанипала).

Так же (по данным Помпея Трога³³⁾ и древним схолиям к «Илиаде»), судя по тому, что они выжигали правую грудь, мешавшую натянуть лук, стреляли амазонки.³⁴⁾ В этих же схолиях есть интересные данные о способах стрельбы из лука, применявшихся скифами: [117] «Поэт описывает способ стрельбы из лука. Скифы натягивают лук к плечам и конским тетивам, а критяне — противоположные им и воловим тетивам». Далее упоминается «...скифский способ стрельбы, когда лук натягивается к плечу».³⁵⁾

В древних схолиях к «Илиаде», говоря о Тевкре (герой «Илиады», который славился своим умением стрелять из лука), спрашивается «...тянет ли он тетиву к плечу, как скифы. Так думал Неотел (по словам В. В. Латышева, Неотел — греческий грамматик составивший схолии к Гомеру, которые использовались позднейшими греческими схолистами. Возможно, ученик Аристаха (II в. до н. э.³⁶⁾ — Е. Ч.), написавший целую книгу о стрельбе из лука в героический период и утверждающий, что критяне тянут тетиву к груди и делают натягивание округленным, тогда как скифы натягивают не к груди, а к плечу».³⁷⁾ Весьма интересно, что Неотел в книге о стрельбе из лука в «героический период», судя по дошедшим до нас фрагментам, использовал и сравнительные данные о приемах стрельбы, которые использовали скифы.

Рис. 84. Способы наложения тетивы на ушко стрелы (по Е. Морзу).
1 — «первобытный»; 2 — второй; 3 — третий; 4 — средиземноморский; 5 — «монгольский».

Неудобство стрельбы таким способом отметил Д. Н. Анучин. Если такие приемы создавали определенные трудности при стрельбе из сравнительно слабого простого лука египтян, то при стрельбе из более мощного лука скифского [118] типа требовались более совершенные методы и приемы натягивания лука, размещения на нем пальцев руки, которая держит сам лук, и пальцев руки, которыми этот лук натягивается.

Время перехода скифов к новым приемам нам неизвестно. Ясно только, что в начале VI в. до н. э., судя по изображениям на мечах, они стреляли так, как это было принято на Древнем Востоке («первобытный» способ, по Д. Н. Анучину, «первичный» — по Е. С. Морзу). Уже в IV в. до н. э. приемы стрельбы изменились. Е. С. Морз, чье мнение приводит Д. Н. Анучин, присоединяясь к нему, полагал, что скифы стреляли так называемым монгольским (пятым), наиболее совершенным способом (рис. 86). «При этом способе тетива натягивается согнутым большим пальцем, а указательный палец только помогает большому, нажимая на него сверху. Большой при этом просовывается концом между указательным и средним..., а стрела держится в глубине вырезки между большим и указательным пальцем. Такое держание тетивы содействует ее отклонению влево, поэтому при монгольском способе стрела помещается всегда вправо от лука».³⁸⁾ Подобный способ требовал использования средств защиты пальцев руки и всей руки в целом от травмирования тетивой, начиная от специальных перстней, применявшихся китайцами, персами, корейцами, и до перчаток, использовавшихся японцами.³⁹⁾

Рис. 85. «Первобытный» способ стрельбы.

Рис. 86. «Монгольский» способ стрельбы.

Рис. 87. Скифы-стрелки из лука на бляшке из Куль-Обы.

Изображений скифских стрелков из лука V в. до н. э., к сожалению, нет, как нет их и в торевтике этого же времени. Относящиеся к IV в. до н. э. немногочисленны. Это чаша из Солохи, бляшки из Куль-Обы и монета Атея. Однако монета Атея очень мелкая и на ней не видно расположение очень важных в данном случае пальцев правой руки. Бляшка из Куль-Обы, где показаны два скифа, стоящие спиной один к другому и стреляющие из луков, [119] тоже невелика. Хотя фигуры скифов и показаны с разных сторон — один справа, а другой — слева, пальцы рук (особенно правых) переданы очень схематично (рис. 87). На чаше из Солохи есть два изображения стреляющих из луков скифов. К сожалению, одно из них сохранилось плохо и положение пальцев на луке просматривается нечетко. Поэтому практически единственным полноценным источником, характеризующим приемы стрельбы скифских лучников, остается лишь изображение на чаше из Солохи.

Рис. 88. Скифы-стрелки из лука на чаше из Солохи (вид спереди, вид сзади).

На всех указанных выше изображениях хорошо видно положение пальцев левой руки, в которой зажат лук. Три пальца (средний, безымянный и мизинец) плотно сжали лук, указательный вытянут вперед перпендикулярно луку, большой (его положение хорошо видно на чаше из Солохи) сжимает лук справа. Стрела проходит справа от лука. С одной стороны от нее расположен лук, а с другой — большой палец (рис. 88).⁴⁰⁾

Говоря об изображениях луков и горитов на произведениях северопричерноморской торевтики, где показана стрельба из лука, следует вспомнить еще один предмет. Это золотая пластина с изображениями скифов из коллекции ростовского коллекционера Романовича. В конце прошлого века пластину вместе с другими вещами пытались продать в Эрмитаж, но этого не случилось. Сотрудники его усомнились в подлинности вещи. Однако с части предложенных к продаже предметов сделали гальванокопии, которые и сейчас хранятся в Отделе истории первобытной культуры Эрмитажа. Сами [120] вещи попали за границу. Пластина, о которой идет речь, оказалась в одном из частных собраний Брюсселя. Впервые она была опубликована Р. М. Гиршманом.⁴¹⁾ Пластине, доказывая ее подлинность, посвятила статью В. А. Ильинская.⁴²⁾ На части пластины, опубликованной Р. М. Гиршманом и использованной В. А. Ильинской, изображен лук, который держит в руках один из воинов, и горит, висящий на дереве. Из лука стреляет воин на части (неопубликованной) пластины, хранящейся в Эрмитаже (рис. 89).

Сомнения в подлинности пластины высказывал М. И. Ростовцев.⁴³⁾ Доводы, приведенные в пользу подлинности пластины В. А. Ильинской, не представляются убедительными, надо полагать, что пластина является подделкой, к тому же не совсем удачной. Поэтому ее следует исключить из серии подлинных вещей северопричерноморской торевтики с изображением скифов.

Как указывалось выше, положение пальцев правой руки, в которой зажаты стрела и тетива, на изображениях стреляющих скифов видно плохо.

Может быть, здесь действительно скифы стреляют так называемым монгольским способом, как полагали Е. Морз и Д. Н. Анучин. Общее положение пальцев руки, хотя и довольно нечеткое, не противоречит этому. Против использования классического «монгольского» способа стрельбы скифами IV в. до н. э. свидетельствует два обстоятельства. Как видно по положению пальцев правой руки левого скифа на бляшке из Куль-Обы, большой палец поднят вверх несколько выше, чем это должно быть по схеме «монгольского» способа, предложенного Е. Морзом. Кроме того, по его мнению, которое разделял и Д. Н. Анучин, такой способ стрельбы предполагает широкое [121] использование средств защиты рук в виде специальных приспособлений — колец и перчаток. Однако подобных приспособлений нет ни на одном из изображений скифов, хотя в это время они довольно широко использовались лучниками племен татарской культуры. По данным Н. Л. Членовой, в татарских памятниках Минусинской котловины известно десять наперстков из бронзы, предохраняющих большой палец правой руки от травмирования при стрельбе⁴⁴⁾ (рис. 90). Бронзовый наперсток эпохи средневековья был найден во время разведки на р. Сейм Д. Я. Телегиным в 1953 г. (рис. 91).

Тетива могла травмировать и левую руку, в которой обычно держали лук. Защитить ее от этого могла одежда или нашивавшиеся на рукав пластины. Подобные бронзовые пластины известны у савроматов⁴⁵⁾ (рис. 92, 1) и, по мнению К. Ф. Смирнова, может быть и у ананьинцев⁴⁶⁾ (рис. 92, 2). Ничего подобного наперсткам татарской культуры, бронзовым пластинкам на савроматских и, возможно, ананьинским комплексам у скифов нет. Поэтому нет достаточных оснований говорить об использовании скифами «монгольского» способа стрельбы. Современное состояние имеющегося у нас источника не позволяет определенно решить этот вопрос.

Выше описывалось положение рук при стрельбе, когда лук был зажат в левой руке. В случае верности утверждения Платона, что скифы умели стрелять одинаково хорошо и левой и правой рукой,⁴⁷⁾ положение пальцев на тетиве и самом луке сохранялось.

Рис. 89. Пластина из собрания Романовича (гальванокопия).

У античных авторов нередко можно встретить указание об отравлении скифами наконечников стрел. Первое подобное высказывание встречается у одного из учеников Аристотеля в сочинении «О чудесных слухах». «Рассказывают, что скифский яд, которым пропитывают стрелы, добывается из ехидны. Скифы ... подстерегают ... детенышей, ловят их и оставляют гнить несколько дней; когда им покажется все достаточно сгнившим, они наливают человеческую кровь в горшочек, закрывают его и зарывают в навоз, а когда и это сгниет, то водянистый отстой, образующийся над кровью, смешивают с гноем ехидны и делают смертоносный яд».⁴⁸⁾

В схолиях к труду Никандра «Противоядия» (II в. до н. э.) говорится: «...лучным называется такой яд потому, что он подобно стрелам убивает немедленно...; скифы, стреляя из луков, намазывают им наконечники стрел, ... он называется скифским ядом».⁴⁹⁾ «Скифские стрелы намазываются ядом»,— писал и Лукиан Самосатский.⁵⁰⁾ [122]

Рис. 90. Тагарские бронзовые наперстки для стрельбы из лука.

Очень часто отравленные стрелы вспоминает Овидий Назон: «... в летучем железе имеется впитанный яд»,⁵¹⁾ «... чтобы жестокой раной удвоить причину смерти, все стрелы намазаны змеиным ядом».⁵²⁾ Гай Плиний Секунд писал, что «скифы смачивают стрелы ядом змей и человеческой кровью. Это неотвратимое злое оружие и оно приносит немедленную смерть даже от легкого прикосновения».⁵³⁾

Более точных данных о применении скифами отравленных стрел нет, хотя уверенно можно говорить, что отравление всех стрел (Овидий) было не обязательным. На использование неотравленных стрел указывает погребение из кургана № 16 в курганной группе Широкое-III, где воин, раненный в голову двумя стрелами, прожил еще несколько лет после ранения.⁵⁴⁾

А. С. Лаппо-Данилевский считал, что имеющиеся на многих скифских бронзовых наконечниках стрел боковые отверстия использовались для вливания яда.⁵⁵⁾ Против этого решительно выступил Н. И. Веселовский, назвав эту мысль нелепой.⁵⁶⁾ До Н. И. Веселовского об этом писал Д. Н. Анучин.⁵⁷⁾

Рис. 91. Бронзовое кольцо для стрельбы из лука.

В действительности это отверстие образуется при литье, при недостаточно точной центровке стержня, вставляемого в литейную форму для образования втулки.

Лук и стрелы были «обычным и, по-видимому, обязательным оружием каждого скифа-воина».⁵⁸⁾ Это, безусловно, верное замечание А. И. Мелюковой находит полное подтверждение в материалах раскопок могильников скифского времени по всей территории Скифии. Даже, несмотря на то печальное обстоятельство, что основная часть погребений в Скифии на протяжении веков подвергалась опустошительным ограблениям, наконечники стрел, как это указывалось выше, являются самым массовым материалом. Следует [123] иметь иметь в виду, что сами наконечники стрел нередко были целью ограбления. Во многих погребениях рядового населения Скифии остались лишь следы окислов от наконечников, которые убедительно свидетельствуют, что они лежали рядом с погребенным. Очень показательны в этой связи материалы могильников у сел Широкое и Шевченко Скадовского р-на Херсонской обл.⁵⁹⁾ Приведенная ниже табл. 4 дает некоторое представление о количестве находок наконечников стрел в погребениях степной Скифии, материалах из раскопок могильников, относящихся в основном к IV—III вв. до н. э. Конечно, картина, представленная на материалах таблицы, далеко не полная. Часть погребений подверглась опустошительному ограблению, и грабители забрали наконечники стрел, положенные вместе с погребенными. Прежде всего, это относится к погребениям, ограбленным вскоре после совершения погребения. Часть погребений детские. Наконечники стрел в этих погребениях редки. Другие — женские, в них наконечники стрел встречаются реже, чем в погребениях мужчин.

Рис. 92. Бронзовые защитные пластины для стрельбы из лука.
1 — савроматские; 2 — ананьинские.

Таблица 4.

По данным Е. П. Бунятян, из 37 неограбленных детских погребений в могильниках у сел Широкое, Шевченко на Херсонщине, Кут на Никопольщине и могильников, исследованных в зоне строительства Верхнетарасовской [124] оросительной системы в Томаковском р-не Днепропетровской обл., исследованных новостроечными экспедициями Института археологии АН УССР под руководством Е. В. Черненко (1973 г.) и Н. Н. Чередниченко (1974 г.), наконечники стрел были выявлены в пяти погребениях, половую принадлежность которых определить не удалось.

Очень интересны и другие данные в работе Е. П. Бунятян. Так, оружие (прежде всего наконечники стрел) было выявлено в 13 из 35 неограбленных погребений этих же могильников. Таким образом, каждое третье женское погребение имело в составе своего инвентаря наконечники стрел (37%). На основании этих данных Е. П. Бунятян делает совершенно обоснованный вывод об относительно высоком положении женщины в скифском обществе, выразившемся, помимо других признаков, в наличии оружия (в данном случае наконечников стрел) в составе инвентаря.⁶⁰⁾

Противопоставление савроматов, у которых довольно много (до 20%)⁶¹⁾ женских погребений с оружием (остальное 80% приходятся на долю мужчин), скифам, у которых будто бы женских погребений с оружием мало, совершенно неправомочно. По данным Е. П. Бунятян, из общего числа погребений, в составе инвентаря которых присутствуют предметы вооружения, более 25% бесспорно женские.⁶²⁾

К сожалению, нет полных данных по определению возрастного состава погребений в могильниках, использованных в работе Е. П. Бунятян. Довольно близкая картина наблюдается и в других могильниках степной Скифии, например Елизаветовского, как верно отметила Э. В. Яковенко.⁶³⁾

Вооруженные женщины занимали заметное место в скифском войске. Несмотря на то, что могильники, на основании которых делала свои выводы Е. П. Бунятян, относятся в основном к IV—III вв. до н. э., очевидно, аналогичное положение было и в предшествующие периоды скифской истории.

Косвенным свидетельством могут быть слова Геродота, который при рассказе о войне скифов с персами Дария, вторгшегося в Скифию, говорит, что скифы отправили на север, подальше от будущего театра военных действий «повозки, в которых жили у них дети и жены»⁶⁴⁾ (весьма характерно употребление слова жены, а не вообще женщины). Интересно, что Геродот упоминает, что в войне с персами приняло участие «население» Скифии (в том числе и часть женщин).⁶⁵⁾

Важен вопрос и о том, какое другое оружие встречается в погребениях мужчин и женщин, помимо наконечников стрел. Для указанных выше могильников эти подсчеты сделала Е. П. Бунятян. Из 13 неограбленных женских погребений, где было найдено оружие, наконечники стрел присутствовали во всех. В двух погребениях, помимо наконечников стрел, обнаружены наконечники копий или дротиков, а в одном вместе с наконечниками стрел и копий — очень редкий для женских погребений меч.⁶⁶⁾ Примером погребения скифской «амазонки» является погребение 2 в кургане № 30 Елизаветовского могильника, где помимо наконечников стрел, найдены пара копий и меч.⁶⁷⁾

Из 16 неограбленных мужских погребений могильников, изученных Е. П. Бунятян, наконечники стрел были во всех комплексах. Одни лишь наборы стрел находились в девяти погребениях. В двух, кроме наконечников стрел, находились наконечники копий и мечи. В одной могиле были также наконечники копий и щит, в другой — топор, в третьей — топор и меч.⁶⁸⁾

Таким образом, в подавляющем большинстве мужских скифских погребений обязательными были наконечники стрел. Помимо них, в набор вооружения [125] части мужских погребений входили мечи, наконечники копий и дротиков, защитное вооружение разных видов.

Наконечники стрел являются обязательной принадлежностью всех погребений, которые с уверенностью можно отнести к дружинным. Ярким примером погребений подобного рода являются погребения у Новорозановки,⁶⁹⁾ Красного Подола,⁷⁰⁾ Жданова,⁷¹⁾ Александровки⁷²⁾ и др.

Нет ни одного погребения представителей скифской знати, среди наборов вооружения которых отсутствовали наконечники стрел. Они являются обязательной принадлежностью всех «царских» погребений Скифии. Количество наборов довольно значительно — до 10-16 (Пятибратний курган), а наконечники в них исчисляются сотнями.

«Скиф был конным стрелком (гиппотоксот по-гречески). Лук и стрела — его главное оружие», — писал Б. Н. Граков.⁷³⁾ Эти слова крупнейшего советского скифолога находят полное подтверждение в обязательном нахождении наконечников стрел в большем или меньшем количестве в тех комплексах, где встречены захоронения коней или предметы конской узды.

Как правило, в погребениях Скифии встречается по одному набору наконечников стрел, находившемуся, по-видимому, в горите вместе с луком. Однако известны случаи нахождения двух и более наборов. В данном случае речь идет не о погребениях, выделяющихся своим богатством, а о более или менее рядовых могилах. Примером может служить погребение в кургане у с. Ерковцы под Киевом, где было найдено два набора наконечников.⁷⁴⁾ В кургане № 2 у с. Аксютинцы, раскопанном С. А. Мазараки, в двух наборах было около 400 бронзовых наконечников стрел.

Много наборов обнаружено в Чертомлыке. Здесь наконечники стрел «...были при всех мужчинах и при стражах царского покоя в угловых катакомбах 2, 3, и при слуге в катакомбе 1, при входе в камеру царя (5), и у конюших в могилах 6, 7, и при самом царе. Это стрелы из личных колчанов. В юго-западной катакомбе 1, кладовой царя... у стен стояло более ста стрел и лежало несколько колчанов. Всего здесь было не менее 350-400 стрел», — так описывал положение наборов наконечников стрел Б. Н. Граков.⁷⁵⁾ Судя по описанию И. Е. Забелина, в Чертомлыке было не менее десяти наборов. Однако число наконечников в каждом невелико. Несколько наборов было и в Солохе, из которых сохранилось более 600 наконечников.⁷⁶⁾ Четыре набора найдено в Толстой Могиле. После ограбления там сохранилось более 220 наконечников.⁷⁷⁾ Рекордное количество наборов — 16 обнаружено в Пятибратнем кургане. Число наконечников в них превышало тысячу.⁷⁸⁾

Очень важен вопрос о количестве наконечников стрел в скифских наборах. Тут преимущественно можно использовать лишь данные, относящиеся к IV—III вв. до н. э. Для более раннего времени у нас есть лишь немногие данные. Было бы очень интересно выяснить, какое количество наконечников стрел входило в наборы, находившиеся у воинов, относящихся к различным социальным слоям скифского общества, количество стрел разных типов в пределах одного набора соотношение внутри набора стрел, изготовленных из различных материалов.

В. А. Ильинская писала, что «...о том, был ли в могилу положен колчан или горит, можно судить по количеству и расположению стрел в том случае, если они сохранились непотревоженными на первоначальном месте». Из того факта, что в нескольких погребениях (два — у с. Капуловки, два — у с. Любарцы курганы № 2 и [126] 4), относящихся к IV в. до н. э.,⁷⁹⁾ и погребение у с. Крячковки (V в. до н. э.), где были обнаружены наборы из 52 наконечников,⁸⁰⁾ лежавших полосой около 12 см, был сделан вывод, что именно это число стрел характерно для колчанов, а большее количество наконечников, лежащих в непотревоженном виде,⁸¹⁾ может свидетельствовать о наличии горита в погребении. Следуя за В. А. Ильинской, В. И. Клочко тоже считает, что в кургане Репяховатая Могила блоки наконечников стрел, насчитывавшие 90, 120 и 155 наконечников, лежавших шириной 20-30 см, находились в горитах.⁸²⁾ Выше (см. главу «Гориты и колчаны») отмечалось, что количество наконечников стрел и ширина блока, который они образовывали сами по себе, не могут быть достаточным основанием для выделения колчанов и горитов. Напомним, что колчаны, судя по всему, не получили заметного распространения в скифском воинском быту и господствующим видом снаряжения скифа-лучника были гориты.

С целью выяснения норм количества наконечников и наборов произведен учет наконечников в разных погребениях в соответствии с различными районами распространения скифской культуры — Степь Северного Причерноморья, Правобережье и Левобережная Лесостепь. Внутри каждого района выделение колчанных наборов в пределах различных хронологических отрезков не проводилось. В нашем распоряжении есть лишь единичные (особенно для степи) наборы, относящиеся к VI—V вв. до н. э., а комплексы этого же времени, исследованные в Лесостепи, недостаточно хорошо документированны.

При составлении приложений 5-7, где собраны эти данные, использованы в основном опубликованные комплексы из курганов, раскопанных за последнее десятилетие новостроечными экспедициями Института археологии АН УССР. Учтены комплексы наконечников из неограбленных погребений или погребений, подвергшихся ограблению, но в которых остались ненарушенными блоки наконечников и они находились на своем первоначальном месте. Погребения, в которых в ненарушенном положении лежал один-два наконечника, не учитывались. Учет начинался с тех, где находилось три и более наконечников. Следует отметить, что погребений с небольшим числом наконечников стрел сравнительно немного. Обычными, очевидно, были наборы с 15-20 наконечниками. Из приложений 5-7 видно, что в одном наборе, распределенные в порядке возрастания их численности, они образуют почти непрерывный ряд чисел начиная с 3 и до 160. В пределах этого ряда встречаются наборы из разных комплексов, но с равным числом наконечников. В трех погребениях найдены наборы из 3, 7, 13, 14, 27, 52, 64, 67 наконечников, в четырех 50 и 110, в пяти — по 11.

Из учтенных комплексов в скифской степи^* (162 погребения) более 150 наконечников находились лишь в наборах, происходящих из 14 комплексов. Характерно, что половина из них относится к сравнительно немногочисленной группе погребений V в. до н. э. Больше всего наконечников в одном наборе известно из кургана 1С у с. Марицино (377 экземпляров). Не исключено, однако, что это ошибка, и в данном случае мы имеем дело не с одним, а двумя наборами. Весьма показательно, что в погребениях, раскопанных за последние годы, где фиксация проведена на современном уровне, [127] таких больших наборов нет. Число наконечников в наборах из этих погребений не превышает 200. Как пример можно указать погребения в кургане у Архангельской Слободы (два набора по 165 и 166 наконечников), курган № 6 у с. Александровка (183 экз.), курган № 4, погребение 2 в группе Страшной Могилы (185 экз.). В кургане у Новорозановки точный подсчет наконечников не проводился, и автор публикации этого интереснейшего комплекса — О. Г. Шапошникова — ориентировочно называет около 200 экземпляров.

Во втором погребении кургана № 12 группы 22-й шахты у г. Орджоникидзе было найдено около 500 наконечников стрел. При публикации этого комплекса они условно разделены на два набора (в первом — 279 и во втором более 200 наконечников стрел).⁸³⁾ Погребение ограблено, и грабители в поисках золота перерыли всю эту скромную по размерам могилу. Очевидно, к данным о столь большом количестве наконечников в каждом наборе этого комплекса следует подойти крайне осторожно. Не исключено, что наборов здесь было намного больше. Достаточно напомнить, что в могиле при одном погребенном оружия было больше, чем для снаряжения одного воина.

До обнаружения очень больших наборов наконечников стрел (более 200) в неограбленных комплексах следует с большой осторожностью относиться к данным, полученным в этом кургане и в других, раскопки которых проводились в дореволюционные годы. Это же в полной мере относится и к комплексам с большим числом наконечников, происходящим из Лесостепи. Имеется в виду погребение у с. Гришенцы (257), курган № 400 у Журовки (463), Старшей Могилы (209), Битовой Могилы (238), курган № 1, раскопанный в 1897—1898 гг. у с. Волковцы (250), и др.

Очевидно, носить большое количество наконечников в одном горите или колчане просто не имело смысла. Они были достаточно тяжелы, пучок из сотен древков имел довольно большую толщину. Такой колчан или горит мешал воину. Запас стрел можно было носить отдельно. А сотни-полторы стрел вполне хватало для боя.

В приложениях 5-7 приведены данные о материале, из которого сделаны наконечники каждого набора. Хорошо видно, что во всех преобладают наконечники, изготовленные из бронзы. В скифских курганах степи из 177 приведенных в приложении наборов в 148 есть только бронзовые наконечники. В девяти наборах, помимо бронзовых, были и железные наконечники. Число их в наборе невелико — от одного до восьми — десяти. В большинстве наборов бронзовых наконечников намного больше, чем железных. Лишь в наборе из кургана № 2 у с. Старое на Киевщине железные преобладали (40 железных и 37 бронзовых). В кургане № 16 группы Широкое-III под Скадовском на Херсонщине бронзовых наконечников не было. Из 26 происходящих оттуда наконечников 24 были сделаны из железа, а 2 — из кости.

В 19 погребениях находились костяные наконечники. Обычно их в наборе немного — от одного до четырех (13 наборов). В погребении № 18 у с. Николаевки на Одесчине насчитывалось 18, лишь на один наконечник больше, чем бронзовых. Наборов в степи, где бронзовых наконечников меньше, чем костяных, нет. Обычно костяные наконечники встречаются в сочетании с бронзовыми в пределах одного набора. Исключением является отмеченное выше погребение в кургане у с. Широкое-III, где были только железные и костяные наконечники. В кургане № 2 у с. Марьинское лишь четыре костяных наконечника. [128]

Из приведенных в приложении 5 данных видно, что погребения, в составе наборов которых есть наконечники, изготовленные из бронзы, железа и кости, очень редки. Это погребение в кургане № 6 у с. Башмачка под Днепропетровском (из 51 наконечника 42 бронзовых, 8 железных и один костяной), один из наборов Пятибратнего кургана (из 67 наконечников 50 бронзовых, 4 железных и 13 костяных) и набор наконечников из кургана № 1 (погребение 2) в группе Гайманово поле (из 112 наконечников только по одному железному и костяному). В остальных случаях в составе одного набора присутствуют лишь наконечники из бронзы и железа или из бронзы и кости. Следует отметить, что в очень больших наборах, число стрел в которых превышает 150, есть только бронзовые наконечники. Лишь в Карагодеуашхе на 169 бронзовых пришелся только один железный наконечник.

Изучение состава наборов из скифских комплексов еще раз подтвердило мнение о преимущественном использовании в Степной Скифии бронзовых наконечников стрел и очень редком из железа и кости.

При составлении приложения 6, где собраны данные о 32 ненарушенных наборах наконечников стрел из курганов днепровского Лесостепного Правобережья, использованы материалы отчетов о дореволюционных раскопках⁸⁴⁾ и раскопках недавних лет (раскопки А. И. Тереножкина и Г. Т. Ковпаненко). В общем и здесь наблюдается та же картина распределения наконечников стрел, изготовленных из разного материала в наборах, что и среди памятников Степи. Ценность их заключается в том, что здесь гораздо полнее представлены материалы, относящиеся к VI—V вв. до н. э., лишь эпизодически встречаемые в Степи. К сожалению, к ним следует относиться осторожно, так как подавляющая часть получена при старых раскопках, когда уровень фиксации был довольно низок.

Как и для комплексов степной Скифии, здесь нельзя выделить норму наконечников, обычных для разных наборов. Обычно преобладают наборы со сравнительно небольшим числом наконечников. Рекордное число стрел (463 экз.) известно из кургана № 400 у с. Журовки. Конечно, это много для одного набора. Скорее всего, их здесь было два или даже больше.

Из 32 наборов только бронзовые были в 28 комплексах. Бронзовые, железные и костяные были найдены лишь в одном кургане № 406 у с. Журовки. Из 129 обнаруженных здесь наконечников 52 бронзовых (очень редкий случай преобладания железных над бронзовыми), 70 железных и 7 костяных. Железные наконечники численно преобладали и в погребении 2 кургана № 1 у с. Петровка на Кировоградщине⁸⁵⁾ (на 9 бронзовых приходилось 63 железных). В погребении 1 кургана № 4 у того же с. Петровка было 75 только железных. Это один из двух наборов в Скифии, состоявших исключительно из железных наконечников.

В приложении 7 собраны данные о 24 наборах наконечников стрел, обнаруженных в курганах Днепровского Лесостепного Левобережья. В основном это материалы старых раскопок. Во многом работу облегчила очень тщательная проработка материалов Посулья, проделанная В. А. Ильинской. Ее материалы легли в основу данной сводки. В монографическом исследовании Г. Т. Ковпаненко собраны материалы скифского времени из Поворсклья о 13 комплексах, в которых найдены наконечники стрел.⁸⁶⁾

В материалах с этой территории наблюдается аналогичная картина. Как и в других районах Скифии, абсолютное большинство в наборах составляют [129] бронзовые наконечники. Только в кургане №8 у с. Поповки находки составили одни железные наконечники (47 экз.). В кургане № 4 у того же села железные наконечники численно преобладали над бронзовыми — из найденных 38 наконечников 22 сделаны из железа. Костяные наконечники (6 экз.) найдены только в кургане у с. Луки вместе с бронзовыми (21 экз.).

Таким образом, для всей Скифии начиная от VI в. до н. э. и до начала III в. до н. э. характерно повсеместное распространение бронзовых наконечников и эпизодическое включение в состав наборов, в которых преобладали бронзовые, наконечников, изготовленных из кости и железа. Наборы, с преобладанием железных, встречены редко, как и наборы, состоящие из одних железных наконечников. Костяные наконечники встречаются лишь вместе с бронзовыми или железными. Очень редки находки деревянных наконечников. Обычно они повторяют форму бронзовых. Очень немного деревянных стрел, каплевидное расширение на конце которых выполняет функции наконечников. Но они составляют одно целое с древком. Примером подобных стрел могут быть стрелы из кургана № 13 (вторая могила) у Богдановской обогатительной фабрики под г. Орджоникидзе.⁸⁷⁾

Представление об обычном для IV в. до н. э. количестве стрел в наборах и распределении их по характеру материала, из которого они изготовлены, дает Пятибратний курган, где найдено 16 наборов, больше, чем в любом другом кургане Скифии. Материалы этого комплекса дважды изданы В. П. Шиловым.⁸⁸⁾ В первой публикации приведены данные о десяти наборах. Во второй — состав всех наборов. Данные о количестве наконечников в каждом наборе и о их составе публикуются также в работах А. И. Мелюковой⁸⁹⁾ и Б. Н. Гракова.⁹⁰⁾ К сожалению, во всех четырех публикациях есть известные расхождения относительно общего числа наконечников во всех наборах, состава наборов в зависимости от материала, из которого изготовлены наконечники. Здесь используются данные второй работы В. П. Шилова.⁹¹⁾ Укажу численность наборов по мере возрастания числа наконечников — 7, 34, 36, 39, 48, 49, 58, 67 (два набора), 74, 83, 87, 88, 107, 110, 118. Бронзовые были в 12 наборах; бронзовые, железные и костяные лишь в одном, соответственно 50, 14 и 13. Бронзовые и железные в трех, соответственно 5 и 2, 10 и 48 108 и 2. В. П. Шилов сообщает общее число наконечников во всех наборах — 1064, однако оно на 8 наконечников меньше, чем дает суммарный подсчет численности наконечников по колчанам или горитам.

Интересно положение горитов или колчанов в могиле по отношению к погребенному. В так называемых царских курганах они лежали не только рядом с погребенным (Чертомлык, Солоха, Толстая Могила и др.), а и в тайнике (Мелитопольский курган), в отдельных камерах (Чертомлык, Первый и Второй Мордвиновские курганы), у входа в погребальную камеру (Толстая Могила). 16 колчанов или горитов из Пятибратнего кургана как бы окружают со всех сторон погребенного.⁹²⁾ Слева от него лежали два набора, в том числе и парадный горит с золотой обивкой. Справа было положено семь наборов (два у черепа, три у плеча, два у локтя), один набор лежал в северо-западном и шесть — в северо-восточном углах.

В таблице 4 собраны данные о положении колчанов или горитов в могильниках Степной Скифии, относящихся в основной массе к IV в. до н. э. Учтены материалы из неограбленных могил и из тех погребений, которые подверглись ограблению, но положение наконечников в них осталось неизменным. Данные [130] получены из материалов опубликованных могильников Никопольского курганного поля,⁹³⁾ Гайманова поля (раскопки 1968 г.),⁹⁴⁾ курганной группы Иосаки у с. Балки,⁹⁵⁾ погребения на р. Молочной,⁹⁶⁾ могильника у с. Кут,⁹⁷⁾ Капуловки и у г. Орджоникидзе,⁹⁸⁾ у сел В. Тарасовка-Владимировка,⁹⁹⁾ Кирово,¹⁰⁰⁾ Широкое-Шевченко,¹⁰¹⁾ курганы у г. Борисполь,¹⁰²⁾ с. Николаевки,¹⁰³⁾ Керченского п-ова.¹⁰⁴⁾

Как видно из приведенной табл. 4 наконечники стрел обычно лежат по отношению к погребенному в трех местах. Чаще всего они положены слева от погребенного, обычно у бедра (в 69 случаях из 78). Наконечники лежат так, как они были положены в горит или колчан — остриями вниз. Сам горит или колчан, судя по положению наконечников, лежал на участке от плеча до голени. Чаще всего наконечники находятся у голени. В пяти рядовых погребениях они лежали над головой.^*

В четырех погребениях наконечники лежали справа от погребенного.^* Очевидно, это не совсем обычное положение наконечников в могиле можно объяснить тем, что в ней был похоронен левша.¹⁰⁵⁾ Отношение погребений, в которых встречено это положение наконечников, в общем близко отношению людей с выраженной «леворукостью» к «праворуким». По разным данным это отношение колеблется от 1 до 4,8 %.¹⁰⁶⁾

В общем в тех же местах лежат остатки горитов или колчанов и в погребениях сопровождающих лиц «царских» курганов. Слева наконечники стрел лежали у воина из Страшной Могилы¹⁰⁷⁾ и у «конюха» из Толстой Могилы.¹⁰⁸⁾ У «охранника» из бокового погребения Толстой Могилы у бедра справа.¹⁰⁹⁾ Слева у головы лежали наконечники у «оруженосца» из Солохи.¹¹⁰⁾

В погребениях, которые уверенно можно связать с дружинниками, наконечники стрел и другие остатки горитов также находились слева от погребенного (Жданов, курган № 7,¹¹¹⁾ Новая Розановка¹¹²⁾) или над его головой (курган у Александровки¹¹³⁾). Об этом говорят и изображения скифов на предметах торевтики, и горитов на монументальной каменной скифской культуре.

Для ношения горита на боевом портупейном поясе к нему пришивали кожаный ремень. Другой конец ремня пришивался или привязывался к гориту. Это хорошо видно на изображениях горитов, воспроизведенных в торевтике, и на остатках пояса из погребения у с. Гришенцы на Поднепровье.¹¹⁴⁾ В памятниках скифского времени на Среднем Дону и Северном Кавказе известны железные крючки, которые, по мнению ряда исследователей, использовали для закрепления на нем горита или колчана.¹¹⁵⁾ Возможно, эти же функции выполняла и часть крючков, украшенных в зверином стиле.¹¹⁶⁾ В самой Скифии железные ключки для подвешивания к поясу горита, по-видимому, распространения не получили. Их находки в комплексах Северного Причерноморья практически отсутствуют.

Выше приводились данные о довольно большом количестве наконечников стрел в скифских наборах. Нередко в [131] скифских курганах встречаются погребения, в составе инвентаря которых наконечники исчисляются сотнями и более. Интересно, как обстоит дело с численностью наконечников в составе наборов других племен Евразии в скифское время.¹¹⁷⁾

В определенной мере со скифскими могут быть сопоставлены, пожалуй, лишь наборы савроматов. В работе К. Ф. Смирнова, к сожалению, отсутствуют данные о численности наборов наконечников стрел в погребениях савроматских воинов.¹¹⁸⁾ Некоторые данные по этому вопросу сообщает Б. Н. Граков, не называя, однако, комплексов, из которых они происходят. Один набор, в составе которого было более 200 наконечников, нашел он сам. По его же словам, В. В. Гольмстен сообщала о находке в кургане бывшей Соболевской волости Самарской губернии более 380 наконечников. Осталось, правда, неясным, сколько здесь было наборов — один или несколько. «От 50 до 100 стрел содержали колчаны савроматов очень часто».¹¹⁹⁾ Картину, близкую той, что дают скифские могильники, можно увидеть на примере материалов из двух савроматских могильников, недавно опубликованных К. Ф. Смирновым. Это могильник Пятимары-I. В кургане № 8 было найдено 74 бронзовых, а в кургане № 9 — 185 бронзовых и один железный наконечник. В Мечетсайском могильнике в непотревоженных при ограблении наборах было найдено: 6 экземпляров (курган 7, погребение 12), около 10 (курган 6, погребение 6), 10 (курган 6, погребение 7), более 20 (курган 2, погребение 4), 26 (курган 7, погребение 8), 53 (курган 2, погребение 2), 95 (курган 8, погребение 5).¹²⁰⁾ Сходные данные получены и в Новокумакском могильнике (численность наконечников в наборе по мере возрастания их количества — 7, 8, 18, 21, 41, 56, 83, 106, 146).¹²¹⁾ Это количество наконечников в составе наборов савроматов вполне сопоставимо с данными о наконечниках стрел в рядовых скифских могильниках, таких, как могильники у сел Широкое, Шевченко, Кут и др. О распространении стрел в сакских могильниках говорят данные могильника Уйгарак. В непотревоженном положении наконечники стрел лежали в курганах № 39, 43, 83, 34 (соответственно 30, 20, 4 и 36 экз.).¹²²⁾ Эти данные в общем тоже близки скифским. Правда, наборов с числом наконечников более 40 на этой территории не встречено. Близко и соотношение бронзовых и костяных наконечников. Из 137 наконечников, найденных в курганах Уйгарака, лишь четыре сделаны из кости, остальные — бронзовые.¹²³⁾ Бедны наконечниками стрел и тагарские памятники. Если в VII—VI вв. до н. э. в среднем на могилу приходится по четыре наконечника, а в отдельных погребениях найдено 13-16 наконечников, то в V в. лишь в одной могиле было два наконечника, а в остальных — по одному. Могилы, в составе инвентаря которых были наконечники, немногочисленны.¹²⁴⁾

Очень показательны для татарских памятников данные о количестве наконечников стрел в могильнике Серебряково. В 10 курганах этого могильника было найдено всего 58 наконечников стрел.¹²⁵⁾ Среди наконечников преобладают экземпляры, изготовленные из кости.¹²⁶⁾ Из 783 учтенных А. М. Кулемзиным наконечников 454 сделаны из кости.¹²⁷⁾ Бронзовых меньшинство. Изготовление наконечников из кости у племен тагарской культуры, по-видимому, препятствовало распространению наборов с большим числом наконечников.

В курганах Алтая наконечники стрел находят крайне редко. В третьем Пазырыкском кургане, судя по сохранившимся древкам, было обнаружено 24 стрелы.¹²⁸⁾ [132]

Немного наконечников и среди памятников Памира и Ферганы. В обстоятельном разделе о наконечниках стрел в монографии Б. А. Литвинского типология наконечников построена не на сериях наконечников, происходящих из могильных комплексов, а на единичных экземплярах, найденных на поселениях и в могильниках.¹²⁹⁾

На территории распространения ананьинской культуры с конца VI — начала V в. до н. э. появляются луки и наконечники стрел скифского типа. Однако их немного. В Ананьинском могильнике в пяти погребениях найдено только 10 бронзовых наконечников, а в других — 12.¹³⁰⁾

«В могильниках племен кобанской культуры скифского времени... стрелы и другое оружие было северных скифо-меото-савроматских видов (неясно, что именно Б. Н. Граков имел в виду, говоря о меото-савроматских видах оружия. — Е. Ч.), в колчаны клали некоторое количество стрел».¹³¹⁾ Это «некоторое» количество было очень невелико. К примеру, в могильнике Каррас, раскопанном Д. Я. Самоквасовым, вспоминает Б. Н. Граков, было от двух до десяти наконечников, в Нестеровском — от одного до шести. По данным В. Б. Виноградова, лишь в десяти погребениях зафиксировано более десяти наконечников, а максимальное число их не превышало 25. «Все это лишний раз оттеняет весьма существенную ограниченность использования стрел и лука в похоронном обряде горцев (вряд ли стоит все сводить к похоронному обряду. Очевидно, число наконечников, положенных в могилу, довольно точно отражало реальную роль лука в составе вооружения. — Е. Ч.) не только на фоне кочевнических метрополий (Скифии, Сарматии), но и (и это показательно!) в сравнении с курганными погребениями номадов в равнинных районах Предкавказья».¹³²⁾ В. Б. Виноградов прав. Действительно, в равнинных районах Предкавказья погребений, содержащих в инвентаре наконечники стрел, больше, как и самих наконечников в наборе. Если погребения в горных районах, в которых встречены наконечники стрел, составили 11%, то в равнинных — 61 %. Из 28 наборов в девяти было больше 10 наконечников. В хорошо известных Гойтинских курганах было найдено 16, 26, около 50, не менее 60 наконечников, в Бамутском кургане — 164.¹³³⁾ Наборы с таким количеством наконечников близки скифским.

О распространении лука и стрел у меотов свидетельствуют данные Усть-Лабинского могильника. Среди могил V в. до н. э. только в одном погребении 11 (раскопки 1938 г.) было обнаружено 10 наконечников. В погребении 3 (раскопки 1938 г.), относящемуся к IV—III вв. до н. э., всего пять. Они железные, втульчатые.¹³⁴⁾

Мало наконечников стрел в таврских могильниках. Даже учитывая значительную ограбленность могил, создается впечатление о немногочисленности их у тавров. В могильниках Байдарской долины найдено 72 наконечника, в Черкес-Керменском могильнике — 48. А для памятников позднего этапа таврской культуры известно только 8 наконечников — 5 бронзовых и 3 железных.¹³⁵⁾

Данные о количестве наконечников стрел в фракийских погребениях приводит А. И. Мелюкова. В археологическом музее Варны хранится 22 архаических наконечника из Князево Провадийско, в известном богатом кургане Башева Могила найдено 40 наконечников. В комплексах, откуда происходят довольно полные наборы защитного оружия (Юруклер, Червенкова Могила), найдено соответственно 11 и 20 экземпляров. Из числа фракийских погребений, очень бедных находками стрел, выделяется Рахманлий, где найдено 500 наконечников.¹³⁶⁾ К [133] сожалению, неясно, сколько наборов было в этом кургане, неясно и количество наконечников в каждом наборе.

В целом материалы, характеризующие лук и стрелы фракийцев, очень бедны и находятся в явном противоречии с тем, как изображает их А. П. Манцевич, рисующая фракийцев прославленными стрелками.¹³⁷⁾ Весьма показательно, что Г. Михайлов, характеризуя вооружение фракийцев, в главе, где много внимания уделено военному делу и оружию фракийцев, смог лишь упомянуть наличие у них луков.¹³⁸⁾

Рис. 93. Изображение скифа-лучника на античной вазе.

Мы располагаем немногими данными о нахождении наконечников стрел в некрополях античных городов Северного Причерноморья. Лучше других центров данные по этому вопросу представлены в некрополе Ольвии. Они собраны в работах В. М. Скудновой и Ю. И. Козуб.¹³⁹⁾ К сожалению, в этих работах не указано, из каких комплексов (нарушенных или ненарушенных) они происходят, а также остается неясным, идет ли речь о числе наконечников, найденных в погребениях вообще, или же о количестве наконечников, хранящихся в музейных собраниях. Число наконечников в некрополе Ольвии колеблется от 5 до 64 экземпляров (погребение 10, раскопки 1914 г., и 82, раскопки 1911 г.).¹⁴⁰⁾ Преобладают погребения (13 из 22), в которых количество колеблется от 20 до 45 экземпляров.¹⁴¹⁾ В статье В. М. Скудновой приведены данные лишь о погребениях, раскопанных в дореволюционное время. Ю. И. Козуб говорит о наконечниках, происходящих из 27 погребений. Судя по тому, что тут упоминаются погребения, раскопанные в 20-х годах, она учитывает и послереволюционные раскопки.

В. Д. Блаватский сообщает о частых находках наконечников стрел в некрополе Ольвии, что, по его мнению, свидетельствует о большой роли лучников. Он же отмечает и то обстоятельство, что в слоях боспорских городов наконечники встречаются гораздо реже, чем в Ольвии.¹⁴²⁾ Данные о находках наконечников стрел в некрополях других (кроме Ольвии) античных центров Северного Причерноморья практически отсутствуют. В работе, посвященной некрополю Тирамбы, лишь упоминается присутствие в нем погребений с наконечниками стрел.¹⁴³⁾ Это же относится и к публикациям обобщающих работ по некрополю Пантикапея, где приводятся обычно лишь данные о наличии в погребениях оружия, но не называется, какое именно.¹⁴⁴⁾

Говоря о появлении луков скифского типа в Греции, А. И. Мелюкова писала, что «греки познакомились с ним от скифов».¹⁴⁵⁾ В пользу этого свидетельствует и античная традиция. Имеется в виду приведенное выше свидетельство Геродора Гераклейского. Со скифами связывала эта же традиция и само появление лука. Подтверждением этого являются слова Плиния Старшего, что «лук и стрелы изобрел Скиф, сын Юпитера».¹⁴⁶⁾ Очень интересно выражение, [134] которое Плутарх приписывает скифскому мудрецу Анахарсису: «...луки сочувствуют скифам, лиры же и флейты — эллинам».¹⁴⁷⁾

Скифские рабы-стрелки из лука служили в Афинах в роли полицейских (рис. 93). Лучники появляются и в составе греческих войск. Оратор первой половины IV в. до н. э. Андокид говорил, что после победы на Марафонском поле «в первый раз... мы (афиняне. — Е. Ч.) организовали отряд всадников в 300 человек и купили 300 скифов-лучников».¹⁴⁸⁾ Позднее их число увеличилось до 1200.¹⁴⁹⁾

Опыт персидских войн, когда грекам пришлось столкнуться с воинами, вооруженными луками скифского типа, показал грекам силу этого оружия. В битве при Платеях Павсаний просил у афинян: «окажите нам услугу, послав стрелков из лука».¹⁵⁰⁾ В этой битве греки несли большой урон от конных лучников персов. Геродот писал, что персидские всадники «прискакали и стали наносить большой урон всему эллинскому войску своими дротиками и стрелами: это были конные лучники и поэтому к ним было нелегко подступиться».¹⁵¹⁾ Еще до боя у Фермопил греки вспомнили рассказ одного из своих товарищей: «если варвары выпустят свои стрелы, то от тучи стрел произойдет затмение солнца».¹⁵²⁾ Персидские лучники интенсивным обстрелом сломили последнее героическое сопротивление спартанцев у Фермопил. Спартанцы сражались до тех пор, «...пока варвары не засыпали их градом стрел».¹⁵³⁾

Рис. 94. Изображение скифов-лучников и гоплитов на античной вазе.

Несмотря на очевидные преимущества лука в бою, в Греции лук и стрелы так и не стали одним из основных видов оружия. Об этом красноречиво свидетельствует вазовая живопись. Из многих сотен изображений воинов в батальных сценах, воспроизведенных в полном вооружении, вряд ли найдется [135] несколько греков, вооруженных луками. С луками и стрелами, как правило, изображают лишь пеших или конных воинов, одетых в «скифский» или «персидский» костюмы.¹⁵⁴⁾

Рис. 95. Воин из кургана у Новорозановки (реконструкция доспехов М. В. Горелика).

В вазовой росписи можно увидеть на батальных сценах греческих гоплитов, сражающихся рядом со скифскими лучниками. В античном искусстве мощная фигура гоплита заслонила собой фигуру лучника. Однако реальные факты боевого опыта, показавшего способность лучников наносить урон фаланге, не мог пройти бесследно. «Взаимодействие» гоплитов и лучников иллюстрирует аттическая краснофигурная амфора позднего VI в. до н. э.¹⁵⁵⁾ (рис. 94). Совсем не случайно один из популярнейших героев древней Греции — Геракл — считался искусным лучником.

Очень образно соперничество гоплита и лучника описал Эврипид. В его пьесе «Геракл» есть интересный диалог двух героев — Лика и Амфитриона, в котором Лик, упрекая Геракла, говорит:

...разве взял он щит или копье когда,
Готовясь к бою?
Трусливая стрела — его оружье,
Военное искусство — в быстрых пятках.
Да может ли, скажите мне, стрелок
Из лука храбрым быть? Нет, чтобы мужем
Быть истинным, спокойным оком надо,
Не выходя из воинских рядов.
Следить за копьями врагов, и мускул
В твоем лице пусть ни один не дрогнет...

Защищая Геракла, Амфитрион объясняет преимущества, которые имеет лучник по сравнению с гоплитом:

...ты не хотел признать
От лука пользы: слушай и учись!
Гоплит — он в вечном рабстве у своих
Доспехов: сломится ль копье в сраженье,
Он беззащитен, и случись с ним трусы,
Храбрейший из гоплитов пропадет.
Ну, а владелец лука может смело
Разить врагов: всегда довольно стрел
В его распоряженье для защиты.
Вот первая из выгод. А затем
Незримой зрячих пагубой сражая,
И тела он не отдает врагу,
В прикрытии надежном оставаясь.
А это высшее искусство в битве —
Вредя врагам, опасности не ведать
И случаю не доверять себя.¹⁵⁶⁾

О распространении в Греции луков «скифского» типа свидетельствует еще [136] одно обстоятельство. Интерес представляет эволюция наконечников стрел, использовавшихся на территории Греции в эпоху поздней бронзы и начального этапа раннего железного века. Для эпохи бронзы и ранней архаики характерны бронзовые черешковые наконечники стрел.¹⁵⁷⁾ B VI в. до н.э. происходит смена форм наконечников и вместо черешковых появляются втульчатые характерных скифских типов,¹⁵⁸⁾ как следствие влияния скифов или персов. Характерно, что типичный скифский наконечник найден на поле Марафонской битвы.¹⁵⁹⁾ Одновременно с появлением скифских наконечников стрел распространяется и лук «скифского» типа. Об этом убедительно свидетельствует вазовая живопись.¹⁶⁰⁾

Ю. В. Шанин приводит очень интересные строчки древнегреческого поэта Архилоха:

...не с луков бесчисленных стрелы
Вдаль понесутся, когда бой на равнине зачнет
Арес могучий: мечей многостонная грянет работа.
В бое подобном они опытны боле всего —
Мужи, владыки Евбеи, копейщики славные...¹⁶¹⁾

Совершенно справедливо он подчеркивает, «... что эвбейская аристократия судьбу сражений решала мечом, весьма неохотно прибегая к луку и праще».¹⁶²⁾

В войнах древнегреческими государствами принимались меры, запрещающие пользоваться в бою луком. Так, Страбон писал о том, что Халкида и Эретрея даже пришли к соглашению по этому вопросу, заключив договор, «... запрещающий пользоваться дальнобойным метательным оружием».¹⁶³⁾

Как сказано выше, лук и стрелы были массовым и наиболее распространенным оружием в Скифии.¹⁶⁴⁾ Они стали основным и очень эффективным оружием конных и пеших воинов. Не случайно Геродот, говоря о скифах, применяет термин «конный лучник».¹⁶⁵⁾ Помимо обязательных находок частей лука, остатков горитов или наборов наконечников стрел в погребениях, которые сопровождают захоронения коней или в составе инвентаря которых присутствуют предметы конской узды, символизирующие положение коня, широкое распространение этого оружия среди конных воинов подтверждают и памятники изобразительного искусства — предметы северопричерноморской торевтики.

Очевидно, на основании того, что лук и стрелы не встречаются в комплексах Средней Азии, Г. А. Пугаченкова сделала вывод, что это оружие не характерно для тяжеловооруженных конников.¹⁶⁶⁾ С этим утверждением согласиться нельзя. В общем оно может быть верным лишь для тяжелой греческой конницы до эпохи Александра.¹⁶⁷⁾ Среди оружия, которое обязательно для конников, как писал об этом крупнейший военный теоретик и практик древней Греции Ксенофонт, лук и стрелы даже не упоминаются.¹⁶⁸⁾ Правота Ксенофонта подтверждается и данными греческой вазовой живописи. Среди многих десятков ваз, на которых изображены конники-греки, лука нет. В этом отношении весьма показательна сцена на афинской вазе (565 г. до н. э.), где греческие конники, вооруженные парой копий (в соответствии с рекомендациями Ксенофонта), сражаются с конными варварами, вооруженными луками.¹⁶⁹⁾

Иначе дело обстояло в Скифии. Ни в одном из погребений, число которых сейчас превышает 300, и в которых найдено тяжелое защитное вооружение (в основном панцири), нет ничего, что указывало бы на отсутствие в них лука и стрел. Красноречивой иллюстрацией этого может быть гребень из Солохи. В состав вооружения всадника входят шлемы, панцири, щиты, боевые пояса, гориты и поножи (см. рис. 66). [137]

Интересно мнение Б. Н. Гракова о возможности использования наконечников стрел не по их прямому — боевому — назначению. На основании широкого применения на территории Фракии своеобразных монет-стрелок в качестве мелкой разменной монеты, он писал: «Фракийские монеты-наконечники из бронзы появились на рубеже VI—V вв. до н. э. Этот народ заимствовал свои стрелы от скифов и придал их форму одному из видов своих первых монет. Запасы стрел входили как особая категория в состав заупокойного имущества богатого и простого скифского воина, появились они в Скифии раньше фракийских монет-стрелок. Не могли ли они служить скифам первобытной разменной монетой на манер раковины каури, железных вещей Африки, вампума индейцев Северной Америки и т. п.? Не первый ли поголовный налог взимал Ариант?^* Не дал ли он, отливая котел из наконечников, пример, объясняющий нам то, что вслед за золотом и серебром в разных видах, кроме денег, имущество и казна накапливались и в виде дорогой медной утвари и в виде стрел? Легенда об Арианте и фракийские стрелки-деньги говорят, по-видимому, что первичной формой таких денег были практически применяемые наконечники». Для расчетов, по мнению Б. Н. Гракова, скифы могли использовать не только сами наконечники, но и снаряженные стрелы. «У народов скифской культуры колчан служил кошельком и для роковой расплаты с врагом на ноле боя, и для покупки редкого и ценного чернолакового сосудика».¹⁷⁰⁾

Рис. 96. Монета Атея.

Можно упомянуть еще один способ употребления наконечников стрел не по их прямому назначению. В нескольких случаях стрелами расклинивали древко копья, заходящее в подток для его закрепления на древке. К примеру, можно указать па подтоки из кургана № 6 под Ждановым, погребения № 3 Кичкасского могильника, кургана у с. Омельник на Кировоградщине (раскопки Н. М. Бокий), могилы 2 в кургане № 12 группы 22-ой шахты под г. Орджоникидзе.

Об очень оригинальном использовании луков писал Плутарх — «разве скиф, когда пьет, не прикасается часто к луку и не пощипывает тетиву, призывая этим пропадающее от опьянения сознание?».¹⁷¹⁾

Сложный лук был достаточно мощным и обеспечивал большую дальность полета стрелы. По подсчетам П. Д. Львовского, стрела, пущенная из лука, могла пролететь расстояние до 500 м.¹⁷²⁾ Верность такого подсчета подтверждается свидетельствами древних авторов и другими источниками. Аргишти, сын Русы, выстрелил на расстояние около 476 м.¹⁷³⁾ Вегеций сообщал о соревнованиях стрелков на дистанцию 400 м.¹⁷⁴⁾ Дальнобойность скифских луков отмечал Эсхил.¹⁷⁵⁾ Особую ценность имеет надпись из Ольвии о выдающемся достижении Анаксагора, сына Димагора, пославшего стрелу на [138] расстояние в 282 оргии (около 521,6 м).¹⁷⁶⁾ Безусловно, этот выстрел был сделан из скифского лука, получившего повсеместное распространение в северопричерноморских колониях, и особенно в Ольвии.

Рис. 97. Атака скифской конницы (реконструкция М. В. Горелика).

Очевидно, в скифское время, как и в раннее средневековье, существовала даже какая-то мера длины — «полет стрелы»¹⁷⁷⁾ или «перестрел» и «стрелище» — древней Руси.¹⁷⁸⁾ Вероятно, в пользу этого можно использовать упоминание о снятии греками моста через Дунай во время похода Дария в Скифию в конце VI в. до н. э. на «... расстоянии выстрела из лука».¹⁷⁹⁾ Это расстояние было, по-видимому, довольно значительным. Геродот, рассказывая об этом эпизоде, упоминает, что «в свите Дария был один египтянин, обладавший чрезвычайно громким голосом; этому человеку Дарий приказал стать на берегу Истра и кликнуть Гистиея милетянина; так он и сделал».¹⁸⁰⁾

Записи рекордов дальности стрельбы из луков на площади Ок-Майдан (площадь Стрел) в Стамбуле сообщает о выстреле на 878,5 м,¹⁸¹⁾ а «один член турецкого посольства в Англии мог стрелять из своего лука на расстояние 900 м».¹⁸²⁾ Современные спортивные луки не позволяют стрелять на такое расстояние. Мировой рекорд дальности полета стрелы, установленный перед второй мировой войной, равнялся 440 м.¹⁸³⁾ Это намного меньше не только рекордов турецких лучников, но и почти на 100 м меньше выстрела Анаксагора из Ольвии.

Недавно журнал «Вокруг света» сообщил, что лучник X. Дрейк из специально изготовленного мощного лука выстрелил на дистанцию в 1 км.¹⁸⁴⁾ Этот рекордный лук был, конечно, изготовлен из современных упругих материалов — металла и пластмасс.

Конечно, отмеченные выше рекордные выстрелы из луков были доступны [139] лишь очень немногим выдающимся мастерам. Обычная дальность выстрела, доступная массе воинов, была намного ниже. Стрельба в боевых условиях также снижала и дальность и меткость. Многовековый опыт стрельбы из лука, накопленный к XV в., подытожен в уже упоминавшемся арабском средневековом трактате и сведен к четкой формуле, по-видимому, близкой и опыту и практике лучников скифского времени — «лучники всего мира соглашаются, что практически кратчайшей дистанцией для стрельбы в цель является дистанция в 25 локтей; пределом же, за которым точная стрельба невозможна, является дистанция в 300 локтей». По подсчетам А. Ф. Медведева, эти дистанции соответственно равны приблизительно 12,6 м и 144-156 м.¹⁸⁵⁾

Рис. 98. Батальная сцена на античном сосуде.

Отмечу, что максимальная дистанция, на которую проводят сейчас соревнования по прицельной стрельбе из современных спортивных луков, равна 90 м. Вероятно, эти дистанции были обычны и для скифов. Следует учитывать, что скифы, по-видимому, чаще всего стреляли, сидя на коне. Об этом свидетельствуют и монета Атея (рис. 96), и изображения охотящегося скифа на чаше из Солохи. И слова Геродота скорее всего относятся не только к тому, что скифские лучники ездили на конях («каждый — конный стрелок»), но и к тому, что и стреляли они из этого положения. Стрельба с коня, особенно в движении, вероятно, сокращала дистанцию полета стрелы, снижала точность стрельбы, ее темп. Эти недостатки при стрельбе по единичной цели были не столь ощутимы при стрельбе по массе пешего или конного противника. Особенно эффективным обстрел из луков был при нападении на малоподвижный строй пеших воинов, каким была [140] фаланга. Интересно свидетельство Ксенофонта о том, как во время перехода греческих наемников Кира по Малой Азии их строй был обстрелян лучниками, которые стали «...пускать стрелы и никто из них не промахнулся, — а промахнуться было трудно даже при большом желании».¹⁸⁶⁾

Мы не располагаем данными о скорострельности скифских лучников. Учитывая большой опыт лучших лучников древности, вряд ли она была ниже скорострельности лучников средневековья, которые за минуту делали 10-12 выстрелов.¹⁸⁷⁾ Такая скорострельность была возможна, главным образом, при почти бесприцельной стрельбе по групповой цели, когда, по словам Ксенофонта, «...промахнуться было трудно даже при большом желании». Оценивая воздействие обстрела, которое оказывала на противника масса лучников, стреляющих с коня на ходу, следует учитывать и огромное психологическое давление конной массы закованных в металл воинов, идущих на стремительное сближение и несущей смерть тучей стрел (рис. 97).

Стрела, выпущенная из лука скифского типа, имела большую поражающую силу. При раскопках нередко находят наконечники стрел, засевшие глубоко в костях погребенного, наконечники, которые не смогли извлечь даже в том случае, если ранение не стало причиной смерти и человек продолжал жить. Вот несколько примеров. В погребении из кургана № 16 ус. Широкое Скадовского р-на Херсонской обл. у мужчины-воина было выявлено два ранения в голову — обломки бронзовых наконечников застряли в лобной и теменной костях. Их не смогли извлечь из черепа, после ранения человек прожил несколько лет, а вокруг наконечников образовался нарост кости.¹⁸⁸⁾ В лобной части черепа мужчины из погребения в кургане № 22 у Холодного Яра также торчала стрела.¹⁸⁹⁾ В центральном погребении кургана № 22 у с. Вильна Украина Каховского р-на Херсонской обл. в позвонке воина торчал наконечник стрелы, вонзившийся на половину своей длины.¹⁹⁰⁾ О том, что стрела пробивала щит и панцирь, писал Ксенофонт.¹⁹¹⁾ Подчеркивая большую поражающую силу стрелы, Фукидид писал, что «от стрел не защищали... войлочные панцири, о которые ломались метательные дротики».¹⁹²⁾ Это хорошо видно в сценах битв, воспроизведенных на античных сосудах — щиты и панцири многих воинов пробиты стрелами¹⁹³⁾ (рис. 98). Луки «скифского» типа, широко использовавшиеся народами Евразии начиная со скифского времени, применялись и в дальнейшем на протяжении столетий. Удачная и совершенная конструкция не претерпела существенных изменений в первом тысячелетии новой эры. По-видимому, правы те исследователи, которые видят много общего у скифских луков с так называемыми гуннскими и сложными луками Евразии вплоть до позднего средневековья. [141]

Назад К оглавлению Дальше

¹⁾ Геродот, IV.9. — ВДИ, 1947, № 2, с. 260.

²⁾ Карышковский П. О. О монетах с надписью ЕМIΝАКО. — СА, 1960, № 1, с. 184, рис. 3, 1, 4.

³⁾ Анучин Д. Н. Древние лук и стрелы, с. 359.

⁴⁾ Там же.

⁵⁾ Карышковский П. О. Указ. соч., рис. 3, 3.

⁶⁾ Iллiнська В. А. Скiфскi сокири. — Археологiя, 1961, 12, с. 43, рис. 10; Черненко Є. В. Скiфськi бойовi пояси. — Археологiя, 1964, 16, с. 31, рис. 2.

⁷⁾ Iллiнська В. А. Скiфскi сокири, с. 43.

⁸⁾ Там же, рис. 11. В общем его форма близка форме топоров, изображенных на ольвийских монетах. — МИА, 1951, № 16, табл. 32, 15-21.

⁹⁾ Ростовцев М. И. Представление о монархической власти в Скифии и на Боспоре. — ИАК, 1918, вып. 65, с. 9.

¹⁰⁾ Карышковский П. О. Указ. соч., с. 193.

¹¹⁾ Там же, с. 192.

¹²⁾ Одиссея. XIX.575.

¹³⁾ Одиссея. XXI.125.

¹⁴⁾ Там же.

¹⁵⁾ Махабхарата. Адипарва, М., Л., 1950, гл. 176, 10, 34-36, гл. 177, 15-18; гл. 179, 14-20.

¹⁶⁾ Геродот, III.21, 30, с. 144, 147.

¹⁷⁾ Ктесий Книдский. История Персии, 29. — ВДИ, 1947, № 2, с. 299.

¹⁸⁾ Barnett R. D., Forman W. Assyrische palastreliefs. Praha, Abb. 56.

¹⁹⁾ Раевский Д. С. Скифский мифологический сюжет в искусстве и идеологии царства Атея. — СА, 1970, № 3, с. 94-95. {В книге знак сноски не проставлен; здесь место для него выбрано из общих соображений. HF}

²⁰⁾ Там же.

²¹⁾ Раевский Д. С. Очерки идеологии скифо-сакских племен. М., 1977, с. 35.

²²⁾ ВДИ, 1949, № 1, с. 307.

²³⁾ ВДИ, 1947, № 2, с. 293.

²⁴⁾ Платон. Законы, 7.5. — ВДИ, 1947, № 2, с. 318.

²⁵⁾ Черненко Е. В. Древнейшие скифские парадные мечи. — В кн.: Скифия и Кавказ, с. 15-16.

²⁶⁾ Анучин Д. Н. Указ. соч., с. 29; Barnett R. D., Forman W. Assyrische palastreliefs. Abb. 83.

²⁷⁾ Morse E. S. Ancient and modern Methods of arrow-release, — From the Bulletin of the Essex Institute, vol. 18, Oct.-Dec. 1885.

²⁸⁾ Анучин Д. Н. О древнем луке и стрелах, с. 368-374, рис. 36-44.

²⁹⁾ Анучин Д. Н. Указ. соч., с. 369; Morse E.S. Op. cit., fig. 1, 2.

³⁰⁾ Анучин Д. Н. Указ. соч., рис. 29.

³¹⁾ Там же.

³²⁾ Илиада, 118-126, с. 69. {так. HF}

³³⁾ Помпей Трог. Сокращения М. Юния Юстина, II.4.11. — ВДИ, 1949, № 1, с. 251.

³⁴⁾ Древние схолии к «Илиаде» Гомера, кн. III.189. — ВДИ, 1947, № 1, с. 282.

³⁵⁾ Древние схолии к «Илиаде» Гомера, кн. IV.122, VIII.325. — ВДИ, 1947, № 1, с. 283.

³⁶⁾ Там же, примеч. 1.

³⁷⁾ Там же, кн. VIII.361.

³⁸⁾ Morse E.S. Op. cit., fig. 11-12. Анучин Д. Н. Указ. соч., с. 371, рис. 38. На рисунке Д. Н. Анучина ошибка — он повернут на 180°. Так же ошибочно рисунок из работы Д. Н. Анучина воспроизведен в работе Н. Л. Членовой (Членова Н. Л. Происхождение и ранняя история племен тагарской культуры. М., 1967, рис. 3).

³⁹⁾ Анучин Д. Н. Указ. соч., с. 371, рис. 39-40; Morse E.S. Op. cit., fig. 15, 16.

⁴⁰⁾ Веселовский Н. И. Серебро скифского царя из кургана Солоха. Спб., 1914, с. 30.

⁴¹⁾ 7000 ans d’art en Iran. Paris, 1961, № 731, р. 124.

⁴²⁾ Ильинская В. А. Золотая пластина с изображением скифов из коллекции Романовича. — СА, 1978, № 3.

⁴³⁾ Ростовцев М. И. Скифия и Боспор, с. 329.

⁴⁴⁾ Членова Н. Л. Указ. соч., с. 65, табл. 15, 9-14.

⁴⁵⁾ Смирнов К. Ф. Вооружение савроматов, с. 36, рис. 9, 3-4.

⁴⁶⁾ Там же. А. В. Збруева, однако, связывает ананьинские пластины с поясным набором (Збруева А. В. История населения Прикамья в ананьинскую эпоху. — МИА, 1952, № 30, с. 79, табл. 17, 5).

⁴⁷⁾ Платон. Законы, 7.5. — ВДИ, 1947. № 2, с. 348.

⁴⁸⁾ Аристотель. О чудесных слухах, 141. — Там же, с. 328.

⁴⁹⁾ Никандр. Схолии к «Противоядиям», 27. — Там же, № 3, с. 303.

⁵⁰⁾ Лукиан Самосатский. «Нигрин», § 79. — ВДИ, 1948, № 1, с. 299.

⁵¹⁾ Печальные песни, III.10.60; IV.1.75, 80; V.7.15. — ВДИ, 1949, № 1, с. 775.

⁵²⁾ «Письма с Понта», I.2.20, 85; IV.9.75. — ВДИ, 1949, № 1, с. 780. [162]

⁵³⁾ Естественная история, XI.279. — ВДИ, 1949, № 2, с. 312.

⁵⁴⁾ Черненко Е. В., Симоненко А. В. Курганная группа Широкое-III. — В кн.: Курганы южной Херсонщины. Киев, 1977, с. 29.

⁵⁵⁾ Лаппо-Данилевский А. С. Курган Карагодеуашх. — MAP, 1894, № 13, с. 55.

⁵⁶⁾ Веселовский Н. И. Свистящие стрелы. — ИАК, 1909, вып. 30, с. 161.

⁵⁷⁾ Анучин Д. Н. Указ. соч., с. 405, прим. 4.

⁵⁸⁾ Мелюкова А. И. Вооружение скифов, с. 14.

⁵⁹⁾ Курганы южной Херсонщины. Киев, 1977, с. 5-128.

^а Материалы могильников группы Страшной Могилы, Богдановской обогатительной фабрики, 22-й шахты, Степного кургана, Нагорное.

^б Курганы у сел Иванков, Старое, Любарцы, Ерковцы (последний издан в кн. Скифский мир).

^в Могильники у сел Ленино, Ильичеве, Зеленый Яр, Астанино, Бранное поле, Кирово. {В книге сноски в таблице обозначены звездочками. HF.}

⁶⁰⁾ Бунятян Е. П. Методика социальной реконструкции по данным рядовых скифских могильников. — В кн.: Теория и методика археологических исследований. Киев, 1981, с. 136-184.

⁶¹⁾ Смирнов К. Ф. Вооружение савроматов, с. 201.

⁶²⁾ Бунятян Е. П. Указ. соч., с. 136-184.

⁶³⁾ Яковенко Э. В. Женские погребения Елизаветовского могильника. — Археологические исследования на Украине в 1976—1977 гг. Ужгород, 1978, с. 64.

⁶⁴⁾ Геродот, IV.121. — ВДИ, 1947. № 2. с. 282.

⁶⁵⁾ Геродот, IV.720. — Там же, с. 281.

⁶⁶⁾ Бунятян Е. П. Указ. соч., табл. 4.

⁶⁷⁾ Брашинский И. Б. Раскопки скифских курганов на Нижнем Дону. — КСИА, 1973, вып. 133, с. 60.

⁶⁸⁾ Бунятян Е. П. Указ. соч., табл. 4.

⁶⁹⁾ Шапошникова О. Г. Погребение скифского воина на р. Ингул. — СА, 1970, № 3.

⁷⁰⁾ Полин С. В. Скифский курган у с. Красный Подол на Херсошцине. — Археологические исследования на Украине в 1978—1979 гг., с. 87.

⁷¹⁾ Черненко Є. В. Скiфськi кургани V ст. до н. е. поблизу м. Жданова. — Археологiя, 1970, 23.

⁷²⁾ Ковалева И. Ф., Волкобой С. С, Костенко В. И., Шалобудов В. Н. Археологические исследования в зоне строительства оросительной системы учхоза «Самарский» — В кн.: Курганные древности степного Поднепровья III—I тыс. до н. э. Днепропетровск, 1978, с. 12-14.

⁷³⁾ Граков Б. И. Скифы, с. 90.

⁷⁴⁾ Мозолевский Б. Н. Скифский курган у с. Ерковцы на Киевщине, с. 213.

⁷⁵⁾ Граков Б. Н. Легенда о скифском царе Арианте, с. 111.

⁷⁶⁾ Там же.

⁷⁷⁾ Черненко Е. В. Оружие из Толстой Могилы, с. 152-154.

⁷⁸⁾ Шилов В. П. Золотой клад скифского кургана. с. 54-60, 68.

⁷⁹⁾ Здесь В. И. Ильинская ошиблась. У Любарцев был раскопан только один курган (№ 4), в котором было не 52, а 51 наконечник (Ильинская В. А. Скифские курганы около г. Борисполя. — СА, 1966, № 3, с. 159). Список погребений, в которых найдено 52 наконечника можно было бы пополнить набором из Пятибратнего кургана. Перечень курганов, количество наконечниюв в которых колебалось в пределах 50-60, см. в приложениях 5-7.

⁸⁰⁾ Ильинская В. А. Скифы Днепровского лесостепного Левобережья, с. 96.

⁸¹⁾ В этот перечень В. А. Ильинская включает курган у с. Санжары, где было найдено 50 наконечников (Ильинская В. А. Скифы ..., с. 96).

⁸²⁾ Клочко В. И. Скифские колчанные наборы VI—V вв. до н. э. (по материалам Посульских курганов). — В кн.: Открытия молодых археологов Украины. Киев, 1976, ч. 1, с. 25; Клочко В. И. Новые данные о типах скифских горитов ..., с. 50.

^* Вместе со скифскими памятниками степной части Скифии рассмотрены и погребения IV в. до н. э., происходящие из района Борисполя на Киевщине (села Старое, Любарцы, Ерковцы, Мирное и др.), по единодушному мнению исследователей, являющиеся бесспорно скифскими.

⁸³⁾ Тереножкин А. И. Ильинская В. А., Черненко Е. В., Мозолевский Б. Н. Скифские курганы Никопольщины. — В кн.: Скифские древности, с. 169.

⁸⁴⁾ Петренко В. Г. Правобережье Среднего Приднепровья в V—III вв, до н. э.; Галанина Л. К. Скифские древности Поднепровья. — САИ, 1977, вып. Д1—33; Ильинская В. А. Раннескифские курганы бассейна р. Тясьмин. Киев. 1975; Ковпаненко Г. Т. Курганы скифского времени у с. Медвин в Поросье. — В кн.: Скифы и сарматы. Киев, 1977; Ильинская В. А., Мозолевский Б. И., Тереножкин А. И. Курганы VI в. до н. э. у с. Матусов. — В кн.: Скифия и Кавказ, с. 31-63.

⁸⁵⁾ Бокий Н. М. Скифские курганы в бассейне р. Большая Высь на Кировоградщине. — В кн.: Скифы и сарматы, с. 203-206. рис. 2, 1-7.

⁸⁶⁾ Ковпаненко Г. Т. Племена скiфського часу на Ворсклi, с. 139-141.

⁸⁷⁾ Тереножкин А. И., Ильинская В. А., Черненко Е. В., Мозолевский Б. Н. Указ. соч., с. 162, рис. 13, 12.

⁸⁸⁾ Шилов В. П. Раскопки Елизаветовского могильника в 1959 г., с. 157-163; Шилов В. П. Золотой клад скифского кургана, с. 55-60.

⁸⁹⁾ Милюкова А. И. Вооружение скифов, с. 27.

⁹⁰⁾ Граков Б. Н. Легенда о скифском царе Арпанте, с. 112.

⁹¹⁾ Шилов В. П. Золотой клад скифского кургана, с. 55-60.

⁹²⁾ Там же, с. 68.

⁹³⁾ Граков Б. Н. Скифские погребения Никопольского курганного поля. — МИА, 1962, № 115, с. 56-113.

⁹⁴⁾ Тереножкин А. И., Ильинская В. А., [163] Мозолевский Б. Н. Скифский курганный могильник Гайманово Поле. — В кн.: Скифы и сарматы, с. 152-199.

⁹⁵⁾ Бидзиля В, И., Болтрик О. В., Мозолевский Б. И., Савовский И. П. Курганный могильник в уроч. Носаки. В кн.: Курганные могильники Рясные Могилы и Носаки. Киев, 1977, с. 61-158.

⁹⁶⁾ Вязьмітіна М. І., Іллінська В. А., Покровська Є. Ф., Тереножкін О. І., Ковпаненко Г. Т. Кургани біля с. Ново-Пилипів-ка і радгоспу «Аккермень», — АП, 1980, 8. с. 22-135.

⁹⁷⁾ Березовець Д. Т. Розкопки курганного могильника епохи бронзи та скіфського часу в с. Кут. — АП, 1980, 9, с. 39-87.

⁹⁸⁾ Тереножкин А. И., Ильинская В. А., Черненко Е. В., Мозолевский Б. Н. Скифские курганы Никопольщины. — В кн.: Скифские древности, с. 113-187.

⁹⁹⁾ Курганы юга Днепропетровщины. Киев, 1977, с. 59-150.

¹⁰⁰⁾ Черненко Е. В. Скифские курганы на Никополыцине. — ЗОАО, 1967, 2, с.179-191.

¹⁰¹⁾ Курганы южной Херсонщины, с. 5-128.

¹⁰²⁾ Ильинская В. А. Скифские курганы у г. Борисполь, с. 152-171; Яковенко Є. В. Некрополь скіфського часу біля м. Бориспіль. — Археологія. 1965, 18, с. 150-160; Мозолевский Б. Н. Скифский курган у с. Ерковцы на Киевщине, с. 211-217.

¹⁰³⁾ Мелюкова А. И. Поселение и могильник скифского времени у села Николаевка. М., 1975.

¹⁰⁴⁾ Яковенко Э. В., Черненко Е. В., Корпусова В. Н. Описание скифских погребений в курганах Восточного Крыма. — В кн.: Древности Восточного Крыма. Киев, 1971, с. 136-179.

^* Аккермень, курган 16, погребение 2; Кут, курган 21, погребение 3; Капуловка, курган 13; группа Богдановской обогатительной фабрики у г. Орджоникидзе, курган 13, погребение 2; Широкое, курган 9, погребение 1; Старое, курган 2.

^* Никопольское курганное поле, курган 24; В. Тарасовка, курган 58; Широкое, курган 71, погребение 4; Люберцы, курган 4. К ним можно добавить упоминаемое ниже погребение «охранника» из Толстой Могилы; Любимовка, курган 38, погребение 3; Двугорбая Могила у с. Приморское под Ждановым, погребение 6; Новая Одесса, курган 2, погребение 1.

¹⁰⁵⁾ Благодарю антрополога Е. И. Данилову за подбор литературы и консультацию по этому вопросу. Очевидно, этими же причинами следует объяснить необычное положение мечей или кинжалов в некоторых погребениях Скифии.

¹⁰⁶⁾ Капустин А. А. Детская леворукость и проблема воспитания левой руки. — Русская клиника, 1924, № 3, с. 341; Лирия А. Р. Травматическая афазия. М., 1977, с. 31.

¹⁰⁷⁾ Тереножкин А. И., Ильинская В. А., Черненко Е. В., Мозолевский Б. Н. Указ. соч., с. 146.

¹⁰⁸⁾ Мозолевский Б. Н. Курган Толстая Могила близ г. Орджоникидзе на Украине. — СА, 1972, № 3, с. 271.

¹⁰⁹⁾ Там же, с. 304.

¹¹⁰⁾ Манцевич А. П. Парадный меч из кургана Солоха. — МИА, 1969, № 150, с. 97.

¹¹¹⁾ Черненко Є. В. Скіфські кургани V ст. до н. е. ..., с. 179.

¹¹²⁾ Шапошникова О. Г. Указ. соч., с. 213.

¹¹³⁾ Ковалева И. Ф., Волкобой С. С, Костенко В. И., Жалобудов В. И. Указ. соч., с. 331.

¹¹⁴⁾ Черненко Е. В. Скифский доспех, с. 62, рис. 33.

¹¹⁵⁾ Либеров П. Д. Указ. соч., табл. 20, 12-13; Пузикова А. И. Раскопки могильника скифского времени у с. Дуровка в 1965 г. — МИА, 1969, № 151, рис. 4, 8-9; Абрамова М. П. Указ. соч., рис. 3, 21.

¹¹⁶⁾ Гуляев В. И. Зооморфные крючки скифского периода. — МИА, 1969, № 151, с. 127.

¹¹⁷⁾ Черненко Е. В. Гориты и колчаны у воинов евразийских степей скифского времени. — В кн.: Тез докл. Всесоюз. археолог. конф. «Проблемы скифо-сибирского культурно-исторического единства». Кемерово, 1979, с. 70-71.

¹¹⁸⁾ Смирнов К. Ф. Вооружение савроматов, с. 31-66.

¹¹⁹⁾ Граков Б. И. Легенда о скифском царе Арианте, с. 113.

¹²⁰⁾ Смирнов К. Ф. Сарматы на Илеке, с. 31, 35, 128, 118, 90, 121, 82, 140. {Так — HF.}

¹²¹⁾ Смирнов К. Ф. Орские курганы ранних кочевников, с. 3-41.

¹²²⁾ Вишневская О. А. Культура сакских племен низовьев Сырдарьи в VII—V вв. до н. э. М., 1973, с. 88.

¹²³⁾ Вишневская О. А. Указ. соч., с. 88.

¹²⁴⁾ Членова И. Л. Происхождение и ранняя история племен тагарской культуры, с. 51-52.

¹²⁵⁾ Кулемзин А. М. Тагарские костяные наконечники стрел. — В кн.: Известия лаборатории археологических исследований. Кемерово, 1976, вып. 7, с. 34.

¹²⁶⁾ Мартынов А. И. Лесостепная тагарская культура. Новосибирск, 1979, с. 52.

¹²⁷⁾ Кулемзин А. М. Указ. соч., с. 30.

¹²⁸⁾ Руденко С. И. Культура населения горного Алтая..., с. 261.

¹²⁹⁾ Литвинский Б. А. Древние кочевники «Крыши мира», с. 89-105.

¹³⁰⁾ Збруева А. В. История населения Прикамья..., с. 90.

¹³¹⁾ Граков Б. Н. Легенда о скифском царе Арианте, с. 113.

¹³²⁾ Виноградов В. Б. Центральный и Северо-Восточный Кавказ в скифское время. Грозный, 1972, с. 94-95.

¹³³⁾ Там же, с. 94-95.

¹³⁴⁾ Анфимов Н. В. Меото-сарматский могильник у станицы Усть-Лабинской. — МИА, 1951, № 23, с. 162, 166.

¹³⁵⁾ Лесков А. М. Горный Крым в первом тысячелетии до н. э. Киев, 1965, с. 110.

¹³⁶⁾ Мелюкова А. И. Вооружение скифов, с. 32. [164]

¹³⁷⁾ Манцевич А. П. Горит из кургана Солоха, с. 117.

¹³⁸⁾ Михайлов Г. Траките. София, 1972, с. 145.

¹³⁹⁾ Козуб Ю. I. Некрополь Ольвiї V—IV ст. до н. е. К., 1974, с. 108-109; Скуднова В. М. Погребения с оружием из архаического некрополя Ольвии. — ЗОАО, 1960, т. 1. В этой работе, несмотря на то, что в названии V в. до н. э. не упоминается, речь идет и о погребениях этого времени.

¹⁴⁰⁾ Скуднова В. М. Указ. соч., с. 73-74.

¹⁴¹⁾ Козуб Ю. I. Некрополь Ольвiї..., с. 108.

¹⁴²⁾ Блаватский В. Д. Очерки военного дела..., с. 79.

¹⁴³⁾ Коровина А. К. Тирамба. — Сообщения Государственного музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина. М., 1968, вып. 4, с. 71.

¹⁴⁴⁾ Цветаева Г. А. Грунтовой некрополь Пантикапея, его история, этнический и социальный состав. — МИА, 1951, № 19, с. 67, 68, 70; Кастанаян Е. Г. Грунтовые некрополи боспорских городов VI—IV вв. до н. э. и местные их особенности. — МИА, 1959, № 69, 269-270.

¹⁴⁵⁾ Мелюкова А. И. Вооружение скифов, с. 15.

¹⁴⁶⁾ Скржинская М. В. Указ. соч., с. 103.

¹⁴⁷⁾ Плутарх. Пир семи мудрецов, 21. — ВДИ. 1952, № 2, с. 287.

¹⁴⁸⁾ ВДИ. 1947, № 2, с. 321. О том, почему выполнение полицейских функций в Афинах доверено чужеземцам-рабам, в частности скифам, писали К. Маркс и Ф. Энгельс: «Полицейская служба представлялась свободному афинянину столь унизительной, что он предпочитал давать себя арестовать вооруженному рабу, лишь бы самому не заниматься таким позорным делом» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 118-119).

¹⁴⁹⁾ Валлон А. История рабства в античном мире. М., 1941, с. 78; Доватур А. И. Рабство в Аттике VI—V вв. до н. э. Л., 1980, с. 48.

¹⁵⁰⁾ Геродот, VII.226, с. 373.

¹⁵¹⁾ Геродот, IX.60, с. 432.

¹⁵²⁾ Геродот, VII.226, с. 373.

¹⁵³⁾ Геродот, VII.225, с. 373.

¹⁵⁴⁾ Snodgrass A. Arms and Armour of the Greeks. London, 1967, fig. 40; Greenhalgn P. A. L. Early Greek Warfare, fig. 74.

¹⁵⁵⁾ Snodgrass A. Arms and Armour..., fig. 38.

¹⁵⁶⁾ Эврипид. Пьесы. М., 1960, с. 165-166.

¹⁵⁷⁾ Snodgrass A. Early Greek Armour and Weapons. Edinburgh, 1964, fig. 9.

¹⁵⁸⁾ Ibid., fig. 10.

¹⁵⁹⁾ στορια του ελληνικου εθτνους. Т. В, ’Αρχαικος ελληνισμος, ’Αθηναι, 1971, рис. на с. 30g.

¹⁶⁰⁾ Марченко И. Д. Указ. соч., с. 153.

¹⁶¹⁾ Эллинские поэты. М., 1963, с. 205.

¹⁶²⁾ Шанин Ю. В. Олимпийские игры и поэзия эллинов. Киев, 1980, с. 117.

¹⁶³⁾ Страбон. География, 448, 12. М., 1964.

¹⁶⁴⁾ Мелюкова А. И. Вооружение скифов, с. 30.

¹⁶⁵⁾ Геродот, IV.46. — ВДИ, 1947, № 2, с. 266.

¹⁶⁶⁾ Пугаченкова Г. А. О панцирном вооружении парфянского и бактрийского воинства. — ВДИ, 1966, № 2, с. 930.

¹⁶⁷⁾ Черненко Е. В. О времени и месте появления тяжелой конницы в степях Евразии. — МИА, 1971, № 177, с. 36.

¹⁶⁸⁾ Ксенофонт. О коннице, XII.11-12.

¹⁶⁹⁾ Greenhalgh P. A. L. Early Greek Warfare. Cambridge, 1973, p. 115, fig. 58.

^* Собирая наконечники от каждого скифа для отливки котла. — Е. Ч.

¹⁷⁰⁾ Граков В. Н. Легенда о скифском царе Арианте, с. 112-113.

¹⁷¹⁾ Плутарх. Предисловие относительно здоровья, 20. — ВДИ, 1952, № 2, с. 287.

¹⁷²⁾ Львовский П. Д. Баллистические качества древнейших образцов метательного оружия. — В кн.: Изв. Арт. акад. РККА. Л., 1932, т. 1, с. 215.

¹⁷³⁾ Погребова М. Н. Вооружение и войско народов Центрального и Восточного Закавказья эпохи поздней бронзы и раннего железа. Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1965, с. 19.

¹⁷⁴⁾ ВДИ, 1940, № 1, с. 254.

¹⁷⁵⁾ Эсхил. Прикованный Прометей, 729-761. — ВДИ, 1947, № 1, с. 303.

¹⁷⁶⁾ IOSPE, I, № 195, с. 212-213.

¹⁷⁷⁾ Маврикий. Тактика и стратегия. Спб., 1903, с. 68.

¹⁷⁸⁾ Медведев А. Ф. Указ. соч., с. 30.

¹⁷⁹⁾ Геродот, IV.139. — ВДИ, 1947, № 2, с. 285.

¹⁸⁰⁾ Геродот, IV.141. — ВДИ, 1947, № 2, с. 286.

¹⁸¹⁾ Медведев А. Ф. Указ. соч., с. 31.

¹⁸²⁾ Вейлэ К. Элементы человеческой культуры. Пг.; М., 1923, с. 81.

¹⁸³⁾ Медведев А. Ф. Указ. соч., с. 31.

¹⁸⁴⁾ Ремов С. Долгий полет стрелы. — Вокруг света, 1971, № 12, с. 65.

¹⁸⁵⁾ Медведев А. Ф. Указ соч., с. 30-31.

¹⁸⁶⁾ Ксенофонт. Анабасис, III.15. М.; Л., 1951.

¹⁸⁷⁾ Медведев А. Ф. Указ. соч., с. 34.

¹⁸⁸⁾ Черненко Е. В., Симоненко А. В. Указ. соч., с. 29.

¹⁸⁹⁾ Покровська Є. Ф. Кургани IV ст. до н. е. бiля Холодного Яру поблизу Смiли. — Археологiя, 1957, 10, с. 77.

¹⁹⁰⁾ Лесков О. М. Скарби кургашв Херсонщини, с. 83.

¹⁹¹⁾ Ксенофонт. Анабасис, IV.11, 28, с. 101.

¹⁹²⁾ Фукидид. История, IV.34.3.

¹⁹³⁾ Greenhalgh P. A. L. Early Greek Warfare, fig. 76.

Назад К оглавлению Дальше