|
|
|
Советская археология, 1990, № 4.
/289/ — конец страницы.
19 сентября 1989 г. в Национальном историческом музее Софии открылась археологическая выставка, ярко и броско названная «Сокровище хана Кубрата». Организована она была по инициативе Комитета культуры, Национального исторического музея и Министерства культуры Болгарии, а экспонаты для нее были предоставлены Государственным Эрмитажем СССР, сотрудниками которого была проведена вся работа по их подготовке к экспонированию. На открытие выставки, несмотря на огромную занятость, приехал директор Эрмитажа акад. Б. Б. Пиотровский. Болгарские организаторы выставки на болгарском языке выпустили великолепно выполненный каталог экспонируемых вещей, составленный высококвалифицированными сотрудниками Эрмитажа [1].
Чем объясняется повышенный интерес общественности и даже некоторый журналистский ажиотаж вокруг данной, в целом обычной археологической выставки? Думается, основным толчком к организации выставки явилась вышедшая в Болгарии в 1988 г. небольшая книга И. Вернера, посвященная знаменитому Перещепинскому кладу, который трактуется автором как погребение хана «Великой Болгарии» Кубрата [2]. К сожалению, подобная конкретизация памятников, расположенных далеко от территорий обитания древних болгар, уже не первый случай в современной археологической литературе. Сравнительно недавно (в 1977 г.) не менее известный археологам Вознесенский комплекс, расположенный, как и Перещепинский клад, на Левобережье Днепра, был объявлен погребением праболгарского хана Аспаруха, сына Кубрата [3, с. 37]. Это также вызвало значительное волнение в болгарской прессе, но все же неожиданная «находка» могилы Аспаруха привлекла меньше внимания (возможно, потому, что набор роскошных вещей в Вознесенке значительно более скромный).
Однако как бы ни была неправомерна основная побудительная причина организации выставки, советскими и болгарскими учеными проведена большая работа, и подобные выставки, безусловно, играют положительную роль в привлечении болгарской интеллигенции и всего народа к изучению своей истории и культуры.
Можно только пожалеть, что прекрасный каталог с изданием ряда красивых, и главное, выразительно характеризующих культуру кочевников вещей останется неизвестным советскому читателю, в том числе и специалистам-археологам, занимающимся историей и культурой кочевых народов Евразии. Правда, Государственный Эрмитаж подготовил в настоящее время новое монографическое издание Перещепинского клада, дополненное не только не попавшими в прежние публикации вещами клада, но и исследовательскими разделами о технологии, стилистике, хронологии, криптограммах и т. д., что, несомненно, позволило авторам в ряде выводов прийти к совершенно новым заключениям, весьма убедительным и весомым. Подавляющее большинство вещей клада не местного, т. е. не степного, происхождения. Это дары византийских императоров нескольким (или одному?) степным властителям — вождям боевых дружин кочевников: в основном золотые, реже серебряные с позолотой сосуды и украшения.
Выставка вещей Перещепинского клада сопровождалась, что и отражено в каталоге, сериями предметов из более ранних (IV — начала VII в.) находок, среди которых преобладали шедевры ювелирного варварского искусства (золотые с камнями и зернью украшения), а также более поздних находок — вещей хазарского и славянского времени (вторая половина VIII — X в.). Среди последних главенствующее место занимали вещи из раскопок М. И. Артамонова хазарского города Саркела и перекрывающих его слоев древнерусской Белой Вежи. Почти все «поздние» предметы принадлежали рядовому населению восточноевропейских степей, как кочевому, так и земледельческому славянскому. Именно благодаря наличию на выставке этого «массового» материала в подзаголовке выставки и каталога было написано: «культура болгар, хазар, славян».
Персонификация Перещепинского клада, вызвавшая сомнения и споры среди болгарских ученых и практически отрицавшаяся советскими исследователями, явилась причиной организации Национальным музеем и Институтом археологии Болгарской Академии наук «сопровождающего выставку» небольшого симпозиума, который назывался «Культура болгар, хазар, славян». Он длился с 20 по 22 сентября, было прочитано 16 докладов, из них половина — советскими учеными. На симпозиуме, естественно, составляли большинство болгарские ученые, занимающиеся проблемами праболгар, славян и их взаимоотношениями; присутствовал и автор персонификации Перещепинского клада И. Вернер, активно участвовавший в обсуждении своей гипотезы. /289/
К сожалению, собственно Перещепинскому кладу было посвящено всего 3 доклада. Основным был, безусловно, доклад Б. И. Маршака и З. А. Львовой «Перещепинское сокровище». Эти в высшей степени добросовестные исследователи, несмотря на все свое уважение к И. Вернеру, объективно оценили факты, указав, что часть вещей клада относится к концу VII — началу VIII в. Уже это говорит о невозможности отождествления клада с погребением хана Кубрата, умершего никак не позже 50-60-х годов VII в. Поэтому авторы предложили альтернативное решение вопроса, заключающееся в том, что клад мог принадлежать наследникам Кубрата или какому-то представителю тюрко-хазарской знати, захватившему в свое время сокровище семьи Кубрата, а затем вынужденному запрятать его в тайнике, к которому позже он не смог вернуться.
Весьма интересным представляется также доклад В. Н. Залесской «Византийские вещи Перещепинского клада», в котором она помимо перстня с греческой монограммой имени Кубрата, известного ранее, представила чтение монограммы на другом перстне как «патрикиос Органа». Последний был дядей Кубрата. Он был тесно связан с Византией и фактически еще до Кубрата начал формировать из разрозненных орд Приазовья объединение, известное под наименованием «Великая Болгария». Это открытие является, на мой взгляд, дополнительным фактом, подтверждающим принадлежность «сокровища» семье Дуло, в которую входили и Органа, и Кубрат, и его сын Батбаян (Батбай), который после разгрома «Великой Болгарии» хазарами остался в южнорусских степях [4, с. 172; 5, с. 182]. Возможно, именно ему в постоянных стычках с хазарами пришлось зарыть семейное сокровище из-за угрозы грабежа. Это вполне соответствует дате Перещепинского клада, доказанной Б. И. .Маршаком и З. А. Львовой, а также объясняет отсутствие костей или остатков трупосожжения среди драгоценных находок: клад, очевидно, не был погребением, он был собственно кладом.
Следует сказать, что организаторы выставки очень тонко обошли спорный вопрос о захоронении хана Кубрата, назвав ее «сокровищем хана Кубрата». Вряд ли такая формулировка может вызвать протест: какое-то время, судя по перстню с монограммой, семейное сокровище принадлежало Кубрату и, вероятно, по мере возможности пополнялось им.
Точка зрения о принадлежности сокровища не Кубрату, а его наследникам была поддержана в очень серьезном и доказательном докладе А. И. Айбабина «Датировка погребений кочевнической знати в Поднепровье». Он вслед за М. И. Артамоновым и А. К. Амброзом отнес эти погребения с аналогичными перещепинским вещами к сравнительно позднему времени (вплоть до середины VIII в.).
Остальные доклады вне основной перещепинской темы как бы комментируют экспонаты выставки, не относящиеся к кладу, но датирующиеся также I тыс. н. э. Принадлежали они различным кочевым и полукочевым племенам и этносам (гуннам, праболгарам, хазарам и др.). а также славянам. Доклады соответственно тематике можно разделить на несколько групп. Ранней теме был посвящен только один доклад И. П. Засецкой о реконструкции ножен кинжала из известного погребения у оз. Боровое, относимого исследователями к VI в. [6, с. 69, 70]. 7 докладов болгарских ученых Р. Василева, С. Станилова, С. Витлянова, Ж. Аладжова, К. Меламед, Т. Балабанова, И. Щеревой касались почти исключительно праболгарских древностей или связанных с ними более поздних собственно болгарских. Праболгарской проблематике посвящен был и доклад В. К. Михеева об исключительной по значению находке еще одного биритуального (трупосожжения и трупоположения) могильника в верховьях Северского Донца. Вопросы хазарской археологии были подняты в докладах С. А. Плетневой и И. А. Баранова. Первая представила картину развития хазарской проблематики в археологии за прошедшее 30-летие, а И. А. Баранов ознакомил участников с интереснейшими материалами об открытии хазарских полуязыческих-полуиудейских погребений в Крыму, на окраине г. Судака.
Непосредственно взаимоотношениям праболгар и славян было посвящено всего 2 доклада: Ж. Выжаровой и А. З. Винникова. Ж. Выжарова сжато, в получасовом докладе изложила свою монографию о славянах и праболгарах по данным открытых ею могильников [7]. А. З. Винников на основании сравнительного анализа совершенно новых материалов славян-«боршевцев» и соседнего с ними лесостепного населения установил еще один район контактов этих двух различных в культурном и экономическом отношении этносов.
Приходится пожалеть, что советские ученые не смогли на этот симпозиум привезти доклады о замечательном памятнике хазаро-болгарской культуры бассейна Дона — г. Саркеле и его продолжении — древнерусской Белой Веже. Этот памятник — один из наиболее выразительных примеров тесных контактов праболгар и славян, и материалы с него, безусловно, очень важны и интересны для болгарских специалистов. Отсутствие этой тематики на симпозиуме тем более непростительно, что находок из раскопок этого уникального памятника было на выставке довольно много [1. № 228-294, 306-315].
Подводя краткие итоги, можно прежде всего констатировать, что наши болгарские коллеги прекрасно организовали эту в общем сравнительно небольшую выставку и приуроченный к ней симпозиум, а сотрудники Государственного Эрмитажа сделали все возможное, чтобы поддержать инициативу болгар. Участники симпозиума благодарят организаторов за предоставленную им возможность встретиться, ознакомиться хотя бы с частью коллекции Эрмитажа, касающейся кочевниковедческих проблем, и поделиться друг с другом новыми находками, соображениями, гипотезами.
Деловые и творческие встречи болгарских и советских археологов необходимо организовывать и в будущем: они помогут им не только знакомиться с мнениями друг друга, но, очевидно, приведут в конце концов к общим выводам о закономерностях сложения и развития культуры и государственности у изучаемых народов. /290/
1. Залесская В. Н., Засецкая И. П., Каспарова К. В., Львова 3. А., Маршак Б. И., Соколова И. В., Щукин М. Б. Съкровище на хан Кубрат. Култура на българи, хазари, славяни. София; 1989
2. Вернер И. Погребалната находка от Малая Перешчепина и Кубрат-хан на българите. София, 1988.
3. Бакланов Ст. Формиране на старо-българската култура. София, 1977.
4. Артамонов М. И. История хазар. Л.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 1962.
5. Плетнева С. А. От кочевий к городам. М: Наука, 1967.
6. Амброз А. К. Кинжалы VI—VIII вв. с двумя выступами на ножнах // СА. 1986. № 4.
7. Въжарова Ж. Н. Славяни и прабългари по данни на некрополите от VI—XI в. на територията на България. София, 1976. /291/
Написать нам: halgar@xlegio.ru