Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

К разделам Китай | Хунну

Думан Л.И.
Внешнеполитические связи Китая с сюнну в I—III вв.

Китай и соседи в древности и средневековье. М., 1970.
{37} – конец страницы.

Отношения Китая с окружавшими его племенами и народами в I—III вв. складывались на основе принципов, возникших еще в глубокой древности, т.е. на базе учения о китайском императоре как «сыне неба», управляющем всей Вселенной (Поднебесной), центром которой считалось Срединное государство (Китай).

С середины I в. н.э., когда внутреннее положение страны укрепилось, Ханьская империя стала проводить активную внешнюю политику, стремясь восстановить позиции Китая на «Великом шелковом пути», утраченные еще при Ван Мане (9—23 гг.), и проникнуть на запад, в Центральную Азию. Но на его пути стояли сюнну (хунну), контролировавшие торговые коммуникации и распространившие к этому времени свое политическое влияние на ряд государств так называемого Западного края, т.е. Центральной Азии.

Китай к этому времени накопил большой опыт дипломатических отношений с сюнну и средства борьбы с ними. Китайские императоры прибегали к подкупу, интригам и использовали внутреннюю борьбу между кочевниками. Так, еще в середине I в. до н.э., применив эти средства, Китай добился раскола среди сюнну и перехода на его сторону в качестве вассала Хуханье-шаньюя, который впоследствии неоднократно прибывал к китайскому двору и получал щедрые подарки. В дальнейшем в жены ему была отдана представительница знатного китайского рода. Хуханье-шаньюй предложил вечно охранять китайскую границу от Шангу до Дуньхуана [см. 3, цз. 94, 600/2; 1, т. 1, 93].

Преемники Хуханье-шаньюя после смерти его (31 г. до н.э.) продолжали сохранять дружественные связи с Китаем, регулярно отправляли своих послов или сами приезжали к китайскому двору, а сыновей своих отдавали на службу к китайским императорам, фактически в качестве заложников.

В первые годы нашей эры китайские власти попытались вмести в прежние договоры. с сюнну (заключенные в 73 и {37} 48 гг. до н.э.) новые статьи, ущемлявшие их интересы.¹⁾ Кроме того, от сюнну потребовали уступить часть земель и, наконец, китайские чиновники запретили ухуаням, являвшимся данниками сюнну, представлять последним дань холстами и кожами [см. 3, цз. 94, 601/3; 1, т. 1, 103]. Это вызвало недовольство сюнну, которые в 11 г. н.э. начали военные действия против Китая. Вторжение сюнну привело к опустошению северной границы [3, цз. 94, 602/2; 1, т. 1, 112].

Пришедшая к власти династия Восточная Хань (25—220 гг.) пытается привлечь на свою сторону южных сюнну, чтобы с их помощью проложить себе путь в Центральную Азию. В дальнейшем между сюнну и империей Восточная. Хань сохранялись дипломатические отношения, но иногда происходили и военные столкновения.

В 30 г. император Гуан У-ди отправил к южным сюнну посольство во главе с Лю Ли, в ответ они также прислали своего посланника с дарами. Вскоре китайский двор вновь направил Хань Туна с подарками — золотом и шелковыми тканями, надеясь восстановить прежний договор о родстве и мире²⁾ [см. 7, цз. 119; 6, 1352, 1, т. 1, 114]. (В то же время в 33, 37, 44 и 45 гг. между сюнну и китайскими войсками происходили военные столкновения [см. 7, цз. 119, 906/3, 906/4; 6, 1394, 1400, 1401].³⁾

В дальнейшем китайский император использовал борьбу за власть среди старшин сюнну и оказал содействие Би — внуку Хуханье-шаньюя в возведении его на престол, после того как часть старейшин (восьми родов) выдвинули его на пост шаньюя в 48 г. н.э. и изъявили желание «быть вечным оплотом и отражать северных рабов» (имеются в виду северные сюнну. — Л.Д.) [7, цз. 119, 906/4; 6, 1407; 1, 117]. В совете сановников при дворе во время обсуждения предложения южных сюнну все члены совета считали, что «не следует соглашаться, так как трудно отличить искренность и фальшь и-ди (варваров)». Лишь один у-гуань-чжунланцзян (чжунланцзян — возглавлявший пять ведомств) Гэн Го предложил последовать примеру императора Сюань-ди (74— 48 гг. до н.э.)⁴⁾, принять предложение южных сюнну и добиться {38} того, «чтобы на востоке охраняли от сяньби, на севере отражали сюнну (северных. — Л.Д.); строго управлять сы-и (всеми варварами) и полностью восстановить пограничные области» [6, 1407].⁵⁾ Таким образом, в середине I в. н.э. были установлены добрососедские отношения между южными сюнну и Китаем, что способствовало впоследствии покорению последним северных сюнну с помощью южных сюнну и сяньби. Южносюннуский шаньюй при отправлении ко двору посланника называл себя вассалом. С посланником были отправлены дорогие вещи, кроме того, направлен в качестве заложника сын шаньюя. Интересно отметить, что при прибытии в 50 г. китайских послов в ставку шаньюя последнему было предложено пасть ниц и, отбивая поклоны, принять указ. Шаньюй, отвешивая земные поклоны, называл себя вассалом. По окончании церемонии шаньюй через переводчика просил посла не унижать его, шаньюя, в присутствии его подчиненных [см. 7, 906/4, 907/1; 6, 1415; 1, т. 1, 118]. В результате поездки китайский император разрешил южному шаньюю поселиться в области Юньчжун [6, 1415].

Следует отметить, что китайские императоры щедрыми дарами стремились расположить к себе шаньюя. Например, в том же 50 г. император пожаловал шаньюю кроме головного убора пояс, одежды, золотую государственную печать, коляски, лошадей, сабли, луки, стрелы, 10 тыс. кусков парчи и других шелковых тканей, 10 тыс. цзинь бумажной ваты, 25 тыс. мешков высушенного риса и 36 тыс. голов мелкого и крупного рогатого скота [6, 1415; 7, 907/1].⁶⁾ Такие пожалования бывали неоднократно. Одновременно был усилен контроль над южными сюнну: назначен специальный чиновник (чжунланцзян) для управления ими.⁷⁾ У него в подчинении были чиновники и небольшой отряд, которым было предписано отправиться в стойбище шаньюя, принять там участие в обсуждении спорных дел и следить за порядком у сюнну [см. 6, 1415; 907/1].⁸⁾

В связи с нападением северных сюнну на южных шаньюю последних китайские власти предложили переселиться в область Сихэ в Мэйцзи. В то же время было приказано правителю области Сихэ выделить войска для охраны шаньюя. Впоследствии, когда ранее захваченное северными сюнну {39} население восьми пограничных областей⁹⁾ было отпущено, в этих округах были размещены сюннуские князья (ваны), подчиненные южного шаньюя, которые содержали в этих областях охранные гарнизоны. Так, династия Восточная Хань в длительном единоборстве, использовав различные методы — военные и дипломатические, — сумела к середине I в. покорить южных сюнну.

Несомненно, это обстоятельство оказало влияние и на северных сюнну, которые в 51 г. прислали в Увэй посланника просить о «мире и родстве». Созванный по этому случаю китайский совет сановников не пришел ни к какому решению.. Наследник престола высказался против установления дружеских связей, ссылаясь на то, что это может вызвать недовольство южного шаньюя и оттолкнет тех из северных сюнну, которые уже покорились [см. 6, 1417; 7, 907/1, 907/2; ср. 1, 121]. Император согласился с мнением наследника, и посланник северных сюнну не был принят.

Северные сюнну не оставили мысли об улучшении отношений с Китаем и в 62 г. вновь прислали посланника, привезшего подарки — лошадей и меха. Они вновь попросили заключить договор, основанный на мире и родстве. (Вместе с этим следует обратить внимание на то, что посланник сюнну просил разрешить совместно с гостями из владений Западного края, прибывшими с посольством, представиться с дарами [7, 907/2; 6, 1420; 1, 121]. Следовательно, к этому времени империя Хань не имела непосредственных связей с государствами Западного края и они не зависели от Китая, между тем некоторые из них в какой-то степени зависели от северных сюнну.

Интересен ответ китайского императора северному шаньюю в связи с приездом второго посольства. Этот ответ, как сообщают источники, был составлен Бань Бяо¹⁰⁾ вопреки мнению совета сановников при дворе. Мы не будем полностью приводить его, а дадим наиболее интересные, с нашей точки зрения, части этого ответа.¹¹⁾

Прежде всего Бань Бяо пытался разъяснить причины настойчивых просьб о мире и родстве: «Ныне северные сюнну,¹²⁾ видя, что южный шаньюй присоединился [к Китаю], опасаются заговора против их государства, поэтому неоднократно просили о мире и родстве. К тому же издалека пригоняют быков {40} и лошадей для того, чтобы торговать с Хань (Китаем)...» [6, 1420; 7, 907/2; 1, 121]. Нельзя не согласиться с этим мнением. Для северных сюнну подчинение Китаю их собратьев, южных сюнну, было реальной опасностью, угрозой их владениям, что подтверждается последующими событиями, С другой стороны, торговля скотом с таким многочисленным оседлым земледельческим народом, как китайцы, была жизненно важным средством существования для самих сюнну.

Бань Бяо предложил в отношении северных сюнну политику «ни мира, ни войны». Это значило поддерживать с ними связь, не доводя до разрыва, но и не заключать договора о мире и родстве. Правда, Бань Бяо в своем докладе императору не дал четкого ответа на предложение северных сюнну о мире и родстве, но из существа его представления, по его тону можно было понять, что он уклонялся от положительного ответа на это предложение. Вот что он писал по этому вопросу: «Однако ныне, коль скоро [мы] еще не можем оказать помощи Югу,¹³⁾ а также не следует разрывать [связи] с Севером. Стремясь к сдерживанию их,¹⁴⁾ [надо] соблюдать (дословно: всегда отвечать учтивостью) нормы поведения (ли).¹⁵⁾ Это означает, что следует значительно увеличить награды и пожалования, чтобы они в общем соответствовали (равнялись) их подношениям (дани)...» [6, 1420; 7, 907/2]. Далее Бань Бяо предлагал в ответе северному шаньюю напомнить об обстоятельствах борьбы между Хуханье и Чжичжы и о политике императора Сюань-ди, якобы спасшего их обоих, о непокорности Чжичжы и уничтожении его династией Хань, о верности и сыновней почтительности Хуханье, за что он и его потомки были вознаграждены, удержав в своих руках престол шаньюя. Бань Бяо предлагал также припугнуть северного шаньюя возможностью похода против него южных сюнну и в то же время продемонстрировать благородство китайского императора, который, несмотря на неоднократные просьбы южного шаньюя предоставить ему китайские войска для участия в походе против северных сюнну, не дал своего согласия. Бань Бяо отмечал: «Ныне южный шаньюй со своим народом подался на юг, подошел к укрепленной границе и покорился [нам]... неоднократно просил [у нас] войска, чтобы вернуться и очистить северную орду. Планы [его] продуманы во всех тонкостях. Полагаем, {41} что не следует прислушиваться только к одной стороне (южному шаньюю. — Л.Д.). К тому же северный шаньюй за прошедшие годы представлял дань и выражал желание заключить мир и родство. Поэтому не дали согласия (южному шаньюю. — Л.Д.), желая, чтобы у шаньюя созрело (утвердилось) чувство преданности и сыновнего почитания» [6, 1421; 7, 907/2; 1, 1121].

Далее в ответе Бань Бяо, принятом императором, была выражена извечная идея подчинения всех народов китайскому императору, который якобы относится беспристрастно ко всем своим подданным: «Хань управляет [с помощью] силы и верности, возглавляя все государства [мира]. Все, живущие под солнцем и луной, являются его (императора. — Л.Д.) слугами (дословно: слугами и служанками или рабами, чэньце. — Л.Д.). [В отношении] многих народов с различными обычаями [Китай] справедлив и не различает близких и дальних. Покорных награждает, противящихся и бунтующих — наказывает» [6, 1421; 7, 907/12; 1, 122]. Не была оставлена без внимания и просьба об участии в представлении даров совместно с «гостями» из Западного края. Интересна реакция на этот счет китайских властей, выраженная в тексте, заготовленном Бань Бяо: «Ныне шаньюй желает возобновить договор о родстве и мире. Искренность уже проявлена. К чему стремиться представлять дары вместе с владениями Западного края? Какая разница — будут ли владения Западного края принадлежать сюнну или Хань (Китаю)?» [6, 1421; 7, 907/2; 1, 123].¹⁶⁾

По-видимому, китайского императора не устраивало такое положение, когда подчеркивалась зависимость Западного края от северных сюнну тем фактом, что дары от владений этого края поступали через сюннуское посольство. В китайском ответе в завуалированной форме по существу высказана была такая мысль: коль скоро вы, сюнну, предлагаете договор о мире и родстве, тем самым вы покоряетесь нам, а следовательно, и зависимые от вас владения становятся нашими вассалами, поэтому нет разницы в том, кому подчиняется Западный край — вам или нам.

Однако такое толкование предложений северных сюнну, исходившее все из той же идеи господства китайского императора над всей Вселенной, вряд ли устраивало сюнну, которые, предлагая договор о мире и родстве, отнюдь не отдавали себя со всеми подчиненными им владениями в Восточном Туркестане в полную зависимость от Китая. Ведь понятие «мира и {42} родства» отнюдь не означало вассальной зависимости — это видно из прошлых отношений сюнну с Китаем в период господства шаньюя Модэ в начале II в. до н.э., когда договор, основанный на мире и родстве, признавал полное равенство обеих сторон и дружественные отношения между ними. Больше того, такой договор ставил Китай в менее выгодное положение, заставляя его идти на уступки сюнну: он обязывал китайского императора выдавать замуж царевну за иностранного правителя и ежегодно посылать ему условленное в договоре количество даров. Но времена менялись, изменялось и содержание договоров, заключавшихся Китаем с кочевыми народами. Реальная сила, могущество страны определяли характер внешнеполитических связей и сущность дипломатических договоров.

И хотя чаша весов постепенно склонялась на сторону усиливающейся Ханьской империи, покончившей к середине I в. н.э. со всеми внутренними неурядицами, северные сюнну, отчасти изолированные и безусловно ослабленные переходом на сторону Китая южных сюнну, все еще были независимыми и обладали достаточной силой, чтобы досадить Китаю. Вот почему последний, не идя навстречу пожеланиям северного шаньюя об установлении дружественных, близких отношений, стремился проводить в отношении северных сюнну политику «сдерживания, сковывания» (цзими), предусматривавшую в целях подкупа щедрые дары, пожалования правителям тех народов, на которые распространялась эта политика. Во второй половине I в. отношения Китая с северными сюнну были натянутыми, хотя в 55 г. северный шаньюй вновь прислал посланника. Китайский двор ответил на это грамотой за государственной печатью и пожалованием шелковых тканей, но своего посланника не отправил [7, 907/2; 1, 123].

В 62 и 63 гг. северные сюнну совершали набеги на территорию Ханьской империи. В борьбе против них приняли участие южные сюнну. В 64 г. северный шаньюй прислал посланника с просьбой об открытии торга с Китаем [см. 6, 1445].¹⁷⁾ Император династии Хань Лю Чжуан (Мин-ди, 57—75 гг.), рассчитывая, что с установлением связей с северными сюнну прекратятся их набеги на границы, принял предложение северного шаньюя. В 65 г. на север был отправлен военачальник (юе ци-сыма) Чжэн Чжун с ответом. Южные сюнны, обеспокоенные возможностью установления тесных связей Китая с северными сюнну, решили порвать союз с Китаем. Они тайно послали своего представителя к северным сюнну с просьбой {43} прислать войска для совместных действий. Однако это стало известно Чжэн Чжуну, который отправил императору донесение с просьбой предупредить возможность вступления в связь северных и южных сюнну. Для этого впервые был установлен, «наблюдательный лагерь в Ляо» (ду ляо ин), усиленный войсками [6, 1446; 7, 907/3; 1, 124, 125]. На протяжении последующих 20 лет отношения с северными сюнну продолжали оставаться напряженными: сюнну нападали на китайскую границу, в то же время и Ханьская империя пыталась нанести решающий удар по своим извечным врагам. Так, в 73 г. н.э. китайцы направили по четырем дорогам крупные военные силы с задачей перейти границу и разгромить сюнну. Однако последние, узнав о походе китайских войск, уклонились от боя и ушли далеко на север. В то же время среди северных сюнну произошел раскол, часть из них считала для себя более выгодным перейти на сторону Китая.¹⁸⁾ В 84 г. северный шаньюй вновь пожелал открыть торг с китайскими купцами, для чего с согласия властей было пригнано 10 тыс. голов рогатого скота и лошадей. Однако посланная южным шаньюем легкая конница захватила и увела пригнанный скот.

Это была последняя попытка северных сюнну установить нормальные связи с Китаем. Как указывают китайские источники, с 85 г. среди сюнну началась внутренняя борьба, в результате 73 рода бежали в Китай. Вскоре сюнну подверглись, нападению сразу с нескольких сторон: южные аймаки (нань-бу, вероятно, южные сюнну) напали с фронта, динлины выступили с тыла, сяньбийцы ударили с востока, а владения Западного края (туркестанские народы) — с запада [6, 1502; 7, 907/3]. Такого натиска северные сюнну не выдержали, и понеся потери, ушли далеко в пустыню. Несомненно, в этом организованном наступлении на северных сюнну Китай сыграл немалую роль, хотя его войска непосредственно не участвовали в сражении 85 г. (по крайней мере, источники ничего не сообщают об этом). Незадолго до этого в Западный край был послан китайский дипломат и полководец Бань Чао, которому, хитростью, обманом, провокациями и шантажом удалось склонить некоторых правителей государств Восточного Туркестана на борьбу с северными сюнну. По существу в борьбе с северными сюнну оправдала себя старая, традиционная тактика: «с помощью варваров уничтожать варваров». Ханьской империи оставалось только воспользоваться чужой победой и завершить разгром сюнну. Этому способствовали и события. 87 г. — вторжение сяньбийцев в восточные земли северных {44} сюнну, разгром последних и убийство шаньюя Юлю. После этого в стане северных сюнну усилилась междоусобица, что привело к массовому переходу сюнну в Китай. Источник так рассказывает об этих событиях: «В северной ставке (орде) великое смятение. Цюйланьчу, Биху, Дусюй¹⁹⁾ и другие — 58 аймаков (бу — возможно, это роды) [в составе] 200 тысяч душ и 8 тысяч строевых воинов²⁰⁾ прибыли в Юньчжун, Уюань, Шофан и Бэйди, изъявив покорность» [6, 1510; 7, 907/4; 1,127].

Тем временем северных сюнну преследовали новые неудачи: налет саранчи привел к голоду, чем воспользовались южные сюнну, предложившие китайскому двору начать войну против северных сюнну.

В докладе южного шаньюя китайской вдовствующей императрице предлагалось после разгрома северных сюнну объединить их с южными и создать одно владение. Поскольку военных сил у южного шаньюя было сравнительно мало, он просил, чтобы ему помогли объединенные силы округов Хэси, Юньчжун, Уюань, Шофан и Шанцзюнь, и тогда он одним ударом покончит с сюнну [см. 6, 1516; 7, 907, 4].²¹⁾

Интересна реакция китайского двора на доклад южного шаньюя. Сановник Гэн Бин, которому был передан на рассмотрение этот документ, предложил вдовствующей императрице Доу принять совет южного шаньюя. Он отметил, что еще при У-ди (140—87 гг. до н.э.) китайцы стремились подчинить сюнну, но обстоятельства не позволили осуществить это. «Ныне, к счастью, обстоятельства благоприятствуют, — отмечает Гэн Бин, — северные варвары охвачены раздорами, для государства выгодно „с помощью варваров уничтожить варваров". Следует согласиться [с предложением южного шаньюя]» [6, 1515; 7, 908/1]. Итак, китайцы опять решили использовать традиционную политику натравливания одних народов на других.

В 89 г. войска южного шаньюя совместно с китайскими под командованием полководца Доу Сяня и Гэн Бина выступили из Шофана, напали на северных сюнну и нанесли им серьезное поражение. Северный шаньюй бежал, было захвачено свыше 200 тыс. пленных [7, 908/1; 1, 127].²²⁾ {45}

Военные действия против северных сюнну продолжались в в течение последующих трех лет. В результате северные сюнну потерпели полное поражение, шаньюй был убит. В ходе этих боев китайские войска овладели землями Иу (Хами), захваченными ранее северными сюнну [см. 6, 1525]. По-видимому, к концу I в. основные силы северных гуннов были разгромлены, значительная часть их была расселена в пограничных областях Ханьской империи. И хотя в дальнейшем многие из покорившихся северных сюнну восставали против китайских властей, последние с ними сравнительно легко расправлялись. Сильная держава сюнну перестала существовать.²³⁾ Но остались мелкие владения, или, как их называет Н.Я. Бичурин, уделы в Северо-Западной Монголии [см. 1, 129]. Об этом свидетельствует тот факт, что уже в 104 г. северный шаньюй прислал посланника с дарами,²⁴⁾ прося о заключении договора, основанного на мире и родстве, подобно прежнему договору с Хуханье. Китайский император Хэ-ди (88—106 гг.) щедро вознаградил посланника, но отправил его обратно без ответа (см. 6, 1560; 7, 908/2; 1, 132]. То же самое повторилось в 105 г., когда посланник шаньюя прибыл в Дуньхуан с дарами для двора и просил направить к нему посла. В качестве заложника он обещал прислать своего сына. Царствовавшая тогда вдовствующая императрица Дэнтайхоу щедро наградила посла сюнну, но ответа опять не дала [см. 6, 1561, 7, 908/2].

Таким образом, Ханьская династия в это время могла пренебрегать союзом с сюнну, так как они не представляли собой реальной силы, способной угрожать империи. Так продолжалось до III в. За это время южные сюнну совместно с покорившимися северными сюнну неоднократно поднимали восстания, вызванные чрезмерным угнетением местными властями. Но китайским властям с помощью ухуаней, сяньби и цянов удалось сравнительно быстро подавить эти восстания. Останавливаться на ходе этих восстаний нет особой необходимости. Заслуживает внимания лишь тактика борьбы Ханьской империи с кочевниками. Так, после усмирения восстания 140 г. в политическом отношении было принято предложение {46} главного военачальника (да цзянцзюнь) Лян Шана, натравленное на подкуп старшин сюнну и мирное их покорение. В то же время в военном отношении применялась тактика отсиживания в укрепленных крепостях. Об этой тактике Лян Шан в своем докладе писал: «Срединное государство спокойно и давно не знает войн. Сосредоточить в поле лучшую конницу и решать победу под градом стрел в это время — вот то, что является преимуществом кочевых народов и слабостью Китая.

Находиться на городской стене с тугим самострелом, упорно защищаться в укрепленном лагере и выжидать, пока противник ослабеет, — в этом преимущество Срединного государства и слабость кочевников...» [6, 1687, 7, 1908/4; 1, 136].

Из крупных восстаний южных сюнну следует отметить восстание 156 г. и особенно восстание в конце 158 — начале 159 г., когда все аймаки (роды) южного шаньюя, объединившись с сяньби и ухуанями, опустошали 9 пограничных областей. Восстание усмирил Чжан Хуань.

В царствование трех последних императоров Восточной Ханьской династии, как известно, китайская империя переживала кризис: возникла борьба военно-феодальных клик за власть, а в 189 г. вспыхнуло крупное крестьянское восстание «Желтых повязок». В этих условиях сюнну, проживавшие на территории китайской империи, получили известную свободу действий, так как контроль над ними был ослаблен. Некоторые из них присоединились к крестьянским повстанцам, другие перешли на службу военно-феодальных групп и приняли участие в междоусобице феодалов. Например, Цао Цао после усмирения в округе Бинчжоу заставил служить в своих войсках значительное число сюнну. Об этом сообщается в биографии чиновника Лян Си, назначенного на должность цыши в Бикчжоу в тот период, когда местные жители, подняв восстание, вступили в контакт с сюнну и другим некитайским населением. Лян Си удалось подавить восстание, часть населения, в том числе и сюнну, вовлечь в армию, а их семьи — несколько десятков тысяч человек переселить в Е [см. 5, цз. 15, 965/1]. Это переселение вызвало недовольство, но недовольные сурово карались: «В отношении тех, кто не подчинялся приказам, применяли войска и карали. Обезглавили свыше тысячи человек, а подчинившихся насчитывалось десятки тысяч» [5, 965/1].

История отношений сюнну с Китаем на этом не заканчивается. В период Саньго (220—265 гг.) и Западной Цзинь (265—316 гг.) сюнну по-прежнему населяли северные пограничные области и находились под контролем китайских властей. При этом сюнну продолжали перекочевывать в Китай из-за Великой стены. Так, в начале царствования цзиньского {47} У-ди (265—290 гг.) еще 20 тыс. кибиток, или юрт,²⁵⁾ перешли границу и поселились в Хэси под старым городом Иянчэн. С этого времени сюнну проживали совместно с китайским населением в областях Пинъян, Сихэ, Тайюань, Синьсин, Шандан и Лэпин [см. 4, 839; 8, цз. 97, 1337/4], т.е. на территории современных провинций Шаньси и частично Автономной области Внутренняя Монголия.

Несмотря на контроль со стороны китайской администрации, сюнну доставляли немало хлопот как междоусобной борьбой, так и выступлениями против китайского гнета. Так, в начале 271 г., т.е. вскоре после создания Западной Цзиньской империи, поднял восстание шаньюй²⁶⁾ Лю Мэн. Но по наущению китайского командования он был убит своим подчиненным (старшиной восточного аймака) Ли Цюем. После этого китайцам удалось усмирить сюнну, которые на некоторое время успокоились [см. 4, 839; 6, 2514, 2519; 2, 321].

В 280 г. один из крупных чиновников — Го Цинь из Сихэ представил доклад, где указал на значительную концентрацию сюнну и на возможность их выступления. Из предосторожности он предлагал переселить их [см. 6, 2575, 2576; 4, 839; 2, 321, 322].²⁷⁾

С другой стороны, несмотря на опасность поселения сюнну в одном месте, этот процесс продолжался в связи с изъявлением покорности все новых и новых групп сюнну. Так, в 284 г. из-за границы прибыло 29 300 сюнну во главе с Ху Тайэхоу, изъявивших желание покориться. Они были поселены в Сихэ [см. 6, 2589; 4, 639]. Осенью 286 г. сюнну Ху Дудабо и Ху из рода Вэйша, возглавляя каждый большие и малые роды,²⁸⁾ а всего более 100 тыс. человек, прибыли в Юнчжоу и заявили о своей покорности. В следующем году покорилась {48} еще одна группа сюнну (11 500 человек) [см. 2, 322; 4, 839; 6, 2592]. Они пригнали 22 тыс. голов крупного и 105 тыс. голов мелкого рогатого скота [4, 839; 6, 2592].²⁹⁾

В дальнейшем, до 294 г., китайские хроники ничего не сообщают о сюнну. По-видимому, в этот период они мирно жили в пограничных областях, не вызывая тревоги у китайских властей.

Однако в 294 г. началась борьба сюнну за свою независимость, в начале носившая локальный характер. В середине этого года восстал Хэсань.³⁰⁾ Он напал на Шандан, убил чжанши (одного из ведущих чиновников) и вступил в Шанцзюнь [см. 4, 840; 6, 2613; 2, 323]. Правда, через три месяца Хэсань покорился вместе со своими соплеменниками и был убит Пинъиским дувэем [см. 6, 2613].³¹⁾

Однако восстание сюнну на этом не закончилось. Оно послужило толчком к дальнейшим массовым выступлениям сюнну и других некитайских племен. Уже в 296 г.³²⁾ младший брат убитого Хэсаня — Дуюань поднял восстание не только сюнну, но и цян (из двух областей — Пинъи и Бэйди)³³⁾ и хусцев (возможно, ухуань и сяньби) из Лушуй³⁴⁾ [см. 4, 840; 6, 2615; 8, цз. 4, 1086/4]. С этим восстанием связано дальнейшее укрепление позиций сюнну вовлечением других некитайских народов в длительную борьбу с династией Западная Цзинь, завершившуюся через двадцать лет полным разгромом китайских войск и уничтожением власти династии Западная Цзинь в Северном Китае. Поэтому не случайно в «Цзинь шу» глава о северных ди (сюнну) заканчивается следующими словами (после краткого описания восстаний Хэсаня и Дужаня): «После этого северные ди постепенно стали процветать, а Срединную равнину охватила смута» [4, 840].³⁵⁾ {49}

Библиография

1. Бичурин Н.Я. (Иакинф), Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена, т. 1, М.–Л., 1950.

2. Кюнер Н.В., Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока, М., 1961.

3. Бань Гу, Цянь Хань шу (История ранней династии Хань), серия «Эршиу ши», Шанхай, 1935.

4. «Лидай гэ цзу чжуаньцзи хуйбянь» («Собрание описаний различных народов в разное время»), составлено Цзянь Бо-цзанем и др., т. 2, ч. I, Шанхай, 1950.

5. «Саньго чжи» («История Трех царств»), «Вэйчжи» («История царства Вэй»), серия «Эршиу ши», Шанхай, 1936.

6. Сыма Гуан, Цзычжи тунцзянь (Всепроникающее зерцало, помогающее управлению), Шанхай, 1956.

7. Фань Е, Хоу Хань шу (История Поздней династии Хань), серия «Эршиу ши», Шанхай, 1936.

8. «Цзинь шу» («История династии Цзинь»), серия «Эршиу ши», Шанхай, 1995.

¹⁾ Эти статьи запрещали сюнну принимать: беженцев Срединного государства; беглых усуньцев; жителей государств Западного края, получивших от Срединного государства печати с кистями, и ухуаньцев [см. 3, цз. 94, 601/3; 1, т. 1, 102].

²⁾ Название договора определяется тем, что заключение его сопровождалось установлением брачного союза между шаньюем — правителем сюнну и китайским правящим домом Хань.

³⁾ Здесь отмечается, что сюнну нападали на границы, объединив свои силы с ухуанями и сяньби.

⁴⁾ Сюань-ди в 53—52 гг. до н.э. принял Хуханье-шаньюя как вассала, установив с ним дружеские отношения.

⁵⁾ В «Хоу Хань шу» этого нет; здесь говорится, что император принял совет Гэн Го [см. 7, цз. 119, 906/4].

⁶⁾ В «Цзычжи тунцзянь» перечень пожалованных предметов немного отличается от приведенных выше.

⁷⁾ Н.Я. Бичурин называет его приставом.

⁸⁾ В «Хоу Хань шу» речь идет о посылке в стойбище шаньюя 5 тыс. человек вместе с чиновниками, а в «Цзычжи тунцзянь» приводится цифра 50 человек.

⁹⁾ Этими областями были: Юньчжун, Уюань, Шофан Бэйди, Динсян, Яньмэнь, Шангу и Дай.

¹⁰⁾ Н.Я. Бичурин называет его Янь Бань-бу. Это явное искажение транскрипции имени. Кроме того, название должности взято вместо фамилии, причем в искаженном виде.

¹¹⁾ Полный перевод см. у Н.Я. Бичурина, но в нем встречаются некоторые неточности [см. 1, 121-123].

¹²⁾ В «Цзычжи тунцзянь» — «северный шаньюй».

¹³⁾ Н.Я. Бичурин переводит: «Но как мы еще не совершенно оградили юг» [1, 121].

¹⁴⁾ Пожалуй, здесь впервые говорится о политике сдерживания, сковывания (цзими), нашедшей широкое применение впоследствии, на протяжении всего средневековья в Китае. Она применялась в отношении полувассальных народов, окончательно не покоренных Китаем.

¹⁵⁾ У Н.Я. Бичурина: «Имея в виду привязывать их, невозможно не отвечать учтивостью» [1, 101].

¹⁶⁾ Н.Я. Бичурин полагал, что северный шаньюй под предлогом предъявления даров от владений Восточного Туркестана, находившихся в вассальной зависимости от северных сюнну, имел в виду получить побольше подарков от китайского двора.

¹⁷⁾ В «Хоу Хань шу» указывается дополнительно, что северный шаньюй прислал посланника просить о заключении договора, основанного на мире и родстве [см. 7, 907/3].

¹⁸⁾ Например, в 83 г. н.э. на сторону Китая перешло более 30 тыс. сюнну, возглавленных Саньму-лоуцзы, Цзилюсы и др. [см. 6, 1491; 1, 1.25]. В «Хоу Хань шу» названа цифра 38 тыс. [см. 7, 907/3].

¹⁹⁾ У Н.Я. Бичурина даны другие названия родов или поколений, а именно Гюелань, Чубину, Дусюй [см. 1, 127], что объясняется неправильной пунктуацией в тексте. Мы следуем пунктуации, данной современными китайскими учеными при издании «Цзычжи тунцзянь», где указан, правда, один род — Цюйланьчу [см. 6, 1510].

²⁰⁾ В «Цзычжи тунцзянь» о войсках ничего не говорится, а приведено общее число покорившихся — 280 тыс. [см. 6, 1510].

²¹⁾ Большой доклад южного шаньюя не был переведен на русский язык Н.Я. Бичуриным.

²²⁾ «Цзычжи тунцзянь» приводит некоторые дополнительные данные: убито известных ванов и других сюнну 13 тыс. человек, захвачено очень много пленных, к тому же различного окота свыше 1 млн. голов. Покорились мелкие ваны со своим народом, всего — 81 род, насчитывавший 200 тыс. человек. Как указывает источник, китайские войска продвинулись за пределы границ более чем на 3 тыс. ли (1500 км) [6, 1521, 1522].

²³⁾ Это дало основание Н.Я. Бичурину сделать вывод о том, что в 93 г. «кончилось царствование Северного дома сюнну» [1, 129].

²⁴⁾ В китайском источнике употреблен термин «тун сянь» — «подношение», «представление дани». Но в данном случае между северными сюнну и Китаем никаких даннических отношений не существовало. Поэтому терминологию китайских источников надо воспринимать критически.

²⁵⁾ Мы перевели иероглиф «ло» как «кибитка», «юрта». Нельзя согласиться с Н.В. Кюнером, который трактует «ло» как «кочевье» [см. 2, 321]. Судя по числу ло у сюнну, каждое из них насчитывало одну большую семью. Этот вывод мы делаем на основании данных, относящихся к другим племенам и к более позднему времени. Так, по данным «Бэй вэй», в 439 г. полководец Юань Хэ при осаде города Гуизан привлек на свою сторону свыше 30 тыс. ло некитайского населения. «Цзычжи тунцзянь», сообщая об этом сражении, указывает, что смирившихся ху (т е. некитайского населения) было несколько сот тысяч человек. Мы имеем полное основание сопоставить эту цифру с 30 тыс. ло и сделать вывод, что каждое ло насчитывало примерно свыше десятка человек, т.е. соответствовало в общем китайскому понятию ху (двор, семья), а применительно к некитайскому населению может быть приравнено к юрте или кибитке.

²⁶⁾ Так его называет «Цзинь шу», в «Цзычжи тунцзянь» его называют «Правым (западным) чжуки-князем» [6, 2514].

²⁷⁾ Перевод доклада Го Циня Кюнером страдает крупными неточностями.

²⁸⁾ В «Цзинь шу» род обозначается иероглифами чжун лэй, а в «Цзычжи тунцзянь» — чжун ло [4, 839; 6, 2591].

²⁹⁾ Н.В. Кюнер приводят неправильную транскрипцию имен сюнну, соединяя имена с названием рода или титула.

³⁰⁾ Н.В. Кюнер неправильно называет его Шэсань [ом. 2, 323].

³¹⁾ В комментарии к «Цзычжи тунцзянь» указывается, что Хэсань, по-видимому, из Шандана отправился со своими подчиненными в Лоян для принесения повинной и должен был вступить в границы Хэнэй. Поскольку в хронике сообщается об убийстве Хэсаня дувэем из Пинъи, то, вероятно, Хэсань переправился через Хуанхэ и подошел к Пинъи, где и был убит. Пинъи находится юго-западнее Шандана и западнее Лояна.

³²⁾ В «Цзинь шу» (цз. 97, глава о сюнну) неправильно указано, что Дуюань поднял восстание на следующий год после восстания своего брата Хэсаня [см. 4, 840]. Известно, что последний восстал в 4-м году эры Юань-кан (294 г.), а Дуюань в 6-м году той же эры [см. 8, цз. 4, 1086/4; 6, 2615].

³³⁾ Обе области находились на территории современной провинции Шэньси.

³⁴⁾ Лушуй находился в пределах области Аньдин, на территории современной провинции Ганьсу.

³⁵⁾ У Н.В. Кюнера эта фраза переведена неверно [см. 2, 323].