Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. Древнее царство Урарту (совместный проект с порталом Новый Геродот).

Культура Востока: древность и раннее средневековье. Л., 1978 г.
[106] — конец страницы.

Тирацян Г.А.
Урартский Армавир
(По данным археологических раскопок)

Во время своих бесед со студентами-практикантами на Кармир-блуре Б. Б. Пиотровский, обращая их внимание на силуэт Армавирского холма, виднеющийся при ясной погоде на западе, говорил о необходимости его археологического изучения. Вместе с тем он постоянно подчеркивал сложный характер объекта и трудности, связанные с его исследованием.

Начатые Институтом археологии и этнографии АН АрмССР в 1962 г. и продолжающиеся по сей день археологические раскопки Армавира подтвердили правильность высказываний Б. Б. Пиотровского. При этом трудности изучения памятника окупились важными и интересными для истории Урарту и Армении результатами.¹⁾

Армавирский холм, на котором была открыта восточная цитадель урартского города Аргиштихинили, занимает господствующее положение по отношению к окружающей равнине. Крутые склоны холма также являются его стратегическим преимуществом.

Оборонительная стена Армавирской цитадели, огибающая вершину холма, раскопана по всему периметру, за исключением некоторых южных участков (рис. 1). Раскопками установлено, что территория цитадели была расширена в западном направлении, для чего была возведена вторая линия крепостных стен. Здесь, в северо-западной части крепости, был устроен вход с земляным пандусом, охваченный с двух сторон участками северной оборонительной стены. Крепостная стена на всем протяжении защищена контрфорсами разной величины. Как и в других урартских памятниках, нижняя часть стены была сложена из камня, а верхняя — из кирпича-сырца. Сырцовая кладка сохранилась до сих пор на западном участке.

В оборонительной стене Армавира наблюдаются разные приемы обработки камня. Большая часть стены сложена из грубо обработанных базальтовых или вулканической породы глыб гладкой стороной наружу, Этот тип кладки восходит к доурартскому времени, к так называемым циклопическим постройкам. Значительный участок северной стены выложен из прекрасно обработанных камней с аккуратно вытесанной каймой и рельефной срединной частью (рустовка). Камни с подобной обработкой засвидетельствованы в Армавире еще в кладке платформы храмового здания, расположенного на самой макушке холма; они, безусловно, относятся к урартскому времени. Как заметил М. В. Никольский, имеются подобные камни с урартскими надписями.²⁾ Из таких же камней построена платформа храма Халди в Топрах-кале,³⁾ оборонительные стены урартских памятников в Доври (Покраван)⁴⁾ и Ошакане.⁵⁾ Этот способ обработки камней встречается и у других древневосточных народов и, по-видимому, был заимствован древнеармянскими строителями. В восточной части северной и южной стен имеются камни с полностью сглаженными лицевыми сторонами — излюбленный способ обработки камня у урартских мастеров.

Территория цитадели была застроена зданиями; некоторые из них раскрыты во время раскопок. Два здания, раскопанные на восточном склоне холма, имеют общее направление (восток—запад), и оба они примыкают к оборонительным стенам — одно к южной, другое к северной. Их разделяет узкий коридор. Большее состояло из пяти помещений, меньшее — из трех. В обоих зданиях имелись помещения хозяйственного назначения [106] со вкопанными в пол карасами. Изучение зданий затруднено тем обстоятельством, что их комнаты использовались в античный и даже средневековый периоды.

Рис. 1. План урартского Армавира

На вершине холма уже в начале раскопок были открыты остатки большого здания, по-видимому культового назначения. К сожалению, как это окончательно стало ясно при его оконтуривании и раскрытии снаружи, оно неоднократно перестраивалось в разные эпохи. Наряду со средневековыми переделками засвидетельствованы камни античного времени, что же касается урартской основы здания, то она виднеется в южной части сооружения, где сохранилась рустованная кладка платформы здания. Прекрасно обработанные камни, явно урартские, имеются и в восточной части здания.

На западном склоне холма были раскрыты параллельные длинные стены, образующие, быть может, продолговатые комнаты, напоминающие помещения хеттского времени в Богазкее.⁶⁾ Здесь же обнаружена и более поздняя сырцовая стена.

У северной оборонительной стены изнутри, недалеко от входа, расположены однотипные прямоугольные комнаты — вероятно, казармы.

Анализ архитектурных остатков города Аргиштихинили, археологические материалы и данные урартских надписей, из которых две найдены сравнительно недавно, позволяют восстановить хронологию развития города в целом.⁷⁾ Этапы строительства хорошо прослеживаются и в его восточной крепости, в Армавире. Здесь можно выделить три основных этапа. Первый связан с основанием крепости Аргишти I. Крепость занимала пространство чуть меньше известного по раскопкам. С запада она простиралась до оборонительной стены, раскрытой в последние годы. Как мы уже знаем, при Сардури II, преемнике Аргишти, крепость была расширена с западной стороны, где была поставлена новая стена, параллельная первой, и устроен новый вход. Находящиеся здесь здания, вернее, продолговатые [107] комнаты, по-видимому кладовые, относятся к этому времени. Какие из остальных построек возведены при основателе крепости Аргишти I, а какие — при его сыне Сардури II, сказать трудно. Раскопки выявили также остатки третьего строительного периода, связанного, по-видимому, с именем Русы III. Это сырцовая стена со следами пожара, напоминающими об обстоятельствах гибели крепости на Кармир-блуре, а также колонный зал, расположенный в западной части цитадели.

Сложившаяся в ходе археологических работ общая картина развития урартского Армавира позволяет поставить вопрос о назначении отдельных участков цитадели, строительных комплексов и зданий. Можно с уверенностью сказать, что внутренняя структура цитадели обусловливается функциональным назначением ее частей.

Сейчас можно говорить о наличии в цитадели жилых зданий дворцового типа, храмового сооружения и особого комплекса при нем, комнат казарменного типа, кладовых и зернохранилищ, а также отдельных жилищ, часть которых вынесена за крепостную стену (с севера и запада).

Дворцовыми следует считать многокомнатные здания с разделением жилых и хозяйственных помещений, раскрытые на восточном склоне холма. Кроме того, они отличаются удобной ориентацией по сторонам света.

В сооружении, занимающем господствующее положение в цитадели, следует признать храмовое здание, о чем свидетельствуют и некоторые архитектурные особенности (наличие платформы, превосходно обработанные камни). Недалеко от храма, с запада, в последние годы раскопками открываются следы большого комплекса со сравнительно хорошо видными остатками сырцовых стен. Одно из помещений, возможно, имело производственное назначение, стены другого были украшены росписями. Обращают на себя внимание обнаруженные здесь прекрасно обработанные базальтовые блоки и другие крупные архитектурные детали.

Во время раскопок комплекса к западу от храмового сооружения постоянно обнаруживаются базальтовые прямоугольные или квадратные блоки превосходной тески. По всему видно, что сооружение, в которое входили эти блоки, было разрушено гораздо позже падения урартской крепости. Размеры блоков позволяют определить высоту ряда кладки: около 0,42 м. Лицевые, а иногда и боковые стороны блоков гладко обтесаны, другие стороны обработаны менее тщательно, а тыльная сторона, как правило, — довольно грубо.

Рис. 2. Базальтовый обломок — нижняя часть декоративного окна (справа — реконструкция целого блока) [108]

Вероятно, рассматриваемые блоки являются остатками прямоугольных в плане башневидных сооружений с угловыми выступами. Пять таких сооружений было обнаружено в Кармир-блуре в различных помещениях на различной высоте и в разных положениях. Одно из них сохранило свой первоначальный вид, что облегчило его восстановление. Б. Б. Пиотровский считает кармир-блурские башенки декоративными сооружениями, украшающими верхнюю линию стен помещений.⁸⁾ По мнению же К. Л. Оганесяна, они служили пилонами второго этажа и стояли над сырцовыми пилонами первого этажа.⁹⁾ Раскопки в урартской крепости около Адылджеваза у Ванского озера обнаружили такие же башневидные сооружения из хорошо обтесанных базальтовых блоков. Они были установлены на полу и безусловно служили пилонами-опорами для второго этажа.¹⁰⁾

Так как условия, в которых эти башенки были обнаружены в Кармир-блуре, не оставляют сомнения в том, что первоначально они находились на стенах, приходится признать, что башенки имели декоративное значение. Они украшали верхние объемы крепости. Башенки, раскрытые около Адылджеваза, выполняли конструктивную, несущую функцию и представляли собой пилоны.

В верхних слоях комплекса, к западу от храмового сооружения, был найден базальтовый обломок — как сейчас выясняется, нижняя часть декоративного окна (рис. 2). Хорошо сглаженная полоса обрамляет нитеобразную двухступенчатую часть глухого окна. Тыльная сторона окна образует более грубо обработанные уступы, из чего видно, что этой стороной блок окна вставлялся в стену.

Декоративные глухие окна до сих пор были известны в памятниках ахеменидской архитектуры. На башневидных сооружениях из Накш-и Рустам и Зендан-и Сулейман с трех сторон имеется по два окна прямоугольной и квадратной формы, сложенных из камней темного цвета, контрастирующего со светлым цветом кладки.¹¹⁾ Представляющие собой в сущности нишу в нише, окна, естественно, не были предназначены для освещения, но оживляли глухие стены башневидных строений. О существовании таких окон в урартской архитектуре можно было догадываться по рельефам с изображениями крепостей, башен или дворцовых зданий¹²⁾ (это не значит, что все окна на рельефах — глухие). Особый интерес представляют рельефы из Кеф-Калесы (Адылджеваз), на которых хорошо видны наличники окон в виде балок.¹³⁾ Такие окна из темного базальта были обнаружены в свое время к северу от урартского храма в Топрах-кале. Но они не были опознаны ни Рассамом, раскопавшим их, ни Барнетом, опубликовавшим их рисунки.¹⁴⁾ По имеющимся сведениям, цельное декоративное окно из базальта с сохранившимся наличником, придающим окну Т-образное очертание, было обнаружено в урартской крепости Чавуш-тепе (Айкаберд) к юго-востоку от Вана.

Вполне возможно, что окно, найденное в Армавире, относилось к зданию урартского храма на вершине холма. Разница в цвете (темные камни храма и светлый камень окна), кажется, подтверждает это предположение: известно, что полихромия была излюбленным приемом урартской архитектуры, перенятой строителями ахеменидского Ирана.

В одной из комнат большого комплекса к западу от храмового здания были найдены многочисленные куски урартской росписи, некогда украшавшей сырцовую часть восточной стены. Хотя под воздействием пожара, распространившегося и на эту часть крепости, роспись потускнела, все же удалось определить ее основные цвета: синий, красный (два оттенка), белый, черный. К сожалению, фрагментарность росписи не позволяет пока установить последовательность расположения ее компонентов (рядов, поясов), хотя уже сейчас можно допустить многоярусный характер росписи. В дошедших до нас образцах можно рассмотреть человеческие фигуры и фигуры животных, растительные и геометрические мотивы. [109]

Рис. 3. Фрагменты росписи

Человеческие фигуры изображают божества или жрецов в характерной позе с вытянутыми руками, одна из которых держит корзину, а другая — священный плод. Эти фигуры, стоящие по бокам от повторяющегося древа жизни, образуют целые ряды, известные по росписям Арин-берда и Алтын-тепе, а также в ассирийском монументальном искусстве, откуда они и были заимствованы. Фрагменты с изображением оперения указывают на наличие фигур крылатых львов или быков, тоже характерных для древневосточной монументальной живописи. Изображения священных деревьев выполнены черной краской в схематичной манере: стволы и ветви переданы прямыми линиями Следует еще упомянуть фрагменты повторяющихся пальметок, также образующих в урартской и ассирийской стенописи целые пояса. Урартские росписи, как и ассирийские, трудно представить без геометрических мотивов. На армавирских росписях имеются прямоугольные обрамления и ромбовидные разноцветные узоры (рис. 3). Последние находят убедительные аналогии в росписях из Алтын-тепе.¹⁵⁾

Найденные в Армавире урартские росписи в дальнейшем помогут определить назначение раскрывающегося архитектурного комплекса в верхней части западного склона холма, так как помещение с росписями могло быть предназначено для культовых или официальных церемоний. С другой стороны, росписи свидетельствуют о распространенности этого вида искусства в Урарту. Идущую на расписывание стен краску в виде комков красной или ярко-синей глины находили на Армавирском холме и раньше, но о наличии стенной росписи в урартском Армавире впервые можно говорить со всей определенностью только после находок 1976 г.

Рис. 4. Каменная подвесная печать.	Рис. 5. Каменная подвесная печать.

То, что в урартской архитектуре роспись была широко распространена, показывают находки в Бадноц (Патнос), Арин-берде, Алтын-тепе, Кармир-блуре и др.¹⁶⁾ Особенно ценными являются находки в Арин-берде и Алтын-тепе, позволяющие охарактеризовать во всем объеме эту важную область урартского искусства. Сравнение с этими памятниками стенописи показывает стилистическую и иконографическую близость к ним армавирских росписей. Уже можно считать доказанной связь урартской монументальной живописи с ассирийской, известной нам по остаткам дворцов Кар-Тукульти-Нинурта (XIII в. до н. э.), Ашур-насирпала (IX в. до н. э.) в Калху (Нимруд), ассирийского наместника Шамшилу (середина VIII в. до и. э.) в Тил-Барсибе на Евфрате и Саргона (конец VIII в. до н. э.) в Дур-Шаррукине (Хорсабад). Урартские и ассирийские памятники имеют общими широкий круг орнаментальных мотивов и ряд черт иконографии и стиля. Однако изучение [110] урартской стенной живописи, особенно богатых находок в Эребуни и Алтын-тепе, с определенностью выявляет и некоторые самобытные черты этого искусства (например, в сценах, изображающих животных, их борьбу, охоту на них и т. д.).¹⁷⁾

В Армавире найдены четыре подвесные каменные урартские печати: две из них были куплены у жителей селений, лежащих близ холма (материалы Н. Я. Марра, 1892—1893),¹⁸⁾ другие две найдены во время раскопок в 1970 и 1976 гг.¹⁹⁾ (рис. 4, 5). Одна печать коническая с отверстием в верхней части, две столбчатые — цилиндрические (у одной обломано ушко, от другой осталась только нижняя половина), четвертая цилиндрически-коническая с ушком. На нижней части печатей (кроме цилиндрически-конической) и на боковой (кроме конической) вырезаны изображения.

На нижней поверхности конической печати изображен грифон с козлиной головой. Она напоминает печать из Топрах-кале, хранящуюся в Эрмитаже. На боковой поверхности столбчатой цилиндрической печати грубо вырезаны в два ряда фигуры животных. На боковой плоскости цилиндрически-конической печати находится схематическая фигура птицы на высоких ногах с косо поднятым крылом, обращенная влево; на голове птицы полумесяц или рога. Возможно, это грифон. Изображение на нижней стороне менее ясно, к тому же край его отбит. Столбчатая цилиндрическая печать, как видно даже по ее сохранившемуся нижнему обломку, была покрыта многими рисунками. На нижней ее части схематически изображен крылатый диск (символ божества) с фигурой лежащего животного под ним. На боковой части вырезаны изображения животных (одно из них крылатое), священного дерева (в очень упрощенной графической форме), крылатой антропоморфной фигуры, астральных знаков и т. д. Как по своей форме, так и по изображениям на них печати находят точные аналогии в урартской глиптике, в материалах Кармир-блура и Топрах-кале.

В 1964 г. в помещении урартского времени, пристроенном снаружи к западной оборонительной стене (между первой и второй башнями), были найдены остатки скифского конского убора: костяной пластинчатый псалий, фрагменты костяных изделий, возможно пряжек для ремней, и дисковидный бронзовый фалар с полушаровидной выпуклостью в средней части (рис. 6). Верх костяного псалия имеет вид головы животного, вероятно барана, а низ, украшенный короткими насечками, — стилизованного копыта. В средней части пластины имеется три круглых отверстия.

Рис. 6. Остатки скифского конского убора

Этот убор, подобно убору, найденному при раскопках Кармир-блура,²⁰⁾ представляет особый интерес. Такие конские уборы с пластинчатыми псалиями, как считает Б. Б. Пиотровский, не характерны для скифов Прикубанья и Северного Кавказа, но широко распространены в Приднепровье.²¹⁾ Таким образом, подтверждается догадка Б. Б. Пиотровского о том, что Урарту первого периода его существования имело тесные связи с населением Северного Причерноморья. Пребывание скифов и в других [111] частях Армянского нагорья (в частности, западных) было совсем недавно зафиксировано археологическими находками. К югу от нижнего течения Восточного Евфрата, в Харбердской равнине (ныне затопленной после строительства Евфратской плотины), у местности Кебан, был раскопан холм Норшун-тепе. Здесь в урартском слое обнаружены захоронения с конями. Погребальный инвентарь представлен железными раздвоенными удилами, пряжками для ремней с головами грифонов и другими предметами, напоминающими находки из скифских курганов юга России.²²⁾

Рис. 7. Печать из рога (на прорисовках — виды различных граней)

Все это заставляет еще раз заострить внимание на вопросе о связях скифов с Армянским нагорьем в такой важный период истории Урарту, каким являются последние десятилетия его существования (конец VII — начало VI в. до н. э.). О характере этих связей интересные соображения были высказаны Б. Б. Пиотровским. Они сводятся к тому, что между скифами и урартами имелись тесные связи еще при существовании Урартского государства, при функционировании его центров.²³⁾ Это показали раскопки Кармир-блура, а теперь показывают раскопки урартского Армавира. Эти связи вначале были мирными и, возможно, были основаны на обмене металлами. Как считает Б. Б. Пиотровский и как это подтверждается раскопками западноармянского памятника Норшун-тепе, не исключено, что скифы были союзниками урартов или состояли у них на службе.²⁴⁾ [112] Однако скоро положение изменилось, и скифы из союзников превратились во врагов. Совместно с индийцами и армянами они штурмуют урартские центры, предавая их огню, что ясно видно из раскопок, в том числе раскопок Аргиштихинили — Армавира.

Как показали исследователи, в частности Б. Б. Пиотровский, связи скифов с урартами не были односторонними. Имеются веские данные, говорящие о важном вкладе, внесенном урартами в формирование скифского искусства.²⁵⁾ Находка в Армавире интересной печати из оленьего рога,²⁶⁾ кажется, позволяет подкрепить эти выводы новыми фактами. Печать представляет собой большой кусок рога с несколькими гладко отшлифованными гранями на которых вырезаны орнаментальные рельефные мотивы. Среди них особое место занимает обведенный плетенкой полукруг, в котором изображено сильно стилизованное дерево и стоящие по бокам на задних ногах козлы. Остальные мотивы помещены раздельно: простой ромб, ромб с завитками у углов, крылатый диск и розетка (рис. 7). Большинство из этих мотивов — стоящие у дерева вздыбившиеся козлы, ромбы с завитками — имеют точные аналогии в урартском искусстве (на поясах²⁷⁾), заимствовавшем их из древневосточного мира, поэтому не приходится сомневаться в урартском происхождении печати. Очень важными здесь могут оказаться намечающиеся связи между этой печатью и памятниками скифского искусства. Близкое по своим иконографическим особенностям изображение стоящих по сторонам священного дерева козлов мы находим на золотой рукоятке железной секиры из станицы Келермесской,²⁸⁾ мотив ромба с завитками имеется на нижней части золотых ножен акинака из того же скифского кургана,²⁹⁾ розетка — излюбленный мотив на предметах скифского искусства.³⁰⁾ Все это еще раз подтверждает связи урартского искусства со скифским.

Примечания

¹⁾ См. Аракелян Б. Н. О некоторых результатах археологического изучения древнего Армавира — Историко-филологический журнал, Ереван, 1969, № 4; Тирацян Г. А. Раскопки Армавира (1970). — Вестник общественных наук АН АрмССР, 1972, № 3; Он же. Археологические работы в Армавире (1971). — Вестник общественных наук АН АрмССР, 1973, № 5; Он же. Раскопки Армавира (1972). — Вестник общественных наук АН АрмССР, 1974, № 12; Он же. Из материалов раскопок Армавира в 1973 году. — Историко-филологический журнал, Ереван, 1974, № 3.

²⁾ Никольский М. В. Клинообразные надписи Закавказья. — Материалы по археологии Кавказа. 1896, т. 5, с. 57; Аракелян Б. Н. Указ. соч., с. 166.

³⁾ Lehmann-Haupt С. F. Armenien Einst und Jetzt. Berlin — Leipzig, 1931, Bd. 2, 2. Teil, S. 458, 460.

⁴⁾ Арешян Г., Кафадарян К., Калантарян А., Симонян А., Тирацян Г. Археологические разведки 1975 года в Аштаракском и Наирийском районах АрмССР. — Вестник общественных наук АН АрмССР, 1977, № 4.

⁵⁾ Раскопки С. А. Есаяна и А. А. Калантаряна.

⁶⁾ Klengel E., Klengel Н. Die Hethiter und ihre Nachbarn. Leipzig, 1968, S. 115, 143.

⁷⁾ Мартиросян А. А. Аргиштихинили. Ереван, 1974, с. 47 и сл.

⁸⁾ Пиотровский Б. Б. Кармир-блур II. Ереван, 1962, с. 29-30, табл. 10.

⁹⁾ Оганесян К. Л. Архитектура Тейшебаини (Кармир-блур IV). Ереван, 1965, с. 98, рис. 58, 59.

¹⁰⁾ Bilgic E., Ögün В. Excavations at Kefkalesi of Adilcevaz, 1964. — "Anatolia", 1964, No. 8, p. 108, pl. XV-XVI.

¹¹⁾ Schmidt E. Persepolis. Chicago, 1953, vol. 1, fig. 4, 5.

¹²⁾ Пиотровский Б. Б. Искусство Урарту. Л., 1962, рис. 55, 56.

¹³⁾ Burney С. A., Lawson G. В. Urartian Relief at Adilcevaz on Lake Van and a Rock Relief from Karasu near Bireeik. — "Anatolian Studies", 1958, vol. 8, pl. XXXIVa, fig. 3.

¹⁴⁾ Barnett R. D. The Excavations of the British Museum at Toprak-Kale near Van, Addenda — "Iraq", 1954, No. 16, fig. 1, p. 5.

¹⁵⁾ Ozgüç T. Altin-Tepe. Ankara, 1966, [issue] 1, fig. 14, 26, 27, pl. XXVIII, 1.

¹⁶⁾ Ibid., p. 47 ff.; Пиотровский Б. Б. Искусство Урарту, с. 113-116. [113]

¹⁷⁾ Ozgüç Т. Op. cit., p. 53-54; Оганесян К. Л. Росписи Эребуни. Ереван, 1973, с. 53-54.

¹⁸⁾ Куфтин Б. А. Урартский колумбарий у подошвы Арарата и куро-аракский энеолит. Тбилиси, 1944, рис. 33, 7, 8, с. 59-60.

¹⁹⁾ Тирацян Г. А. Раскопки Армавира (1970). — Вестник общественных наук, 1972, № 2, рис. 2, с. 39.

²⁰⁾ Пиотровский Б. Б. Скифы и древний Восток. — СА, 1954, № 19, рис. 2.

²¹⁾ Там же, с. 143.

²²⁾ Gladisz A. von, Hauptmann Н. Norsun Tepe. — «The antike Welt», 1974, S. 19; Hauptmann H. Die Grabungen auf dem Norsun Tepe, 1970, Keban Project 1970 Activities. — "Middle East Technical University Keban Project Publications", Ankara, 1972, series 1, No. 3, p. 105-107, pl. 69, 1, 2.

²³⁾ Пиотровский Б. Б. Кармир-блур I. Ереван, 1950, с. 87; Он же. Ванское царство. М., 1959, с. 243-244.

²⁴⁾ Пиотровский Б. Б. Скифы и древний Восток, с. 150; Gladisz A. von, Hauptmann Н. Op. cit., S. 19.

²⁵⁾ Пиотровский Б. Б. Кармир-блур I, с. 88 и сл.

²⁶⁾ Аракелян Б. Н. Указ. соч., рис. 8.

²⁷⁾ Пиотровский Б. Б. Искусство Урарту, рис. 43.

²⁸⁾ Пиотровский Б. Б. Ванское царство. М., 1959, табл. IV.

²⁹⁾ Там же, табл. III.

³⁰⁾ Там же, табл. II. [114]