Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. К разделу Китай

ЧУЕВ Николай Иванович

История формирования военно-
теоретической мысли в Древнем Китае

[2/3]

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования. Научный интерес к истории формирования древнекитайской военной теории вызван рядом взаимосвязанных причин объективного и субъективного характера.

Во-первых, тема исследования важна для обогащения методологии научного познания, и прежде всего — методологии решения одной из глобальных проблем современности, проблемы сохранения мира на Земле. Она обращается к опыту китайской цивилизации, еще недостаточно известному и еще менее используемому у нас. Китайская традиция известна своими разработками методов достижения политических целей преимущественно невоенными средствами. Уяснение их сущности требует выяснения исторических корней данного явления.

Во-вторых, исследуемая проблема актуальна в практико-политическом отношении. Прежде всего — для анализа современных международных отношений.

Китай — это динамично развивающаяся страна, которая решительно выходит на главенствующие позиции в мире. При этом многие возникшие в древности военно-теоретические представления продолжают и в наше время жить в общественном сознании китайского народа, активно влиять на решения его лидеров, а значит, требуют всестороннего изучения, в том числе и в аспекте их появления.

Родившаяся в Китае военная мысль давно распространилась и укоренилась в сопредельных с ним странах, и поэтому сказанное о Китае актуально и для них.

Изучаемая тема имеет непосредственное отношение к современной военной и военно-политической теории, теории геополитики. Из-за невозможности применить на практике накопленные арсеналы оружия массового уничтожения, политики обращают свои взоры к так называемой стратегии непрямых действий, они расширяют сущность войны за счет использования не убивающего оружия и переноса борьбы в нетрадиционные для прошлых войн области — информационную, идеологическую, психологическую и так далее, что позволяет подчинить противника без или почти без боевых действий. Названные взгляды и их теоретические основы впервые были сформулированы именно древнекитайской мыслью, и современные теоретики не оставляют без внимания свой первоисточник.

По сообщениям печати в самом крупном военном конфликте нынешнего десятилетия — в войне в Персидском заливе в январе [3/4] 1991 года — при планировании и проведении продемонстрировавшей именно такие подходы операции “Буря в пустыне" американское командование опиралось на положения классической китайской военной теории.

В-третьих, тема имеет самостоятельный исторический и культурологический интерес.

-Являясь неотъемлемой частью китайской цивилизации, военная сфера занимает в ней важное место. Без научного объяснения многих вопросов военной истории и теории Китая целый ряд экономических, политических, философских и культурологических проблем не может получить адекватного освещения.

- Возникновение и развитие военной теории и практики подчинены определенным закономерностям. При разработке данной темы представляется возможность увидеть и китайскую специфику, и то общее, что присуще появлению военно-теоретической мысли в целом, независимо от этнокультурного региона.

Степень научной разработанности проблемы. Первыми исследователями проблемы были основатель китайской истории Сыма Цянь¹⁾ и комментаторы древнейшего военного трактата “Сунь-цзы",²⁾ сформулировавшие традиционную точку зрения на авторство и датировку военных текстов, считая их созданными в VI—V вв до н.э. теми людьми, чьи имена они носят. Первыми европейскими научными исследователями были переводчики военных трактатов Л.Джайлс и Н.И.Конрад,³⁾ во многом оставшиеся на традиционной для Китая точке зрения. Прямо или косвенно затрагивают военные проблемы и историю военной мысли использованные в диссертации фундаментальные исследования доктрин важнейших философских школ,⁴⁾ хотя некоторые ученые [4/5] намеренно исключают их из предмета своего исследования. Сделанные на основе анализа археологического материала важные выводы о развитии военной практики и соответствующих им военных представлений предлагают П.М.Кожин, С.Т.Кожанов, С.А.Комиссаров, А.В.Варенов.⁵⁾ К ним близка работа С.А.Школяра.⁶⁾ Для уяснения взаимосвязи военной мысли с важнейшими сферами жизни общества на различных исторических этапах важное методологическое значение имеют оценки древнекитайского общества, отдельных этапов его развития, оценки конкретных древних текстов и древнекитайской мысли в целом в работах ведущих отечественных и зарубежных китаеведов.⁷⁾ На [5/6] основании работ В.С.Спирина, А.М.Карапетьянца, А.И.Кобзева⁸⁾ для определения критериев при разграничении подходов к военному делу разных философских школ были сделаны выводы из “учения о символах и числах” как формальной методологии древнекитайской философии и науки.

Непосредственно истории военной мысли Китая посвящены работы (или разделы в них) китайских и европейских⁹⁾ [6/7] исследователей. Важные выводы М.Льюиса о влиянии ритуала и норм культа предков на характер представлений древних китайцев о войне, мире, армии в значительной степени помогли вычленить этапы становления и развития древнекитайской военной мысли. Н.И.Конрад в названных выше работах наряду с переводом создал исследование доктрины военных трактатов и их эпохи, многие положения которых актуальны до сих пор. Проблему авторства и датировки древнейшего трактата подверг исследованию Е.П.Синицын.¹⁰⁾ Традиционные представления китайцев о возникновении и развитии военного дела и военных теорий дал военный историк Г.Н.Караев.¹¹⁾

Для изучения истории возникновения военной мысли было важно глубокое уяснение положений военных трактатов, особенно раскрываемое применением их в политической практике работами отечественных и зарубежных авторов,¹²⁾ среди которых выделяется серия статей О.В.Зотова. [7/8]

При оценке места древнекитайской военной теории в современной военной науке и политике автор опирался на ряд соответствующих специальных работ¹³⁾ и анализ современной китайской и японской военной доктрины.¹⁴⁾

Из анализа изученности проблемы можно сделать выводы:

- Несмотря на обширность литературы, посвященной военной мысли древнего Китая, в ней практически отсутствуют работы обобщающего характера, увязывающие возникновение военной теории с процессами развития различных сфер жизни древнекитайского общества, показывающие целостную картину взаимосвязей взглядов военной школы и других школ общественно-политической мысли периода Чжаньго (V—III вв. до н.э.).

С другой стороны, появившиеся за последние десятилетия многочисленные глубокие исследования по древней истории и общественно-политической мысли Китая создают благоприятные предпосылки для изучения истории формирования военной мысли.

В связи с этим возникает потребность комплексно рассмотреть объективные (материальные) и субъективные (духовные) условия, [8/9] в которых формировалась военно-теоретическая мысль древнего Китая, а также проследить взаимовлияние военной школы и основных школ общественно-политической мысли периода Чжаньго.

Был избран такой подход к отбору источников, который не ограничивается одними военными произведениями. К первой группе источников относятся сами тексты военно-теоретических произведений, собранные в “Военный канон в семи книгах”,¹⁵⁾ комментаторская литература к ‘Сунь-цзы’ со сводным комментарием десяти авторов”,¹⁶⁾ отрывки ныне утраченных древних военных сочинений, сохраненные в энциклопедиях,¹⁷⁾ библиографическая глава “Истории [ранней] Хань”.¹⁸⁾

Другой группой источников является каноническая и историческая литература доциньского периода и ранней Хань.¹⁹⁾ Важнейшим источником послужили произведения главных общественно-политических и философских школ древности.²⁰⁾ [9/10]

Самостоятельную группу источников составили материалы археологических исследований и их интерпретация.²¹⁾

В процессе работы над темой были комплексно использованы различные методы исследования. Однако в силу особенностей проблемы основным был избран исторический анализ зарождения древнекитайской военно-теоретической мысли. Содержание исторического анализа предполагает рассматривать явление, во-первых, с точки зрения его внутренней структуры, как органическое целое, как систему; во-вторых, с точки зрения процесса, то есть следующих во времени друг за другом совокупностей исторических связей и зависимостей его внутренних составляющих; в-третьих, с точки зрения выявления и фиксирования качественных изменений в его структуре в целом; в-четвертых, с точки зрения раскрытия закономерностей его развития, законов перехода из одного исторического состояния, характеризующегося одной структурой, в другое историческое состояние, характеризующееся другой структурой.

Объектом исследования является общественно-политическая мысль древнего Китая.

Предметом исследования выступает процесс формирования военно-теоретической мысли в древнем Китае.

Цель и задачи исследования. Основная цель исследования состояла в изучении истории процесса формирования военной теории в древнем Китае. Конкретными задачами были следующие:

- проанализировать объективные и субъективные условия появления военной теории в древнем Китае;

- выяснить специфику процесса возникновения китайской военно-теоретической мысли;

- раскрыть содержание различных направлений военно-теоретической мысли; [10/11]

- проследить эволюцию представлений о войне на различных этапах древнекитайской истории;

- проанализировать становление взглядов особой военной школы бин цзя;

- показать влияние традиционных китайских военных воззрений на современные проблемы войны и мира.

Научная новизна исследования заключается в предпринятом комплексном изучении истории формирования военно-теоретической мысли древнего Китая, обобщающем результаты как специально посвященных военной проблематике работ, так и фундаментальных исследований древнекитайской истории и общественно-политической мысли (в целом и отдельных ее направлений), а также привлекающем весь доступный круг письменных и археологических источников и их интерпретаций.

Более конкретно научная новизна выражается в следующем:

- раскрыта специфика процесса возникновения древнекитайской военно-теоретической мысли на основе анализа объективных и субъективных условий ее появления;

- показана эволюция представлений о войне в различные периоды доциньской истории Китая;

- проанализировано становление взглядов самостоятельной военной школы бин цзя;

- показано влияние традиционных китайских военных воззрений на современную политическую и военную мысль;

- показана роль военной практики и военной мысли в формировании основ самой традиционной китайской культуры.

Теоретико-методологические основы исследования. Теоретической основой исследования послужили новейшие достижения отечественной и зарубежной науки в раскрытии процесса становления древнекитайского государства, содержания его этапов, изменений в различных сферах жизни общества. Методологическую основу работы составили системный подход, принципы сравнительного исторического анализа, конкретности и историко-логический принцип. Использовался также метод структурного анализа древнекитайских текстов.

Структура и основное содержание работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и приложений.

Во Введении обосновывается актуальность избранной темы, характеризуется степень изученности проблемы, дается анализ источников и литературы, определяются предмет, цели и задачи, теоретико-методологические основы исследования, научная новизна работы. [11/12]

В первой главе “Развитие военной практики и представлений о войне — условия возникновения военной теории в древнем Китае” анализируется совокупность объективных и субъективных условий, предопределивших появление военно-теоретической мысли.

Вторая глава “История становления и основное содержание ранних военно-философских концепций древнего Китая" посвящена рассмотрению военной проблематики в доктринах основных школ общественно-политической и философской мысли периода Чжаньго.

Третья глава посвящена истории возникновения особой военной школы древнекитайской теоретической мысли (бин цзя) и влиянию военной теории древнего Китая на современные проблемы войны и мира.

В заключении подводятся итоги исследования, высказываются научно-практические рекомендации.

В приложениях помещены некоторые материалы текстологического анализа трактата “Сунь-цзы”.

Основные положения, выносимые на защиту

1. Объективными условиями возникновения военно-теоретической мысли в древнем Китае были:

- уровень экономического и социально-политического развития общества, потребовавший оформления научных концепций войны и мира, военной теории;

- возникновение социального неравенства и государства, а также таких общественных отношений, для регулирования которых потребовались социальное насилие и его форма — война;

- высокий уровень развития военной практики (значительный масштаб войн и численность армий, накопление богатого военного опыта);

- изменение социальной структуры общества, заключавшееся в истреблении в междоусобных войнах чжоуской аристократии — носительницы норм удельно-родового культа предков.

Для исследования были взяты пять этапов развития военной практики древнего Китая: доаньянский (до XIII в. до н.э.), шанский (XIII—XI вв. до н.э.), Западного Чжоу (XI—VIII вв. до н.э.), Чуньцю (VIII—V вв. до н.э.) и Чжаньго (V—III вв. до н.э.).

К V в. до н.э. (конец периода Чуньцю — начало периода Чжаньго) древнекитайское общество достигло определенного уровня развития всех сфер жизни, сформировалась относительно самостоятельная военная сфера, активное развитие получила военная [12/13] практика. Развитие экономики уделов чжоуского Китая привело к их обособлению от центра и превращению в самостоятельные царства, а усиление более мелких уделов внутри царств привело к распаду и их.

Состояние длительной раздробленности страны вызвало общественную потребность в ее объединении, которая проявилась в борьбе правителей царств за присоединение к себе земель соседей и уничтожение их государственности. Стремление к превосходству и поглощению соседей вызвало огромную потребность в военной силе, и для ее максимального наращивания были использованы все возможные средства, в особенности создание такой организации общества, которая давала бы наибольшее число военнообязанных, а именно, превращала бы все взрослое мужское население в воинов (замена крупных патриархальных семей системой индивидуальных семей с одним взрослым мужчиной, обязанным платить налоги и служить в армии), а также которая бы превращала административные единицы мирного времени в армейские подразделения в случае войны (система пятидворок, мужчины которых во время войны формировали отделения-пятки и т.д.).

В результате этих преобразований на смену аристократическому колесничному войску пришли многотысячные крестьянские пехотные армии, все мужское население оказалось в армейском строю, многократно возросли частота и масштабы войн. Исчезновение чжоуских аристократов, совмещавших в одном лице функции правителя, жреца и военачальника, а также коренное изменение характера боя, не распадавшегося, как прежде, на отдельные поединки аристократов, а являвшегося искусством организации слаженных действий больших масс людей, вызвало появление самостоятельной фигуры полководца со специфическим опытом и знаниями. Все это говорило о завершении формирования относительно самостоятельной военной сферы древнекитайского общества.

Названные объективные изменения в жизни общества отразились в общественном сознании.

Субъективными условиями возникновения военной теории были:

- развитие взглядов на войну и военное дело под влиянием норм культа предков в XIV—V вв. до н.э. и последующее освобождение мировоззрения от норм аристократического культа предков примерно к V в. до н. э.;

- появление к этому же периоду теоретической (научной и общественно-политической) мысли; [13/14]

- открытие общественным сознанием древних китайцев связей войны с развитием общества и прежде всего — с экономикой и политикой.

Взаимное уничтожение аристократов в междоусобицах привело к устранению из общественного сознания норм культа аристократических предков, который давал всем явлениям общественной жизни мифологически-религиозное объяснение и долгое время препятствовал осознанию связи политики и войны с экономикой и социальной сферой. Следствием стало возникновение общественно-политической и философской мысли (Конфуций в конце периода Чуньцю) и ее бурный расцвет (в период Чжаньго). Названные изменения имели решающее значение для возникновения военной теории, так как войну древние китайцы перестали объяснять как ритуальное служение предкам, а увидели порождающие ее политические и экономические причины, осознали существование самостоятельной военной сферы жизни общества. Возникшая общая научная теория послужила основой для появления частной — военной.

Изменения в жизни и общественном сознании создали не только возможности, но и потребности возникновения военно-теоретической мысли. Дело в том, что стремительное развитие военной практики, включение в нее чуть ли не всего населения и захват ею едва ли не господствующего положения в общественной жизни настоятельно потребовали теоретического осмысления явлений военной сферы. Это и было сделано всеми главными школами общественной мысли периода Чжаньго.

Обобщая сказанное выше, можно выделить два этапа в развитии представлений о войне: 1) этап осмысления проблем войны и мира при помощи норм культа предков, который продолжался со времени поселения шанской общности возле Аньяна (XIII в. до н.э.) до конца периода Чуньцю (V в. до н.э.) и 2) этап освобождения представлений о войне и мире от влияния норм удельного культа предков и появление военной теории (V в. до н.э.). Военно-теоретическая мысль появилась в конце периода Чуньцю, а собственно военные тексты стали оформляться в период Чжаньго.

Выделяются два признака появления военной теории в общественно-политической мысли древнего Китая: 1) осознание древними китайцами (прежде всего Конфуцием) относительной самостоятельности военной сферы жизни общества и 2) формирование специфического понятийного аппарата для анализа явлений военной практики.

Военно-теоретическая мысль появилась в двух формах: 1) как разделы, концепции, отдельные положения в учениях основных [14/15] философских школ и 2) как учение самостоятельной военной школы бин цзя.

В зависимости от отношения к возможности, необходимости, допустимости существования самостоятельной военной сферы жизни общества все школы разделились на две группы. В первую вошли военная школа бин цзя, даосизм и моизм, которые поддерживали такую необходимость, что выражалось в отстаивании ими независимости полководца от правителя во время войны. Во вторую вошли конфуцианство и легизм, которые категорически отрицали не только необходимость, но и допустимость такого выделения. Обе школы видели основу достижения успехов государства, а также победы в войне в достижении единства народа с правителем, хотя по-разному понимали это единство.

2. Содержание военно-теоретических идей основных школ доциньской общественно-политической мысли.

Исторически первой среди них была школа Конфуция (551—479 гг. до н.э.), философа, сумевшего увидеть относительную самостоятельность военной сферы жизни общества и которого поэтому можно считать создателем военной теории в Китае, так как именно он заложил основы понятийного аппарата для анализа явлений войны и мира, первым стал искать источники войны внутри человеческого общества.

Он включил военную теорию, как часть, в свое политическое учение, результатом чего в военных взглядах Конфуция стали превосходство политических средств в войне над собственно военными; больший интерес к стратегии, чем к тактике; определение характера войны (справедливого или несправедливого) в зависимости от того, добродетельный или недобродетельный правитель ее ведет.

Вкладом Конфуция в развитие военной теории является открытие связи войны и политики, войны и экономики, достаточно разностороннее и глубокое рассмотрение роли экономического, морально-политического и собственно военного факторов в войне

Комплексное исследование источников показало несовпадение взглядов на войну Конфуция и последующих реформаторов его учения — Мэн-цзы и Сюнь-цзы. В отличие от бытующих в литературе высказываний об антивоенном характере идей первого китайского философа, Конфуций серьезно относился к войне, не был сторонником крайних подходов к ней — милитаризма и пацифизма.

Наиболее последовательно отказывала в самостоятельности военной сфере и полностью растворяла ее в политике школа легистов. Однако она же внесла большой вклад в развитие [15/16] военной теории. Причина заключалась в том, что легисты предлагали строить общество и государство в значительной степени по военному образцу, поэтому они заимствовали из военной сферы практически все основные подходы к военному строительству и управлению войсками и дали им теоретическое обоснование; то, что прежде объяснялось нормами культа предков, было поставлено на теоретическую основу.

Это были прежде всего 1) принцип единоначалия, направленный в то время против феодальной децентрализации и расчленения армии; 2) принцип всеобщей воинской обязанности (сделавший столь могущественным государство Цинь за счет превращения всего мужского населения в солдат); 3) осознание роли экономического потенциала в военном строительстве и рели войны и армии в достижении экономических и политических целей государства; 4) разработка “технологии управления”, включавшей замаскированные под “недеяние" действия, стимулировавшие развитие военной хитрости и обмана; 5) унификация всех сторон жизни общества (армии) на основе строгих правил, предусматривавших помимо жестоких наказаний и меры материального и морального стимулирования

В отличие от конфуцианцев и легистов, сосредоточивших усилия на философском осмыслении явлений военной практики, моисты уделили немало внимания военно-техническим и военно-специальным проблемам, хотя они не обошли и общемировоззренческие вопросы. 1) Моисты связывали причины войны с экономическими, политическими и психологическими факторами, а войну связывали с политикой, но осуждали ее как политическое средство. 2) Они отрицали и осуждали агрессивные войны как аморальные и бесполезные, и в то же время оправдывали оборонительные войны. 3) В трактате “Мо-цзы" дана оценка характера войны (справедливого или несправедливого), классификация наступательных войн (нападения на невинных и карательные походы против бесчеловечных и жестоких). 4) Проблему мира моисты ставили как внутреннюю проблему чжоуского Китая, с “варварами" война закономерна и необходима. 5) Плодотворными для военной теории были моистские идеи "почитания мудрости” и “приближения служивых", заложившие основы требований к полководцу; на этом основании они выступили за независимость полководца от правителя в руководстве войсками. 6) Моисты уделяли большое внимание способам обеспечения боевой активности солдата в сражении, используя для этого награды и наказания. Военно-специальная проблематика [16/17] их учения представлена в основном подробными рекомендациями по обороне крепостей и всему, что с этим связано.

Богатой военными идеями была даосская школа. Даосизм создал целостную и достаточно развитую военную концепцию и подвел под нее основательную философскую базу. Для рассмотрения проблем военной практики, взаимоотношения войны и общественной жизни был применен весь гибкий методологический аппарат даосизма — категории "дао" (путь), “цзы жань" (естественность), "у вэй" (недеяние), представление о способности всех вещей превращаться в противоположность и производная от этого идея о способности мягкого и слабого побеждать твердого и сильного. Заслугой даосизма была попытка найти в идее “дао” объективное основание для объяснения причин возникновения войны как общественного явления и правил ведения вооруженной борьбы. Находя коренной источник войны в целенаправленной деятельности человека (в его “желаниях”) и нарушении гармонии с природой (отходе от “дао”), даосы видели путь устранения войн в отказе человечества от всех достижений цивилизации и возврате к первобытной простоте и гармонии. Даосское искусство ведения войны подробно обосновывает искусство обмана и военной хитрости, стратегию и тактику непрямых действий.

Таким образом, в военных концепциях основных философских школ периода Чжаньго проблемы военного дела и войны рассматривались как часть общественной жизни; в них были поставлены все важнейшие военно-теоретические проблемы и предложены разнообразные и во многом противоречащие друг другу варианты их решения.

3. Общее и особенное в учении военной школы бин цзя.

Своего высшего развития военно-теоретическая мысль древнего Китая достигла в учении школы военных мыслителей — бин цзя, которая отличалась от других сконцентрированностью в ней всех ценнейших военных идей того времени и завершенностью своей доктрины.

Попытки проанализировать связь взглядов школы бин цзя со взглядами основных философских школ привела к необходимости рассмотреть связь положенных в их основу формальных методологий. Исследования специалистов в 1980-е годы показали, что при всем различии концепций древнекитайских философских школ их объединяет общая формальная методология, отличная от формальной логики древней Европы, — “учение о символах и числах” (сян шу чжи сюэ). В результате проделанной работы можно утверждать, что эти же представления лежат в основе взглядов и школы бин цзя, которая находится в рамках общей традиции. [17/18] Исследование показало, что формировавшееся примерно в то же время, что и военная теория, "учение о символах и числах" испытало большое влияние со стороны военной проблематики, а некоторые его важнейшие положения оказались результатом осмысления именно военного дела (понятие “сань у" — “троицы и пятерицы”), то есть военная практика оказала заметное влияние на формирование основ всей китайской духовной культуры.

Конкретное сопоставление взглядов, выраженных в текстах школы бин цзя, со взглядами основных философских школ приводит к выводу о сложном и противоречивом характере их связи.

Во-первых, нет достаточных оснований считать школу бин цзя последовательницей какой-либо одной философской школы, простой суммой взглядов основных философских школ или итогом усвоения этих взглядов военными мыслителями. Концепция военной школы оказалась достаточно целостным и самостоятельным явлением. Что касается общих положений, то их присутствие в основном объясняется одним и тем же набором проблем военной практики, теоретическое решение которых пыталась дать каждая школа. При ближайшем рассмотрении эти решения оказались значительно отличающимися друг от друга.

Во-вторых, обращение к анализу формальной методологии привело к выводу, что нередко высказываемая в литературе мысль о значительной близости положений военной школы и даосизма является отражением близости методологии, на которую при сравнении бин цзя с другими школами обычно не обращают внимания. Но эта близость с даосизмом не больше, чем с другими школами. Причем при одинаковом методе конкретные подходы к проблемам и практические рекомендации значительно отличаются.

Связь школы бин цзя с философскими школами была диалектическим процессом взаимного влияния, а не односторонним воздействием только на военных мыслителей со стороны "невоенных" философов. В настоящее время можно попытаться восстановить этот процесс лишь в самых общих чертах. Прежде всего, военная теория родилась в творчестве Конфуция, которое оказало влияние на древнейшее из дошедших военных произведений — “Сунь-цзы”. Известно, что все философские школы определяли себя через отношение к учению Конфуция. Примененное к военной школе бин цзя, это положение показало, что система взглядов первого самостоятельного военного произведения определяет себя через учение Конфуция, а не через учения более позднего конфуцианства. Зато последующие произведения военной школы несут отчетливые следы проходившей в обществе полемики философских школ и становятся на ту или другую [18/19] сторону в споре по конкретным проблемам. С их появлением наступает второй этап сложения военной школы. Духовная среда и военная практика древнекитайского общества становятся богаче и разнообразнее, что отражается в положениях военной мысли. На этом этапе, продолжающемся до конца Чжаньго, появляются трактаты “У-цзы", “Вэй Ляо-цзы”, “Сыма фа”, “Сунь Бинь бин фа”, содержащие основную массу оригинальных идей военного учения, а также поясняющие положения первого трактата “Сунь-цзы”. На этом этапе, совпадавшем с расцветом общественно-политической мысли в древнем Китае, завершается формирование военно-теоретической школы бин цзя. Название данной школы и перечень входящих в нее произведений были закреплены в “Хань шу И вэнь чжи" (I в. н.э.).

4. Влияние древнекитайских военных воззрений на современную политическую и военную мысль.

Древнекитайская военная теория продолжает жить в качестве достаточно значимого и самостоятельного элемента в составе современных политических и военных концепций.

В Китае традиционные взгляды поддерживаются определенными общественными институтами (системой образования, особенно военного; научной периодикой; исследованиями в области общественных наук; специально создаваемыми общественными организациями), они явно просматриваются в деятельности политических лидеров (Сунь Ятсена, Мао Цзэдуна, Чан Кайши), влияют на военную стратегию государства (последовательное видоизменение концепции “народной войны”).

Аналогичная ситуация складывается в военно-политическом сознании Японии, Вьетнама и других государств АТР.

Непосредственное влияние на европейскую военную мысль классические китайские военные взгляды начали оказывать лишь в XX веке. Прежде всего это было связано с обнаружением их близости со взглядами К.Клаузевица, особенно — связи войны и политики. В распространении взглядов “Сунь-цзы" на Западе исследователи отмечают роль школы генерала Тэйлора и основателя ЦРУ А. Даллеса. Главный эксплуатируемый ими тезис — возможность подчинить противника без применения оружия.

В настоящее время борьба на войне переживает значительные изменения, причем многие направления этих изменений восходят к рекомендациям древнекитайских военных трактатов. Ярким подтверждением тому стала антииракская война в Персидском заливе и ее финал — операция “Буря в пустыне” (1991 г.). Как полагают исследователи, этот вооруженный конфликт показал неизбежность в ближайшем будущем увеличения в войне информационного, [19/20] психологического и других неубивающих компонентов и сокращения собственно вооруженного насилия. На такие новые подходы американской стороны обращают внимания и отечественные военные специалисты

Таким образом, положения китайской военной классики наталкивают создателей современных концепций войны на ряд важных выводов в теории и практике военного дела, а потому сейчас привлекают к себе пристальное внимание в большинстве стран мира.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Формулируя основы анализа истории формирования военно-теоретической мысли древнего Китая, работа обогащает методологию познания древнекитайской истории и культуры. Вместе с тем, ход исследования и его результаты красноречиво свидетельствуют, что проблема становления военной теории в древнем Китае далеко не исчерпана. Они открывают направления, по которым можно продолжать и углублять изучение этой темы, такие, как: история возникновения и содержание представлений о войне на отдельных исторических этапах — Шан-Инь, Западного Чжоу, Чуньцю, Чжаньго; специальное и углубленное изучение военных концепций отдельных философских школ и отдельных произведений; самостоятельное изучение истории формирования концепций каждого из доциньских военных трактатов; продолжение и углубление сравнительного изучения военных произведений.

Продуктивным может оказаться изучение “стыковых” проблем данной темы. Например, могут дать интересные результаты исследование истории военных текстов (особенно “Сунь-цзы”) через анализ языка трактата, применение текстологического анализа для изучения понятийной и языковой структуры "Сунь-цзы бин фа”; реконструкция военной стороны реальной картины мира через анализ языковой картины мира военных трактатов; сопоставление процесса возникновения военной теории в древнем Китае с аналогичными процессами в других культурах мира.

Приращения научных знаний можно ожидать и на базе дальнейшего исследования результатов данной работы. Перспективными направлениями представляются осмысление места и роли военной теории и практики в истории формирования основ древнекитайской культуры в целом, взаимодействие древнекитайской (прото)науки в целом с ее военной “отраслью”.

В практическом отношении положения работы могут быть применены для анализа политики Китая в регионе, в мире, внутриполитических процессов в стране. Учитывая значительное [20/21] влияние на общественно-политическую жизнь страны со стороны военных, несущих традиционные взгляды, работа может оказаться полезной для изучения мировоззрения руководства Китая. Кроме этого, материалы и выводы диссертации могут быть использованы в обобщающих работах по китайской истории и культуре, в работах по истории военной науки и искусства, истории военно-философской мысли. Они могут быть включены в исторические и философские курсы, преподаваемые для студентов-востоковедов и слушателей военных учебных заведений. Результаты исследования могут быть использованы практическими работниками военных, дипломатических и других учреждений, имеющих дело со стратагемностью китайского мышления

Апробация исследования. Отдельные положения диссертации излагались автором и обсуждались на XXIV научной конференции “Общество и государство в Китае" (Москва, 1993), в отделе Истории Востока ИВ РАН, а также в процессе преподавания в Балашовском высшем военном авиационном училище летчиков. По теме исследования опубликовано шесть статей в научных сборниках.

Основные положения диссертации изложены в публикациях:

Древнекитайская составляющая стратегии непрямых действий и ее философские истоки // Сборник научных статей слушателей — членов военно-научного общества академии. — М.: Военно-политическая академия, 1991. — 0,25 п.л.

Положения военно-теоретической мысли древнего Китая в комментарии "Цзо чжуань” к летописи “Чунь цю" и их связь с трактатом "Сунь-цзы” // Труды Балашовского высшего военного авиационного училища летчиков. — Балашов, 1995. — 0,75 п.л.

“Го юй” (“Речи царств”) как источник по истории формирования военно-теоретической мысли древнего Китая // Труды Балашовского высшего военного авиационного училища летчиков. — Балашов, 1995. — 0,25 п.л.

Военно-теоретические идеи в “Книге правителя области Шан" // Труды Балашовского высшего военного авиационного училища летчиков. — Балашов, 1995. — 0,7 п.л.

О военных идеях в раннем даосизме // Вторая Всероссийская конференция “Китайская философия и современная цивилизация" (Москва, 22-24 мая 1996 г.). — М.: Институт Дальнего Востока РАН, 1996 — 0,3 п.л.

Общественно-политические и экономические условия появления военно-теоретической мысли в древнем Китае // Сборник [21/22] научно-методических материалов. Образовательный процесс: проблемы, поиски, решения. — Балашов, 1996 — 0,5 п.л.

Ранние даосы о проблемах войны и мира // Проблемы Дальнего Востока — М., — 1 п л. (в печати).

Военная проблематика в раннем моизме // Сборник работ молодых ученых, — М.: Институт военной истории, — 0,5 п.л. (в печати).

Структура текста “Сунь-цзы бин фа” и древнекитайская научная традиция // Научная конференция “Общество и государство в Китае", — М.: ИВ РАН, — 0,3 п.л. (в печати).

¹⁾ Сыма Цянь. Исторические записки. — М: Восточная литература, 1996. — Т. VII. — Гл. 65. — С.48-55.

²⁾ Сунь-цзы ши цзя чжу (‘Сунь-цзы" со сводным комментарием десяти авторов) // Чжу цзы цзи чэн. — Пекин: Чжунхуа шуцзюй, 1954. — Т.6.

³⁾ Giles L. Sun Tzu. On the Art of War. The Oldest Military Treatise in the World. — L.,1910; Конрад Н.И. Сунь-цзы. Трактат о военном искусстве. Перевод и исследование. — М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1950, его же. У-цзы. Трактат о военном искусстве. Перевод и комментарий. — М.: Изд-во восточной литературы, 1958.

⁴⁾ Лисевич И.С. Литературная мысль Китая на рубеже древности и средних веков. — М.: Наука, 1979; Чжуан-цзы. Ле-цзы / Пер. с кит., вступ. ст. и примеч. В.В.Малявина. — М.: Мысль, 1995; Книга правителя области Шан (Шан цзюнь шу) / Пер. с кит., вступ. ст. и коммент. Л.С.Переломова. — М.: Наука, 1968; Переломов Л.С. Конфуций: жизнь, учение, судьба. — М., 1993; Титаренко М.Л. Древнекитайский философ Мо Ди, его школа и учение. — М.: Наука, 1985; Торчинов Е.А. Даосизм. Опыт историко-религиоведческого описания. — С.-Пб., 1993; Феоктистов В.Ф. Философские и общественно-политические взгляды Сюнь-цзы (Исследование и перевод). — М.: Наука. 1976; Ян Хин-шун. Древнектиайский философ Лао-цзы и его учение. — М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1950.

⁵⁾ Кожанов С.Т. Некоторые вопросы организации военного дела в Китае конца I тыс. до н.э. // Китай в эпоху древности — Новосибирск: Наука, 1990. — С.76-87; Кожин П.М. О хронологии иньских памятников Аньяна // Китай в эпоху древности. — Новосибирск: Наука, 1990. — С.45-56; Кожин П.М. Об иньских колесницах // Ранняя этническая история народов Восточной Азии. — М.: Наука. 1977. — С.278-287; Комиссаров С.А. Клад бронзового оружия в Баймяофзнь // Китай в эпоху древности. — Новосибирск: Наука, 1990. — С.72-75; Комиссаров С.А. Комплекс вооружения древнего Китая. Эпоха поздней бронзы. — Новосибирск: Наука, 1988; Варенов А.В. Реконструкция иньсксго защитного вооружения и тактики армии по данным оружейных кладов // Китай в эпоху древности. — Новосибирск: Наука, 1990. — С.56-72; Варенов А.В. Китайская манипула иньского времени // Военное дело населения Сибири и Дальнего Востока. — Новосибирск: Наука, 1993. — С.41-64.

⁶⁾ Школяр С.А. Китайская доогнестрельная артиллерия (материалы и исследования). -М.: Наука, 1980.

⁷⁾ Васильев Л.С. Древний Китай. — М.: Наука, 1995. — Т. 1; его же: Проблема генезиса китайской цивилизации. — М.: Наука, 1976; его же: Проблемы генезиса китайского государства. — М.: Наука, 1983, его же: Проблемы генезиса китайской мысли (формирование основ мировоззрения и менталитета). — М.: Наука. 1989; Го Мо-жо. Эпоха рабовладельческого стороя. — М., 1961; его же: Бронзовый век. — М., 1959; его же: Философы древнего Китая. — М., 1961; Карапетьянц А.М. Формирование системы канонов в Китае // Этническая история народов Вост. и Юго-Вост. Азии в древности и ср. века. — М., 1981; Крюков М.В., Софронов М.В., Чебоксаров Н.Н. Древние китайцы: проблемы этногенеза. — М.: Наука, 1978; Ли Цзэхоу. Чжунго гудай сысян ши лунь (Очерки по истории древнекитайской мысли). — Пекин, 1986; Переломов Л.С. Конфуцианство и легизм в политической истории Китая. — М.: Наука, 1981; Фань Вэнь-лань. Древняя история Китая. — М., 1958; Fung Yu-lan. A History of Chinese Philosophy. — Princeton. 1952-1953. — Vol. 1, 2; Hsu Cho-yun. Ancient China in Transition: An Analysis of Social Mobility, 722—222 B.C. — Stanford, 1965; Karlgren B. On the Autenticity and Nature of the Tso Chuan. — Goteborg 1926; Needham J. Science and Civilization in China. — Cambridge, 1956—1959. — Vol. 2.

⁸⁾ Спирин B.C. Построение древнекитайских текстов. — M.: Наука, 1976; Карапетьянц А.М. Древнекитайская системология: уровень протосхем и символов-гуа. — М., 1989; его же: Древнекитайская системология; генеральная схема и приложения. — М., 1990; Кобзев А.И. Учение о символах и числах в китайской классической философии. — М.: Наука, 1994.

⁹⁾ Гуань Фэн. Сунь-цзы цзюньши чжэсюэ сысян яньцзю (Исследование военно-философских идей Сунь-цзы). — Ухань, 1958; Дун Чжисинь Сунь-цзы Кун-цзы чжаньчжэн гуань бицзяо (Сравнение военных взглядов Сунь-цзы и Конфуция) // Сунь-цзы сюэкань. — Цзинань, 1992. — № 2, 3; Хуан Инсюй. Лао-цзы дэ чжаньчжэн чжэсюэ (Военная философия Лао-цзы) // Чжунго цзюньши кэсюэ. — Пекин, 1995. — №1. — С. 125-130; Цзюньши кэсюэ гайлунь (Краткий очерк военной науки). — Пекин, 1994. Цзюньци бяньчжэнфа сысян ши (История диалектической мысли в военном деле). — Пекин, 1989; Ци Сыхэ. Сунь-цзы чжуцзо шидай као (Время создания трактата “Сунь-цзы") // Ямьцзин сюэбао. — 1939. — № 26. — С. 175-190, Чжан Вэньму. Сунь-цзы цзе гу (Толкование текста “Сунь-цзы"). — Пекин. 1987; Чжан Сунчжи. Бинцзя вэньхуа юй жуцзя бин вэньхуа (Культура школы бин цзя и военная культура конфуцианства) // Сунь-цзы сюэкань. — Цзинань. 1992. — № 1. — С. 11-18; Чжунго цзюньши сысян ши (История китайской военной мысли). — Тайбэй. 1968; Чжунго цзюньши ши (История военного дела в Китае). — Пекин, 1983; Чжунго цзюньши ши люэ (Краткий очерк истории военного дела Китая). — Пекин, 1992. — Т. 1. — С. 1-207; Чэн Янь. Цзянь лунь Сунь-цзы цзай сянь-Цинь чжэсюэ ситун чжун дэ дивэй (О месте Сунь-цзы в доциньской философской системе) // Сунь-цзы сюэкань. — Цзинань, 1992. — № 1; Franke H. Siege and Defense of Towns in Medieval China // Chinese Ways in Warfare. — Cambridge, Mass., 1974; Kierman F. Phases and Modes of Combat in Early China // Chinese Ways in Warfare. — Cambridge, Mass., 1974; Lewis M.E. Sanctioned Violence in Early China. — N.Y., Albany. 1990; The Seven Military Classics of Ancient China / Transl. and comment by R.D Sawyer-Boulder etc, 1993; Needham J. and Yates R. Science and Civilization in China. — Cambridge, 1994. — Vol. 5. — Part VI “Military Technology: Missiles and Sieges".

¹⁰⁾ Синицын Е.П. Об авторство и датировке трактата “Сунь-цзы“ // Народы Азии и Африки. — М., 1964, — № 4. — С.97-103.

¹¹⁾ Караев Г.Н. Военное искусство древнего Китая. — М.: Воениздат, 1959.

¹²⁾ Бокщанин А.А. О средневековой китайской стратегии и тактике на примере войны Цзиннань (1399—1402 гг.) // Китай: общество и государство — М.: Наука. 1973; Васильев К.В. "Планы сражающихся царств" (исследование и перевод). — М.: Наука, 1968; Зотов О.В. Сунь-цзы и Клаузевиц: парадоксы различия // XVII научная конференция “Общество и государство в Китае". — М., 1986. — Ч. 2; его же: Чем объяснялось “слабое управление варварами" // XIX НК ОГК. — М., 1988, — Ч.2; его же: “Цзими" и “сюанье" (О цинской геополитике в Центральной Азии) // XX НК ОГК. — М., 1989. — Ч.2; его же: Учение Сунь-цзы и война в пятом измерении (к вопросу о демистификации теорий геополитики) // Проблемы военной истории народов Востока. — Л., 1990; его же: О логике и структуре трактата Сунь-цзы // XXV НК ОГК. — М., 1994; его же: Идеи Сунь-цзы, принципы Тамерлана // XXVI НК ОГК. — М., 1995; Лапина З.Г. Учение об управлении государством в средневековом Китае. — М.: Наука, 1985; ее же: Традиционные политические доктрины Китая и военная мысль средневековья // Китай: государство и общество. — М.: Наука. 1977; Лобов В.Н. Военная хитрость в истории войн. — М.: Воениздат. 1988; его же: Сунь-цзы и военная хитрость // Вестник АН Казахской ССР. — Алма-Ата, 1987 — № 1; Мясников В.С. Империя Цин и Русское государство в XVII в. — Хабаровск, 1987; Фомина Н.И. Роль традиций в формах и методах антицинской борьбы на юго-востоке Китая (середина XVII в.) // Роль традиций в истории и культуре Китая. — М: Наука, 1972; Bloodworth D. The Cinese Machiavelli. — N Y., 1976, McNaughton W. Guerrilla War: Mao Tse-tung, Che Guevara, Sun Tzu, Chuko Liang. — Ohio, Oberlin, 1970.

¹³⁾ Борчев M.A. О теории военного искусства // Военная мысль. — 1994. — № 9. — С.41-49; Военная наука / Теоретический труд. — М.: ВАГШ, 1992; Гареев М.А. “Если завтра война?.. “ (Что изменится в характере вооруженной борьбы в ближайшие 20-25 лет). — М., “ВлаДар", 1995; его же: Методологические проблемы военных наук // Военная мысль. — 1994. — № 8. — С. 40-54; Говард М. Большая стратегия / Пер. с англ. — М.: Воениздат, 1980; Категории, законы и методы военной науки / Теоретический труд.- М.: ВАГШ. 1996; Лиддел Гарт Б.Х. Стратегия непрямых действий / Пер. с англ. — М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1957; Эволюция военного искусства: Этапы, тенденции, принципы / B.В.Ларионов, Н.А.Антонов. И.Я.Выродов и др.; под ред. Ф.Ф.Гайворонского. — М.: Воениздат, 1987.

¹⁴⁾ Стефашин В.В. Современная военная доктрина Китая // Военная мысль. — 1993. — № 1. — С.62-68; его же: Основы современной военной доктрины Японии // Военная мысль. — 1993 — № 11. — С.75-80; его же: Эволюция военной стратегии Китая // Военная мысль. — 1994. — №3. — C. 72-79; Международная безопасность и разоружение / Ежегодник СИПРИ 1994. — М.: Наука, 1994.

¹⁵⁾ Сун бэнь у цзин ци шу (Военный канон в семи книгах по сунскому изданию). -Тайбэй. 1974.

¹⁶⁾ Сунь-цзы ши цзя чжу (“Сунь-цзы" со сводным комментарием десяти авторов) // Чжу цзы цзи чэн. — Пекин, 1954. — Т. 6.

¹⁷⁾ Ду Ю. Тун дянь (Всеобщий свод). — Ханьчжоу: б.г. — Вин чжи бу (Военный раздел); Тай-пин юй лань (Высочайше просмотренная [энциклопедия, составленная в годы] Тай-пин [син-го]) / Сост. и ред Ли Фан. — Пекин, 1960.

¹⁸⁾ Бань Гу. Хань шу И вэнь чжи (Библиографический раздел Истории династии Хань). — Шанхай, 1957; Гу Ши Хань шу И вэнь чжи цзямшу (Заметки и комментарии к библиографическому разделу “Истории династии Хань"). — Шанхай, 1927.

¹⁹⁾ Ши цзин. Книга песен и гимнов. Пер. с кит. А.Штукина. — М., 1987; Шу цзин (Канон писаний) // Legge J., trans. The Chinese Classics. In Five Volumes. — Hongkong, I960 — Vol. III; И цзин // Щуцкий Ю.К. Китайская классическая 'Книга перемен’. — М.: Наука, 1993; Ли цзи цзицзе (’Записи о нормах поведения’ со сводными комментариями). — Шанхай, 1936; Чумь цю. Цзо чжуань // Legge J., trans. The Chinese Classics. In Seven Volumes. — Hongkong, London, 1872. — Vol. V; Го юй (Речи царств) / Пер. с кит., вступ. и примем. В.С.Таскина. — М.: Наука. 1987; Сыма Цянь. Исторические записки. — М., 1972—1996. — Т.1-7; Чжу шу цзи нянь (Бамбуковая летопись) // Legge J., trans. The Chinese Classics. In Five Volumes. — Hongkong, 1960.- Vol. III.

²⁰⁾ Лунь юй (Суждения и беседы) // Чжу цзы чзи чэн. — Пекин, 1954. — Т. 1; Мо-цзы // ЧЦЦЧ. — Т. 4; Чжуан-цзы // ЧЦЦЧ. — Т. 3; Ле-цзы // ЧЦЦЧ — Т. 3; Дао дз цзин // ЧЦЦЧ. — Т. 3; Мэн-цзы // ЧЦЦЧ. — Т. 1; Сюнь-цзы // ЧЦЦЧ. — Т. 2; Хэнь Фэй-цзы // ЧЦЦЧ/ — Т.5, Шэн цзюнь шу // ЧЦЦЧ — Т. 5.

²¹⁾ Го Можо. Хоума мэншу шитань (Попытка изучения надписей соглашений в Хоума) // Вэньу. — Пекин, 1966. — №2; его же: Чуту вэньу эр сань ши: синь чу Хоума мэншу шивэнь (Толкование вновь извлеченных текстов соглашений в Хоума) // Вэньу. — Пекин, 1972. — №3: Иньцюэшань хань му чжу цзянь Сунь-цзы бин фа (“Военное искусство" Сунь-цзы на бамбуковых планках из ханьской могилы Иньцюзшань). — Пекин, 1976; Сунь Бинь. Сунь Бинь бин фа чжу и (Трактат Сунь Биня о военном искусстве. Комментарий и перевод). — Пекин, 1986; Чэнь Мэнцзя. Иньсюй буцы цзуншу (Свод сведений о надписях на иньских гадательных костях). — Пекин, 1956.