|
|
|
Сельскохозяйственные продукты и изделия микенских ремесленников предназначались отнюдь не только для удовлетворения потребностей дворцов микенских властителей, но являлись также предметами товарообмена. Так, на двух пилосских табличках упоминаются товары, стоимость которых служила эквивалентом некоторых видов кореньев (An35, Un443): в первом случае — 6 кг шерсти, 4 козы, 3 ткацких изделия, 288 л вина и 384 л смокв, а во втором — 30 кг шерсти и 10 кусков ткани. При этом здесь еще нет признаков существования какой-либо твердо установленной единицы обмена (у Гомера цена вещи измеряется определенным числом быков).
Существование торговли в микенском мире убедительно доказано археологическими исследованиями. В нижнем городе Микен А. Дж. Б. Уэйс обнаружил строения, которые он назвал по характеру сделанных там находок «Домом торговца маслом», «Домом виноторговца» и т. п. Сегодня принято считать, что это постройки торгового назначения и склады, относящиеся ко дворцовому комплексу. Многочисленные образцы предметов микенского производства находят почти по всему Средиземноморью.
Что же, собственно говоря, вывозили и что ввозили микенцы?117) Важными предметами экспорта были оливковое масло и вино, а также крупные глиняные емкости, являвшиеся средствами перевозки (из 1800 таких сосудов, зарегистрированных в одной кносской табличке, по [171] крайней мере часть предназначалась на вывоз). Предметом вывоза были также керамические сосуды повседневного обихода меньших емкостей, в том числе найденные в Пилосском дворце сосуды различных типов, число которых исчисляется тысячами. Вывозились также изделия из бронзы (прежде всего, очевидно, оружие), ткани (в частности, полотно из Пилоса), а также благовонные мази и различные виды кореньев (например, кипер, найденный в Кноссе). Наиболее надежным критерием при определении мест, куда вывозились товары микенского производства, являются находки микенской керамики. Мы встречаем ее в самых различных областях Средиземноморья. Микенскую керамику находят не только в материковой Греции и на Кикладских островах, но также в Македонии и Фракии, на западном и южном побережье Малой Азии, на Кипре, в Сирии, Палестине и Египте, а в Центральном Средиземноморье — от Мальты до Сицилии и Южной Италии и далее вплоть до Этрурии (Средняя Италия). При этом некоторые из мест, в которых обнаружена микенская керамика, следует рассматривать или как собственно микенские поселения или по крайней мере как микенские торговые центры.
На рубеже XV—XIV вв. до н. э. микенские ахейцы овладели важной колонией критян Миллавандой (Милет) на западном берегу Малой Азии. Наличие микенской керамики надежно установлено и в других местах на западе Малой Азии, и притом иногда в столь значительных количествах и в такой связи (например, в захоронениях), что даже можно сделать вывод о существовании в местах этих находок постоянных микенских поселений. Впоследствии, в начале I тысячелетия до н. э., эти поселения были перекрыты миграционной волной другого греческого племени — ионийцев (в Милете, Колофоне, Эфесе, Клазоменах и ряде других мест).
Перемены, аналогичные тем, которые имели место в Милете, произошли и на острове Родос. Еще в конце XV в. до н. э. здесь возникло микенское поселение в Ялиссе по соседству с более древней критской колонией у Трианды. После падения Кносса остров был быстро микеноизирован, став новым крупным центром микенской цивилизации и важным центром производства микенской керамики.
Несколько более сложной представляется ситуация на Кипре, где микенская керамика появляется уже в первой половине XIV в. до н. э., хотя не все исследователи склонны считать, что уже в то время там существовали [172] колонии ахейских поселенцев, торговцев и ремесленников. Однако некоторые характерные черты кипрской керамики этого периода указывают на то, что речь идет не просто о ввозе из элладских областей, а о продукции, изготовлявшейся непосредственно на острове. Такие же специфически местные черты имеет и микенская керамика Родоса. Это дает основание полагать, что именно местная кипрская, а также родосская керамика составляли важную часть микенского ввоза прежде всего в Сирию, Палестину и Египет, а родосская, кроме того, и далеко на запад — в Италию.
Карта № 6. Центральное и Восточное Средиземноморье [173]
Само производство микенской керамики на Кипре XIV—XIII вв. до н. э. не обязательно следует связывать со значительной микенской колонизацией. Большинство специалистов скорее склонно усматривать существование здесь в указанную эпоху микенских торговых пунктов, куда керамика частично ввозилась из Микенской Греции, а частично изготовлялась ахейскими ремесленниками непосредственно на месте.
За микенские товары Кипр расплачивался прежде всего медью. Ее залежи находятся главным образом во внутренних районах острова, и поэтому — если учесть, что предметы микенского происхождения находят, как правило, на побережье, — создается впечатление, что на протяжении всего бронзового века внутренняя часть острова продолжала оставаться территорией местного кипрского населения. Медь экспортировалась в виде слитков, имевших форму распластанной овечьей шкуры. Начиная с XV в. до н. э. такие слитки появляются во многих областях Средиземноморья, в то время как на самом Кипре в силу стечения ряда обстоятельств их древнейшие образцы относятся только к XII в. до н. э. Предположение, что слитки изготовлялись уже за пределами острова, а с Кипра вывозилась только необработанная руда, следует отвергнуть прежде всего потому, что некоторые из найденных за пределами Кипра слитков, имеющих весьма раннюю датировку, отмечены знаками кипро-минойского письма.
Но независимо от того, с какого времени и в какой степени микенские ахейцы колонизировали Кипр и кто владел залежами меди на острове, существование микенских поселений на Кипре самое позднее в последние десятилетия XIII в. до н. э., несомненно, подтверждается тем фактом, что еще во второй половине I тысячелетия до н. э. кипрский диалект классического греческого языка обнаруживает тесные связи с аркадским диалектом [174] внутренней горной части Пелопоннеса, а это сходство невозможно объяснить иначе, как следствием переселения пелопоннесских греков на Кипр еще до конца микенской эпохи. Наличие еще одного близкого диалекта в Памфилии — отдаленной области на юге Малой Азии, равным образом подтверждает предположение археологов, что приблизительно в период падения микенской цивилизации греческие поселенцы обосновались и на южном побережье Малой Азии. Об этом свидетельствует также микенская керамика, найденная в Киликии — приморской области, расположенной вблизи современной турецко-сирийской границы (Тарс, Мирсин).
Существование ряда микенских торговых поселений предполагают также на сиро-палестинском побережье (в частности, в Угарите и, возможно, в Тель-Абу-Хаваме и Тель-Сукасе). Отсюда предметы микенского производства ввозились на территорию соседних областей. Сегодня в этом районе известно около 60 мест с находками предметов микенского производства как на морском побережье, так и в глубине материка — от Алалаха (современная Тель-Атхана) и Угарита на севере и далее через Библос, Тель-Абу-Хавам до Лахиша и Ашдода на юге и от Газора к северу от Тивериадского озера через Бет-Шеан до Аммана к востоку от реки Иордан.
Торговые контакты с Микенским миром поддерживал и Египет, несмотря на то, что эта страна долгое время избегала связей с внешним миром. Хотя здесь не было основано ни одного собственно микенского торгового поселения, находки предметов микенского производства в Египте заслуживают упоминания в связи с их исключительной ценностью. Вспомним прежде всего современную Тель-эль-Амарну — столицу египетского фараона Эхнатона, который во время своего недолгого правления в первой половине XIV в. до н. э. отважился вершить судьбами Египта вопреки засилью жрецов Амона. Здесь найдено около 1350 фрагментов микенской керамики, составляющих в общей сложности около 800 экземпляров сосудов. Отдельные находки микенской керамики встречаются и в других местах Египта (почти в двадцати). Чаще всего это сосуды, найденные в египетских гробницах.
В Центральном Средиземноморье предметы микенского производства довольно рано появляются на побережье Албании, однако далее в глубь области Адриатики они не проникли. Изредка они встречаются также на Мальте, весьма часто — в Сицилии (в частности, близ Сиракуз: [175] керамика, украшения), а в исключительно больших количествах — на юге Италии, в Апулии. Весьма ранние образцы микенского вывоза засвидетельствованы на Липарских островах (XVI в. до н. э.). Кроме того, микенская керамика обнаружена в районе Неаполитанского залива (остров Искья) и, наконец, отдельные ее экземпляры найдены в Этрурии (Люни-суль-Миньоне). Наиболее богатые находки микенской керамики на территории Италии сделаны в местности Скольо-дель-Тонно возле древнего Тарента (Апулия), где следует предполагать существование если не настоящего микенского поселения, то по крайней мере мастерских и торговых факторий. При этом интересно отметить, что здешние образцы керамики обнаруживают поразительное сходство с родосской керамикой, что подтверждается и химическим анализом глины. Это обстоятельство указывает на то, что Родос играл весьма важную роль в проникновении микенцев на юг Италии.
Традиционные контакты материковой Греции с сицилийско-южноиталийским регионом восходят еще к среднеэлладской эпохе. Элладское население издревле ввозило с Липарских островов обсидиан, хотя его залежи имелись и значительно ближе — на острове Мелос. Однако вплоть до середины XV в. до н. э. Мелос являлся критским поселением и критяне безраздельно распоряжались вывозом обсидиана с острова. Правильность этого предположения подтверждает тот факт, что после падения Кносса контакты материковой Греции с Липарскими островами идут на убыль, поскольку Микенский мир с этого времени вполне удовлетворяется использованием более близких мелосских залежей обсидиана.
Для производства бронзы ахейцы испытывали необходимость в меди и олове. Залежи меди находились сравнительно недалеко — на Кипре. С оловом дело обстояло сложнее. Оно встречается реже, чем медь, а его ближайшие залежи находились, вероятно, в Средней Италии. Принимая во внимание это обстоятельство, представляется вполне естественным, что микенскую керамическую продукцию находят на острове Искья, на путях вдоль западного побережья Италии и особенно в Этрурии.
Существуют также свидетельства контактов Микенского мира со странами, расположенными далеко на западе — Иберией, Бретанью и Британией. Там тоже имелись залежи олова, и поэтому неудивительно, что фрагмент микенского бронзового меча был найден в могиле знатного лица в Уэссексе (Великобритания). Не исключено [176] и существование тесной связи между предметами из шахтовых гробниц и некоторыми другими находками в Великобритании (например, золотой кубок из Риллатона в Корнуэльсе рассматривается или как предмет непосредственно микенского производства, или как его местная имитация). Можно усмотреть даже определенную связь между микенскими сооружениями и мегалитическим кругом в Стоунхендже. С другой стороны, янтарные бусы из микенских гробниц (Микены, Каковатос, Пилос) иногда считают предметом ввоза из Британии, хотя в данном случае предпочитают говорить о контактах с побережьем Балтийского моря. Вероятным представляется и существование контактов Микенского мира с Иберией, где имелись оловянные и серебряные руды, но свидетельства о торговых связях с этим регионом весьма скромны и не всегда ясны (таковыми являются главным образом находки микенских металлических наконечников копий). Некоторые исследователи приписывают микенскому посредничеству распространение производства фаянсовых бусин, изготовлявшихся первоначально в Египте, на территории ряда европейских стран (в Центральной Европе, в особенности на территории современной Венгрии). Предметом микенского происхождения считают также золотой кубок, найденный в Фрицдорфе, неподалеку от Бонна (ФРГ).
В главе об эгейских письменах мы уже отмечали, что влияние эгейской цивилизации довольно рано проникло во внутренние области Центральной Европы, где оказало воздействие на формирование определенных черт памятников материальной культуры. Это влияние прослеживается и на территории нынешней Чехословакии;118) в настоящее время их все отчетливее различают в ряде недавно исследованных археологами мест (вспомним, например, Спишски-Штврток возле Попрада, где проводил раскопки И. Владар119)).
Остается только кратко упомянуть о том, какие товары, в свою очередь, ввозились в Микенскую Грецию. Это прежде всего различные необработанные металлические руды, поступавшие со всех концов известного в то время мира (от Британии и Иберии до Кипра и Нубии, а возможно, и из стран, расположенных еще далее к востоку), слоновая кость из Сирии, где некогда водились слоны, и самые различные предметы роскоши — прежде всего из Египта и Передней Азии.
В настоящее время можно уже утверждать, что микенские государства обладали монополией на внешнюю [177] торговлю, как это имело место и в странах Ближнего Востока. Они располагали опытным административным аппаратом и обширными складами для товаров, а также достаточным для ведения внешней торговли количеством кораблей. При этом высокий уровень учета производства, о существовании которого свидетельствуют архивы микенских дворцов, позволяет с полным правом утверждать, что государство осуществляло также управление внутренней торговлей, т.е. контролировало распределение товаров внутри отдельных микенских государств. Лица, занимавшиеся этим распределением, являлись дворцовыми служащими.
На основании изложенного выше можно говорить, что внешнеторговые связи Микенского мира характеризуются обширным географическим охватом: значительная часть Восточного Средиземноморья представляется, по существу, «микенским» ареалом, так же как в предыдущие столетия многие из расположенных здесь приморских стран можно было в той или иной степени считать ареалом «критским». Материальные предпосылки для этого у микенских государств имелись. После ферско-критской катастрофы и падения минойского Кносса микенские мореплаватели стали законными наследниками древних эгейских мореходных традиций.120) Самое древнее из сохранившихся до наших дней свидетельств существования таких традиций — это изображение кораблей на терракотовых изделиях с одного из островов Кикладского архипелага, Сироса (III тысячелетие до н. э.). Непродолжительное господство Киклад на море сменилось в первой половине II тысячелетия до н. э. критским, а в XIV—XIII вв. до н. э. микенские ахейцы успешно завершили развитие эгейского мореплавания. Впрочем, ахейцы занимались мореплаванием еще во времена расцвета критского владычества на море, что подтверждается не только находками ранней микенской керамики даже на далеких Липарских островах (XVI в. до н. э.), но также, например, фрагментом среднеэлладского сосуда из Иолка (Фессалия), на котором предположительно изображены два неоконченных корабля (около 1600 г. до н. э.). Учитывая эти древние мореходные традиции Фессалии, представляется не случайным, что именно в Иолке, согласно греческой мифологии, был построен знаменитый корабль Арго, который отправился отсюда в дальнее плавание за золотым руном к берегам Кавказа. Однако еще большее значение имеют некоторые более поздние находки — такие, как рисунок на каменной стеле из Восточной Беотии (Драмеси, около 1500 г. до н. э.) [178] или изображения корабля на глиняном ларце из Траганы возле Пилоса и на сосуде из Асины (XII в. до н. э.).
На основании сопоставления этих данных, а также некоторых других соображений можно сделать вывод, что элладские корабли имели низкую осадку, позволявшую им легко причаливать к берегу в мелководье с песчаным дном. Двигались они с помощью весел, причем сзади имелось еще одно длинное весло, служившее кормилом. Более крупные корабли были, кроме того, оснащены парусом и имели на палубе капитанскую каюту. Число гребцов на обычных эгейских кораблях эпохи бронзы составляло, по данным критских и ферских рисунков, 20, 30 или 42 человека (42 — на ферской фреске с изображением морского похода, которая датируется примерно 1500 г. до н. э.).
Последние из приведенных здесь количественных данных приблизительно соответствуют сведениям Гомера, который насчитывает на каждом корабле, принимавшем участие в походе на Трою, как правило, 50 гребцов. Рассказывая о событиях мирной жизни, Гомер иногда говорит и о двадцативесельных кораблях. Однако вывод об упоминании Гомером стовесельных кораблей сделан на основании явно ошибочного толкования места из «Илиады» (II.509-510), где говорится, что на палубе беотийских кораблей помещалось 120 мужей. Общая длина гомеровских пятидесятивесельных кораблей предположительно составляла от 30 до 35 м, средняя скорость корабля равнялась около 8 км в час. Знаменитая находка обломков корабля у мыса Хелидония (Турция) не в состоянии дополнить эту картину более подробными деталями, поскольку там была обнаружена только часть корпуса с грузом металла весом около 1 т, в то время как прочие остатки корабля были снесены морем. Во всяком случае это был, безусловно, грузовой корабль с несколько более коротким корпусом.
Что же касается основных морских путей сообщения, то анализ данных о микенской торговле и общих тенденций развития мореплавания в Средиземноморье позволяет сделать вывод, что микенские корабли обычно плавали вдоль побережья. В Эгейском море суда передвигались, как правило, от острова к острову. Путь микенских мореплавателей на Восток проходил от острова Родос вдоль южного побережья Малой Азии до Кипра и расположенных напротив него Киликии и Угарита, а оттуда — вдоль сиро-палестинского побережья к Египту. При плавании [179] в западном направлении нужно было миновать представлявшие опасность для кораблей мысы на юге Пелопоннеса, возле которых Одиссея настигла буря и начались его скитания, а затем плыть вдоль западных берегов Греции до Керкиры. Далее путь лежал через пролив Отранто до области Апулия в Южной Италии, откуда плавание продолжалось вдоль нижней части италийского «сапога» до Мессинского пролива. Затем корабли двигались в избранном направлении или к Сицилии и далее на запад, или на север до Неаполитанского залива, а иногда и дальше на северо-запад — до Лигурийского моря.
Микенские ахейцы вынуждены были плавать по всем этим морям и вдоль всех этих берегов, поскольку их собственная земля не отличалась богатством металлических руд. Морская торговля стала для них необходимым условием достижения культурного уровня своей эпохи. Но думается, что именно эта деятельность, заставившая ахейских предков античных греков стать более целеустремленными и изобретательными, в чем не нуждались народы, создавшие великие цивилизации Передней Азии, и позволила микенским ахейцам в течение нескольких веков преодолеть среднеэлладскую отсталость и создать в Средиземноморье экономический потенциал первой величины. Она явилась в полном смысле слова подготовкой к мощной греческой колонизационной экспансии первой половины I тысячелетия до н. э.
117) О торговле в Микенском мире см.: Immerwahr S., 1960; Taylour W., 1964, с. 148 и сл.
118) Подробнее о связях Эгеиды с Центральной Европой см.: Bouzek J., 1965; Vladár J., 1973.
119) Vladár J., 1975.
120) О микенских кораблях см.: Casson L., 1971, с. 30 и сл.; Gray D., 1974. (На русском языке см.: Петерс Б. Г. О морском деле в Эгейском мире. — История и культура античного мира. М., 1977, с. 160-169; Поплинский Ю. К., 1978, с. 58-64. — Примеч. пер.)
Написать нам: halgar@xlegio.ru