выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
|
|
выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. |
|
Одно из крупнейших государств эллинистического мира, царство Селевкидов, простиралось в период своего расцвета на огромных пространствах, от западного побережья Малой Азии до Индии. Его населяли многочисленные народы, с различными уровням и социально-экономического развития, сложной политической историей и своеобразной культурой. Поэтому при изучении даже локально и хронологически ограниченных проблем истории государства Селевкидов исследователь должен использовать весь разнообразный арсенал источников: от официальных писем царей, юридических документов, археологических находок и т. д. до иудейских или персидских пророчеств. /118/
События истории государства Селевкидов подробно освещаются Полибием с начала царствования Антиоха III [Polyb., V, 31], хотя некоторые события, происходящие в Малой Азии, где управлял Ахей, упоминаются уже и в IV книге. В V книге дается подробный очерк начальных лет царствования Антиоха III (войны с Египтом, восстание Молона и его подавление, ряд придворных событий, деятельность Ахея и начало борьбы с ним). В соответствии со своими общими принципами Полибий уделяет значительное внимание и историко-географическим вопросам, в том числе описаниям тех условий, в которых развертываются военные действия.
К сожалению, V книга — последняя, дошедшая до нас целиком. От всех последующих книг сохранились только отрывки, в которых, однако, имеется описание эпизодов войны Антиоха III с Ахеем, рассказ о его войне с парфянами, переговорах с Евтидемом во время осады Бактр, а также соображения Полибия об итогах восточного похода. В мелких отрывках говорится о войне с Египтом, о захвате птолемеевских владений в Малой Азии, о войне с римлянами, приводятся различные эпизоды из царствования Антиоха IV; война в Египте, посольство Попилия, торжество в Дафне, смерть Антиоха IV, побег Деметрия из Рима и т. п.
Обращает внимание, что Полибий, трезвый и рационалистичный автор, стремится выявить истинные причины тех или иных поступков государственных деятелей, в этом ему помогал большой опыт государственного и военного деятеля. Он был лично знаком с Деметрием I в бытность того заложником в Риме, принимал активное участие в организации его побега, как об этом он сам сообщает. По мнению современных исследователей, описание военных действий против Молона столь достоверно, что предполагает использование Полибием здесь какого-то сочинения, написанного непосредственным участником событий [270, 124 сл.; 636, т. II, с. 20; 494, с. 144]. Археологические исследования в Сузах подтвердили рассказ Полибия о событиях в этом городе во время восстания Молона — весь город был захвачен войсками Молона, верным Антиоху оставался только гарнизон на акрополе. Археологи обнаружили остатки вала, который осаждающие возвели вокруг акрополя [345, с. 67].
Однако в замечательном труде Полибия имеются недостатки, порожденные как характером его источников, так и его авторской позицией. Например, для описания битвы при Рафии и событий, последовавших за ней, он привлек какой-то источник, благожелательный по отношению к Селевкидам. В результате события до Рафии — развивавшиеся благоприятно для последних — описываются подробно, а птолемеевское контрнаступление после Рафии лишь в самых общих чертах [636, т. II, с. 32]. /119/ Собственная позиция Полибия особенно отчетливо проявляется в его резко отрицательном изображении антиримского «агитатора» Исократа (XXXII, 6-7). Однако проримские симпатии Полибия, его искренняя убежденность, что всему миру предопределено быть под властью Рима, не мешают ему трезво оценивать римскую политику в отношении Селевкидов. Он подчеркивает, что Рим руководствовался не какими-то моральными соображениями, а только «собственной выгодой» (XXXI, 19); Полибий сообщает об инструкциях Сената римским послам в Селевкидском царстве, предписывающих «всеми силами расстраивать силы царства» (XXXI, 11).
Современные исследования подтверждают высокую степень достоверности сообщений Полибия. Любопытны, к примеру, его свидетельства относительно захвата птолемеевкжих владений в Малой Азии (в союзе с Филиппом V). Ранее утверждалось, что этот союз (и договор) был придуман родосцами и царем Пергама Атталом для того, чтобы побудить Рим вмешаться в малоазийские дела в 201 г. до н. э., а Полибий некритически воспринял родосскую традицию [434]. Однако недавние исследования доказали, что сообщения Полибия в основе верны, хотя он несколько упрощает ход событий [521].
Историю государства Селевкидов (Συριακή) Аппиан создал в полном согласии с общим замыслом — написать историю, образования Римской империи по историко-географическому принципу, т. е. историю вхождения различных народов в ее состав. Концепция автора определяет и композицию произведения: поскольку Аппиан стоит на точке зрения лояльного функционера государственного аппарата Римской империи [501], важнейшее место он отводит столкновению государства Селевкидов с Римом. «Сириака» начинается с войны Антиоха III с Римом, как с события, которое определяет всю дальнейшую его историю. Этот период описывается самым подробным образом. Затем в значительно более краткой форме передается история царства вплоть до превращения его в римскую провинцию и даже некоторые эпизоды истории провинции Сирии в начале римского владычества. Чтобы дать какое-то представление читателю о царстве, которое сами римляне считали своим важнейшим противником на Востоке, Аппиан коротко излагает историю царства от момента его возникновения вплоть до правления Антиоха Ш и позднее, вновь затрагивая тот период, который он уже описал раньше.
Таким образом, это единственный в античной литературе связный, хотя и краткий, очерк истории государства Селевкидов. Источники Аппиана весьма различны по характеру и степени достоверности. Для раннего периода — борьбы диадохов и создания государства Селевкидов — он использовал Иеронима из Кардии (источник серьезный, хотя далеко не беспристрастный); для более поздних периодов это, видимо, Тимаген /120/ (написавший историю эллинистических царств, материал в которой был расположен по отдельным династиям, внутри — по царям) [339], наконец Полибий, в сочетании с римской анналистикой (но без связи с Титом Ливием и его традицией) [636, т. II, с. 470].
Сочинение Аппиана отмечает трезвость суждений автора, стремление (как отмечал К. Маркс относительно «Гражданских войн») «докопаться до материальной подкладки».1) Аппиан, хотя он и приводит некоторые легенды и свидетельства о чудесах, с насмешкой говорит о том, что Антиох «собственные ошибки приписывал злому року» (29). Вместе с тем в труде Аппиана ясно чувствуются его проримские симпатии, особенно заметные при характеристике и описании действий Антиоха III, который у Аппиана предстает как «человек пустой и с быстро меняющимся настроением» (28). Причины поражения этого правителя историк видит не только в превосходстве римского оружия; это и «необдуманная поспешность и отсутствие ясного плана» (37). Вместе с тем Аппиан откровенно пишет и о характере политики Рима: рассказывая о прибытии послов из Египта в Рим с жалобами на Антиоха, Аппиан комментирует дальнейшие события: «Римляне охотно ухватились за этот предлог, случившийся для них очень кстати, и отправили послов к Антиоху, которые на словах имели намерение примирить Птолемея с Антиохом, на деле же внимательно разглядеть планы Антиоха и помешать ему, сколько они смогут» (2).
Труд Аппиана ценен свидетельствами о политике царей Селевкидской династии, которые почти не отражены в иных источниках. Ценны его свидетельства о градостроительстве Селевкидов [88], о назначении сына Антиоха соправителем на Востоке, о селевкидской армии (особенно о составе ее в битве при Магнесии) [232], о внутренней борьбе в царстве Селевкидов в позднюю эпоху, в некоторых отношениях согласующиеся со свидетельствами Юстина, но в некоторых — расходящиеся.
Помпей Трог (Юстин). Эпитома сочинения Помпея Трога «Historiae Philippicae» по неизвестным нам причинам подверглась сокращению в разделе ранней истории Селевкидов в значительно большей степени, чем, например, в истории Птолемеев. Многие события и целые периоды в жизни государства Селевкидов вообще исчезли из текста, хотя в оригинале Помпея Трога они присутствовали. Об этом свидетельствуют так называемые «Прологи», т. е. оглавления всех книг Помпея Трога, составленные каким-то неизвестным автором. Правда, некоторые события, опущенные при изложении собственно истории Селевкидов, позднее появляются в связи с изложением истории других народов. Так, Юстин кратко упоминает походы Селевка II и Антиоха III на восток, описывая историю парфян. Поздняя история Селевкидов освещена Юстином гораздо полнее и ценность его сообщения велика, поскольку только /121/ Юстин дает общий, но очень краткий (а иногда и искаженный) очерк истории этого государства начиная примерно с 60-х годов II в. до н. э. Достоверность сообщаемых им сведений необходимо каждый раз проверять. XXXV и XXXVI книги Юстина были исследованы учеными, которые пришли к заключению, что для истории Селевкидов Помпей Трог использовал в качестве основного источника Полибия, дополняя его сведениями, исчерпнутыми из Диодора, Аппиана, Диона Кассия, Иосифа Флавия и 1-й «Книги Маккавеев». Сокращения производились в соответствии с основными концепциями Юстина. То, что в труде Помпея Трога соответствовало им, передавалось достаточно полно, что расходилось — сильно сокращалось или вообще выбрасывалось. В XXXV книге основное внимание Юстина сосредоточено на героической гибели Деметрия I и на превратностях судьбы Александра Баласа, которая интересна Юстину, как пример заслуженного наказания за моральную «деградацию» — естественный результат власти. Поэтому Юстин полностью отбрасывает все факты, не имеющие прямого отношения к этим событиям: не упоминаются, например, эпизоды борьбы двоюродных братьев Деметрия I Ариарата и Ороферна за каппадокийский престол, ничего не говорится о восстании Диодота Трифона против Деметрия II, закончившемся временным переходом власти к узурпатору и убийством Антиоха VI и т. д. [543].
Достоверность сообщений Юстина по ряду других вопросов, явившаяся результатом использования Помпеем Трогом доброкачественных источников, также подтверждается современными исследованиями [427].
В соответствии со своими общими концепциями Юстин осуждает стремление к власти, считая его основным источником зла в мире. Властолюбие и сама власть для него — главный источник пороков, морального упадка личности и общества. В соответствии с этими идеями в его произведении часто, например, история поздних царей династии Селевкидов строится по следующей схеме: 1) стремление к власти, не останавливающееся перед преступлениями (особенно подробно Юстин рассказывает о братоубийственных конфликтах); 2) захват власти; 3) как естественный результат этого — множество пороков; 4) заслуженная гибель вследствие поворота судьбы. В соответствии с этой схемой описывается царствование Селевка II, Деметрия I, Александра Баласа, Деметрия II, Александра II Забины и т. д.
Стремление драматизировать историю, показать, как рок властно вмешивается в судьбы, иногда приводит к явным искажениям фактов. Например, в описании событий, происшедших после смерти Селевка I (XVII, 2, 10), Юстин называет в качестве соперников Птолемея Керавна, Антигона Гоната, Антиоха I и Пирра. В действительности же Антиох был в это время в Азии, а Пирр уже был призван тарентинцами. Чтобы подчеркнуть, что Селевк II «был словно рожден для того, чтобы /122/ быть игралищем судьбы» (XXVII, 2, 5), Юстин сообщает несколько эпизодов, которые отвергаются современной историографией как недостоверные, — в частности, относительно огромного флота для борьбы с Птолемеем, якобы погибшего по воле богов [636, т. I, с. 268].
Важны некоторые легендарные сведения, приводимые Юстином, в частности, его рассказы о чудесном рождении Селевка I, о тех предзнаменованиях, которые предвещали ему царскую власть. Современные исследователи рассматривают их как свидетельства пропаганды сторонников Селевка в период борьбы диадохов [360].
Тит Ливий [107]. История государства Селевкидов для Тита Ливия не имеет самостоятельного значения. Поэтому автор описывает только те эпизоды, в которых история Селевкидов соприкасается с римской. Произведение Тита Ливия «Римская история» сохранилось не полностью, изложение событий на Востоке в дошедших до нас книгах доведено до 167 г. до н. э., т. е. до победы Эмилия Павла над Македонией. Об остальных частях работы мы имеем представление только благодаря составленным еще в древности «кратким обзорам» («периохи») книг Ливия.
Поскольку основная задача автора — дать апологетическую картину развития римских завоеваний, то, естественно, главным источником для Тита Ливия послужил труд Полибия. Не проводивший исследований, не привлекавший документов, Тит Ливии заимствовал основную фактическую канву, а в большинстве случаев и оценки событий у Полибия. Именно поэтому велико значение труда римского историка для тех периодов истории эллинистического Востока, которые описывались в недошедших до нас книгах Полибия. Освоение текста Полибия происходит следующим образом: Тит Ливии убирает из него то, что ему кажется частным, не интересным для римского читателя, а также те факты, которые, с его точки зрения, могут бросить тень на римлян, и, напротив, развертывает эпизоды апологетические или патетические [636, т. II, с. 492].
Второй источник для Тита Ливия — данные римской анналистики. Сочетание этих двух источников часто проводится механически, допускаются серьезные хронологические ошибки [636, т. II, с. 157]. Нередко заведомо факты искажаются: так, согласно Титу Ливию, Антиох III после прибытия Ганнибала к нему твердо решил вести войну с Римом. Цель подобного искажения ясна — подчеркнуть коварство селевкидского царя, опасность, нависшую над Римом. Иногда же Тит Ливий в своем тексте прямо приводит две версии событий: одну, исходящую от Полибия, другую, почерпнутую из анналистики, никак не пытаясь их согласовать или высказать свое отношение к ним (например, относительно тех частей Апамейского договора, которые касались судьбы греческих полисов Малой Азии) [247]. /123/
* * *
Кроме этих важнейших нарративных источников по истории государства Селевкидов значительный материал содержится и в других произведениях. Первым среди них должна быть названа «География» Страбона — энциклопедическое произведение, содержащее сведения не только по географии отдельных областей, входивших в состав Селевкидского государства, но и собственно исторических и историко-культурных. По обилию сведений как исторического, так и географического характера близок Страбону Плиний. Его «Естественная история» — важный источник по истории Селевкидов. Более узко географический характер имеет труд Птолемея. При использовании его необходимо иметь в виду два обстоятельства: 1) чем дальше на востоке расположена страна, о которой он пишет, тем менее точными становятся его сведения; 2) он некритически накладывает на единую схему свои источники, в результате чего в тексте и на картах его зачастую происходит удвоение одних и тех же географических объектов и населенных пунктов.
Интересные сведения о политике Селевка I в Малой Азии сообщает Мемнон из Гераклеи. Некоторые, хотя и ограниченные, свидетельства могут быть почерпнуты у Плутарха (биографии Евмена, Деметрия Полиоркета, Павла Эмилия, Суллы, Лукулла и Помпея). Диодор для истории государства Селевкидов имеет ограниченную ценность, поскольку связный текст его кончается на эпохе борьбы диадохов.
Некоторые материалы содержат сохранившиеся фрагменты «Всеобщей истории» Николая Дамасского, правда, автор организовал материал таким образом, чтобы поставить в центр исторического процесса историю евреев.
В сочинении Полиена «Стратегемы» приведены некоторые эпизоды из селевкидской истории. Наибольшее значение исследователи придают двум военным эпизодам, свидетельствующим о борьбе греко-македонян (военных колонистов) с местным населением в Персиде. Однако проблема датировки описанных Полиеном событий не решена.
В труде Евсевия Кесарийского (IV в. н. э.) «Хронология» сделана попытка синхронизировать события, происходившие у различных народов, в том числе населявших территорию эллинистических государств. Греческий текст, однако, утрачен. Первая часть сохранилась в армянском переводе, вторая — в латинском Бл. Иеронима. Однако между текстом Евсевия и текстом Иеронима находился какой-то сокращенный вариант оригинала, что сильно снижает ценность латинской версии.
Некоторые этапы истории государства Селевкидов получили отражение в древнееврейских источниках,*) причем одна из групп современна описываемым событиям.
Центром внимания авторов являются события в Иудее, главным /124/ образом борьба Селевкидов с восстанием (II в. до н. э.). Перипетии этой борьбы описываются чрезвычайно подробно, что иногда заставляет исследователей преувеличивать значение этих событий, в принципе, достаточно ординарных, если рассматривать их с точки зрения общей истории Селевкидского царства.
Наиболее древним источником, современным начавшейся борьбе между Иудеей и селевкидским царем Антиохом IV, являются «Книга Даниила» (закончена до зимы 164/163 г. г. до н. э.). Дата установлена на основании того, что, автор ее не упоминает ни о смерти Антиоха IV, ни об освящении иерусалимского храма. Источник труден для понимания, поскольку он представляет соединение древних пророчеств, приспособленных к «злобе дня», и намеков на происходящие события. Уже в древности появились комментарии к нему. Наиболее старые из них содержатся в книге Порфирия «Против христиан», частично известной нам благодаря св. Иерониму, который приводил их для того, чтобы опровергнуть (In Danielem, главным образом книга XI) [387, № 260, F2-3, 35-38].
Иной характер носят так называемые «Книги Маккавеев» [206]. Для нашей темы важны две первые из них. Они одновременны с описываемыми событиями и независимы одна от другой. Автор первой книги неизвестен. Он — откровенный сторонник Хасмонейской династии, что очень отчетливо проявляется в содержании книги, пронизанной ненавистью к Селевкидам и особенно к эллинизованным евреям. I книга Маккавеев (охватывает период от 175 до 135 г. до н. э.) подвергалась определенной редакции, вероятнее всего в первой половине I в. до н. э. Основана она на официальных документах и на некоторых иных источниках, видимо, анналистического характера. Оригинал книги был написан на древнееврейском языке, он утрачен, сохранилась только греческая версия, к которой восходят также латинская, сирийская, армянская и арабская.
II книга Маккавеев представляет собой сокращение труда Язона, эллинизованного иудея из Кирены. В ней описываются события от смерти Селевка IV до 160 г. до н. э. Можно думать, что Язон и его эпитоматор закончили свой труд раньше, чем автор I книги, еще в третьей четверти II в. до н. э. Это произведение более теологическое, чем историческое. Исторические факты привлекаются, прежде всего, для того, чтобы доказать, что евреи действительно являются «избранным народом».
Сам характер этих двух произведений неизбежно приводит к определенным искажениям в описании тех событий, о которых в них сообщается. Для большей драматизации событий указывается, например, что Антиох IV лично организовывал гонения на иудеев, что совершенно не верно [636, т. II, с. 286]. Точно так же, чтобы создать законченную картину раскаявшегося гонителя, Язон (II Макк., 9, 19 сл.) сочиняет подложное /125/ письмо Антиоха IV (хотя и составленное в соответствии с нормами, принятыми царской канцелярией), в котором тот называет евреев своими вернейшими подданными. В книгах Маккавеев, что и естественно для такого рода произведений, обычно преувеличивается число селевкидских воинов и преуменьшается — еврейских [232]. Заметна хронологическая путаница, особенно при сопоставлении событий, описанных в I и II книгах. Поэтому по книгам Маккавеев трудно сказать, сколько было походов Антиоха IV в Иудею [636, т. 2, с. 285]. Иногда эти трудности — результат сознательного искажения хронологии ради достижения особого литературного эффекта. Например, Язон специально ставит письмо Антиоха V ранее письма Антиоха IV [636, т. II, с. 288].
Определенную ценность для изучения эллинистической эпохи представляет произведение Иосифа Флавия «Иудейские древности» (книги XII—XIV), поскольку там собраны многие факты позднего периода истории государства Селевкидов, которые не сообщают другие источники.
В нем приводятся и официальные документы, которые многими исследователями считаются подлинными.2) Иосиф Флавий зачастую механически соединяет различные, часто противоречащие друг другу версии событий, заимствованные из разных источников. Основной объединяющий стержень его работы — апологетика иудейской истории и культуры и дидактический характер.
Персидские источники. В персидской литературе нет известий о каких-то конкретных событиях селевкидской истории: сохранились свидетельства отношения персов к Александру Македонскому и его преемникам по власти над Востоком — Селевкидами. Все они содержатся в апокалиптическо-эсхатологических произведениях, часто оформленных в виде пророчеств, в которых совмещаются два плана — реально-исторический и космический. Захват Александром и Селевкидами Ирана описывается как катастрофа космического порядка, уничтожение власти иранских царей воспринимается не только как преддверие гибели «истинной религии» (маздаясны), но и как один из этапов в борьбе мирового добра и мирового зла.
Древнейшим источником такого рода являются «Пророчества Сивиллы» (III, 388-395), так называемая персидская Сивилла, о которой писал еще племянник Аристотеля Никанор, участвовавший в восточном походе. В дальнейшем эти враждебные грекам и македонянам идеи были восприняты еврейской религиозной пропагандой и были включены (в переработанном виде) в так называемое «Пророчество Даниила». На персидской почве эта антимакедонская и антиселевкидская традиция сохранилась в более поздних религиозных сочинениях, приспосабливавших старые тексты к новым обстоятельствам: в «Арда Вираф Намак», в «Денкарде» и пехлевийском «Бахман Яште». /126/ В оппозиционную Риму грекоязычную литературу эти идеи также проникли, свидетельством чего является «Пророчество Гистаспа», возникшее около 200 г. до н. э. и переработанное в римское время (в тексте греки были заменены римлянами) [313].
Все эти произведения важны для исследователя истории Селевкидского государства как свидетельства той идеологической борьбы, которая шла на эллинистическом Востоке, т. е, тех сторон истории царства Селевкидов, о которых греческие и латинские авторы мало сообщают.
Некоторые сведения об истории Селевкидов содержатся в географических персидских сочинениях. Наиболее важные из них — «Шахристаниха-и Иран» («Города Ирана»). В нем описываются города Ирана с указанием, какой царь построил какой город. Города, построенные в эллинистическую эпоху, упоминаются как результат деятельности злого демона Аджи-Дахака, который выступает как мифологический эквивалент реальной Селевкидской династии [282].
Эпиграфика. Число эпиграфических документов по истории рассматриваемого региона невелико, но их значение трудно переоценить: они содержат сведения о событиях военно-политического характера, государственном устройстве, социальной и идеологической политике династии и т. д., что позволяет исследователям представить характер социально-экономической, структуры государства.3) Своеобразие этой категории источников в том, что каждая из надписей содержит в себе информацию по целому ряду вопросов. Например, письма Антиоха III о введении государственного культа его жены, царицы Лаодики, одновременно дают определенные сведения и об административной структуре государства,4) а манумиссии из Суз (Селевкии на Эвлее) [589, № 1-34]5) помимо свидетельств о практике отпуска рабов на волю обрисовывает также характер городского строя полиса и дают обширнейший просопографический материал, позволяющий заключить, что подавляющая часть граждан являлась потомками первых поселенцев-греков и македонян, а местное население в составе граждан было малочисленно [421].
Для изучения многих периодов и проблем в истории государства Селевкидов эпиграфические документы — в сущности единственный источник, поскольку нарративные материалы либо совершенно не освещают многие события, либо освещают очень кратко. Так, они сообщают об уступке Селевком I основателю династии Маурьев Чандрагупте целого ряда восточных сатрапий, однако эти сведения не позволяют судить о масштабах /127/ территориальных потерь государства Селевкидов. А между тем на основании этих свидетельств некоторые исследователи делали выводы, что в уступленных сатрапиях греческое население было «сметено». Открытие двух греческих надписей в Кандагаре (одна из них — греко-арамейская билингва) [559; 603; 239; 557], являвшихся по своему содержанию эдиктами царя Ашоки, позволило уточнить размеры территориальных уступок Селевка. Анализ надписей заставил пересмотреть выводы относительно судьбы греческого населения в этих областях. Он показал, что греки Востока поддерживали тесные связи с западом эллинистического мира, что их культурное развитие шло в рамках, общих для всего эллинистического мира, что в состав греческих поселенцев на далекой окраине «ойкумены» входили не только солдаты, земледельцы, ремесленники, но и интеллектуальная элита, способная понять моральную проповедь Ашоки и сопоставить ее с учениями греческих философов. Сделанные несколько позднее находки греческих надписей на городище Ай-Ханум (северо-восточный Афганистан) — самый восточный пункт обнаружения греческих надписей — полностью подтвердили выводы и о составе греческих колонистов, и о тесных связях с метрополией [527].
Эпиграфические данные позволяют уточнить даты важных событий, упомянутых в нарративных источниках. В частности, греческая посвятительная надпись из Мидии устанавливает время такого серьезного события, как потеря Селевкидами Мидии [531]. Надписи помогают проверить правильность сообщений нарративных источников. Например, известно, что Селевк I назначил своего сына Антиоха соправителем еще при жизни и отдал ему в жены собственную супругу. Последняя часть сообщения заставляла многих исследователей сомневаться в справедливости и первой ее части. Однако эпиграфические данные с бесспорностью свидетельствуют о факте назначения Антиоха соправителем Селевка [625, № 5]. В то же время нельзя автоматически отдавать предпочтение данным эпиграфических документов перед нарративными источниками. Сам официальный характер надписей предполагает, что в некоторых случаях они проводят «официальную», приукрашенную версию событий.
Историк, не связанный с официальной точкой зрения, может описать те же факты более объективно. К примеру, в декрете города Илиона (входившего в состав государства Селевкидов) сообщается, что до похода в Малую Азию Антиох I, подавив восстание в Сирии, восстановил в городах мир [307, № 219]. Мемнон из Гераклеи [387, 434, F9, 1], случайно касаясь этих событий, пишет, однако, что восстание привело и к внешним войнам, и к территориальным потерям. Современные исследователи, сопоставив все данные, отдают предпочтение данным нарративного источника по сравнению с надписью [636, т. 1, с. 121]. /128/
Среди эпиграфических документов Селевкидского царства самую значительную по объему группу составляют такие специфические документы, как царские письма. Основная масса их была собрана, издана, переведена и прокомментирована Ч. Б. Уэллесом еще в 1934 г. [625]. С того времени число их увеличилось незначительно. Письма царей династии Селевкидов освещают различные стороны истории государства, но наиболее важны они для исследования проблемы взаимоотношения со старыми греческими полисами Малой Азии. Малая Азия, особенно ее побережье, были объектом постоянной борьбы между Селевкидами, Птолемеями, Атталидами, царями Македонии, постоянно переходила из рук в руки. Поэтому значение эпиграфики особенно велико: нарративные источники часто обрисовывают перипетии борьбы «лишком общо, не касаясь позиции и судьбы отдельных городов; эпиграфические же документы позволяют более детально выявить ход политических событий, судьбу отдельных городов. Для правильного понимания этих событий, конечно, необходимо обращаться те только к письмам селевкидских правителей, но и к переписке царей иных династий и документам, изданным самими городами.
Так, в частности, хорошие взаимоотношения между Селевкидами и Милетом в начале III в. до н. э. засвидетельствованы не только письмом Селевка и Антиоха к городу [625, № 5], в котором сообщается об их богатейших дарах храму Аполлона в Дидимах, но и списком стефанефоров Милета [308, № 322], согласно которому Антиох был избран на эту почетную эпонимную должность в полисе на 280/79 г. до н. э. Однако надпись, датируемая уже следующим годом, показывает, что Милет стал к этому времени союзником Птолемея.
Взаимоотношения царства Селевкидов с Эритреей в этот же период освещают два документа: письмо Антиоха I к городу, в котором сообщается о предоставляемых городу привилегиях [625, № 15], и документ самого полиса, указывающий, в частности, что граждане продолжают праздновать «Селевкеи» [308, № 412], учрежденные в честь Селевка I. На портике агоры Магнесии на Меандре воспроизведены письма четырех лиц: Антиоха III, его сына Антиоха, Птолемея IV и Аттала I, в которых сообщается, что все они признают в качестве панэллинских игры, учрежденные в честь Артемиды [625, № 10-13].
Эпиграфические материалы представляют свидетельства о социальных отношениях в Селевкидском государстве. Важнейшие источники по этому вопросу: серия надписей, найденная еще Шлиманом при раскопках Трои, связанных с предоставлением участка царской земли некоему Аристодикиду (три письма Антиоха I сатрапу Геллеспонтской сатрапии Мелеагру и письмо Мелеагра городу Илиону) [625, № 18-20]; группа надписей относительно продажи царской земли разведенной жене царя Антиоха II — Лаодике. /129/
Дополнением к ним служит и надпись Мнесимаха из Сард [275, 463]. В этот же комплекс документов входит и переписка (шесть писем) Антиоха III и его сына Антиоха со стратегом Келесирии и Финикии Птолемеем. Надписи были найдены на территории античного Скифополя [410]. Однако характер надписей позволяет различно толковать сообщения о положений основной категории эксплуатируемого населения — лаой и, следовательно, могут привести к ошибочному пониманию социальных отношений в государстве Селевкидов. Хотя советские [149; 42] и прогрессивные зарубежные [264] исследователи доказали, что на базе этих надписей нельзя определять социальные отношения государства как феодальные, все же этот вопрос еще остается объектом дискуссий.
Особое значение имеют греческие надписи, найденные в восточной части государства Селевкидов, поскольку происходившие здесь политические события, хозяйственная жизнь менее всего отражены в других источниках. Кроме уже упомянутых манумиссий, из Суз происходит и ряд других надписей, на основании которых можно установить детали городского строя, особенности культурной жизни полиса, характер взаимоотношений с царской властью. В этой связи интересны и надписи из Селевкии Приморской. В одной из них, в частности, сообщается, что по просьбе царя Селевка IV один из приближенных его отца, ушедший в отставку, получает права гражданства в данном полисе [625, № 45]: по-видимому, даже для высших государственных деятелей гражданские права в полисе были весьма желательны. Группа надписей происходит из Вавилона [369]. Хотя значительная часть их относится к более позднему — парфянскому — времени, тем не менее они помогают выяснить судьбы города в селевкидское время. В частности, надписи подтверждают сообщения нарративных источников о политике «эллинизации», проводимой Антиохом IV, — при нем в Вавилоне создается греческий полис. Надписи позволяют представить и характер контроля центральной администрации над полисом (упоминается царский эпистат; существование этой должности засвидетельствовано и в других полисах). Надписи сообщают о наличии здесь греческого театра, археологические раскопки подтвердили этот факт.
К парфянскому времени относится и основная масса надписей, обнаруженных при раскопках Дура-Европос, но некоторые из них принадлежат периоду Селевкидов [396]. Интересна фрагментированная надпись с о. Файлака, освещающая политику Селевкидов на морских путях в Персидском заливе [391].
Клинописные документы. Известно, что в селевкидское время в Вавилонии продолжали использовать клинопись. Создавались астрономические трактаты, переписывались древние религиозные тексты: все это — свидетельство определенного возрождения вавилонской культуры [175, с. 132]. Но для исследования /130/ политической и социальной истории Селевкидского государства гораздо важнее клинописные документы гражданского характера (контракты и т. п.). Они сообщают историкам некоторые даты (чего так недостает селевкидской истории); кроме того, в них упоминаются иногда помимо самого царя его соправители (чаще всего его сыновья), о которых молчат нарративные греческие и латинские источники. На основании появления и исчезновения из документов этих имен можно сделать выводы о каких-то династических конфликтах [483; 218; 540].
Но еще большее значение эти документы имеют для изучения социальных отношений в Селевкидской Вавилонии. Анализ позволил выявить такой своеобразный социальный организм, как вавилонская гражданско-храмовая община [539; 219; 544; 156; 157; 158], в некоторых отношениях чрезвычайно близкая эллинистическому полису, но и отличающаяся от него. Эти документы позволили также осветить многие вопросы, связанные с проблемой эллинизации местного населения в селевкидский период: зависимость от общей политики правительства, зависимость степени эллинизации от социального положения и т. д. К сожалению, до сего времени нет полного «Корпуса» этих чрезвычайно важных документов.
Папирусы и пергамены. Единственной значительной коллекцией папирусов и пергаменов, относящихся к Селевкидскому государству, является коллекция этих документов, найденная при раскопках Дура-Европос [627], — небольшого города, построенного в начале эллинистической эпохи на среднем Евфрате. В этом собрании почти нет фрагментов литературных произведений, подавляющее большинство находок — документы, относящиеся к более поздним периодам жизни города, — парфянскому и римскому. Лишь некоторые из документов отражают отношения, сложившиеся еще в селевкидское время.
Типы документов разнообразны: долговые расписки; контракты, в том числе брачные; договоры об аренде и т. д. Значение их трудно переоценить — они вводят в деловую жизнь обычного рядового греческого города, т. е. освещают ту сторону истории селевкидской эпохи, которая почти не затронута иными источниками. На основании этих документов могут быть сделаны определенные выводы относительно городского строя, состава гражданского коллектива и его изменения с течением времени, положения различных этнических групп среди жителей города, имущественных отношений, типов сделок, социальной структуры. Некоторые документы, найденные при раскопках Дура-Европос, имеют значение, выходящее далеко за рамки исследования истории одного города: изучение так называемого «закона о наследовании» (в сопоставлении с документами из других центров) позволило выдвинуть предположение о характере взаимоотношений, как социальных, так и юридических, /131/ между Селевкидской династией и основанными ею греческими городами на Востоке [86].
Нумизматические источники. Недостаток нарративных и эпиграфических источников по истории государства Селевкидов вынуждает исследователей шире использовать нумизматические данные. Правда, они пока полностью не изучены. Два монументальных тома исследования Ньюэлла [473; 474], посвященных чекану различных монетных дворов государства, во-первых, уже несколько устарели, во-вторых, изложение материала в них доведено только до конца царствования Антиоха III. Наконец, само расположение материалов таково (по отдельным центрам, а внутри — по отдельным царствованиям), что оно более ориентировано на изучение локальной истории, чем общих процессов, происходящих в Селевкидском государстве в целом. Исследования Ньюэлла дополняются публикациями по истории отдельных монетных дворов, частично построенных на базе археологических раскопок Селевкии на Тигре, Суз, Антиохии на Оронте, Дура-Европос, Арада, Аскалона, монетных дворов Киликии [430; 421; 611; 237; 577; 262; 463] и т.д. Мшенные данные позволяют выявить целый ряд явлений, которые трудно установить с помощью иных категорий источников. В частности, они помогают установить точную границу между владениями Селевкидов и Птолемеев в Южной Сирии [576], существование союза между рядом полисов Сирии в эпоху поздних Селевкидов (что является свидетельством ослабления центральной власти) [476]. Благодаря им зафиксирован финансовый кризис в государстве — результат выплаты Риму огромной контрибуции после поражения Антиоха III [578] — выявлены экономические последствия восточного похода Антиоха III (усиление торговых связей между различными восточными полисами [421]) и т. д.
Рис. 2. Монета Антиоха IV. На лицевой стороне идеализированное изображение царя.
На оборотной — фигура Зевса, опирающегося на скипетр /132/
Особенно важны нумизматические материалы для изучения поздней истории государства, очень запутанной и плохо освещенной нарративными источниками. О. Моркхольм, в частности, выявляет целый ряд аспектов политики Антиоха IV [464], работа Э. Беллинджера дает основные отправные точки для восстановления политической истории конца государства Селевкидов [235].
Монеты дают исследователям богатейший материал для понимания процессов становления местной государственности на территориях, утраченных Селевкидами: Греко-Бактрии [409], Парфии [574], Харакене [479], Персиде. Однако многие вопросы монетного чекана этих государств еще не ясны. Так, до сего времени продолжаются дискуссии о времени начала чеканки парфянами собственной монеты [92]. Еще сложнее эта проблема в Персиде, где не только не определена хронология, но даже продолжаются споры относительно чтения титула тех лиц, которые чеканили монеты (фратадара или фратарака) [112, с. 113 сл.].
Археологические источники рассказали исследователям о широких масштабах как градостроительства в Селевкидском государстве, так и греко-македонской колонизации [602; 89]. Анализ археологических данных привел историков к выводу о том, что колонизация направлялась определенной политической и градостроительной программой [87]. Среди комплексов отдельных городов наибольшее значение имеют раскопки городища Ай-Ханум [326; 243] и Дура-Европос [534; 497]. Материалы из этих городов позволяют отчетливо выявить градостроительную структуру, типы общественных сооружений, характер рядовой застройки, укрепления, общий облик материальной (и отчасти духовной) культуры населения городов [88].
Наиболее интересные археологические материалы дают раскопки Селевкии на Тигре [619; 620; 430; 431; 432; 606] 5. Антиохия на Оронте, Селевкия в Пиерии и Апамея раскопаны хуже. Найденные там памятники относятся главным образом к римскому времени.
Важное значение имеют раскопки Вавилона [401; 405; 629]. Они позволяют установить, что Селевкиды поддерживали отношения с местным жречеством (ремонт местных святилищ по инициативе царских властей, что подтверждается клинописными документами); кроме того, вавилонские раскопки дали ряд типично греческих сооружений (театр и палестра), что согласуется с данными нарративных и эпиграфических источников о создании здесь Антиохом IV греческого полиса.
Характер рядового вавилонского полиса в селевкидскую эпоху позволяют понять материалы раскопок Урука-Варки [320; 395]. Меньше известны сельские поселения государства Селевкидов. Лучше других исследованы поселения эллинистической /133/ эпохи на месте древнего Нимруда [437] и на острове Файлака, видимо, представлявшие собой военные поселения — катойкии [391]. Имеются материалы по катойкиям и Малой Азии. Для выявления общих закономерностей развития сельских территорий в селевкидскую эпоху важнейшее значение имеют сплошные археологические исследования в долине реки Диала [429] и на Сузианской равнине [628], так как при этом учитываются данные для памятников всех эпох по следующим параметрам: общее количество поселений, существовавшее в каждую из эпох, размеры освоенной территории, количество поселений каждого типа (тип выделяется на основании размеров площади городища). Благодаря этому установлено, что селевкидская эпоха в обоих районах была временем экономического подъема. Аналогичные работы проводились, хотя и в меньших масштабах, в окрестностях Антиохии на Оронте [581].
Чрезвычайно интересные материалы дали раскопки двух религиозных комплексов в Элимаиде: Бард-е Нешанде и Масджид-и Сулейман [345]. Оба они возникли в VIII—VII вв. до н. э. и просуществовали до эпохи Сасанидов. Показательно сравнение их архитектуры, найденной там скульптуры, произведений прикладного искусства, датируемых селевкидским временем: дело в том, что рядом с одним из комплексов возникла македонская военная колония, а второй не был затронут греко-македонскими влияниями.
Определенное значение имеют и произведения искусства (часто — случайные находки), обнаруженные в различных центрах Селевкидского государства [555].
Источники египетского происхождения. Благодаря территориальной близости и постоянным контактам (то мирным, то враждебным) двух важнейших эллинистических государств — царства Птолемеев и царства Селевкидов — в источниках египетского происхождения отразились проблемы их взаимоотношений. Среди этой категории материалов наибольшее значение имеет так называемый «Папирус Гуроб» [387, с. 160; 163]. Современные исследователи [636, т. I, с. 224] считают его произведением египетского царя Птолемея II, в котором он рассказывает о своих успехах в период 3-й Сирийской войны (или «Войны Лаодики»); о действиях в Киликии, взятии Селевкии в Пиерии и Антиохии на Оронте. Естественно, что в такого рода «коммюнике» всячески преувеличиваются успехи царя, степень расположения к нему населения и властей городов царства Селевкидов. С этими же событиями связана и «Надпись из Адулиса» [307, № 54], в которой перечисляются границы владений Птолемеев вне Египта (на востоке — «до границ Бактрианы»).
Еще один документ египетского происхождения — «Стела Пифома» — большая трехязычная надпись (греческая, иероглифическая и демотическая версии). В ней Птолемей IV сообщает о победе над войсками Селевкидов при Рафии и дальнейших /134/ успехах египетского оружия. Важно, что в этой надписи более подробно, чем у Полибия, сообщается об обратном завоевании Келесирии египтянами [486]. К сожалению, сохранившаяся лучше других демотическая версия представляет наибольшие лингвистические трудности.
Расположенное в северо-западной части Малой Азии Пергамское царство, несмотря на свои небольшие размеры, сыграло значительную роль в истории эллинистического мира. Умело маневрируя, используя противоречия между крупными эллинистическими державами, цари из династии Атталидов сначала укрепили свою власть над небольшим районом, а затем, опираясь на поддержку Рима, смогли поставить под свой контроль значительную часть Малой Азии. Прекратило свое существование Пергамское царство в 133 г. до н. э., когда последний из царей династии завещал его Риму, что вызвало мощное движение народных масс эллинистической эпохи, известное как восстание Аристоника.
Рис. 3. Пергам. План акрополя
(1 - арсенал, 2 - казармы, 3 - дворцы царей, 4 - постройка римского времени, 5 - библиотека, 6 - святилище Афины,
7 - алтарь Зевса, 8 - рынок, 9 - театр)
Письменные источники, освещающие историю этого государства, ограничены [368]. Пергам был важным центром эллинистической культуры и здесь существовала собственная историография: Лисимах, воспитатель Аттала I, рассказал о юности своего ученика; Неанф из Кизика описал царствование основателя династии. О пергамской истории писали и известные /135/ греческие историки: афинянин Филарх создал специальное произведение, посвященное войнам первых пергамских царей. Видимо, эти источники послужили основой для «Истории Пергамского царства» грамматика Телефа (жил во времена Адриана). К сожалению, от всех этих произведений не осталось почти ничего.
Среди нарративных источников по изучаемой теме важное место занимает Страбон, давший краткий, но связный очерк истории Пергамского царства (XIII, 4, 1-2). Интересны свидетельства Полибия. В его «Истории» описаны последние 23 года царствования Аттала I и царствование его сыновей. Однако фрагментарное состояние труда Полибия приводит к тому, что в распоряжении исследователя имеется цепочка изолированных, хотя и детально описанных событий (например, битва при Хиосе — XVI, 1-9 и пребывания Аттала в Афинах — XVI, 25-26), а не единое изложение истории государства или хотя бы одного периода. Помогает заполнить лакуны Тит Ливий, для которого одним из основных источников был Полибий. Однако, в изложении Тита Ливия, помимо обычной его чрезмерной пристрастности, есть и другие недостатки. Так, рассказывая о судьбе греческих полисов Малой Азии (согласно Апамейскому договору), он приводит две недостаточно согласованные версии: одна из них собственно ливиевская, восходящая к римским источникам, вторая — заимствование из Полибия [636, т. II, с. 190].
Помимо этих авторов, для истории Пергама важны также свидетельства Помпея Трога (как сокращение Юстина, так и «Прологи», сохранившиеся от Помпея Трога). Отдельные упоминания различных фактов пергамской истории содержатся у Диодора, Павсания, Аппиана, Диогена Лаэртского, Афинея, Евсевия.
Эпиграфические памятники. Первые надписи из города Пергама были введены в научный оборот еще в XV в. после путешествия Кириака Анконского [642, с. 445-446]. Значительное число надписей было открыто при археологических работах [331]. Пергамские надписи различны по характеру и содержанию. Значительную часть среди них занимают письма царей династии Атталидов, обращенные к отдельным греческим городам, армии, клерухам и т. д. [625]. В них имеются, помимо царских указаний по отдельным вопросам, также информация об общих законоположениях, городском строе, некоторые сведения о финансовой политике, социальных отношениях и т. д. Особую ценность представляют те документы, в которых содержится полное изложение обстоятельств дела, например, письмо царя Евмена, обращенное к городу Пергаму, относительно награды нескольким магистратам [625, № 23] и ответ города на это письмо [307, № 267, 11]. Точно также очень важны те эпиграфические документы, которые освещают события, известные по /136/ нарративным источникам, что позволяет получить более полную и более отчетливую картину. Такова, например, ситуация с разделом селевкидских владений в Малой Азии после разгрома Антиоха III римлянами. Письменные источники (Pol., XXI, 45; Tit. Liv., XXXVIII, 39-41; App. Syr., 43) дают, в общем, суммарную картину раздела селевкидских владений. Уточнить ее, в частности, выяснить, какие из городов переходят под власть Пергама, помогают эпиграфические памятники [636, т. II, с. 192]. Чрезвычайно важным эпиграфическим документом является «Завещание» Аттала III [307, № 338], в котором обрисовываются различные социальные категории населения Пергама, что позволяет не только выяснить эту проблему, но и понять характер и движущие силы восстания Аристоника [21, с. 191 сл.]. Интерес представляют также надписи, найденные за пределами Малой Азии. Например, недавно найденные на Крите надписи являются текстами договоров, которые пергамские цари заключали с различными критскими полисами [310]. В одном из них строго оговариваются условия содержания пергамского вспомогательного отряда, если такой понадобится союзному полису.
Нумизматика [379]. Монеты позволяют уточнить процесс формирования независимого Пергамского государства, они демонстрируют зигзаги политики Филитера в этот сложный для Пергама период: первоначально пергамский монетный двор чеканит монеты «александровских» типов с именем Лисимаха. После его гибели в битве при Куропедионе немедленно начинается чеканка монет с именем Селевка. После убийства Селевка Птолемеем Керавном Филетер приказывает вновь изменить характер монет — теперь они повторяют монеты Александра Македонского, однако вскоре тип монет меняется еще раз — на монетах вновь появляется имя Селевка [475]. Очень важные выводы были получены при анализе монетной реформы, проведенной в Пергамском царстве после Апамейского мирного договора [579]. Были изменены тип монет и весовая система, на которой они основывались. Отныне исчезли все династийные эмблемы и в монетных легендах указываются только начальные буквы городов, выпускавших эти монеты. Это придало им (по выражению некоторых исследователей) «квазифедеральный характер», что было связано с вхождением в состав Пергама большого количества греческих городов. Еще важнее, что новые монеты («кистофоры») чеканились отныне не по традиционной аттической системе, а по новой системе, при которой их было легче уравнивать с римским динарием. Это бесспорно является свидетельством того, что правительство Пергама осознавала важность усиления римской экономической экспансии на Востоке и было готово пойти навстречу римлянам.
Важны и археологические материалы, полученные при раскопках Пергама и других городов, входивших в состав этого /137/ царства. Руины Пергама уже давно привлекали внимание. Видимо, древнейшим является описание, сделанное византийским императором Феодором II Ласкаридом в письме к историку Георгию Акрополиту (1250 г.). Позднее эти руины осматривали многие путешественники. Систематические археологические раскопки здесь начались в 1878 г., ими руководили К. Хуман, Р. Бон и А. Конце (до 1886 г.,) в 1900—1912 гг. проводили работы А. Конце и В. Дёрпфельд. В межвоенный период раскопки осуществлял Т. Виганд, а с 1957 г. Э. Бёрингер. Археологические исследования дали огромный материал для суждения о многих сторонах жизни города [211]. Интересны, в частности, данные о системе городской планировки: город расположен на высоком холме, самую вершину которого занимают царские дворцы и арсенал, а храм ниже их на одной из террас (см. рис. 3). С другой стороны, важно изучение архитектуры царских дворцов, которые отличаются от обычных жилых домов горожан только размерами.
Рис. 4. Алтарь Зевса (деталь)
Полезны обращения и к памятникам искусства. Знаменитый пергамский алтарь Зевса, построенный в 180—160 гг. до н. э. в ознаменование победы над галатами [18; 367, с. 32], является не только замечательным памятником искусства, самым ярким воплощением «пергамской школы» скульптуры, но и блестящим свидетельством характера официальной идеологии и пропаганды /138/ пергамских царей, уподоблявших себя и своих греческих подданных олимпийским богам, а своих врагов — мрачным исчадиям подземного мира.
Важны также наблюдения, сделанные при раскопках во многих местах Греции. Они показали, что Атталиды во многих местах Греции на свои средства строили общественные здания (например, Стою Аттала в Афинах), приносили огромные дары храмам (особенно имевшим всеэллинское значение, например, Дельфийскому храму Аполлона) и т. д. Все это были элементы сознательной политики Атталидов, пользовавшихся огромной популярностью в Греции. Подтверждают это и эпиграфические документы [368]. /139/
1) Письмо К. Маркса Ф. Энгельсу от 27 февраля 1861 г. (К. Маркс, Ф. Энгельс. Избранные письма. М., 1947, с. 121).
*) В книге никак не выделено. Но лигика подсказывает... HF.
2) Например, в «Иудейских древностях» (XII, 138-153) содержатся: 1) письмо Антиоха III к Птолемею, правителю Келесирии; 2) эдикт того же царя, запрещающий не-евреям входить в иерусалимский храм; 3) письмо Антиоха III к Зевксиппу, стратегу в Малой Азии, относительно еврейских военных поселенцев. Подлинность их была доказана Э. Бикерманом [245, с. 51 сл.].
3) Для изучения истории эллинистического Востока важнейшее значение имеет следующий сборник надписей [307]. Хотя он в некоторых отношениях устарел, поскольку с момента его выхода в свет был обнаружен ряд новых очень интересных и важных надписей и изменилась (благодаря новым находкам и исследованиям) трактовка ряда старых надписей, все же он остается основным собранием надписей, освещающих историю эллинистического Востока.
4) Первая из этих надписей была найдена еще в прошлом веке в Малой Азии [625, № 36]. Две остальные — сравнительно недавно в различных местах Ирана [530; 528, с. 281-300]. Надписи совершенно идентичны, за исключением адресатов и имен жриц, которым поручалось осуществлять культ царицы. Благодаря этому легко дополнялись все утраченные места.
5) В последние годы отчеты о раскопках в Селевкии регулярно печатаются в сб. «Mesopotamia».
Написать нам: halgar@xlegio.ru