|
|
Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. | |
Восточные походы, предпринятые по постановлению коринфского конгресса в интересах как Македонии, так и Греции, не только предвещали их участникам легкую наживу и большие богатства, но прежде всего — усиление могущества молодого Македонского военно-рабовладельческого государства, расширение его границ и сфер влияния.
Действия Александра в первые два года его царствования (336—334) носили прогрессивный характер. Речь шла о жизнеспособности возникшего государства, о возможности преодоления им реакционных, противоборствующих сил. Победа Александра есть победа окрепшего рабовладельческого Македонского государства над родовой оппозицией внутри страны и племенными варварскими объединениями за ее пределами, во-первых, и над умирающей системой греческих полисов — во-вторых.
Последующие четыре года (334—330) проходили под знаком укрепления македонского могущества. Этому способствовали победоносные войны Александра на Востоке. В восточных походах были заинтересованы и поддерживали их все слои македонского общества, даже широкие круги греческого общества. Последние стремились на Восток отчасти вследствие перенаселения страны, отчасти в поисках заработка и наживы от эксплуатации людей, выбитых из колеи наплывом больших масс рабов, отчасти вследствие поражения в политической и социальной борьбе.
Экономический и политический кризис рабовладельческого общества, как известно, не мог быть преодолен в рамках этого общества. Рабы, не являясь носителями нового способа производства, не были способны преобразовать существующий государственный строй революционным путем. Широкие внешние завоевания земель старых врагов, более обширный экономический рынок оказывались единственным средством воспроизведения старого процесса развития на более высокой основе. Вот почему восточный поход Александра совпадал с интересами не только Греции и Македонии, но и других наиболее развитых областей Востока. В такой выгодной международной обстановке македонское выступление в Азию явилось не сумасбродной затеей честолюбивого полководца, а [412] предприятием большой экономической и политической важности.
330—325 годы проходили под знаком осуществления призрачной идеи мирового владычества, приведшего к падению роли и могущества самой Македонии и вызвавшего протест македонских ветеранов внутри самой македонской армии и на ее родине. Этим объясняется резкое обострение внутренних противоречий именно с лета 330 года. Протест против Александра в Индии и бунт в Описе являлись самым ярким проявлением всех предшествовавших недовольств в армии, вызванных миродержавными устремлениями ее царя. Македонская оппозиция, выступившая против основ политики Александра, сложилась не к концу похода, а представляла интересы Македонии с самых первых шагов победоносного шествия завоевателей на Восток. Представители оппозиции ревностно отстаивали интересы своей страны даже во время величайших успехов македонского оружия на Востоке.
Восточные походы имели важные последствия для дальнейшего развития самой Македонии. Несмотря на то, что они были предприняты с целью расширения македонских позиций на Балканах, дальнейшее продвижение македонской армии на Восток привело к ослаблению самой Македонии. Громкие победы Александра ничего не сделали для скрепления внутренних уз ее. Македонское государство вследствие походов Александра не могло развиваться по пути, предначертанному Филиппом. Систематические войны истощили силы македонян. Они уничтожили большое количество населения, преимущественно тружеников — крестьян и ремесленников, что не могло не сказаться на развитии сельского хозяйства, ремесла и торговли. Македонское государство жило за счет завоевательных походов, а македонская армия питала войну. Стремление Александра к мировому господству привело к перемещению военных и экономических средств Македонии на Восток. Вместе с тем нельзя не отметить, что восточные поводы увеличили количество рабов в македонском хозяйстве. Как усиление рабовладения, так и богатства, перемещенные с Востока на Балканы, способствовали укреплению хозяйственных устоев страны. Поэтому даже в период разорительных войн диадохов и эпигонов Македония все же продолжала развиваться. Македонские правители стремились к развитию торговли, упорядочению финансов, строительству новых городов.
Ко второй половине III в. до н. э. Македония снова становится сильным эллинистическим государством и важным фактором в противоречиях эллинистического мира. Эти противоречия ослабили эллинистические государства и создали почву для проникновения римлян на Балканы.
Выяснение того места, которое занимала Македония в [413] греко-эллинистическом мире, требует рассмотрения македонской истории этого периода в свете тех изменений, которые происходили в Средиземноморском бассейне со времени распада монархии Александра и возникновения эллинистических государств до римских завоеваний в Восточном Средиземноморье.
Исследование взаимоотношений Македонии с Римом и их длительной борьбы между собой развенчивает миф о благородной миссии римлян на Балканах, раскрывает их агрессивную захватническую политику. Все это очень важно в борьбе с романофильскими установками многих буржуазных ученых (в немецкой историографии — с моммзеновской школой и ее последователями; во французской — с концепцией М. Олло; в английской — с утверждениями Уолбенка, отчасти в итальянской — с точкой зрения П. Мелони).
В составе римской провинциальной системы, как и в других римских провинциях, имели место изменения в хозяйственной, политической и общественной жизни, а также в этническом и культурном отношениях. Историческое своеобразие македонской провинции, особенности ее экономики, социально-политических отношений объясняют нам причины сравнительно быстрой гибели некогда могущественной державы. Они показывают, как македонский народ в условиях провинциальной эксплуатации и римского владычества терял возможность самостоятельного развития, как он постепенно менял свой этнический облик и позднее довольно быстро ассимилировался с пришедшими на Балканы славянами.
Таким образом, в античной Македонии мы можем отметить четыре основных этапа ее исторического развития.
Первый этап связан с возникновением и развитием первобытнообщинного строя. Этот этап до сих пор не был предметом изучения, потому что от него не осталось, по существу, никаких литературных источников. Археологический материал дает нам основание начинать изучение Македонии не с V в. до н. э., а с третьего тысячелетия, когда в районе нижнего Дуная широкое распространение имела неолитическая культура с многими точками соприкосновения ее с культурой трипольской. Археологические данные делают возможным не только проследить основные компоненты македонского этногенеза, но изучить жизнь македонских племен, осевших по долинам рек Аксия, Стримона, Лудия и Галиакмона, развитие у них земледельческого и скотоводческого хозяйства, изменение в политическом строе македонских общин.
Второй этап в историческом развитии античной Македонии связан с разложением первобытнообщинного строя и возникновением Македонского государства. В таком аспекте эта проблема тоже никем не изучалась. Расширение источниковедческой базы, привлечение не только археологического [414] материала, но и нумизматики, литературных источников и, правда, незначительных эпиграфических памятников раскрывают ожесточенный характер межплеменной борьбы, вызванной дальнейшим развитием производительных сил и родоплеменных отношений македонских племен, глубокое социальное расслоение, усилившее процесс классообразования, пути сложения македонской государственности.
Третий этап охватывает социально-экономическое и внешнеполитическое положение Македонии эпохи эллинизма. Комплексное использование источников помогает нам более отчетливо проследить социально-экономическую жизнь македонского общества в эллинистический период и, таким образом, яснее представить себе историю эллинизма в целом.
Борьба Македонии с Римом в трех македонских войнах и ее поражение, превратившее страну в римскую провинцию, представляет четвертый и последний этап в истории античной Македонии.
Представленный нами первый опыт в отечественной историографии истории страны в античную эпоху, сыгравшей немаловажную роль в судьбах древнего мира, позволяет навсегда отказаться от неправильного взгляда историков, которые не придавали Македонии самостоятельного значения и изучали ее историю как часть греческой истории.
Буржуазные ученые разных стран, разных исторических направлений и концепций, оставившие труды по истории Македонии, не дали ей правильного освещения. Это объясняется, во-первых, методологической несостоятельностью наших предшественников. Ни один из них не вскрыл основных качественных отличий отдельных этапов развития античной Македонии, не показал причин отмирания старых и возникновения новых общественных форм ее. Во-вторых, труды предшественников в большей своей части основаны лишь на литературной традиции, без достаточного использования археологического материала и памятников материальной культуры. Литературные сведения об античной Македонии, как известно, фрагментарны, часто противоречивы, тенденциозны. Они характеризуются гипертрофией политического фактора. Поэтому изучение Македонии обычно начиналось с пятого века, т. е. с того времени, о каком у нас имеются литературные свидетельства, между тем только при комплексном изучении македонской истории на основании как литературных, так и археологических, нумизматических и эпиграфических источников возможно более полное и всестороннее освещение истории Македонии. Наши предшественники не проторили нам в этом отношении пути. Русские археологи Константинопольского археологического института Ф. И. Успенский, Б. В. Фармаковский, П. Н. Милюков и др., копавшие в македонском городе Пателе, английские [415] археологи Кессон и Хертли, проделавшие большую работу по исследованию неолитической культуры в Македонии, в достаточной мере не использовали свои археологические данные для исторических выводов и обобщений. Нумизматы Хед, Гарднер, Геблер и др. свои интересные нумизматические данные также мало связывали с проблемами истории. Историки тоже не воспользовались этим богатым материалом для определения основных этапов исторического развития Македонии в целом. В лучшем случае — этот материал использовался для выяснения некоторых отдельных, правда, важных вопросов, например, вопроса о македонских городах, как это сделала профессор Белградского университета Ф. К. Папазоглу.
Комплексное изучение источников по античной Македонии должно продолжаться. Только на таком пути возможны более углубленная разработка социально-экономической истории этой страны, выяснение специфики ее развития, уточнение и усиление аргументации по основным линиям хозяйственной жизни Македонии. Эти вопросы при современном состоянии источников могут быть только намечены.
Для выполнения очерченной задачи меньше всего нам могут помочь литературные сведения древних авторов. Они все уже довольно подробно изучены и использованы. Надеяться на находки новых, до сих пор неизвестных античных сочинений, в которых могут оказаться сведения о македонской истории, вряд ли возможно. Но накопление археологического, нумизматического и эпиграфического материалов имеет место. С каждым годом оно будет увеличиваться и потребует исторических обобщений.
Ответственная обязанность в этом отношении перед мировой наукой ложится на ученых балканских стран. Интересные раскопки македонских городов проводят греческие археологи в Эгейской Македонии. Важные памятники материальной культуры извлекаются археологами в Вардарской Македонии и Пиринском крае. Нельзя считать нормальном такое положение, когда археологические и эпиграфические находки в большинстве своем лежат не систематизированными в местных музеях. Было бы весьма желательно и полезно издать сводные работы по археологии и македонской эпиграфике с обобщением новых материалов хотя бы за последние 10-15 лет. Все это способствовало бы дальнейшей разработке актуальных проблем античной Македонии, в изучении которой заинтересованы ученые-античники всех стран. [416]