Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Назад К оглавлению книги Дальше

Глава 4.
Ахейская Греция и Кипр: непрерывность традиций

Утверждение о том, что разрушение подавляющего большинства городских центров на юге Балканского полуострова на рубеже эпох бронзы и железа, за которым последовало наступление так называемых "темных веков", ознаменовало конец микенской (ахейской) цивилизации, стало уже общим местом в работах, посвященных истории древней Греции. Для такого утверждения применительно к эгейским материковым и островным территориям безусловно имеются веские основания. Однако, если вспомнить о реальных границах микенского мира, то приходится констатировать, что указанный тезис все-таки не вполне соответствует действительности.

Дело в том, что катастрофа, или по меньшей мере деградация и упадок, постигли очень многие, но не все греческие центры позднебронзового века. Продолжавший вполне благополучно процветать островок микенской цивилизации, со всеми ее характерными чертами сохранился на Кипре. Несколько царств создали ахейские переселенцы, колонизовавшие берега острова возможно уже начиная со второй половины XV в до н. э. (то есть после крушения крито-минойской Кносской морской державы). Непрерывное существование этих ахейских царств прослеживается вплоть до эллинистического времени.

Источники различных видов неопровержимо свидетельствуют о том, что на дальней восточной окраине греческой ойкумены и в конце II тыс. до н. э. и в последующие столетия по-прежнему продолжали жить, нормально функционируя, все те же государственные образования дополисного, так называемого "дворцового" типа при одновременном сохранении в полной мере этнокультурной преемственности.

Яркие признаки этого континуитета обнаруживаются исследователями уже давно. Первыми их смогли выявить вполне достоверно, на должном научно-методическом уровне, лингвисты (еще в конце ХIХ в.), обратившие внимание на [179] особую близость кипрского и аркадского диалектов греческого языка¹⁾ (а в Аркадии, как известно из сообщений эллинских авторов, и после дорийского завоевания Пелопоннеса сохранялось старое ахейское население).

Важный материал, подтверждающий и во многих конкретных деталях специфически уточняющий тот же тезис, дала археология.²⁾ Мощные фортификации, возведенные с применением циклопической техники каменной кладки, дворцовые и храмовые комплексы и другие монументальные архитектурные сооружения, созданные зодчими-киприотами, непосредственно продолжали микенскую градостроительную традицию.

В распоряжении историка имеется и целый ряд свидетельств древнегреческой исторической традиции по интересующему нас сюжету.³⁾ Это прежде всего прямые указания на основание греками-ахейцами в додорийский период того или иного крупного поселения на Кипре,⁴⁾ превращавшегося затем в резиденцию ойкиста-анакта — столицу заново формирующегося государственно-политического образования типа царств материковой и островной Греции позднебронзового века (то есть микенского типа).

По словам Геродота (V. 113; VII. 90), греки-киприоты считали себя потомками выходцев из Саламина (города на одноименном острове у берегов Аттики), Афин, Аркадии и Аргоса. Тевкру, брату Аякса и сыну Теламона, приписывалось основание на восточном побережье Кипра города Саламина, получившего свое имя по родине ойкиста (Strab. XIV. 6. 3). Афинской колонией признавались Солы (древняя Эпея), расположенные на северном берегу острова, обращенном к Киликии (Strab. XIV. 6. 3; Plut. Sol. 26; ср. Apollod. Epit. VI. 17). Роль ойкиста города Пафоса (на юго-западе Кипра) исторические предания отводили [180] аркадскому царю Агапенору, сыну Анкея (Strab. XIV. 6. 3; Paus. VIII. 5. 2; ср. Apollod. Epit. VI. 15).

Ахейские анакты, облеченные помимо светской власти еще и сакральными функциями, оказывались учредителями важнейших греко-кипрских святилищ и культов. С именем афинского царя Тесея связывалось установление некоторых религиозных церемоний в Аматунте (Plut. Thes. 20). Согласно древним жреческим преданиям, храм Зевса Саламинского воздвиг Тевкр, сын Теламона (Tac. Ann. III. 62), а святилище Афродиты в Пафосе учредил аркадянин Агапенор (Paus. VIII. 5. 2).

Большой интерес представляют сохраненные античными авторами сведения о происхождении отдельных династий греческих царей Кипра (потомки ахейских ойкистов-анактов сохраняли за собой царскую власть иногда на протяжении многих поколений). Одна из представительниц рода наследственных владык Пафоса, по имени Лаодика, известна как жертвовательница пеплоса для богини в храм Афины Алеи города Тегеи в Аркадии, в котором некогда царствовал ее пращур Агапенор (Paus. VIII. 5. 2; 53. 7). В той же самой знатной, долгое время владетельной семье, уже после упразднения в кипрских городах царской власти, переходил по наследству, вплоть до римского времени (ср. Tac. Hist. II. 4), дававший его носителю немалый почет и солидный доход (ср. Plut. Cato. 35) сан жреца при храме Афродиты в Пафосе. Родословная знаменитого саламинского царя Эвагора I (411—373 гг. до н. э.) восходит к Тевкру, сыну Теламона (Isocr. Orat. IX. 18; Paus. I. 3. 2; II. 29. 4).

Примечательно, что обе династии, саламинская и пафосская, считали своим предком (по женской линии) легендарного царя всего Кипра — Кинира, предшественника в хронологическом отношении таких "мелкоудельных" владетелей как Тевкр, сын Теламона, и Агапенор, сын Анкея (ср.: Apollod. III. 9. 1-2; 10. 8; Tac. Hist. II. 3; Paus. I. 3. 2). По афинской версии саги, вероятно поддерживаемой Тевкридами, сам Кинир имел своим отдаленным предком первого царя Аттики Кекропса (Apollod. III. 14. 1-3), а по аркадской версии, бытовавшей, по-видимому, при дворе Кинирадов-Агапеноридов, он приходился родней аркадским анактам (Apollod. III. 9. 1).

Эллинская мифолого-историческая традиция сообщает, что Кинир властвовал над Кипром при начале Троянской [181] войны и считался одним из членов коалиции ахейских анактов, возглавляемой Агамемноном, хотя его помощь последнему и носила скорее символический характер (ср.: Ноm. Il. XI. 19-28; Apollod. Epit. II. 9). В гомеровских поэмах остров Афродиты упоминается лишь мельком, поскольку основные сюжетные линии повествования троянского цикла пролегли далеко в стороне. Но не приходится сомневаться в том, что на Кипре популярность эпических сказаний, посвященных древнейшему прошлому Эллады, а не только храмовых легенд и царских генеалогий, была весьма велика и устойчива. Не случайно среди претендентов на честь считаться родиной Гомера выступает Саламин Кипрский (ср.: Paus. X. 24. 2).

Там же, на острове Афродиты, в широком употреблении оставалась слоговая письменность, имеющая крито-микенские истоки⁵⁾ и вполне приспособленная с течением времени для записи текстов практически любого содержания. Поэтому сохранение исторической информации на Кипре конца II — первой половины I тыс. до н. э. было достаточно надежно обеспечено обоими доступными древним народам способами — через канонизированную устную передачу (героико-эпические и генеалогические сказания, сакральные мифы) и письменную фиксацию. Греко-кипрское слоговое письмо продолжало употребляться вплоть до III—II вв. до н. э., сосуществуя несколько столетий с греческим алфавитным.⁶⁾ Это означало непрерывность крито-микенской письменной традиции, уходящей корнями в глубокую древность (к началу II тыс. до н. э.). Данное обстоятельство необходимо иметь в виду и в полной мере учитывать сторонникам гиперкритического подхода к анализу сведений античных историков о ранних периодах истории Эллады (поскольку и сегодня гиперкритики ставят иногда под очень большое сомнение [182] достоверность таких исторических данных, как основанных якобы только на передаче информации в традиционных формах устного народного творчества⁷⁾). Некоторые коренные греческие области — например, Аркадия, Аттика, Ахайя, Элида — в наименьшей степени затронутые последствиями опустошительных миграций и военных столкновений эпохи дорийского завоевания и легендарного "возвращения Гераклидов" в Пелопоннес, сохранили во многом этнокультурные и даже легитимно-династические традиции ахейского времени. Так, в Аркадии власть по-прежнему удерживали цари из древней местной династии пеласго-ахейского происхождения. Потомки различных ветвей царского рода Нелеидов из Пилоса заняли выдающееся положение в Афинах, а один из них — Мелант — воцарился там (от него и его сына Кодра вели свое родословие также несколько правящих домов в колонизованных афинянами ионийских городах на западном побережье Малой Азии). Прямые наследники Атридов после изгнания их дорийцами из Арголиды и Лаконии стали царствовать в Ахайе и малоазийской Эолиде. Представитель боковой линии прежней династии — Оксил — получил власть над Элидой с помощью своих дорийских союзников.⁸⁾

Однако в резко изменившихся экономических и социальных условиях подобные явления выглядят лишь как реликты прошлого. В полной мере, со всеми существеннейшими чертами (не только лингво-этническая, сакрально-культовая и генеалогическая преемственность, но также сохранение на определенный период времени главных принципов политико-административной организации хозяйственной жизни общества, так называемого "дворцового типа", и тесно связанной с ней в генетическом и функциональном отношениях системы письма) микенская цивилизация в самый роковой для нее момент устояла только на Кипре. Поэтому туда надолго переместился центр греческой культуры и именно там могли дальнейшие поколения эллинов снова почерпнуть многое из того, что ранее было накоплено, а затем утрачено ими в Эгеиде. [183]

Назад К оглавлению книги Дальше

¹⁾ Ср.: Казанский H.H. Диалекты древнегреческого языка. Л., 1983. С. 76, 77; Гринбаум Н.С. Ранние формы литературного языка (древнегреческий). Л., 1984. С. 20-31 ; Широков О.С. Введение в балканскую филологию М., 1990. С. 13.

²⁾ Различные аспекты связей Кипра с Эгеидой рассматривались на международных археологических симпозиумах в Никосии 1972, 1978 и 1985 гг. (их "Акты" см. в библиографии).

³⁾ Ср. Борухович В.Г. Ахейская колонизация Кипра // Древние культуры Евразии и античная цивилизация. Л., 1983. С. 38-41.

⁴⁾ Сводку этих данных см. Vanschoonwinkel J. Op. cit. P. 293-312.

⁵⁾ Фридрих И. История письма. М., 1979. С. 92-94.

⁶⁾ В данной связи вполне закономерным представляется нам сохранение в греческом языке и в "темные века" микенского термина γροφεύς (γραφεύς) — "писец" и при этом нет никакой необходимости предполагать утрату им на какое-то время своего устоявшегося значения (ср. Казанский Н;. Н. Микенское обозначение писца // Международный симпозиум "Античная балканистика 6". Этногенез народов Юго-Восточной Европы. Этно-лингвистические и культурно-исторические взаимодействия Балкан и Циркумпонтийской зоны. 18-22 октября 1988 г. Тезисы докладов. М., 1988. С. 17).

⁷⁾ Ср.: Андреев Ю.В. Поэзия мифа и проза истории. Л., 1990. С. 109. Следует однако напомнить, что во многих других работах, и более раннего, и более позднего времени, данный исследователь демонстрирует иной подход к свидетельствам эллинской традиции.

⁸⁾ Подробнее обо всем этом см. в следующей главе.

Назад К оглавлению книги Дальше