Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Назад К содержанию

Глава 2.
Семейная собственность и порядок наследования

§ 8. Нормы хеттского наследственного права нашли весьма незначительное место в Сборнике хеттских законов и других клинописных источниках из Хатти, что мешает более [196] или менее полному изучению этого вопроса.¹⁾ Именно этот пробел в хеттских письменных источниках и создал сегодня такое положение, когда вопросы наследственных отношений в Хеттском государстве фактически остаются малоизученными.²⁾ Поэтому очень трудно судить о многих аспектах хеттского наследственного права, ибо характер его многочисленных норм до сих пор остается далеко не выясненным до конца. Пока что мы можем говорить лишь об отдельных моментах хеттского порядка наследования, только тех моментах, которые в той или иной степени поддаются определению и изучению.

По количеству и значению данных в интересующем нас отношении Хеттские законы намного уступают законам Хам-мураби,³⁾ среднеассирийским,⁴⁾ древнееврейским⁵⁾ и даже законам Липит-Иштара, царя Исина.⁶⁾ Конечно, многое в хеттском порядке наследования с различной степенью вероятности поддается восстановлению по свидетельствам других древневосточных правовых памятников,⁷⁾ но подобная реставрация не может быть лишена известных сомнений и во многом носит довольно гипотетический характер. Тем не менее этот путь исследования не должен отвергаться, ибо близость отдельных правовых норм различных древневосточных юридических памятников (говоря точнее: памятников древнего Ближнего Востока) не вызывает ныне никаких сомнений и дает возможность их взаимного сопоставления и изучения. [197]

С другой стороны, ряд сведений по интересующему нас вопросу можно почерпнуть и в иных хеттских письменных источниках (УТ, УХ, различные соглашения с «вассальными» странами и т. д.). Указанные данные во многих отношениях восполняют не дошедшие до нас нормы хеттского наследственного права.

В научной литературе уже высказывалось мнение том, что свидетельства письменных памятников (Хеттские законы) по праву наследования в хеттском обществе являются лишь известным дополнением к более обширному неписанному обычному наследственному праву.⁸⁾ Это положение не должно вызывать сомнений. Действительно, во многих «договорах» с зависимыми правителями хеттские цари, затрагивая семейно-брачные отношения и связанные с ними вопросы наследования, ссылаются, как правило, на обычное право.⁹⁾

Таким образом, мы в известном смысле можем говорить о сознательном молчании Хеттских законов по вопросам наследственного права (эти последние в хеттских источниках писанного права выступают, главным образом, в качестве косвенных дополнений к другим, — в основном, семейно-брачным, — нормам права), и поэтому нам вовсе не приходится сомневаться в том положении, что наследственно-правовые отношения у хеттов базировались, как правило, на обычном (неписанном) праве. Сказанное, конечно, вовсе не означает того, что отдельные положения порядка наследования не находили письменной фиксации в различных хеттских документах, которые и привлекают наше внимание в данном случае.

§ 9. Наследуемая собственность. Наследственно-правовые отношения, как часть семейно-брачных отношении, должны рассматриваться с точки зрения существования в хеттском, обществе патриархальной семьи с наличием в ней власти, основанной на верховенстве мужчины, отца семейства, домовладыки.

Возвышаясь над всеми остальными членами семьи, мужчина (домовладыка) являлся одновременно верховным собственником всего имущества, принадлежащего данной семье, патриархальный характер которой с несомненностью указывал [198] на соответствующую форму наследования по мужской линии.¹⁰⁾

Несмотря на высокое положение мужчины (домовладыки) в хеттской семье, собственность, которая находилась в полном его распоряжении, вовсе не представляла из себя неделимого целого в строгом смысле этого слова. Указанная семейная собственность явно слагалась из следующих частей: 1) собственность мужа, принявшего жену в свой дом; 2) собственность жены, состоявшая из приданого (iṷaru), а также, возможно, и дара, преподнесенного ей мужем; 3) собственность, нажитая супругами в период их совместной жизни.

Конечно, сказанное отнюдь не означает, что каждая из указанных частей семейного имущества каким-то образом обособлялась внутри единой семейной собственности. Пока супруги жили вместе и не возникало причин для развода или один из них не умирал, данная собственность составляла одно целое с ясно различимыми вышеуказанными частями, на которые она могла распадаться лишь в случаях, строго установленных законом (развод, смерть).¹¹⁾ В каждой семье, разумеется, всегда имелась потенциальная возможность подобного раздела имущества на составные части. Поэтому не приходится сомневаться в том, что даже в течение совместной жизни супругов эти части ясно отличались одна от другой.

Прежде чем дать характеристику каждой из этих частей семейной собственности, следует указать, что термин «владелец, собственник» был выражен в ХЗ-ах через идеограмму EN (хетт. isḫas, акк. BĒLU) — «хозяин, господин».¹²⁾ Именно так и обозначены понятия «хозяин (владелец) раба»,¹³⁾ «хозяин [199] (владелец) поля»,¹⁴⁾ «хозяин (владелец) скота»,¹⁵⁾ «хозяин (собственник)» различных орудий, вещей и т. п.¹⁶⁾

Собственность мужа (главы семьи) составлялась из его наследственной доли, полученной им в свое время от отца и, возможно, матери. Сюда могли входить поля для обработки, сады, рабы — вообще все движимое и недвижимое имущество, полученное по праву прямого наследования. Данной собственностью глава семьи мог распоряжаться по своему усмотрению: продавать, дарить и т. п.

Однако помимо указанной собственности мужчина мог владеть также различными другими видами имущества (в первую очередь, недвижимого). Одним из таких видов недвижимости являлся участок земли, даруемый царем.¹⁷⁾ Земельный участок, дарованный царем и не связанный с повинностью luzzi, рассматривался как недвижимость, поступившая в полное распоряжение данной личности.¹⁸⁾

Можно предполагать, что при определенных обстоятельствах данный земельный участок (дар царя)¹⁹⁾ мог быть утрачен владевшей им личностью, но, во всяком случае, подобное лишение прав владения, несомненно, было связано с каким-либо проступком, правонарушением, совершенным его владельцем. Если это так, то мы вправе рассматривать данный подарок царя в качестве части собственности главы семьи, ибо возможность утери им указанного дара (известная форма конфискации имущества, как следствие правонарушения) не может рассматриваться в качестве указания на временное владение полем — даром царя. Таким образом, это последнее должно выступать как собственность, на которую распространялось право наследственного владения ею. Это предположение подкрепляется, по всей видимости, данными § 53 ХЗ-ов, в котором говорится о принципах раздела имущества между воином и «совладельцем», так наз. «человеком его (наследственной) доли » (LÚ ḪA-LA-ŠU).²⁰⁾ [200] Интересно заметить, что среди делимого имущества упомянуто и «поле — дар царя», две трети которого оставались за воином, а одна треть — за «совладельцем». Теперь уже не должно быть сомнения в том, что участок земли, дарованный царем, мог переходить от одного лица к другому в полном соответствии с нормами наследственного права.

Сказанное выступает еще более явственно, если сравнить его с системой несения повинностей саххан и луцци. Как известно, указанные повинности были связаны с предоставлением определенного земельного участка, поля. Личность, получившая данный земельный надел, как правило, не освобождалась от несения связанных с ним повинностей.²¹⁾ В случае, если она не могла или не желала выполнять саххан или луцци, то лишалась права владения полем, которое переходило к другому.²²⁾ Поэтому право владения этим земельным участком не может рассматриваться как право полной собственности на него, ибо владение им было связано с определенными условиями (повинности), а возможность купли-продажи этого поля, как это видно из §39 ХЗ-ов, была сильно ограничена законом. Однако мы имеем основание говорить о том, что на рассматриваемые наделы все же распространялись нормы наследственного права. Согласно §§ 47, 48, XXXIX ХЗ-ов этот участок земли мог быть продан, но с условием, что купившее лицо выполняло бы связанные с ним повинности, т. е., в известном смысле говоря, покупатель одновременно с приобретением поля унаследовывал обязанность несения указанных повинностей. Логически развивая данную мысль (в принципе все, что может быть продано, может быть и унаследовано), мы приходим к выводу, что поля саххана и поля луцци, как правило, наследовались сыновьями (видимо, только сыновьями) их владельца, конечно, с обязательством несения связанных с ними повинностей. Вполне возможно, что подобный переход по наследству повинностного поля скреплялся одновременно царским решением, ибо верховный правитель Хатти в любом случае оставался действительным собственником данного надела.²³⁾ [201]

Таким образом, подводя итог всему сказанному, мы можем утверждать, что имущество мужчины (главы семьи) слагалось из следующих частей: 1) собственность, унаследованная внутри семьи по прямой линии от отца (родителей); 2) собственность сложившаяся из дарений царя и вошедшая в общесемейную собственность. Помимо этого, глава семьи мог владеть участком земли, будучи связан обязательством несения определенных повинностей.

В первых двух, случаях мы можем говорить о наследств венной собственности данной семьи, а в последнем (с известной осторожностью) — о праве наследственного Еладения указанными повинностными наделами.

Собственность жены, согласно § 27 ХЗ-ов, состояла в основном из приданого (iṷaru), принесенного ею из дома своего отца в дом своего мужа.²⁴⁾ Обычно вавилонским соответствием iṷaru считают šeriktum,²⁵⁾ а ассирийским — širku.²⁶⁾

О характере хеттского ивару можно судить по § 27 ХЗ-ов, в котором говорится: «(75) Если мужчина жену себе возьмет и приведет ее (в свой дом), (II, 1) то ему следует выдать ее iṷaru. Если же женщина умрет там, то имущество (assu) мужчины (2) обновляется: ее iṷaru мужчина берет; (3) а если она умрет в доме отца своего, (4) то ее iṷaru мужчина не должен брать».

Перевод и интерпретация этой статьи по сей день являются спорными. Начало статьи кажется вполне понятным.²⁷⁾ [202] Основная трудность заключается во фразе: (1)... LÚ-as (вар. LÚ-nas) (2) assuset warnuanzi (вар. GIBIL-[nu-zi?]²⁸⁾), которую различные ученые переводят по-разному. Разночтения основаны, главным образом, на понимании последнего слова этой фразы. Многие ученые разделяют точку зрения А. Гётце, предложившего видеть здесь глагол waḫnu-, а не warnu.²⁹⁾ По нашему мнению, исправление основного текста необходимо, но только в соответствии с одним из вариантов статьи (КВо, VI, 5, II, 7), где вместо глагола warnuanzi стоит GIBIL.

Окончание этого слова можно было бы восстановить несколько иначе, чем предлагает И. Фридрих. Быть может, здесь лучше видеть GIBIL-[an-zi?] в соответствии с основным текстом, т. е. по смыслу сюда можно было бы подставить хеттский глагол neṷaḫḫ- и читать neṷaḫḫanzi- — «обновляют». Последующая фраза лишь поясняет предыдущую: «обновление» заключается в выдаче имущества жены (ивару) ее супругу.³⁰⁾ Когда же жена умирает в доме своего отца, подобное «обновление» не имеет места и в статье [233] сказано, что муж не обладает никаким правом на имуществ своей покойной супруги.

Ивару в данном конкретном случае означает, несомненно, приданое жены, но подобный перевод, по-видимому, далеко не достаточен для полного понимания этого термина. Сопоставляя § 27 ХЗ-ов с § 46, где упоминается «хозяин ивару», становится ясным, что под этим термином подразумевается наследуемое имущество вообще, независимо от того, кто является его наследником. Наследуемое дочерью имущество (ивару), само собой разумеется, превращалось в ее приданое.³¹⁾

В целом содержание статьи может быть изложено следующим образом: мужчина, женившись, получает от тестя приданое (iṷaru), которым он может распоряжаться³²⁾ и наследовать в случае смерти жены, но, очевидно, при наличии у них детей. В заключительных строках статьи содержится явный намек на хорошо известный на Древнем Востоке порядок наследования материнской доли собственности ее детьми,³³⁾ в случае отсутствия которых собственность жены (или, точнее говоря, та ее часть, которая состояла из приданого) возвращалась обычно в дом ее отца.³⁴⁾

Иными словами говоря, ивару жены является наследственной собственностью ее детей, для которых это имущество и сохраняется отцом семейства.³⁵⁾ Заключительная часть этой статьи, по-видимому, имеет в виду брак erēbu.³⁶⁾ В этом случае ивару жены оставалось в доме ее отца (в ее доме), также как и ее дети. После ее смерти муж, по-видимому, мог покинуть дом тестя, но не имел никакого права ни на имущество жены, ни на детей.³⁷⁾ [204]

Конечно, сказанное подтверждает наличие у хеттов «матрилокального» брака, но это вовсе не означает существования матрилинейного порядка наследования, как это думает (правда, с известными оговорками) Э. Ньюфельд.³⁸⁾ Наиболее последовательно отстаивает эту точку зрения Г. И. Довгяло.³⁹⁾ Основным звеном в его рассуждении является новая интерпретация термина DUMU, который, по его мнению, означал сына не только в прямом смысле этого слова, но и племянника (сына сестры).⁴⁰⁾ Это положение основано на следующих аргументах. Во-первых, в УТ, § 28 «второго места сын» означает племянника, а не сына от «жены низшего ранга». Во-вторых, новый перевод УХ, § 1, стк. 3-4, показывает, что хеттский царь называет сыном своего племянника. В-третьих, такого же мнения придерживается и В. В. Иванов.

Точка зрения А. Гётце относительно § 28 УТ опровергнута очень просто: для подтверждения своего мнения А. Гётце оперирует, мол, данными по меньшей мере на 200 лет более поздними, чем УТ. Однако сам Г. И. Довгяло не приводит никаких данных, ни поздних, ни ранних. Осмелимся также утверждать, что даже за 200 лет могло и не произойти особо резких изменений в семейно-брачных и наследственно-правовых отношениях, тем более, что речь идет о таком революционном преобразовании, как смена материнского права отцовским. К тому же, вопреки мнению Г. И. Довгяло, положения УТ особенно в части порядка наследования царского престола (сын наследует отцу) действительно имели силу на протяжении всей последующей истории Хеттского царства. Обратного еще никто (в том числе и Г. И. Довгяло) не доказал.

Второй аргумент порожден явным недоразумением. Сам текст УХ ясно и четко различает понятия «сын» (DUMU) и «племянник по материнской линии» (DUMU SAL × KU^TI),⁴¹⁾ что хорошо известно и самому Г. И. Довгяло.⁴²⁾ Конечно, перевод соответствующих мест УХ, предложенный им, не вызывает возражений, но смысл фразы от этого не меняется. «Позвал сына» или «назвал сыном» при толковании этой [203] статьи фактически не играет особой роли. Смысл ее один: прежде чем объявить наследником, царь должен был усыновить своего племянника.⁴³⁾ Господство отцовско-правового принципа тут на лицо. Другое дело, конечно, почему он обратился именно к сыну сестры, а не к кому-либо другому. Если это не просто случайность, то, во всяком случае, лишь пережиток материнского права, которое ко времени Хаттусили I уже отошло в прошлое.⁴⁴⁾

Что же касается третьего аргумента, смеем надеяться, что сам В. В. Иванов детальнее разъяснит свою точку зрения.

Конечно, наше мнение нельзя считать за окончательное разрешение вопроса, однако одно совершенно ясно: сегодня с большим основанием можно говорить об отцовско-правовых отношениях даже в Древнехеттскую эпоху, чем о существовании материнского права.

Переход собственности матери к детям также не может рассматриваться как последствие матрилинейного порядка наследования, ибо он являлся фактически частью наследственно-правовых отношений, характерных для патриархальной семьи с ее порядком наследования по мужской линии. В данном случае мать является лишь промежуточным звеном при передаче собственности от ее отца к ее детям, что наглядно видно из факта возвращения ивару в ее отчий дом в случае, если она умерла бездетной, или оставления этой наследуемой собственности в доме тестя в случае брака erēbu. К тому же, как уже отмечалось выше, факт наследование материнского имущества засвидетельствован и в древнем Риме периода империи, когда и речи не могло быть о материнском праве.

Аналогичные нормы права мы находим и в положениях других древневосточных законодательных сборников. К примеру можно привести статью 18 ЗЭ, которая гласит, что после смерти жены, муж ее возвращает тестю не только приданое, но и проценты к нему. § 21 ЗЛИ ясно говорит о том, что приданое жены является ее собственностью и наследуется только ее детьми. Наиболее пространные постановления по интересующему нас вопросу мы встречаем в вавилонских законах. Так, например, согласно законам Хаммураби, [206] развод с женой влечет за собой возвращение ей приданого;⁴⁵⁾ ее приданое, вся ее собственность наследуются только ее детьми;⁴⁶⁾ приданое умершей женщины, имевшей детей, не возвращается ее отцу,⁴⁷⁾ но если она не имела потомства, муж обязан вернуть ее приданое, получив взамен свой выкуп.⁴⁸⁾

Ассирийские законы также говорят о том, что приданое жены, все ее имущество принадлежат ее детям.⁴⁹⁾

Нам кажется, что подобное положение наблюдалось и в хеттском обществе. Во всяком случае, сопоставление рассмотренного нами § 27 ХЗ-ов с отмеченными нормами других древневосточных памятников приводит нас к мысли, что такое предположение вполне допустимо.

В данном случае, как уже отмечалось выше, вряд ли приходится говорить о матрилинейной системе наследования. Действительно, во всех указанных нормах права мы видим защиту интересов, в первую очередь, мужчины: тестя, супруга.

При возвращении приданого тестю (после смерти жены) наступает полный имущественный разрыв между семьей невесты и семьей жениха ввиду отсутствия прямых наследников общесемейной собственности. Когда же имелись дети, родственная связь между обеими семействами не нарушалась и дети наследовали как имущество отца, так и имущество матери.

Разумеется, нельзя отрицать, что возможное возвращение приданого жены в дом тестя указывает на известную обособленность ее имущества внутри общесемейной собственности, но в то же самое время существование института левирата является свидетельством того, что женщина сама (со всем своим имуществом, конечно) была настолько тесно прикована к семье мужа, что после смерти ее супруга на нее претендовали его ближайшие родственники в самом четком и определенном порядке.⁵⁰⁾ Известно, что система левирата была направлена, в первую очередь, на сохранение в данной семье имущества, поступившего вместе с невестой.

Все сказанное приводит нас к мысли, что в конечном итоге право распоряжения имуществом жены находилось в [207] руках мужчины (до ее смерти или развода),⁵¹⁾ т. е. женщину, в известном смысле говоря, мы можем рассматривать как номинального владельца собственного приданого, которым на деле распоряжаются то ее муж, то ее отец. Раз это так, то значит не может быть и речи о матрилинейной системе наследования, хотя известные пережитки этой последней мы, по всей видимости, должны видеть в порядке наследования титула хеттской царицы (таваннанна), который переходил от царствующей царицы к ее невестке,⁺⁾ независимо от того, когда умер супруг первой и воцарился его наследник.⁵²⁾ Но и здесь следует обратить внимание на то обстоятельство, что наследование женщиной у женщины (отнюдь не родственных между собой) поставлено в строгую зависимость от наследования престола по мужской линии.

Несколько слов относительно assu, упоминаемом в § 27 ХЗ-ов. Здесь также нет единодушия в понимании этого термина. Одни считают, что это дарение мужа своей жене⁵³⁾ наподобие вавил. nudunnūm⁵⁴⁾ и ассир. nudunnū.⁵⁵⁾

Другие⁵⁶⁾ придерживаются мнения, что assu являлось собственностью, нажитой при совместной жизни супругов. Наконец, третьи⁵⁷⁾ причисляют его к личной собственности жены, уничтожаемой после ее смерти.

Если верно наше понимание § 27 ХЗ-ов, не может быть сомнения в том, что assu и здесь выражает свое основное понятие «добро, имущество, собственность».⁵⁸⁾

Относительно общего имущества супругов в ХЗ-ах имеются весьма скудные и довольно неясные указания §§31, 32, 33.

«§ 31: (16) Если свободный человек и рабыня будут влюблены (??)⁵⁹⁾ и они сойдутся; (17) и он в жены ее возьмет; и [208] они создадут семью (É-ir) и детей (заимеют); (18) а затем они рассорятся (19) и решат (разойтись), то они делят семью на-двое:⁶⁰⁾ (20) детей муж берет, одного сына — жена берет».⁶¹⁾

Из этих статей ясно видно, что имущество, нажитое супругами в период совместной жизни, делилось в определенном порядке между ними при разводе. Известная неясность указанных статей не позволяет определить точно, какая часть этой собственности отходила к мужу и какая к жене. Можно предполагать (как это и делает И. М. Дунаевская),⁶²⁾ что имущество в данном случае делилось пополам, но факт далеко не равномерного распределения детей между супругами вносит известное сомнение в подобное предположение. Действительно, кажется весьма странным, что жена, забирающая с собой одного сына, получала такую же долю общесемейной собственности, как и ее супруг, оставляющий за собой всех остальных детей.⁶³⁾ Не логичнее ли было бы видеть здесь такой порядок наследования делимого имущества, когда каждая из разводящихся сторон забирала такую часть собственности, которая соответствовала количеству уводимых ею детей, наследственной собственностью которых и являлось все семейное имущество. Конечно, при этом можно предполагать, что собственность, которой владел супруг до бракосочетания, целиком и полностью оставалась у него, а собственность жены (ивару)⁶⁴⁾ отходила к ней. Все это приходится только предполагать, ибо прямых и ясных указаний относительно всего этого мы не находим ни в одном хеттском документе.

Может быть, известную помощь нам в данном случае смогут оказать те статьи законов Хаммураби, которые наиболее близко подходят к хеттскому законодательству. В ст. [209] 137 КХ мы читаем: «Если человек вознамерится покинуть наложницу, родившую ему детей, или бесплодную женщину, давшую ему иметь детей, то должно вернуть этой женщине ее приданое, а также дать ей отрезок поля, сада и движимого имущества, чтобы она могла вырастить своих детей. Когда она вырастит детей, должно выдать ей из всего данного ее детям долю, подобную доле одного сына-наследника, и затем ее может взять замуж любимый ею муж».⁶⁵⁾

Мы позволили себе дословно привести это положение КХ, ибо считаем, что оно текстуально весьма близко стоит к содержанию рассматриваемых нами хеттских статей. Конечно, трудно механически переносить юридические нормы из одной страны (Вавилонии) в другую (Хатти), тем более, что они разделены довольно значительным промежутком времени, но мы поддались подобному искушению в силу того, что толкование указанных статей 31-33 ХЗ-ов на основе ст. 137 КХ делает первые настолько ясными, что последняя кажется лишь более пространным изложением соответствующих норм хеттского права. Если наше предположение имеет под собой какую-либо основу, то тогда трудно избавиться от мысли, что в случае развода каждый из супругов сохранял за собой свою собственность (которой он владел до вступления в брак), а имущество, нажитое в период совместной жизни, делилось между ними в полном соответствии с той долей, которую наследовали дети. Что касается указания хеттской статьи на факт увода женой одного сына, нам кажется, что в данном случае имеется лишь повторение соответствующей правовой нормы КХ, согласно которой речь идет не столько о самом сыне-наследнике, сколько о той доле (равной наследуемой одним сыном доле отцовского имущества), которая отходила к матери. Это вполне понятно. Когда ее дети становились совершеннолетними, они вступали во владение материнским имуществом, которое потенциально являлось их собственностью с момента их рождения. Вот тут-то мать в имущественном отношении оказывалась совершенно беззащитной. Возможно, что именно с целью сохранения определенной ее независимости по отношению к детям закон и выделял ей соответствующую долю имущества. Это было тем более справедливым, что вдова могла оказаться в руках своих пасынков, а может быть и собственных детей, которые не пожелали бы помочь ей после смерти мужа.⁶⁶⁾ [210]

Подводя итог всему сказанному, мы приходим к выводу, что в ХЗ-ах имеются определенные указания на характер, размеры и виды собственности, которая подлежала передаче по наследству прямым наследникам-детям.

§ 10. Порядок наследования. Прямые наследники: сын, дочь. Выше мы уже говорили о скудности источников, определяющих наследственно-правовые отношения у хеттов, что заставляет нас опираться в основном на косвенные данные, в первую очередь, на телипиновский закон о престолонаследии (УТ). При современном уровне наших знаний социального развития у хеттов ст. 28 УТ считается главным нашим документом при определении наследственных отношений в хеттском обществе, хотя относительно этого памятника (как источника для четкого определения порядка наследования) высказаны известные сомнения.⁶⁷⁾

§ 28 УТ гласит: «Царем пусть становится из сыновей царя первый по положению сын; если первого из сыновей царя нет; то пусть будет царем тот, кто второй по положению сын. Когда же наследника (DUMU.NITA) из сыновей царя нет, то тот, которая первая дочь, пусть возьмут ей мужа (^LÚanti-iantan), и он пусть будет царем».

Текст этой статьи не должен оставлять сомнений в существовании у хеттов твердо установившегося порядка наследования по мужской линии, от отца к сыну. Сыновья различались лишь по своему положению (сыновья законной — sakuṷassar — жены и сыновья «вторых жен» — ^SALNAPṬARTI и ^SALESTIRTI). В этом смысле и нужно понимать эту статью.

В эпоху написания ХЗ-ов (во всяком случае, после опубликования УТ) иного порядка наследования и не могло быть, но в некоторых более ранних памятниках мы находим следы такой системы наследования, которая уводит нас к семейно-брачным отношениям эпохи существования материнского рода. В этом отношении особенно интересен «Указ» Хаттусили I, в котором, между прочим, сказано: «Пусть впредь никто не возвеличивает (подразумевается в качестве наследника престола — Э. М.)⁶⁸⁾ сына своей сестры».⁶⁹⁾ отца. При этом одному из пасынков предоставляется право женитьбы на ней, в чем можно видеть еще одно своеобразное проявление системы левирата. [211]

Из этого текста царя Хаттусили I видно, что вначале он назначил наследником престола сына своей сестры, но затем переменил решение. Столь близкие отношения между дядей и племянником (сыном сестры) являются отголоском далекой эпохи, когда господствовало материнское право. Конечно, мы далеки от мысли утверждать, что матриархальная система просуществовала вплоть до эпохи Хаттусили I и затем была уничтожена в один прекрасный день по указу царя. Однако о пережитках, известных следах материнского права мы не можем не говорить как в данном случае, так и в ряде других.⁷⁰⁾ Однако особенно преувеличивать значение этих пережитков не приходится, ибо в рассматриваемую эпоху все они зиждились на твердой патриархальной основе. И более того, являлись одной из составных частей патриархальной системы семейно-брачных и наследственно-правовых отношений.

Возвращаясь к тексту ст. 28 УТ, необходимо подчеркнуть, что здесь речь идет о частном случае наследования, а именно — наследования престола, но в общем этот порядок, по-видимому, существовал и при любой форме наследования имущества, являясь частным проявлением системы и порядка наследования, существовавшего в Хеттском государстве. Чрезмерный скептицизм в отношении этого мнения кажется нам, по меньшей мере, неуместным. К тому же, что это именно так, подтверждается рядом сопоставлений с другими хеттскими нормами права. Так, например, в рассматриваемой статье УТ говорится, что в случае отсутствия у царя сыновей царем становится зять (возможно, усыновленный), муж дочери царствовавшей до того особы.⁷¹⁾ С аналогичным явлением имеем мы дело и в случае усыновления зятя (^LÚantiiant-), предусмотренного в § 36 ХЗ-ов. Смысл этой статьи ныне, после работ Балкана (наличие брака erēbu у хеттов),⁷²⁾ можно считать установленным. В данном случае аналогия с УТ, § 28 настолько полная, что она не нуждается в излишних комментариях.⁷³⁾ [212]

Следовательно, общий порядок наследования в хеттском государстве выглядит примерно следующим образом: от отца к старшему сыну своей законной жены; в случае отсутствия сыновей у этой последней к сыновьям (по старшинству) жен «второго ранга», а затем — и наложниц; наконец, в случае отсутствия и таковых, к мужу дочери от законной жены, а затем, возможно, и к мужьям дочерей от незаконных жен и наложниц.

Короче говоря, в хеттском обществе проведен принцип: наследует ближайший по мужской линии родственник.⁷⁴⁾

Существование жен «первого» и «второго ранга» (а значит и соответствующих им наследников) уже доказано в науке. Однако в своих комментариях к УТ И. М. Дунаевская⁷⁵⁾ высказала мысль, что в § 28 этого документа речь вовсе не идет о детях от различных по своему общественному положению жен, что здесь идет перечисление сыновей царя просто по принципу старшинства. Подобная точка зрения, как нам кажется, страдает известной односторонностью. Конечно, принцип выбора наследника по старшинству вовсе не исключается хеттским законодательством, но он в то же самое время базировался на основе общественного положения матери возможного наследника. Принцип старшинства действовал лишь в среде детей от одной и той же матери. За этими пределами в действие вступал закон об их социальном положении (дифференциация по общественному статусу, по «рангам»).

§ 11. При рассмотрении порядка наследования нельзя не уделить внимания системе левирата, о которой уже говорилось выше.

Основная цель левирата — это сохранение единой семейной собственности, предохранение ее от распада. По мнению некоторых ученых (Э. Ньюфельд, Г. Драйвер и Дж. Майлз),⁷⁶⁾ система левирата показывает путь продолжения [213] рода и линию наследования. Не приходится сомневаться, что порядок наследования нашел известное отражение в системе левирата, но говорить о полном совпадении схем наследования и левирата, конечно, не приходится. Если основным звеном левирата, как уже отмечалось, является переход жены покойного к его брату, то порядок наследования, как правило, направлен, если так можно выразиться, не по горизонтальной, а по вертикальной линии «сверху вниз», от отца к сыну. Система левирата никогда не действовала в направлении от отца к сыну, т. е. сын никогда не мог стать супругом собственной матери или даже мачехи.⁷⁷⁾

И тем не менее, поскольку система левирата подразумевала переход женщины (со всем ее имуществом, конечно) от одного «владельца» (мужа) к другому, постольку мы вправе рассматривать ее (в известном смысле) как одну из составных частей наследственного права. Поэтому мы можем предполагать, что порядок наследования не обязательно был направлен в одном раз навсегда данном направлении от отца к сыну (или даже зятю), а распространялся во все стороны, к ближайшим родственникам по мужской линии. В этом аспекте § 28 УТ (порядок престолонаследия) и § 192-193 ХЗ-ов (система левирата) могут служить взаимным дополнением при определении хеттской системы наследования.

Сопоставляя данные этих статей, мы можем предполагать следующую очередность в порядке наследования: от отца к сыну (с соблюдением принципа старшинства и деления «по рангам», т. е. по социальному происхождению матери), затем — усыновленному зятю, далее — брату, и, наконец, даже отцу. На этом единая цепь системы наследования вовсе не прекращалась. Одним из наследников умершего, согласно нормам хеттского права, выступает «совладелец» или «человек (наследственной) доли» (§ 50, 192). Однако очень трудно сказать, какое место занимал этот «человек (наследственной) доли» в общей системе наследования. Вполне возможно, что он и не должен быть включен в эту последнюю, ибо здесь речь идет, по-видимому, лишь об особых случаях наследственных отношений между двумя лицами, связанными общей обязанностью по несению повинностей. [214]

Данная нами схема требует известных пояснении. Во-первых, почему наследство шло вначале к зятю и лишь затем к брату. Подобная очередность не должна вызывать сомнений, ибо братья уже в момент смерти своего отца создавали отдельные семьи. Значит, каждый из них стремился изыскать пути для продолжения собственного рода внутри данной семьи и, лишь исчерпав эти возможности, искал наследника на стороне. В этом случае естественнее всего было, конечно, обращение к родному брату.

Необычным может показаться также и процесс, так сказать, обратного наследования: от сына к отцу, но и в этом нет ничего странного, хотя в практике он, видимо, встречался очень редко. Действительно, если человек умер, не имея ни детей, ни братьев, то ближайшим его родственником оказывался отец, который (как это видно по системе левирата) наследовал его жену с принадлежащим ей имуществом. Нет ничего удивительного в том, что в ХЗ-ах нигде не сказано о переходе имущества от сына в собственность отца. Ведь подобный процесс был попросту невозможен, ибо дом сына до смерти отца составлял часть единой семейной общины, во главе которой стоял сам отец. Правда, имущество сына внутри этой общины могло определенным образом обособляться, но строго юридически оно не являлось выделенным, и сын до смерти отца зачастую не имел на него прав. Можно только предполагать (как это и делает Ньюфельд),⁷⁸⁾ что при жизни отца его совершеннолетние сыновья становились (в известном смысле слова) совладельцами (но ни в коем случае не собственниками) отцовского (общесемейного) имущества. Прямых указаний, подтверждающих это положение, мы не найдем ни в одном из хеттских письменных памятников, но из анналов Суппилулиумы известно, что этот царь Хатти до своего вступления на престол был наследником и соправителем отца своего — Тутхальи.⁷⁹⁾ Этот факт указывает лишь на частный случай, обобщение которого несколько рискованно, ибо наследников-соправителей царствующих особ можно видеть на протяжении истории в самые различные ее периоды и при наличии самых различных семейно-брачных отношений. Короче говоря, по приведенному факту очень трудно (если вообще возможно) судить о характере владения имуществом до смерти отца семейства. [215]

§ 12. Лишение наследства. Еще один момент имущественных взаимоотношений отца с сыном (а именно проблема лишения наследства) несколько лучше поддается изучению, хотя и он вовсе не содержит ясных данных, чтоб можно было судить обо всех его деталях. И тут нам приходится пробираться окольными путями, оперировать косвенными данными.

Основные сведения по рассматриваемому вопросу можно почерпнуть из аккадско-хеттской билингвы Хаттусили I,⁸⁰⁾ в которой мы ясно видим, что указанный хеттский царь вначале объявляет своим наследником сына своей сестры, а затем, по определенным причинам, меняет свое решение и закрепляет престол за собственным сыном Мурсили. Именно в этом и состоит весь основной смысл данного постановления царя Хаттусили I.

Таким образом, мы видим, что сам царь определяет своего наследника, но в случае надобности (или при определенном антигосударственном деянии, совершенном престолонаследником) сам же и лишает его права наследования престола. Правда, затем в УТ этот порядок престолонаследия был значительно изменен и уже не требовалось специального назначения царем своего наследника, но в данном случае нас интересует другая сторона вопроса: мог ли глава семейства (отец, домовладыка) лишать своего сына и наследника положенного ему по закону наследства? По всей видимости, да. Однако это подтверждается не только данными УХ, но и анализом ст. 171 ХЗ-ое, в которой, как известно, говорится о том, что мать в отсутствие мужа может изгнать сына из дому. Правда, подобное изгнание не носило характера произвола, а являлось лишь следствием определенного правонарушения или действия, совершенного сыном против известных положений хеттского семейно-брачного права. Конечно, тот факт, что сына из дому изгоняет мать, вовсе не меняет положения, ибо в данном случае она действовала как глава семьи, как личность, на которую распространились права отсутствующего (или покойного?) мужа. Также несомненен тот факт, что изгнание сына из дому сопровождалось ликвидацией всех его прав на свою наследственную долю от отцовского имущества.⁸¹⁾

Интересно заметить, что, согласно этому же УХ, сын (в данном случае дочь!) имел законное право требовать свою долю наследства. В тексте УХ мы читаем о претензиях дочери [216] и о том, что царь не только не считает ее притязания незаконными, но и оправдывается тем, что выделил ей достаточное количество собственности. Данный факт, по всей видимости, должен служить ясным доказательством того, что получение сыном (дочерью? зятем?) своей доли наследства вовсе не зависело от произвола отца.

Таким образом, родители (в первую очередь, конечно, глава семьи) в царстве Хатти имели полное право лишить своего сына наследства, но, по-видимому, лишь на основе доказанных обвинений.

Весьма интересно заметить, что положения о возможности лишения наследства (или, во всяком случае, известные указания на подобную возможность) содержатся во многих древневосточных правовых сборниках.

Так, например, согласно Шумерским законам, сын может быть изгнан и лишен наследства не только в случае определенных противозаконных действий против отца и матери (§4 — в этом случае он даже обращается в рабство), но и по простому произволу своих родителей. Почти тоджественные положения находим мы и в § 1-4 ШСЗ.

Совершенно другая картина наблюдается в Вавилонии. Согласно КХ (ст. 168-169), тут не было места никакому произволу. Только тяжкий грех (да и то повторный) мог вызвать акт лишения наследства со стороны отца. Схожее явление, по всей видимости, наблюдалось и в Ассирии. Согласно § 3 табл. I САЗ, изменник мог быть лишен наследственной доли в пользу царя.⁸²⁾

Учитывая все эти факты, а также известное положение § 171 ХЗ-ов, вряд ли было бы лишено основания утверждение, что в Хеттском государстве (точнее: в хеттской семье) имелись аналогичные положения закона. Таким образом, сын являлся прямым наследником своего отца. Это правило было возведено в закон и передача своего наследства сыну (или сыновьям) не нуждалась в специальном завещании. Это был нормальный порядок наследования. Но когда отец семейства (или в его отсутствие — мать) желал лишить сына его наследственной доли, то на это требовалось доказательство состава преступления. Иначе (по своему произволу) отец не мог принять и осуществить соответствующего решения. [217]

Назад К содержанию

¹⁾ Дьяконов, ЗВАХ, II, стр. 301; Kloinasien, стр. 113; NHL, стр. 126; Cuq, Études, стр. 474; Korošec, RA, LVII, 3, стр. 127; Leroy, Introduction, стр. 85 и т. д.

²⁾ В последнее время этот пробел попытался восполнить (в части развития хеттского порядка престолонаследия) молодой белорусский ученым Г. И. Довгяло. См. Г. И. Довгяло, О переходе к наследованию царской власти по отцовско-правовому принципу, СЭ, 6, 1963, стр. 72-83; его же, О характере наследования царской власти у хеттов в эпоху Древнего Царства, ВДИ, 1, 1964, стр. 23-34.

³⁾ См. КХ, §§ 29, 38, 39, 137-140, 142, 149-152, 162-174, 176-184, 191. Ср. DMBL I, стр. 324 сл.; Дьяконов, ЗВАХ, I, стр. 292-293.

⁴⁾ См. САЗ, табл. I, §§ 1-3, табл. II, §§ 25-30, 33, 35, 37, 38, 41, 43, 46, Ср. DMAL, стр. 182, 189, 236-239 и т. д.; Дьяконов, ЗВАХ, II, стр. 246 сл.

⁵⁾ Gen. 31:14; 48:22; Num. 14:24; 27:7-11; Deut. 21:15-17 и т. д. См. также NAHML, стр. 259-265.

⁶⁾ См. ЗЛИ, §§21, 22, 24-27, 31.

⁷⁾ Помимо указанных в прим. 2-5 статей КХ, САЗ, ЗЛИ и древнееврейских законов см. также ШЗ, §§ 4-5, ШСЗ, §§ 1-4; ЗЭ, §§ 18-59.

⁸⁾ Дьяконов, ЗВАХ, II, стр. 301.

⁹⁾ См. «соглашения» Суппилулиумы с Хукканой и Маттивазой, а также «договор» Хаттусили III с Бентешиной (Friedrich, vert. II, стр. 124-126; Е. Cavaignac, Subbiluliuma et son temps. Paris, 1932, стр. 12-13; Weidner, PD I, стр. 18-19; II, стр. 128-129).

¹⁰⁾ См. NHL, стр. 126; NAHML, стр.261; Kieinasien, стр. 113; Kulturgesuhichte, стр. 366. О наследовании по отцовско-правовому принципу в других странах Древнего Востока см. также Gen. 48:22; Deut. 21:15-17; ЗЛИ § 31; КХ §§ 165-167, 170; САЗ, табл. I, § 1 и т. д. Ср. также Cavaignac, Histoire generale de l'Antiquite, стр. 100, 207 и т. д.

¹¹⁾ §§ 31-33 ХЗ-ов.

¹²⁾ См. Korošec, ZZR, 25, 1955, стр.87; его же, RA, LVII, 3, 1963, стр. 126; V. Souček, Einige bemerkungen tiber Status libertatis und Status servitutis im hethitischen Recht, Ar. Or., XXVI. 1953, стр. 317.

¹³⁾ §§ 19-21, 95, 99 ХЗ-ов.

¹⁴⁾ §§ 72, 79, 106 ХЗ-ов (соответствует акк. bēl eqli). Несколько иначе выражен владелец поля в § 166 («тот, кто раньше засеял поле»). См. Korošec, ZZR, 25, 1955, стр. 87.

¹⁵⁾ §§ 60-62, 71, 74, 80, 86, 149 ХЗ-ов.

¹⁶⁾ §§ 45, 113, 121 ХЗ-ов и т. д. О терминах, выражающих понятие владельца и собственника, см. также выше, стр. 155.

¹⁷⁾ §§ 47а, XXXVI. Они проанализированы выше, см. стр. 99 сл.

¹⁸⁾ Об имуществе мужчины см. также R. Haase, Keilschriftliche Miszellen. II, ZVR, 67, 2, 1965, стр. 138 сл.

¹⁹⁾ О характере этого дара см. выше, стр. 104 сл.

²⁰⁾ См. выше, стр. 156 сл. Ср. также ЗВАХ, II, стр. 265, сн. 18.

²¹⁾ Согласно § 51 ХЗ-ов можно предположить, что длительное владение этим участком могло привести к освобождению известных личностей от повинности по желанию царя, но при этом от повинностей не освобождались члены их семейств.

²²⁾ § 41 ХЗ-ов.

²³⁾ Интересно сопоставление данных положений хеттского законодательства с §§ 29 и 38 КХ. В то время как § 38 КХ категорически запрещает дарение, а значит и куплю-продажу и наследование поля, связанного с несением повинности, то § 29 КХ указывает, что подобный запрет отнюдь не носил абсолютного характера и обязанность нести повинность вместе с известным земельным наделом могла переходить от отца к сыну.

²⁴⁾ Э. Ньюфельд (NHL, стр. 141) считает, что iṷaru означало наследство или часть отцовского имущества, полученного при жизни вместо наследства. Ср. Дунаевская, ЗВАХ, II, стр. 262, сн. 3; Speiser, JAOS, LV, 1935, стр. 435-436; Delaporte, стр. 218; Cuq, Études, стр. 470; RAss., II, стр. 295; Follet, Lois, стр. 14. Ср. также Haase, ZVR, 67, 2, стр. 138 сл.

²⁵⁾ См. КХ, §§ 138, 149, 172, а также DMBL, I, стр. 271-275.

²⁶⁾ См. САЗ, § 29, а также DMAL, стр. 205-211.

²⁷⁾ Только И. М. Дунаевская несколько иначе понимает начальные строки статьи. По ее мнению, будущий муж получал лишь «часть ивару». Текст статьи не позволяет делать такое уточнение, но И. М. Дунаевская, по-видимому, исходит из собственного понимания ивару. См. ЗВАХ, II, стр. 262 и сн. 3 на той же стр.

²⁸⁾ Такое восстановление предлагает И. Фридрих (Gesetze, стр. 24, сн. 10).

²⁹⁾ Götze и Pedersen, Muvsilis Sprachlähmung, стр. 28-29. Ср. Kleinasien, стр. 113, сн. 7. В соответствии с этим строят свои переводы А. Гётце (ANET, стр. 190: they turn her property into (property) of the man), Э. Ньюфельд (NHL, стр. 8), В. В.Иванов (ХИДВ, стр. 313: „то ее имущество должны сделать имуществом мужчины"). Многие не согласны с таким исправлением и продолжают видеть здесь факт сожжения. Ср. переводы Б. Грозного (СН, стр. 23): „alors ils (по мнению Б. Грозного, родители жены) de l'homme son bien rendent"; И. М. Дунаевской (ЗВАХ, II, стр. 262): „то когда ее добро сожгут" (аналогично переводили и мы — см. ВСб. I, стр. 37); И. Фридрих (Gesetze, стр. 25): „und sie des Mannes Gut verbrennen" (аналогично и у Р. Хаазе — HKR, стр. 65). Ср. также Follet, Lois, стр. 14.

Р. Хаазе довольно подробно остановился на этом вопросе в одной из своих самых последних работ (ZVR, 67, 2, стр. 138 сл.). По его мнению, поправка А. Гётце не имеет оснований. Здесь сжигается (в соответствии с погребальным церемониалом) некое имущество. Акт сожжения может означать: либо символическую выдачу покойнице дара супруга, либо — своеобразную компенсацию за полученное мужем ивару (ibid., стр. 140).

³⁰⁾ Конечно, не легко сказать, кто это «они», которые «обновляют» имущество мужа: старейшины? родители жены?

³¹⁾ Ср. Дьяконов и Дунаевская, ЗВАХ, II, стр. 262, сн. 3 и стр. 298. Также понимает этот термин и В. В. Иванов (ХИДВ, стр. 315, § 46). См. также RAss, II, 3, стр. 295.

О праве наследования дочерьми в других странах Древнего Востока см., напр., ЗЛИ, § 22; КХ, §§ 179-182; Gen. 31:14; Jeb 17:1; Jeh. 42:15-16.

³²⁾ Ср. САЗ. табл. III, § 35.

³³⁾ Ср. КХ, § 168; САЗ, § 29. О наследовании имущества матери ее детьми в древнем Риме см. Новицкий, ОРГП, стр. 71.

³⁴⁾ Ср. ЗЭ, §18; КХ, § 138; 142, 149, 150, 163, 167; САЗ, табл. III, § 29, 38.

³⁵⁾ Ср. NHL, стр. 141: Cuq, Études, стр. 470.

³⁶⁾ Ср. Ring, IRL, стр. 126; Kleinasien, стр. 112, сн. 7.

³⁷⁾ Интерпретация заключительных строк этой статьи, предложенная И. М. Дунаевской (ЗВАХ, II, стр. 262, сн. 5) выглядит весьма гипотетичной. Она исходит из предположения о заключении брака в малолетнем возрасте. По ее мнению, здесь речь идет о смерти невесты (формально жены) до наступления фактического сожительства.

³⁸⁾ HNL, стр. 124.

³⁹⁾ СЭ, 6, 1963, стр. 72 сл.; ВДИ, 1. 1964, стр. 23 сл.

⁴⁰⁾ СЭ, 6, 1963, стр. 26.

⁴¹⁾ См., напр., НАВ, § 1, стк. 4 и § 2, стк. 9.

⁴²⁾ ВДИ, 1, 1964, стр. 24.

⁴³⁾ Ср. Friedrich, Vert. I, 95 сл. § 4; Kleinasien, стр. 113.

⁴⁴⁾ Как уже отмечалось выше, трудно согласиться и с некоторыми другими утверждениями Г. И. Довгяло, например, о том, что во время придворных смут дотелипиновской эпохи враждующие стороны сражались под знаменами материнского и отцовского права и т. п.

⁴⁵⁾ КХ, §§ 137, 138, 149.

⁴⁶⁾ КХ, §§ 150, 162.

⁴⁷⁾ КХ, § 162.

⁴⁸⁾ КХ, § 163.

⁴⁹⁾ САЗ, § 29.

⁵⁰⁾ См. И. М. Дьяконов, ЗВАХ, II. стр. 300; Kleinasien, стр. 105; Koschaker, RHA, 1933, II, 10-11, стр. 77; NAHML, стр. 53; NHL, стр. 192; RAss., 11, стр. 294-295.

⁵¹⁾ Небезынтересно содержание § 35, табл. III САЗ, согласно которому имущество жены, вошедшей в дом мужа, принадлежит этому последнему и, наоборот, имущество мужа, вошедшего в дом жены, — ей (точнее говоря, ее семье). Аналогия с § 27 ХЗ-ов полная.

⁺⁾ В книге — «невесте». HF.

⁵²⁾ См. Götze, JAOS 1952, 72, 2, стр. 69.

⁵³⁾ См., напр., NHL, стр. 142. Ср. также НАВ, стр. 46; Von Brandenstein, MVAeG, 46, 2, стр. 29-30, 87-89.

⁵⁴⁾ КХ, §§ 155, 171, 172; см. также DMBL, I, стр. 265-271.

⁵⁵⁾ САЗ, табл. III, §§ 27, 28; см. также DMAL, стр. 198, 205.

⁵⁶⁾ RAss., II, стр. 295-296.

⁵⁷⁾ Дунаевская, ЗВАХ, II стр. 262, сн. 4.

⁵⁸⁾ См. Friedrich, HW, стр. 37; NHL, стр. 142.

⁵⁹⁾ ši-e-li-eš —и чтение и перевод совершенно неясны.

⁶⁰⁾ Так логичнее, чем «пополам». Ср. Дунаевская, ЗВАХ, II, стр, 262, сн. 13; Friedrich, HW, стр. 184; Kleinasien, стр. 113.

⁶¹⁾ Конечно, возможно и иное чтение заключительных строк. Под «домом» можно понимать не только семью (ее персональный состав), но и семейное имущество, совместное хозяйство. И тогда получим перевод: «(18)... они делят имущество на-двое, (20) а детей берет муж, (лишь) одного сына берет жена».

⁶²⁾ ЗВАХ, II, стр. 262, § 31.

⁶³⁾ Мы уже не говорим о странном «уравнении в правах» мужчины и женщины, свободного и рабыни, что должно логически вытекать из подобного предположения.

⁶⁴⁾ Впрочем, возможно, что здесь речь идет о такой форме брака, когда выдача приданого не предусматривалась.

⁶⁵⁾ Перевод дан по ЗВАХ, I, стр. 243. Ср. перевод Л. А. Липина (ХИДВ, стр. 206). В части, интересующей нас, эти переводы фактически идентичны. Ср. также DMBL, II, стр. 54-55.

⁶⁶⁾ Ср. САЗ, табл. III, § 46, согласно которому дети (а если их нет, то пасынки) обязаны обеспечить свою мать (или мачеху) после смерти.

⁶⁷⁾ Ср., напр., Follet, Lois, стр. 15-16.

⁶⁸⁾ Иванов, Соц. организация, стр. 49, сн. 35.

⁶⁹⁾ НАВ, стр. 3.

⁷⁰⁾ См. выше о порядке наследования титула таваннанна. Ср. Иванов, ibid., стр. 49-50.

⁷¹⁾ См. УТ, § 28, стк. 38-39.

⁷²⁾ См. К. Balkan, DTCF, VI, 3, 1948, стр. 147 и сл. К сожалению, эта работа К. Балкана была недоступна нам и мы знаем ее по кн. NHL, стр. 151-152.

⁷³⁾ Муж дочери в данном случае -^LÚantiiant-. Ср. Довгяло, СЭ, 6, 1963, стр. 73.

⁷⁴⁾ Ср. Kleinasien, стр. 113. По мнению Э. Ньюфельда (NAHML, стр. 260) у древних евреев существовал следующий порядок наследования: сыновья (по старшинству), затем — дочери (если нет сына, хотя бы младше их), братья, дяди (братья отца) и, наконец, ближайший по отцу родственник. Э. Ньюфельд считает, что право на наследство было получено дочерьми лишь в позднюю эпоху. См. Num. 27:7-11.

О порядке наследования в древней Индии (здесь порядок таков: сын — жена — дочь — родители — племянники (сыновья братьев) и т. д.) см. Sen Gupta. CHM, II, 2, стр. 297-298.

⁷⁵⁾ ЗВАХ, II, стр. 257, сн. 8.

⁷⁶⁾ NAHML. стр. 26; DMAL, стр. 249.

⁷⁷⁾ Ср. §§ 189-190 ХЗ-ов. Правда, по ст. 190 допустимо сожительство пасынка с собственной мачехой (после смерти отца), но у нас нет оснований рассматривать это положение как возможность перехода такого сожительства у хеттов в форму законного брака, хотя, как уже отмечалось выше, в ряде стран Древнего Востока такая возможность не была исключена.

⁷⁸⁾ NHL, стр. 126.

⁷⁹⁾ Е. Cavaignac, Annales de Subbiluliuma, „Revue des Études ancienne" (Annales de la Faculté des Lettres de Bordeaux), 1930, XXXIII, 1, стр. 229.

⁸⁰⁾ См. НАВ, стр. 2-17.

⁸¹⁾ Об иной интерпретации этой статьи см. Дьяконов, ЗВАХ, II, стр. 300.

⁸²⁾ По этому же вопросу см. J. Klíma, Zur Entziehung der Erbrechtes nach deu akkadischen Urkunden aus Susa, „Charisteria Orientalia", Praha, 1956, стр. 128 сл.

Назад К содержанию