Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

На гранитном невском берегу, в старинном здании петровских времен существует подлинное музейное царство. Здесь, в помещениях бывшей Петербургской Кунсткамеры, посетители и теперь могут увидеть первые коллекции этого первого естественнонаучного музея России (он был организован в 1714 году) вместе с мемориальными предметами, относящимися к личности основателя музея Петра I. Преемником Кунсткамеры стал располагающийся здесь Музей антропологии и этнографии АН СССР им. Петра Великого или, как его называют коротко, МАЭ. Тут разместился и созданный в 1947 году Музей М.В. Ломоносова, хранящий вещественные памятники и документы, связанные с Ломоносовым и его эпохой, с историей русской науки, культуры и просвещения.

Музей антропологии и этнографии создавался постепенно: в 1836 году в пределах Кунсткамеры (или, говоря по-русски, «Палаты чудес», где поначалу собирались всякие диковины природы и удивительные произведения рук человеческих) был выделен Этнографический музей, а в 1879 году, слившись с Анатомическим кабинетом, он преобразовался в Музей антропологии и этнографии.

История собирательства МАЭ насчитывает почти двадцать семь десятилетий. За этот срок трудом русских ученых и путешественников были созданы ценнейшие коллекции по этнографии обитателей всех частей света. МАЭ — единственный в Советском Союзе музей, в котором представлены культура и быт народов земного шара. Таких богатых этнографических музеев немного и во всем мире. (3/4)

Три тяжелые двери в Таможенном переулке — это не просто вход в музей. За ними начинаются увлекательные путешествия по дальним странам, островам и континентам, происходят волнующие встречи с миром разнообразных, неповторимых культурных традиций. Пройдя через высокий, немного сумрачный вестибюль с огромными фигурами «бога охоты» из Вьетнама и «ракшаса» (демона) из Шри Ланки, можно отправиться в настоящее кругосветное путешествие: экспозиции МАЭ дают представление об образе жизни, материальной и духовной культуре народов Африки, Австралии и Океании, Азии, аборигенов Северной и Южной Америки.

Одним из богатейших в музее является отдел, посвященный народам Южной Азии. В нем сконцентрированы этнографические коллекции, относящиеся к народам таких стран, как Индия, Пакистан, Бангладеш, Шри Ланка и Непал. Фонды его содержат почти 12 тысяч предметов и характеризуют самые различные стороны быта, основные занятия, жилище и одежду, а также мировоззрение, религии и верования, искусство и ремесла народов, населяющих этот район.

Между странами Южной Азии существуют давние, глубокие связи, их объединяют общие страницы истории, этническое и языковое родство, близость культурных традиций. Народы Индии, Пакистана и Бангладеш являются наследниками древней индийской культуры. В глубинах этой великой цивилизации лежат также истоки многих традиций и таких стран, как Непал и Шри Ланка.

Вместе с тем этот район земного шара чрезвычайно многолик, многоязычен. Он отличается разнообразием географических условий и климатических зон. Великое множество народов, больших и малых, населяют эту огромную территорию, почти равную по площади Западной Европе. От иранских и афганских пустынь на западе до бассейна великой бирманской реки Иравади на востоке, от Львиного острова на юге до Обители снегов на севере — таковы границы этого мира.

Львиный остров — так буквально переводится «Си́нхала-дви́па» — древнее название острова Ланка (Цейлон), прославленной жемчужины Индийского океана. Произошло оно от самоназвания его основных обитателей — сингалов, «си́нхала», что значит «люди львиного племени». Отсюда и гордый символ — образ царя зверей на современном государственном флаге страны. (4/5)

Кстати сказать, настоящие львы на «Львином острове» никогда не водились. От «Синхала-двипа» пошло и арабское название острова Серендиб, и европейские Зейлан, Силон и прочие, русское Цейлон. Много имен на протяжении долгих веков истории имела эта сказочно прекрасная земля. За красный цвет ее почвы древние индийцы называли ее Тамбапанна («Медная земля»). Древние греки переделали это название на свой лад в Тапробан. Как «Остров сокровищ» («Ратна-двипа») славился он из-за богатейших россыпей самоцветов в его недрах. И одно из самых древних названий этой страны — Ланка или Шри Ланка («Благословенная, досточтимая Ланка»), оно же самое употребительное. Именно так чаще всего называли свою страну во все времена жители острова. Это название законодательно закрепила за собой в 1972 году, в день своего образования, Республика Шри Ланка, желая, чтобы и все народы мира называли этим именем молодое свободное государство.¹⁾

Маленькой изумрудной каплей лежит Шри Ланка у южной оконечности огромного Индостанского полуострова. Названия Индия, Индостан (или Хиндустан) связаны с рекой Инд и когда-то обозначали только район Индской долины. Впоследствии они стали употребляться для обозначения всего Южноазиатского субконтинента. Более древнее название Индии, живое до сей поры и употребляющееся в современных индийских языках, — Бхáрата, или Бхáрат. Так индийцы называют свою республику (год ее рождения — 1951). Отделение Пакистана от Индии произошло в 1947 году, а в 1971 году на территории Индостана образовалось еще одно независимое государство — Бангладеш.

Название высочайшего в мире горного массива Гималаев (или, как оно вернее произносится, «Химáлая»), этой снежной шапки Индостанского полуострова, может быть переведено на русский язык как «Обитель снегов». В пределах Гималаев лежит овеянное романтическими легендами королевство Непал.

Вот какие географические понятия и земные пространства скрываются за названием этой книги. Мы употребили его как менее строгий и, на наш взгляд, более поэтический эквивалент термина Южная Азия. По легендам, некогда путь этот, от Львиного острова до Обители снегов, проделал за считанные минуты Хануман — один из мифических героев индийцев, божественная (5/6) обезьяна, друг царя Рамы, страданиям и подвигам которого посвящена древнеиндийская эпическая поэма «Рамаяна». Когда на Ланке в битве с царем демонов Раваной, похитившим жену Рамы прекрасную Ситу, был смертельно ранен младший брат Рамы Лакшман, то Хануман ради спасения друга отправился по воздуху в Гималаи за целебными кореньями — он обладал способностью летать, поскольку приходился сыном богу ветра. Хануман не очень хорошо разбирался в лечебных растениях, поэтому, чтобы ничего не напутать, принес на Ланку целиком гору со всеми травами, что росли на ней. Умирающему была возвращена жизнь. Именно об этом эпизоде «Рамаяны» напоминает рисунок, помещенный на обложке. Нам же в этом образе Ханумана в момент его полета с драгоценной ношей в руках видится еще какая-то особая аллегория. В самом деле, не символ ли это общего свойства, присущего многим людям — стремления к дальним пределам земли в поисках новых чудес и сокровищ?

А теперь предлагаем совершить небольшое путешествие — экскурсию по отделу Южной Азии нашего Музея, познакомиться с основными традициями жизни и культуры названного региона. Сами вещи — и те предметы, что показаны в экспозиции отдела, и те, что хранятся в музейных фондах, — часто будут служить поводом для рассказа, свидетельством исторической эпохи или наглядным примером. Поэтому первая глава книги так и называется: «Вещи — об истории и жизни».

Этнографические экспонаты не всегда ярки и особенно приметны: рядом с нарядными тканями, богатыми украшениями, изысканной резьбой по слоновой кости, экзотическими изображениями божеств может оказаться простой глиняный очаг, медная плошка-светильник грубой формы, крестьянская рубаха из домотканой материи. Но и эти скромные вещи несут в себе много интересных сведений, каждый такой предмет — молчаливый рассказчик, он связан с историей и судьбой не только отдельных людей, но и целых народов.

Изучение народов и народностей — многомиллионных и совсем малочисленных — является целью этнографии как науки. И не страшась высоких слов, можно сказать, что в этом заключается и ее великий гуманистический смысл. Ведь работа этнографов сродни работе переводчиков: переводя с языка одной культуры на язык другой, они помогают разным народам лучше понять друг друга. (6/7) Все мы знаем, как важно такое понимание и осооенно в нашем сегодняшнем неспокойном мире. Даже в маленькой семье невозможны согласие и счастье, если ее члены не испытывают друг к другу доверия и сочувствия. Что же говорить о той огромной семье, которую составляют все народы, живущие на нашей Земле? Понимание — первый шаг если не к дружбе и любви, то хотя бы к подлинному уважению. И это верно как для отдельных людей, так и для целых народов.

Надо сказать, что понятия в «языках» разных культур далеко не всегда совпадают. Этнографам хорошо известно, как неоднозначно одни и те же ситуации, действия, высказывания, даже жесты трактуются у разных народов. И речь идет не только о таких сложных вещах, как общественные традиции, религиозные воззрения, обряды, нормы обычного права, — расхождение может проявиться в самых элементарных правилах этикета. У кого-то приветственное объятие демонстрирует высшую степень расположения, а кому-то оно может показаться странным и смутить; у одних произнесение формулы приветствия при встрече считается обязательной нормой вежливости, а у других ему не придается никакого значения, но зато строго соблюдается ритуал прощания с его набором учтивых слов; у ряда народов уважение к женщине подчеркивается набором кавалерских «галантностей», а у других — потупленным или скользящим мимо нее взглядом.

Такое нужно просто знать, чтобы не принять знак внимания за непочтительность, жест дружелюбия за враждебность, чтобы при лучших намерениях не нанести нечаянной обиды. Всему этому учит этнография. А еще тому, что при всех видимых различиях суть человеческой культуры едина, и для людей важнее и плодотворней видеть не то, чем они несхожи, а то, в чем близки.

Один из основоположников нашей отечественной этнографии, Л.Я. Штернберг, говорил убежденно: «Кто знает только один народ, не знает ни одного». Слова эти стали девизом этнографов, но прислушаться к ним стоит всем. То, что создано, понято, испытано каждым из народов, велик он или мал, — общее достояние человечества, и с течением времени это становится все более очевидным. Способствовать взаимному узнаванию, мирному диалогу разных народов — высокая честь и достойное дело.

Смеем надеяться, что и эта небольшая книга в какой-(7/8)то степени послужит подобной цели, поможет еще приблизить к советскому читателю своеобразный мир стран Южной Азии.

Во второй главе, которую мы назвали «История и жизнь вещей», речь пойдет об истории коллекций отдела Южной Азии и, конечно же, о тех людях, которым мы обязаны редким музейным богатством. К истории коллекций этого отдела так или иначе обращались все, кто писал об истории Музея антропологии и этнографии АН СССР, в частности наши старшие коллеги Т.В. Станюкович, Т.К. Шафрановская, труд которых помог и нам в создании настоящей книги. Истории собирательства южноазиатского отдела посвящены также работы индологов Б.Я. Волчок, М.К. Кудрявцева, С.А. Маретиной, прежде всего — их публикации отдельных коллекций в изданиях МАЭ. Эти труды далее будут упомянуты нами. В настоящей работе мы хотели дать более подробное описание коллекций отдела и их происхождения, хотя и оно не претендует на абсолютную полноту характеристики южноазиатского фонда МАЭ, однако ставит своей задачей дать цельное представление о его содержании.

Замысел книги был осуществлен при поддержке Института этнографии АН СССР. Рукопись книги кроме ответственных редакторов и рецензентов прочли сотрудники сектора Зарубежной Азии, других секторов ИЭ АН СССР, Главной редакцией восточной литературы. Пользуясь случаем, мы выражаем всем им искреннюю признательность за критические замечания и полезные советы, в частности Н.Б. Зубкову, Т.Е. Катениной, Р.А. Ксенофонтовой, М.К. Кудрявцеву, Ю.К. Поплинскому, З.Л. Пугач, А.М. Решетову, М.Н. Серебряковой, Т.К. Шафрановской, а также свою благодарность хранительнице фондов МАЭ по Южной Азии Л.Л. Левизи и хранительнице экспозиции «Народы Южной Азии» Т.Б. Путиловой, оказавшим нам большую помощь в работе с коллекциями, В.Е. Балахнову, прекрасно исполнившему фотоиллюстрации книги, и А.Б. Спеваковскому — за рисунки к ней.

Из-за небольшого объема задуманной книги мы не могли одинаково подробно написать обо всех собирателях, которых упоминаем в ней с чувством глубокой благодарности, Этот особый труд еще предстоит осуществить. Однако, перелистывая страницы прошлого, нельзя не задержаться на некоторых, самых ярких и значительных в истории предмета, к которому мы обратились.

¹⁾ Поэтому теперь название «остров Цейлон» допустимо употреблять только в историческом и географическом контексте.

К содержанию Дальше