Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Назад К содержанию К словарю

9. Похороны (антьешти)

Последнее священнодействие в жизни индийца — антьешти (церемония похорон),^-) которым заканчивается последняя глава его жизненного пути. При жизни индиец освящает свою земную жизнь, совершая в различные ее стадии обряды и церемонии. При его уходе из этого мира оставшиеся в живых освящают его смерть для будущего блаженства в ином мире. Будучи посмертной, эта санскара является не менее важной, поскольку для индийца иной мир имеет большую ценность, чем настоящий. «Баудхаяна-питримедхасутра» (III, 1, 4) говорит: «Хорошо известно, что благодаря санскарам, совершаемым после рождения, человек завоевывает этот мир; благодаря санскарам, совершаемым после смерти, — тот мир». Поэтому ритуалисты весьма заботились о том, чтобы похоронные обряды совершались самым тщательным образом.

Различные способы похорон. Древнейшие литературные упоминания похоронных церемоний встречаются в «Ригведе» (X, 14, 16, 17) и «Атхарваведе» (XVIII, 1, 2, 3, 4). Есть несколько мест в ведийских гимнах, на основании которых можно предположить существование обычая оставлять тело без погребения. В «Атхарваведе» (XVIII, 2, 3, 4) говорится, возможно, о теле, выставленном после смерти на съедение стервятникам,⁺⁾ как это делается парсами. Существование обычая погребения во времена «Ригведы» доказывается содержащимися в ней стихами. Обращаясь к покойному, которого уносят и кладут на кладбище, жрец говорит:

Под влиянием позднейшего обычая кремации и последующего погребения останков некоторые ученые считают, что данный гимн относится к обряду «собирания костей» (астхисанчаяна). Согласно комментатору Саяне, приведенные стихи произносились в то время, когда кости покойного складывали в урну и закапывали в могилу. Он опирается на «Ашвалаяна-грихьясутру» (IV, 5, 1), но астхисанчаяна может рассматриваться как остаток древнего обычая погребения, замененного кремацией. Это было компромиссом между двумя обычаями. Мнение Саяны не может быть принято по следующим причинам:

1. Во время кремации произносились стихи с целью отправить умершего на Небо, в обитель Ямы, помещающуюся на Высшем Небе. Если он уже был сожжен и ушел на Небо, почему же вскоре после этого, во время погребения его праха и костей, его просили идти в «его мать-землю, необъятную, дружественную землю»? Такая процедура была бы непоследовательной и противоречивой.

2. Речь шла о мертвом теле, что явствует из рассмотрения стихов, в которых описывается, как оплакивающие покойного берут лук из его руки (Ригведа, X, 18, 9). Совершенно естественно, что они еще не могли освободиться от своих чувств и поверить в то, что умерший человек, который несколько часов назад был живым, не мог чувствовать мучений. Поэтому, отдавая ему последний долг, они выказывали по отношению к нему нежные чувства и обращались к нему следующим образом: «Иди к этой твоей матери-земле...» и т. д. И землю также просили быть для него мягкой и нежной. Несомненно, приведенные выше стихи относятся к погребению покойника, а не его праха и костей после кремации. Но следует признать, что даже в период вед этот обычай стал необязательным и стал забываться. Когда полностью развился жертвенный культ, похороны стали рассматриваться как жертвоприношение и кремация стала наиболее распространенным обычаем, заменившим более ранний обычай погребения. В грихьясутрах погребение покойников не упоминается, хотя древняя традиция проявлялась в виде погребения костей и пепла после кремации. В последующее время погребение совершенно исчезло у индийцев, за исключением погребения очень маленьких детей и аскетов (Параскара, III, 10, 2-5).

Кремация — сожжение мертвого тела — наиболее обычный способ похорон у индийцев со времен вед до [191] сегодняшнего дня. Наиболее существенным фактором, давшим обычаю кремации твердое основание, было верование индоариев, установившееся в ведийский период. Индоарии считали огонь вестником богов на земле, переносящим жертвы богам (Ригведа, I, 60). Материальные предметы, составлявшие жертвоприношение, не могли быть непосредственно и сохраняя свою форму переправлены богам на Небо, поэтому требовались услуги небесного посланника и переносчика, каковым был Агни. По аналогии это было распространено и на трупы людей, и на туши животных, приносимых в жертву богам. Когда человек умирал, нужно было его тело отправить на Небо. Это можно было сделать только посредством Агни. Когда тело пожиралось огнем и превращалось в пепел, покойный мог получить новое тело в мире Ямы и присоединиться к предкам (Ригведа, X, 14, 8). Вероятно, это было главной идеей, лежавшей в основе кремации, и эта идея была, по существу, религиозной. Первоначально, как правило, мертвые тела выбрасывали или закапывали в землю, или выставляли на съедение хищным животным и птицам; обычай кремации имеет более позднее происхождение. Одна ветвь древних ариев — парсы сохранила древний обычай выставления тела на съедение птицам даже после того, как они стали стойкими огнепоклонниками, поскольку они считали огонь слишком священным, чтобы осквернять его такой нечистой вещью, как труп. Но ведийские арии не разделяли эту точку зрения, и, стремясь увидеть дорогих им покойников ушедшими на Небо и соединившимися с предками, они считали нужным отдавать мертвое тело Агни, чтобы он перенес его на Небо и чтобы, обретя сияющий облик, оно соответствовало своему новому окружению.

Было и другое религиозное верование, которое, по-видимому, способствовало введению обычая кремации. Верили, что обычно души грешников, похороненных в земле, становились злыми духами. Поэтому люди считали необходимым кремировать покойников и таким образом отправлять их в обитель Ямы или Ниррити, чтобы там они получили награду или наказание за свои поступки. Индийцы даже теперь считают кремацию совершенно необходимой для благополучия души умершего, за исключением душ детей, которые были безгрешны и чисты, и святых нищих (садху), которые, как считается, преодолели дурные наклонности в своей жизни и поэтому могут [192] быть погребены как совершенно безвредные. Но кремация тел обычных людей и домохозяев считается совершенно необходимой, поскольку верят, что промедление задерживает переход души в иной мир. Индийцы называют кремацию «церемония, которая освобождает душу от тела для ее вознесения на небеса». Пока она не совершена, считается, что отделенная от тела душа находится около своего последнего места обитания и, будучи духом (претой), ждет, не находя утешения и страдая. Обряды кремации не исполняются над детьми, умершими до возраста посвящения и зрелости (по грихьясутрам до двух лет — Параскара, III, 10, 2).

Умерших во время эпидемий обычно бросают в воду. Это объясняется верой в то, что злые духи, принесшие эти болезни, будут разгневаны, если их жертвы сжечь. Женщин, умерших во время беременности, и девочек также не сжигали.

Ведийский период. Мы начнем описание элементов похоронных церемоний с ведийского периода. Элементы обрядов, вероятно, различались у разных родов во времена вед, так же как и в свадебном ритуале. Но мы не располагаем свидетельствами об обычаях различных родов. Более того, стихи, читаемые во время церемоний, следуют не в том порядке, в котором они даются в собраниях «Ригведы» (X, 14-19) и «Атхарваведы» (XVIII). На основании имеющихся в настоящее время данных мы можем предположить, что главными элементами обряда были следующие:

1. Когда человек умирал, читались стихи, чтобы оживить его (Атхарваведа, VII, 53). Когда это не удавалось, то начинались похоронные обряды.

2. Тело обмывали (Атхарваведа, V, 19, 4), к большим пальцам ног привязывали пучки веточек, чтобы смерть не могла вернуться в дом после выноса тела (Атхарваведа, V, 19, 12).

3. Тело увозили на повозке, запряженной двумя быками (Атхарваведа, И, 56; Тайттирия-араньяка, IV, 13), в сопровождении плачущих родственников и профессиональных плакальщиков (Атхарваведа, VIII, 1, 19; IX, 2, 11).

4. На месте сожжения тело украшали (Атхарваведа, XVIII, 2, 57).

5. Лицо покойного покрывали сальником коровы (Атхарваведа, XVIII, 2, 58). [193]

6. Из руки покойного брали палку или лук (Атхарваведа, XVIII, 2, 59-60).

7. Вдова ложилась на погребальный костер около своего мужа (Ригведа, X, 18, 7; Атхарваведа, XVIII, 3, 1-2).

8. Приносили в жертву козу и зажигали костер. Женщины выражали свое горе (Атхарваведа, XVIII, 2, 4, 8).

9. Различным частям тела покойного приказывали отправиться в соответствующие места (Ригведа, X, 16, 3).

10. Кости собирали и закапывали. В некоторых случаях воздвигался памятник (Ригведа, X, 18, 11, 13).

11. К покойному обращались с прощальными словами (Ригведа, X, 14, 7, 8).

12. Родственники и участники похоронной процессии совершали омовение, чтобы очиститься от нечистоты, причиненной погребальным огнем (Атхарваведа, XII, 2, 40, 42).

13. В доме зажигали чистый жертвенный огонь взамен нечистого огня (Атхарваведа, XII, 2, 43, 45).

14. После завершения похоронных обрядов из дома выносили «съедающий тела огонь» (кравьяд), который призывали для кремации (Атхарваведа, XII, 4, 4). Выносили также «домашний» огонь (грахи), который был в доме, когда умирал муж (Атхарваведа, XII, 2, 39).

15. Потом устраивалось угощение и разрешались танцы и смех (Ригведа, X, 18, 3).

В этом перечне элементов мы находим все четыре части полного похоронного обряда; 1) сожжение; 2) обмывание тела и сложение погребального костра (абхисинчана и шмашаначити); 3) ритуал возлияния воды (удакакарма) и 4) умиротворяющие обряды (шантикарма). Основные элементы ритуала остались теми же, хотя детали с течением времени испытали значительные изменения.

Период сутр. Переходя от вед к более поздним памятникам, мы встречаем описание похоронных церемоний в шестой главе «Тайттирия-араньяки» «Черной Яджурведы». Араньяка описывает церемонии, называемые питримедха (обряды для благополучия предков) и указывает все мантры, необходимые для ритуалов первых десяти дней после смерти, совершенно не упоминая шраддху (обряды, предписываемые для одиннадцатого дня). Стихи в основном взяты из «Ригведы» и расположены в соответствующем порядке, но без всяких указаний, для каких именно [194] обрядов они предназначены. В некоторых грихьясутрах, содержащих описание обряда похорон, церемонии излагаются более детально и систематично.¹⁾ «Баудхаяна-грихьясутра» и «Бхарадваджа-грихьясутра» повторяют ритуал, изложенный в названной араньяке, дополняя ее. Они также сообщают несколько деталей, не встречающихся в «Ашвалаяна-грихьясутре». Похоронные церемонии описывает также «Хираньякеши-грихьясутра», на которой основывались позднейшие авторы.

Позднейшие изменения. Паддхати и прайоги средневековья и нового времени обычно используют эти источники, добавляя новые элементы в санскары и опуская те, которые вышли из употребления. Кроме того, большую роль в этих церемониях играет традиция. Хронологические различия будут указываться ниже при рассмотрении отдельных элементов похоронного ритуала.

Приближение смерти. Тексты не фиксируют все обычаи и церемонии, совершаемые перед смертью,²⁾ но некоторые из них сохранены обычаем. Когда индиец чувствует, что приближается смерть,³⁾ он приглашает родственников и друзей и ведет с ними дружескую беседу. Чтобы обеспечить себе будущее благоденствие, он делает подарки брахманам и нуждающимся. Наиболее ценным подарком считается корова. Она называется «вайтарани». Предполагается, что она переведет умершего через реку потустороннего мира.⁴⁾ В период сутр эта корова называлась «анустарани», и ее либо приносили в жертву и сжигали с телом, либо отпускали с места кремации (Баудхаяна-питримедхасутра, IV, 1). Когда убийство коровы стало недопустимым, ее стали дарить брахману и верили, что это поможет умершему перейти реку потустороннего мира благодаря некоей мистической силе получателя дара. Этот обычай еще существует. Когда приближается смертный час, умирающего кладут на очищенный участок песчаной почвы. Устраивается смертное ложе около трех огней,⁵⁾ а если в доме только один огонь — то около него. Больного кладут головой к югу.⁶⁾ Над ним читаются отрывки из священных ведийских текстов его школы, если же он брахман, то читаются отрывки из какой-нибудь араньяки.⁷⁾ В настоящее время над умирающим читаются стихи из «Бхагавадгиты» и «Рамаяны».⁸⁾

Церемонии до похорон. Первая мантра, содержащаяся в араньяке, относится к совершению жертвоприношения [195] в огонь сразу после смерти. Но это правило относится только к покойному, который при жизни поддерживал священные огни. Согласно Баудхаяне, следует совершить четыре жертвоприношения огню гархапатья, касаясь правой руки покойного ложкой, до краев наполненной очищенным маслом. Но «Бхарадваджа-грихьясутра» предписывает, что жертвоприношение следует приносить огню ахавания. Там не сказано, должно ли огней быть четыре или нет. Ашвалаяна (IV, 3) рекомендует совершать эти жертвоприношения на следующей стадии обряда. С упадком религии жертвоприношений у индийцев это предписание потеряло свою силу, и ему следуют лишь в немногих ортодоксальных семействах. Его место заняли новые пуранические и народные обычаи. В рот покойному вливают несколько капель воды с листьев туласи. Очень странный обычай распространился в Бенгалии. Умирающего относят на берег реки и в момент смерти нижнюю часть тела опускают в воду. То, что этот обычай не был древним, очевидно по следующим соображениям. Все указанные выше тексты предполагают, что смерть происходит, если не рядом с местом, где поддерживаются жертвенные огни, то во всяком случае в доме. Принимая во внимание это негативное свидетельство против обычая, его полное отсутствие в других частях Индии и то, что древнейшие сообщения о нем содержатся в поздних пуранах (Агни-пурана, Сканда-пурана), мы можем заключить, что он сравнительно недавнего происхождения. Ни один из обычно цитируемых текстов, предписывающих это как обязательный обряд, не относится ко времени раньше XVI в. Вероятно, он появился со времени Рагхунанданы и современных ему авторов, писавших о ритуале.

Похоронные носилки. Согласно грихьясутрам, после жертвоприношения в огонь сделанные из дерева удумбара носилки покрывали шкурой черной антилопы шерстью вниз и на нее клали тело головой к югу, лицом вверх. Впрочем, в настоящее время носилки можно делать из бамбука и шкурой антилопы не пользуются. Сын, брат или другой родственник, а если их нет, — тот, кто проводит церемонию, обращается затем к телу перед тем, как снять с него старую одежду и надеть на него новую: «Сними одежду, которую ты до сих пор носил, помни жертвоприношения и благочестивые дела, которые ты совершал, помни плату за жертвоприношения, которую ты давал [196] брахманам, и дары, которые ты раздавал своим друзьям». После этого тело покрывали куском небеленой неразрезанной ткани с бахромой по обеим сторонам, читая мантру: «Эта ткань приходит к тебе впервые...» Покойного просят сменить старую ношеную одежду и надеть чистую и новую для вступления в другой мир. Потом тело, завернутое в покрывало, несут на носилках к месту кремации.

Вынос тела. Согласно некоторым авторитетам, вынос тела должен производиться старыми рабами, согласно другим, — на повозке, запряженной двумя волами. Мантра для этого случая говорит: «Я запрягаю этих двух волов в повозку, чтобы перевезти твою жизнь, посредством чего ты можешь отправиться в обитель Ямы, где пребывают добродетельные». Это показывает, что более древним обычаем было использование повозки, а не людей. Древние авторы сутр не выражают отвращения к использованию шудр для выноса тела брахмана, как это свойственно позднейшим смрити. Согласно последним, только кровные родственники могут выполнять эту обязанность и прикосновение человека другой касты является осквернением, которое может быть заглажено только искупительной церемонией (Парашара-смрити, III, 43). Это предубеждение впервые появилось во времена Ману. Он говорит (V, 104): «Не надо допускать, чтобы умершего брахмана, при наличии людей, равных ему, относил шудра, ибо жертвоприношение на огне, оскверненное прикосновением шудры, препятствует доступу на Небо». Более поздние авторы также подчеркивают запрет прикосновения шудры.

Похоронная процессия. Похоронную процессию обычно возглавлял старший сын покойного (Параскара, III, 10). Во многих местностях человек, возглавляющий процессию, несет в руке факел, зажженный от домашнего огня.⁹⁾ За возглавляющим процессию следуют похоронные носилки, а за ними идут родственники и друзья покойного. Грихьясутры предписывают, что в похоронную процессию должны входить все сапинды старше двух лет (Параскара, III, 10, 8). Порядок процессии определялся соответственно возрасту, старшие идут впереди. В древности женщины также шли к месту кремации, с распущенными волосами, посыпав плечи пылью. Но теперь этот обычай исчез. Перед выходом процессии возглавляющий ее произносит стих: «Пушан, хорошо знающий путь, имеющий крепких животных, чтобы увести тебя, хранитель местности, уносит тебя [197] отсюда. Пусть он отнесет тебя отсюда в область предков. Пусть Агни, который знает, что подобает для тебя, унесет тебя».

Анустарани. Очень важное место в похоронной процессии в древности занимало животное, называемое анустарани, или раджагави, — «царственная корова». Для этой цели выбирали корову определенного вида¹⁰⁾ (которая могла быть заменена козой). Животное приводили, читая следующий стих: «Хранитель местности, эта жертва — для тебя». Согласно составителям сутр, корову следовало принести в жертву. Но если во время жертвоприношения происходило что-либо непредвиденное, то животное отпускали. Мантра для жертвоприношения была следующей: «Спутник покойного, посредством тебя мы устранили грехи покойного, так что никакой грех или дряхлость пусть не приближаются к нам». Если было необходимо отпустить корову, ее трижды обводили вокруг костра, в то время как ведущий каждый раз повторял мантру. Потом ее освящали другим стихом: «Давай молоко тем, кто живет в моей семье, кто умер и кто должен родиться, и тем, кто еще может потом родиться». И наконец, корову отпускали со словами: «Эта корова — мать Рудр, дочь Васу, сестра Адитьев, основа нашего счастья. Поэтому я торжественно говорю всем мудрым людям: не убивайте эту священную безгрешную корову. Пусть пьет воду и ест траву. Ом! Я ее отпускаю». В настоящее время жертвоприношение коровы для любой цели полностью запрещено и вместо него перед смертью человека и перед сожжением корову приносят в дар. По мнению Г. Ольденберга, жертвоприношение коровы или козы во время сожжения трупа выражает идею замены:¹¹⁾ огонь пожирает мясо коровы или козы, которым покрыто тело, и щадит покойника. Это мнение основывается на стихе, который гласит:

Немецкий ученый прав в своем заключении в той мере, в какой речь идет об идеологии «Ригведы». Но в [198] период сутр представления изменились и это жертвоприношение рассматривалось как обеспечение неземного пути для жизни в ином мире, что явствует из сопровождающих его стихов. Первоначально считалось, что погребальный огонь переносил туда животное, позднее это осуществлялось благодаря таинственному посредничеству брахманов. Более того, корова или коза служили для руководства и помощи покойному в пути, как показывает само их имя вайтарани, или анустарани, — «переносящая», «сопровождающая».

Путь от дома покойного к месту кремации делился на три части, и похоронная процессия всякий раз останавливалась для совершения специальных обрядов. По пути повторяли гимны, обращенные к Яме. Но в настоящее время принято повторять священные имена Хари и Рамы. В большинстве случаев во время шествия церемонии не совершаются и гимны, посвященные Яме, не читаются.¹²⁾

Кремация. После прихода на место кремации выбирали место для устройства костра и выкапывания ямы (Ашвалаяна, IV, 1). Араньяка не упоминает элементы церемоний на месте кремации, предшествующие сжиганию тела. Это показывает, что они совершались раньше и без использования каких-либо мантр. Но грихьясутры содержат специальные правила, в особенности относительно ориентации тела и костра. Правила, предписанные для выбора места, напоминают правила о месте жертвоприношения богам.¹³⁾ Выбранный участок должным образом очищали и читали заклинания, чтобы отогнать демонов или призраков. Яма, согласно Ашвалаяне, должна быть глубиной в 12 пальцев,¹⁴⁾ шириной в 5 пядей и иметь длину тела с вытянутыми руками. Вид древесины, величина и ориентация костра и другие детали ритуала регулируются священными текстами, и ничего не оставляется на усмотрение производящих похороны. По мнению некоторых авторов, тело должно быть освобождено от внутренностей и заполнено маслом (Баудхаяна-питримедхасутра, I, 2-6). Смысл этой операции — очистить тело и облегчить кремацию. Впрочем, позднее к этому обычаю стали относиться с осуждением. В настоящее время срезание волос и ногтей покойника¹⁵⁾ и обмывание тела водой считаются достаточными для очищения. Затем тело кладут на костер,¹⁶⁾ нити, привязанные к большим пальцам, [199] развязывают, веревки, которые скрепляли носилки, разрезают, а сами носилки или бросают в воду, или помещают на костер. В руку покойного клали кусочек золота, если он брахман, лук — если кшатрий, драгоценный камень — если вайшья (Баудхаяна-питримедхасутра, I, 8, 3-5). Во времена вед и сутр, после того как все было совершено, корову анустарани, как уже было сказано, убивали или отпускали. Теперь это предписание совершенно не исполняется.

Вдова ложится на погребальный костер. Теперь следует рассмотреть обычай, согласно которому вдова должна лечь на погребальный костер со своим мужем. Этот обычай, который сейчас не практикуется, был распространен в древности до эпохи сутр. Согласно «Баудхаяна-питри-медхасутре» (I, 8, 3-5), жена должна была ложиться с левой стороны от тела. Ашвалаяна рекомендует, чтобы она ложилась у головы с северной стороны. Возглавляющий похоронную процессию или тот, кто должен был зажечь костер, обращался к покойному со словами: «О смертный, эта женщина (твоя жена), желающая соединиться с тобой в том мире, лежит возле тела. Она уже выполнила долг верной жены. Дай ей разрешение остаться в этом мире и оставь свое имущество потомкам». Затем младший брат покойного или ученик, или раб подходил к костру, брал левую руку женщины и просил ее уйти: «Встань, женщина, ты лежишь рядом с безжизненным, иди в мир живых от мужа и стань женой того, кто берет твою руку и желает жениться на тебе». Стихи, читаемые в связи с этим обычаем, впервые встречаются в похоронных гимнах «Ригведы» (X, 18, 8-9) и «Атхарваведы» (XVIII, 3, 1-2). Здесь мы находим ритуальный пережиток обычая самосожжения вдовы.¹⁷⁾ В более древний период с телом погребали или сжигали дары покойному. Эти дары состояли из пищи, оружия, одежды и домашних животных. Иногда с покойным сжигали или погребали рабов или даже жену. «Атхарваведа» называет это древним обычаем (XVIII, 3, 1). Однако этот обычай не соблюдался во времена «Ригведы», хотя и сохранилось формальное требование, чтобы вдова ложилась на погребальный костер. Грихьясутры предписывают такую же ритуальную замену настоящего сожжения вдовы.¹⁸⁾ Ритуальная литература, начиная со времен «Ригведы», свидетельствует не в пользу сожжения вдов. Паддхати и прайоги, повествующие о похоронных [200] церемониях, вообще отменяют этот обычай, даже не требуя от вдовы присутствия на месте кремации. Но обычай сати (самосожжения вдов) никогда полностью не исчезал и позднее снова ожил у некоторых племен и родов. После того как вдова полежала какое-то время на погребальном костре, ей предлагали взять золото, о котором говорилось выше, из руки покойного со следующей мантрой: «Ради приумножения твоего богатства и славы как брахманки, ради красоты и силы возьми золото из руки покойного (и оставайся) в этой (местности); мы (будем жить) здесь, хорошо охраненные, процветая и побеждая всех нападающих врагов». Комментатор «Ашвалаяна-грихьясутры» говорит, что золото должен взять тот, кто уводит вдову, а не сама вдова и что в случае если это раб, то этот и два предшествующих стиха повторяются возглавляющим похоронную процессию. Г. Вильсон и М. Мюллер понимают это таким же образом, хотя комментарий Саяны этому противоречит. Однако, какова бы ни была интерпретация, женщину уводили, а вещи забирали. В сутрах не предполагается альтернативы. Это ясно показывает, что во времена составления сутр бесчеловечный обычай сожжения жены с мертвым мужем не был распространен. С прекращением обычая сати эта церемония автоматически перестала совершаться. В эпоху, когда регулярно следовали жертвенным ритуалам, жертвенные сосуды, которые покойный обычно использовал в ритуальных церемониях, помещались на различных частях его тела рядом с различными частями туши коровы, если ее убивали, а если нет, то они заменялись испеченными из риса и ячменя имитациями частей ее тела. Эти предметы сжигали вместе с мертвым, чтобы покойный мог получить их в другом мире.

Кремация как жертвоприношение. Когда приготовления заканчивались, начиналась кремация, которая считалась жертвоприношением священному огню, уносящему тело на Небо (Бхарадваджа, I, 2). Когда костер готов, к нему подносят огонь с молитвой: «Не сжигай его, Агни, дотла не пожирай! Когда приготовишь его, Джатаведас, то отправь его к отцам!» (Ригведа, X, 16, 1). За молитвой следовало обращение к органам чувств покойного: «Пусть глаз идет к Солнцу, пусть жизненный дух сольется с атмосферой; отправляйся, согласно благочестивым делам, на Небо, на Землю или в область вод, какое место для тебя благоприятно. Обеспеченный пищей, живи там в [201] телесном облике...» и т. д. (Атхарваведа, XVIII, 2, 7). В период сутр кремация совершалась в пламени трех огней, которые домохозяин поддерживал при жизни, и при этом гадали, куда покойник уходил после кремации. Замечали, какой огонь касался покойника первым, и из этого делали вывод, отправлялся ли покойник в мир богов или предков, или куда-либо еще (Ашвалаяна, IV, 4). В настоящее время домохозяин не поддерживает разные виды огня и родственники покойного не беспокоятся о месте его будущего пребывания. У последователей некоторых ведийских школ было принято вырывать яму глубиной до колена, и в яму помещалось определенное водное растение (Хираньякеши-грихьясутра, X, 1). По мнению А. Хиллебрандта,¹⁹⁾ это «явно древнее суеверие, целью которого было охладить жар огня». Традиция объясняет этот обычай таким образом: покойный поднимается из ямы с дымом и восходит на Небо. Согласно обычаю, принятому и в других ведийских школах, участники церемонии оставляют погребальный костер гореть сам по себе и возглавляющий процессию выкапывает к северу от костра три ямы, выкладывает их галькой и песком и льет воду, принесенную в нечетном количестве сосудов. Людям, составляющим процессию, предлагают очиститься омовением в этих ямах. После омовения устанавливают арку, сооруженную из веток палаша, воткнутых в землю и слабо связанных вверху веревкой. Участники церемонии проходят под ней, возглавляющий церемонию проходит последним и разрывает арку, читая молитву Солнцу.

Возвращение. Затем похоронная процессия удаляется не оглядываясь. Ее участники должны воздерживаться от всякого выражения горя и идти с опущенными головами, отвлекая друг друга утешительными словами и благочестивыми историями. Считается, что, «если слез слишком много, они жгут покойного». Мы узнаем из «Махабхараты», что Вьяса упрекал Юдхиштхиру за оплакивание смерти его племянника. С целью развеять печаль оплакивавших приглашали рассказчиков.

Принесение воды. Следующая церемония называется удакакарма (принесение воды умершему). Она совершалась различным образом. Согласно одному из авторитетов, все родственники покойного до седьмого или десятого колена совершают омовение в ближайшей реке и тем самым очищаются, и произносят молитву Праджапати. Совершая [202] омовение, они имеют на себе только одно одеяние и священный шнур через правое плечо. Многие авторитеты предписывают, чтобы волосы были распущены и тело посыпано пылью. Участники церемонии с лицом, обращенным к югу, погружаются в воду и, называя умершего по имени, совершают возлияние пригоршней воды. Потом они выходят из воды, надевают сухую одежду и, выжав ту, что была на них до сих пор, расстилают бахромой к северу. Современный обычай предписывает после удакакармы очень интересную деталь. Сразу после омовения на землю бросают зерна вареного риса и горох для ворон. Это напоминает первобытное верование, согласно которому мертвые изображаются как птицы. Это предположение подтверждается сравнением марутов (разновидности предков) с птицами.

Успокоение участников церемонии. После омовения родственники покойного отходят на чистое, покрытое травой место. Люди, сведущие в итихасах и пуранах, обращаются к участникам церемонии с похвалами умершему и рассказывают утешительные истории из древних преданий (Параскара, III, 10, 22). Они не возвращаются в деревню до захода солнца или до появления первой звезды (Параскара, III, 16, 35). По мнению некоторых древних авторитетов, они не должны возвращаться домой до восхода солнца (Параскара, III, 10, 36). Возвращаясь, молодые идут первыми, а старшие последними — порядок, противоположный тому, которому следовали, когда процессия шла на место кремации. Когда они подходят к дому, они прикасаются с целью очищения к камню, огню, коровьему навозу, зернам сезама, маслу и воде, перед тем как войти (Баудхаяна-питримедхасутра, I, 12, 6). Согласно некоторым авторитетам, у дверей дома они жуют листья пичуманда или дерева ним, полощут рот, прикасаются к воде, огню, коровьему навозу или вдыхают дым некоторых видов дерева, наступают на камень, потом входят в дом. Эти магические действия символизируют разрыв связи с покойным, а используемые при этом предметы должны послужить барьером против враждебного духа покойного.

Нечистота. Теперь начинается период ашаучи (осквернения). Смерть человека вызывает то, что может быть точно передано полинезийским словом «табу», т. е. отстранение от вещи или человека по религиозной или [203] полурелигиозной причине. Труп повсюду рассматривается как табу, и при приближении к нему и обращении с ним соблюдается величайшая осторожность. Не совсем ясно, вследствие чего возникает табу — внушает ли страх труп сам по себе или как носитель смерти, или вследствие связи с бестелесным духом. Какой бы религиозный или сентиментальный мотив ни лежал в основе табу, несомненно, что в значительной степени оно основывалось на том, что труп заразен, поэтому люди, имевшие контакт с умирающим во время его болезни и с телом после смерти, отделяются от общества «по санитарным причинам». Но запреты вследствие смерти распространяются не только на того человека, который должен был совершать последние церемонии над трупом. Они распространяются на весь дом, всю семью, весь клан,²⁰⁾ всю деревню, на поля, а иногда даже на небеса.²¹⁾ Но вообще, хотя вся деревня присутствует при кремации, больше осквернены смертью близкие, чем дальние родственники. Более того, период траура и тем самым табу различен в соответствии со степенью родства с покойным и другими обстоятельствами — от нескольких дней до многих месяцев. Период и характер нечистоты различается в зависимости от касты, возраста и пола умершего. Грихьясутры не делают никакого различия между периодами нечистоты для брахманов и кшатриев. Для тех и других период продолжается 10 дней (Параскара, III, 10, 30). Но для вайшьев они предписывают период нечистоты в 15 дней, а для шудр — месяц (Параскара, III, 10, 38). Впрочем, предоставлялась возможность выбора в зависимости от обстоятельств. «Нечистота, причиненная смертью, продолжается в течение трех или десяти дней» (Параскара, III, 10, 29-30). Комментатор Джаярама объясняет эту сутру, ссылаясь на стих «Парашара-смрити» (III, 5): «Брахман, который регулярно совершает агнихотру и продолжает изучение вед, освобождается от нечистоты через день. Кто только изучает веды, — через три дня. Кто пренебрегает и тем, и другим, — через десять дней». Позднейшие смрити допускают вообще исключения из правил о соблюдении периода нечистоты (ашаучи). «Совершающий жертвоприношение, посвященный в жертвоприношение, совершающий подобные церемонии, совершающий долгие жертвоприношения или принявший обет; ученик, постигший веду», а также «разного рода ремесленники, лекари, [204] рабыни, рабы, цари, цирюльники и ученые брахманы становятся чистыми тотчас же» (Яджнавалкья, III, 28; Парашара, III, 21-22). Исключения основаны только на соображениях общественного удобства. В новейшее время период нечистоты продолжался 10 дней для брахмана, 12 — для кшатрия, 15 — для вайшьи и месяц — для шудры (Парашара, III, 1-2). Указанные выше периоды относятся только к случаям смерти взрослых. Смерть ребенка вызывает меньшее осквернение. Согласно грихьясутрам, смерть ребенка, которому меньше двух лет, вызывает нечистоту только родителей, на один или три дня. Остальные члены семьи или клана остаются незатронутыми нечистотой (Параскара, III, 10, 2-5). Впрочем, смрити предписывают период нечистоты в три дня для всех сапинд. «Смерть ребенка, у которого уже появились зубы и над которым уже совершена церемония стрижки, делает всех родственников нечистыми», — говорится в комментарии Джаярамы на Параскару, III, 10, 2-5. Если ребенок умирает до того, как ему дадут имя, то нечистота не возникает (Ману, V, 70). Период нечистоты определяется также полом умершего. Это различие неизвестно грихьясутрам и, вероятно, возникло в период смрити. Смерть мальчика после упанаяны требует соблюдения полного периода нечистоты (Яджнавалкья, III, 23), а девочка до брака остается еще ребенком, и ее смерть вызывает нечистоту только на три дня. Если она умирает до церемонии стрижки, нечистота продолжается только один день. Осквернение, вызванное смертью матери, заканчивается вместе с периодом нечистоты вследствие смерти отца, если отец умер раньше. Если мать умерла раньше отца, то период нечистоты начинается после смерти последнего (комментарий Виджнанешвары на Яджнавалкью, III, 20). Соблюдение правил нечистоты для родственников и друзей, согласно грихьясутрам, необязательно. «Соблюдение правил ашаучи после смерти семейного жреца, тестя, других родственников по браку и сыновей сестры зависит от желания» (Параскара, III, 10, 46-47). Но дхармасутры и смрити делают это обязательным, и длительность периодов различается в зависимости от родственной близости с покойным (Апастамба-дхармасутра, II, 15, 2). Правила, соблюдаемые во время нечистоты, бывают двух видов — негативные и позитивные. Негативные правила требуют, чтобы соблюдающие [205] ашаучу отказывались от многих удовольствий и удобств и даже от обычных занятий и тем самым проявляли чувство скорби.²²⁾ Они запрещают определенные действия, такие, как стрижка волос и бороды, изучение вед, домашние жертвоприношения и т. д. Позитивные правила также выражают чувство скорби. Они предписывают в течение трех дней соблюдать воздержание, спать на земле, питаться милостыней или купленной пищей, есть только в дневное время и т. д. (Яджнавалкья, III, 16).

Обряд «собирания костей». За кремацией следовала церемония «собирания костей» (Ашвалаяна, IV, 5; Баудхаяна-питримедхасутра, I, 14). Это остаток древнего обычая погребения. В период сутр пошли на компромисс между погребением и кремацией. Согласно распространившемуся тогда обычаю, тело сжигали, но, чтобы сохранить древнюю традицию, останки стали собирать и закапывать через несколько дней после кремации. Согласно Ашвалаяне, церемония «собирания костей» должна совершаться на тринадцатый или четырнадцатый день после смерти, в то время как «Баудхаяна-питримедхасутра» (I, 14, 1) предписывает третий, пятый или седьмой день после кремации. Прежде всего, угли должны быть окроплены молоком и водой и куча раскидана палкой из дерева удумбара, чтобы отделить кости. Это должно делаться с чтением мантр. Затем угли следовало собрать и отгрести к югу, а кости оставить на месте. После этого должно быть совершено три приношения Агни. По обычаю школы Тайттирия, обязанность собирания костей возлагалась на женщин, предпочтительно старшую жену покойного. «Баудхаяна-питримедхасутра» (I, 14, 1) предписывает, чтобы женщины прикрепляли к левой руке плод растения брихати синей и красной нитью и вступали на камень, затем вытирали свои руки плодом апамарга²³⁾ и с закрытыми глазами собирали кости левой рукой. Читался следующий стих: «Поднимись отсюда и прими новый вид. Не оставь ни одного из членов твоего тела. Отправляйся туда, куда желаешь. Пусть Савитар утвердит тебя там. Это одна из твоих костей. Соединив все кости, будь красив. Будь любим богами в обители благородных» (там же). Приведенная формула хорошо объясняет цели церемонии. Она показывает, что покойный должен был принять новый вид в другом мире, и для этого считалось необходимым отправить каждую часть тела в иной мир [206] посредством сожжения с последующим погребением костей. Затем кости обмывали и помещали в урну или завязывали в кусок шкуры черной антилопы. Сосуд или узел, содержащий кости, подвешивали на ветку дерева шами. Кости человека, совершавшего при жизни жертвоприношения, сжигали снова, кости других предавали погребению. Для этой цели была необходима урна. Ашвалаяна предписывает для погребения мужчин урну с носиком, а для погребения женщин — без носика. Урну, закрытую крышкой, помещали в яму, приготовленную таким же образом, как и место для костра, или урну можно было схоронить под корнями дерева. Согласно некоторым авторитетам, в яму помещали траву и желтую ткань и на нее клали кости.

После периода сутр церемония «собирания костей» во многом изменилась. Во время пуран не соблюдался обычай погребения костей каждого покойника. Стали особенно чтить святость рек, и кремацию совершали обычно на берегу какой-либо реки. Церемония погребения останков упростилась. Мы располагаем свидетельствами более позднего времени о том, что возглавляющий похоронную процессию сразу после кремации кладет останки в маленький глиняный сосуд и бросает его в воду, если она есть поблизости, а если воды нет, то оставляет в каком-либо уединенном месте. Теперь считается очень важным для покойного собрать кости в день кремации, а затем бросить их в Ганг или другую священную реку. «Добродетельный, чьи кости плывут в водах Ганга, никогда не возвратится из мира Брахмы в мир смертных. Те, чьи кости брошены людьми в Ганг, живут на Небе тысячу лет» (Яма в комм, на Параскару, III, 10).

Шантикарма. Следующая церемония называется «шантикарма» — «умиротворяющие обряды для благополучия в жизни». Формулы, произносимые во время нее, восхваляют жизнь и отвращают смерть. Принимаются меры, чтобы отвратить зло и возвратиться к обычному образу жизни. Авторитеты в области смрити в средние века и в новое время предписывают только стрижку волос и ногтей и омовение, но в грихьясутрах предписывается очень долгая процедура. Церемония должна совершаться утром, следующим за девятой ночью после смерти, т. е. на десятый день.²⁴⁾ Ашвалаяна рекомендует совершать ее на пятнадцатый день после кончины. По мнению некоторых [207] авторитетов, церемония должна совершаться на месте сожжения, но другие разрешают участникам церемонии выбирать подходящее место за пределами селения, будь то место сожжения трупа или нет. Кровные родственники, мужчины и женщины, собирались на выбранном месте, зажигался огонь, им предлагали сесть на рыжую бычью шкуру, разложенную на земле шеей на восток и шерстью вверх. Родственников просили следующим образом: «Взойдите на эту шкуру, дающую жизнь, поскольку вы хотите дожить до глубокой старости, согласно старшинству вступайте на нее. Пусть благородный и прекрасный огонь этой церемонии дарует вам жизнь. Так же, как дни следуют за днями и времена года за временами года, так же, как молодые не покидают старших, пусть Дхатар продлит жизнь этих людей согласно их возрасту». В современном ритуале женщины совершают эту церемонию отдельно от мужчин; бычья шкура не используется как символ жизни, так как это противоречит представлениям современного индуизма. Когда люди должным образом рассаживались, устраивающий церемонию похорон совершал четыре приношения огню. Родственники поднимались и читали мантры, прикасаясь к рыжему быку. В древние времена женщинам предлагали накладывать коллириум. В позднейшее время этот элемент вышел из употребления, так как женщины перестали принимать участие в церемонии вследствие обычая затворничества и распространенности вдовства среди варн дваждырожденных, что исключает участие вдовы в любом празднестве. Потом собравшиеся идут на восток, ведя быка, со словами: «Эти люди, оставив покойного, возвращаются. В этот день мы призываем богов ради нашего блага, ради победы над врагами и нашего веселья. Мы идем на восток, твердо зная, что наша жизнь будет долгой». Потом возглавляющий похоронную церемонию читает другую мантру и веткой шами стирает следы быка, который идет в процессии. После того как уходил последний человек, адхварью делал горку камней за ним как стену, чтобы воспрепятствовать смерти догнать тех, которые ушли вперед, произнося при этом мантру: «Я делаю эту горку из камней ради жизни. Пусть мы и другие не перейдем через нее преждевременно. Да проживем мы сто осеней, прогоняя смерть от этой кучи». Потом процессия направлялась к дому того, кто совершал похоронную [208] церемонию. Огонь, который служил умершему, выносили и тушили за пределами дома. После вынесения старого огня зажигали новый. Затем устраивалось угощение и возобновлялась обычная жизнь.

Шмашана. Другая похоронная церемония индийцев — питримедха, или шмашана, — насыпание холма над останками покойного (Баудхаяна-питримедхасутра, I, 18). Погребение умершего — обычай, истоки которого восходят к древнейшему периоду истории ариев. По-видимому, именно этим объясняется широкая распространенность насыпания холма или сооружения памятника над могилой. Даже в настоящее время у христиан и мусульман, у которых погребение является общим обычаем, над могилой делается возвышение, а богатым и выдающимся личностям возводится памятник или мавзолей. Хотя индоарии постепенно отказались от обычая погребения, они еще заботились об увековечении памяти своих умерших родственников с помощью возведения холмика над их останками. В ведах нет упоминания этого обычая, но это не является твердым доказательством того, что такого обычая не было. Его упоминают брахманы, которые в основном посвящены ритуалу. В «Шатапатха-брахмане» (XIII, 8) содержится детальное описание церемонии шмашана. Ее описывают не все грихьясутры, что показывает, что она не была общепринятым обычаем. Но грихьясутры, которые сообщают о ней, воспроизводят с некоторыми изменениями ту же процедуру, что и «Шатапатха-брахмана». У буддистов обычай возведения холма очень распространен, а составители шастр индуизма предоставляют эту честь только святым, монахам и аскетам. Паддхати считают этот обычай необязательным и отводят ему очень незначительное место среди похоронных обрядов. В современном индуизме совершенно не принято насыпать холм, а самадхи, или ступа, возводится над прахом лишь религиозных знаменитостей. Вопросы о том, для кого и в какое время должна совершаться шмашана, вызывали споры среди ритуалистов, и разные школы ритуала по-разному отвечали на эти вопросы.²⁵⁾ Время после смерти, время года и сочетание светил — все принималось во внимание. Предпочтение отдавалось дням новолуния.²⁶⁾ После того как должным образом выбирали участок, в день накануне церемонии это место очищали от растений. К северу от [209] него копали землю и из нее делали кирпичи, от 6 до 24 сотен, для устройства холма, не считая тех, которые использовались для уплотнения. Потом приносили урну с прахом покойного и помещали ее между тремя ветками дерева палаша, воткнутыми в землю; над ней воздвигался домик. Если кости не находили в яме, куда они были положены, совершалась очень странная процедура: собирали немного пыли с этого места или же с берега реки, призывали покойного, и то живое существо, которое попадало на расстеленную ткань, считалось замещающим кости. Потом над ветками палаша помещали сосуд с многими отверстиями, через которые на урну лили кислое молоко и сыворотку. Церемония происходила под звуки музыкальных инструментов. Процессия обходила вокруг этого места, при этом все ударяли по левому бедру руками. Родственники, собравшиеся там, обмахивали урну краями свой одежды. Некоторые авторитеты предписывают также пение и танцы женщин. В разных школах ритуала встречаются вариации и модификации вышеприведенного описания. Собственно церемония шмашана происходит в первую, среднюю или последнюю часть ночи. Процессия приходит на выбранное место. Участок должен быть очищен и окружен веревкой, натянутой на деревянных колышках. Его поверхность должна быть посыпана мелкими камешками. На земле делаются борозды плугом, который тянут шесть или больше быков, и в них бросают разные семена. В середине участка делается углубление, в которое бросают мелкие камешки. В углубление для покойного льют немного молока от коровы, у которой умер теленок. В яму, выкопанную к югу от углубления, опускали немного тростника, очевидно, чтобы он служил лодкой умершему. Затем траву дарбха раскладывали в виде фигуры человека, на нее опускали останки и покрывали старой тканью. Потом сосуд, содержащий пепел, разбивали и над костями строили памятник согласно определенному плану. Когда памятник поднимался до определенной высоты, в стену помещали пищу для умершего. Когда постройка была закончена, на нее накидывали землю и лили воду из сосудов, которые затем разбивали. Холм или ступа, сооруженные таким образом, есть символ смерти, и люди всячески стремились отделить мир живых от мира мертвых. Между ними проводилась граница из комьев земли, [210] камней и веток дерева. С той же целью произносились и некоторые формулы.

Приношения умершему. Последним элементом похоронной церемонии индийцев являются приношения умершему, которые делаются в период ашаучи (Параскара, III, 10, 27-28). Покойный считается в каком-то смысле еще живущим. Родственники стараются обеспечить его пищей и направить его путь в вышнюю обитель мертвых. В ведийский период всех предков приглашали отведать приношения, не обращаясь к кому-либо из них отдельно. Однако это не исключает предположения, что делались приношения умершему, поскольку этот обычай встречается во всех религиях мира. Сутры (Параскара, III, 10, 27-28) дают позитивные правила по этому вопросу. Они предписывают в первый день приношение покойному пинды, т.е. рисового шарика.²⁷⁾ Шарик назывался «пинда» (тело), поскольку считалось, что он составляет «тело» духа покойного (преты). Возливали воду для его омовения и называли его по имени. На открытом воздухе для него ставили молоко и воду, произнося слова: «Соверши омовение здесь». Ему приносили также благовония, напитки и светильник, чтобы облегчить его путь во тьме, окутывающей дорогу в обитель Ямы. На одиннадцатый день брахманам предлагалось угощение, которое включало также мясные блюда (Параскара, III, 10, 48). Паддхати о похоронных церемониях полностью разработали эту часть обряда. Они предписывают для каждого дня, от времени кремации до двенадцатого дня, особый вид жертвоприношения с особой целью. Согласно им, в первый день следует приносить рисовый шарик, кувшин воды и пищу для утоления жажды и голода покойного и создания вен его будущего тела. Для покойного клали также траву дарбха для сидения, притирания, цветы, благовония и светильники. На второй день делали приношения для воссоздания глаз, ушей и носа покойного. На третий день — для воссоздания шеи, плеч, рук и груди покойного и т. д. до девятого дня, когда все тело покойного считалось воссозданным. На десятый день родственники обстригали волосы, бороду и ногти и приносили пинды покойному и Яме в связи с прекращением для умершего состояния преты. На одиннадцатый день предписывался длинный ряд церемоний. Вначале для покойного совершают возлияние воды для омовения и [211] обращаются к Вишну с просьбой о спасении преты. Это совершенно новая черта похоронной церемонии, где небесное блаженство заменено спасением. Наиболее важным элементом процедуры в этот день является вришотсарга, т. е. «отпускание быка и телки». Совершают омовение обоих животных, украшают их и клеймят знаком диска и трезубца. На ухо быку произносят следующий стих: «Четвероногий господин Дхарма — бык (вриша), я почитаю его с преданностью. Пусть он защищает меня». Потом совершают обряд, символизирующий их свадьбу, прикрепляют к ним кусок ткани, произнося: «Этот муж, наилучший из всех, дан мною. Самая красивая из всех женщин, эта телка, дана мною». После этого пару отпускают и отправляют на юг, чтобы покойный перестал быть претой. Церемония заканчивается угощением одиннадцати брахманов, называемых «махапатра».²⁸⁾ Они получают обильные дакшины и всякого рода подарки, которые должны быть переданы в иной мир через их посредство для будущего счастья покойного.²⁹⁾ Пища обеспечивается на целый год, поскольку считается, что покойный достигает обители Ямы через год.

Сапиндикарана. Церемония сапиндикарана (соединение преты³⁰⁾ с предками) происходит на двенадцатый день после кремации, через полтора месяца или по окончании года. Первый срок предписывается для тех, кто при жизни поддерживал жертвенный огонь, второй и третий — для остальных. Душа покойного не достигает сразу мира предков. Какое-то время она существует отдельно от них в качестве духа — преты. В течение этого периода ей делаются специальные приношения, но через определенное время покойный приходит в обитель предков благодаря обряду сапиндикарана. В дни, предписанные для сапиндикараны, сначала совершают шодашашраддху. Потом наполняют четыре сосуда семенами сезама, благовониями и водой. Три из них посвящаются предкам и один — прете. Содержимое сосуда преты выливают в сосуды предков, со словами «Они равны...» и т.д., и церемония заканчивается.³¹⁾

Особые случаи. Кроме обычных церемоний, сопровождающих смерть человека, в грихьясутрах и смрити указывается много особых случаев. В ведийских гимнах описываются принятые погребальные церемонии без всякого явного указания на необычные случаи. Однако стихи [212] «Атхарваведы» (XVIII, 2, 3, 4 и 35) могут иметь в виду такие случаи. Первый из этих стихов гласит: «О Агни, приведи сюда всех предков, погребенных, оставленных, сожженных, выставленных, чтобы получить приношения». Наиболее обычным способом похорон во времена «Ригведы» была кремация, поэтому другие упомянутые способы следовало бы считать необычными. Погребение здесь может относиться к погребению детей и аскетов — обычай, известный из более поздних текстов о похоронах. «Оставление» может относиться к телам нищенствующих, умерших в лесу, что упоминается в «Чхандогья-упанишаде» (VI, 16, 1-2), или может означать только помещение мертвого тела в самадхи, как принято в буддизме, а «выставление» может означать, что мертвое тело помещали, например, на ветвях дерева, как об этом свидетельствует «Шатапатха-брахмана» (IV, 5, 2, 13). Вопреки мнению некоторых ученых, эти случаи не могут рассматриваться как проявление примитивного обычая бросать мертвого или ослабевшего, являющегося обузой для семьи. Скорее они представляют собой специальный обряд в особых случаях. Переходя к брахманам, мы видим, что «Шатапатха-брахмана» (IV, 5, 2, 13), как уже указано, упоминает «выставление» мертвых тел на деревьях — обычай, которому следовали явно в тех случаях, когда умирал аскет или нищий, не оставивший наследников, чтобы совершить похороны. «Тайттирия-араньяка» (III) говорит об обряде «брахмамедха», совершаемом после смерти брахмана, постигшего Брахман. Из «Чхандогья-упанишады» (VI, 6, 2-3) мы узнаем, что иногда покойников оставляли, не заботясь о похоронах, и похоронные церемонии не совершались, особенно в тех случаях, когда умирал лесной отшельник, который постигал Брахман и после смерти отправился в мир Брахмы, откуда нет возврата. Наиболее систематическое изложение особых случаев дается в грихьясутрах, которые содержат тщательную классификацию церемоний. В «Баудхаяна-питримедхасутре» описаны всевозможные необычные случаи похоронных церемоний. Смрити не разрабатывают подобный ритуал, но предписывают соблюдение различных сроков нечистоты (ашаучи) и искуплений (праяшчитта), которые следует выполнять в таких случаях. Более поздние паддхати и прайоги следуют ритуалу, описанному в грихьясутрах, хотя они подробно характеризуют некоторые церемонии, например «шраддху [213] живого», которые не встречаются в более ранней литературе.

Так, там говорится о специальном похоронном обряде, предназначенном для домохозяина, поддерживавшего при жизни все три огня. Такой домохозяин отличался от других людей строгим соблюдением религиозных обрядов, поэтому считалось необходимым устраивать для него особые похороны. Согласно «Баудхаяна-питримедхасутре» (III, 1), перед его смертью и после нее должны были совершаться жертвоприношения в огонь, а принадлежности жертвенного ритуала, которыми он пользовался, должны были быть сожжены на отдельном костре, вместе с его изображением, сделанным из травы куша (дарбха). Следует заметить, что Ашвалаяна предписывает сожжение жертвенных сосудов вместе с мертвым телом на обычных похоронах. Несомненно, этот текст отражает более древний обычай, когда жертвоприношения совершались более регулярно. Смрити проводят различие между кремацией и нечистотой в случае смерти поддерживавшего огни домохозяина и не поддерживавшего огней. Первого следовало сжигать с помощью трех огней, а второго — на одном. Согласно «Ангирас-смрити», период нечистоты в случае смерти того, кто поддерживал священные огни, начинается с его кремации, а в случае смерти того, кто не поддерживал священные огни, — со дня его смерти. Но в настоящее время это различие не соблюдается, поскольку религия жертвоприношений пришла в упадок и лишь немногие поддерживают три священных огня.

Другой особый обряд предназначен для детей. Они как бы считались еще не вполне настоящими людьми, поэтому их похороны должны были отличаться от похорон взрослых. Их нежное тело не подвергают свирепому пламени. Их невинная жизнь не причиняет так много нечистоты семье и не требует такого большого очищения, как мирская жизнь домохозяина. Детям также не требуется в ином мире всего необходимого в земной жизни, поскольку они еще не привыкли к этому. Эти идеи лежат в основе особого обряда, совершаемого над детьми. «Баудхаяна-питримедхасутра» (III, 6, 1) говорит, что питримедху не следует совершать над мальчиками, не прошедшими посвящения, и над незамужними девочками. Согласно этому же сочинению (III, 6, 2) в случае, [214] если произойдет выкидыш, зародыш следует закопать в землю и совершающий это очищается сразу же после омовения в одежде. Младенец, у которого еще не появились зубы, должен быть погребен с чтением специальных мантр, что не требуется в случае погребения зародыша. Параскара (III, 10, 4-5) говорит, что ребенок до двух лет должен быть погребен без кремации. Ману (V, 68-69) придерживается иного мнения и предписывает, что умершего (ребенка), не достигшего двух лет, родственники, украсив, должны похоронить в чистой земле вне (селения), без обряда собирания (его) костей. Для него не должен производиться огненный обряд, не должно производиться возлияние воды». Но он разрешает, по желанию, совершать это, если у ребенка появились зубы (V, 70), а «Баудхаяна-питримедхасутра» (III, 6, 4) даже предписывает кремацию, если этого желают родственники. В настоящее время в некоторых местностях совершается погребение детей, но в большинстве случаев их бросают в реку и не соблюдают правил, связанных с нечистотой.

Следующий вид особого обряда предназначается для женщины, которая умерла во время беременности. «Баудхаяна-питримедхасутра» (III, 9, 1) говорит, что ее следует отнести на место кремации. После извлечения ребенка ее следует сжечь как надлежит, принеся дополнительные дары. Церемонии, следующие за кремацией, должны быть такими же, как обычно. В настоящее время в таких случаях не делается попытки извлечь ребенка и его сжигают вместе с матерью, похоронные церемонии при этом те же, что и в обычных случаях.

Позднейшие паддхати предписывают особые церемонии для женщины, умершей во время родов или месячных. Согласно им, ее тело должно быть омыто водой из сосуда, в которую примешивается панчагави.³²⁾ Несомненно, это делается для того, чтобы очистить ее тело, оскверненное нечистотой родов или месячных. Затем приносятся жертвоприношения маслом и тело покрывают новой тканью и сжигают. Но кремация отличается тем, что тело не сжигают целиком.

Похороны удалившихся от мира аскетов и нищенствующих отшельников являются особым видом похорон. Это люди, которые отказались от мирских привязанностей и осознали Брахман, т. е. мировую душу. Цель их жизни не достижение мира предков или Неба, а [215] обретение мира Брахмы или спасения. Таким образом, и с общественной и с религиозной точки зрения они выше обычных домохозяев. Соответственно, их последнее таинство должно быть другим, чем у тех, которые стремятся к мирским занятиям и радостям на небесах. «Баудхаяна-грихьясутра» (III, 11) следующим образом описывает похоронную церемонию отшельника: мертвое тело клали в яму, на его живот помещали чашу для собирания милостыни, произносили соответствующие стихи. Потом наполняли водой его сосуд для воды и клали в его правую руку. Яму засыпали землей и насыпали над ней холм, чтобы спасти тело от хищных животных. Исполнение этого долга для отшельника считалось приносящим большую заслугу. Для бродячего аскета (саньясина) запрещались церемонии кремации. Этому обычаю еще следуют в некоторых сектах аскетов. Но после перехода индуизма от ведийской религии и брахманизма к религии пуран и тантризму саньяса (аскетизм) стал считаться обычаем, не приемлемым в наш век (каливарджья). Современные садху принадлежат к различным сектам, следующим «пути знания» или «пути преданности», их нельзя назвать собственно саньясинами. Некоторые секты практикуют захоронение в земле, но большинство их предпочитает погребение в воде, и исполнение их последнего долга заканчивается большим угощением для садху и брахманов.

Позднейший обычай пробивать череп аскета основан на веровании, отраженном в упанишадах, что душа «знающего Брахман» вылетает через отверстие на темени (Чхандогья-упанишада, VIII, 6, 6). Череп пробивают, чтобы облегчить выход души. Аскетов-саньясинов не кремируют, поскольку, будучи очищены в огне духовного знания и соединившись с Брахманом, они не нуждаются в материальном огне для очищения своего тела и отправления души в иной мир.³³⁾

Следующую категорию составляют люди, умершие в далеких от дома краях. Когда родственники узнавали о смерти, они приносили мертвое тело, если оно сохранилось, или кости для подобающих похорон. В последнем случае выбирали 33 кости из разных частей тела, поскольку считалось, что человек состоит из 33 частей (Баудхаяна-питримедхасутра, III, 6, 2). Но если и костей не могли найти, а было известно только направление, [216] в каком ушел человек, дух покойного (прету) вызывали по имени в этом направлении, делали изображение человека на шкуре черной антилопы, на него ставили жертвенные сосуды, на них бросали траву куша и совершали кремацию. Если не могли найти никаких сведений об ушедшем человеке и считали, что он умер, совершали похоронную церемонию, как описано выше. В таких случаях иногда некоторые из считавшихся умершими возвращались домой. Тогда их оживляли снова с соответствующими санскарами (там же, III, 7), от зачатия до свадьбы, поскольку они были с социальной точки зрения мертвыми и никто не мог вступать с ними в контакт. В настоящее время исполняется тот же самый ритуал, но люди не торопятся с похоронами пропавших и похоронная церемония для них совершается, когда уже нет никакой надежды на их возвращение.

В новое время появился особый обряд «шраддха живого». Ортодоксальный индус верит, что правильное его погребение существенно для его пути на Небо или спасения. В случае, если он не имел сыновей или сомневался, что его похороны будут проведены должным образом детьми, он заботился о том, чтобы они были проведены при его жизни. Его тело заменялось изображением, и все церемонии совершались как обычно. Впрочем, распространено суеверие, что те, чьи похоронные обряды совершаются при жизни, умирают очень скоро, поэтому очень немногие осмеливаются это делать.

Умершие от несчастных случаев также рассматриваются особо. Согласно «Баудхаяна-питримедхасутре» (III, 7, 1), умершие от ран, причиненных оружием, удушенные веревкой, утонувшие, упавшие с горы или с дерева и т. п. не заслуживают похоронных обрядов. Наиболее вероятно, что их бросали в воду или оставляли в лесу. Впрочем, в настоящее время над ними совершают похоронные ритуалы после исполнения определенных искупительных обрядов (праяшчитта). В основе запрещения похоронных обрядов в этом случае лежало верование, что эти люди не могли быть допущены в мир предков, поэтому было бесполезно затевать хлопотные и утомительные церемонии («Митакшара» на Яджнавалкью, III, 6). Но «Гаутама-дхармасутра» говорит, что родственники могут совершать обряд возлияния воды и другие обряды, если захотят. Однако большинство смрити [217] запрещают соблюдение ашаучи и совершение церемоний, поскольку их смерть не вызывает нечистоты.

Как особый случай рассматриваются также исключенные из касты. Согласно Ману, не следует устраивать ритуал похорон для отступника, человека, рожденного в браке пратилома, самоубийцы, еретика, прелюбодейки, делающей аборт или ненавидящей своего мужа и т.д. Яджнавалкья включает в эту категорию также воров. В основе этого запрещения лежит то, что эти люди потеряны для общества вследствие своего антиобщественного поведения и поэтому не имеют социальной привилегии получения блага от санскары.

Архаичная природа церемоний. Хотя похоронные церемонии содержат частые повторы и утомительны, по существу, они очень просты. Ни в какой другой области индуизма первобытные верования относительно жизни и смерти не удерживаются так упорно, как в наивных похоронных обрядах. Загробный мир — не что иное, как повторение этого мира, и у покойного те же нужды, что и у живого. Во время всех церемоний произносятся молитвы о том, чтобы покойнику было приятно и легко. Мы не находим указания на пожелания для него или для нее духовного блага, спасения или блаженства. Молитва об освобождении от круговорота рождений и смертей совершенно случайна и встречается только в позднейшей фазе развития ритуала. Весь обряд очень архаичен и является отголоском глубокой древности. [218]

Назад К содержанию К словарю

^-) В книге здесь стоит звездочка, но в комментариях нет комментария к этой странице. OCR.

⁺⁾ В книге здесь стоит звездочка, но в комментариях нет комментария к этой странице. OCR.

¹⁾ Похоронным церемониям древних индийцев и культу мертвых (культу предков) посвящены следующие работы: Caland W. Die altindischen Todten- und Bestattungsgebräuche. Amsterdam, 1896; idem. Altindischer Ahnencult (Srāddha). London, 1893; idem. Uber Todtenverehrung bei einigen der indogermanischen Volker. Amsterdam, 1888; Shastri D. R. Origin and Development of the Rituals of [279] Ancestor worship in India. Calcutta — Allahabad — Patna, 1963; Sureschcandra B. Le culte des ancetres (pitrs) dans l'lnde antique d'apres les Purānas. P., 1940; Abegg E. Der Pretakalpa des Garuda-Purana. Berlin, 1956. См. также: Семичов Б. В. Ад в изображении индусской религиозной литературы // Атеист. М., 1930. № 52; Тюлина Е. В. Космологические представления в поминальном ритуале экоддишта шраддхи // НАА. 1988. № 3.

Приведем фрагмент «Хираньякеши-питримедхасутры» — текста, посвященного описанию похоронных церемоний. Главы I-VIII:

(I). А теперь о сожжении покойного. «Ведь принесение человека в жертву огню — наиболее приятное для него (жертвоприношение)» — так известно (из вед).

Когда ожидает смерти тот, кто поддерживал священные огни, он выбирает (для себя) место сожжения: такое, где земля с наклоном на юго-запад, где она не бесплодна, не повреждена, не проваливается, не отламывается, не опускается. Там, где воды, сливаясь с юга и запада, собираются к северу в крупный поток и текут на восток. Или там, где земля ровная, хорошая, с множеством растений. Некоторые говорят: «Там, где в лесу — не лес, где в поле — не поле, где в бесплодной земле — земля не бесплодная». Где нет деревьев и растений с молочным соком и колючками.

В этом (месте), трижды (его) прочертив, укрепив и окропив, он берет огонь гархапатья и зажигает огонь ахавания. Оставив пространство до поленницы дров, размещает огни: к востоку — ахавания, к западу — гархапатья, к югу — огонь анвахарья-дакшина, к востоку — огни зала собраний, домашнего очага, или аупасана (на котором приносились ежедневные жертвы). Пока они горят непрерывно, он (возле них) пребывает, принося им жертвы. «Ведь огни — это жизненные силы того, кто их поддерживает; будучи разожжены, они его защитят, он будет здоров» — так известно (из вед).

Для него предназначен остаток жертвенной пищи. Или в деревне по этому правилу пусть принесет ему жертву. Если останется жив, пусть выпьет остаток жертвенной пищи.

Если при смерти находится тот, кто обладает священным знанием, ему шепчут в правое ухо два заклинания: «Бхригу, сын Варуны» или «Продли дыхание жизни». [280]

Если он умрет, его домочадцы со шнуром на правом плече, распустив волосы, посыпают (их) землею. В ногах у него — огонь гархапатья, кладут его на траву дарбха головою на юг — это ложе полного успокоения. Всегда укладывают головою на юг. Вынеся через восточную дверь, помещают рядом два огня. Касаясь покойного, приносит жертву ложкой срува на огне ахавания (читая мантру): «Молодые — после (старших)» таким же образом — на огне гархапатья, а на огне анвахарья-дакшина — молча. К югу от него обойдя место, где горят огни, бреют волосы на голове (покойного) и на теле, его бороду, (состригают) ногти, обмывают его, украшают деревенскими украшениями, белой нитью связывают оба больших пальца, вьют гирлянду из цветов лаванды.

(II). На ложе из дерева удумбара расстилают шкуру черной антилопы шеей к югу, шерстью вниз. Положив на нее того (покойника) лицом вверх, покрывают его новой, ни разу не стиранной тканью с бахромой, произнося: «Это — тебе одежда». Затем (говорится): «Забери другое у него, это унеси». Сын его или брат или иной близкий родственник, знающий (ритуал), одев (эти одежды), будет жить до старости.

Затем, коснувшись воды, к западу от огня ахавания расстилает три пучка травы и молча варит очищенный раздробленный рис в горшке на огне анвахарья. А на огне гархапатья (готовит) творог, посвященный Митре и Варуне, если (покойный) соблюдал жертвоприношения самная. Зажегши на огне гархапатья кусок дерева палаша при помощи травы из помещения для огня, они идут, неся впереди головню. Вослед ведут козу «раджагави», привязанную за левую ногу, и несут огни, сосуд с огнем и остаток жертвоприношения на огне. Чего мало, пусть не дополняют.

Затем того (покойного) пусть возьмут. «Везут его на повозке» — так (говорят) некоторые. «С черной коровой» — так (считают ритуалисты из школы) Шатьяяна. «Этих двух я запрягаю» — так говорится при запрягании. Когда его берут, говорится: «Пушан пусть тебя отсюда заберет». Четверть пути пройдя, кладут.

Вырезав куски земли с южной стороны, на них ставят горшок. Будучи в одной одежде, связывают в пучок волосы с правой стороны. Левую руку опустив, бьют (себя) по правой руке, тряся пальцами. Трижды справа налево [281] обходят вокруг (повторяя): «Пусть воды смоют наш грех». (Затем), связав в пучок (волосы) на левой стороне, опустив правую руку, бьют (себя) по левой руке, снова обходя вокруг трижды (повторяя): «Пусть воды смоют наш грех». Ложкой трижды помешивает в горшке, (стоящем) на комьях земли.

(III). «Каждый раз, когда обходит вокруг, помешивает (в нем)» — так говорят некоторые. Когда берет его, произносит: «Эти надежды — Пушан». Четверть пути пройдя, кладет (его) и, сделав (все), как прежде, обращается к нему: «Долгая жизнь, вседолгая жизнь». (Еще четверть пути пройдя, кладет (его) и, сделав (все), как прежде, разбивает горшок, (произнося) третий (стих). Молча разбивает черепки, чтобы в них не осталось воды. Взяв (покойного), произносит четвертый (стих), доходит до места сожжения и кладет.

«Положенные на север поднимаются, ведь эта сторона света — умиротворенная у богов и людей, за ними они и поднимаются к ней» — так известно (из вед). Пройдя, зеленой веткой дерева палаша или дерева шами место сожжения подметает (со словами): «Уходите, расходитесь». Оставив ветку в южной стороне, прикасается к воде, окропляет землю, кладет кусочек золота, рассыпает траву дарбха верхушками к югу. На ней сооружает поленницу из дров, пригодных для жертвоприношения, — кладутся они верхушками к югу. Размещает огни: к востоку — ахавания, к западу — гархапатья, к югу — анвахарья-дакшина, к востоку — огонь из зала собраний, домашний или аупасана. Обкладывает огни и поленницу стеблями травы дарбха верхушками к юго-востоку. К западу от поленницы рассыпает траву дарбха, на нее ставит по отдельности жертвенные сосуды. Образав веревки, ложе убирают. И (покойник) вверх лицом лежит на веревках и на черной шкуре.

Приготовив с помощью одной цедилки воду посвящения, окропляет (ею) покойника, сосуды и поленницу. Затем берет топленое масло молча, так же как при обряде новолуния и полнолуния. Смешав остаток жертвоприношения огню с другой простоквашей, наполняет те сосуды, которые имеют отверстия. Ибо так известно (из вед): «Он окропляет другие из наполненных (сосудов)».

(IV). Затем, разрезав живот, вырезав внутренности, вынув нечистоты, опускает нечистоты в яму. Промыв [282] (внутренности) и положив их обратно, заполняет (живот) маслом — так, согласно (ритуалу школы) Шатьяяна. «Или же не надо очищать от нечистот, ибо если сделает так, то потомство его будет голодать» — так известно (из вед). Сюда приводит «раджагави» (говоря): «О Владыка дома», старую, глупую, наихудшую, черную, с черными глазами, с черным хвостом, с черными рогами, или же только ее глаза, хвост и рога пусть будут черными. Родственники (покойного) к ней прикасаются. Вот общее правило: при разжигании (огня), прикосновении (к «раджагави»), омовении, уходе (с места похорон), прикосновении к воде и поднимании — во всех случаях молодые начинают и далее остальные, по старшинству, а женщины прежде (всех). Ту (корову или козу) убивают или отпускают. Если отпускают, то говорят: «Мы увидели юную, пришедшую». С этими словами трижды справа налево обводят корову вокруг огней и поленницы дров. Затем отпускают, (произнося): «Живые» и т.д. и два стиха, (начиная со слов) «Мать Рудр».

(V). Если убивают, то приказывает так: «Убивайте», после того как закрыли пасть (животного) и расположили его так, чтобы голова его была обращена к западу, а ноги к югу. Левые ноги убиваемого животного убивающие трут землею (приговаривая): «Сопровождающая человека». Затем говорит: «Выпускайте». Над выпускаемой читает: «О сопровождающая человека: я выпустил твое дыхание». Затем распоряжается, чтобы мясо отрезали от костей член за членом, обжаривая и убирая: «Поджарьте на головне это сердце и положите эти легкие, этот жир, этот сальник, эту шкурку с копытами, хвостом и головою».

Жену (покойного) укладывает там (произнося стих): «Эта женщина» и т. д. Ее, указывая на лучшее богатство, поднимает тот, кто (ей будет) вместо супруга, или же брахман: «Поднимайся, женщина». Тут жена дает огромный дар (и) отирает руки. Если (покойный был) брахманом — (церемония повторяется) с золотом, (говорится при этом): «Золото из руки». Если кшатрием — с (боевым) луком (и словами): «Лук из руки». Если вайшьей — с драгоценным камнем (и словами): «Драгоценный камень из руки». Его на поленницу поднимают или (кладут) там, где возлежала жена и проч. На те места, где находятся его органы чувств, сыплет кусочки золота или капает топленым маслом. Распределяет жертвенные сосуды, все [283] по порядку, за исключением ложки «дхрува». На его правую руку кладет деревянный меч «спхья» и черпак «джуху», на левую (руку) ложку «упабхрит», на грудь ложку «дхрува» и две дощечки для добывания огня трением.

(VI). На рот — жертвенный ковш «агнихотрахавани», на ноздри — две ложки «срува», на глаза — два кусочка золота или две ложки топленого масла, на уши — два сосуда для жертвоприношения «прашитра» или один, разделенный пополам, на челюсти — ступку и пестик, на зубы — давильные камни для сомы, если есть такие камни, на голову — блюда «капала», на лоб — одно блюдо, на живот — сосуд для муки, на пупок — сосуд для топленого масла, на бока — две корзины или одну, разрезанную пополам, на бедра — сосуды для жертвенной смеси «самная», если он таковую готовил, на яички — два камня для размола приправ, на член — палку (затычку в отверстии жернова), на ноги — сосуд для агнихотры и сосуд для «анвахарья», на ступни — связку травы, которую кладут вниз (при жертвоприношении), пучок травы — на волосы, на затылок — сосуд для простокваши и для того напитка, что предлагается почетному гостю. Посредине — сосуд «чамаса» (со словами): «Этот сосуд «чамаса» — для Агни». Остальное — между колен. «Тот, кто так вооружен для жертвоприношения, немедленно попадет в небесный мир» — так известно (из вед).

Поджарив на головне отрезанные части (мяса) без бульона, кладет сердце (животного) на сердце того (покойника) . На правую его руку — правое легкое, на левую — левое (со словами): «Тебя — темному и пестрому». Творог, посвященный Митре и Варуне (кладет, говоря): «Тебя — Митре и Варуне». Лицо его покрывает салом из сальника (со словами): «Покрой голову жиром и салом».

(VII). Его покрывает шкурой вместе с копытами, хвостом и головою — шерстью вверх (говоря): «Это — панцирь от Агни». Зажигает (костер) (произнося): «Огонь, не сожги его», находясь к востоку от огня ахавания. Находясь к западу от огня гархапатья: «Когда сварено». К югу от огня анвахарья — молча. Также к востоку от огней из зала собраний, от домашнего очага или аупасана. Поклоняется ему (произнося): «Сурью, твой глаз». «Он обретает познание. Если дым идет вверх, он попадает в небесный мир» — так известно (из вед). Если (дым) расстилается по пространству, (покойник) попадает в пространство [284] между небом и землею. Если по земле — в земной мир. Наконец к поленнице привязывает тонкой веревкой козу (со словами): «Коза — (твоя) доля». Когда она убегает, он произносит: «Вот это жертвенное возлияние он приносит в (сосудах) «идасуна», «патри» или «чамаса» богатому Агни. Свага!» И девять возлияний ложек «срува» (со словами): «Защитники этого пути».

Разламывает пополам то, чем приносит жертву. К западу от огня садится, обратившись лицом к востоку. Восхваляет его девятью стихами похоронного гимна, посвященного Яме: «Знаменем» и т. д. Затем вырыв на месте сожжения три борозды по направлению к северу, насыпав туда камней и песку, налив воды из нечетного числа сосудов, родственники опускаются (в нее со словами): «Несется каменистая».

(VIII). Затем в борозды кладет две ветки дерева палаша или две ветки дерева шами, связав их шнуром из травы дарбха. Между ними проходят, говоря: «Это — цедилка бога Савитара». Последний (из участников процессии) бросает две ветви (говоря): «Которая из нижнего царства», «Из тьмы идя вверх, к солнцу». Не глядя на стоящих рядом, (все) погружаются в воду со словами: «Пусть Дхатар нас очистит, пусть Савитар нас очистит». Распустив волосы, посыпав (их) землею, будучи в одной одежде, один раз погружается в воду, обративши лицо к югу. (Затем) выйдя из воды, выжимают одежды и садятся (на берегу). Таким образом три раза, упоминая (при этом род и имя) покойного. Сложив ладони, окропляют (себя) водою с зернами сезама, ежедневно прибавляя по одному (окроплению) — вплоть до десятого дня.

Идут в деревню, не оглядываясь. (А еще) выполняют то, что скажут женщины, а также отказываются от пищи, прекращают обучение, спят на голой земле, совершают омовение. В случае смерти младших срок (траура) не (предписан). В случае смерти старших — два дня, три дня, шесть дней или двенадцать дней. За исключением отказа от пищи. В случае смерти матери, отца или учителя (эти обеты соблюдаются) год — так считают некоторые. За исключением отказа от пищи и прекращения обучения. Вдова до конца жизни пусть соблюдает обеты омовения, приема пищи лишь раз в день, сна на голой земле, целомудрия и воздержания от горького, соленого, меда и мяса».

²⁾ По верованиям индийцев, судьба души покойного во многом определяется временем наступления смерти. Лучшим временем смерти считались день, светлая половина месяца (т. е. период возрастающей луны) и период северного пути Солнца (прибавления дня). Благодаря свету, дню, Солнцу покойный попадал в мир богов, к Солнцу и затем в мир Брахмы. Привязанный к Земле мраком и ночью, покойный шел по пути предков на Луну и возвращался на Землю в виде дождевых капель и затем рождался как рис, ячмень, деревья и т. д. (ср.: Чхандогья-упанишада, V, 10, 1-6, где, однако, делается различие между умершим подвижником и домохозяином). Если человек умирал в светлой половине месяца, то совершалась только утренняя агнихотра, а если в темной половине, то приглашали специального жреца-адхварью, который совершал столько утренних и вечерних жертвоприношений, сколько оставалось дней до следующего новолуния, и затем еще и жертву по случаю новолуния (см.: Caland W. Die altindischen Todten- und Bestattungsgebräuche... S. 86).

³⁾ В ряде текстов подробно перечисляются [285] признаки наступающей смерти: если человек не видит звезду Арундхати, не видит своего отражения в глазах собеседника, если видит отверстие в солнечном диске, если видит во сне осла и т.д. (см., например: Шантипарва, 318).

⁴⁾ При этом произносилась формула: «Я отдаю эту молочную корову, желая перебраться через ужасную реку Вайтарани в обитель Ямы» (см.: Caland W. Die altindischen Todten- und Bestattungsgebräuche... S. 8).

⁵⁾ Священные огни в ведийских текстах отождествляются с дыханием, жизненными силами человека (прана).

⁶⁾ Умирающего клали на землю, обмазанную коровьим навозом и посыпанную священной травой и зернами сезама (траву клали верхушками стеблей к югу).

⁷⁾ Над умирающим читали тексты «Пуруша-сукты», «Ригведы», «Иша-упанишады», текст «Тайттирия-самхиты» (I, 4, 40): «Земля взяла тебя в свою утробу, ложе для каждого. Дай ему, земля, мягкое сиденье, обеспечь ему защиту, просторная».

⁸⁾ Тексты «Бхагавадгиты» и «Рамаяны» вообще часто заменяют в современном индуизме древние ведийские мантры. Произносится также тысяча имен Вишну-Нараяны. В поздних текстах предписывалось сыну брать [286] голову умирающего к себе на колени, давать ему пить воду Ганга, чертить у него на лбу три полосы пеплом (см.: Caland W. Die altindischen Todten- und Bestattungs-gebräuche... S. 9).

⁹⁾ Факел делался из дерева палаша. Священные огни несли в определенном порядке: ахавания, потом «южный« (дакшина) и последним «домашний» (гархапатья).

¹⁰⁾ Корову выбирали обычно бесплодную, черного цвета или с черными глазами и т. д., предписывалось также выбирать корову злую. Позднейшие ритуальные тексты («Бхарадваджа-паддхати») разрешают сделать изображение коровы из священной травы куша.

¹¹⁾ Обкладывание покойного частями жертвенного животного перед сожжением иногда расценивается как попытка переправить покойного в иной мир в облике животного (см.: Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. С. 188). Цель обкладывания покойного частями жертвенного животного могла быть различной. Коровьи почки, в частности, давали в руки покойному, чтобы умилостивить псов бога смерти Ямы, как об этом свидетельствует читаемая мантра.

¹²⁾ «Брахма-пурана» сообщает, что во время похоронной процессии необходимо было производить шум с помощью различных музыкальных инструментов (см.: Kane P. V. History of Dharmaśāstra. Poona. Vol. 4. P. 217).

¹³⁾ Все правила ориентации противоположны обычным правилам для места жертвоприношения или постройки (на юго-запад вместо северо-востока и т.д.), как вообще правила, относящиеся к покойникам, предполагают, что в ином мире все противоположно земным порядкам (видимо, поэтому и корову выбирают черную и злую).

¹⁴⁾ Имеется в виду мера длины ангула, равная фаланге пальца, т. е. около дюйма.

¹⁵⁾ Срезанные волосы и ногти закапывают в специальной ямке к югу от костра.

¹⁶⁾ Родственники встают на левое колено перед костром и затем, вставая, отряхивают пыль с колен, приговаривая: «Ты, спутница человека, мы стряхиваем грех, чтобы никто еще из нас до срока не ушел». Говорили также, что тело остается на земле, дух («сок») уходит к предкам. Покойного просили: «Дай нам детей».

¹⁷⁾ Обычай сожжения вдовы на погребальном [287] костре был распространен в древности у многих народов и встречался также у других индоевропейцев (см., например: Павсаний. Описание Эллады, IV, 2, 7). Я. Гонда считает его древним индоевропейским обычаем (см.: Gonda J. Change and Continuity... P. 36).

¹⁸⁾ П. Тиме считает, что смысл обряда не столько в спасении вдовы от смерти, сколько в том, что ее таким образом освобождали от подчинения и связи с мужем и делали способной вновь вступить в брак (см.: Thieme P. Kleine Schriften. Wiesbaden, 1971. Bd. I. S. 457).

¹⁹⁾ Encyclopaedia of Religion and Ethics. Vol. XI. P. 475.

²⁰⁾ Под кланом автор имеет в виду тот общественный организм, который в нашей литературе часто называют также патронимией, т. е. совокупностью семей, образовавшихся в конечном счете в результате раздела одной разросшейся большой семьи.

²¹⁾ Это вполне определенно доказывает, что ритуальная нечистота не имеет ничего общего с «санитарными причинами». Объяснение, очевидно, заключается в том, что человек не осознается как совершенно изолированный индивид, связи его с принадлежащими ему вещами, окружающими его предметами и особенно с родственниками воспринимаются вполне материально. Смерть человека ощущается как умирание части более крупного единства — семьи, рода, дома и т. д. Поэтому совершенно посторонний человек, присутствующий на похоронах, не считается нечистым. Напротив, даже находившийся далеко во время смерти и похорон близкий родственник нечист, поскольку умерла как бы часть его самого.

²²⁾ Речь идет, конечно, не просто о чувствах скорби, а о магическом осквернении в период нечистоты.

²³⁾ Ряд элементов индийского ритуала можно правильно понять только исходя из данных языка. Так, название плода «апамарга» буквально значит «стряхивание», это и объясняет его использование в церемонии. Возможно, тем же объясняется использование веток дерева шами, название которого могло сближаться с корнем «шам» — успокаиваться, умиротворяться, тухнуть.

²⁴⁾ В течение десяти дней после смерти совершалось жертвоприношение в честь покойного (пинда). Считалось, что благодаря этой пинде каждый день [288] создается новая часть нового «призрачного тела» покойного — в первый день голова, затем глаза, уши, нос и т. д. (так называемая дашагатра). На десятый день «призрачное тело» считалось созданным.

²⁵⁾ «Шатапатха-брахмана», во всяком случае, предупреждает, что нельзя эту церемонию совершать слишком рано, во избежание оживления греха покойного.

²⁶⁾ В «Каушитака-упанишаде» (I, 2-3) отражено представление о предках, обитающих на Луне: «Поистине, те, кто уходит из этого мира, все идут к Луне. Благодаря их жизненным силам она растет в первую половину месяца и во вторую половину месяца заставляет их родиться (снова). Поистине, Луна — это врата небесного мира. Кто отвечает ей (должным образом), того она отпускает. Кто же не отвечает ей, тот, став дождем, проливается здесь дождем; тот снова рождается здесь червем, или насекомым, или рыбой...» и т. д. Поскольку предки по представлениям индийцев живут на другой стороне Луны, то жертвоприношения и просьбы предкам удобно отправлять в новолуние, когда у них полдень.

²⁷⁾ Речь идет о так называемой шраддхе, «предназначенной для одного» (экоддишта), поскольку покойный еще не приобщился к сонму предков, которым обычно приносили жертвы всем вместе.

²⁸⁾ Первоначальное значение слова «патра» — сосуд, жертвенный сосуд, затем оно стало обозначать лицо, достойное дарения, т. е. дарение, которое равноценно помещенному в жертвенный сосуд жертвоприношению. Махапатра — «наиболее достойный дарения».

²⁹⁾ Характерно, что все, используемое в похоронных церемониях, — подарки, дакшина, а также сами участники — должно быть старым (опять-таки в мире предков все наоборот — старое становится молодым).

³⁰⁾ Прета — букв. «ушедший», «недавно ушедший». Обозначает и всякого покойного, и дурного покойного, так называемого «заложного» или «мертвяка» (т. е. того, которому не приносят необходимые жертвоприношения и т.д., его часто отождествляют с бхутами или пишачами). Прета также есть состояние всякого покойного до его приобщения к предкам. Д. Р. Шастри доказывает, что верование в то, что дух покойного вначале находится в состоянии прета и лишь впоследствии приобщается к сонму предков, представляет позднюю фазу развития [289] заупокойного культа в Индии (См.: Shastri D. R. Origin and Development of the Ancestor Worship in India. Calcutta — Allahabad — Patna, 1963). Следует заметить, однако, что аналогичные верования можно найти и у многих других индоевропейских и не индоевропейских народов.

³¹⁾ Шраддха (приношение предкам) состояла из ряда процедур: подготовительных церемоний, жертвоприношений богам, изгнания злых сил, вызывания предков, предложения воды для очищения перед угощением, возложения пинды и угощения, омовения после угощения, предложения предкам притираний и одежд, молитв; проводов предков, поклонения домашнему огню. Так же как жертвоприношение богам, она в основе представляла ритуал приема почетного гостя.

³²⁾ Панчагави — «пять продуктов коровы», т.е. смесь молока, простокваши, масла, мочи и навоза.

³³⁾ П. В. Кане резонно объясняет отсутствие обычая сожжения отшельника тем, что последний не поддерживал жертвенных огней, на которых сжигали домохозяина (см.: Kane P.V. History of Dharmaśāstra. Vol. IV. P. 231). [290]

Назад К содержанию К словарю