Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

В далекую, малоизвестную страну отправляешься трижды: сначала по книгам — когда готовишься к поездке, листаешь справочники, словари и нет для тебя на глобусе точки важнее и притягательнее; потом в действительности — когда приезжаешь в страну, ходишь по ее земле, знакомишься с людьми; и, наконец, в воспоминаниях — когда возвращаешься и понимаешь, какой след в судьбе, памяти оставила поездка. И тогда рождается книга.

К этому привыкнуть нельзя: входишь в самолет зимой, выходишь летом. За сутки полета теряешь ощущение времени, погружаешься в зыбкую полуявь и отдаешь себя течению событий.

В самолете ни одного свободного места. Степенные сикхи в цветных тюрбанах, сняв обувь, дремали в креслах. Читал свою газету английский бизнесмен. Пошатываясь и слегка заплетаясь ногами, ходил подвыпивший американец. В проходе ползал ребенок с розовыми пятками, что-то подбирая с пола и деловито отправляя в рот. Когда он уставал и подавал голос, его мама, «хипповая» блондинка, безмятежно спавшая в кресле, с трудом разлипала веки, поднимала его, прикладывала к груди. Малыш на часок засыпал, потом все повторялось снова...

Короткая остановка в Дели. Час ожидания в тесном, полутемном зале. Перед посадкой — очередь к кабинкам досмотра. Худая индианка с красной метинкой на лбу спрашивает, нет ли оружия, потом быстро ощупывает, прикасаясь невесомыми, «известковыми» руками, и выпускает на летное поле.

Полет продолжается. Видно, как за стеклом иллюминатора рождается день. Узкая полоса зари прорезала небо; внизу еще оставалась густо-чернильная ночь, вверху начинала проступать утренняя лазурь. Из черноты выплывают рыхлые облака. Затрясло — самолет пробивает облачность. Заря медленно погасла, высветив все небо.

Внизу уже можно различить рифы, островки в светящемся ореоле. Это светится прибрежная полоса. Мелководье обнажило кусочек жизни, которую океан так тщательно прячет в глубинах. Горячо, как расплавленное олово, поблескивает вода. Рыбачьи лодки сверху кажутся букашками, распустившими усы-тралы. По сгущению кораблей на воде и скоплению на островках нефтяных резервуаров угадывается близость Сингапура. Стальные, почти белые баки с высоты похожи на грибы-опята, рассыпанные по розовой земле. Слева неожиданно вырастает город — многоэтажный, {3} белоснежный, в зелени пальм. Что-то прогрохотало в брюхе лайнера — должно быть, выпустили шасси. А через час мы уже в отеле «Гудвуд-парк». С одной стороны его подпирают два небоскреба: один глухой, как пенал, второй, сплошь пробитый ячейками-окнами, похож на пчелиные соты. С другой стороны раскинулись райские кущи — парк отеля. Здесь нам, группе советских специалистов, летящих на Филиппины работать, предстоит прожить несколько дней, ожидая рейса в Манилу.

Вы давно читали «Фрегат «Паллада»» Гончарова? Перечитайте. Удивительный писатель! Побывав в здешних краях сто тридцать лет назад, он увидел и точно живописал самую сущность вещей:

«В Сингапуре все кипит и движется... Один из всемирных рынков, куда стекается все, что нужно и не нужно, что полезно и вредно человеку... Немцы, французы, англичане, американцы, армяне, персияне, индусы, китайцы — все приехало продать и купить: других потребностей и целей здесь нет...»

С тех пор многое изменилось в Сингапуре, но торговля осталась его важнейшим занятием. Сингапур, или «город льва» (в переводе с санскрита), лежит на скрещении путей с Востока на Запад. За обладание им издавна велись войны; оттого, уверяет легенда, земля здесь красная, что впитала много крови. Когда-то Сингапур называли «Азией в миниатюре», Восточным Чикаго, в известной песне величали «бананово-лимонным». Увы, теперь этот город пропах бензином.

Сегодняшний Сингапур — влиятельный торговый и банковский центр Юго-Восточной Азии, крупнейший порт и реэкспортный узел. Сингапур занят делом: ремонтирует суда, перевозит грузы, а в последнее время очень быстро развивает собственную промышленность.

Город-труженик просыпается рано. В семь утра идут в школу дети в зеленых формах, спешит на работу молодежь. У города с населением более двух миллионов человек много забот: ему тесно, не хватает воды, жилья, скудны ресурсы. Вот почему жестко контролируется рождаемость. «Двое детей — достаточно!» — настойчиво советуют прохожим плакаты на стенах домов. «Вежливость — наш образ жизни», «Чистый город — здоровый город» — такое тоже можно прочитать повсеместно. Если вы бросили окурок или не там перешли улицу, вас оштрафуют, и на немалую сумму. Если разорили гнездо или убили птицу — штраф до тысячи долларов.

Здесь нет бродячих собак, докучливых мух, ящериц и прочих атрибутов азиатских городов, но зато нет и того, что называют ароматом города. В самом деле, что за город, в котором банки, отели, магазины заслонили все остальное? Духовная жизнь представлена ансамблем танца, аквариумом, {5} птичьим садом и парком «тигрового бальзама»... Впрочем, аромат у города все-таки есть: он пахнет денежными купюрами. Даже на экране телевидения часто мелькают две руки, бегло пересчитывающие купюры. Сингапур слишком деловой город.

Свыше семидесяти процентов населения этого города-государства — китайцы. Они здесь везде — в клиниках, банках, магазинах. В русском ресторане «Тройка» бесшумные, как тени, китайские официанты подают борщ и блины. В представлении «Петербургская зима», с санями и медведями, «русские» боярыни в кокошниках и муфтах семенят по сцене азиатскими шажками, часто и мелко кланяясь, а у примадонны Нади Петровски подозрительно узкие глаза.

Сегодня Сингапур — признанный центр туризма и торговли. В бесчисленных лавках и мастерских вам за полчаса подберут и сделают очки, починят часы, за день сошьют пальто или костюм. Магазины набиты товарами, часто плохими. Обилие — изнанка дефицита. Чувствуешь растерянность перед натиском витрин, трудно на чем-то остановиться, и девальвируются ценности.

В Сингапуре, на пути в Манилу, произошло наше первое знакомство с филиппинцем. В отеле соседом по номеру оказался мистер Хименес — бизнесмен из Манилы, приехавший по делам фирмы. Ежедневно мы встречались за утренним кофе. Узнав, что мы, советские люди, направляемся в Манилу, он бурно обрадовался:

— О, вы непременно остановитесь у меня. Я познакомлю вас с друзьями. Моя жена и дети будут счастливы! Прошу вас, скажите «да».

Восклицания шли «крещендо». Немного ошарашенные таким натиском гостеприимства, мы поблагодарили нового приятеля и сказали, что, к сожалению, для нас уже заказаны номера в манильском «Хилтоне». На том и расстались. Честно говоря, мы не очень серьезно отнеслись к этому предложению: мало ли что взбредет на ум человеку, разгоряченному чашкой кофе? Однако на второй же день нашего пребывания в Маниле в отеле зазвонил телефон и знакомый баритон зарокотал в трубку:

— Бог с вами, не хотели у меня пожить — не надо. Но в гости, надеюсь, придете? Вы дали мне слово в Сингапуре. Жду завтра к семи.

...Остался позади экзотически-рациональный Сингапур, прошелестев листвой пальм и полыхнув огнями реклам. «Боинг-727» филиппинской авиакомпании ПАЛ уносит нас в Манилу. {6}

К оглавлению Дальше