Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Назад К оглавлению Дальше

Смоленское княжество: территория, заселенность, границы

По данным археологии¹⁾, территория будущего Смоленского княжества до III—IV вв. н. э. была населена восточными балтами, оставившими днепро-двинскую культуру. Сменившая ее в середине — третьей четверти I тысячелетия н. э. культура типа верхнего слоя Тушемли, была еще близкой к старым балтским традициям. По П. Н. Третьякову и В. В. Седову, она — также балтская, по Э. А. Сымоновичу, — славянская. В VII — IX вв. в Смоленщину из Псковщины распространилась культура длинных курганов, по В. В. Седову, — славянская, по мнению некоторых других исследователей, — также балтская. О бесспорно славянских племенах здесь можно говорить лишь с IX в. То были кривичи, «иже сЪдять на верхъ Волги, и на верхъ Двины и на верхъ ДнЪпра», как говорит летопись (рис. 1). Во втором десятилетии XII в. смоленское княжение распространилось на северных радимичей.

Смоленская земля образовалась в верховьях рек Днепра, Двины и Волги; она соседила с Новгородской, Ростово-Суздальской, Черниговской и Полоцкой землями. Основные водные артерии ее начинались в ее пределах и текли во всех направлениях, что не могло не сказаться на экономике страны. Подзолисто-дерновые почвы Смоленщины не отличались плодородием, мало было и полезных ископаемых: болотные руды, гончарные глины, известняк и некоторые другие.

Климат древней Руси изучен мало (попытки И. Е. Бучинского неудачны²⁾). В древности Смоленская земля изобиловала лесами, в которых преобладали хвойные породы на севере княжества, лиственные — на юге, юго-западе. Травяная флора Смоленщины, в XIX в. представленная 900 видами растений, в древности из-за лесов была развита несомненно меньше³⁾. Животный мир страны был намного богаче современного. Водились полезные для человека туры, лоси, олени, медведи, кабаны, дикие свиньи и козы, лисицы, зайцы и пр. На лесных затонных речках — колонии [33] бобров. На деревьях гнездились дикие пчелы, «бортный мед» которых очень ценился. Больше, чем теперь, было и пернатых.

Рис. 1. Распространение славянских племен на территории будущей Смоленской земли (по данным В. В. Седова и автора)
1 — курганные могильники с браслетообразными завязанными височными кольцами («кривичского типа»),
2 — курганы с семилучевыми височными кольцами («радимического типа»),
3 — курганы с находками зерненых бусин («дреговичского типа»),
4 — курганы с находками семилучевых височных колец («вятичского типа»),
5 — могильники латгальских племен, 6 — границы племени кривичей,
7 — границы племени вятичей, 5 — границы племени радимичей,
9 — границы Смоленской земли.

Рис. 2. Археологическая карта курганов Смоленской земли. Полусферические насыпи (IX-XIII вв.).
Рис. 5. Монетные клады и отдельные находки монет в Смоленской земле.
В книге на вклейке. Открывается в новом окне.

Заселенность. К теме о заселенности Руси в древности подходили многие исследователи, но решить этот вопрос за неимением данных не удавалось⁴⁾ . В 1966 г. я предложил воспользоваться данными археологии⁵⁾. [34] Единственным источником могут быть памятники, которые при достаточной массовости имеют сравнительно узкую дату и свободны от этнических примесей. Этим условиям отвечают круглые курганные захоронения Полоцкой и Смоленской земель с общей датой IX—XIII вв. (а в основном — X—XII вв.). Составленные мною археологические карты полоцких и смоленских курганных групп и отдельных курганов показали, что насыщенность древних земель поселениями не была равномерной: сильно заселенные зоны перемежались большими необжитыми пространствами, занятыми, по-видимому, лесами (рис. 2). Вслед за первыми скоплениями славянских жителей в районах, где неустойчивость урожаев компенсировалась озерной и речной рыбой (верховья Западной Двины в VII в.), в VIII в. славянские поселенцы распространились и на Верхний Днепр (длинные курганы VI—VIII в. — круглые курганы VIII—X вв.)⁶⁾. Формирование Пути из варяг в греки в IX в. позволило местным жителям расселиться шире. В районе Гнездова население начало концентрироваться теперь большими массами; здесь был кривичский племенной центр⁷⁾. Кривичи IX—X вв. расселялись еще недалеко, в основном, по-видимому, в междуречье Днепра и Угры, частично на верхнем Соже, в междуречье Днепра и Друти, с одной стороны, и Западной Двины — с другой. Естественный прирост населения с его неизменной потребностью в новых землях удовлетворялся еще за счет уплотнения. На землях, где группировалось население, выделялись по заселенности районы: к югу от Смоленска, область по Остру к юго-востоку от Рославля и по верхнему течению Угры.

Как я уже указывал⁸⁾, северная часть Смоленской земли была заселена иначе: меньше курганов, их скопления не столь интенсивны и захватывают меньшую площадь. Обильны курганы к северо-западу от Смоленска, к востоку от Орши и от г. Велижа, на северо-западе земли у Лучанского, Торопецкого, Жижецкого озер и по рекам — в верховья Западной Двины, в районе современного Ржева. Реже распространены курганные группы в верховьях Межи, на ее левых притоках — Обше, Лучесе. Помимо «кучевых», на Днепре тянутся и скопления, названные мною «ленточными»⁹⁾, — поселения на сухопутных путях водораздела. От гнездовского Смоленска на Касплю, от княжеского Смоленска на Вержавск. [35] От р. Вопь, вдоль ее правого притока Царевича, к верховьям р. Гобза (но выше упомянутого городища на оз. Ржавец — будущего Вержавска) и далее через верховье р. Ельши к устью р. Межа, от княжеского Смоленска на верхнюю Десну (рис. 5).

Залесенность страны. Окóвский лес. Достоверность картины древней заселенности страны по курганам проверяется изучением промежутков между скоплениями поселений, которые не только не были заселены, но были заняты сплошным лесом. Изучение Полоцкой земли привело к выводу о том, что современные крупные лесные массивы — рудименты тех больших лесов, которые там росли тысячу лет назад¹⁰⁾. Подобное наблюдается, по-видимому, и в Смоленской земле.

Начальная летопись упоминает в Смоленской земле Окóвский лес: «ДнЪпръ бо потече из Оковьскаго лЪса и потечеть на полъдне, а Двина ис того же лЪса потечет, а идеть на полунощье и внидеть в море Варяжьское. Ис того же лЪса потече Волга на въстокъ»¹¹⁾. В специальной работе я пытался выяснить границы этого древнерусского леса, массив которого оказался необычайно большим. На севере он доходил до оз. Селигер, на востоке охватывал верховья и среднее течение Вазузы, на юге включал район оз. Каспли, а западные его пределы охватывали водораздел Куньи и Ловати¹²⁾. Лесной массив Оковский лес (сохранился топоним Окóвец с городищем X в., рис. 3) находился на высоком плато, объединял верховья трех крупнейших рек Руси и не мог не играть важной роли в ее истории. В финских языках joki означает река, его наименование, следовательно, у финских аборигенов означало «лес рек»¹³⁾. Следы этого леса сохранились и сейчас («Вельская Сибирь» по Молодому Туду в Бельском уезде, где в 1860 г. под лесом было 73% земель¹⁴⁾, «Щучейский край», в который в XIX в. можно было попасть из-за лесов только зимой по замерзшим болотам¹⁵⁾), но 400–500 лет назад он был больше, о чем сообщали проезжавшие через него (или вблизи него) иностранцы: «Московия представляет вид совершенной равнины, усеянной множеством лесов, — сообщалось в 1523 г. папе Клименту VII. — Сосны величины невероятной, так что из одного дерева достаточно на мачту самого большого корабля...». Но в это время начались уже порубки: «Большую часть Московии составляют Герцинские леса, — писал другой иностранец (1562 г.), — но, будучи уже в некоторых местах расчищенными трудолюбием жителей, не представляют тех страшных дебрей, как [36]

Рис. 3. Городище X в. у с. Окóвец Селижаровского района (фото автора). [37]

прежде»¹⁶⁾. «По пням больших деревьев, существующих еще и поныне, видно, что вся страна была очень лесистой», — писал С. Герберштейн ¹⁷⁾. Видимо, массовое сведение лесов в Смоленской земле началось в XV — начале XVI в.

Рассмотрим конкретные места, где есть старые свидетельства о лесах. Более всего их было, естественно, на окраинах. По данным Р. Гейденштейна (XVI в.), москвитяне «оставляют землю, соседнюю с неприятелем, на протяжении нескольких миль невозделанной и необитаемой, частые деревья, которые по необходимости вырастают на свободной почве, и густые леса затем образуют некоторого рода оплот против неприятеля»¹⁸⁾. На этой западной границе земли леса сохранились и теперь, курганы же почти не встречаются. Видимо, граница в XVI в. зарастала, но здесь лесные массивы были уже издревле. Остатки этих лесов видны и на карте Максима Цызарева 1701 г.¹⁹⁾ Густые боры от Усвята к Великим Лукам отмечал еще один сподвижник Батория («нам прийдется итти этим бором по крайней мере 2 дня»)²⁰⁾.

Восточная часть Смоленской земли доходила до Можайска и тоже, судя по свидетельству современников, в XV—XVI вв. была густо залесена (и здесь также почти нет курганов). Путь от Смоленска до Москвы шел все лесом. 130 верст между Вязьмой и Можайском, по свидетельству А. Мейерберга (1661), тянулся сплошной лес, «пустынность которого охраняется одной деревней Царёво-Займище»²¹⁾. «Путь от Смоленска до Москвы, — вторит ему Адольф Лизек (1675), — сколько опасен от медведей, столько и скучен по причине непрерывных лесов. Единственная между этими городами дорога идет по полосе вырубленного леса шириною около 30 футов с бревенчатою по болотам настилкою»²²⁾.

Густые леса были и в юго-восточных пределах Смоленской земли. В 1370 г., прогоняя Ольгерда, «гнаше можаичи и побита смолнян на лесе на Болонском, а полонъ отъяша»²³⁾. Деревня Белоновцы на р. Деснога, в 16,5 версты от Ельни, указывает нам, что лес этот начинался где-то к юго-востоку от этого города. Всего вероятнее, в верховьях Болвы, где мало курганных групп, и был пункт Блеве.

Много лесов и сейчас в южной Смоленщине. В Рославльском у. еще в начале XX в. они занимали 40,5%, а в древности их было значительно больше²⁴⁾. Лес переходил у верховьев р. Болвы в так называемый Брынский [38] лес, который тянулся от Калуги до Брянска, еще по Книге Большого чертежа²⁵⁾. Помимо пограничных смоленских лесов, которые заходили в глубь Земли, были леса, не выходившие на границы. Смоленск, по свидетельству С. Герберштейна, «окружен обширнейшими лесами, из которых добываются различные меха»²⁶⁾. О густых лесах между границей Литвы и Смоленска пишет и А. Лизек: проехав от границы Литвы 8 миль, он должен был ночевать среди густого леса, разжигая костры от медведей. Под Смоленском его посольство ждало приглашения в город также в большом лесу. Попав в большое половодье, С. Герберштейн вынужден был пересесть в ладью, управляемую монахом, и от Смоленска до Вязьмы плыть среди лесов²⁷⁾, и т. д.

Для нас важно, что пространства, которые были безлюдными, по отзывам путешественников XVI—XVII вв., не имеют курганных могильников. Значит, картина заселенности для домонгольского времени по курганам вполне объективна.

Скопления поселений в древней Смоленщине. Обратимся к изучению территорий, отнятых человеком у леса. В Смоленской земле наблюдается три крупнейших скопления поселений древних славян: в зоне междуречья Сожа — Днепра — Каспли, в верховьях Западной Двины (у торопецких и Жижецкого озер), в междуречье Днепр — Десна.

О населении Западной Двины — Торопы В. В. Седов отмечал, что это были районы, в которых ранее (VII—IX вв.) население хоронило в длинных курганах, что дало ему право говорить о генетической преемственности этих мест населения X—XII вв. от более раннего²⁸⁾. Обилие курганов в Торопецком у. отмечал уже М. И. Семевский, их большое количество на р. Велесе (бывш. Монинский приход) также указывалось в литературе²⁹⁾. Работы Я. В. Станкевич выяснили, что торопецкое скопление поселений возникло в начале второй половины I тыс. н. э.³⁰⁾ В это же время стали возникать скопления населения у оз. Жижецкое, к северо-востоку между оз. Лучанский и Охват, история населения этих районов, несомненно, близка торопецкому населению. Иная картина ждет нас южнее: между велижским течением Западной Двины и Днепром; здесь на р. Гобзе плотность весьма невысокая; судя по курганам, древние села тянулись узкими полосами через водораздел. Западная шла через Касплю, средняя — от Смоленска на север к Вержавску, восточная — от устья Вопи тоже к Вержавску (рис. 2). Волость Вержавляне Великие, [39] о которой мы читаем в Уставе Ростислава 1136 г. как о самой платежеспособной, состоявшей из 9 погостов³¹⁾, следует видеть в небольших разбросанных по рекам скоплениях поселений вокруг Вержавска; большее сравнительно скопление у левого берега Западной Двины, очевидно, считалось за два погоста, а самый удаленный вержавский погост к северо-востоку от Вержавска следует видеть в д. Девятая, где есть и курганы и городище домонгольского времени (рис. 4)³²⁾. В северной части Смоленской земли были еще скопления поселений, правда, меньшей величины: на р. Пырышне у самой опушки Оковского леса, где у с. Оковец есть курганы и городище IX—X вв.,³³⁾ а также и на верхней Меже с притоками.

Центральное скопление поселений в районе Сожа — Днепра и Каспли более всего распространилось на левый берег Днепра (рис. 4). Е. А. Шмидт расчленил это население на три хронологические группы: на первом этапе (VII—VIII вв.) населения здесь было мало, изобиловали, можно думать, леса. На втором (IX—X вв.) к западу от современного Смоленска (тогда еще не существовавшего) по обеим сторонам Днепра вырос колоссальный кривичский племенной центр, который, как я стремился показать, был древним Смоленском³⁴⁾, как справедливо предлагают считать, подобным скандинавским викам — Бирке и др.³⁵⁾ На третьей стадии (XI—XIII вв.) город этот заглох, так как феодальный Смоленск был перенесен на современное место. Однако территория указанного скопления на левобережье интенсивно заселялась. Жители врубались в леса, расширяя посевы. Археологические памятники этого времени, показал Е. А. Шмидт, разнообразны — они отражали села, погосты, феодальные усадьбы и пр. Остатки поселений этого же скопления в его восточной части изучались В. В. Седовым и тоже были расчленены на три группы по времени, правда, поздняя стадия у него захватывает и развитое средневековье³⁶⁾. Близко от центральной группы скопления поселений располагается скопление их в районе той части верхнего Днепра, где отходил путь к волоку на Угру с топонимами Волочек (днепровская сторона) и Лучин-Городок (берег Угры). Стихийное обогащение населения волока XI—XII вв., промышлявшего перевозками по водоразделу, вскоре (середина — вторая половина XII в.) было прекращено феодальным центром Дорогобуж, который, по-видимому, отошел в зону княжеского домена. Севернее дорогобужского скопления населения упомянем скопления древних жителей X—XI вв. и позднее на р. Вязьме, верховья [40]

Рис. 4. Схема скоплений поселений Смоленской земли Х—XIII вв. (по курганным группам)
1 — скопления поселений, плативших дань смоленскому князю в 1136 г.,
2 — скопления поселений, не плативших такой дани,
3 — территория княжеского домена и боярских сел вблизи Смоленска,
4 — граница Смоленской земли, 5 — граница древнерусских племен,
6 — волоки по топонимическим материалам («Волок», «Волочек», «Переволока» и т. д.),
7 — часть княжеского домена вблизи Смоленска, присоединенная между 1136 и 1165 гг.,
8 — земли княжеского домена в удалении от Смоленска (присоединенные в 1127 г. территории северных радимичей) [41]

которой были близки к верховьям Вазузы, и других притоков Угры (рис. 2; 4). Эти скопления привели также к образованию в начале XIII в. феодального центра Вязьма (первое упоминание — 1239 г.).

Разбросанные смоленские села (разреженные скопления) мы видим и восточнее и опять в районах сближения правых притоков Вазузы и левых Угры, среди них выделяется д. Паново, где при раскопках были обнаружены иноземные вещи, диргемы и т. д. (см. раздел «Торговля»), а также р. Искона еще восточнее, вблизи границы вятичей и кривичей, — это волость, известная из Устава Ростислава 1136 г., — Искона, платившая дань непосредственно в Смоленск и, следовательно, достаточно самостоятельная.

Третье крупное скопление поселений расположено в южной Смоленщине, населенной радимичами. Немногочисленные курганы с кремацией (IX—X вв.) показывают, что тогда здесь были разбросаны лишь небольшие поселения, по нескольку домов³⁷⁾. Очевидно, основная масса жителей этих мест, судя по курганам с ингумацией, возникла в XI—XII вв. Но этот процесс был внутренним, ибо никаких иноземных материалов, свидетельствующих о миграции, в курганах нет³⁸⁾. Радимичи интенсивно заселяли: верховья Стомети, Остра, среднего Сожа, верховья Беседи. У южной границы смоленских земель курганов меньше, здесь изобиловали леса, отделявшие северных радимичей от остальных, которые и были границей между княжествами. Чем объяснить существование такой границы внутри большого племени радимичей? Основываясь на погребальном обряде, Г. Ф. Соловьева наметила 8 малых племен радимичей. В зоне смоленских радимичей ей удалось вычленить лишь одно такое племя (группа восьмая). Оставшаяся радимическая территория, где признаков малых племен уловить не удалось, по площади и количеству памятников превышает соседние малые племена вдвое³⁹⁾. Возможно, что здесь и жили два малых племени радимичей, отделенных вместе с третьим (восьмая группа Соловьевой) от остальных лесами, чем и воспользовался Ростислав Смоленский, присоединив их к своей земле (1127 г.?, см. ниже). Если предположение об этих двух малых племенах подтвердится и у радимичей было, следовательно, 10 таких племен, то это подтвердит интересную гипотезу о десятичном членении древнерусских больших племен, выдвинутую Б. А. Рыбаковым. [42]

Формирование территории Смоленского княжества

Процесс освоения кривичскими племенами будущей территории Смоленской земли, по-видимому, еще не завершился, как в их среде начался новый процесс феодализации, приведший в конечном итоге к созданию государственного объединения — Смоленского княжества.

Формирование территории Смоленской земли в свое время было блестяще изучено А. Н. Насоновым по древнерусским летописям⁴⁰⁾, но сейчас это явление может быть изучено по другим источникам детальнее. Данническое освоение кривичской территории началось из племенного центра кривичей «Старого Смоленска»,— под этим термином исследователь подразумевал, следуя за А. А. Спицыным и А. Н. Лявданским, гнездовский комплекс памятников, что было совершенно верно. По Устюжской летописи, Смоленском и, очевидно, всей кривичской землей управляли старейшины — выходцы из местной родоплеменной знати, знакомой нам по гнездовским «Большим курганам».⁴¹⁾ В течение IX — начале X в. выковался, видимо, и «аппарат принуждения», с помощью которого постепенно готовилось закабаление свободного населения. Поселки дружинной знати «предгнездовского» периода находились поблизости от территории будущего Гнездова: погребенные возле них в курганах мужчины сопровождались на тот свет мечами, скандинавскими украшениями и т. д. (Новоселки)⁴²⁾. Нам еще трудно представить, где началось это закабаление и как проходило: мало еще исследованы окрестности Смоленска археологически. Не знаем, как и когда кривичская знать осела на землю,— произошло ли это в XI в. или даже в X в. (как думает, возможно, не без оснований X. Ловмяньский)⁴³⁾. Частично владельческие села смоленской знати обнаружены археологически⁴⁴⁾, но это требует целенаправленных раскопок. Во второй половине XI в. процесс феодализации в Земле, видимо, зашел далеко: во главе ее сел уже не князь из местной кривичской среды, а князь, навязанный Киевом. Началось выделение Смоленского княжества из состава киевских земель.

Устав Ростислава — источник для изучения роста смоленской территории. Устав Ростислава 1136 г., как выясняется, содержит ценнейшие сведения о росте территории Смоленской земли, на что никогда внимания [43] не обращалось. Я имею в виду известный список даней князя, из которых 10% передавалось епископии, так как удалось выяснить, Устав опирался на более ранний источник⁴⁵⁾.

Здесь прежде всего важно выяснить, как был составлен текст о данях? П. В. Голубовский предполагал, что все наименования волостей и отдельных центров в нем могут быть сведены в 12 групп, каждая из которых начиналась с пункта о большей сумме дани, а далее пункты следовали в нисходящем порядке. В конце были собраны, он полагал, центры с колеблющейся данью, и все завершалось местностями, которые «в уме писавшего не соединялись какой-либо ассоциацией идей». Уже это заключение несколько настораживает. Кроме того, если какую-то «ассоциацию идей» в первых группах П. В. Голубовского еще можно усмотреть (Вержавляне Великие — Каспля), то с третьей этот принцип поминутно нарушается (Хотшин и Жабачев географически расположены рядом, Воторовичи же крайне удалены, но включены в одну группу и т. д.). Некоторые «группы» оказались состоящими из одного только названия, так как другие пункты по их отдаленности объединить с ними в группы было нельзя (Дедогостичи — IX группа, Заруб — X группа), что указывает на произвольность построения в целом. Нам ясно, что ключ П. В. Голубовского не подошел и следует искать какой-то другой.

Список даней Устава был составлен, по-видимому, следующим образом (табл. 1). Сначала в него было включено 8 пунктов смоленского правобережья Днепра, расположенных к северо-западу от Смоленска (Вержавляне Великие, Врочницы, Торопец, Жижец, Каспля) и к северо-востоку (Хотшин, Жабачев, Воторовичи)⁴⁶⁾. Далее вошли волости левобережья (Шуйская, Дешняны, Ветская и Былев), лежащие в восточной и юго-восточной части Смоленской земли (без области вятичей — «восточного клина»). После этого в список вносились пункты уже вразброд — то расположенные в центре земли (Бортницы), то снова на Пути из варяг в греки (Витрин, Жидчичи), то на левобережье Днепра в юго-восточной части земли (Басея, Мирятичи, см. табл. 1), и т. д.

Есть ли здесь система? В конце списка стоит Вержавск (№ 34) с указанием, что это город. Вместе с тем казалось бы логичным, чтобы он шел за Вержавлянами Великими (№ 1) как их центр, но он стоит в самом конце списка и, значит, приписан позднее, тогда, когда стал городом и появилась возможность брать с него дополнительную дань. Это наводит на мысль, что список, которым пользовались составители Устава 1136 г., составлялся не единовременно. Что же он собою представлял, как и когда [44]

Таблица 1

* Первоначальный список даней, составленный в 1054 г. для нового смоленского князя.[45]

составлялся? Всего вероятнее, это был общий список княжеских доходов, хранившийся в княжеской канцелярии и извлекавшийся всякий раз при поступлении годовых даней из различных смоленских земель. Не приходится сомневаться, что сразу же с выделением смоленского княжения возник вопрос о материальной обеспеченности нового князя. Был составлен список всех центров и погостов земли (вероятно, в географической последовательности), и против каждого значилось, сколько с него причиталось дани и других поборов. В 1054 г., когда создавалось это княжение, Смоленская земля еще не достигла своих максимальных размеров; по мере ее увеличения из года в год, переходя от одного князя к другому, список этот к 1136 г. гипотетически должен был иметь следующий вид: вначале был большой перечень податных центров, всего вероятнее, в географической последовательности. Эта часть отражала первооснову княжения, ту экономическую базу, благодаря которой удалось создать в 1054 г. княжество. Затем к списку дописывались пункты, которые охватывались княжеской данью позднее, по мере расширения аппетитов смоленских князей. Совершенно очевидно, что именно так и составлен был список доходов смоленского князя, из которого в 1136 г. составителю Устава предстояло вычленить доходы, которые делились с епископией. В основном он справился с этой задачей и ошибся лишь, включив в список виру дедичей и полюдье Копыси и Лучина, которые кафедре не причитались (см. преамбулу источника). На таблице 1 отражены наши наблюдения. Все 35 пунктов Устава⁴⁷⁾ идут в том порядке, как они там расположены. Первые 12 (Вержавляне Великие — Былев) — в географической последовательности, начиная с самого крупного дохода и кончая самым меньшим. Волости эти прежде всего занимают древнейшую территорию страны — область длинных курганов и некоторые территории к востоку и югу от Смоленска на кривичском пограничье (Шуйская, Ветская, Былев, Дешняны). Все эти пункты, видимо, и составляли основу экономической базы княжения в 1054 г. Следующие наименования (Бортницы — Мирятичи) были приписаны явно позднее: либо по мере упорядочения дани и возникновения новых центров обложения на прежней территории в правобережье р. Царевич (пункт Бортницы), а также на Пути из варяг в греки (Витрин, Жижец), либо в результате специальных военных экспедиций (области Басея и Мирятичи, расположенные [46] рядом друг с другом и, видимо, захваченные одновременно в левобережье к западу от Смоленска). С присоединением этих последних княжеской данью была охвачена вся основная территория смоленских кривичей, и дальше вширь дань могла распространяться лишь на некривичские земли. И действительно, к семнадцатому пункту податного перечня теперь приписываются еще три, расположенные в области Пахры и Нары, где жили вятичи, и Протвы, населенной голядью. Здесь были основаны податные центры: Добрятино, Доброчков, Бобровницы. Однако дань росла и внутри Смоленского княжества, где также возникали новые центры обложения — Дедогостичи (верховья р. Гжати), Ження Великая и Солодовничи на Верхней Волге. Княжеские отряды стали проникать и в область радимичей, и на границе с ними на верхней Десне были основаны податные волости Заруб и Пацынь, платившие в Смоленск равную долю с выше расположенными Дешнянами (Дешняне, по-видимому, кривичское население подесенья) и, следовательно, равные им по экономическому значению. В области Голяди (или в непосредственной близости от нее) возникли Путтино с подчиненным ему пунктом Беницы (по Уставу 1136 г., Беницы платили не в Смоленск, а в Путтино 2 гривны⁴⁸⁾). Последний этап феодализации Смоленской земли, судя по списку княжеских доходов, отраженных в Уставе Ростислава, начался упорядочением дани на торговых коммуникациях как на Днепре (Копысь), так и в области радимичей (Прупой, Кречут — Пропойск и Кричев), на пути в Новгород (Лучин), в верховьях р. Болва (Блеве), вятической р. Москва (Искона на притоке этой реки— Исконе). Это было время, когда «суздале-залесская дань» еще не была возвращена Долгоруким Смоленску, и ее также включили в список доходов князя и добавили еще Вержавск, который к этому времени стал городом, и Лодейницы.

Список доходов смоленского князя предстает теперь в виде некой временной шкалы, отражающей рост этих доходов из года в год путем все большего охвата данью различных территорий как внутри страны, так и вовне.

Попробуем проставить на этой шкале какие-либо твердые временные вехи. Первые 12 пунктов вошли в список даней при устройстве княжения, т. е. в середине XI в., или, точнее, в 1054 г. (я полагаю, что это были волости, прежде платившие дань варягам⁴⁹⁾). Далее присоединение к Смоленску земель голяди на Протве и вятичей на реках Наре и Москве, что произошло не во второй половине XI в., как думал А. И. Насонов⁵⁰⁾, а в первые десятилетия XII в. Голядь, правда, археологически еще не обнаружена, но вятические древности, лежащие еще восточнее, известны хорошо. Наиболее ранние курганные захоронения этих мест датируются либо серединой XI в. (есть лишь одна группа — Воронцово в устье Исконы), либо второй половиной — началом XII в. (Шишимровские курганы [47] северо-восточнее Можайска) и принадлежат кривичам⁵¹⁾, а собственно вятичские курганы здесь не старше начала XII в., и их уже довольно много⁵²⁾. Очевидно, появление здесь большого количества населения на рубеже XI—XII вв. и было причиной того, что Смоленск обратил свои взоры на эти земли. Значит, это произошло в начале XII в., т. е. в первые два его десятилетия, (точнее, как увидим, до 1116 г.). За это время здесь были основаны Добрятино, Доброчков, Бобровницы, а вскоре, видимо, и Путтино с подчиненными им Беницами и зависимым населением (дедичами и т. д.)

Копысь и Орша — два небольших пункта домонгольского времени, расположенные в непосредственной близости друг от друга, ниже Смоленска на левом (Копысь) и правом (Орша) берегах Днепра. Первые известия о них относятся соответственно к 1059 и 1067 гг., причем Орша была, несомненно, полоцким городом⁵³⁾. При коалиционном походе Владимира Мономаха на Минск в 1116 г. оба пункта были заняты Вячеславом Смоленским и его союзниками, и, следовательно, до этого времени оба продолжали принадлежать Полоцкой земле. После этого оба города длительно не упоминаются в летописях. Лишь Копысь попадает на страницы Устава Ростислава 1136 г. Значит, в 1116 г. Копысь, лежавшая на смоленской стороне Днепра, была присоединена к Смоленску, а Орша — возвращена Полоцку. Не приходится сомневаться в том, что Копысь немедленно была внесена в список княжеских доходов, т. е. в том же 1116 г. Так мы получаем еще одну временную веху восстанавливаемого нами списка княжеских доходов.

Следом за Копысью в список внесены два пункта территории северных радимичей — Прупой и Кречут (Пропойск и Кричев). А. Н. Насонов уже отмечал, что «во времена Мстислава и Ростислава Смоленск укреплял свою дань в местах обитания радимичей»⁵⁴⁾. Это согласуется и с нашими наблюдениями: по Воскресенской летописи (единственному источнику), накануне своего киевского княжения Мстислав Владимирович (сын Мономаха) занимал смоленский стол. Очевидно, «укрепление дани» в стране радимичей началось, как уже показал А. Н. Насонов по другим источникам (Устав Ростислава исключался, так как исследователь датировал его традиционно 1150 г.), между 1116 (возможно, немного позднее, так как в это время в Смоленске еще сидел брат Мстислава Вячеслав) и 1136 гг., а точнее, в 1127 г. (с. 51-52). Так мы получаем еще одну временную веху, которая подтверждает нашу реконструкцию списка, так как оказывается еще более поздней, чем дата Копыси.

Есть еще одна временная веха, которую я не включил в свою предварительную работу об Уставе Ростислава⁵⁵⁾, однако оказывается, и она [48] подтверждает установленную нами последовательность составления списка княжеских доходов. Это текст о «суждале-залесской дани», десятина с которой также должна была поступить епископии лишь только ее «воротить Гюрги». Запись об этом доходе помещена в списке Устава на 33 месте между Исконой и Вержавском⁵⁶⁾. Смысл этой фразы был предметом размышления многих исследователей. Длительно господствовало толкование ее П. В. Голубовским, затем А. Н. Насоновым, но только теперь, после передатировки Устава Я. Н. Щаповым и А. В. Поппэ⁵⁷⁾ удалось, наконец, выяснить, что это за дань. А. В. Поппэ обратил внимание на запись в Лаврентьевской и Ипатьевской летописях 6643/1134 (ультрамартовского) года, где сказано, что Юрий Долгорукий (Гюрги) получил у киевского князя Переяславль в обмен на Суздаль и Ростов «и прочюю волость свою, но не всю» и, проанализировав политическое положение того времени, пришел к важному выводу, что это и есть дань, переданная киевским князем смоленскому Ростиславу, чем покупался нейтралитет последнего в княжеских междоусобицах⁵⁸⁾. Итак, 1134—1135 гг.— время, к которому следует относить включение залесской дани в Смоленский устав.

Так удается восстановить рост даннических доходов смоленского князя с 1054 по 1136 г., когда территория Смоленского княжества приобрела наконец установившийся облик.

Первоначальный рост территории. Нам предстоит теперь изучить рост смоленских земель, исходя из всех данных, которыми мы располагаем. Историческое развитие Смоленской земли запаздывало по сравнению с Полоцкой землей в среднем на полстолетия⁵⁹⁾. Ряд кривичских земель междуречья Двины и Днепра отошел к Полоцку намного ранее, чем возникло княжение в Смоленской земле, и с этим нельзя не считаться. Так, борьба Полоцка с Киевом за волок 1021 г. привела к передаче Полоцку важнейших центров на волоках Пути из варяг в греки — Усвята и Витебска⁶⁰⁾. Так в западную часть земли смоленских кривичей был вбит «полоцкий клин». Дальнейшее расширение территории на запад идти не могло, «ибо, — как указывал А. Н. Насонов, — здесь интересы Смоленска очень рано столкнулись с интересами и притязаниями Полоцка»⁶¹⁾. Расширять территорию можно было на север, где на упомянутом Пути лежал смоленский город Торопец, на восток, где Ростово-Суздальская земля оформилась лишь в середине XII в., и частично, как [49] увидим, на юг, где, возможно, не все племена радимичей были охвачены твердой черниговской данью.

Как мы видели в предыдущем изложении, устроители Смоленского княжества середины XI в. отлично понимали, что их первоочередной задачей является укрепление своих позиций на волоках Пути из варяг в греки, так как именно там жило самое платежеспособное население.

Если земли западных вятичей были присоединены к Смоленску в начале XII в., то, следовательно, пять предшествующих в списке княжеских доходов волостей (№ 13-17, см. табл.), были присоединены после 1054 г., но до начала XII в., т. е. во второй половине XI в. После смерти второго смоленского князя Игоря (1060) здесь не было постоянного князя; два года, известно, сидел Владимир Мономах, какое-то очень непродолжительное время — Давыд Святославич. Усилившееся смоленское вече не приняло Олега Святославича. Ясно, что в таких условиях смоленские князья не могли организовывать дальних походов для увеличения территории княжества. Этим и объясняется, что вся вторая половина XI в. ознаменовывается лишь набегами и данническим подчинением кривичских территорий вокруг Смоленска — к северо-востоку от него (Бортницы), к западу (Витрин, Жидчичи) и к юго-западу (Басея, Мирятичи).

В начале XII в. в Смоленске княжит опять Владимир Мономах (1101), а до 1113 г. — его сын Святослав, а затем другой сын — Вячеслав. Патологически пассивный характер последнего⁶²⁾ показывает, что захват западновятических земель был сделан до него, т. е., как полагал А. Н. Насонов, в начале века, всего вероятнее, при Мономахе.

Присоединение земель северных радимичей представляло собой совершенно особый (не замеченный наукой) акт со стороны смоленского князя, и на нем следует остановиться специально. Перед 1116 г., т. е. при Святославе Владимировиче, княжеская дань вплотную подошла к северным пределам большого племени радимичей, где были созданы, мы видели, податные волости Пацынь и Заруб, а между 1116 и 1136 гг. после небольших операций в «вятическом клине», к которому присоединили Путтино с Беницами, начались действия по присоединению земель северных радимичей. Я уже отмечал, что земли бывших «малых племен» (Г. Ловмяньский) северных радимичей были отделены от их основных земель довольно широкой, по-видимому, лесной полосой, которая позднее превратилась в южную границу Смоленской земли⁶³⁾. В земле радимичей Г. Ф. Соловьевой были выделены восемь районов с особым погребальным обрядом в каждом, что исследовательница толковала как малые племена, входившие в радимическую конфедерацию⁶⁴⁾. К землям, отсеченным указанными лесами, судя по картам Г. Ф. Соловьевой, отошло лишь одно малое племя радимичей (ее восьмая группа), расположенное на левом [50] берегу Сожа между его притоками Остер (слева) и Проней (справа). Многочисленные группы курганов к востоку (в верховьях Ипути, Остра, Десны и ее притока Болвы.) исследовательница не отнесла к каким-либо малым племенам радимичей, так как для этого мало было археологических фактов (там было мало раскопок). Однако эти земли радимичей также лежали за указанной лесной полосой и также, вероятно, членились на малые племена (ею не уловленные). Если исходить из мысли Б. А. Рыбакова о десятичной системе членения восточнославянских племен, то к востоку от восьмой группы должны были лежать девятая и десятая (они могли быть в верховьях Беседи — Остра и междуречья Десны и Болвы)⁶⁵⁾. Итак, именно эти предположительно три группы малых радимических племен обитали в северной земле радимичей и эти-то группы и отошли к Смоленску.

Когда и как это могло произойти? Исходя из соображений о времени постройки крепостей Мстиславля и Ростиславля в первой половине XII в., А. Н. Насонов определил, что к этому времени возникли и смоленско-черниговские рубежи⁶⁶⁾. Но дату эту можно сузить. В 1136 г. еще не было Мстиславля и Ростиславля, но, как указывает Устав Ростислава, уже были в землях северных радимичей смоленские Кречут и Прупой (Кричев и Пропойск). Они возникли в XI в.⁶⁷⁾ и были, следовательно, позднее отобраны у Чернигова его северным соседом. Если это было действительно сделано Ростиславом (в Смоленске с 1125 г.) или даже Мстиславом (в Смоленске с 1116? по 1125 г.), как думает А. Н. Насонов, то можно выяснить, когда, всего вероятнее, это могло произойти. Единственным претендентом на радимичей были только черниговские князья, к которым и отошли семь малых племен, выявленных Г. Ф. Соловьевой. Можно ли было отторгнуть остальную часть радимичей, не войдя в конфликт с этими князьями? Ростислав Мстиславич сел в Смоленске, по-видимому, в 1125 г. и между 1125 и 1134 гг. (когда он присоединил к списку суздале-залесскую дань); он был еще недостаточно силен и вряд ли мог воевать с Черниговом. Как известно из последующих событий, он много воевал, но чаще в качестве союзника своих ближайших родственников, прежде всего брата Изяслава. Не воспользовался ли Ростислав и здесь моментом, когда черниговские Ольговичи были утеснены? Между 1116 и 1134 гг. такой момент действительно был и был всего однажды: «В лЪто 6635/1127 выгна Олговичь Всеволодъ своего стры(я) Ярослава ис Чернигова и дружину его исЪче и разграби,— говорит летопись.— Мстислав же с Ярополкомъ совокуписта воЪ, хотяще ити на Всеволода про Ярослава и Всеволодъ послася по половцЪ»⁶⁸⁾. В результате боя половцы бежали и Всеволоду Ольговичу разными путями пришлось многократно просить у [51] Мстислава Киевского (отца Ростислава) мира, тот не соглашался, не соблазнялся на обширные дары «и тако пребыстъ все лЪто до зимы». К просьбам Ольговича присоединился даже Ярослав, пришедший из Мурома, а «Всеволодъ боле поча молитися Мстиславу», но и это не помогало. Потребовалось вмешательство церкви, чтобы Мстислав наконец согласился на мир. Совершенно очевидно, что именно в этот год, когда Ольговичи были длительно в сильнейшей зависимости от его отца, Ростислав Смоленский и решился присоединить к своему княжеству несколько малых племен северных радимичей, провести южную границу земли по их южной лесной границе и организовать в их пределах свои собственные домениальные владения со своими центрами Ростиславлем, Мстиславлем (Мстислав — имя его отца) и, вероятно, Изяславлем (Изяслав — имя его брата)⁶⁹⁾. Итак, все вышеизложенное приводит к заключению, что захват северно-радимической территории Смоленском произошел в 1127 г. Однако рост смоленской территории на юг кончился позднее. В 1142 г. Ростислав Смоленский двинулся в окрестности Гомиля, где взял «волость их всю» (черниговцев), но вынужден был, по-видимому, отступить. С этого времени территория Смоленской земли приняла окончательные размеры⁷⁰⁾. [52]

Границы. Как и в других западнорусских землях, границы Смоленской земли намечаются современными топонимами типа «Межа», «Межник», «Межно», которые, как я уже отмечал, были распространены на Руси в домонгольское время⁷¹⁾. Четче всего эти топонимы прослеживаются на западной границе земли за Днепром, где граничило Смоленское княжество с Полоцким, менее четко на севере — граница с Новгородской, и юге — граница с Черниговской землями. Лишь на восточных окраинах подобные топонимы неизвестны: всего вероятнее, здесь, в земле вятичей, четко очерченной границы не было⁷²⁾.

Полоцкое княжество, мы знаем, обособилось одно из первых, его восточная граница, следовательно, стала основой и для западной границы Смоленской земли. Исходя из письменных источников, А. Н. Насонов совершенно верно провел ее в междуречье Днепра и Друти⁷³⁾_; что подтверждают и данные археологии: там проходила восточная граница друцкого скопления поселений, отмечаемая нами по курганам⁷⁴⁾. Незаселенные земли в междуречье Западной Двины и Днепра в районе рек Каспли и Лучесы служили, видимо, границей между Смоленской землей и Полоцкой севернее только что описанных и были заняты сплошным лесом. Севернее граница Смоленской земли, по определению А. Н. Насонова, проходила в междуречье рек Ловать и ее притока Куньи, в ее нижнем течении было село Дубровна, упоминавшееся в источниках под 1234 г. (локализовано П. В. Голубовским)⁷⁵⁾. Из района Дубровны граница поворачивала на восток, проходила севернее оз. Лучане с окружающим его скоплением древних сел и центром Лучин, южнее оз. Селигер она захватывала течение р. Волги и проходила но ее левому берегу до района г. Зубцова у устья р. Вазуза, который Смоленску не принадлежал. Начиная с междуречья Ловати и Куньи и кончая Волгой у Зубцова, граница отделяла наши земли от Новгородских земель. Далее была граница, общая с Ростово-Суздальскими землями. Огибая район Зубцова, она некоторое время тянулась по правому берегу Вазузы, а затем резко поворачивала на восток, где широкой дугой охватывала верховья рек Рузы, Москвы, Пахры до Подольска (на его окраинах расположено было смоленское Добрятино)⁷⁶⁾, Нары и Протвы. В районе нижнего течения этих двух рек начиналась черниговско-смоленская граница, которая шла по левому берегу Угры⁷⁷⁾ (возможно, не захватывая многочисленные древние поселения на этом берегу, известные по курганам), в верхнем течении [53] Угры она пересекала ее и шла в направлении р. Болва, где было село Блеве (Оболвь), платившие дань одновременно и в Смоленск и в Чернигов⁷⁸⁾, а далее направлялась к юго-западу, к Десне, оставляя Смоленской земле Пацынь, волость Заруб (определяется по Рогнедину). Здесь начиналась южная граница Смоленской земли, для которой была использована полоса незаселенного леса между северными и южными племенами радимичей. Она проходила волнистой широкой полосой между древними деревнями или переходила в огромный лесной массив, заселенный необычайно редко⁷⁹⁾ (рис. 2).

Составные части Смоленской земли и их центры

Области Правобережья Днепра

В эпоху феодальной раздробленности местные центры приобретают, как известно, особое значение. Важно изучить те части Смоленской земли, на которые эти центры опирались и из которых выросли.

Торопецкие земли. Река Межа была естественной границей для земель северной части Смоленского княжества, которые, как показал А. Н. Насонов, тянули к одному из древнейших центров Смоленской земли — Торопцу. В дальнейшем здесь образовалось самостоятельное Торопецкое княжество во главе с младшей линией князей — потомков Ростислава Смоленского. Торопецкие земли состояли из скоплений поселений, перемежавшихся зонами их большой разреженности.

1. К юго-востоку от Торопца было большое скопление селений вокруг Жижецкого озера, где сейчас сохранилось не менее 18 курганных групп, которых было намного более (берега озер Белинского и Двинья с запада не обследовались). Первые славянские поселения здесь появились еще в эпоху длинных курганов⁸⁰⁾. Очень скоро в этом сильно населенном районе появился и центр обложения Жижец, собиравший в Смоленск в 30-х годах XII в. 130 гривен серебра и много рыбы, а в 20-х годах XIII в. Жижец платил смоленскому епископу как город 5 гривен и 1 лисицу.

2. Место концентрации жителей у Лучанского озера в верховьях Двины имело характерные топонимы — «Переволока», «Ямное», «Мосты». Здесь был волок от верховьев Двины к притоку Ловати р. Пола и еще один волок из оз. Пено в р. Половка и р. Пола. Однако обилие курганных трупп заставляет думать, что здесь не могло не появиться феодального центра: край был слишком заселенным и стоял на торном пути. На Лучанском озере, мы полагаем, и находился древний Лучин, упоминаемый уже в Уставе 1136 г. (см. раздел «Города»). [54]

3. Большое скопление древних поселений было и на оз. Охват, в межозерье Пено и Селигера, а также в окрестностях оз. Волго. Курганы новгородской стороны оз. Селигер имеют наиболее раннюю дату — X в.⁸¹⁾ Курганы смоленской стороны не раскапывались, но в верховьях Двины они имеют дату XI—XII в.⁸²⁾ Условно можно считать датой возникновения поселений на смоленской стороне X — начало XI в. — тогда здесь проходил Путь из варяг в греки, расцвет которого падает на вторую половину X в. Здесь были, несомненно, и феодальные центры.

В 1899 г. И. М. Красноперов определил, что к Новгороду шел путь «волоком 2-3 в. до р. Исни Большой (называемой крестьянами Женей), впадающей в оз. Пено, а из него в Волгу» и заключил, что здесь и была Ження Великая Устава 1136 г.⁸³⁾ Обследования Большой Исны — ближайшая задача археологов.

Сильно заселенной местностью, судя по курганам, была территория между северной оконечностью оз. Пено и южной оконечностью оз. Селигер. Поселения существовали здесь потому, что помимо рыболовства можно было получить выгоды от сухопутной дороги по волоку Стерж — Селигер⁸⁴⁾. Большая часть Селигера была новгородской⁸⁵⁾, но среди скоплений поселений в его южной части и далее к Волге были еще смоленские феодальные центры, вносившие в Смоленск по 200 гривен в 1136 г. Это: Жабачев и Хотшин, местоположение которых определил П. В. Голубовский и уточнил И. М. Красноперов в 1899 г. Жабачев, указал он, был не у новой деревни Жабы на оз. Сабро, а у д. Рудино (по Писцовым книгам 1624 г. Жабино ), один из концов которой в 1899 г. еще именовался Жабиным. Со стороны д. Рудины И. М. Красноперов открыл и городище (ныне уничтожено)⁸⁶⁾.

Хотошин был на оз. Волго. Торный путь по нему, по-видимому, и объясняет, почему с него взыскивалась столь крупная сумма: у Хотошина Волга суживалась, с озерного переходила на быстрое речное течение, что, несомненно, требовало некоторого переоснащения судна — остановки. В 1899 г. у Хотошина на высоком «кургане» высилась деревянная часовня с кладбищем. Это городище также не сохранилось (срыто в 1943 г.)⁸⁷⁾.

4. Исправляя П. В. Голубовского, локализовавшего Солодовничи 1136 г. у д. Солодовня Сычовского у. (там, действительно, нет ни курганов, ни древнего пути, ни даже реки, деревня значится «при колодцах»⁸⁸⁾), [55] И. М. Красноперов указал на погост Спас-Солодомля, ниже Хотошина, при устье левого притока Волги Солодомли (народное Солодовля). На высоком холме, который имеет «искусственно закругленный вид», в его время стояла церковь, позади которой «искусственно вырытый» спуск к реке. В 45-50 м от церкви были расположены и курганы⁸⁹⁾. Солодовничи — небольшое село на высоком берегу Волги, в ее излучине, с церковью Преображенья (по наименованию она могла быть и в домонгольское время), которое, находясь на середине пути между древним Хотшиным и Ржевом, могло быть остановочным пунктом на реке. Эта скромная сравнительно деятельность погоста приносила смоленскому князю и скромную годовую сумму в 20 гривен серебра.

5. Ржевка (Ржев) возникла на верхней Волге не только как «укрепленный пункт, закрывающий верховья волжского пути со стороны Суздальской земли»⁹⁰⁾, но, главное, как феодальный центр, собиравший дань с окрестного населения, которое жило вокруг, судя по курганам, довольно в большом количестве. Всего вероятнее, что в 1136 г. (Устав Ростислава) и в 1211—1218 гг. (Грамота о погородьи) Ржевка не была еще самостоятельной единицей и в этих документах не отражена. В Ржеве имеется древнее, весьма обширное городище, возвышающееся на левом берегу Волги. Археологических обследований памятника не производилось, собранные же материалы заставляют думать, что слои домонгольской поры там, безусловно, есть⁹¹⁾. Городище это мысового типа, расположено на высокой (14-15 м) горе. Валы не сохранились, но угадываются, так же как и окольный город по плану памятника.

Вержавляне Великие. Уже из наименования области видно, что территория Вержавлян Великих была сильно заселена и занимала, вероятно, большую площадь. Действительно, по Уставу 1136 г., это была самая платежеспособная волость, приносившая смоленскому князю годовую дань в размере 1000 гривен серебра⁹²⁾. Местоположение центра волости — Вержавска определено еще И. И. Орловским и подтверждено В. В. Седовым: у д. Городище на оз. Ржавец в бывшем Поречском у. Смоленской губернии (ныне Демидовский район Смоленской области). Исходя из соображения, что эта местность должна была быть сильно заселена, В. В. Седов предложил видеть ее в бассейне р. Гобза, удобной для судоходства, что подтверждается 12 топонимами «Городище», близ большинства из которых действительно находятся славянские поселения. «По густоте археологических памятников,— пишет исследователь,— этот район Смоленской области уступает лишь ее центральной части»⁹³⁾. Оснований этому ученый не приводит, а мысль И. И. Орловского о 12 топонимах типа «Городище», повторенная затем [56] А. Н. Лявданским⁹⁴⁾, здесь не помогает, так как памятники возле этих топонимов (если они действительно есть) не шурфовались.

Вержавляне Великие, по-видимому, совсем не компактная область на указанных водных коммуникациях. На них в самом деле много и скоплений курганов, но они разбросаны и далеко не все могли зависеть от этих путей (рис. 5). Устав Ростислава 1136 г. показывает, что население Вержавлян, вносившее столь крупную сумму дани в Смоленск, было в первую очередь земледельческим: «...а в тех погостех, платит кто же свою дань и передмЪръ истужиници по силЪ, кто, что мога. А в тех погостех, а некоторыи погибнет, то тии десятины убудет...»⁹⁵⁾. Последнее, несомненно, относится к урожаю. Работа на волоках междуречья Днепра и Двины по перевозке товаров, несомненно, существовала, но главной она не была. Центром Вержавлян Великих был Вержавск, где есть следы как мысового городища, так и селища возле и сохранилось, по подсчетам В. В. Седова, 40 курганных насыпей.

Расположение девяти погостов Вержавлян Великих, названных в Уставе, может быть определено лишь условно, так как это должно быть темой специального археологического исследования. Вокруг Вержавска мы видим восемь групп курганных захоронений, одна из которых на притоке Западной Двины, р. Сертенка, по площади и по количеству курганных групп превышает остальные вдвое и может быть принята за два соседящих друг с другом погоста, расположенных к северо-востоку от Вержавска. Другое скопление курганных захоронений, наиболее удаленное от Вержавска на северо-восток, лежит у д. Девятая, возле которой есть раннесредневековое городище и рядом — курганы⁹⁶⁾. Нам представляется, что это был девятый погост Вержавлян Великих, его городище было центром близлежащих скоплений поселений, устанавливаемых по курганам. Оговаривая всю предположительность наших заключений, условно границы Вержавлян могут быть представлены следующим образом: их северной границей несомненно была р. Межа, отделявшая их от Торопецких земель, восточную — представляли леса «Бельской Сибири» — правый берег р. Вотрь. Юго-западной границей служил правый берег среднего течения р. Каспли, а юго-восточная — условно может быть проведена через р. Жераспея в ее верхнем течении и р. Вотрь (рис. 5).

Воторовичи, Бортницы, земли дорогобужского волока. Волость Воторовичи, платившая в Смоленск 100 гривен, лежала, по-видимому, не на самой р. Вотре, где всего лишь одна курганная группа, а подобно полочанам, жившим у устья Полоты на противоположном берегу Западной Двины⁹⁷⁾, была у устья Вотри на противоположном берегу р. Вопь (рис. 5). Здесь действительно много курганных групп, свидетельствующих [57] о древней заселенности, хотя по количеству насыпей (до 10-15 в каждой) они были и не слишком большими: Улынск, Копыревщина, Благодатная, Зубовщина⁹⁸⁾. Нам кажется мало вероятным, чтобы центр волости находился бы не в гуще поселений, а у д. Городец в среднем течении р. Вотря⁹⁹⁾ — ненаселенном районе, еще более удаленном к тому же от Смоленска. Дань в этом случае переправлялась бы вверх по р. Вотря в Городок, а затем, при передаче ее в Смоленск, она транспортировалась бы назад, проплывая через все те пункты, где была собрана. Видимо, центр Воторович следует искать где-то в гуще поселений Воторовичской волости (всего вероятнее, в том ее конце, который был ближе к Смоленску). Это мог быть, например, пункт у д. Постниково, где есть единственное в этих местах городище, а вблизи него — селище¹⁰⁰⁾ (правда, время того и другого — неизвестно), а может быть, и еще неразысканный пункт с соответствующими археологическими объектами.

Группа поселений в районе р. Царевич представляла волость Бортники, которая вносила в Смоленск в 1136 г. 40 гривен дани. Волость лежала на торговом пути по названной реке (здесь находили клады и единичные арабские монеты), и была, безусловно, платежеспособной. П. В. Голубовский определил ее центр — д. Бортницы в низовьях р. Царевич¹⁰¹⁾ , но целенаправленных исследовании археологов, сколько известно, там не было (рис. 5).

Юго-восточнее, в небольшой излучине Днепра, располагалась группа домонгольских поселений по небольшому волоку на Угру (рис. 5, см. раздел «Пути сообщения»). В эпоху длинных курганов эта местность не была заселена, мало здесь и поселений IX—X вв. (известны лишь две курганных группы с сожжением), и основная масса древних поселков относится, судя по курганам, к XI—XII вв. Инвентари этих погребений показывают, что здесь жило весьма богатое население (насыпи у с. Волочек¹⁰²⁾ и у соседних деревень раскапывались А. А. Спицыным и Эйбоженко, курганы у д. Харлапово — в раскопках Е. А. Шмидта, известны и раскопки других лиц). Поселения были, очевидно, весьма многодворными¹⁰³⁾. Известно, что на Угре в конце волока от д. Волочек (Днепровский [58] бассейн) находится д. Городок, именуемая позднее как Лучин-Городок, и М. К. Любавский считал, что это и есть Лучин Устава 1136 г.¹⁰⁴⁾ Возле этой деревни действительно есть обширное селище домонгольского времени и курганы¹⁰⁵⁾, но это не Лучин (по Летописи), так как он стоял не на пути из Новгорода через Смоленск в Киев, как ехал Рюрик Ростиславич, когда заложил Лучин¹⁰⁶⁾. Большая часть древностей дорогобужской группы поселений относится ко второй половине XI—XII вв.¹⁰⁷⁾ Это, очевидно, и объясняет причину возникновения центра скопления поселений Дорогобужа несколько позднее, чем многих других пунктов Устава. Дорогобуж и упоминается только во втором десятилетии XIII в. (грамота «О погородьи»).

Каспля, Витрин, Жидчичи. Волость Каспля находилась, как это видно из названия, на р. Каспля и имела центром поселение с этим названием. Здесь проходил Путь из варяг в греки, находился касплянский волок (см. раздел «Пути сообщения»), и не удивительно, что в 1136 г. Каспля выплачивала 100 гривен дани, что равнялось почти дани каждого погоста Вержавлян. Нет оснований считать Касплю в то время городом. Городище древней Каспли расположено на правом берегу одноименной реки, на холме высотой 15-16 м и имеет мысовой тип. Треугольная площадка с напольной стороны была защищена валом и имела размеры 50*25 м. Культурный слой мощностью 1,5 м испорчен кладбищем, найденные вещи располагались в нем во «взвешенном» состоянии, но свидетельствуют, что городище существовало уже в домонгольскую пору¹⁰⁸⁾ .

Волость Витрин располагалась к северо-западу от Смоленска и получила наименование от озера с тем же названием. В целом она охватывала, по-видимому, бассейн притока р. Каспли Рутавеч. Жидчичи локализовались в бассейне другого притока Каспли — р. Черобесна (Вятша). В.В.Седовым сделано важное наблюдение о том, что «каждой из волостей Касплянского бассейна соответствовала крупная река, и более того, чем крупнее река, тем крупнее волость. (...) Возникает предположение, — пишет исследователь, — что земли волостей охватывали бассейны этих рек, а границами между волостями были водораздельные рубежи», из чего он делает справедливый вывод, что как к юго-востоку от Смоленска, так и к юго-западу от него погостские общины иногда соответствуют бассейнам небольших рек и речек, и водораздельные пространства служили пограничьем между ними»¹⁰⁹⁾. [59]

Вятическая территория Смоленской земли

Восточная часть Смоленской земли, вдававшаяся большим языком между землями Ростово-Суздальской и Черниговской, лежала, как сказано, в области голяди на Протве и вятичей на реках Москва и Руза, куда удалось беспрепятственно «втиснуться» смоленской дани еще во второй половине XI и первой половине XII в.¹¹⁰⁾

В письменные документы попали наименования сел и деревень этих мест¹¹¹⁾. Среди многочисленных вятических поселений, на которые указывают курганы, Устав Ростислава отмечает несколько центров обложения — Добрятин на Пахре, Доброчков на Наре, Путтино с Беницами в районе Пахры и, наконец, Бобровницы на нижней Протве и Искона на р. Искона.

Путтино и Беницы. В Уставе Ростислава есть одно место, на которое ранее внимания не обращалось, но оно заслуживает отдельного внимания, это — текст о Путтине: «На ПуттинЪ присно платят(ь) четыре гривны, бЪници двЪ гривны, кор(ч)мити полпяты гривны, дЪдичи — и дань и вира— 15 грив (ен), гость 7 грив(ен). А ис тог (о) с(вя)тЪи Б(огороди) ци и еп(и)ск(о)пу — три гривны без семи ногат»¹¹²⁾. Д. и А. Поппэ обратили внимание на то, что исчисление десятины, причитающейся епископии, произведено здесь суммарно (в источнике более не встречается)¹¹³⁾. Однако П. В. Голубовский, который этого еще не замечал, локализовал Путтино, Дедичи в разных частях Смоленской земли, чего быть не могло. Вглядываясь в текст пристальнее, польские исследователи установили, что доля кафедры составляет 1,0% не от всей суммы, собираемой в Путтине (32 гривны и 10 ногат), а от 26 гривен 10 ногат. Последний взнос в приведенном тексте уплачивают не жители населенного пункта, а «гость», т. е. категория населения. В тексте есть и «корчмити», что также можно понимать не как топоним, а как категорию населения. То же и с дедичами: по О. Н. Трубачеву, «дедичи — реликтовая категория сельскохозяйственного населения, располагавшего наследственным правом на землю, известная западным и южным славянам»¹¹⁴⁾, и, думают Д. и А. Поппэ, существовала некогда и на Руси. Действительно, дополним мы, в топонимии Восточной Европы термин «дедичи» встречается, и предположение ученых вероятно. Двигаясь этим путем, исследователи полагают, что и «БЪници» также не топоним, а испорченное при переписке в XVI в. «бъртници» (бортники) либо «бъбровници» (бобровники), но с этим, [60] мы видели, согласиться нельзя, так как остатки БЪниц XII в. дошли до наших дней. В заключение Д. и А. Лоппэ предлагают следующий перевод «Путтинского куска» Устава Ростислава: «На Путтине всегда платят 4 гривны, бортники — 2 гривны, корчмари — полпяты гривны, дедичи и дань и вира — 15 гривен, купцы 7 гривен, а из того святой Богородице и епископу 3 гривны без семи ногат»¹¹⁵⁾. Развивая мысль далее, ученые пишут: «В пользу князя в Путтине собиралось 32 гривны и 10 ногат, однако церковная десятина определена в 26 гривен 13 ногат, т. е. 10% от 26 гривен 10 ногат. Разница в 6 гривен объясняется весьма просто. Дедичи были обязаны князю (платить) и дань и виру вместе 15 гривен. Так как во введении к списку десятин отмечено, что она идет от всех (затем поименованных) денежных даней (истых кун), за исключением, между прочим, виры, то становится ясным, что именно она и была вычтена из общей суммы княжеского дохода с Путтина и только затем была высчитана десятина». Дедичи уплачивали 9 гривен дани и 6 гривен виры в рассрочку согласно статье 4 Русской Правды (Пространная редакция)¹¹⁶⁾.

Наблюдения польских исследователей крайне интересны, о них еще будем говорить далее, здесь же внесем следующий корректив. Суммарный «Путтинский текст» указывает, как сказано, на территориальную близость жителей, уплачивающих налоги в Путтино. Путтино было в районе Боровска, там же есть и Беницы (село, существующее и сейчас). Следовательно, пропуск в тексте после «БЪ», который усмотрел в рукописи некогда А. И. Копанев, а теперь поддерживает Я. Н. Щапов¹¹⁷⁾, как это видно даже на фотографии текста, опубликованной Д. и А. Поппэ, на этой строке в действительности не существовал. После «БЪ» — перенос на другую строку, а здесь поле изгрызено мышами, захватившими даже два знака в предыдущей строке (пропуск между словами и союз «И»). Однако современный топоним Беницы снимает подозрение, что затронута какая-либо часть этого слова, — оно все налицо. Итак, Путтино было погостом, которому подчинялось село Беницы. Дань в Путтино вносило несколько категорий населения — дедичи, корчмари и купцы.

Искона, Веть u др. В районе р. Москвы с притоками Рузой, Исконой вятические, а частично и кривичские курганы встречаются повсеместно, и не приходится сомневаться, что феодальных центров здесь было довольно много. Ростислав Смоленский в 30-х годах XII в. получал доходы с волостей Исконы и Вети (по 40 гривен). Первая была в верховьях р. Искона в сравнительной близости от верховьев Ламы, вторая — в междуречье верховьев Москвы, ее притока Колочи, с одной стороны, и верховьев Гжати — с другой¹¹⁸⁾. Расположение на удобных местах междуречья, [61] вероятно, и было причиной раннего интереса к этим местам смоленских князей. По поздним документам, «в Исконском и Боянском стану (есть) церковное место, что была церковь страстотерпца Христова Георгия на государевой земле, что был погост Георгиевский на речке на Рузе»¹¹⁹⁾. Почти половина Георгиевских церквей, известных летописям, принадлежит домонгольскому времени¹²⁰⁾. Не исключено, что церковь этого названия стояла здесь уже тогда, что, возможно, дополнительно свидетельствует в пользу феодального освоения этих земель в то время. Никаких археологических данных об области Искона и Вети у нас нет. Судя по курганам, деревни были и южнее, по территории Медынского и Можайского уездов, как указывал А. В. Арциховский, до сих пор еще не изучены¹²¹⁾. Много деревенских селений в Подольском у.— «классической стране вятических курганов»¹²²⁾. По Уставу Ростислава, здесь были пункты Доброчков, Добрятино и Бобровницы, платившие последовательно 20, 30, 10 гривен. Пункты эти локализованы П. В. Голубовским. Добрятино вошло в черту г. Подольска. Некогда там было много курганов, шесть из которых раскопал А. П. Богданов¹²³⁾.

Области левобережья Днепра

Дешняне, Пацынь, Заруб. Смоленское Подесенье в XII в. было разделено на 3 равных по обложению части: Дешняне, Пацынь и Заруб, вносившие в Смоленск по 30 гривен дани. Дешняне в списке княжеских доходов — на десятом, месте, т. е. они входили в ту часть княжеского дохода, которая была установлена еще в 1054 г. с ядра Смоленской земли¹²⁴⁾. Оно было кривичским, и нам ясно, что дешняне — это деснинские кривичи, жившие, следовательно, в самых верховьях Десны. Ниже, в зоне границы с северными радимичами находился пункт Пацынь. В Списке доходов он занимает 24 место после Женни Великой и Заруба, который значится на 22 месте. Обе волости, следовательно, были организованы между началом XII в. и 1116 г.¹²⁵⁾, когда кривичи и вятичи были уже охвачены данью и свободным от нее оставалось еще радимическое течение Десны в пределах Смоленской земли, междуречье Болвы и Десны (рис. 4). Село Рогнедино, находящееся в Зарубе¹²⁶⁾, указывает, где находилась эта волость, центр которой не сохранился. Между Рогнединым и Дешнянами, следовательно, была и волость Пацынь, о которой свидетельствует одноименный топоним, не имеющий, однако, раннесредневековых [62] остатков¹²⁷⁾. Так как село Рогнедино — на правом берегу р. Гобья, а Пацынь — на левом, можно думать, что р. Гобья служила границей между волостями Пацынь и Заруб и первая охватывала все пространство между Гобьей и Десной. Волость же Заруб, судя по курганам, включала территорию между левыми притоками Десны — Гобьей и Белизной и, вероятно, одним-двумя селениями заходила на правобережье последней.

Мирятичи, Басея. Юго-западная часть Смоленской земли (начиная от Мирятичей включительно, также верховьев р. Остер) представлена в реконструированном нами Перечне княжеской дани 1054—1136 гг. гораздо менее подробно, что имеет свое объяснение.

Волость Мирятичи, платившая всего 10 гривен, локализуется на р. Мерея. В. В. Седов предлагает считать ее центром городище у д. Ляды на нижней Мерее¹²⁸⁾. Однако на город, вопреки утверждению этого автора, оно не похоже, не подтвердила это и наша шурфовка памятника. Центром Мирятич скорее следует признать раннесредневековое городище у д. Романово (ныне Ленино Горкинского района Могилевской области). Вблизи него было много курганов¹²⁹⁾. Остальные курганные группы этих мест отражают крайне немногочисленное население (Асталопово — одна насыпь, Тригубова и Усвятье — тоже по одной¹³⁰⁾ и т. д.). Становится понятным, почему эта группа поселений мало платила в Смоленск.

Волость Басея вносила дань 15 гривен. В верховьях р. Баси имеется небольшое скопление курганов, указывающих на невысокую заселенность этих мест. Басея имела в плане амебообразную форму и выходила, можно полагать, на верховья р. Теота (а может быть, даже и Днепра). Самой многодворной была д. Малые Слижи (43 кургана). Остальные были, судя по малому количеству курганов, малодворными (Аниковичи, Карасево, Русаки, Ордать и др.). Столь же невелико было население на р. Реста (Дубровка — 9 насыпей, вблизи Днепра — Нижние Пруды — б, Заходы — 7 насыпей и т. д.¹³¹⁾).

Кречют, Прупой. Помимо названных двух волостей, на всем большом пространстве юго-западной и южной Смоленщины данью было еще охвачено всего 2 пункта на Соже: Кречют и Прупой (Кричев и Пропойск), вносившие всего по 10 гривен, хотя были окружены большим скоплением населения (рис. 6). Нет в Уставе волостей, связанных с Ростиславлем (Рославлем), Мстиславлем, Изяславлем, — все эти пункты расположены в сильно заселенных, как правило, землях, но не плативших в Смоленск княжеской дани. Многочисленные факты свидетельствуют о том, что все эти радимические земли, захваченные смоленским князем в третьем десятилетии XII в., были им оставлены за собой как удаленный от Смоленска княжеский домен¹³²⁾. [63]

Назад К оглавлению Дальше

¹⁾ Подробнее см.: Седов В. В. Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья. — МИА, 1970, № 1, с. 163; а также: Рыбакоў Б. А. Радзiмiчы. — Працы III. Минск, 1932; Соловьева Г. Ф. Славянские союзы племен по археологическим материалам VIII—XIV вв. — СА, 1956, XXV.

²⁾ Алексеев Л. В. Полоцкая земля. М., 1966, с. 69.

³⁾ Алексеев А. Я. Краткий очерк об исследовании в северной части Смоленского у. — Отчет ОИСГ, 1912, 1, с. 17; Кауфман Н. Н. Флора Московской губернии. М., 1866; Горожанкин И. Н. Материалы для флоры Московской губернии. М., 1888.

⁴⁾ Одним из первых этим занимался ученый-декабрист А. О. Корнилович. Наставляя брата — будущего исследователя Белоруссии — из Петропавловской крепости, он указывал ему зоны древнейшей заселенности Новгородской земли (Корнилович А. О. Сочинения и письма. М.; Л., 1957, с. 328).

⁵⁾ Алексеев Л. В. Полоцкая земля, с. 70 и сл.; Он же. Полоцкая земля. — В кн.: Древнерусские княжества X—XIII вв. М., 1975. Расширение этого метода позволило сделать и более широкие выводы: Алексеев Л. В. Домен Ростислава Смоленского. — В кн.: Средневековая Русь. М., 1976; Он же. Некоторые вопросы заселенности и развитие западно-русских земель IX—XIII вв.— В кн.: Древняя Русь и славяне. М., 1978.

⁶⁾ Седов В. В. Длинные курганы кривичей. — САИ, 1974, вып. Е1-8.

⁷⁾ Алексеев Л. В. О древнем Смоленске. — СА, 1977, № 1.

⁸⁾ Алексеев Л. В. Грамота Ростислава Смоленского; Он же. Некоторые вопросы...

⁹⁾ Алексеев Л. В. Грамота Ростислава; подробнее: Он же. Некоторые вопросы заселенности..., с. 25.

¹⁰⁾ Алексеев Л. В. Полоцкая земля, М., 1966, с. 71-73.

¹¹⁾ ПВЛ. М., 1950, т. I, с. 11.

¹²⁾ Алексеев Л. В. Оковский лес Повести временных лет. — В кн.: Культура древней Руси. Л., 1974.

¹³⁾ Этот перевод мне любезно напомнил П. Д. Пьянков.

¹⁴⁾ Редков. Н. Н. Историко-статистическое описание церквей и приходов Смоленской Епархии. Смоленск, 1915, вып. 1, с. 2; Ельчанинов Н. Очерк Бельской местности. — ПКСГ на 1860 г. Смоленск, 1880, с. 60.

¹⁵⁾ Отчет ОИСГ, 1912. Смоленск, 1912, с. 23.

¹⁶⁾ Письмо Альберто Компензе к папе Клименту VII. — Библиотека иностранных писателей о России. СПб., 1836, т. I, с. 27, 30; Новокамский Павел Иовий. Книга о посольстве. — Библиотека иностранных писателей о России, т. I, с. 23.

¹⁷⁾ Герберштейн С. Записки о московитских делах. СПб., 1908, с. 98.

¹⁸⁾ Гейденштейн Р. Записки о Московской войне. СПб., 1889, с. 116.

¹⁹⁾ Сапунов А. П. Река Западная Двина. Витебск, 1893, с. 501-506.

²⁰⁾ Зборовский Ян. Дневник. — ЧОИДР. М., 1897, с. 6.

²¹⁾ Мейерберг Августин. Путешествие в Московию. М., 1874, с. 193.

²²⁾ Сказание Адольфа Лизека о посольстве в Россию. — ЖМНП, 1837, т. XI, с. 339, 340.

²³⁾ Православный Палестинский сборник. СПб., 1887, вып. 12, с. 31.

²⁴⁾ Ляуданскi А. Н. Архэолегiчныя дасьледы у Смаленичыне. — Працы. Минск, 1932, т. III, с. 6.

²⁵⁾ Книга Большого чертежа. М.; Л., 1950, с. 56.

²⁶⁾ Герберштейн С. Записки о московитских делах, с. 112.

²⁷⁾ Сказание Адольфа Лизека, с. 335, 337, 558; Герберштейн С. Записки о московитских делах, с. 114.

²⁸⁾ Седов В. В. Славяне верхнего Поднепровья и Подвинья. М., 1970.

²⁹⁾ Семевский М. И. Историко-этнографические заметки о Великих Луках и Великолуцком уезде. СПб., 1857, с. 142, 143; Редков Н. Н. Историко-статистическое описание церквей и приходов Смоленской Епархии. Вып. I. Бельский уезд., Смоленск, 1915, с. 324.

³⁰⁾ Станкевич Я. В. К истории населения верхнего Подвинья в I и начале II тыс. н. э. — МИА, 1960, № 76.

³¹⁾ ДКУ XI—XV вв. М., 1976, с. 141.

³²⁾ Лявданский А. Н. Некоторые данные о городищах Смоленской губернии. — НИСГУ. Смоленск, 1926, т. 3, ч. 3, с. 275.

³³⁾ Алексеев Л. В. Оковский лес Повести временных лет..., с. 6, рис. 1, прим. 12.

³⁴⁾ Алексеев Л. В. О древнем Смоленске. — СА, 1977, № 1.

³⁵⁾ Булкин В. А., Лебедев Г. С. Гнездово и Бирка. — В кн.: Культура средневековой Руси, с. 11-17.

³⁶⁾ Седов В. В. Сельские поселения центральных районов...

³⁷⁾ См. об этом: Соловьева Г. Ф. Погребальные обряды: Древности железного века в междуречье Десны и Днепра. — САИ, 1962, вып. Д1-12.

³⁸⁾ Рыбаков В. А. Радзiмiчы. — Працы III, с. 134; Соловьева Г. Ф. К вопросу о приходе радимичей на Русь. — В кн.: Славяне и Русь. М., 1968.

³⁹⁾ Соловьева Г. Ф. Славянские союзы племен по археологическим материалам VIII— XI вв. н. э. — СА, 1956, т. XXV, с. 156-157 (рис. 8).

⁴⁰⁾ Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории древнерусского государства. М., 1951.

⁴¹⁾ Булкин В. А. Большие курганы Гнездовского могильника.— В кн.: СС. Таллин, 1975, т. XX.

⁴²⁾ Шмидт Е. А. Археологические памятники второй половины I тысячелетия н. э. на территории Смоленской области. — МИСО, Смоленск, 1963, вып. V; Ширинский С. С. Курганы IX — первой половины X вв. у пос. Новоселки. — В кн.: Древние славяне и их соседи. М., 1970.

⁴³⁾ Ловмяньский X. О происхождении русского боярства. — В кн.: Восточная Европа в древности и средневековье. М., 1978.

⁴⁴⁾ Третьяков П. Н. Средневековые замчища Смоленщины. — В кн.: Историко-археологический сборник. М., 1962.

⁴⁵⁾ Алексеев Л. В. Устав Ростислава Смоленского 1136 г. и процесс феодализации Смоленской земли. — In: Słowieanie w dziejach Europy. Poznań, 1974; Он же. Периферийные центры домонгольской Смоленщины. — СА, № 4, 1979.

⁴⁶⁾ При картографировании центров Устава использованы данные П. В. Голубовского с поправками по И. М. Красноперову (Ження Великая и Солодовничи, см.: Красноперов И. М. Некоторые данные географии Смоленского и Тверского края в ХП в.— ЖМНП, 1901, ч. 335) и В. В. Седову (Вержавск, Красн, см.: Седов В. В. Некоторые вопросы географии Смоленской земли, с. 22, рис. 3).

⁴⁷⁾ Следуя за Д. и А. Поппэ в интерпретации текста о Путтине, я исключаю из списка волостей «пункты» Дедичи и Корчмичи, которые, как доказали эти исследователи, таковыми не являются (Рорре D., A. Dziedzice na Rusi. — Kwartalnik Historyczny, 1967, N 1). Однако это не может быть распространено и на Беницы, так как это не испорченное «обелницы» и не «бобровники», как полагают авторы, а существующий еще и поныне в районе Путтина населенный пункт Беницы с культурным слоем XII в. (Боровский район Калужской области, см.: Успенская А. В. Древнерусское поселение Беницы. — Ежегодник ГИМ. М., 1964). Район же Путтина установлен еще П. В. Голубовским по упоминанию этого топонима в «волости Смоленской» у Боровска (Можайские акты. СПб., 1892, с. 198; Голубовский П. В. История Смоленской земли до начала XV столетия. Киев, 1895, с. 67-68, прим. 3).

⁴⁸⁾ Рорре D., A. Dziedzice na Rusi...

⁴⁹⁾ Алексеев Л. В. О древнем Смоленске. — СА, 1977, № 1, с. 90.

⁵⁰⁾ Насонов А. Н. «Русская земля»...

⁵¹⁾ Арциховский А. В. Курганы вятичей. М., 1930, с. 117 (Воронцово); Равдина Т. В. Шишимровские курганы. — В кн.: Культура древней Руси. М., 1966.

⁵²⁾ Арциховский А. В. Курганы вятичей.

⁵³⁾ Алексеев Л. В. Полоцкая земля. М., 1966, с. 179.

⁵⁴⁾ Насонов А. Н. «Русская земля»..., с. 172.

⁵⁵⁾ Алексеев Л. В. Устав Ростислава Смоленского...

⁵⁶⁾ ДКУ, с. 143.

⁵⁷⁾ Щапов Я. Н. Смоленский Устав князя Ростислава Мстиславича. — АЕ–1962. M., 1963; Поппэ Л. В. Учредительная грамота смоленской епископии. — АЕ–1965. М., 1966. Некоторые дополнения см.: Кучкин В. А. Ростово-Суздальская земля в X — первой трети XIII вв.: (Центры и границы). — История СССР, 1969, № 2.

⁵⁸⁾ Поппэ А. В. Учредительная грамота..., с. 66-68.

⁵⁹⁾ Алексеев Л. В. Некоторые вопросы заселенности и развитие Западнорусских земель IX—XIII вв. — В кн.: Древняя Русь и славяне. М., 1978.

⁶⁰⁾ Алексеев Л. В. Полоцкая земля, с. 240, 241.

⁶¹⁾ Насонов А. Н. «Русская земля»..., с. 165.

⁶²⁾ Подробнее об этом см.: Поппэ А. В. Учредительная грамота смоленской епископии. — АЕ–1965. М., 1966, с. 65, 66.

⁶³⁾ Алексеев Л. В. Некоторые вопросы..., с. 24, 25 и прим. 12.

⁶⁴⁾ Соловьева Г. Ф. Славянские союзы...

⁶⁵⁾ Соловьева Г. Ф. Славянские союзы..., рис. 8; Рыбаков В. А. Союзы племен и проблема генезиса феодализма на Руси.— ПВФ. М., 1909, с. 25-28.

⁶⁶⁾ Насонов А. Н. «Русская земля»..., с. 159, 171.

⁶⁷⁾ Ткачев М. А. Работы в белорусском Посожье. — АО 1975 г. М., 1976; Он же. Работы Посожского отряда. — АО 1976 г. М., 1977, с. 417.

⁶⁸⁾ ПСРЛ. Л., 1927, т. I, вып. 2, стб. 297—299.

⁶⁹⁾ Алексеев Л. В. Домен Ростислава Смоленского. — В кн.: Средневековая Русь. М., 1976.

⁷⁰⁾ «Трилистная» форма территории Смоленской земли А. И. Насонова значительно ближе к истине, чем та, которую предлагает В. В. Седов (Насонов А. Н. «Русская земля»...; Седов В. В. Смоленская земля. — В кн.: Древнерусские княжества X—XIII вв., с. 250; Он же. Городища Смоленской земли. — В кн.: Древняя Русь и славяне, с. 144). Земля образовалась сравнительно поздно, когда дань из соседних несмоленских центров распространилась уже далеко и, расширяя земли княжества, Смоленску приходилось «лавировать» между захваченными до него территориями. Изъятие из зоны смоленских владений междуречья Угры и Оки, рек — Протвы, Нары, Пахры В. В. Седов мотивирует тем, что земли эти были включены П. В. Голубовским и А. Н. Насоновым, якобы, лишь по сходству с современными топонимами, известными, как он думает, всей Смоленщине, основанные же позднее на этих реках центры Верея, Боровск и другие со Смоленском связаны не были (Седов В. В. Смоленская земля, с. 257). Но все это было предусмотрено в примечаниях книги П. В. Голубовского. Путтино (ныне несуществующее) находилось у Боровска (упомянуто в документе 1494 г. См.: Голубовский Л. В. История..., с. 67-80, прим. 3). В том же районе Боровска есть и современная деревня Беницы с культурными отложениями XII в. (Успенская А. В. Указ. соч.), что лишь подтверждает верность локализации того и другого (Беницы, мы говорили, подчинялось Путтину). Есть у П. В. Голубовского и аргументы против предположения о несмоленском происхождении Вереи (Голубовский П. В. История..., с. 70, прим. 4). Вне поля зрения В. В. Седова и вывод А. Н. Насонова о первоначальной принадлежности Протвы Смоленску и лишь во второй половине XII в. — Чернигову (Насонов А. И. «Русская земля»..., с. 184). На землях восточной части Смоленской земли, по Уставу Ростислава, были три смоленских центра — Добрятино, Доброчков и Бобровницы. Подобные топонимы есть и в других местах, но в Уставе они фигурируют рядом. В таком тройном сочетании они встречаются только на Пахре и Протве (Голубовский П. В. История..., с. 72, пр. 1). Следовательно, и вся эта местность принадлежала Смоленску, во всяком случае, в первой половине XII в. Основано на недоразумении растягивание Смоленской земли в сторону днепровского Лучина (Седов В. В. Смоленская земля, рис. 2). Как я уже указывал, днепровский Лучин с его городищем и курганами не может относиться к Смоленску, так как между ним и Смоленской землей лежит Рогачев, который, по летописям, принадлежал Черниговской земле. Лучин был на Лучанском озере, на севере Смоленской земли, чему не противоречит и летопись (см. с. 166-167).

⁷¹⁾ Алексеев Л. В. О распространении топонимов «Межа» и «Рубеж» в Восточной Европе — В кн.: Славяне и Русь, с. 245-250.

⁷²⁾ Алексеев Л. В. Там же, рис. 1 (карта).

⁷³⁾ Насонов А. Н. «Русская земля»..., с. 160, 161 (вклейка).

⁷⁴⁾ Алексеев Л. В. Полоцкая земля, М., 1966, с. 77 и сл., рис., 12 (карта); Он же. Полоцкая земля. — В кн.: Древнерусские княжества X—XIII вв., М., 1975, с. рис. 2 (схема).

⁷⁵⁾ НПЛ, с. 73, 283; Голубовский П. В. История..., с. 84.

⁷⁶⁾ Богоявленский С. К. Материалы к археологической карте Московского края. — МИА, 1947, вып. 7, с. 173.

⁷⁷⁾ Насонов А. Н. «Русская земля»..., с. 160, 161 (карта).

⁷⁸⁾ Там же, с. 66, 221.

⁷⁹⁾ Древности железного века междуречья Десны и Днепра. — САИ, 1962, Д1-12, табл. 2.

⁸⁰⁾ Станкевич Я. В. К истории населения верхнего Подвинья..., рис. 1, с. 252-255.

⁸¹⁾ Успенская А. В. Раскопки на оз. Селигер. — АО 1969 г. М., 1970; Она же. Раскопки на оз. Селигер. — АО 1970 г. М., 1971.

⁸²⁾ Станкевич Я. В. К истории населения верхнего Подвинья..., с. 135, 190.

⁸³⁾ Красноперов И. М. Некоторые данные..., с. 351.

⁸⁴⁾ Колосов В. И. Стерженский и Лопастицкий кресты. Тверь, 1890.

⁸⁵⁾ ПСРЛ. СПб., 1841, т. 111, с. 34; 1884, т. IV, с. 21; См. также: ПСРЛ. Л., 1928, т. I, вып. 3, стб. 511.

⁸⁶⁾ Красноперов И. М. Некоторые данные..., с. 352; Успенская А. В. Городища XI—XIII вв. на юге Новгородской земли. — В кн.: Экспедиции ГИМ. М., 1969.

⁸⁷⁾ Успенская А. В. Городища...

⁸⁸⁾ Список населенных мест Российской империи: Смоленская губерния, с. 380.

⁸⁹⁾ Красноперов И. М. Некоторые данные...

⁹⁰⁾ Голубовский П. В. История..., с. 66.

⁹¹⁾ Алексеев Л. В. Исследования в древней Смоленщине. — АО 1972 г. М., 1973, с. 50; Он же. Периферийные центры домонгольской Смоленщины. — СА, 1979, № 4.

⁹²⁾ ДКУ, с. 141.

⁹³⁾ Седов В. В. К исторической географии Смоленской земли. — МИСО, 1961, вып. IV, с. 323.

⁹⁴⁾ Орловский И. И. Краткая география Смоленской губернии. Смоленск, 1907, с. 169; Лявданский А. Н. Некоторые данные о городищах Смоленской губернии. — НИСГУ, Смоленск, 1926, т. 3, ч. 3, с. 279.

⁹⁵⁾ ДКУ, с. 141.

⁹⁶⁾ Лявданский А. Н. Некоторые данные..., с. 275.

⁹⁷⁾ Алексеев Л. В. Полоцкая земля, с. 54, 55.

⁹⁸⁾ Сведения 1873 г. о городищах и курганах, с. 339 (Улынск, Благодатная); Шмидт Е. А., Ходченков А. А. Археологические памятники и их охрана: Памятники Смоленской области. Смоленск, 1961, вып. 1, с. 68 (Зубовщина, Копыревщина).

⁹⁹⁾ Седов В. В. Некоторые вопросы, с. 15-16.

¹⁰⁰⁾ Шмидт Е. А., Ходченков А. А. Археологические памятники..., с. 62.

¹⁰¹⁾ Голубовский П. В. История..., с. 62.

¹⁰²⁾ ОАК за 1891 г. СПб., 1893, с. 128, 184, 185; Каталог предметов, доставленных на Археологическую выставку при IX Археологическом съезде. Вильна, 1893, с. 25; Указатель памятников Российского исторического музея. М., 1893; Архив ИА, ф.1, д. 1891, № 35.

¹⁰³⁾ Харлаповская курганная группа в XIX в. насчитывала свыше 100 насыпей, д. Павлово — свыше 70 (Чебышева В. П. Раскопки курганов Смоленской губернии Дорогобужского уезда летом 1879 г. — Известия ОЛЕАЭ, М., 1886, т. 49, вып. 1/2. Савiн Н. I. Раскопкi курганоу у Дарагабускiм i Ельнiнскiм паветах Смаленскай губернii, — Працы II, с. 220 (огромная курганная группа у д. Курганы).

¹⁰⁴⁾ АЗР. СПб., т. 1, 18, № 128 (1495 г.); Сборник РИО, т. 25. СПб., 1882, с. 247 (1498 г.); Любавский М. К. Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства. М., 1892, с. 268-273.

¹⁰⁵⁾ Алексеев Л. В. Исследования в древней Смоленщине. — АО 1972 г. М., 1973, с. 49.

¹⁰⁶⁾ ПСРЛ. М., 1962, т. II, стб. 566-567 (1173 г.).

¹⁰⁷⁾ Шмидт Е. А. Курганы XI—XIII вв. у д. Харлапово в Смоленском Поднепровье.— МИСО, 1957, вып. 2, с. 215.

¹⁰⁸⁾ Алексеев Л. В. Исследования...; Он же. Периферийные центры домонгольской Смоленщины. — СА, 1979, № 4.

¹⁰⁹⁾ Седов В. В. Некоторые вопросы географии Смоленской земли XII в. — КСИА, 1962, вып. 90, с. 20, 21.

¹¹⁰⁾ Голубовский П. В. История Смоленской земли...; Насонов А. Н. «Русская земля»..., с. 166.

¹¹¹⁾ Голубовский П. В. История Смоленской земли..., с. 68, примечание.

¹¹²⁾ ДКУ, с. 142, 143.

¹¹³⁾ Рорре D., A. Dzedzice na Rusi. — Kwartalnik historyczny. Warszawa, 1967, N 1, s. 3-19.

¹¹⁴⁾ В древнерусском языке право на дедовское наследство действительно обозначалось как «дЪдьньство», «дЪденьство», а слово «дЪдичетво» относилось к самому наследству (Трубачев О. Н. История славянских терминов родства и некоторых терминов общественного строя. М., 1959, с. 69-70). Этим исследованием и руководствовались польские ученые.

¹¹⁵⁾ Рорре D., A. Dzedzice..., s. 4. Правомерность этих допущений, по мнению Д. и А. Поппэ, подкрепляется наблюдением, что все волости Устава даны в предложном падеже, Беницы и Коромити в именительном.

¹¹⁶⁾ Рорре D., A. Dzedzice..., s. 7.

¹¹⁷⁾ ПРП. М., 1953, т. II, с. 40, прим. 3; ДКУ, с. 142, 143.

¹¹⁸⁾ Голубовский П. В. История Смоленской земли..., карта.

¹¹⁹⁾ Дионисий, архимандрит. Можайские акты 1506—1775 гг. СПб., 1892, с. 207.

¹²⁰⁾ Указатель к первым осьми томам ПСРЛ. СПб., 1907, с. 524-525.

¹²¹⁾ Арциховский А. В. Курганы вятичей, с. 116-117.

¹²²⁾ Там же, с. 119.

¹²³⁾ Богданов А. П. Материалы для антропологии курганного периода в Московской губернии. М., 1867, с. 83, 84.

¹²⁴⁾ Алексеев Л. В. Устав Ростислава Смоленского...

¹²⁵⁾ Там же.

¹²⁶⁾ Раппопорт П. А. О местоположении смоленского города Заруба. — КСИА, 1972, вып. 129, с. 21-23.

¹²⁷⁾ Алексеев Л. В. Исследования в древней Смоленщине. — АО 1972 г. М., 1973, с. 49.

¹²⁸⁾ Седов В. В. К исторической географии..., с. 336.

¹²⁹⁾ Российский Исторический музей: Указатель памятников. М., 1893, с. 590.

¹³⁰⁾ Сведения 1873 г. о городищах и курганах. — ИАК, СПб., 1903, вып. 5, с. 41-42.

¹³¹⁾ Сведения 1873 г., с. 39, 40.

¹³²⁾ Алексеев Л. В. Домен Ростислава Смоленского. — В кн.: Средневековая Русь.

Назад К оглавлению Дальше