Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
|
|
Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. |
|
27 февраля 1425 г. умер великий князь владимирский и московский Василий I Дмитриевич,1) оставив свой удел, «примыслы» и великое княжество единственному сыну Василию, которому еще не исполнилось и десяти лет (родился он 10 марта 1415 г.). Положение малолетнего великого князя на престоле было непрочным. Живы были его удельные дядья — Юрий, Андрей, Петр и Константин Дмитриевичи. Старший из них, Юрий Дмитриевич, сам претендовал на великое княжение. Князь Юрий считал, что порядок наследования не мог быть установлен Василием I, ибо он определялся духовной их отца — Дмитрия Донского. Юрий Дмитриевич полагал, что, согласно этому завещанию, после смерти Василия великокняжеский престол должен был наследовать именно он, князь Юрий, как старший в роде Ивана Калиты.
Однако вопрос был не таким простым, как это казалось князю Юрию.
Составляя в 1389 г. завещание, Дмитрий Донской писал в нем: «...благословляю сына своего Василия своею отчиною, великим княжением». Победа, одержанная на Куликовом поле, и успехи объединительного процесса сказались уже в том, что великий князь Дмитрий считал великое княжение «своею отчиною» и не передавал вопрос о его судьбе на усмотрение ордынских царей. Правда, о том, как строить отношения с Ордой, в случае если наследник умрет, он умалчивал. Всего не предусмотреть во время, чреватое всякими неожиданностями, да и нужно было верить в [7] лучшее. Вот ведь сумел сам князь Дмитрий достичь многого. Может быть, с Божьей помощью и князь Василий (если тому даст Бог живота) достигнет не меньшего, а там и Всевышний, может быть, «переменит Орду», и все как-нибудь обойдется.
Но «на Бога надейся, а сам не плошай», — гласит мудрая пословица. Поэтому на всякий случай (чего не бывает в эти смутные времена) князь Дмитрий решил обеспечить судьбу своей семьи хотя бы за счет более или менее верного — удела, которым он сам владел «по старине», восходящей к порядкам его деда Ивана Калиты. Поэтому Дмитрий Донской писал: «А по грехом, отъимет Бог сына моего, князя Василья, а хто будет под тем сын мой, ино тому сыну моему княж Васильев удел, а того уделом поделит их моя княгини».2) У князя Дмитрия к тому времени кроме Василия было еще четверо сыновей — Юрий, Андрей, Петр и болезненный Иван. Вскоре после составления духовной появился на свет и Константин (16 мая 1389 г.). Так что ясности добился великий князь Дмитрий весьма относительной.
В самом деле, Дмитрий Донской писал о судьбе своего удела после возможной смерти старшего сына, Василия, но великое княжение не покрывалось этим понятием. Московский государь в противопоставлении своей воли обычному порядку, санкционированному Ордой, не решался пойти до конца. Он не исключал возможности того, что в чрезвычайных условиях (после смерти Василия) судьбами великокняжеского престола будут распоряжаться ордынские цари. Вместе с тем, говоря о переходе своего удела к следующему по старшинству сыну, он как бы осторожно внушал мысль, что и великое княжение должно перейти к нему. Итак, казалось бы, следующим (после Василия) наследником престола должен был стать князь Юрий.
Но в момент, когда великий князь Дмитрий Иванович составлял свое завещание, его старший сын, Василий, не был еще женат (свадьба его с Софьей Витовтовной состоялась только в 1391 г.), и о внуках говорить в духовной было преждевременно (первый сын у Василия, Юрий, родился лишь в 1395 г., но уже в 1400 г. умер). В конце правления Василия I положение дел было иным: у великого князя был малолетний сын Василий, и вопрос о престолонаследии, вроде бы решенный Дмитрием Донским, мог теперь быть [8] пересмотрен. Да и само завещание великого князя Дмитрия Ивановича в сложившихся условиях давало возможность для его двоякой интерпретации.
Первая из них опиралась на формальное истолкование текста: наследником удела Василия I (а следовательно, и великокняжеского престола) должен стать следующий по старшинству брат умершего великого князя, т.е. Юрий Дмитриевич. Подобное престолонаследие в роду Ивана Калиты было. Отец Дмитрия Донского Иван Иванович стал великим князем после смерти своего старшего брата, Семена. Но то был особый случай — «черная смерть» унесла с собой и великого князя Семена, и его детей.3) Проклятая неясность с наследованием сохранялась. Да и обладание великим княжением определялось тогда не столько традицией, сколько волей ордынского царя и раскладом сил на самой Руси.
Вторая интерпретация завещательного распоряжения Дмитрия Донского имела своими истоками новый порядок престолонаследия, только еще складывавшийся при Василии I. В первом своем увещании (1406 г.) Василий I говорил лишь о возможности перехода великого княжения к его сыну («А даст Бог сыну моему, князю Ивану, княженье великое держати»).4) Во втором (1419/20 г.) это княжение рассматривается как вотчина завещателя, наследие Дмитрия Донского («А сына своего, князя Василья, благословляю своею вотчиною, великим княженьем, чем мя благословил мои отець»).5) В третьем завещании (1423 г.) великий князь повторил первую из формул: «А даст Бог сыну моему великое княженье, ино и яз сына своего благословляю, князя Василья».6) Вопрос, следовательно, оставался неясным. Да и в практике княжеских отношений порядок наследования и соподчиненность князей трактовались по-разному. Так, в 1419 г., составляя духовную, Василий I «въсхоте подписати под сына своего Василья брата своего меншего Костянтина. Князь же Костянтин не восхоте сотворити воли его, и про то отня у него вотчину».7) Словом, семейный порядок престолонаследия прочных корней еще не имел.
Наконец, была еще проблема, которая волновала наследников Дмитрия Донского. Это — судьба выморочных владений. Старшему сыну, Василию, князь Дмитрий завещал Коломну, Юрию — Звенигород, Андрею — Можайск, Петру — Дмитров и Ивану, вскоре [9] умершему, — Раменейце. Москва должна была находиться в нераздельном владении первых четырех сыновей. Кроме того, как бы в компенсацию за передачу Василию великого княжения Юрий получил «деда куплю» (Калиты) Галич, Андрей — «деда куплю» Белоозеро, Петр — «куплю» Калиты Углич. Дмитрий Иванович учитывал, что у него мог родиться еще сын. Тогда его мать должна была наделить его землями, взяв их «по части» у братьев. Если же кто-либо из братьев умрет, то княгиня «поделит того уделом сынов моих».8) И действительно, у князя Дмитрия родился сын Константин. Согласно завещанию Василия I 1406 г., ему уже принадлежали Тошна (ранее была у брата Петра) и Устюжна.9) Позднее великий князь «за непослушание» отнял у князя Константина его удел, и он стал как бы князем-изгоем.
Смерть Василия I вскрыла противоречия между членами великокняжеской семьи, а если говорить точнее — внутри всего «гнезда Ивана Калиты». Спор шел и о судьбе великокняжеского престола, и о наследовании (после мора 1425—1427 гг.) выморочных земель. Чтобы понять соотношение сил, боровшихся в Северо-Восточной Руси, нужно представить себе политическую структуру в этих землях в начале 1425 г.
С 27 февраля 1425 г. в руках у малолетнего Василия II находилось не только Московское княжество, но и Великое княжество Владимирское, что давало ему (точнее, его опекунам) большую власть над всеми другими уделами, а частично и над независимыми княжествами.
Права Василия Васильевича на великое княжение оспаривал его старший дядя — князь Юрий Дмитриевич. К тому же владения Василия Васильевича по экономическому, политическому строю и своим судьбам были весьма различными, и далеко не всегда их влиятельные землевладельцы и купечество сочувствовали крутой объединительной политике московских князей.
Столица княжества Василия II — Москва располагалась на возвышенном мысу, образованном рекой Москвой и ее небольшим притоком — Неглинной. Основу Москвы составлял белокаменный Кремль, сооруженный в 1367 г. Дмитрием Донским и с тех пор порядком обветшавший. Только два-три города помимо Москвы могли похвастать своими каменными укреплениями (в их числе Нижний Новгород). Кремль был застроен [10] соборами, великокняжеским дворцом и дворами феодальной аристократии (как духовной, так и светской).
За Кремлем лежал посад, населенный ремесленниками и торговцами. Радиально исходившие из Москвы дороги соединяли город с важнейшими центрами Заречья (Замоскворечья). Дороги шли на юг: Ордынка — в Большую Орду, а позднейшие Серпуховка и Большая Якиманка — в Серпухов, на Коломну и Калугу.
Речные пути (по Клязьме и Оке) вели к главной речной магистрали страны — Волге, но дальнейшее продвижение караванов московских судов находилось под контролем Нижнего Новгорода. Этим, в частности, объяснялось настойчивое стремление московских князей овладеть Нижегородским княжеством.
Итальянский путешественник Амброзио Контарини, побывавший в Москве в 1476 г., писал, что «город Московия расположен на небольшом холме; он весь деревянный, как замок, так и остальной город». Край, в котором находилась Москва, «чрезвычайно богат всякими хлебными злаками... [Русские] продают огромное количество коровьего и свиного мяса... Нет... никаких плодов, бывают лишь огурцы, лесные орехи, дикие яблоки».10)
Московский край (по среднему течению Москвы и по Клязьме) давно уже был освоен. Именно здесь (как и в Переславле, Дмитрове, Коломне) со времен Ивана Калиты располагались старинные владения бояр и их размножившихся потомков. Тут земли были у князей Патрикеевых,11) у видных бояр Добрынских (в частности, П.К. Добрынский владел мельницей в устье Сетуни12)), у Бутурлиных,13) Мининых14) и многих других. Топонимические данные говорят о владениях в Подмосковье Белеутовых, Валуевых, Воронцовых, Квашниных, Свибловых, Серкизовых (Старковых) и других боярских семей.15)
Владение самой Москвой основывалось на завещании Ивана Калиты, который «приказал» ее трем своим сыновьям: Семену, Ивану и Андрею.16) Речь шла о суде и получении доходов, в том числе пошлин. Калита заложил основы «третного» владения столицей, сохранявшиеся и в XV в.
В состав Московского княжества издавна входил Коломенский «уезд» (по нижнему течению Москвы). Сам город Коломна, расположенный при впадении в Москву речушки Коломенки, неподалеку от впадения реки [11] Москвы в Оку, преграждал путь ордынцам через Оку к столице Московского княжества. Он обычно бывал сборным пунктом русских войск («на берегу»), выступавших против татар, и вместе с тем открывал москвичам дорогу на Оку и Волгу с заманчивыми торговыми перспективами. Транзитное значение Коломны в торговле Центра страны с Востоком и в сношениях с Ордой определилось давно. В городе постепенно складывался значительный посад с развитым кузнечным и литейным производством. Итальянец Контарини в 70-х годах XV в. писал об укреплениях Коломны и ее мосте через реку.17) Центром Коломны был Воскресенский собор. Коломну «с волостми и путми» Василий I завещал своему сыну — наследнику престола Василию в 1423 г.18) Она — нераздельное владение московского князя (его «удел»), тогда как сама Москва находилась в управлении князей всего «гнезда Калиты».
Из числа «примыслов» Василий I завещал своему сыну Муром. Муромская земля лежала южнее Владимирщины, примыкая на западе к Москве и Коломне, на юге — к Рязани и Мещере, на северо-востоке — к Нижегородскому княжеству. Ее центр — город Муром располагался на левом берегу Оки, в лесном краю, изобиловавшем, по словам имперского дипломата 10-20-х годов XVI в. Сигизмунда Герберштейна, «звериными мехами, медом и рыбой».19) До конца XIV в. Муром входил в Рязанское княжество. Следы этого сохранились в церковном подчинении Рязани и Мурома одной епархии — Рязано-Муромской. В Муроме находился старинный Борисоглебский монастырь.
Нерехту «и с варницами» Василий I завещал своей жене Софье Витовтовне.20) Нерехта находилась при впадении одноименной реки в речку Солоницу, ведшую к Великой Соли. Это был юго-запад Костромского края, один из крупнейших центров солеварения на Руси. Нерехта интенсивно заселялась духовными и светскими землевладельцами. Уже сподвижник митрополита Алексея Пахомий (умер в 1384 г.) основал близ реки Солоницы Нерехтский монастырь.21) Селами на Нерехте (еще до 1438 г.) владел видный московский боярин Захарий Иванович Кошкин. Одно из своих сел он передал Троицкому монастырю «с серебром, и с хлебом, и с животиною, да и варницю... у Нерехотьские Соли и з двором с варничным».22) Троицкий монастырь владел на Нерехте и другими варницами. Монастырские [12] солевары не только варили соль, но и ездили ее продавать. Летом такие поездки совершались дважды (вверх и вниз по Волге), зимой ездили на 50 возах по всем городам.23) На Нерехте были варницы и у митрополии.24)
Город Ржева находился на литовском рубеже на реке Сижке, против тверского пограничного города Опоки. По словам современника, городок Ржева был «мал, но тверд и... приправы градскые на нем велми много».25) Выменянная Василием I у князя Владимира Андреевича Ржева в дальнейшем стала объектом напряженной борьбы между русскими князьями. Претендовал на Ржеву и великий князь литовский.
Значительная часть земель Северо-Восточной Руси считалась владением того князя, который обладал ярлыком на великое княжение. В изучаемое время этим князем был Василий II. «Короне» принадлежал прежде всего старинный город Владимир-на-Клязьме (ведь и великое княжение считалось номинально Владимирским). Он находился в центре давно обжитого земледельческого района. По Клязьме (через Стародуб) путь из Владимира шел к Нижнему Новгороду и на Волгу. Другой путь связывал его с Муромом. Знакомый нам уже Герберштейн писал (правда, со значительным преувеличением) о высоком урожае во Владимирском крае, достигавшем якобы сам-20 и даже сам-30.26) У реки Уводи находились соляные варницы. Сами реки были богаты рыбой. По берегам рек в бортных лесах жители собирали мед и воск. Частично эти леса входили в «чашнич путь», обслуживавший великокняжеские пиры.27) Военно-стратегической роли в изучаемое время Владимир не играл.28) Исподволь, путем «примыслов» и «прикупов», московские князья закрепляли Владимирщину за собой. Так, великая княгиня Софья Витовтовна приобрела во Владимирском крае несколько крупных сел (в том числе Григорьевское Олферьево и др.).29)
«Короне» принадлежала и Кострома, лесистый равнинный край по одноименной реке. Центр края — Кострома построена была на левом берегу Волги, при впадении в нее реки Костромы. Это был значительный торгово-ремесленный город. В Костроме находился и двор Троицкого монастыря (как бы перевалочный пункт на путях за солью в Соль Галичскую).30) Город лежал на путях, ведших из Центра страны на Север: великокняжеская [13] Волга — приток Костромы Векса — удельный Галич. Водным путем через Кострому можно было добраться также до Углича и Белоозера. По Волге Кострома связана была и с Ордой. Этим во многом определялась колеблющаяся позиция Костромы в смуту второй четверти XV в. Московские князья стремились всячески удержать город в своих руках, ибо он представлял собой как бы ключ к дверям Галицкого княжества и вместе с тем необходимое звено, связывавшее Москву с Вологдой и Устюгом. Но сама Кострома на первом этапе смуты была враждебно настроена к Василию II.
Большое значение в жизни Костромского края имел Ипатьев монастырь, основанный еще в XIV в. С ним тесно связаны были крупные костромские землевладельцы Сабуровы.31) Ученик Сергия Радонежского Павел (умер в 1438 г.) основал монастырь на реке Нурме в северной волости Обноре. По соседству с ним Сергий основал Нуромский монастырь.32)
В состав земель «великого княжества» входил и Переславский край, раскинувшийся на водоразделе между левыми притоками Клязьмы и правыми притоками Волги. В центре края простиралось одно из самых больших озер Средней Руси — Переславское (Плещеево). Здесь вырос город Переславль (Переяславль)-Залесский. Водные пути из озера по Нерли вели в Волгу. Через Переславль шли дороги на Ярославль, Кострому, Нижний Новгород, а с Углича — на Белоозеро.33) Район был богат хлебом, рыбой и солью.34) В соседней с городом Соли Переславской Троицкий монастырь владел двумя дворами и варницами.35) О знаменитой переславской сельди писал Герберштейн.36)
В Переславском крае издавна селились князья Патрикеевы, Всеволож-Заболоцкие, Кошкины,37) Замытские, Плещеевы, принадлежавшие к цвету московской знати.38) Самый богатый переславский монастырь — Горицкий — упоминается уже в начале XIV в. В трех верстах от Переславля располагался Никитский монастырь. Находившийся на полпути от Москвы до Переславля Троицкий монастырь позаботился приобрести в Переславле два двора («внутри городе» и «на посаде за рекою»).39)
Центр небольшого хлебородного оазиса (ополья) в междуречье Оки и Волги — Юрьев Польский был зажат между старинными русскими княжествами (Ростовским, [14] Владимирским, Суздальским и Переславским), утратившими свою независимость (Владимир и Переславль) или влияние на ход общерусских дел (Суздаль и Ростов).
В совместном владении Великого Новгорода и великих князей московских находились новгородские волости Бежецкий Верх, Волок на Ламе, Вологда, Торжок и Пермь.
Старинная новгородская волость «Бежичи» (Бежецкий Верх) располагалась на возвышенном плато, которое с севера и юга огибалось течениями притоков Волги — Мологи и Медведицы. Край был плодородным и издавна славился развитым земледелием. Центром волости был Бежецк (Городецк). Проникновение московских князей в эту новгородскую волость, управлявшуюся их наместниками совместно с новгородскими посадниками,40) началось исподволь по старинному образцу (путем всякого рода «примыслов»). Так, Василий I уже в 1423 г. завещал своей жене Софье «примысел» — волость Кистьму в Бежецком Верхе.41)
Новгородская волость Вологда простиралась по верхнему течению Сухоны от Кубенского озера на западе. Это был важный речной путь. Он вел на Устюг, а оттуда по Двине — в Поморье. Перебравшись через волок, из Вологды можно было добраться и до реки Шексны, а по ней — на Белоозеро. На юг от Вологды находилась великокняжеская Кострома. Поэтому понятна особая заинтересованность Москвы в обладании Вологдой. Управляли здесь совместно наместники московские и посадники новгородские.42)
Вологда была городом с развитыми промыслами и торговлей. Ее богатство составляли северные меха. В Тотьме на Сухоне между Вологдой и Устюгом варили соль. С товарами, поступавшими из центральных русских районов, вологжане ездили на Устюг и Двину. Через Вологду на Двину в караванах, состоявших из 11 лодей, плыли, преодолевая волок, старцы Троицкого монастыря.43) В Вологде находился и двор Кирилло-Белозерского монастыря.44)
Проникновение Москвы в Вологодский край относится к началу здесь широкой монастырской колонизации. Первый в этом крае общежительный (Прилуцкий) монастырь основал в 5 верстах от Вологды ученик Сергия Радонежского Дмитрий (умер в 1391 г.).45) Московские князья действовали, используя право завещать, [15] свои «прикупы» и «примыслы» своим женам. Так, Василий I в 1423 г. завещал своей жене Софье волость Ухтюжку, Брюховскую слободку и села Федора Свибла на Вологде и в Тошне.46)
К числу новгородских волостей принадлежал и Волок на Ламе (Волоколамск). Он находился на водоразделе между бассейном Оки и Новгородской землей. С древности через Волок шел путь из Новгорода в верховья Волги. Волоколамские церкви Николы Мокрого (покровителя путешественников) и Николы Гостунского (покровителя купцов, торговавших льном) говорили о торговом значении города. Через Волок, в частности, шло снабжение Новгорода хлебом. Волок имел для Новгорода, как и другие его волости на юге, и оборонительное значение. Поэтому он находился в совместном владении с князьями, приглашавшимися в Новгород для защиты его рубежей от тех, кто с завистью взирал на процветающую, богатую Новгородскую землю. Половина Волока управлялась слугами князя, другая половина — новгородскими тиунами.
Еще в конце XIV в. московские князья пытались освоить Волок, присоединить его к своим владениям. Тогда это сделать им не удалось.
Как и Волоколамск, транзитное и вместе с тем оборонительное значение для Новгорода имел Торжок (на реке Тверце). Через него шел торговый путь («новоторжский путь»), связывавший Новгород с Тверью (через Торжок она связывалась с Вышним Волочком, а далее по реке Мсте с Новгородом). Это объясняет, почему Торжок в изучаемое время был объектом постоянной экспансии Тверского великого княжества. Управлялся Торжок великокняжескими и новгородскими тиунами (каждый, как на Волоке, ведал своей стороной).47)
Пермская земля со своим центром Чердынью (Великая Пермь) располагалась на реке Вишере, притоке Камы.48) По Вишере путь шел на Устюг и Вологду.49)
Территорию по рекам Вычегде и Выми, тесно связанную с Пермью, населял народ коми. Здесь уже к середине XV в. сложились отдельные земли — Вычегодская, Вымская и Сысола (по реке Сысоле).50) Центром края был Усть-Вым.51) Население всех этих земель занималось преимущественно добычей пушнины и рыболовством. Почва здесь была скудная.
Опорным пунктом для продвижения московских [16] князей в пермские земли стал Устюг. Вклинившись во владения новгородцев, он препятствовал их продвижению с Сухоны на Вычегду. Деятельность Стефана Пермского (конец XIV в.) привела к распространению, хотя еще незначительному, православия в этих землях. Созданная вскоре Пермская епархия стала мощным орудием московской администрации в Перми. Пермская земля, входившая в сферу влияния Москвы, постоянно находилась в состоянии вражды с Вяткой.
Второму по старшинству сыну, Юрию, Дмитрий Донской завещал Звенигород, Рузу и «куплю» Ивана Калиты Галич. Позднее князь Юрий стал владельцем далекой, но богатой Вятки.
Звенигород и Руза с «тянувшими» к ним землями находились между Москвой и Можайском. Защищенный деревянно-земляным укреплением Звенигород стоял на крутом левобережье реки Москвы. Дорога от этого естественного стража столицы великого княжества вела не только в Москву, но и в удельный Можайск, а далее в Литву. Этим положением города во многом объяснялись тесные звенигородско-можайские связи.
Обширный Галичский край включал в свои пределы земли по левым притокам Волги — Унже и Костроме, а также в бассейне Верхней и Средней Ветлуги. На берегу Галичского озера, дающего истоки реке Вексе (приток Костромы), располагался сам Галич, а к северо-востоку от него — другой крупный город, Чухлома (также на озере). Коротким, но трудным путем Галич связан был с Вяткой.52)
Галичский край был малообжитым, болотистым и лесистым. Для земледелия почва там была неважной, но условия для животноводства имелись. Интенсивно развивались в Галицкой земле промыслы. Были в Галиче свои пушки (1450 г.). Соль Галичская (в верховьях Костромы) славилась как крупнейший центр производства соли. Поэтому в ней стремились обосноваться и светская знать, и крупнейшие монастыри, которым варка и продажа соли могли доставить значительные денежные средства. Среди боярских солеваров в Соли владел варницами фаворит князя Юрия Дмитриевича Семен Федорович Морозов.53) В 30-40-х годах XV в. Троицкий монастырь владел там тремя варницами,54) а Симонов — двумя.55) В завещании князя Юрия Дмитриевича (1432/33 г.) Галич упоминался «с станы городскими, и со всеми волостми, и Солью с варницами, и [17] с серебром, что на людех, опричь церковных варниць».56)
Галицкая земля была местом беспокойным из-за соседства «черемис» и набегов татар. Когда-то здесь обитало племя меря, давшее название самому Галичу («Галич Мерьский»). В Звенигороде, входившем в один удел с Галичем, также когда-то жила меря.57)
В XIV в. монастыри в Галицкой земле, в том числе Спасский в Галиче, не были сколько-нибудь значительными. Воскресенский в Соли Галичской в конце XIV в. разгромили «инородцы». Авраамий (умер в 1375 г.) основал пустыньку на озере Чухломе. В 1415 г. у железных рудников Железного Борока (в 30 верстах от Галича) инок Яков основал Железноборокский Предтеченский монастырь. На земле галицкого боярина Ивана Овина и его внука Дмитрия Ивановича некий инок Паисий основал Галицкий монастырь.58) Согласно житию Паисия, этот монастырь пользовался покровительством князя Дмитрия Юрьевича Красного. По смерти князя Паисий отправился к Василию II, у которого «исхлопотал» льготную грамоту для монастыря.59)
Галич был хорошо укрепленным городом. Его крепость Верхнее городище стояла на горе («Столбище»), с боков прикрыта была оврагами, а с юга и востока — валом (до 4 м) и рвом. Предание считает ее городом Шемяки.60) К озеру примыкало древнейшее Нижнее городище (XII в.). Южнее Нижнего и Верхнего городищ, в петле реки Кешмы, впадающей в озеро, располагалась самая большая крепость Галича (возможно, более поздняя, чем первые две). Посад в Галиче находился «на Подоле у озера».61) Там же была соборная Спасо-Преображенская церковь.
Руза находилась на гористом мысу между реками Рузой и Городенкой. В духовной Дмитрия Донского «Руза городок» упоминается в числе звенигородских волостей, завещанных великим князем сыну Юрию.62) Около 1432—1433 гг. князь Юрий Дмитриевич завещал Рузу своему второму по старшинству сыну — Дмитрию Шемяке. В этом завещании Руза впервые названа городом, к которому уже «тянут» волости («с волостми, и с тамгою, и с мыты, и з бортью, и с селы, и со всеми пошлинами»).63) Очевидно, тогда Руза переживала время экономического подъема.
Пожалованная Юрию Дмитриевичу Василием I Вятская земля64) сохраняла не только своеобразный [18] строй жизни, но и фактически независимое положение и была скорее союзником галицких князей, чем одним из их владений.
Вятская земля простиралась по реке Вятке (притоку Камы) с притоком Чепцой. Край изобиловал плодородными почвами, но был окружен труднопроходимыми лесами. Отдаленность Вятки от центральных районов страны делала ее убежищем для беглых холопов.65) Кроме русских здесь обитали удмурты (вотяки), мари. Следы язычества (в том числе многоженство) в крае были значительными.66)
Свободных земель на Вятке было предостаточно. Население края занималось добычей пушнины, бортным промыслом и рыболовством.67) Пушнину вятчане везли через Новгород на европейские рынки.
Центром края был город Вятка (Хлынов). Кроме него известны на Вятке городки Котельнич и Орлов.68) Были на Вятке волости, погосты и села. Короткий, но трудный путь связывал Вятку с Галичем. Он был опасен тем, что проходил по землям, населенным черемисами. Длинный, но безопасный путь шел через Вологду и Устюг.69)
Государственный строй Вятской земли был близок к новгородскому, но имел и специфику. На Вятке были свои бояре, «житьи люди» и купцы, но влияние боярства здесь сказывалось несравненно меньше, чем в Новгороде. Вяткой управляли «земские воеводы». Вооруженная сила находилась в распоряжении «ватаманов», администрация — у «подвойских».70)
Своему четвертому по старшинству сыну, Петру, Дмитрий Донской завещал города Дмитров и Углич. Последний Василий I выменял позже на Ржеву.71)
Небольшой, но важный в стратегическом отношении Дмитровский удел находился в центре густозаселенного района, а сам город Дмитров — на берегу Яхромы, впадающей в Сестру (приток Дубны, впадающей в Волгу).72) Построенный на болотистом холме, Дмитров был защищен рвами и крепостным валом. Город как бы прикрывал Москву с северо-запада и вместе с тем связан был с волжским путем и через систему рек — с Белоозером. Его посадский люд занимался средневековыми ремеслами, в том числе гончарным производством и металлургией. В начале XVI в. Герберштейн подметил богатство дмитровских купцов, которые «без особого труда ввозят из Каспийского моря по Волге [19] товары по различным направлениям [и даже в самую Москву]».73)
В Белоозере имел свой двор Кирилло-Белозерский монастырь.74) Владели дворами в Дмитрове и селами в его волостях и станах и другие крупнейшие монастыри, в том числе Симонов,75) Кириллов,76) и Троице-Сергиев.77) Выходец из Троицкого монастыря Мефодий (умер в 1392 г.) основал на берегу реки Яхромы у устья Песноши Песношский монастырь, пользовавшийся покровительством удельного дмитровского князя Петра.78)
В Дмитровском крае землями владел цвет московской знати: князья Оболенские, князья Патрикеевы, Воронцовы, Заболоцкие, Кутузовы, Морозовы, Сабуровы, Старковы, Ховрины.
Еще во времена Дмитрия Донского Дмитров составлял единое целое с Галичем. В докончании великого князя с серпуховским князем Владимиром Андреевичем 1371 г. упоминаются данные этому князю «удел Галич, Дмитров с волостьми»,79) который позднее был забран Дмитрием Ивановичем. Связью Дмитрова с Галичем отчасти и объясняются претензии князя Юрия Дмитриевича на Дмитров.
Угличский удел был зажат между Кашинским уделом Тверского великого княжества, Бежецким Верхом, Ярославлем и московскими землями. Углич (на Волге) принадлежал к числу крупнейших городов Заволжья. Через него пути вели в Ярославль, Нижний Новгород и Орду. Из Москвы зимой шел через Углич путь на Белоозеро. Дороги шли также во Владимир, Суздаль и Переславль. Население занималось земледелием, скотоводством, рыбной ловлей, разведением бобров, а горожане также ремеслом и торговлей.
Удел третьего по старшинству сына Дмитрия Донского, Андрея, составляли города Можайск, Калуга, Верея и Белоозеро. Можайский удел (не считая Белоозера) находился на литовско-русском порубежье. Его столица — Можайск (при впадении Можайки в Москву) был как бы бастионом, прикрывавшим Москву с запада. Город был торговый и ремесленный. Пути шли через Можайск из Смоленска на Москву и из Новгорода и Твери на юг. По волоку в верховьях Протвы спускались в Оку. Под Можайском находились мельницы.80) В лесах водился зверь, на которого позднее устраивалась [20] княжеская охота.81)
В центре можайского кремля находился собор Николы, построенный в конце XIV — начале XV в. Строительство Никольского собора (равно как и Иоакима и Анны) связывается с именем князя Андрея Дмитриевича.82) В 1408 г. при содействии князя Андрея под городом заложен был Лужецкий монастырь иноком Ферапонтом (умер в 1426 г.), основателем Ферапонтова монастыря на Белоозере.83)
Небольшое, но стратегически и экономически важное княжество было зажато со всех сторон сильными соперниками, между которыми приходилось все время делать выбор можайским князьям.
Калуга находилась в лесистом и болотистом крае на левобережье Оки, ниже впадения в нее Угры (первоначально — при устье реки Каменки). Городок был небольшой, но с оживленной торгово-ремесленной жизнью, в частности с развитым деревообделочным промыслом.84) Калуга входила в удел князя Андрея Дмитриевича (до смерти его в июне 1432 г.), как можайская волость.
Белозерский край, центром которого было Белоозеро с вытекающей из него рекой Шексной, когда-то заселяло племя весь. Остатки этого ассимилированного народа жили там даже в начале XVI в. Герберштейн писал, что «у жителей тех мест свой язык, хотя ныне почти все говорят по-русски».85)
Богатство этого лесистого и болотистого края состояло в первоклассной рыбе,86) в соляных источниках, а также в болотной железной руде.87) На Белоозере начинались пути, ведшие на юг — к Твери, Дмитрову и Москве. Волок (Словенский волочок) связывал его с Сухоной. Из Москвы добирались до Белоозера зимой через Углич, а летом через Ярославль.88)
Еще в 1397 г. инок Симонова монастыря Кирилл, родственник московского окольничего Тимофея Васильевича (из рода Протасьевичей), основал на Белоозере монастырь (Кириллов), ставший там цитаделью московского влияния. Другой постриженник Симонова монастыря, Ферапонт, основывает монастырь (Ферапонтов) в 15 верстах от Кириллова.89) В устье Шексны находился Усть-Шехонский монастырь.
Ранняя история Белозерского княжества обстоятельно изучена А.И. Копаневым, и нам остается лишь суммировать итоги его исследования.90) [21]
Белоозеро входило в половину Ростовского княжества, доставшуюся князю Константину Васильевичу. Дочь Ивана Калиты Настасья, выданная замуж за князя Василия Васильевича Ярославского, купила у своей сестры Феодосии (вдовы князя Федора Романовича Белозерского, погибшего в 1380 г.) и у ее сыновей Федора и Романа ее вотчину на Белоозере. По завещанию Дмитрия Донского Белоозеро считалось «куплей» Ивана Калиты.91)
Князья Белозерские, по родословию их потомков Монастыревых, происходили от меньшого брата князя Федора Святославича Смоленского, Юрия.
Уже в XIV — начале XV в. Белоозеро быстро распадалось на уделы. Так, его нагорная, Зашекснинская половина (Сугорье), удел князей Сугорских, входила в состав пяти уделов, в том числе Сугорского, Шелешпанского, Карголомского, Кемского и Ухтомского. Дмитрий Донской завещал Белоозеро сыну Андрею.92) После его смерти (в июне 1432 г.93)) Белоозеро получил его младший сын, князь Михаил, женатый на дочери серпуховского князя Ярослава Владимировича. На второй дочери князя, Марии, женат был Василий II.94) Этим определялась во многом та поддержка, которую оказывал великому князю его свояк с Белоозера.
По духовной грамоте 1423 г. Василий I завещал на Белоозере слободку князя Василия Семеновича своей жене.95) Права князя Михаила на Белоозеро признал Василий II в своем докончании с Иваном и Михаилом Андреевичами 1433 г.96)
В церковном отношении Белоозеро подчинялось Ростовской епархии (след древней связи Белоозера с Ростовом). Так, в частности, было около 1455—1462 гг.97)
Верея располагалась на высоком мысу в излучине реки Протвы. Город укреплен был деревянно-земляным валом. Возник он сравнительно недавно: еще в 1389 г. Верея считалась «отъездной волостью», а в 1402 г. — «городком».98) В Верее существовало налаженное ремесленное производство. Во время раскопок там обнаружены остатки изделий гончаров и специалистов железоделательного ремесла.
Верея входила в удел можайского князя Андрея Дмитриевича, а после его смерти перешла к его младшему сыну, Михаилу. [22]
Такова была сложная система распределения земель между наследниками Дмитрия Донского, определявшаяся в основном последним завещанием этого великого князя.
Дети князя Владимира Андреевича Серпуховского владели по завещанию своего отца (около 1408 г.) Серпуховом, Боровском, Радонежем, Угличем, Городцом на Волге.
Серпухов построен был на Оке у устья реки Серпейки, в центре земледельческого района. Дубовый кремль города заложил князь Владимир Андреевич в 1374 г.99) Под городом основан был Высоцкий монастырь. Район Серпухова богат был железной рудой. Она добывалась там, как писал Герберштейн, «прямо на ровном месте».100)
Около 1408 г. князь Владимир завещал Серпухов своему старшему сыну Ивану («с тамгою, и с мыты, и с селы, и з бортью, и со всеми пошлинами»). К нему уже «тянуло» несколько волостей и слободок. В «выход» с Серпухова и всего удела князь Иван должен был платить 48 с половиной руб., тогда как с Боровска, второго по размеру города князя Владимира, шло 33 руб.101) После ранней смерти князя Ивана Владимировича и его братьев Серпухов перешел к его племяннику Василию Ярославичу. Осенью 1432 г. принадлежность Серпухова князю Василию Ярославичу была санкционирована Василием II.102)
На реке Протве, на высоком мысу между двумя оврагами, находился город Боровск. Около 1408 г. князь Владимир Андреевич завещал его своему второму по старшинству сыну, Семену.103) После смерти князя Семена (в 1425 г.) Боровск унаследовал его племянник Василий Ярославич. По докончанию, составленному с ним Василием II осенью 1432 г. (после выхода великого князя из Орды), владение Боровском великокняжеского шурина было санкционировано Василием Васильевичем.104)
Василию Ярославичу принадлежал также городок Радонеж, построенный в излучине реки Пажи (приток Вори, впадающей в Клязьму). Небольшую крепость (площадью около 4 га) защищал земляной вал. Посадский люд городка занимался промыслами и ремеслами, в том числе гончарным производством. В 1337 г. неподалеку от Радонежа основан был монастырь, получивший название Троицкого (позднее Троице-Сергиев). [23] Этот монастырь стал самым влиятельным в Северо-Восточной Руси.
К северу от Нижнего Новгорода находился Городец (на левобережье Волги). У «Соли на Городце» располагались «Городецкие варницы».105) Городок был торгово-ремесленный. Значительную сумму, шедшую с него в княжескую казну, составляли «мыт», «тамга» и другие «пошлины». Уже в начале XV в. «в новогородцской (нижегородский — А.З.) выход» с Городца и Городецких волостей поступало 160 руб. (в общую сумму — 1500 руб.).106) К Городцу «тянул» Юрьевец (на Волге).
В пределах Великого княжества Владимирского и Московского находились полузависимые от него небольшие княжества. Так, половина (Борисоглебская) Ростова принадлежала московским князьям, а другая половина (Сретенская) — измельчавшим ростовским княжатам. Еще в XIV в. Ростовское княжество, по наблюдению В.А. Кучкина, занимало кроме своих северных территорий «довольно скромное пространство от верховьев р. Устьи на западе до верховьев р. Лахости на востоке и от верхнего течения р. Нерли Клязьминской на юге до верховьев р. Мокзы на севере».107)
Старинный русский город Ростов располагался на берегу Ростовского озера (Неро). Через Ростов проходил путь из Москвы на Кострому и Волгу. По Которосли можно было попасть через волоки в Ярославль и на Белоозеро. Соль Ростовская обеспечивала солью не только ближайшие окрестности города.108) Рыбу ловили в озере и реках, вытекавших из него.109) Ростов был центром епархии и поддерживал тесные связи с митрополией. В Ростове находилась и митрополичья слободка (позднее волость) Караш.110)
Издавна «тянул» к Ростову Великий Устюг. Он находился на левом берегу Сухоны при ее слиянии с рекой Югом. Отсюда путь лежал на север — в далекую Двинскую землю и на юг — в центр Руси. Связан был Устюг также с Галичем, Заозерьем, Вологдой и Усть-Вымом. С Устюга на юг везли меха111) и транзитом с Двины соль. Сюда поступал столь необходимый хлеб, ибо земледелие на Устюге не было развито. Народ жил там разноязычный.112) Колонизован край был недавно, с XIV в.
Первоначально город Устюг построен был на вершине [24] горы Гладей у устья реки Юга и назывался Гледен. Его центром стал Гледенский Троицкий монастырь.
Устюг в княжеских докончаниях не упоминается, ибо не считался ни личным владением московских князей, ни удельным городом. Но Москва уже давно пыталась там закрепиться. Средства для этой цели были испытанные — «примыслы» и покупка земли боярами и князьями. Так, Василий I по своему завещанию передавал устюжские села боярина Федора Свибла своей жене Софье Витовтовне.113)
Несмотря на то, что в 1423 г. Василий Дмитриевич завещал Нижний Новгород своему сыну, за нижегородские и суздальские земли еще долгие годы велась упорная борьба. В ней принимали участие как потомки суздальско-нижегородских князей, так и князья, боровшиеся за великое княжение.
Нижегородский край был землей, где изобиловали «лесы бортныа, реки бобровыа».114) Нижний Новгород являлся одним из крупнейших городов Руси XV столетия. Находясь в лесном краю на холмистом правом берегу Волги при впадении в нее Оки, он представлял собой как бы ключ к центральным районам Северо-Восточной Руси. Для русских купцов Нижний Новгород был воротами на Среднюю и Нижнюю Волгу, ведшими в сказочные страны Востока, а также и в грозную Орду. На левобережье Волги (на Луговой стороне) жили мари, правобережье (Горную сторону) наряду с русскими населяли чуваши и мордва.115)
Старейшими и влиятельнейшими монастырями в Нижнем Новгороде были Благовещенский и Печерский. Постриженник Печорского монастыря Макарий основал пустыньку на реке Лухе, ставшую потом Богоявленским монастырем, и монастырь на озере Желтые Воды. В 1439 г., во время набега Улу-Мухаммеда на Нижний Новгород, Макарий, по словам его жизнеописателя, попал в плен, а Желтоводский монастырь был разрушен. После освобождения из плена он основал на берегу Унжи, в 15 верстах от Нижнего, новый монастырь.116)
Старинный русский город Суздаль когда-то был столицей Суздальского княжества. В изучаемое время он все больше и больше терял свое значение. Еще в XIV в. он уступил место столицы Нижнему Новгороду. Заселен был край неравномерно. Сам Суздаль находился в центре хлебородного оазиса. Здесь проживала и [25] основная масса населения края.117) Позиция суздальско-нижегородских князей в ходе смуты 20—50-х годов XV в. определялась целым комплексом разнообразных причин. Так, родство с Василием II князя Александра Ивановича Брюхатого (женатого на его сестре) имело немаловажное значение для 20-х — начала 30-х годов, равно как и тяга Шуйских к Дмитрию Шемяке в середине 40-х годов.
Не менее сложную картину борьбы различных страстей в среде княжат представлял собой Ярославский край. Ярославское княжество еще в XIV в. находилось в пределах территории, отграниченной реками Волгой и Малой Пушмой (на западе) и междуречьем рек Касти и Соти (на востоке), а также средним течением рек Которосли и Туношны (на юге) и верховьями реки Ухры (на севере). Ярославским князьям принадлежали также на северо-западе кубенские и заозерские земли.118)
Ярославль, крупнейший город Заволжья, был центром земледельческого района. Особое значение в экономике этого края играли Волжский путь и река Которосль, связывавшая его с Ростовом. В 9 верстах от Ярославля находился влиятельный Толгский монастырь, а в самом городе — Спасо-Преображенский.119)
Были на Руси еще два великих княжества — Тверское и Рязанское. Великое княжество Тверское занимало выгодное географическое положение. Оно протянулось длинной полосой вдоль верхнего течения Волги с ее притоками Тверцой, Шошей, Медведицей, Дубной и др. Этот лесной и болотистый край благодаря удобному расположению сухопутных и речных путей стал центром развитой торговли, преимущественно транзитной. Тверь связывала Новгород с Югом, Смоленск и Литву — с русским Центром и Востоком. С севера и северо-запада Тверь соседствовала с Новгородом и его волостями (Торжком и Бежецким Верхом), на юго-западе граничила с Великим княжеством Литовским, на юге — с новгородской волостью Волоком на Ламе, Рузой и Дмитровом, а на востоке — с Великим княжеством Московским и Угличем. Находясь в окружении могущественных соседей, Тверь давно уже была лишена возможности расширять свои пределы и даже сферы своего влияния, а потому была крайне заинтересована как в сохранении с ними добрых отношений, так и в равновесии противоборствовавших сил. Балансируя между сильными соперниками, она могла еще надеяться [26] на сохранение своей независимости. Отдаленность от Орды способствовала налаживанию в Тверском княжестве мирной жизни.
«Дорогой жизни» для Твери была Волга, которая манила тверских купцов в сказочно богатые, по их представлениям, страны Востока. «Хожению за три моря» Афанасия Никитина (1466—1472 гг.), начавшемуся путешествием по Волге, должны были предшествовать поездки торговых караванов тверских гостей по Волге на Ближний Восток.
Тверская земля — край с развитой городской жизнью. В Великом княжестве Тверском было несколько крупных городов. В первую очередь это сама Тверь, построенная на мысу у реки Тмаки. Ее центром был Спасский собор с расположенным рядом княжеским дворцом и епископскими палатами. Город был укреплен прочными дубовыми стенами, а также валами и рвами. Масса посадского люда жила в Затмачье и Заволжье. В этом богатом городе находились «многы домы с товаром».120) О развитии ремесла в Твери говорит и то, что она славилась своими пушками.121) Польский хронист начала XVI в. Матвей Меховский писал, что в Твери было 160 деревянных церквей. На войну из Твери выходило якобы 40000 вооруженных воинов.122)
Вторым по значению городом в Тверской земле был Кашин (на реке Кашинке, впадающей в Волгу) — центр особого удельного княжества, тяготевшего к Москве. Он находился почти на самом восточном рубеже княжества, на скрещении сухопутных дорог, ведших в Тверь, Бежецкий Верх, Дмитров, Углич и Москву. Укреплен он был валами с деревянными стенами. Центром удела князей Холмских, по-видимому, был небольшой городок Вертязин, лежавший на стыке Волги и дороги на Москву. Зубцов и пограничный город Опоки, противостоявший Ржеве, прикрывали западные рубежи Тверского княжества. В 40 верстах от Зубцова находился городок Микулин, а в 8 верстах от него — захудалая крепость Телятев, центры небольших уделов — Микулинского и Телятевского. На реке Медведице находился городок Дорогобуж — центр Дорогобужского удельного княжества. «Новый городок» (Старица) при впадении реки Старицы в Волгу только еще становился центром Старицкого княжества.
Несмотря на продолжавшееся дробление Тверской земли на уделы, тверские князья добились известных [27] успехов в подчинении уделов своей власти. Накануне ликвидации своей обособленности находилось Кашинское княжество.
Великое княжество Рязанское располагалось по течению реки Оки и ее притока Прони, а также обнимало территорию верховьев рек Дона и Воронежа. На севере оно граничило с Коломной и Муромом, некогда входившими в состав Рязанского княжества, на востоке — с Мещерским краем и Городцом на Оке. Восточную часть Рязанской земли наряду с русскими населяла мордва. Подвергавшаяся постоянным набегам ордынцев, Рязань переживала состояние упадка и рассчитывала только на помощь своих могущественных соседей — Литвы и Москвы.
Городов в Рязанской земле было немного. На реке Оке стояли Ростиславль, Персвитеск, Переяславль-Рязанский (столица княжества) и Старая Рязань, а на реке Проне — Пронск, столица удельного Пронского княжества, являвшегося земледельческим оазисом Рязанской земли. Основная масса населения сосредоточивалась на севере, более (чем другие районы княжества) отдаленном от «Поля» и близком к Москве.
По словам итальянца Иосафата Барбаро, путешествовавшего по стране в 70-е годы XV в., Рязанская земля была «обильна хлебом, мясом, медом и другими полезными вещами... Повсюду много лесов и деревень».123) Герберштейн писал, что «там великое изобилие меду, рыб, птиц и зверей... Народ там в высшей степени смелый и воинственный».124) В Рязани бортничество действительно было развито.125)
Рязань прикрывала Северо-Восточную Русь от набегов кочевников. Через ее территорию шли торговые пути в Орду.
Пятнадцатый век был временем расцвета экономической и культурной жизни Великого Новгорода. Формально он признавал верховное главенство князей, получивших ярлык на великое княжение, а фактически был вполне самостоятельным государственным образованием республиканского типа. Новгород был опоясан системой пограничных городов-крепостей, защищавших его от вторжения жадных до поживы соседей. На севере — это Ладога (на Волхове), Орехов (у истоков Невы на острове), Копорье, Ям (на реке Луге). Они прикрывали подступы к Новгороду со стороны Швеции и [28] Ливонского ордена. На юге Новгород защищали Порхов (на реке Шелони), Старая Руса и Демон.
Новгород был боярской республикой, в которой господствовавшая прослойка общества жила преимущественно за счет оброков, взимавшихся с крестьянства новгородских земель. Богатства новгородского боярства накапливались также путем внешнеторговых операций. Вывозил Новгород пушнину, воск и кожу.126) Пушнина шла на Восток, в Царьград, в «Немцы» и в Литву. Основными ее поставщиками в Новгород были Печора, Двина и особенно Устюг. Велика была и доля пушнины (белок) в натуральном оброке новгородских крестьян.
Транзитная торговля Новгорода воском достигала значительных размеров. Воск поступал из центральных районов страны, в том числе со Среднего Поволжья. В Новгород ввозились в первую очередь сукна. Поступала сюда и соль, которой в Новгороде не хватало. Привозились (главным образом ганзейскими купцами) и благородные металлы (преимущественно серебро). Как видим, для ведения транзитной торговли с Западом Новгород должен был сохранять тесные связи как с Севером, так и с Центром Руси, с Галичем, Москвой и Литвой. Отсюда и противоречивость политики Новгорода в 20-50-е годы XV в. Верховным главой Новгорода считался великий князь владимирский (московский). Боярское руководство Новгорода вело сложную игру, стремясь занять место «между трех огней» и при этом сохранить фактическую независимость от своих могущественных соседей. Влияние князей-наместников, приглашавшихся как из Москвы, так и из Литвы, на ход внутренней жизни Новгорода было минимальным.
«Младший брат» Новгорода — Псковская земля располагалась на узкой полосе территории вдоль Чудского и Псковского озер и реки Великой. Здесь находилось до десятка городов-крепостей. Это Изборск, Остров, Велье, Опочка — к югу от Пскова, а к северу — Вороноч (при впадении Сороти в Великую), Котелно, Врев. На берегу Чудского озера стоял Гдов.127) Эти города являлись надежной защитой Псковской земли от вторжения Ливонского ордена и Великого княжества Литовского.
В 20-50-е годы Псков принадлежал к числу вернейших союзников Москвы. В эти годы он переживал полосу [29] экономического подъема, сопровождавшегося социальными движениями (в том числе стригольников).128) Верховная власть в Псковской республике, как и в Новгороде, принадлежала совету посадников (из числа псковских бояр-землевладельцев). Этот совет вынужден был считаться с волей веча. Князья-наместники, присылавшиеся обычно Москвой, возглавляли вооруженные силы республики. Псков вел обширную торговлю с соседними странами Запада.
Таково было окружение великого княжества, которым распоряжался Василий I Дмитриевич накануне смерти.
Завещая еще в 1423 г. престол своему сыну, Василий I создал регентский совет, который должен был управлять страной в годы его малолетства. Сына он «приказал» своей жене Софье Витовтовне, ее отцу великому князю литовскому Витовту, а также князьям Андрею и Петру Дмитриевичам и детям князя Владимира Серпуховского Семену и Ярославу (с младшей братьею).129) Отсутствие среди опекунов князей Юрия и Константина Дмитриевичей объясняется сложившейся обстановкой. Князь-«изгой» Константин находился в немилости, а Юрий Дмитриевич, очевидно, уже внушал Василию I опасения своими претензиями на великокняжеский престол.
1) По сентябрьскому стилю — 6933 г. (см.: ПСРЛ. Т.23. СПб., 1910. С. 146; Т. 24. Пг., 1921. С. 182; Т. 25. М.; Л., 1949. С. 246; Т. 26. М.; Л., 1959. С. 183; ПЛ. С. 35). По мартовскому стилю — 6932 г. (см.: НПЛ. С. 415).
2) ДДГ. № 12. С. 34, 35.
3) У Семена Гордого к моменту смерти было два сына — Даниил и Михаил. О рождении последнего сведения есть, но неизвестно, когда он умер (ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. М., 1965. Стб. 57, 59; ср.: Кучкин В.А. «Свой дядя» завещания Симеона Гордого // История СССР. 1988. № 4. С. 157). — Примеч. ред.
4) ДДГ. № 20. С. 56.
5) ДДГ. № 21. С. 58. Попытка И.Б. Грекова датировать вторую грамоту 1424 г. основана на неверной датировке жалованной грамоты князя Даниила Борисовича Нижегородского (АФЗХ. Ч. I. № 233. С. 204-205), которая была выдана не в 1424 г., а в 1442 г. (АСЭИ. Т. III. № 294. С. 321; ср.: Греков И.Б. К вопросу о датировке так называемой второй духовной грамоты московского князя Василия I // Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран. М., 1963. С. 141-145).
6) ДДГ. № 22. С. 61.
7) ПСРЛ. Т. 25. С. 244. О дате составления второго завещания Василия I и ее связи с отношениями великого князя с Константином см.: Зимин А.А. О хронологии духовных и договорных грамот великих и удельных князей XIV—XV вв. // Проблемы источниковедения. Сб. VI. М., 1958. С. 292-293.
8) ДДГ. № 12. С. 34-35.
9) ДДГ. № 20. С. 57. Уже к 1419—1420 гг. Тошна считается владением детей Владимира Андреевича Серпуховского (ДДГ. № 21. С. 58).
10) Барбаро и Контарини о России. Л., 1971. С. 227, 228. Об изобилии хлеба и мяса и об отсутствии фруктов в Московском крае писал также Барбаро, известие которого использовал Контарини (Там же. С. 158).
11) АФЗХ. Ч. I. № 30. С. 49.
12) Там же. № 29. С. 48-49; № 41. С. 56.
13) АСЭМ. Т. II. № 353. С. 348.
14) Там же. № 342. С. 339-349.
15) Подробнее см.: Веселовский. С. 60, 231, 255-256.
16) ДДГ. № 1. С. 7, 9.
17) См.: Барбаро и Контариии о России. С. 225.
18) ДДГ. № 22. С. 60.
19) Герберштейн. С. 134.
20) ДДГ. № 22. С. 61.
21) См.: Будовниц. С. 155-156.
22) АСЭИ. Т.1. № 130. С. 100; № 131. С. 101; № 136. С. 105.
23) Там же. № 202. С. 144.
24) АФЗХ. Ч. I. № 263. С. 236.
25) Инока Фомы слово похвальное... С. 47.
26) См.: Герберштейн. С. 134.
27) АСЭИ. Т. II. № 496. С. 544.
28) См.: Очерки русской культуры XIII—XV вв. Ч. 1. М., 1969, С. 442.
29) ДДГ. № 57. С. 176.
30) См.: Каштанов. № 14. С. 366 (1454 г.).
31) См.: Веселовский С.Б. Из истории древнерусского землевладения // Исторические записки. 1946. Кн. 18. С. 56-91.
32) См.: Будовниц. С. 141-145.
33) См.: Герберштейн. С. 153.
34) См.: Каштанов. № 13. С. 365.
35) См. там же. № 11. С. 363-364.
36) См.: Герберштейн. С. 82.
37) АСЭИ. Т. II. № 354. С. 348.
38) Подробнее см.: Алексеев Ю.Г. Аграрная и социальная история Северо-Восточной Руси XV—XVI вв. Переяславский уезд. М.; Л., 1966. С. 58-67.
39) См.: Каштанов. № 11. С. 363-364.
40) АСЭИ. Т. I. № 165. С. 121; № 170. С. 124; № 179. С. 130.
41) ДДГ. № 22. С. 60.
42) АСЭИ. Т. I. № 220. С. 155; Т. II. № 102. С. 62; № 180. С. 114.
43) АСЭИ. Т. I. № 220. С. 155.
44) АСЭИ. Т. II. № 103. С. 63-64.
45) См.: Будовниц. С. 139-140.
46) ДДГ. № 22. С. 61; ср.: № 21. С. 58.
47) См.: Герберштейн. С. 147, 148.
48) Вымская летопись. С. 261.
49) См.: Герберштейн. С. 162. У Герберштейна ошибка: Вычегда вместо Вишеры.
50) РИБ. Т. 6. СПб., 1880. № 73. С. 591-592.
51) Вымская летопись. С. 261.
52) См.: Герберштейн. С. 162.
53) АСЭИ. Т. I. № 245. С. 173.
54) Там же. № 225. С. 160-161; № 245. С. 172; № 248. С. 177.
55) АСЭИ. Т. II. № 351. С. 346-347.
56) ДДГ. № 29. С. 74.
57) См.: Любавский М.К. Образование основной государственной территории великорусской народности. Л., 1929. С. 10.
58) См.: Будовниц. С. 67, 149-152, 200-202.
59) Паисий просил Василия II отдать распоряжение [220] «наместником своим, живущим во граде Галиче, обитель нашу снабдети от нашествия иноплеменных и от нападания хотящих разорити ю». Василий II выдал грамоту галицкому наместнику, в которой содержалось распоряжение «снабдить обитель и хранить ю» (ГБЛ. Собр. Тихонравова. № 57, л. 50 об., 51).
60) При штурме Галича в 1450 г. войска Василия II шли из оврагов, окружавших Верхнее городище (ПСРЛ. Т. 26. С. 209).
61) ПСРЛ. Т. 26. С. 184.
62) ДДГ. № 12. С. 33.
63) ДДГ. № 29. С. 73.
64) ДДГ. № 24. С. 64, 66.
65) См.: Герберштейн. С. 162.
66) РИБ. Т. 6. № 77. Стб. 605-606.
67) См.: Герберштейн. С. 128, 162.
68) ПСРЛ. Т. 26. С. 217; Т. 6. СПб., 1853. С. 181. Герберштейн называет еще Слободской городок (см.: Герберштейн. С. 162), но, когда он возник, неизвестно.
69) См.: Герберштейн. С. 162.
70) РИБ. Т.6. № 73. Стб. 591.
71) ДДГ. № 16. С. 43.
72) О границах Дмитровского княжества в XIV в. см.: Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в Х—XIV вв. М., 1979. Автореф. докт. дисс. С. 40-41.
73) Герберштейн. С. 152.
74) АСЭИ. Т. II. № 162. С. 97 (1455 г.).
75) Там же. № 356. С. 350 (1457 г.).
76) Там же. № 163. С. 98-99 (1455 г.).
77) АСЭИ. Т. I. № 191. С. 136. (1447 г.); ср.; № 198. С. 142; № 289. С. 206.
78) См.: Будовниц. С. 153-154.
79) ДДГ. № 7. С. 23; ср. ниже: «...а рубеж Галичю и Дми[трову]...»
80) ДДГ. № 61. С. 198.
81) См.: Герберштейн. С. 144.
82) О соборах см.: Воронин Н.И. Зодчество Северо-Восточной Руси XII—XV вв. Т. 2. М., 1962. С. 267-289.
83) См.: Будовниц. С. 171-172.
84) См.: Герберштейн. С. 140.
85) Там же. С. 153.
86) Водились там осетры, стерляди, судаки, лещи (АСЭИ. Т. II. № 172. С. 108).
87) См.: Бахрушин С.В. Научные труды. Т. 1. М., 1952. С. 72-74; Заозерская Е.И. У истоков крупного производства в русской промышленности XVI—XVII вв. М., 1970. С. 207.
88) См.: Герберштейн. С. 152.
89) См.: Будовниц. С. 160-167.
90) См.: Копанев А.И. История землевладения Белозерского края XV—XVI вв. М.; Л., 1951. С. 16-39.
91) ДДГ. № 12. С. 34.
92) Там же.
93) ПСРЛ. Т. 26. С. 188.
94) Редкие источники. Вып. 2. М., 1977. С. 11-12.
95) ДДГ. № 22. С. 61.
96) ДДГ. № 31. С. 81.
97) АСЭИ. Т. II. № 161. С. 97; № 174. С. 110.
98) ДДГ. № 19. С. 53; № 33. С. 84; № 47. С. 143; ср.: ПСРЛ. Т. 37. С. 82.
99) ПСРЛ. Т. 18. СПб., 1913. С. 114.
100) Герберштейн. С. 140; Бахрушин С.В. Научные труды. Т. 1.С. 56; Заозерская Е.И. Указ. соч. С. 211, 213, 228.
101) ДДГ. № 17. С. 49.
102) ДДГ. № 27. С. 70.
103) ДДГ. № 17. С. 46.
104) ДДГ. № 27. С. 70.
105) ДДГ. № 17. С. 50.
106) Там же. С. 49.
107) Кучкин В.А. Земельные приобретения московских князей в Ростовском княжестве в XIV в. // Восточная Европа в древности и средневековье. М., 1978. С. 186.
108) АСЭИ. Т. II. № 344. С. 341 (1445—1453 гг.).
109) АСЭИ. Т. I. № 98. С. 79.
110) АФЗХ. Ч. I. № 2. С. 24; № 10. С. 28.
111) См.: Герберштейн. С. 128.
112) См. там же. С. 155.
113) ДДГ. № 20. С. 56; № 21. С. 58; № 22. С. 61.
114) АФЗХ. Ч. I. № 236. С. 206 (первая половина XV в.); АСЭИ, Т. III. № 88-90. С. 470; № 92. С. 472 и др.
115) Чуваши и мордва жили в западной части Среднего Поволжья (в бассейнах рек Оки и Суры, а также по правому притоку Оки — Мокше).
116) См.: Будовниц. С. 202-204. М. Меховский, используя сведения середины XV в., писал, что «княжество Суздальское и многие соседние с ним опустошены и разорены татарами» (Меховский М. Трактат о двух Сарматиях. М.; Л., 1936. С. 113). Речь в первую очередь идет о Нижегородско-Суздальском княжестве (см.: Флоря Б.Н. Об одном из источников «Трактата о двух Сарматиях» Матвея Меховского // Советское славяноведение. 1965. № 2. С. 55-61).
117) См.: Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в Х—XIV вв. С. 34.
118) См. там же. С. 50.
119) См.: Будовниц. С. 66.
120) Инока Фомы слово похвальное... С. 33.
121) В 1408 г. за пушками посылал в Тверь Едигей (ПСРЛ. Т. 23. С. 143). В 1447 г. тверская артиллерия помогла Василию II взять Углич, а тверскому великому князю Борису обеспечила капитуляцию Ржевы (см.: Инока Фомы слово похвальное... С. 46, 49).
122) См.: Меховский М. Трактат о двух Сарматиях. С. 113.
123) Барбаро и Контарини о России. С. 157; ср.: С. 225.
124) Герберштейн. С. 136.
125) АСЭИ. Т. III. № 328. С. 356; № 329. С. 357; № 354. С. 378; № 355. С. 379.
126) Подробнее см.: Хорошкевич А.Л. Торговля Великого Новгорода с Прибалтикой и Западной Европой в XIV—XV вв. М., 1963.
127) В изучаемое время упоминались города: Велье (ПЛ. Вып. 1. С. 31, 56), Вороноч (С. 36, 37, 44), Врев (С. 37), Котелно (С. 36-38), Опочка (С. 36, 45). Гдов, Изборск и Остров упоминаются и ранее, и позднее интересующего нас времени.
128) См.: Казакова Н.А; Лурье Я.С. Антифеодальные [222] еретические движения на Руси XIV — начала XVI в. М.; Л., 1955; Клибанов А.И. Реформационные движения в России в XIV — первой половине XVI в. М., 1960.
129) ДДГ. № 22. С. 60-62. В Средохрестье (7 марта) 1423 г. завещание Василия I его составитель дьяк Алексей Стромилов повез к Витовту.