Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

В шести исследованных могильниках Бухарской области было вскрыто 140 курганов: в Калкансайском могильнике — 15, в Хазаринском — 63, Шахривайронском — 5, Кызылтепинском — 21, Лявандакском — 14 и Куюмазарском — 22. По устройству могил под насыпями, погребальному обряду и по найденному инвентарю все курганы делятся на три большие хронологические группы. Самая ранняя представлена грунтовыми могилами и захоронениями на древней дневной поверхности. Грунтовые могилы различаются по форме, размерам и инвентарю, но все они относятся к одной исторической эпохе, рамки которой ограничиваются VII—III вв. до н.э. [Обельченко, 1979а]. Вторая группа — захоронения в катакомбах, подбойных могилах и в незначительном количестве в грунтовых могилах. В этой группе погребений захоронения отличаются от захоронений первой труппы и устройством могил, и погребальным обрядом, и инвентарем погребений. Погребения этой хронологической группы относятся к II в. до н.э. — I в. н.э. К третьей группе, которая датируется II—VII вв. н.э., относятся погребения в катакомбах и подбойных могилах с погребальным обрядом, инвентарем и устройством самих могил, отличными от погребений предыдущей эпохи.

Вместе с тем все три группы имеют много общих признаков, которые позволяют считать их памятниками культуры древнего Согда на разных исторических этапах развития. Показательна еще одна группа погребальных памятников, исследованная в курганных могильниках низовьев Зарафшана и примыкающая по времени к захоронениям третьей хронологической группы. Это кенотафы, которые были обнаружены в курганных могильниках Бухарской области ([Обельченко, 1957].

Весьма своеобразную группу захоронений, связанную с кенотафами, но вполне самостоятельную, составляют захоронения костей в оссуариях, хумах или крупных бытовых сосудах, найденные в курганных насыпях могильников долины Зарафшана. Эта последняя по времени группа погребений относится :к V—VI вв., а некоторые объекты этого погребального обряда, возможно, и к VII—VIII вв., т.е. ко времени, предшествующему .завоеванию Согда арабами и начавшейся исламизации населения [Обельченко, 1959; 1977].

Прежде чем перейти к вопросам классификации и хронологии (62/63) погребений, необходимо отметить, что в дополнение к датировкам, которые дают найденные в погребениях монеты, проводится сравнительный анализ. Уже первые раскопки курганов в 1952—1953 гг. и проведенный анализ позволили датировать определенную группу погребений в подбойных могилах и катакомбах с оружием и керамикой второй половиной II в. до н.э. — I в. н.э. [Обельченко, 1954, с. 10-15]. Находки монет при: дальнейших раскопках курганов блестяще подтвердили эти датировки в погребениях подобного типа [Обельченко, 1968]. Находка монеты Гелиокла (II в. до н.э.) в Кызылтепинском могильнике [Обельченко, 1968б; 1968в; 1974] и там же монеты, подражающей чекану Евтидема [Обельченко, 1975], дает точные датировки определенным типам погребений, а сравнительный анализ не только делает, как уже говорилось, эти датировки бесспорными, но и позволяет выявить много деталей, уточняющих датировки отдельных погребений. Таким образом, датировки погребений устанавливаются по этому, оправдывающему себя методу, что исключает возможность ошибочных построений при рассмотрении вопросов истории культуры и политической истории.

Погребения VII—III вв. до н.э.

К VII—III вв. до н.э. относится 41 курган: 15 — в Калкансайском могильнике, 25 — в Хазаринском и один — в Кызыл-тепинском. Могилы, находящиеся под насыпями этих курганов,, различны по своей конфигурации. Наибольшее число могил овальные в плане, меньше прямоугольных в плане, а могил с цилиндрическими углублениями по четырем углам — всего три (две в Калкансайском и одна в Хазаринском могильниках). Две могилы из Хазаринского могильника отличаются от всех остальных тем, что у одной вдоль восточной стенки оставлена ступенька, а в другом кургане захоронения находятся в углублении, устроенном у западной стенки могильной ямы. Но все могилы, раскопанные в Калкансайском, Хазаринском и Кызылтепинском могильниках, являются могилами простейшей формы, т.е. грунтовыми. Как показали раскопки, все грунтовые могилы, раскопанные на границах Бухарского оазиса, перекрывались деревом. Судить о характере этого перекрытия трудно, ибо сохранились лишь его следы, и состояло ли оно из плах, жердей или наката — определить невозможно. Только в кургане 29 Хазаринского могильника частично сохранилось перекрытие могилы каменными плитами. Во всех других курганах остатки деревянного перекрытия находились или в земле насыпи, или в земле, заполнявшей могилу, или по краям могилы на уровне древней дневной поверхности [Обельченко, 1968а].

Овальные в плане грунтовые могилы — типичная форма погребения савроматов в Южном Приуралье, Нижнем Поволжье (63/64) и скифов далее на западе. Они были и впускными в курганах более ранней эпохи, и центральными. Количество их иод одной насыпью различно, как и число скелетов в одной могиле. В курганах могильников Бухарской области погребения одиночные. Обыкновенные одиночные погребения делались и в узких, неглубоких овальных могилах савроматов [Смирнов К., 1964, с. 79-80].

Для этих могил характерны бедность и полное отсутствие инвентаря [Максимов, 1960, с. 90; Смирнов К., 1951а, с. 200], что также характерно и для погребений эпохи раннего железа в Крыму. Тип могил этого времени в степях Крыма идентичен могилам Калкансайского и Хазаринского могильников, под небольшими расплывчатыми насыпями находятся простые грунтовые могилы, овальные в плане, перекрытые деревом или каменными плитами [Троицкая, 1951, с. 85].

Грунтовые могилы, у которых боковые стенки параллельны, а углы слегка закруглены, как в курганах 5, 9, 14 Калкансайского могильника, в курганах 11, 12, 16, 21, 23 Хазаринского могильника и в кургане 5 Кызылтепинского могильника, также характерны для погребений савроматов. Повсюду в Поволжье и в Приуралье встречаются могилы, которые по форме, как и подобные могилы в Калкансайском могильнике, приближаются к квадрату [Смирнов К., 1947, с. 81; Смирнов К., Петренко, 1963, табл. 4-8].

Перекрытие грунтовых сакских могил в Семиречье деревом или каменными плитами считается обычным. В могильнике Бесшатыр, в кургане 25, который датируется V—IV вв. до н.э., могила была перекрыта стволами деревьев [Акишев, 1959, с. 204 и сл.]. К этому же времени относятся и сакские погребения в могильнике Кзылауз I, в котором грунтовые могилы перекрыты деревом [Акишев, Кушаев, 1963, с. 98-100].

Господствующим типом могильного сооружения усуньских могильников III—II вв. до н.э. правобережья р. Или была простая грунтовая могила, зачастую перекрытая деревом. Существование могильных ям, перекрытых деревом, — свидетельство пережитков сакских традиций в усуньской среде [Акишев, Кушаев, 1963, с. 248-251]. В курганах ранних кочевников в Алма-Атинской области под насыпями были грунтовые могилы, перекрытые каменными плитами [Агеева, 1959, с. 82-83].

К той же эпохе, что и погребения в грунтовых могилах, относятся погребения на древней дневной поверхности. Такого типа захоронения были открыты в четырех курганах Хазаринского могильника, причем в двух курганах (14 и 37) скелеты лежали головой на север, в кургане 20 — на юг, а в кургане 22 — на запад. Все указанные захоронения похожи тем, что в земле, покрывающей скелеты, находилась древесная труха, а это сказалось на окраске костей скелетов. Наличие остатков дерева в кургане указывает на то, что при погребении над покойником, уложенным на древнюю дневную поверхность, возводилось (64/65) какое-то сооружение из дерева, а затем уже насыпалась курганная насыпь. Такого типа погребения обычны для савроматов Заволжья и Южного Приуралья, причем их много в районе Челябинска, где они датируются V—IV вв. до н.э. [Смирнов К., 1964, с. 82].

Погребения на древней дневной поверхности, относящиеся к эпохе бронзы, были исследованы в Киргизии в могильнике Таш-Башат [Кожемяко, 1960, с. 98 и сл.], а в Таджикистане — в могильнике Аруктау [Мандельштам, 1968, с. 95]; погребения эпохи бронзы и первой половины I тыс. до н.э. раскопаны в могильнике Ташкурган в Ферганской долине [Козенкова, 1966, с. 219]. Близки по обряду погребения в грунтовых могилах и на древней поверхности в могильниках в урочище Джеты-асар [Холстов, 1962, с. 196].

Захоронения на древней дневной поверхности устраивались в могильнике Уйгарак, где скелет лежал, окруженный двойным кольцом ямок для столбов, которые создавали цилиндро-коническую конструкцию [Толстов, 1962, с. 138-139, рис. 15]. Ямки, похожие на столбовые, по четырем углам грунтовой могилы делались в могильнике Тагискен, совершенно так же, как в могильниках Бухарской области. Следует отметить еще одно совпадение, делающее этот тип могил в Приаралье идентичным бухарским. Столбовые ямки, как и в могилах Калкансая и Хазары, а также низовьев Сырдарьи, не имели никаких следов бывших в них столбов [Вишневская, 1973, с. 60].

Интересна еще одна деталь, указывающая на большую близость погребений Хазаринского могильника сакским погребениям Семиречья и савроматским Южного Урала и Нижнего Поволжья. Скелет на древней дневной поверхности в кургане 22 около Хазары в отличие от всех других был обращен головой на запад. Это единственный случай широтной ориентации в курганах Калкансая и Хазары. Как правило, головой на запад, в вытянутом положении, на спине, лежали скелеты в сакских и усуньских погребениях Семиречья, что является одной из характерных черт погребального обряда саков и усуней [Акишев, Кушаев, 1963, с. 102, 147]. Западная ориентировка скелетов отмечена и на всей территории распространения савроматских погребений [Смирнов, 1964, с. 91].

Южная ориентация зафиксирована у скелетов в погребении на дневной поверхности кургана 20. Сосуществование южной ориентации с западной в савроматских погребениях отмечал К.Ф. Смирнов [Смирнов К., 1964, с. 91-192]. В курганах 14 и 37, так же как во всех курганах Калкансая и остальных курганах Хазары, скелеты лежали головой на север, причем иногда имелись небольшие отклонения к западу. Головой на север лежал скелет и в кургане 5 Кызылтепинского могильника. Северная ориентация скелетов в рассматриваемых могильниках была основной, что отличает эти могильники от сакских и усуньских могильников Семиречья. В савроматских (65/66) погребениях северная ориентация была весьма незначительной, тамг преобладала широтная ориентация. Северная ориентация была зафиксирована в захоронениях в районе Челябинска и в бассейне р. Илек [Смирнов К., 1964, с. 91].

Западная ориентация скелетов преобладает в сакских погребениях других районов Средней Азии. Так, в могильнике Тагискен скелеты лежали головой на запад [Толстов, Итина,, 1966, с. 154]. Головой на запад лежали скелеты и в сакских погребениях на Тянь-Шане и Памире [Бернштам, 1952, с. 33, 304].

Почти во всех погребениях скелеты лежали в могилах на подстилке из хвороста или камыша, а в кургане 16 Хазаринского могильника под головой скелета была «подушка» из камыша.

В погребениях саков и савроматов часто встречаются следы красной краски на костях скелетов, как в кургане 21 Хазаринского могильника. В этом кургане на некоторых фрагментах разбитого черепа была красная краска.

У инвентаря Хазаринского и Калкансайского могильников много общих черт с инвентарем погребений Тасмолы в Центральном Казахстане. Так, в курганах тасмолинской культуры найдено большое количество каменных жертвенников очень примитивной формы. Они представляют собой зачастую овальный или вытянутый камень с небольшим углублением на одной из сторон [Маргулан и др., с. 30, 31, 354, рис. 47]. Весьма примечательно, что в Калкансайском могильнике при всей бедности инвентаря погребений в кургане 4 был обнаружен каменный оселок, а в кургане 5 — каменная плита с курантом. Каменная плита с курантом находилась и в кургане 27 Хазаринского могильника. Песчаниковые плиты такого же типа и разной формы очень часто встречаются в меото-сарматских. погребениях IV—III вв. до н.э. в Прикубанье [Анфимов, 1951, с. 188]. Круглая каменная плита с фигурным каменным пестиком была найдена во впускном погребении кургана 13 Шушукумского могильника в районе Чардары [Максимова и др.,, 1968, с. 207, рис. 14]. Подобного типа плитки обнаружены в савроматских курганах начиная с VI в. до н.э., причем, как правило, одна сторона у них хорошо отшлифована [Смирнов К., Петренко, 1963, с. 31, табл. 20-2, 3, 4, 5, 7; Смирнов К., 1964,. с. 41], что характерно и для плиток, найденных в Калкансайском и Хазаринском могильниках. Как отмечал Н. В. Анфимов,. в первые века нашей эры эти плитки исчезают из погребений меото-сарматов Прикубанья [Анфимов, 1952, с. 202].

Весьма редкой находкой, которой пока нет прямых аналогий не только в археологическом материале Средней Азии, но и в савромато-сарматской археологии, является массивный бронзовый ковш с круглой в сечении ручкой. Несколько схож с ним керамический ковш, найденный на городище Кой-Крылган-кала [Толстов, 1958, с. 120, с. 15]. (66/67)

Меловые стержни с тремя кольцевыми выточками (курганы 12 и 16 Хазаринского могильника) подобны стержням, найденным М.П. Грязновым в погребении VII в. до н.э. кургана Аржан в Южной Сибири. Полным аналогом этих меловых стержней могут служить валиковые навершия тагарских кинжалов из Минусинской котловины. У этих валиков форма застежек, встречающихся в погребениях VII в. до н.э. [Членова, 1967, с. 15, 253, табл. 3-18, 19, 20, 21]. По форме они такие же, как застежка из кости, обнаруженная в плиточной ограде могильника Бегазы в Центральном Казахстане [Кызласов, Маргулан, 1950, с. 132, 137; Кызласов, 1977, с. 73, рис. 2-9], а также очень близки бронзовым застежкам из скифского погребения близ Ногайска [Яценко, 1956, с. 163] и из киммерийского погребения в Высокой Могиле в Запорожье, где подобные застежки употреблялись и для колчанов, и для портупей мечей [Бидзиля, Яковенко, 1974, с. 150, рис. 3, с. 152, рис. 5-2, с. 156].

Надежны датировки у керамических находок в погребениях Хазаринского могильника. В курганах 21, 25 и 27 были сосуды весьма характерной формы. У сосудов из курганов 25 и 27 цилиндрические, слегка сужающиеся в середине тулова и подкошенные донца. Оба сосуда изготовлены на гончарном круге и снаружи покрыты светло-серым ангобом, который захватывает только верхнюю часть подкошенного донца. Сосуд из кургана 27 шире и ниже сосуда из кургана 25. Сосуд из кургана 27 совершенно одинаков с сосудом из поселения Тахирбай 3 в низовьях Мургаба, которое датируется концом II тыс. до н.э. [Массон В., 1959, с. 28, 178, табл. Х-5]. Такая же керамика найдена и на юге, и на севере, и в центральной части Средней Азии. Вопросам датировки и эволюции форм этой керамики посвящено немало работ (см., например, [Дьяконов, 1954, с. 135; Воробьева, 1959, с. 69; Усманова, 1963, с. 30]).

Указанные аналогии в устройстве погребальных сооружений, в некоторых чертах погребального обряда и в инвентаре позволяют дать вполне обоснованные датировки, которые послужат отправным пунктом в дальнейшем исследовании описанных памятников древней культуры. Так, находки в погребениях датируются временем, начиная с конца II тысячелетия до н.э., а погребальные сооружения (например, могилы со столбовыми ямками) — VII—VI вв. до н.э. [Толстов, Итина, 1966, с. 157]. Захоронения в первую очередь под курганной насыпью на древней дневной поверхности уходят корнями в эпоху бронзы [Кожемяко, 1960, с. 98]. Вместе с тем некоторые черты погребального обряда дают несколько более раннюю дату. Так, погребение в кургане 27 Хазаринского могильника по находке сосуда датируется концом II тысячелетия до н.э., а по южной ориентировке скелета в погребении — к V в. до н.э. К этому же времени по ориентации скелета головой на ног можно отнести захоронение на древней дневной поверхности (67/68) в кургане 20 Хазаринского могильника. Более раннюю дату дает погребение в кургане 21 Хазаринского могильника, где скелет лежал головой на север, а инвентарь состоял из сосуда почти шаровидной формы, покрытого плотным слоем красного-ангоба.

Необходимо отметить, что в могильнике Заманбаба, который датируется первой половиной II тысячелетия до н.э., скелеты в катакомбах лежали головой на восток, северо-восток, а иногда на север [Гулямов, Исламов, Аскаров, 1966, с. 129], но ни в одном — на юг. Весьма показательно, что в инвентаре погребений могильника Заманбаба были сосуды шаровидной формы, покрытые красной краской [Гулямов, Исламов, Аскаров, 1966, с. 123, табл. X—XI].

Таким образом, самые ранние погребения в курганных могильниках низовьев Зарафшана можно отнести к VII—VI вв. до н.э. Это прежде всего погребения на древней дневной поверхности в курганах 14, 22 и 37 и погребение в грунтовой могиле кургана 21 Хазаринского могильника. К V—IV вв. до н.э. — все остальные курганы Хазары и Калкансая, за исключением курганов 12, 25 и 34 Хазаринского могильника, которые, видимо, датируются более поздним временем, т.е. IV—III вв. до н.э. К V—IV вв. до н.э. относится и погребение в кургане 5 Кызылтепинского могильника. Таким образом, вся: ранняя группа погребений в могильниках низовьев Зарафшана датируется VII—III вв. до н.э.

Погребения II в. до н.э. — I в. н.э.

Следующей по времени группой являются погребения в курганах 45 и 46 Хазаринского могильника; в курганах 2, 4, 6 и 7 Шахривайронского могильника; в курганах 2, 3, 4, 6, 7, 10, 13, 14, 15, 16 и 19 Кызылтепинского могильника; в курганах 1, 2, 5, 6, 7, 8, 13, 14, 15, 16 и у тригонометрического пункта Лявандакского могильника; 2, 3, 7, 15, 17, 19, 20, 22, 23 — на поле 2; 30, 31, 35, 36 — на поле 1, 36, 37 и в кургане у крепостцы в Куюмазарском могильнике. Все они объединены в одну группу из-за одинакового погребального обряда и одинакового инвентаря.

По типу могильных сооружений эти погребения делятся на три вида: в грунтовых могилах, в подбойных могилах и в катакомбах. При этом погребение в грунтовой могиле было открыто только в кургане 10 Кызылтепинского могильника. Погребения в подбойных могилах были в курганах 45 и 46 Хазаринского могильника; в курганах 2, 4, 6 и 7 Шахривайронского могильника, в курганах 6, 14 и 15 Кызылтепинского могильника, в курганах 1, 5, 6, 7, 8, 13, 16 и у тригонометрического пункта Лявандакского могильника; в курганах 2, 17, 23, 25, 35, 36 и 37 на поле 1 и в курганах 7, 15, 19, 20, 22, 23, 30, 31 (68/69) и 35 на поле 2 Куюмазарского могильника. Погребения в катакомбах были обнаружены в трех могильниках — Кызылтепинском (курганы 2, 3, 4, 7, 13, 16 и 19), Лявандакском (курганы 2, 14 и 15) и Куюмазарском (курган у крепостцы и курган 3 из группы курганов у бугра Соинова). Над всеми этими погребениями, независимо от того, какого вида были могильные сооружения, возводились насыпи из земли, никаких рвов или выкладок из камня ни на насыпи, ни под насыпью не было. Все насыпи имели вид полусферы, оплывшей под влиянием осадков и ветров. У подавляющего большинства насыпей снаружи были признаки ограбления, что и подтвердилось раскопками.

Грунтовая могила в кургане 10 Кызылтепинского могильника отличается от грунтовых могил предыдущего периода. Ориентирована эта могила с севера на юг с отклонением к западу. Ее длина 3,3 м, ширина 0,95 м, глубина 1,5 м, скелет, находившийся в могиле, был ориентирован головой на юго-запад. Инвентарь погребения составляли два кремневых наконечника стрел лавролистной формы и маленький железный нож серповидной формы. В северной стенке грунтовой могилы был устроен вход в катакомбу, в которой скелет лежал головой на северо-восток. Эта катакомба относится к следующей по времени группе погребений, а погребение в грунтовой могиле — к описываемой группе.

Основную массу данной группы погребений составляют подбойные могилы, которые во всех могильниках низовьев Зарафшана устраивались, как правило, в длинной западной стенке могильной ямы. Только в двух курганах подбои были сделаны в противоположной длинной восточной стенке. Подбои в восточной стенке могильной ямы были обнаружены в кургане 6 Шахривайронского могильника и в кургане 16 Лявандакского могильника.

Во всех впускных ямах подбойных могил в низовье Зарафшана вдоль длинной стенки оставлена ступенька, что отличает подбойные могилы Согда от подбойных могил других районов Средней Азии.

Ареал подбойных могил необычайно широк. На территории Средней Азии они впервые были открыты А.М. Фетисовым во время раскопок в Семиречье в 1890 г. В этих могилах подбой от дромоса отгораживался каменными плитами [ОАК, 1893, с. 112]. В 1934 г. Б.А. Латынин, а в 1936 г. Т.Г. Оболдуева [Латынин, Оболдуева, 1959, с. 18], открыли подбойные могилы в Исфаринском районе. В этом же районе подбойные могилы были раскопаны на окраине кишлака Ворух [Литвинский, 1953, с. 139] и в могильнике Ворухского ущелья [Литвинский, Давидович, 1956, с. 66], в могильнике Калантархона [Литвинский, 1959, с. 76], в могильнике Исфара I, а также могильниках Карабаг, Чорку I и других [Литвинский, 1961, с. 59].

Подбойные могилы были открыты и в других районах, например (69/70) в могильниках Караждар [Заднепровский, 1960, с. 113] и Кара-Булак [Баруздин, 1956, с. 58], в могильнике Хангиз [Горбунова, Гамбург, 1957, с. 33 и сл.], Вуадильском и других [Гамбург, Горбунова, 1959, с. 9 и cл.].

Подбойные могилы найдены и во многих могильниках на Тянь-Шане [Кибиров, 1957, с. 83 и cл.], на Памире и Алае в могильниках Кургак, Мааша, Кызыл-туу [Бернштам, 1952, с. 193], в могильнике Боркорбаз [Сорокин, 1961, с. 117 и cл.]. Исследованы подбойные могилы в могильнике близ Ширинсая [Гайдукевич, 1952, с. 333-334] и в курганных могильниках, находящихся в районе Чардаринского водохранилища [Максимова и др., 1968, с. 206 и сл.].

Большое число подбойных могил было раскопано в Семиречье: в могильнике Шармак I, Кадырбай II, в которых подбои были отгорожены каменными плитами [Агеева, 1959, с. 80], в урочище Караша, где также подбои отгораживались плитами [Максимова, 1969, с. 136], в могильнике Кадырбай I [Акишев, 1967, с. 295] и других [Акишев, Кушаев, 1963, с. 251 и сл.]. Обнаружены подбойные могилы и на юге Средней Азии [Мандельштам, 1966, с. 153 и сл.]. Известны подбойные могилы в могильнике Туз-гыр [Лоховиц, 1968, с. 156 и сл.], а также на севере Казахстана [Черников, 1951, с. 761 и на Алтае [Грязнов, 1940, с. 17].

Подбойные могилы широко распространены на территории Южного Приуралья [Смирнов, 1947, с. 70; Подгаецкий, 1937, с. 334], Нижнего Поволжья [Синицын, 1947, с. 12], Северного Кавказа [Виноградов, 1963, с. 41 и сл.; Анфимов, 1951, с. 169 и сл.], Северного Причерноморья [Славин, 1951, с. 56] и Крыма [Троицкая, 1951, с. 99; Репников, 1932, с. 157-158].

Хронологические рамки существования подбойных могил в Средней Азии в древности очень широки. Наиболее ранние из подбойных могил известны по раскопкам Г.А. Кушаева в Алакульской впадине в курганном могильнике Арасан I и могильнике Джарбулак, которые относятся к VI—V вв. до н.э. [Кушаев, 1968, с. 143-145]. К этому же времени относятся три подбойные могилы в могильнике, раскопанном А.Г. Максимовой в Джамбульской области [Максимова, 1969, с. 136-145]. Наиболее поздние подбои датируются IX в. [Бернштам, 1952, с. 81 и сл.] и даже XV—XVI вв. [Акишев, 1967, с. 295 и сл.]. В Южном Приуралье и Нижнем Поволжье подбойные могилы также появились в первой половине I тысячелетия до н.э. [Синицын, 1959, с. 62-64; Смирнов К., Петренко, 1963, с. 13, табл. 1-9].

Подбои различаются по ориентации длинной оси дромоса и камеры, по наличию или отсутствию ступеньки у стены, противоположной подбою, а также по системе закладки входа в него. Обычно подбой отгораживался от ямы либо плитами, либо валунами, либо бревешками. В курганах Согда подбои отгораживались камышовыми фашинами, которые, как правило, (70/71) покрывали пол подбоя и ступеньку. Затем укладывались куски гипса, полученного при рытье могил. Следует отметить, что куски гипса были положены только для закладки входа в подбой; выше ступеньки их нет. В некоторых курганах рассматриваемых могильников, например в кургане у тригонометрического пункта Лявандакского могильника, вход в подбой прикрывался только камышом. Резко отличаются от подбойных могил Согда подбойные могилы Тулхарского могильника в Южном Таджикистане. Подбойные могилы Тулхарского могильника вырыты в слое плотного лесса и не имеют ступеньки вдоль стены, противоположной подбою. Ориентированы могилы длинной осью север–юг, с отклонением к западу. Подбой от ямы отгорожен валунами, иногда ими засыпана и вся яма, как в кургане X, 2. Из валунов возведены и насыпи всех курганов [Мандельштам, 1966, с. 80-81, с. 55, рис. 31]. Подбои устроены или в западной, или, чаще, в восточной стенке могильной ямы.

Только в восточной стенке выкапывались подбои и в Боркорбазском могильнике, причем ступенька вдоль западной стенки отсутствовала, стена ямы была прямая, ориентированная по линии север–юг, иногда с небольшим отклонением к западу. Вход в подбой закладывался плиточным камнем, им же засыпалась и яма [Сорокин, 1961, с. 140, табл. V, VI, VII]. Количество подобных примеров можно было бы значительно умножить. В усуньских подбойных могилах на правом берегу Или яма была прямая или в ней имелась ступенька, но закладка подбоя всегда была сделана из бревен [Акишев, Кушаев, 1963, с. 249]. Сырцовым кирпичом или камышом отгораживались подбои от впускной ямы в курганах Шаушукумского могильника [Максимова и др., 1968, с. 206-207]. Подбойные могилы бухарских степей устроены одинаково с подбойными могилами Приуралья [Сальников, 1940, с. 95] и Нижнего Поволжья, в которых вдоль восточной стены впускной ямы сделана ступенька, а конструкция подбоя аналогична подбоям рассматриваемых курганов.

В курганах Нижнего Поволжья, относящихся к III—I вв. до н.э., подбой отгораживался от ямы бревешками, закладывался плетнем или хворостом [Синицын, 1946, с. 74]; в курганах Южного Приуралья IV—I вв. до н.э. хворостом или плетнем обкладывались стены могильной ямы и ступеньки [Граков, 1928, с. 146-147].

Во всех подбойных могилах могильников Хазара, Шахривайрон, Кызылтепе, Лявандак и Кую-Мазар скелеты лежали в вытянутом и, реже, в скорченном положении, но все головой на юг, иногда строго меридионально, иногда с небольшими отклонениями к востоку или западу. Выше уже отмечалась устойчивая широтная ориентация скелетов в подбойных усуньских погребениях Семиречья первых веков до нашей эры [Акишев, Кушаев, 1963, с. 252], что отличает их от подбойных могил низовьев Зарафшана. В могильниках Средней Азии южная (71/72) ориентация скелетов встречается в подбойных могилах Исфаринского могильника [Латынин, Оболдуева, 1959, с. 18] и в погребениях III—I вв. до н.э. Тамдинского могильника в Южном Казахстане [Маловицкая, 1950, с. 120].

Южная ориентация скелетов в подбойных и иных могилах Средней Азии встречается, как показывают приведенные выше аналогии, и в погребениях первых веков до нашей эры, и в первые века нашей эры. Однако устойчивая южная ориентация скелетов в погребениях чаще относится к периоду, предшествующему нашей эре. В могильниках Средней Азии, относящихся к первым векам нашей эры, наряду с южной ориентацией нередко скелеты обращены головой к другим сторонам света. Это хорошо видно на примере могильника II—IV вв. н.э. Мааша в Чон-Алае, где скелеты в разных погребениях ориентированы по-разному [Сорокин, 1948, с. 123].

В погребениях же сарматов Приуралья, Нижнего Поволжья и Северного Кавказа, относящихся к первым векам до нашей эры, господствует южная ориентировка скелетов. Так, в курганах IV—I вв. до н.э., раскопанных под Оренбургом Б.Н. Граковым, скелеты лежали в вытянутом положении, на спине, головой на юг, иногда с небольшими отклонениями [Граков, 1928, с. 146-147]. Вообще, для курганов IV—I вв. до н.э., принадлежащих к прохоровской культуре [Ростовцев, 1918, с. 5-9], характерна устойчивость южной ориентации скелетов в погребениях. Из погребений прохоровской культуры можно отметить богатое погребение женщины в подбойной могиле первого Мало-Кызылского могильника близ Магнитогорска. Скелет женщины в этой могиле лежал на спине, в вытянутом положении, головой на юг [Сальников, 1940, с. 95]. К этой же культуре относятся и сарматские курганы в районе Орска, где близ аула Джанатан К.В. Сальниковым был раскопан курганный могильник. Среди раскопанных погребений имеются захоронения в подбойных могилах с южной ориентацией скелетов [Сальников, 1940, с. 121-122].

Южная ориентация скелетов присуща и курганным погребениям IV—II вв. до н.э. в Западном Казахстане. В исследованном И.В. Синицыным курганном могильнике по р. Малый Узень в погребениях IV—II вв. до н.э. скелеты лежали на спине, в вытянутом положении, головой на юг [Синицын, 1950, с. 104-105; Синицын, 1956, с. 100].

В Нижнем Поволжье, около села Краснополье, вскрыт целый ряд подбойных могил III—I вв. до н.э., в которых скелеты лежали в вытянутом положении, на спине, в гробах или на подстилке из дерева, головой на юг, с незначительными отклонениями к юго-западу или юго-востоку [Синицын, 1932, с. 73].

Устойчивость южной ориентации скелетов в группе могил меото-сарматского могильника IV—V вв. до н.э., обнаруженного у станицы Усть-Лабинской на Северном Кавказе, отмечал Н.В. Анфимов [Анфимов, с. 158]. (72/73)

Следует отметить, что вопросам ориентации скелетов в погребениях Нижнего Поволжья и Южного Приуралья в сарматской археологии придается большое значение. Ориентация скелетов в погребениях — один из элементов, определяющих датировку захоронений. Внося поправки в хронологию погребений, исследованных П.Д. Рау, и П.С. Рыковым в Нижнем Поволжье, Б.Н. Граков указывал, что они делали ошибку, огульно относя часть вскрытых ими погребений к I—II вв. н.э. По словам Б.Н. Гракова, те погребения, «где покойник лежит на юг или юго-запад головой», относятся ко времени, начиная с конца II в. до н.э. [Граков, 1947, с. 120].

Головой на юг лежали скелеты и в катакомбах могильников Бухарской области. В Кызылтепинском могильнике катакомбы были обнаружены в курганах 2, 4, 13, 16, 19. К этой же группе погребений можно отнести и первичные захоронения в катакомбах курганов 3 и 7, где в завале костей от первичных захоронений сохранились предметы вооружения. Катакомбы были обнаружены и под насыпью курганов 2, 14 и 15 Лявандакского могильника, и под насыпью кургана близ крепостцы в Куюмазарском могильнике. Число катакомб в этой группе погребений незначительно по сравнению с подбойными могилами; при этом погребальный ритуал захоронений в катакомбах и в подбоях одинаков. В катакомбах скелеты также лежали головой на юг, а ориентация длинных осей дромосов и катакомб была меридиональной. Входы в катакомбы закладывались камышовыми фашинами, а затем кусками гипса из могильного выброса, а потом уже засыпались землей. Над катакомбами были возведены такие же насыпи, как и над подбойными могилами. Скелеты в катакомбах, как и в подбойных могилах, лежали на спине, в вытянутом положении или в скорченном положении, при котором ноги согнуты в коленях и раскинуты в стороны. Так лежал скелет в катакомбе кургана близ крепостцы Куюмазарского могильника. В катакомбах, как и в подбоях, под скелетами были подстилки из хвороста или камыша. Обычай трупоположения на подстилку из хвороста, камыша или кошмы в курганных погребениях первых веков до нашей эры и первых веков нашей эры широко распространен в могильниках Средней Азии, Нижнего Поволжья [Кушева, 1926, с. 23-24; Рыков, 1925, с. 3] и Южного Приуралья [Сальников, 1940, с. 125].

Катакомбы рассматриваемой группы имели покатый дромос, иногда с очень слабо выраженными ступеньками. В южной стенке дромоса устраивался вход в катакомбу, которая, как правило, была вытянута в виде овала, длинная ось которого являлась продолжением длинной оси дромоса. Иногда южный конец катакомбы был шире, нежели вход в нее, причем в курганах Кызылтепинского могильника вход в катакомбу был почти равен ширине дромоса в его южном конце.

Исключение составляет курган 3 около бугра Соинова (73/74) Куюмазарского могильника, где катакомба была устроена за западной стенкой дромоса. Катакомба в плане овальная, а ее длинная ось была почти параллельна длинной оси дромоса. Вход в катакомбу был устроен в северо-западном углу дромоса. Такое расположение катакомб по отношению к дромосу характерно для скифских курганов, раскопанных на Тираспольщине. В курганах около селений Глинное и Чобручи катакомбы располагались под углом к дромосу, т.е. длинные оси дромоса и катакомбы образовывали угол [Мелюкова, 1962, с. 131, 159-160, табл. 8-3, 4, 5, 6, 7, табл. 9-1, 2, 3, 4], что очень схоже с расположением катакомбы в кургане 3. Очевидно, такой тип катакомб является очень архаичным, ибо М.И. Артамоновым при раскопках курганов эпохи бронзы (II тыс. до н.э.) на р. Маныч на Северном Кавказе был обнаружен в одном из курганов длинный дромос с катакомбой, большая часть которой находилась за западной стенкой дромоса [Артамонов, 1937, с. 110, рис. 29, с. 113, рис. 34, с. 131].

Следует отметить, что у скифских катакомб четкие геометрические формы, в то время как катакомбы сарматских погребений неправильной формы [Смирнов К., 1964, рис. 52-7], а некоторые из них расположены под углом к дромосу [Синицын, 1959, с. 149, рис. 50-4, с. 153, рис. 52-2], т.е. как скифские на Тирасполыцине. Катакомбы, длинные оси которых расположены по длинной оси дромоса, по классификации К.Ф. Смирнова относятся ко второму типу савроматских катакомб и датируются поздним периодом развитой прохоровской культуры, т.е. III—II вв. до н.э. [Смирнов К., 1964, с. 83-84].

Подобные катакомбы были открыты Ю.Д. Баруздиным в Карабулакском могильнике во время раскопок в 1954 г. [Баруздин, 1956, с. 59] и 1955 г. [Баруздин, 1957, с. 19].

Продолжением дромоса являются катакомбы в курганах 9, 34, 44, 53, 86 и 93 Шаушукумского могильника, расположенного в зоне, прилегающей к Чардаринскому водохранилищу [Максимова и др. 1968, с. 205, рис. 13]. Интересен способ закладки входа в эти катакомбы камнем или камышовыми фашинами, что полностью совпадает со способом закладки входа в катакомбы Кызылтепинского могильника. Разница лишь в ориентации скелетов, которые в Шаушукумском могильнике лежали головой на север у входа в катакомбу [Максимова и др., 1968, с. 206].

Как в подбойных могилах, так и в катакомбах был найден погребальный инвентарь, состоящий из предметов вооружения, снаряжения, керамических изделий, украшений, монет, предметов туалета и быта. Вооружение из погребений рассматриваемой группы представлено мечами, кинжалами и наконечниками стрел. Все оружие изготовлено из железа. Мечи все двулезвийные, чечевичные в разрезе, с коротким прямым перекрестием, которое имело вид обоймы, одетой на лезвие меча у перехода его в рукоятку. У всех мечей, за исключением двух, перекрестие (74/75) из железа. У мечей из кургана 2 Кызылтепинского могильника и из кургана 20 Куюмазарского могильника перекрестия сделаны из бронзы, но были таких же размеров, как и перекрестия из железа. Некоторые отличия есть и в форме перекрестий. У всех мечей перекрестия в плане представляли собой сильно вытянутый овал, только перекрестие из бронзы у меча из кургана 2 Кызылтепинского могильника по форме было сильно вытянутым ромбом. Во всех погребениях было найдено по одному мечу, только в кургане 3 у бугра Соинова Куюмазарского могильника было обнаружено три меча, но все они лежали в завале костей первоначальных захоронений в этой катакомбе. Поэтому трудно сейчас сказать, положены они были одновременно или нет.

Всего в погребениях этой группы было найдено 19 железных мечей с коротким прямым перекрестием, причем только один имел навершие, а остальные были без металлических наверший, что подтверждает наличие железного штифта на конце рукоятки для закрепления деревянных или костяных обкладок эфеса. Металлическое навершие в виде круглой железной пластинки было у меча из кургана у тригонометрического пункта Лявандакского могильника. Все мечи были положены в захоронение в деревянных ножнах, обклеенных снаружи материей или же покрытых красным лаком, листочки которого были найдены в погребениях. Длина мечей в среднем около 1 м.

Мечей с коротким прямым железным перекрестием и без навершия в могильниках Средней Азии незначительное количество. Два меча такого типа были найдены в Тулхарском могильнике на юге Таджикистана [Мандельштам, 1966, с. 102-103, 201, табл. XXXIX-1, 2]. Двулезвийный меч без навершия обнаружен в могильнике Жаман-Тогай в зоне строительства Чардаринского водохранилища. Он отличается от мечей из курганов Зарафшанской долины и из Тулхарского могильника узким, но тоже коротким перекрестием. Могила с заплечиками, в которой он находился, датируется рубежом нашей эры .[Максимова и др., 1968, с. 187, 188, табл. IV-2].

Фрагменты похожего меча — рукоятка и часть лезвия — были найдены в кургане 56 Шаушукумского могильника в зоне строительства Чардаринского водохранилища. У меча короткое бронзовое перекрестие [Максимова и др., 1968, с. 217, 224, табл. XX-1], аналогичное перекрестию меча из кургана 20 Куюмазарского могильника. Такой же железный меч был обнаружен И.В. Синицыным в Западном Казахстане в кургане 2 могильника Курпе-Бай, у меча было короткое бронзовое перекрестие, и находился он возле скелета, который обращен головой на юго-восток [Синицын, 1950, с. 108, рис. 31]. Железный меч с коротким бронзовым перекрестием, идентичным перекрестию меча из кургана 2 Кызылтепинекого могильника, был в кургане 3 Мечетсайского могильника в бассейне р. Илек [Смирнов К., 1975а, с. 101, рис. 34-7, с. 164, 165]. Такой же (75/76) меч с перекрестием из железа обнаружен и в Нижнем Поволжье во II Бережковском могильнике в кургане 103, где скелет лежал головой на юг [Синицын, 1960, с. 104, 102, рис. 39-9].

Длинный железный меч с коротким прямым перекрестием без навершия нашел К.Ф. Смирнов в погребении 19 кургана 12 около села Политотдельское на левом берегу Волги [Смирнов К., 1959, с. 270, 271, рис. 25-6]. Меч с идентичным перекрестием был найден в конце 60-х годов прошлого столетия А.Н. Зыряновым при раскопках курганов по р. Исеть на Урале [Зырянов, 1888, с. 74]. Такого же типа меч был обнаружен в кургане под Тюменью, но у этого меча верхняя часть рукоятки была обломана, что с сожалением отмечал А. Гейкель [Heikel А., 1894, с. 69, табл. XV, рис. 5], и неизвестно, было навершие или нет. Если навершия не было, то данный меч может быть полным аналогом мечам из рассматриваемых могильников. В составленной К.Ф. Смирновым таблице мечи из района Шадринска и Тюмени по времени следуют за мечами с бабочковидным перекрестием [Мерперт, 1955, с. 156, рис. 7-3, 4]. Железный меч без навершия, но с коротким прямым перекрестием найден в катакомбе кургана 8 Золото-Балковского могильника на Нижнем Днепре [Вязьмитина, 1972, с. 19, 21, рис. 8-3, с. 122, рис. 60-1]. Железный меч с коротким прямым перекрестием из бронзы и без навершия был обнаружен Д. Маршаллом в Таксиле [Marshall, 1951, т. III, рис. 164, № 56]. По словам Д. Маршалла, железные мечи, которые были найдены в Таксиле, «относятся исключительно к первому веку н.э.» [Marshall, 1951, т. II, с. 545].

Меч с прямым перекрестием, но круглым навершием в виде пластинки из кургана у тригонометрического пункта в Лявандакском могильнике имеет совершенно такую же форму, что и кинжал первых веков нашей эры из Ольвии, хотя у последнего несколько удлиненное перекрестие [Блаватский, 1954, рис. 34]. Точно такой же меч с коротким прямым перекрестием и навершием в виде круглой пластинки можно видеть на чаше II в. до н.э., обнаруженной в прошлом столетии под Пермью. На серебряной чаше изображена охота на львов, у одного из всадников, стреляющего из лука, с левой стороны висит меч с прямым перекрестием и навершием в виде круглой пластинки [Тревер, 1940, с. 87-89, табл. 22, 24].

Кинжалы в погребениях этого периода, так же как и мечи, были в деревянных ножнах, обклеенных материей либо же покрытых красным лаком. У кинжалов из кургана 4 Шахривайронского, из кургана 7 Кызылтепинского и кургана 3 Куюмазарского могильников не было перекрестий и наверший, чем они схожи с кинжалами следующей по времени группы погребений, с которыми они будут рассмотрены. У кинжалов из кургана 16 Кызылтепинского могильника, курганов 1 и 2 Лявандакского могильника и кургана 19 Куюмазарского могильника были разные перекрестия и навершия. Но лезвия всех кинжалов (76/77) чечевичные в разрезе. У кинжала из кургана 16 такое же короткое прямое перекрестие, как и у мечей из рассматриваемой группы. По форме он совершенно одинаков с двумя кинжалами из Тулхарского могильника в Южном Таджикистане. Два кинжала такой формы выделены А.М. Мандельштамом в отдельную группу. Один из них найден в кургане I, 21, другой — в кургане VII, 14. У этих кинжалов короткие перекрестия и навершия в виде сильно загнутых слившихся друг с другом антенн (с небольшими отверстиями в центре каждой антенны) и угловидная выемка между ними [Мандельштам, 1966, с. 110, 202, табл. XV-13, 14].

Меч с таким же антенным навершием, но бабочковидным перекрестием был найден под Магнитогорском у хутора Черниговского. Меч железный, рукоятка с навершием в виде сильно закрученных антенн, которые слились, образовав два небольших отверстия [Нефедов, табл. 8, в]. К.Ф. Смирнов относил этот меч к самым ранним савроматским мечам с простым антенным навершием [Смирнов К., 1961, с. 19].

У обоих кинжалов из Лявандакского могильника навершия, а перекрестие только у одного. Кинжал из кургана 2 без перекрестия, но с округлым навершием близок к мечу с круглым навершием из того же могильника. У кинжала из кургана 1 кольцевое навершие и полулунное перекрестие, опущенные концы которого имитируют усики. Прямых аналогий формам этих кинжалов в опубликованном материале по археологии Средней Азии нет. Нет также прямых аналогий этим кинжалам в находках из Приуралья и Поволжья. Аналогичных форм нет и в известной сводке В. Гинтерса, в которой собраны скифские и сарматские мечи юга России [Ginters, 1928]. Но в отдельных деталях кинжалы имеют сходство с оружием из сарматских погребений Нижнего Поволжья, Северного Кавказа, а также Средней Азии. Кинжалы и мечи с кольцевым навершием, но прямым перекрестием бытовали в Нижнем Поволжье и на Северном Кавказе как в первые века до нашей эры, так и в первые века нашей эры [Хазанов, 1967, с. 175-177; Хазанов, 1968, с. 249].

Полулунное перекрестие в виде опущенной вниз дуги с закруглениями на концах подобно перекрестию акинака с серповидным навершием из кургана 9 могильника Памирский I на Памире, но у последнего отсутствуют закругления на кончиках перекрестия [Бернштам, 1952, с. 306, рис. 132-5].

Меньше похоже перекрестие кинжала из Лявандакского могильника на перекрестие акинака с брусковидным навершием из кургана 10 на Памире ([Бернштам, 1952, рис. 132-9], так как перекрестие последнего массивное и не так сильно опущено книзу. Этот акинак, по мнению А.Н. Бернштама, тяготеет к позднескифским и ранвесарматским образцам и датирован им V—IV вв. до н.э. [Бернштам, 1952, с. 321, 325].

Подобные полулунные перекрестия можно видеть на мечах, (77/78) принадлежащих прохоровской культуре Южного Приуралья: [Ростовцев, 1918, табл. VII, № 14]. Полулунные перекрестия: обычны и на бронзовых кинжалах татарской эпохи Южной Сибири, С.В. Киселев датировал их VI—V вв. до н.э. [Киселев,, 1951, с. 251, табл. XXV, рис. 1, 3, 8].

Нет прямых аналогий и у кинжала из кургана 19 Куюмазарского могильника. Его навершие в виде слегка закругленных наружу «волют», между которыми имеется угловидная выемка, похож на антенные навершия савроматских мечей [Смирнов К., 1961, с. 102, рис. 2-5, 6, 7]. Переломленное перекрестие похоже на такие же перекрестия прохоровских мечей IV в.. до н.э. [Смирнов К., 1961, с. 106, рис. 7-2].

Из погребений этой группы курганов извлечено также 85 железных наконечников стрел. Все они черешковые, трехлопастные, с опущенными жальцами. В Шахривайронском могильнике обнаружено всего три наконечника (в кургане 2), в, Кызылтепинском — 47 (в кургане 2 — 10 штук, в кургане 3 — 1, в кургане 4 — 14, в кургане 6 — 7, в кургане 7 — 1, в кургане 13 — 10, в кургане 14 — 1 и в кургане 16 — 3 штуки). В Лявандакском могильнике обнаружены 8 наконечников стрел (в кургане у тригонометрического пункта — 1, в кургане 1 — 3, в кургане 6 — 1, в кургане 8 — 1 и в кургане 13 — 1 наконечник). В Куюмазарском могильнике были найдены 27 наконечников стрел: в кургане около крепостцы — 9, в кургане 3 около бугра Соинова — 1, в кургане 37 — 1, в кургане 19 — 7, в кургане 20 — 3, в кургане 31 — 5 и в кургане 35 — 1 наконечник.

Железные черешковые трехлопастные наконечники стрел, как явствует из находок А.Н. Бернштама и Хорезмской экспедиции АН СССР, появляются в Средней Азии в V—IV вв. да н.э. Так, А.Н. Бернштам в могильнике Кургак на Алае в одном из погребений V—III вв. до н.э. нашел крупный железный наконечник стрелы длиной 9,6 см [Бернштам, 1952, с. 190, рис. 76]. На городище Кой-Крылган-кала в непотревоженном слое нижнего горизонта обнаружен железный трехгранный черешковый наконечник стрелы. У него вытянутая треугольная: головка с немного свисающими жальцами. Датируется этот наконечник V—IV вв. до н.э. [Кой-Крылган-кала, 1967, с. 135-136]. Железные черешковые трехлопастные наконечники стрел,, которые датируются первыми веками нашей эры, были найдены в других помещениях Кой-Крылган-калы [Кой-Крылган-кала, 1967, с. 134-135], а также в круглом погребальном сооружении на городище Чирик-рабат [Трудновская, 1963, с. 210] и в квадратном погребальном сооружении на том же городище [Лоховиц, 1963, с. 219].

Железные черешковые трехлопастные наконечники стрел входили в инвентарь курганов Южной Туркмении [Марущенко, 1959, с. 122, табл. VII-2], Тулхарского могильника на юге Таджикистана [Мандельштам, 1967, с. 111, 203, табл. XVI - 1—10, 12-14], известны они в Таксиле (Индия) [Marshall, 1951, т. II, с. 549; т. III, рис. 165, № 88] и Беграме (Афганистан) [Ghirshman, 1946, с. 58, табл. XXXVI]. Найдены они также на городище Афросиаб [Тереножкин, 1947а, с. 117], в Каракольском могильнике усуней III—I вв. до н.э. [Воеводский, Грязнов, 1938, с. 173], в Тамдинском могильнике севернее Джамбула, где наконечники стрел, по словам А.Н. Бернштама, подражали «позднескифским» образцам [Бернштам, 1950а, с. 72]. Такого же типа наконечники стрел из железа обнаружены в могильниках Жаман-тогай и Шаушукумском в зоне, прилегающей к Чардаринскому водохранилищу [Максимова и др., 1968, с. 220, 224, 231, 236, 239], и в долине Таласа [Heikel Н., 1918, табл. VI-3].

Из этого перечня видно, что такого типа наконечники стрел .имели самое широкое распространение в Средней Азии начиная с V—IV вв. до н.э., причем их находили даже в погребениях первых веков нашей эры.

Железные черешковые наконечники стрел появились у савроматов в VI в. до н.э. и существовали наравне с бронзовыми черешковыми [Смирнов К., 1961, с. 70]. С IV в. до н.э. черешковые трехлопастные или трехгранные наконечники стрел стали коваться только из железа, а во II в. до н.э. они окончательно вытеснили бронзовые наконечники стрел [Смирнов К., 1960, с. 66, 138, рис. 31-77]. Во II в. до н.э. наконечники стрел такого типа появились и на Кубани, причем Б.Н. Граков отмечал, что они своей формой напоминают бронзовые скифские [Граков, 1930, с. 74, 86, рис. 11]. В скифскую эпоху, писал он, такого типа наконечники стрел из железа встречались в погребениях и к концу II в. до н.э. стали преобладать, т.е. они были свойственны сарматской эпохе [Граков, 1948, с. 41]. Таким образом, время бытования такого типа наконечников стрел в Средней Азии, Южном Приуралье и Нижнем Поволжье совпадает.

К предметам вооружения относится и фрагмент костяной накладки на лук из кургана 31 Куюмазарского могильника. Костяные накладки на луки появились задолго до нашей эры [Хазанов, 1966, с. 35].

Костяные накладки на луки обнаружены во многих могильниках Средней Азии: в Кенкольском могильнике [Бернштам, 1940, с. 21, табл. II], на Тянь-Шане [Кибиров, 1959, с. 114-115], в могильнике Боркорбаз [Сорокин, 1961, с. 137], а также в могильнике Карабулак, где даже было четыре лука относительно хорошей сохранности [Баруздин, 1961, с. 61], и в других местах [Григорьев, 1948, с. 55 и сл.].

В курганах древнего Согда найдены пряжки, изготовленные из бронзы, кости, железа и гишера. По форме пряжки делятся на несколько видов. Одни из них представляют собой пластинки из кости, железа или гишера, другие сделаны из круглого в сечении железного прутика или плоской железной полосы, чаще всего в форме кольца или же какой-либо фигуры. Пряжки, (79/80) отлитые из бронзы, представляют собой геометрические фигуры, но бывают и ажурные, исполненные в зверином стиле.. В курганах рассматриваемой группы погребений обнаружены пряжки поясные и портупейные. Наиболее распространены железные кольца, круглые в сечении, с подвижным язычком. Такие пряжки были найдены в кургане 2 Шахривайронского могильника, в курганах 3 и 12 Кызылтепинского могильника, в кургане 1 Лявандакского могильника и некоторых других. Часто встречаются и железные пряжки в виде прямоугольных пластинок, в которых по четырем углам проделаны отверстия для крепления к ремню, а на одной из коротких сторон сделаны вырез для пропуска ремня и кнопка для застегивания. Такие пряжки были найдены в курганах 13 и 14 Кызылтепинского могильника, в кургане 2 Лявандакского могильника. К этому же типу относятся пряжки из кости и гишера в форме прямоугольных пластин, примерно той же величины, что и железные. Такие пряжки из кости обнаружены в кургане 2 Шахривайронского могильника, в кургане 7 Кызылтепинского могильника, в кургане 7 Куюмазарского могильника и др.

Особенного внимания заслуживают два вида пряжек. Первый вид — железная пряжка, представляющая собой плоское кольцо с кнопкой для застегивания, второй — бронзовые, ажурные, литые пряжки, изображающие сцену борьбы тигра с верблюдом. Пряжки первого вида были найдены в кургане 1 Кызылтепинского могильника и в кургане 3 Куюмазарского могильника. Такие пряжки известны по раскопкам Бабашовского могильника на юге Таджикистана ([Мандельштам, 1975, с. 180, табл. XXXII-5, 13, 15, 16], по погребению прохоровской культуры в Южном Приуралье [Нефедов, 1899, табл. 6, рис. 3] и по находке в некрополе Дура-Европос. В погребении XIV, в могиле 24, где была обнаружена пряжка, находилась монета Антиоха I (III в. до н.э.). Однако Н.П. Толль датирует это погребение I в. до н.э. — I в. н.э. [Toll, 1946, с. 135]. К более раннему времени, т.е. к VI—V вв. до н.э., относится такая же пряжка, найденная в кургане 1 могильника Бесоба в Актюбинской области [Кадырбаев, 1977, с. 106, рис. 2-5, с. 114].

Ажурные литые пряжки, исполненные в зверином стиле, из кургана 2 Шахривайронского могильника и кургана 16 Лявандакского могильника совершенно такие же, как бронзовая пряжка с изображением сцены борьбы тигра с верблюдом из кургана 1 в могильнике Карамурун II, который датируется II в. до н.э. [Маргулан и др., с. 402].

Пряжки в виде пластин из железа и кости известны по находкам в туяхтинских курганах V—IV вв. до н.э. [Киселев, 1951, с. 296, и сл.] и в курганах Шаушукумского могильника, а в кургане 1 могильника Жаман-Тогай обнаружены пряжки из гишера (?) такого же вида, как в Кызылтепинском могильнике [Максимова и др., 1968, с. 233, табл. XXVII-В, с. 186, рис. 6]. В погребении II—I вв. до н.э. в Нижнем Поволжье (80/81) была найдена пряжка из железа с фигурной рамкой и подвижным язычком, но во фрагментарном состоянии [Синицын, 1946, с. 91, рис. 25]. Она аналогична пряжкам из кургана 2 Лявандакского могильника и курганов 7 и 16 Кызылтепинского могильника.

Керамика в погребениях рассматриваемой группы была найдена в Шахривайронском, Кызылтепинском, Лявандакском и Куюмазарском могильниках. Керамические изделия из этих могильников представляют собой кувшины с ручками больших и малых размеров, горшки разной величины, небольшие миски и чаши, фляги с уплощенным боком и двояковыпуклые, бокалы на ножках разной величины и формы, курильницы. В курганах. 2, 4 и 6 Шахривайронского могильника найдено по кувшину и бокалу, а в кургане 7 — только кувшин.

В Кызылтепинском могильнике в катакомбе кургана 2 обнаружены фляга с уплощенным боком, кувшин с ручкой и вазообразная курильница. В кургане 3 в завале костей первичного погребения был кувшин с двумя боковыми ручками-отростками со сквозными отверстиями в них и вылепленная от руки из грубого теста курильница, имевшая форму горшка, в кургане 4 — кувшин с ручкой, а в кургане 6 — бокал. В завале костей первичного захоронения в катакомбе кургана 7 был найден горшок без ручки, в катакомбе кургана 13 — кувшин с ручкой и бокал: с короткой цилиндрической ножкой, в подбое кургана 14 — кувшин с ручкой и вазообразная курильница, вылепленная от руки, в катакомбе кургана 16 — фляга с уплощенным боком, а в катакомбе кургана 19 — курильница грубой ручной лепки в. виде горшка с цилиндрическим туловом, которое вверху чуть сужается и переходит в отогнутый наружу венчик.

В Лявандакском могильнике керамика представлена несколькими видами сосудов, самой большой группой являются кувшины с ручками и без ручек. Кувшин без ручки, тулово которого расслоилось под воздействием солей, был извлечен из кургана 14 около городища Ходжааджуванди. Он почти идентичен по форме горшку из кургана 7 Кызылтепинского могильника. В подбое кургана у тригонометрического пункта были обнаружены кувшин с ручкой, бокал на ножке и курильница в виде небольшой вытянутой плошки, вылепленной из грубого глиняного теста ручной лепки. В подбое кургана 1 около городища Лявандак — кувшин с ручкой и курильница в виде прямоугольной в плаие плошки со вмятыми боковыми стенками. Курильница вылеплена из грубого глиняного теста ручной лепки. В кургане 2 этой группы была найдена фляга с уплощенным боком и донце бокала с отломанной ножкой, в кургане 6 — кувшин с ручкой и миска с отогнутым наружу венчиком, в кургане 7 — небольшая чаша, в кургане 8 — кувшин с ручкой и курильница со вмятыми боками, в кургане 14 — один кувшин.

В Куюмазарском могильнике в катакомбе кургана близ крепостцы были найдены фляга с уплощенным боком и две маленькие (81/82) курильницы грубой ручной лепки. Одна из них имеет прямоугольную форму, а другая — форму мисочки с плоским отогнутым наружу венчиком. В подбое кургана 2 была обнаружена курильница в виде небольшого горшочка с округлым туловом, вылепленная от руки из грубого глиняного теста, в кургане 17 — двояковыпуклая фляга, которая была прислонена к западной стенке подбоя; в кургане 37, в завале костей, — курильница прямоугольной формы со вмятыми боками, такой же выделки, как и предыдущие. В подбойной могиле кургана 7 была найдена небольшая чаша, покрытая плотным слоем темно-красного ангоба. Бокал на ножке обнаружен в подбое кургана 22, а в подбое кургана 30 Куюмазарского могильника — кувшин с ручкой.

Кувшины с ручками из описанных погребений делятся на два вида — с профилированным венчиком и с венчиком без профилировки. Первые не имеют аналогий в керамическом материале с территории Средней Азии. Профилировка венчиков этих кувшинов одинакова с профилировкой венчиков аттических амфор, а также сосудов, в том числе и кувшинов, найденных в Северном Причерноморье. Они известны по раскопкам на Таманском полуострове и по форме напоминают кувшины из могильников бухарских степей. Но у кувшинов из западной части Согда и у кувшинов из Северного Причерноморья есть отличие: у согдийских отсутствуют роспись на тулове и кольцевая ножка, что свойственно причерноморским кувшинам. Кувшины из раскопок городов Северного Причерноморья Т.Н. Книпович на основе анализа росписей датировала III—II вв. до н.э. [Книпович, 1941, с. 150, рис. 4-5, 7]. Тщательность профилировки венчиков некоторых кувшинов, например кувшинов из курганов 1 и 13 Лявандакского могильника, из кургана 13 Кызылтепинского могильника и других, сближает эти изящные и аккуратно сделанные венчики с профилированными венчиками аттических амфор и аттических пиксид из боспорских городов [Книпович, 1949а, с. 278, рис. 4, 5-3,5]. Такая же профилировка венчиков и у ионийских амфор, найденных во время раскопок, проводившихся в 1920—1921 гг. в Ольвии [Семенов-Зусер, 1931, с. 19, рис. 20].

Большие кувшины с ручками, но без профилировки венчиков следует отнести к первым векам до нашей эры. Они схожи с кувшинами из Хорезма, отнесенными к «кангюйскому времени» (IV—I вв. до н.э.) [Толстов, 1948, с. 84].

Кувшины без ручек, покрытые снаружи красным ангобом, обнаруженные в Кызылтепинском, Лявандакском и Куюмазарском могильниках, по своему облику похожи на кувшины из нижнего горизонта городища Кой-Крылган-кала [Воробьева, 1959, с. 102, рис. 13-3], а также на сарматские кувшины из Нижнего Поволжья [Синицын, 1947, с. 74, рис. 47] и Северного Кавказа [Смирнов К., 1950а, с. 120, рис. 36-4].

Фляги из погребений рассматриваемых могильников (82/83) аналогичны керамическому материалу из разных районов Средней Азии. Они встречаются как в могильниках, так и на городищах. Наиболее распространены фляги с уплощенным боком. Такие фляги были обнаружены в погребении 14 могильника близ Ширин-сая [Гайдукевич, 1947, с. 96, рис. 49-1], на городище Кой-Крылган-кала [Воробьева, 1959, с. 102, рис. 13-4]_т в Тулхарском могильнике на юге Таджикистана [Мандельштам, 1966, с. 196, табл. XXXIV-6] и в Таксиле [Marshall, 1951, т. II,. т. III, рис. 122-45].

В Шахривайронском, Кызылтепинском, Лявандакском и Куюмазарском могильниках найдены различные по форме и по технике изготовления бокалы, что указывает на разновременность их употребления, но все они относятся к одному хронологическому периоду, для которого характерны захоронения в подбоях и катакомбах с южной ориентацией скелетов и наличием в погребениях оружия определенного типа. Бокалы на ножке колоколовидной формы, а также других видов встречаются на территории Средней Азии во многих местах. На территории древнего Хорезма они встречаются в Кангюйском комплексе (IV в. до н.э. — I в. н.э.) [Толстов, 1948, с. 32; 1948а, с. 110, 117; Воробьева, 1959, с. 114, 133], на территории Ферганы — на городище древнего Касана в слое II в. до н.э., [Бернштам, 1951а, с. 19], на городище Муг-тепе в районе Ура-Тюбе, где обнаружены не только фрагменты бокалов [Смирнова, 1953, с. 213-214, рис. 32-1,2], но и целые формы [Ранов, Салтовская, 1961, с. 118, 120, 121, рис. 10-1], на городище: древнего Китаба [Кабанов, 1962, с. 44, 49].

В большом количестве найдены как целые формы, так и фрагменты бокалов на городище Афросиаб, где они известны еще по находкам прошлого столетия [Вяткин, 1927, с. 40-41]. Обнаружены бокалы в районе Катта-Курганского водохранилища [Книпович, 1949а, с. 76] и на городищах Кулдор-тепе [Ставиский, 1960, с. 120] и Тали-Барзу [Григорьев, 1940а, с. 93] под Самаркандом. Фрагменты бокалов найдены на городищах в Бухарской области [Шишкин, 1956, с. 168-169; Жуков, 1956, с. 198-199], на юге Узбекистана в могильнике [Тургунов, 1968, с. 51—53] и на городище древнего Термеза [Вязьмитина, 1945, с. 49 и сл.], а также на городищах Сурхан-Дарьинской области [Альбаум, 1966, с. 64]. За пределами Узбекистана бокалы обнаружены в Афганистане [Гиршман, 1946, с. 13] и в Индии [Marshall, 1951, т. II, с. 416-417; т. III, табл. 124-89, 90, 91].

В Таджикистане бокалы найдены и на городищах [Дьяконов, 1953, с. 284 и сл.], и в могильниках [Дьяконов, 1950, с. 155 и сл.], и при земляных работах [Забелина, 1952, с. 24, рис. 1], и в курганах [Мандельштам, 1966, с. 92; 1975, табл. XI, XXIII, XXIV]. Датируются они в очень широких пределах: от первых веков до нашей эры и до первых веков нашей эры.

По технике изготовления, т.е. по виду обжига черепка и покрытию красным ангобом, к колоколовидным бокалам из (83/84) Лявандака и Куюмазара примыкает небольшая чаша из кургана 7 Куюмазарского могильника. Чаши такого же типа были найдены в погребениях 7Э и 55 могильника Туп-хона, М.М. Дьяконов относил их к I в. до н.э. [Дьяконов, 1950, с. 166-167, табл. 83-4]. Такого же типа чаша была в погребении III—I вв. до н.э. Берккаринского могильника [Бернштам, 1941, рис. между с. 16-17]. Нет прямых аналогий кувшинчику с двумя ручками-отростками из завала костей первичного погребения кургана 3 Кызылтепинского могильника, но принадлежность его к группе керамики Согда античного периода не вызывает сомнений.

Особую группу керамических изделий составляют курильницы, вылепленные, как правило, вручную. Такого типа курильницы из грубого глиняного теста обнаружены при раскопках Танаиса в 1955—1962 гг. [Арсеньева, 1965, с. 186, табл. 8], а также много лепной посуды разных форм, среди них небольшая чашечка. Лепная чашечка по форме похожа на миску с отогнутым наружу плоским венчиком. Своей формой и внешним видом она схожа с курильницей такой же формы из кургана близ крепостцы Куюмазарского могильника [Арсеньева, 1965, с. 174, рис. 1].

Курильница в виде вытянутой плошки с небольшой ручкой-отростком из кургана у тригонометрического пункта в Лявандакском могильнике идентична «светильникам» из Беляусского могильника близ Евпатории в Крыму [Дашевская, 1969, с. 71, 72, рис. 34-5], на поселении IV—III вв. до н.э. у села Николаевка в Одесской области [Мелюкова, 1967, с. 63, рис. 18-3,5], на Южно-Донузлавском городище в Крыму [Дашевская, 1967, с. 71, рис. 21-8], на городище Батарейка II на Таманском полуострове [Долгоруков, 1967, с. 120, 121, рис. 47-1].

Все «светильники», аналогичные курильницам из курганов бухарских могильников, известны по находкам на городищах и в могильниках Причерноморья первых веков до нашей эры и первых веков нашей эры. Курильницы в виде горшков, небольших сосудов и мисок, а также вазообразные из курганов низовьев Зарафшана соответствуют курильницам прохоровской культуры типов IV, VIII, IX — по К.Ф. Смирнову [Смирнов К., 1973, с. 174, рис. 1].

К предметам туалета относятся бронзовые зеркала из курганов 6 и 8 Лявандакского могильника. На обратной стороне диска по краю сделаны валик и коническая выпуклость в середине. Сбоку у зеркала стержень, на который насаживалась рукоятка. На зеркале из кургана 8 рукоятка отсутствовала, а у зеркала из кургана 6 на стержень была надета полая рукоятка из кости. Подобные зеркала известны по находкам около Янги-Юля [Григорьев, 1948, с. 59, 60, табл. III], в могильнике Туп-хона [Дьяконов, 1950, с. 170, табл. 84-1] и в Таксиле [Marshall, т. II, с. 585; т. III, табл. 181, рис. 2091, а также в погребениях прохоровской культуры Южного Приуралья [Сальников, 1952, с. 97] и в Нижнем Поволжье [Rau, 1927, рис. 7]. (84/85)

На Кубани зеркала этого типа известны по находкам из курганов на хуторе Зубовском [Веселовский, 1901, с. 102, рис. 25] и в большом кургане около Армавира, в котором было обнаружено женское впускное погребение, ориентированное головой на юг. У пояса скелета лежало зеркало, аналогичное зеркалу из кургана 6 Лявандакского могильника [ОАК, 1906, с. 63, рис. 102].

Такое же зеркало было найдено в Балтском уезде на юге Украины в 1914 г. [ОАК, 1918, с. 201, рис. 255], два таких зеркала — в некрополе Танаиса (причем одно из них в подбойной могиле), а третье — в окрестностях Танаиса в «Круглом кургане» в погребении I в. н.э. [Книпович, 1949а, с. 55, 56, 114, рис. 12]. Зеркала такого типа присущи сарматской культуре II в. до н.э. — I в. н.э. [Абрамова, 1959, с. 65, 66].

Непосредственное отношение к датировке рассматриваемых погребений имеет находка монеты в кургане 14 Кызылтепинского могильника. Диаметр монеты 3,4 см, вес 12,29 г. Монета представляет собой медную основу, обтянутую двумя круглыми пластинками никеля (?), которые, соединяясь, образуют неровный гурт. Кружок у монеты ровный, на нем изображен царь в профиль. Изображение царя обрамлено вытянутыми пунктирными линиями, перемежающимися двумя короткими линиями, поставленными вертикально. Обрамление образует правильную окружность, идущую по краю монеты. Портретное изображение царя барельефное, четкое, подработанное резцом после чеканки. Голова царя слегка вытянута вверх и покрыта короткими курчавыми волосами. Низкий и нависший лоб, прямой нос, губы и подбородок маленькие. Правое ухо большое, по форме правильный овал, который верхней частью касается диадемы. Концы диадемы, которой обвязаны волосы царя, развеваются за шеей. Одет царь в хитон, или плащ, который на правом плече и на шее собран в складки.

На Rv изображена полуобнаженная фигура стоящего в фас Зевса. Его левая нога слегка отставлена в сторону, и вся тяжесть тела перенесена на правую ногу. Торс слегка изогнут вправо. У Зевса лохматая шевелюра, лицо обрамляет борода, волосы которой торчат в разные стороны. Талия сужена и переходит в мощную грудь. Ноги Зевса задрапированы плащом, который перекинут через левое плечо, оставляя торс и грудь открытыми. Левая рука поднята до уровня плеча и согнута в локте параллельно древку копья, которое Зевс держит левой рукой на уровне головы. Древко копья возвышается над головой Зевса, а штоком копье упирается в землю. В правой руке Зевс держит пучок молний-перунов. Слева, внизу и справа от фигуры Зевса идут надписи. Легенда написана греческими буквами с точками, утяжеляющими их на концах. Слева от Зевса сверху вниз идет надпись ΒΑΣΙΛΕΩΣ, внизу ΔΙΚΑΙΟ, а справа ΗΛΙΟΚΛΕΟΥΣ, что означает «Царя справедливого Гелиокла». В экзерге монограмма.— греческая буква Δ (дельта). (85/86)

Описанная монета является тетрадрахмой греко-бактрийского царя Гелиокла. Она относится к группе монет, которые принято называть субэратными. Употребление такого типа монет в эпоху античности подтверждает А.Н. Зограф [Зограф, 1951, с. 103]. Однако время правления Гелиокла указывается в литературе по-разному. Одни [Пугаченкова, 1966, с. 135] дают 156—140 гг. до н.э., другие [Тревер, 1940, с. 135] — 159—136 гг. до н.э., третьи [История таджикского народа, с. 308-309] — 155—141 гг. до н.э. Есть даже гипотеза о существовании двух Гелиоклов, один из которых, Гелиокл I, правил в 155—140 гг. до н.э., другой, Гелиокл II, — в 120—115 гг. до н.э.

А.К. Нараян исходит из того, что имеются монеты Гелиокла двух типов: одноязычные аттического стандарта и двуязычные индийские монеты с тем же именем. Он считает, что первые принадлежали Гелиоклу I, вторые — Гелиоклу II [Магаш,. 1962, с. 106 и сл.]. А.К. Нараяну возражает А.Н. Лахири, по мнению которого оба типа монет принадлежат одному Гелиоклу, который одноязычные монеты выпускал в Бактрии, а двуязычные — в Индии [Lahiri, 1965, с. 266]. Разницу же в изображении портретов царя на монетах, из которой исходит и А.К. Нараян, он объясняет тем, что художники в Индии были менее искусны. Индийские художники, говорит А.Н. Лахири, должны были разместить греческую легенду на аверсе и поэтому делали портрет царя меньшего размера и более низкого рельефа. Принадлежность монет к чекану одного, а не двух правителей подтверждается, по словам А.Н. Лахири, эпитетом «справедливый» в одном и том же типе реверса, а также в некоторой идентичности монограмм [Lahiri, 1965, с. 267]. Монеты Гелиокла принадлежат к числу весьма распространенных не только в Бактрии [Массон В., 1971, с. 31], но и в Средней Азии [Забелина, 1952, с. 75]; их чекан, как и подражание ему, даже делится на группы [Массон В., 1956, с. 72 и сл.]. Время обращения монет, чекан которых подражает чекану Гелиокла, падает на конец II в. до н.э.— первую половину I в. до н.э. [Массон В., 1957, с. 112; Литвинский, 1967, с. 135].

Не будем говорить о том, насколько корректны предложенные даты правления Гелиокла, отметим лишь, что все эти расхождения ограничиваются рамками второй трети II в. до н.э., после которой пало Греко-Бактрийское царство. Таким образом, временем эмиссии монет указанного типа можно считать начало второй половины II в. до н.э. Это, в свою очередь, позволяет твердо установить хронологическую границу бытования многих предметов погребального инвентаря, обнаруженного в курганах рассматриваемой группы. Нужно, конечно, при этом оговориться, что рубеж, который определяется монетой Гелиокла, не является рубежом для появления и бытования тех или иных вещей, которые были найдены как погребальный инвентарь в захоронениях раскопанных курганов.

Определив время появления монеты Гелиокла в денежном (86/87) обращении, можно установить границу времени появления погребений в исследуемых курганах. Следовательно, нижней границей захоронений в подбойных могилах и катакомбах с одинаковым инвентарем — мечами с коротким прямым перекрестием без наверший или с круглым навершием, наконечниками стрел с опущенными жальцами — и с южной ориентацией скелетов можно считать вторую половину II в. до н.э. Все предметы, относящиеся к погребальному инвентарю, могли быть в употреблении начиная со второй половины II в. до н.э. и полали в погребальный инвентарь не ранее этого времени.

Верхняя хронологическая граница погребений этой группы сможет быть установлена по времени, после которого целый ряд предметов погребального инвентаря уже не встречается в последующих захоронениях, а также по времени появления погребений нового типа. Погребениями следующей по времени группы являются захоронения в катакомбах и подбойных могилах, в которых скелеты лежат головой на север или восток, а в погребальном инвентаре редко встречается оружие, причем оно других форм. Керамика в этих погребениях также иного облика, других форм, и датируется она находками монет.

В Куюмазарском могильнике есть курган 3 около бугра Соилова, в котором прекрасно видна смена типов погребений. Под насыпью этого кургана находилась катакомба с двумя дромосами, которые соответствовали двум типам погребений, разным по времени. У первоначальных погребений, которые делались через южный дромос, в инвентаре было оружие — железные мечи с коротким прямым перекрестием без навершия. Скелеты этих погребений (там обнаружены черепа шести особей) вместе с мечами были убраны, а с севера в катакомбу был подведен второй дромос, через который было сделано захоронение с северной ориентацией скелета. В инвентаре этого погребения был сосуд типа фиалы, который стоял слева от головы при погребении, а с правой стороны около скелета лежали кувшин с тамгой в виде искаженной греческой буквы φ и двулезвийный кинжал без перекрестия и навершия, а также кувшин без ручки с коротким горлом. Чаша типа фиалы, верхняя часть которой снаружи покрыта черным ангобом, по форме и по величине совершенно идентична чаше типа фиалы, найденной в .1950 г. на городище Гяур-кала в Старом Мерве. Чаша с городища Гяур-кала сделана на гончарном круге и покрыта светло-желтым ангобом в отличие от куюмазарской, покрытой черным ангобом. Датируется чаша с городища Гяур-кала парфянскими монетами II—III вв. н.э., следовательно, аналогичную чашу из кургана 3 также можно отнести к II—III вв. н.э. Датировкой чаши типа фиалы определяется и время погребения, в котором она была. Таким образом, можно определить хронологические рамки для погребения второй группы рассматриваемых курганов. Это вторая половина II в. до н.э. — I в. н.э. Такая датировка подкрепляется временем бытования железных мечей (87/88) с коротким прямым перекрестием, которое заканчивается в I в. н.э., ибо уже с начала нашей эры появляются мечи без перекрестия и навершия.

Исходя из всего сказанного, погребения второй хронологической группы можно датировать второй половиной II в. до н.э. — I в. н.э. Но внутри данной группы несомненно имеются курганы более ранние, т.е. соответствующие началу указанного периода, и курганы более поздние, которые относятся к концу этого периода, т.е. к I в. н.э., а может быть, к несколько более позднему времени. Датировка каждого погребения может быть установлена при условии учета всех данных, определяющих ее: не только погребальных сооружений и черт погребального обряда, но и наличия в разных курганах одинаковых предметов, датированных другими вещами, но не имеющихся в данном погребении.

Помимо монет, определяющих дату этой группы погребений, при установлении дат необходимо также учитывать и такие археологические объекты, которые характеризуют уровень производительных сил той или иной социально-экономической формации. Элементами, по которым можно выявить уровень производительных сил, в инвентаре погребений являются керамика и оружие, особенно последнее, производство которого, по словам Ф. Энгельса, «…основывается на производстве вообще» [Маркс, Энгельс, 1961, с. 170].

Мечи, наконечники стрел, пряжки, керамические изделия не противоречат датировке рассматриваемых погребений второй половины II в. до н.э. — I в. н.э. К этому же периоду, ввиду отсутствия инвентаря в погребениях, можно отнести подбои в курганах 45, 46 Хазаринского могильника. Курганы 2, 4, 6 и 7 Шахривайронского могильника, под насыпями которых были: подбойные могилы, можно отнести к I в. до н.э. — I в. н.э., причем курганы 2 и 7 можно датировать I в. до н.э., а курганы 4 и 6 — I в. н.э.

Ко второй половине II в. до н.э. следует отнести курган 14 Кызылтепинского могильника, в подбойной могиле которого была найдена монета Гелиокла, а также основное погребение в катакомбе кургана 2. Первичное захоронение в катакомбе кургана 3 по находке трехлопастного черешкового железного наконечника стрелы относится ко II в. до н.э. — I в. н.э., как и первоначальное захоронение в кургане 7, где в завале костей в катакомбе был такой же наконечник стрелы.

Очевидно, рубежом нашей эры можно датировать курган 4 и I в. н.э. — курган 7. Ко второй половине II в. до н.э. можно отнести погребение в грунтовой могиле кургана 10, в инвентаре которого были кремневые наконечники стрел, к концу этого периода, т.е. к I в. н.э., — курган 13. Подбойную могилу в кургане 15, в которой из-за ограбления полностью отсутствовал инвентарь, можно датировать в широких пределах: от II в. до н.э. до I в. н.э., а погребение в курганах 16 и 19, очевидно, (88/89) правильнее датировать второй половиной II в. до н.э. — I в. до н.э.

Ко второй половине II в. до н.э. можно отнести курган у тригонометрического пункта Лявандакского могильника, а также курганы 1 и 6 в группе курганов около городища Лявандак. Широко датируются курган 5, в котором инвентарь отсутствовал, а скелет лежал головой на юг, а также курган 15.

I в. до н.э., видимо, следует датировать курганы 8, 13, 16. К I в. н э. можно отнести курганы 2 и 7, а курган 14 в группе курганов около городища Ходжа-Аджуванди — ко II в. до н.э., но эта датировка не вполне обоснованна, как и датировка кургана 7, ибо они ограблены, а представление о времени, к которому они относятся, складывается по наличию единичных вещей, оставшихся в погребении после ограбления.

В равной степени это также относится к курганам Куюмазарского могильника. Так, второй половиной II в. до н.э. можно датировать первичные погребения в катакомбе кургана 3 около бугра Соинова, где от инвентаря остались лишь три железных меча и железный наконечник стрелы с опущенными жальцами.

Очевидно, к этому времени следует отнести и первоначальные захоронения двух особей, кости которых лежали у восточной стены катакомбы в кургане близ крепостцы. Несколько более поздним временем — I в. н.э. — датируется последнее погребение в катакомбе, скелет которого лежал в скорченном положении, а в инвентаре была фляга с уплощенным боком и железные наконечники стрел. Курган 2 на поле 1 Куюмазарского могильника не имеет точной датировки, но его можно отнести к погребениям указанного периода, ибо в подбое остатки скелета лежали ногами на север, а инвентарь состоял только из курильницы, вылепленной из такого же глиняного теста, как и другие курильницы этой группы. Также широко датируются погребение в кургане 17, в инвентаре которого находилась двояковыпуклая фляга, и погребения в курганах 23, 35 и 36, где не было никакого инвентаря.

В эту же группу погребений можно включить и первоначальное захоронение в кургане 37, от которого осталась груда костей у западной стенки подбоя, а в ней находились фрагменты железного меча с двусторонней заточкой полотна, железный наконечник стрелы с опущенными жальцами и лепная курильница.

Второй половиной II в. до н.э. датируется погребение в кургане 7 на поле 2 Куюмазарского могильника, а также в курганах 19 и 20 этого могильника. К этому же времени следует отнести погребение в кургане 22, в инвентаре которого был железный меч и бокал на ножке. А погребение в кургане 23 из-за отсутствия инвентаря после ограбления кургана причисляется к погребениям рассматриваемой группы, но без кон-жретной датировки. То же следует сказать и о кургане 30, в (89/90) инвентаре которого сохранился только один кувшин. Курганы же 31 и 35 (в первом найдены меч и наконечники стрел, во втором — наконечники стрел такой же формы) следует датировать. ранним временем для этой группы курганов, т.е. второй половиной II в. до н.э.

Погребения II—VII вв.

К этой группе относятся погребения в курганах 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 19, 41, 42, 43, 44, 47, 52, 55, 56, 57, 58, 60, 61, 62 и 63 Хазаринского могильника, в кургане 3 Шахривайронского могильника, в курганах 1, 2 (впускное), 9, 10, 11, 12, 17 Кызылтепинского могильника, в кургане 4 Лявандакского могильника, в курганах 1 и 3 у бугра Соинова и кургане 2 в южной группе курганов, находящейся западнее курганного поля 2 — Куюмазарского могильника. Вся эта группа насчитывает 38 погребений.

От всех перечисленных отличается погребение в кургане 37 на поле 1 Куюмазарского могильника, являющееся как бы переходным типом от погребений II в. до н.э. — I в. н.э. к погребениям следующей по времени группы. Его отличие от погребений второй хронологической группы состоит в том, что подбой в нем был отгорожен от дромоса сырцовым кирпичом, а в инвентаре погребения отсутствовало оружие. В то же время оно имеет южную ориентацию скелета, который был положен на подстилку из кошмы. Подбойная могила такой же формы и таких же размеров, как и подбойные могилы II в. до н.э. — I в. н.э., но подбой опущен ниже впускной ямы на 25 см, в то время как во всех погребениях предшествующего периода пол подбоя был на одном уровне с полом ямы. Погребение в кургане 37 не ограблено; полностью сохранилась закладка входа в подбой, устроенная из крупных фрагментов сырцовых кирпичей, а во всех ранее исследованных курганах подбой от впускной ямы отгораживался камышовыми фашинами и кусками гипса. Скелет был ориентирован так же, как в погребениях предыдущей группы, при нем находился аналогичный инвентарь, состоящий из одного кувшина, около которого лежали кости: передней ноги овцы с лопаткой, что было традиционным для всех погребений II в. до н.э. — I в. н.э., но традиционного железного ножа здесь уже не было. У кувшина иная, нежели в ранних погребениях, форма, а также другая техника изготовления, что позволяет отнести его к керамике третьей хронологической группы. Больше никакого инвентаря в этом захоронении не обнаружено.

В груде костей первичного захоронения в этой подбойной могиле были найдены фрагменты лезвия меча с двусторонней заточкой, курильница в виде прямоугольника со вмятыми боками и короткой ручкой-отростком, наконечник стрелы с опущенными жальцами и прямой железный нож. (90/91)

Грунтовые могилы под насыпями курганов третьей хронологической группы были обнаружены в кургане 3 Шахривайронского могильника. В Кызылтепинском могильнике грунтовая могила принадлежала впускному погребению в кургане 2. Грунтовые могилы в Шахривайронском могильнике значительно больше по размерам, нежели грунтовые могилы первой группы, которая датируется VII—III вв. до н.э. Ориентирована грунтовая могила длинной осью с юга на север. Никаких следов перекрытия могилы на уровне древней дневной поверхности обнаружено не было.

Грунтовые могилы очень часто встречаются в курганных могильниках Средней Азии. Они относятся к одному из древнейших видов могильных сооружений. В могильных сооружениях усуней Семиречья II—III вв. н.э. преобладает грунтовая могила [Акишев, Кушаев, 1963, с. 208 и сл.].

Грунтовые могилы первых веков нашей эры обнаружены в могильниках Кайноватский I и II [Оболдуева, 1951, с. 10-11] и Коштепинский I и II [Жуков, 1951, с. 62]. В этих могилах скелеты лежали головой на север, на восток и северо-восток. Грунтовые могилы первых веков нашей эры открыты в могильниках в Ворухе и близ Ворухского ущелья [Литвинский, Давидович, 1956, с. 61-62], на юге Таджикистана в могильнике Арук-Тау и в Бишкеитской долине [Мандельштам, 1956, с. 71], в Мархаматском могильнике в Ферганской долине [Козенкова, 1959, с. 60-61], в Кенкольском могильнике [Кожомбердыев, 1960, с. 70-75].

Северная ориентация в погребениях рассматриваемой группы была в подбойных могилах курганов 2, 3, 4, 5, 7, 9 и 10 Хазаринского могильника. В этих могилах скелеты лежали в вытянутом положении на спине. Подбои от дромосов были отгорожены кладкой из сырцового кирпича, что сближает их с подбоем в кургане 37 Куюмазарского могильника.

В курганных погребениях Средней Азии северная ориентация скелетов встречается очень часто, это один из главных видов ориентации для погребений первых веков нашей эры в курганных могильниках, хотя бывали и отклонения к западу или востоку. Северная ориентация скелетов характерна для погребений первых веков нашей эры во Вревском могильнике [Воронец, 1951, с. 46], в грунтовом могильнике Туп-хона на юге Таджикистана ([Дьяконова, 1950, с. 159-162], в могильнике около Той-Тюбе, [Массон М., 1951, с. 114], в Шаушукумском могильнике [Акишев, Кушаев, 1963, с. 207] и в захоронениях Нижнего Поволжья [Смирнов К., с. 77].

Подбойные могилы Хазаринского могильника с северной ориентацией скелетов имеют те же размеры, что и подбойные могилы предшествующей эпохи, они также устроены в западной стене дромоса, вдоль восточной в них оставлена ступенька. Вытянуты подбойные могилы с севера на юг.

С севера на юг была ориентирована подбойная могила в (91/92) кургане 4 около городища Ходжа-Аджуванди Лявандакскога могильника, где скелеты лежали «валетом»: один головой на юг, а другой — на север. Но этот подбой был отгорожен от дромоса камышовыми фашинами и кусками гипса. С севера на юг были вытянуты катакомбы курганов 1 и 3 у бугра Соинова: в Куюмазарском могильнике. В них скелеты находились в вытянутом положении, головой на север, как об этом можно судить по кургану 3. Видимо, головой на север были ориентированы скелеты и в кургане 2 южной группы курганов Куюмазарского могильника.

Головой на север лежал скелет в катакомбе кургана 10 Кызылтепинского могильника. Катакомба этого кургана длинной осью была ориентирована с юга на север, а вход в нее находился в грунтовой могиле, в которой скелет обращен головой: на юг. Вход в катакомбу был заложен сырцовым кирпичом.

Не установлена ориентация погребения в грунтовой могиле, которая была опущена в насыпь кургана 2 Кызылтепинского могильника. Эта могила была ограблена, в ней остались только фрагменты мелких костей и инвентарь, представленный железным кинжалом и двумя железными наконечниками стрел. Но ориентирована грунтовая могила длинной осью с юго-запада на северо-восток.

Другого вида катакомбы, у которых длинная ось перпендикулярна длинной оси дромоса, были под насыпями курганов 1, 6, 8, 19, 41, 4,2, 43, 44, 47, 52, 55, 56, 57, 58, 60, 61, 62 и 63 Хазаринского могильника. В Кызылтепинском могильнике широтную ориентацию имели катакомбы в курганах 1, 12 и 17. В катакомбах курганов 17 и 18 были обнаружены многократные захоронения, из-за чего ориентацию установить не удалось.

Во всех перечисленных курганах скелеты лежали в катакомбах в вытянутом положении, на спине, головой на восток. В курганах 41, 42, 43, 44, 47, 55, 58 и 62 Хазаринского могильника катакомбы находились под южной стенкой дромоса, в курганах 1, 6, 8, 19, 52, 60, 61 и 63 — под северной.

Различались катакомбы и по форме: так, в кургане 1 Хазаринского могильника катакомба была прямоугольной, а в курганах 56 и 60 того же могильника — овальной. В некоторых: курганах катакомбы имели форму неправильного круга, например в кургане 11 Кызылтепинского могильника, а в кургане 17 этого могильника катакомба представляла собой узкую камеру с параллельными длинными сторонами, одна из которых была открыта почти на всю длину дромоса, короткие стенки камеры: были закруглены.

Что касается катакомб курганов 1 и 3 у бугра Соинова в Куюмазарском могильнике, у которых длинные оси являются: продолжением длинной оси дромоса, то они схожи с катакомбами первых веков нашей эры из могильников Кызыл-чешме и Хас-кяриз в Южной Туркмении [Марушенко, 1959, с. 117, 119].. Овальные в плане катакомбы с наклонными дромосами без (92/93) ступенек были широко распространены.в Средней Азии, причем в некоторых курганах дромосы короткие и мелкие, а в других — длинные и глубокие. Среди курганов, вскрытых Т.Р. Агзамходжаевым во Вревском могильнике, встречались и такие, у которых под насыпью были катакомбы с длинными дромосами [Агзамходжаев, 1961, с. 231].

Все эти катакомбы объединяет не только одинаковый инвентарь, но и устойчивая ориентация скелетов головой на восток. Такую ориентацию имели скелеты в курганах, находившихся в зоне строительства Тюябугузского водохранилища [Агзамходжаев, 1966, с. 6] ив курганах около Янги-Юля [Григорьев, 1948, с. 55 и сл.].

Входы в катакомбы рассматриваемой группы погребений закладывались сырцовым кирпичом, продолговатым или квадратным, а в курганах Хазаринского могильника и трапециевидным. Квадратные сырцовые кирпичи из закладки входов в катакомбу не одинаковы, одни крупнее, другие мельче.

В Хазаринском могильнике в кургане 1 вход в катакомбу был заложен сырцовым кирпичом двух стандартов — длинным, кирпичом размером 47*33*8 см и трапециевидным 47*33*25*9 см. В Куюмазарском могильнике вход в катакомбу кургана 3 был заложен кирпичом размером 46*37*10 см.

В катакомбах рассматриваемой группы скелеты лежали не только на подстилке, но и в гробах. В остатках гроба, дающих представление о его форме, находился скелет в кургане 1 Хазаринского могильника. Прямоугольный гроб был сделан из досок, скрепленных скобками. Остатки гроба и скобки были также найдены в катакомбах курганов 6 и 8.

Погребения в деревянных гробах, которые были помещены в катакомбы или подбои, известны по другим могильникам Средней Азии: по Кенкольскому, Кара-Булакскому [Баруздин, 1961, с. 58] и Боркорбазскому [Сорокин, 1961, с. 130, 140-141]. В Средней Азии погребения в гробах, помещенных в подбои или катакомбы, относятся к первым векам нашей эры.

Инвентарь погребений в курганах рассматриваемой группы состоял из оружия (кинжалы, наконечники стрел), предметов снаряжения (пряжки), из различного рода керамических изделий (кувшины, чаши, курильницы), из украшений (бусы, браслеты, перстни, шпильки) и т.д. В инвентарь также входила деревянная посуда — блюда, столики на ножках, небольшие миски и некоторые другие предметы.

В кургане 3 Куюмазарского могильника был найден кинжал из железа, двулезвийный, без перекрестия и навершия, а в инвентарь впускной могилы кургана 2 Кызылтепинского могильника входил железный кинжал с односторонней заточкой лезвия. В кургане 61 Хазаринского могильника был обнаружен один наконечник стрелы с обломанной головкой, а во впускной могиле кургана 2 Кызылтепинского могильника — два железных черешковых трехреберных наконечника стрел. Количество (93/94) оружия незначительно по сравнению с его количеством в курганах предыдущей группы.

Железный кинжал без перекрестия и навершия из кургана 3 у бугра Соинова Куюмазарского могильника по форме идентичен мечам, которые были в употреблении в первые века нашей эры не только на территории Средней Азии, но и в Поволжье, в Южном Приуралье, на Северном Кавказе. В Средней Азии такие мечи и кинжалы известны по находкам в курганах около Янги-Юля ([Григорьев, 1948, с. 56-60], в курганах Южной Туркмении [Марущенко, 1959, с. 114-115], в курганах Карабулакского могильника [Баруздин, 1956, с. 63] и некоторых других местах [Кабанов, 1963, с. 237, рис. 2-11, с. 240, рис. 3].

Такие мечи и кинжалы найдены в Южном Приуралье в могильнике Бис-Оба [Смирнов, 1948, с. 86] и в могильнике в районе Магнитогорска [Сальников, 1950, с. 119-121], в Нижнем Поволжье, где эта форма была господствующей в первые века нашей эры [Синицын, 1932, с. 62-63; Берхин, 1961, с. 151-153], на Северном Кавказе в погребениях первых веков нашей эры [Зеест, 1953, с. 156-158], на Боспоре [Сокольский, 1954, с. 165, табл. Х-6] и в Крыму [Гущина, 1967, с. 47-49].

Два наконечника стрел из впускного погребения кургана 2 Кызылтепинского могильника трехреберные, причем ребра вверх, к острию наконечника, расширяются, а затем под тупым углом переходят в заостренную головку наконечника стрелы. Такого типа наконечники стрел известны в Средней Азии по находкам на Куанчи-тепе [Григорьев, 1940, с. 10, рис. 7], в муг-хона в Фергане [Воронец, 1954, с. 73]. Известны они по находкам в Поволжье, где датируются V в. н.э. [Гольмстен, 1928, с. 135, с. 128, рис. 62].

Однолезвийный кинжал из этого погребения аналогичен однолезвийному кинжалу кургана 1 могильника около станции Вревской [Агзамходжаев, 1961, с. 226, 227, рис. 2-2], который датируется VI—VII вв. н.э.

Незначительное количество поясных пряжек и других деталей снаряжения, найденное в курганах этого времени, соответствует малому количеству оружия.

Самой большой по количеству категорией инвентаря в погребениях рассматриваемой группы была керамика. В погребениях этой группы обнаружены сосуды разных типов. Кубки с ломаным контуром стенок были найдены в кургане 3 Шахривайронского могильника и в кургане 4 Лявандакского могильника. Кубок из кургана 3 Шахривайронского могильника по своему облику близок к кубкам из курганов 2 и 6 того же могильника. Кубок из кургана 4 Лявандакского могильника почти совершенно такой же, как и кубки из погребения 52 типа II-А могильника Туп-хона в Таджикистане, которое М.М. Дьяконовым было отнесено к III—IV вв. н.э. [Дьяконов, 1950, с. 158]. Однако А.М. Мандельштам оспаривал такую датировку. Это (94/95) погребение, по его мнению, вообще не датировано [Мандельштам, 1956, с. 155, 156, рис. 56].

Основную массу керамики из погребений этой группы составляют кувшины без ручек, причем все они почти одинаковой формы. Кувшинов с ручками значительно меньше, чем в предыдущей группе, где они превалировали.

Почти у всех кувшинов без ручек узкая горловина и круглый отогнутый наружу венчик. Покрытие их внешней поверхности различно: на одних светлый ангоб, на других — плотный черный или же черноватый ангоб плохого качества, который: сохранился лишь частично. На многих кувшинах натеки марганцево-черной или красной краски, которая, как правило, окрашивала верхнюю часть сосудов почти полностью, а нижнюю в виде отдельных полос — натеков.

К этой группе кувшинов следует отнести кувшин из кургана 43 Хазаринского могильника, а также кувшины из курганов 4 и 5 того же могильника. Они очень схожи с кувшинами без ручек из 1 комплекса керамики, найденной на объекте XII городища Пянджикент [Маршак, 1964, с. 232, рис. 23, 1-2].

По технике изготовления и покрытию (пятнами черноватого ангоба на внешней поверхности) к этой группе сосудов примыкают небольшие горшочки из курганов 11 и 12 Кызылтепинского могильника и курганов 52 и 6 Хазаринского могильника..

Горшочек из кургана 11 Кызылтепинского могильника имеет асимметричное тулово и слегка выступающий наружу округлый венчик, под которым проделано четыре сквозных отверстия, расположенных друг против друга. Такой же венчик с отверстиями под ним у горшочка из кургана 52. Сосуды, имевшие венчик с уступами для крышек, а также сосуды с отверстиями под ними известны по раскопкам на городище древнего Пянджикента. Они встречаются в керамике верхнего слоя [Бентович, 1964, с. 272-273] и относятся к керамике ремесленного производства [Бентович, 1953, с. 136-137].

В эту группу керамики можно включить кувшины с ручками, покрытые облезлым черным ангобом, из курганов 41, 42, 47 и 52 Хазаринского могильника, а также из курганов 56, 61, 62 и 63 Хазаринского могильника. Кувшины с ручками из кургана 2 Хазаринского могильника и из кургана 37 Куюмазарского могильника очень схожи с кувшинами из раскопок на тепе Талли-гуза в районе городища Варахша [Нильсен, 1956, с. 236]. На Талли-гуза были обнаружены и небольшие кувшинчики с полным округлым туловом и короткой горловиной, переходящей в. отогнутый наружу округлый венчик. Они совершенно такие же,, как кувшин, который покрыт плотным слоем черного ангоба, из. кургана 3 около бугра Соинова Куюмазарского могильника. Примерно к этому же времени, т.е. к III—IV вв. н.э., относится кувшин точно такой же формы, покрытый красной краской. Он был найден при раскопках Варрык-тепе в окрестностях древнего Мерва [Обельченко, 1969а, с. 98]. (95/96)

Совершенно в той же технике, что и все рассмотренные выше кувшины с ручками и без ручек, изготовлены небольшие миски типа фиалы, обнаруженные в кургане 3 около бугра Соинова Куюмазарского могильника и в кургане 12 Кызылтепинского могильника. Сосуды типа фиалы аналогичны чаше с городища древнего Мерва Гяур-кала, найденной в 1950 г. Разница между этими чашами в покрытии ангобом. Мервская чаша снаружи покрыта светло-желтым ангобом, датируется она парфянскими монетами конца II — начала III в. н.э.

Керамика из курганов 2 и 3 Хазаринского могильника весьма своеобразна. Кувшин с ручкой идентичен рассмотренным выше кувшинам из кургана 37 Куюмазарского могильника и ему подобных из раскопок на «Никифоровских землях» под Ташкентом.

Два кубка с грушевидным туловом и петлеобразной ручкой из кургана 2 и 3 аналогичны сосудам с городища Каунчи-тепе [Григорьев, 1935, с. 16] и из курганов в этом районе [Григорьев, 1948, с. 55 и сл.], причем на некоторых из них имеется изображение баранов [Тереножкин, 1950, с. 15]. Известны они также по находкам в других местах, и многими исследователями датируются I в. н.э. (см., например, [Литвинский, 1956, с. 42]).

Завершая рассмотрение керамики из погребений этой группы курганов, следует остановиться на двух совершенно одинаковых по форме и размерам чашах из катакомбы кургана 2 южной группы курганов Куюмазарского могильника, а также на чаше, собранной из фрагментов, обнаруженных в засыпке первоначального дромоса катакомбы кургана 3 близ бугра Соинова Куюмазарского могильника. По форме последняя схожа с чашей из погребения 4 типа II-А могильника Туп-хона в Таджикистане [Дьяконова, 1950, с. 155, табл. 88, рис. 1]. Чаша из могильника Туп-хона имеет более толстые стенки, нежели куюмазарская, но форма их совершенно одинакова. Видимо, чаша из кургана 3 несколько древнее, чем чаша из могильника Туп-хона, которая датируется, правда с оговорками, IV—VI вв. н.э. [Дьяконов, 1950, с. 168, 178]. Но изящество чаши из Куюмазарского могильника позволяет считать ее более ранней, чем чаша из могильника Туп-хона.

Две одинаковые чаши, найденные в кургане 2, по форме идентичны чаше из керамического комплекса шурфа с хумами на городище Ер-курган. Найденную там чашу С.К. Кабанов называет кубком и датирует всю группу керамики, куда входит и эта чаша, II в. до н.э. — I в. н.э. [Кабанов, 1950, с. 127, табл. VIII, фиг. 1, с. 130].

Чаша подобной формы, но без резко выраженного бортика в месте излома [Книпович, 1949, с. 73] есть и среди находок из района Каттакурганского водохранилища. Такие же чаши, некоторые с хорошо выраженным бортиком, были найдены в нижнем слое городища Мунчак-тепе. В.Ф. Гайдукович считал, (96/97) что этот тип сосудов характерен для самого нижнего и, следовательно, самого древнего слоя Мунчак-тепе, который он датировал I в. до н.э. — I в. н.э. [Гайдукевич, 1949, с. 82 и сл.]. Чаша такой же формы была обнаружена на городище Баш-тепе, в районе Варахши, В.Д. Жуковым, который отнес ее к лервым векам до нашей эры [Жуков, 1956, с. 196].

Весьма важной для определения времени возникновения погребения является находка монеты в катакомбе кургана 12 Жызылтепинского могильника, чекан которой подражает чекану монет греко-бактрийского царя Евтидема.

Легенда на этой монете написана с ошибками, что характерно для чекана монет I в. до н.э., греческими буквами с утяжеляющими их точками на концах [Массон М., 1956]. Наиболее широкое распространение имела подделка монет Евтидема [Lahiri, 1965, с. 66].

Монеты, чекан которых подражает чекану монет Евтидема, были найдены и в других районах Бухарской, а также в Самаркандской областях [Массон В., 1954, с. 86, 87], причем подражания носят разный характер: одни близки к оригиналу, другие весьма резко отличаются от него [Зеймаль, 1978, с. 200-202].

Ареалом наибольшего распространения этих монет, а также возможным районом их чеканки считаются низовья Зарафшана, т.е. Бухарская область [Массон В., 1955, с. 41].

На этих монетах можно просмотреть постепенное вытеснение искаженной греческой легенды местной, вероятно, согдийской, причем изменение легенды сопровождается сменой изображения головы государя с диадемой его головой в тиаре, а деградация изображений на монетах, в свою очередь, — редукцией их веса, причем разница весьма значительна [Казаманова, 1961, с. 127]. Эти изменения, по мнению В.М. Массона, происходили на протяжении II в. до н.э. [Массон В., 1955, с. 41], что представляется невероятным. Очевидно, более стилизованные монеты выпущены гораздо позже, нежели монеты, слабо искажающие облик подлинника. Так, рассмотренная В.М. Массоном монета с изображением головы государя в тиаре, видимо, датируется не II—I вв. до н.э., а скорее всего I—II вв. н.э., если не позже.

Однако обстоятельства находки монеты в катакомбе кургана 12 Кызылтепинского могильника заставляют исключить ее из факторов, определяющих датировку всех погребений. В катакомбе кургана 12 близко к дромосу находился скелет, который лежал в вытянутом положении, на спине, головой на восток. А вдоль западной, северной и восточной стенок катакомбы грудой лежали кости девяти человек. Среди находок были сосуды типа фиалы, фрагменты деревянного столика с ножкой и целый столик. Вход в эту катакомбу был заложен фрагментами хумов с натеками черной и красной краски. Сам же дромос на 3/4 своей длины находился за пределами насыпи. Монета (97/98) была найдена в завале костей и может только свидетельствовать о наличии более ранних захоронений.

Таким образом, рассматриваемая группа погребений датируется в широких пределах от II в. н.э. до VI в. н.э. Широкая датировка большого количества погребений, однако, подразумевает более дробную датировку не только отдельных могильников, но и даже отдельных курганов.

Очевидно, к числу более ранних следует отнести те курганы, в которых погребения лежали головой на север и в инвентарь которых входило оружие.

Подбойные могилы курганов 2, 3, 4, 5, 7, 9 и 10 Хазаринского могильника можно датировать II—IV вв. н.э., более коротким отрезком времени — IV—V вв. н.э. — курганы 1, 6, 8, 19, 41, 42, 43, 44, 47, 55, 58, 60, 61, 63. Видимо, к несколько более позднему времени, т.е. к V—VI вв., относятся курганы 52, 56 и 62. Грунтовую могилу кургана 3 Шахривайронского могильника можно датировать II—III вв. н.э., катакомбы курганов 1, 10, 17, 18 Кызылтепинского могильника — III—IV вв. н.э., а катакомбы курганов 9, 11 и 12 — V—VI вв. н.э. Впускную могилу в кургане 2 следует отнести к IV—V вв. н.э. В Лявандакском могильнике к III—IV вв. н.э., очевидно, относится, парное погребение в подбойной могиле кургана 4, а курганы 1 и 3 около бугра Соинова и курган 2 из южной группы курганов; Дуюмазарского могильника — к II—IV вв. н.э. (98/99)

Назад К оглавлению Дальше