Клавдий Клавдиан
Похищение Прозерпины

Первый, кто кораблем морскую взрезал пучину

     И неискусным веслом начал волну бороздить,

Тот свой утлый челнок вручил неверному ветру,

     Самой стихии назло новых взыскуя дорог.

5

Полный боязни, сперва лишь тихим верил он водам,

     К берегу ближе держась, путь безопасный искал —

Ныне на всех парусах он к дальним бухтам стремится,

     Легким Нотом влеком, землю оставил вдали.

Мало-помалу растут в его сердце гордость и дерзость,

10

     И забывает душа прежний томительный страх:

Зыбкую режет он гладь, обуздав эгейские бури,

     Звездам послушный, скользит по ионийским волнам.⁰⁾

     Ветер, подъятый в ночи конями тенарского вора,¹⁾

Адских вращенье колес и брачный чертог подземельный,

Мраком покрытый, на свет извлеку я дерзостной песней,

Как вдохновенье велит. На шаг отступите, невежды!

5

Ибо священный порыв из сердца страсти земные

Ныне изгнал, и Феб всю душу мою наполняет.

Видит мой мысленный взор: на дрогнувших в страхе устоях

Храмы трепещут и свет источают ясный пороги,

Празднуя бога приход; послышались грома раскаты

10

Из-под земли — им гулом кекропов храм²⁾ отвечает,

И озарен Элевсин изнутри священным сияньем.

Путы сорвавши свои, шипят триптолемовы змеи,³⁾

Под чародейный напев скользя чешуйчатым телом,

Красный расправив клобук и усталый хребет распрямляя.

15

Вижу: вдали поднялась Геката трехликая,⁴⁾ рядом

С нею нежный Иакх грядет,⁵⁾ и плющ расцветает

В пышнокудрявых власах, парфянской шкура тигрицы

Плечи покрыла, сцепив узлом золоченые когти,

Поступь хмельную его меонийский тирс укрепляет.

20

     Боги, коим толпа боязливая служит в Аверне,

Чья ненасытная власть поглощает все, что погибло,

Чье обиталище Стикс, разлившись, волной омывает

Иссиня-черной, чей дом Флегетон окружает стремниной

Жар источающих вод и дымных водоворотов!

25

Вы мне откройте, молю, священной древности дали,

Тайны чертогов своих: расскажите про факел Амура,

Коим он Диту светил, и какое Хаос⁶⁾ отважный

Взял приданое, став Прозерпины похищенной мужем,

Сколько без отдыха стран обыскала Матерь, рыдая,

30

Как у людей плоды появились и как преклонился

Желудь Додоны святой пред первым колосом хлебным.

     Князь Эреба⁷⁾ вскипел к олимпийцам жаркою злобой,

Им грозя мятежом за то, что живет одиноко,

Долгие годы в тоске проводя без милой супруги —

35

Больше не в силах он ждать наслаждений брачного ложа,

Сладкое имя «отец» скорее жаждет услышать.

Вот по зову его встает из бездны могильной

Чудищ бесчисленных полк, и против Властителя грома

Фурии козни плетут. В кудрях из змей ядовитых,

40

Факел сосновый подъяв, сулящий беду, Тисифона

В призрачный лагерь зовет с оружьем призрачным манов.

Вновь, как в давние дни, едва порядок не сломлен

Силами темных стихий: разбив узилища стены,

Освободившись от пут, титаново племя стремится

45

Свет небесный узреть, и вновь Эгеон кровожадный⁸⁾

Телом окрепнет, порвет оковы и с мощью сторукой

Все на дороге своей сокрушит ужасным ударом.

     Но, убоявшись за мир, отвратить грядущие беды

Парки седые спешат: припав к подножию трона,

50

Молят, колени склонив, со слезами к царю простирая

Руки. В этих руках закон, который связует

Сущее — нить судьбы плетут уверенно пальцы

Ловкие, с веретена снимая пряжу столетий.

Первою речь повела Лахеса косматая, к Диту

55

Гневному так обратясь: «О ты, могучий во мраке

Теней грозный судья! О царь, для коего наше

Вертится веретено! Рожденья и смерти владыка!

Век поколений земных ты меришь твердой десницей,

Жизни даруя предел — твоею создана властью

60

Всякая плоть, тропой ведомая, роком сужденной,

Дабы, круг миновав, к тебе вернуться и снова

Прежней наполнить душой оболочку бренного тела.⁹⁾

Не разрывай же, молю, сеть крепкую мирных законов,

Прях неустанных труд! Во имя согласия распрю

65

С братьями не затевай! Зачем нечестивое знамя

Ты поднимаешь? Зачем дал волю преступным титанам?

Лучше жену попроси у Юпитера». Это услышав,

Гневный смягчается Орк;¹⁰⁾ смущенью и жалости чуждый,

Ныне мольбой он склонен. Вот так с пронзительным воем

70

Злобный взлетает Борей, разметав поросшие снегом

Дикие кудри, крыла ледяные широко раскинув,

Полные града,— сейчас он закружит смерчем ревущим

Море, леса и поля; но если медные двери

Накрепко запер Эол, без выхода скоро иссякнет

75

Тщетный порыв, и домой притихший ветер вернется.

     Сыну Майя велит не спешить на небо с посланьем

Гневным — и на бегу стремительный замер Киллений,¹¹⁾

Шапкой дорожной покрыт, снотворный посох сжимая,

     В мрачном величии царь восседает на черном престоле.

80

Ужас внушая. Померк, покрывшись коростою скорби,

Скиптра державного блеск, и облако смертной печали

Тенью лежит на челе, а гневом скованы члены —

Грозный, он в горе грозней. Как гром разносятся звуки

Речи надменной, и смолк, владыке в страхе внимая,

85

Адский чертог: у ворот затих трехглавого стража¹²⁾

Лай, не струится слеза Коцита, бурной волною

В берег не бьет Ахеронт, и больше не слышится рокот

Огненных вод — Флегетон унял свое шумное пламя.

Молвит владыка: «О внук Тегеи и Атласа,¹³⁾ близкий

90

Горним и дольним богам! Твое исконное право

Пересекать рубежи, общенью миров помогая!

Южного ветра быстрей поспеши к Юпитеру с вестью

И гордецу передай: «О брат жестокий, доколе

Будешь ты мучить меня? Ужель злонравной Фортуной

95

Наша отъемлется мощь? Ужель и силу и крепость

Мы потеряли, лишь день окончился? Или угрозы

Наши не страшны тебе, коль не мечем циклоповы стрелы,¹⁴⁾

Не сотрясаем эфир для забавы бессмысленным громом?

Разве не видишь, как я, лишен благодатного света

100

Жребием высшим, терплю тройную обиду, страдаю

В муках безмерных, а ты? Тебя венчает сиянье

Звезд Зодиака и блеск веселый небесных Медведиц,

Я обделен и в любви! Средь волн голубых Амфитрита,

Лучшая из нереид, в объятиях нежит Нептуна;

105

Ты к супруге-сестре нисходишь на ложе, наскучив

Молний метаньем. Скажу ль о тайных утехах с Фемидой

Мудрою или с Лето?¹⁵⁾ Творец, ты счастлив в творенье

Отчем, ибо толпой тебя сыновья окружают.

Я же в бесславной тоске, хозяин пустынных чертогов,

110

Разве не вправе согреть заботой душу родную?

Ныне предел настал терпенью! Клянуся предвечной

Ночью и Стикса водой, гниющей в адских болотах,

Если откажешь — собью затворы, коими Тартар

Заперт, и узы порву, Сатурна сковавшие древле,

115

Солнце низрину во мрак, лучистой ось колесницы

Переломив, и во тьме Авернской погаснет светило!»

Молвил — и к звездам тотчас посол устремился крылатый.

     Вести услышав, Отец погрузился в тяжкую думу,

Дабы решить: из Дев какую выбрать? Какая

120

Солнечный свет променять захочет на берег стигийский?

Долгих раздумий труд наконец решеньем увенчан.

     Юной красою цвела у Цереры в доме Геннейском¹⁶⁾

Дщерь ненаглядная. Чад других не дарит Луцина¹⁷⁾

Матери, чрево замкнув, утомленное первым рожденьем,

125

Но и в бесплодье горда богиня пред всеми женами:

За нерожденных детей наградою ей Прозерпина —

Нежно лелеет она свое чадо, подобно корове,

Лижущей телку, что луг еще не топтала и светлый

Не увенчала лоб серпом рогов искривленных.

130

Но наступил наконец положенный срок, и созрела

Дева, в ней пламя зажглось, стыдливость потрясшее, — к браку

Страстной стремится душой, хоть в сердце чувствует трепет.

Стал наполняться чертог женихами; спорят за деву

Марс, щитоносный боец, и Феб, средь лучников лучший:

135

Марса свадебный дар — Родопы, а Феба — Амиклы,

Делос и пышный дворец Кларосский.¹⁸⁾ С ревнивой Юноной

Спорить готова Лето за невестку. Обоих отвергла

Мать женихов и, страшась похищенья (о, если бы знала!),

Тайно милую дочь отсылает на брег сицилийский,

140

Ларам неверным вручив дитя родимое, тщетно

На сицилийской земле укрыть надеется деву,

Местным поверив богам.

                              Тринакрия, остров сегодня,

Прежде частью была Италии. Море и время

Сушу разъяли — провел Нерей-победитель границу

145

Новую, влагой омыв подножья холмов разлученных;

Родственным странам союз проливом узким заказан.

Так италийской земли напротив осколок трехгранный

Ныне воздвигся средь волн: Пахина выступ скалистый

Бурь ионийских грозу отражает о камень утесов;

150

Громкий доносится глас Фетиды Гетульской — и вторит

Мыс Лилибейский ему; на севере буйная ярость

Диких тирренских валов сотрясает Пелориаду.¹⁹⁾

А в середине горит вершиной огненной Этна,

Память грядущим векам о низвергнутых древле гигантах;

155

Здесь Энкелада курган плененного — жгучая рана

Едкой серы пары источает из тела больного;²⁰⁾

Если же, тяжкую цепь с мятежной выи срывая,

Мечется пленник — до дна колеблется в трепете остров

Смертном, и в страхе дрожат городов высокие стены.

160

     Волен  лишь  взор  воспарять  к  утесам  Этны далеким,

Но под запретом тропа: зеленеют склоны садами

Пышными, только вершин не смеет пахарь коснуться:

То, прогнав облака, смоляную гора извергает

Тучу — и меркнет день, то страшным своим содроганьем

165

Сферы колеблет планет, взрастив ненасытное пламя.

Но, хоть чрево горы переполнено жаром палящим,

Снег ее белый покрыл, не тая в огне и твердея

Коркою льда, не боясь испарений губительных зноя,

Тайным морозом храним — и в клубах серного дыма

170

Так милосердный пожар соседствует с инеем хладным.

Что за рычаг воздвиг эти скалы? Чья сила отверзла

Пропасти эти? Струит Вулкан эту лаву откуда?²¹⁾

Ветер ли здесь побывал, заблудившись в ущельях сокрытых,

В буйном порыве стремясь сломать преграду глухую

175

Дряхлых камней и найти дорогу к вольным просторам,

Силою крыльев своих сокрушая горные своды?

Море ли здесь пленено в кипящих серою недрах

И, под спудом горя, колеблет тяжкое бремя?

     Здесь-то доверчиво Мать покидает милое чадо,

180

Дабы к фригийским брегам поспешить в обитель Кибелы

Башневенчанной.²²⁾ Влачат колесницу богини покорно

Гибкие змеи: их бег, пронзив облака, оставляет

След в небесах, а яд безвредный пятнает поводья;

На головах клобуки, узор зеленый украсил

185

Спин пестроту, чешуя блистает золотом рдяным.

То,  извиваясь,  Зефир  обгонят,  то,  вниз  устремившись,

Пашню заденут: скользит колесо по почве взрыхленной,

Пыль поднимая, — и вот уже в колее золотится

Колос, богине вослед урожай родится обильный,

190

Путь ее выстлан зерном. Вдали растаяла Этна,

Взор напряженный едва Тринакрию в море отыщет.

О, сколько раз в предчувствии зла слеза увлажняла

Матери лик! Сколько раз, обративши очи к приюту

Девы, взывала она: «Земля любезная! Небу

195

Предпочитая тебя, тебе дарую усладу

Крови божественной, труд драгоценный усталой утробы,

Щедрой награды жди: отныне вовек не изранит

Плоти твоей кирка, не ударит лемех холодный,

Сами собой поля зацветут, урожай изобильный

200

Миру на диво даря твоим обитателям праздным».

     Так говорила, змей золотых направивши к Иде.

Там богини престол святейший, там чтимого храма

Краеугольный утес, и зелень чащи сосновой

Капище тенью густой окутала — в кронах смолистых

205

Не зазвучит никогда гудящий напев урагана.

Там безумных жрецов хоровод с неистовым воем

Страшный кружится — и с ним бушует в вакхическом клике

Ида сама, леса гаргарские долу склоняя.

Лишь Церера вдали показалась, мычанье тимпанов

210

Смолкло, утихла песнь и замер меч корибанта,

Немы медь и самшит, склонили гордые выи

С пышною гривою львы.²³⁾ В венце башненосном Кибела

С радостным сердцем грядет, навстречу спеша поцелуям.

     Это увидел тотчас Юпитер, из горней твердыни

215

Глянув, и промысел свой сокрытый открыл пред Венерой:

«О Киферея, тебе признаюсь в тайной заботе.

Тартара князю отдать Прозерпину кроткую в жены

Определила судьба глаголом древней Фемиды,

Атропы твердой рукой.²⁴⁾ Пока без матери дева,

220

Есть у нас время — итак, отправься на брег сицилийский,

Дабы Цереры дитя в полях игрой позабавить.

Завтра, лишь только восток воссияет светом багряным,

Стражу попробуй увлечь уловками, коих бываю

Жертвою сам. Почему покойно дольнее царство?

225

Пламя Венеры краев не знает укромных и сердце

Спрятать во мраке нельзя! Да зажжется пылом любовным

Скорбной Эриннии плоть, да вопьются дерзкие стрелы

Лучника резвого²⁵⁾ в грудь железную грозного Дита!»

     Волю исполнить отца спешит Венера. Паллада

230

С нею, а третьей та, что Менал устрашает рогами

Гнутыми, в путь собрались.²⁶⁾ Божественный след пламенеет

В небе, словно несет предвестие злое комета

Быстролетящая, свет изливая кровавый, сгорая

В алом огне: тишину отъемлет у мирных народов,

235

У морехода покой звезды хвостатой угроза,

Бурю пророча судам и столицам — вражьи набеги.

Вот близ Цереры дворца богини нисходят. Циклопа

Длань укрепила его: высокие стены железом

Склепаны, из чугуна столбы, а двери стальные

240

Запер булатный замок. Ни разу столь тяжкого дела

Не совершали Пирагм и Стероп:²⁷⁾ подобные Ноту

Вздохи усталая грудь исторгала, металл утомленный

Тек широкой рекой из жаркого горла плавильни.

Костью слоновой чертог украшен, на медных стропилах

245

Кровля покоится, свод янтарные держат колонны.

     Мирно и радостно здесь Прозерпина покров вышивала

С песней веселою — дар напрасный для матери милой.

Изображала иглой искусной порядок исконный

Первоначальных стихий — как, хаос разъявши предвечный,

250

Древле Природа сама отыскала законное место

Всякому роду вещей: возносится легкое кверху,

Грузное падает вниз, колышется воздух прозрачный,

Пламя взвивается ввысь, море плещет, покоится суша.

Был пестроцветным узор: расшиты золотом звезды,

255

Пурпуром — водная гладь. Украсила жемчугом дева

Берег, рокочет прибой предивною нитью умело

Сотканный: словно и впрямь облепили травы морские

Гальку, и шепоту волн зыбучий песок отвечает.

Пять поясов покров разделяют. Очерчена алым

260

Знойной средины межа, огнем опаленная — жаждой

Жаркой томятся шелка под вечно полуденным солнцем,

Сверху и снизу — края, для жизни пригодные, в меру

Влагой полны и теплом, но ближе к верхним пределам

Темен и мрачен узор, в морозе ночи полярной

265

Окоченев и тоской исполнясь вечного хлада,

Изображает она и чертоги сродника Дита,

Манов губительных — тут ей знаменье было: нежданной,

Но прозорливой слезой увлажнились девы ресницы.

     Вот Океан дугой стекловидной по самому краю

270

Ткать начала, но вдруг растворились двери и видит

Дева богинь пред собой — остался труд кропотливый

Незавершенным, покрыл румянца пурпур ланиты

Нежные, и белизна стыдливая светом горячим

Вмиг озарилась. Не так краснеет от краски лидийской

275

И от сидонских румян горожанок бледная кожа.

     Солнце сокрылось в волнах; в дремотной своей колеснице

Влажная ночь влечет истомы сонной усладу;

А между тем Плутон наущеньем брата из бездны

Путь пролагает наверх, упряжкой призрачной правя

280

Адских созданий — тех, что на пастбищах тучных Коцита

Травы жуют, по лугам Эреба черным блуждая,

Жажду стоялой водой утоляя из тинистой Леты,

Пенную жвачку тоски извергая пастью сонливой;

Здесь жестокий Орфей, Этой, обгоняющий стрелы

285

Быстрые, здесь и Никтей, Стикса слава, а также Аластор²⁸⁾

Дитовых стад тавром клейменный вместе с другими.

Так, закусив удила, на границе с рычаньем свирепым

Замерли, завтрашний день предвкушая и сладость добычи.