выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
|
выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. |
|
[29]
В исследовании С.Н.Братченко по катакомбным древностям нижнего Подонья, где частично учтены и результаты раскопок на Донетчине, раннедонецкий горизонт в донецкой культуре специально не выделяется. В совокупной характеристике, даваемой памятникам донецкой культуры в целом, кратко излагаются признаки, присущие для наиболее ранних погребений этой культуры. Это, по-видимому, Т-образное устройство катакомб, погребения расположены преимущественно в северо-восточном секторе кургана, сопровождаются "жаровнями из обломков яйцевидных сосудов, прикубанских дольменных амфор и амфор северокавказской культуры, кубками или металлическими изделиями ранних типов" (Братченко, 1976, с. 130, 137). Здесь необходимо отметить, что в работе С.Н.Братченко раннекатакомбный преддонецкий пласт катакомбных памятников не выделен из донецкой культуры и поэтому в общем справедливая характеристика ранних катакомб достаточно суммарна, поскольку в равной степени характеризует и преддонецкую группу погребений и ранние погребения донецкой культуры.
В настоящей главе понятие о ранних памятниках донецкой культуры существенно конкретизировано на основании новых материалов из раскопок на Донетчине.
Всего учтено 50 погребений, атрибутируемых как раннедонецкие. Область распространения на Донетчине: на Левобережье Донца - это курганы в бассейне р.Красной и к западу, в бассейнах нижнего течения Оскола и мелких, более западных притоков; на Правобережье раннедонецкие памятники известны практически повсеместно, смыкаясь на юго-востоке с идентичными памятниками территории Нижнего Подонья (рис.8). Т.о. лишь северо-восточня часть региона в раннедонецкое время оставалась вне пределов донецкой культуры.
Погребения, как правило, впускные в курганы с предшествующими погребениями ямной культуры, реже - раннекатакомбными преддонецкими погребениями и занимают преимущественно восточный и северо-восточный секторы в кургане (рис. 2, Б). Подобным расположением раннедонецкие погребения отличаются от позднедонецких, концентрирующихся, в основном, в восточной и юго-восточной частях [30] кургана, что подтверждает замечание С.Н.Братченко о хронологической значимости места погребения в кургане (Братченко, 1976, с. 130). Захоронения совершены только в катакомбах. В устройстве погребального сооружения можно выделить 3 разновидности (всего учтено 24 погребения с достоверно документированной формой погребения):
1. Катакомбы Т-образной в плане формы, т.е. с камерой, выведенной под короткой стенкой прямоугольной в плане шахты (6 погр., рис. 9, 1). Для шахт этих погребений характерно устройство заплечиков вдоль длинных стен. Подобные Т-катакомбы с заплечиками вдоль длинных стен шахт характеризуют также и раннекатакомбные преддонецкие погребения.
2. Катакомбы с прямоугольной в плане шахтой и камерой, выведенной под широкой стенкой (11 погр., рис. 9, 3-4). Для подобных конструкций характерны 1-2 ступени вдоль длинной стенки шахты, спускающиеся к широкому входу в камеру. Эти сооружения идентичны раннекатакомбным преддонецким и затем широко распространены в позднекатакомбное время.
3. Катакомбы с квадратной в плане шахтой (7 погр., рис. 9, 2). Подобные сооружения представляют вариант катакомб с камерой под широкой стенкой шахты, поскольку характеризуются идентичными конструктивными особенностями - ступенями вдоль длинной стенки и не всегда уверенно отличимы от этой разновидности могил.
Т.о. наиболее распространенной формой погребального устройства раннедонецких погребений является катакомба с камерой под широкой стенкой шахты. Устья камер закрыты деревом, применение камня редко и то лишь в южной части региона. Костяки скорчены, на правом боку, лицом к устью камеры, руки вдоль корпуса. В погребениях - органический тлен, охра. В камерах встречены кости животных (овца/коза). Находки костей крупных животных (корова?) в погребениях принадлежат к редчайшим в это время и появляются лишь в конце периода.
Керамический инвентарь состоит из горшков, курильниц, жаровен. Список типов форм керамики составлен единый для памятников донецкой культуры на Донетчине, поэтому нижеприведенные типы представляют лишь часть этого списка и характеризуют только раннедонецкую керамику. [31]
Тип 1. Кубки (46 экз., рис. 10, 1-13; рис. 11, 1-3, 10). В Нижнем Подонье учтены в классификации С.Н.Братченко в группе А отдела III (Братченко, 1976, рис. 17, с. 36-41). Сосуды характеризуются низкими формами (наибольший диаметр тулова значительно превышает высоту сосуда), высокой шейкой, составляющей третью-четвертую часть высоты сосуда (4-5 см.); нижняя часть сосуда выгнута, образуя цилиндрический поддон, высотой до 2-3 см. Выделяются 2 разновидности этой формы:
Кубки А (35 экз., рис. 10, 3-9, 11-13). Сосуды с симметричными овально-выпуклыми боками. Большинство этих сосудов - с поддонами (24 экз.).
Кубки Б (11 экз., рис. 10, 1-2; рис. 11, 1-3). Сосуды с высоко поднятыми крутыми плечиками, переход плечиков в тулово часто резкий, отмечен ребром. Поддон на этих сосудах встречается реже (4 экз.). В целом кубки этой разновидности имеют газообразный облик, что позволило С.Н.Братченко отнести сосуд подобной формы (но уже позднедонецкий, судя по орнаменту) к категории мисок (Братченко, 1976, рис. 43, 9, с. 94).
Тип 2. Высокие сосуды стройных пропорций (8 экз., рис. 11, 4-6). В раннедонецких памятниках представлены только подтипом А. Это высокие сосуды (высота более 20 см., в среднем 24 см.), стройные (высота или равна наибольшему диаметру или несколько меньше) с высокими шейками (4-5 см.), резко отчлененными от плечиков; плечики, как правило, высокоподняты, переход к бокам плавней. Поддонов нет.
тип 5. Курильницы (3 экз., рис. 11, 11-14). Представлены в раннедонецких памятниках подтипом А. Это чаши без внутреннего отделения, на сплошном поддоне, круглом или полом квадратном, идентичная курильница известна из донецкого комплекса в Приазовье (рис. 11, 11, раскопки Н.Е.Бранденбурга).
В камерах раннедонецких погребений также обнаружены жаровни из фрагментов сосудов, как правило, крупных размеров, иногда слабопрофилированных; орнамент редок, недонецких композиций и с применением иных штампов (рис. 10, 10). В двух погребениях обнаружены жаровни из сосудов также недонецкого облика: чернолощеных, с кварцевой щебенкой в тесте, желобчато выгнутыми шейками (рис. 11, 8,9). На плечиках одного из них - несколько выпуклостей (рис. 11, 8; Братченко, 1976, с. 43), на шейке другого - плоская ленточная ручка с рифлением и двумя выступами в основании [32] (рис. 11, 9). Известна находка целого сосуда подобного облика, происходящая из раннедонецкого погребения (рис. 11, 7; Луганск, 3/2; Локтюшев, 1928, табл. 2, рис. 5).
Орнаментация сосудов типов 1 и 2 различается в зависимости от места размещения на сосуде и поэтому носит трехчастный характер: декор шейки, плечиков и тулова, придонной части. Орнамент на шейках раннедонецких сосудов состоит из нескольких горизонтальных рядов плетеного многорядного шнура, промежутки между которыми заполнены косыми оттисками гладкого штампа, изредка - перевитого шнура, образующими елочную композицию (рис. 10; 11). Подобные косые оттиски по шейке являются хронологическим показателем для атрибуции донецкой керамики, как относящейся именно к раннему этапу этой культуры (подробнее об этом - ниже).
В орнаментации основной части сосуда, плечиков и боков, выделяются два типа декора:
Тип 1. В основе орнаментации - круг или его сегменты. Здесь три разновидности декора:
а) концентрические круги (27 экз., рис. 10, 3,4,6-9,12,13; рис. 11, 4,6,10). Подобный декор является наиболее распространенным на раннедонецкой посуде (46% сосудов) и присущ для орнаментации кубков А (25 экз.). Орнамент выполнен трех-, четырехрядным плетеным шнуром (тесьмой), редко - оттисками перевитого шнура (рис. 10, 3). Как правило, круги соединяются с другими орнаментальными фигурами, образуя композиции. Такими основными соединительными элементами являются ромбы из оттисков гладкого штампа (рис. 10, 4,6,9,12,13), горизонтальные ряды перевитого шнура (рис. 10,3; рис. 11, 10) и др. В качестве обрамления используются оттиски спиралей (рис. 10, 5,7), реже - каплевидные насечки (рис. 10, 9,11), оттиски двузубого штампа (рис. 10, 12);
б) соединенные фестоны (11 сосудов, рис. 10, 11). Орнамент выполнен трех-, четырехрядным шнуром, в качестве обрамления часты оттиски спирали;
в) отдельные фестоны (9 сосудов, рис. 10, 5; 11, 2). Орнамент стереотипно выполнен трех-, четырехрядный шнуром, обрамлен оттисками спирали.
Тип 2. Орнаментация в гиде треугольников вершинами вниз (12 сосудов, рис. 10, 1,2,5; 11, 1,3,5) выполнена трех-, четырехрядным шнуром, обрамление оттисками спиралей является редким.
Декор придонной части включает следующие мотивы: треугольники вершинами вверх, выполненные гладким штампом или оттисками [33] тесьмы (рис. 10, 4,9), 2-3 ряда косых оттисков гладкого штампа, перевитого шнура, образующих елочную композицию (рис. 11, 2,10. 8 сосудов).
На кубках отмечено использование ангоба охристо-желтого цвета, в одном случае - кирпично-красного (Говоруха 7/20).
Металлические изделия. В раннедонецких комплексах всего учтено 14 ножей (рис. 12, 1-9,15), сводимых к 3 типам по форме клинка. Наиболее многочисленная группа (тип 1, 10 экз.) представлена ножами с клинком подромбовидной формы, наибольшая ширина - приблизительно на середине длины клинка (рис. 12, 1-6). Переход к черенку ножа либо пологий (рис. 12, 5-6), либо в месте перехода - короткие плечики (рис. 12, 1-4). Размеры ножей могут варьировать от 14 см до 24 см. при сохранении общего стереотипа в конфигурации клинка. Подобные ножи учтены в классификации С.Н.Братченко как ножи третьего типа, в то же время атрибуция их как ножей привольненского типа (Братченко, 1976, с. 49-51, рис. 22, 8; 24, 10,13,15) нам представляется неточной, что будет рассмотрено ниже. Ножи этой формы следует также отличать от позднекатакомбных ножей Калмыкии и Левобережья Нижнего Маныча, иногда описываемых как ромбовидные (Синицын, 1978, с. 78; 1978а, табл. 74, 1 и др.). Подобные ножи предкавказской культуры отличаются очень широким клинком, по площади близким к ножам-"карасям" и резким перегибом в ближней к черенку части клинка. В тип 2 (3 экз., рис. 12, 7-9) выделены ножи с клинком овально-листовидной формы, т.е. с плавным переходом от клинка к черенку и равномерным, неакцентированным расширением клинка. Наибольшая ширина, как и для типа 1, у середины клинка или ближе к черенку. Длина 9-14 см. В типе 3 учтен нож с клинком листовидной формы с пологими плечиками (рис. 12, 15), что сближает его с ножами типа 2, однако расширение клинка акцентировано в нижней, ближней к черенку части, что свойственно ножам из раннекатакомбных преддонецких и позднеямных погребений на Донетчине. В Предкавказье традиция использования подобных ножей сохраняется до позднекатакомбного времени.
Вместе с ножами, как правило, встречаются бронзовые четырехгранные шилья, в двух комплексах найдены бронзовые стамески (рис. 12, 13; Братченко, 1976, с. 49, рис. 23, 8,9). Бронзовые инструменты представлены также находками в раннедонецких комплексах 2 желобчатых долот, подквадратных в сечении с четырехгранным [34] насадом (рис. 12, 12,14; Братченко, 1976, рис. 23, 11,12) и 3 плоских клиновидных тесел привольненского типа по классификации Братченко (рис. 12, 10,11; Братченко, 1976, с. 139). В одном из погребений найдены вместе нож, тесло и долото (Александровск 9/25), образующие традиционный комплект плотничьих инструментов В двух комплексах найдены бронзовые крюки (рис. 12, 16,17). Из курганного погребения в Краматорске происходит фрагментированная литейная форма для отливки втульчатого топора с валиком на втулке, относящегося, по-видимому, к "колонтаевскому" типу по классификации С.Н.Кореневского (Кореневский, 1976, с.37).
Металлические украшения встречаются, как правило, в ожерельях (в 9 погр.), чаще всего на запястьях рук. Это бронзовые стержневидные плоские подвески с шнуровым орнаментом, со спиралями (рис. 12, 26), фрагмент кольцевидного медальона со шнуровым орнаментом (рис. 12, 35), крупные биконические бусы с ребром (рис. 12, 28,29), цилиндрические бусы с проволочной напайкой, волнистой (рис. 12, 33) и прямой (рис. 12, 40); медальончики в виде спиральки с ушком (рис. 12, 32), подвески "птичьи головки" (рис. 12, 30,31), рифленые подвески-"ушки" (рис. 12, 41). Менее выразительными являются находки мелких бочонковидных бус, бронзовых подвесок в 1,5 оборота. Серебряные украшения представлены находкой кольца с сомкнутыми концами (рис. 12, 27; Братченко, 1976, рис. 25, 15).
Каменный и кремневый инвентарь. В раннедонецкое время в погребениях впервые появляются навершия булав грушевидной формы из кавказских пород камня (рис. 12, 25). В 3 комплексах обнаружены кремневые наконечники стрел: с прямым основанием (рис. 12, 20), со слабовыемчатым основанием (рис. 12, 19,22), с черешком (рис. 12, 21) и наконечник с глубокой выемкой, более обычный для позднекатакомбного времени (рис. 12, 23) В 2 из этих погребений обнаружены также и выпрямители древков стрел. Кремневые наконечники дротиков происходят из 3 погребений (рис. 12, 18). Интересна находка концевого скребка, подобные орудия более характерны для раннекатакомбных преддонецких погребений на Донетчине. Каменный топор найден лишь в одном комплексе (рис. 12, 24).
Разнообразны украшения: пастовые бусы в виде короткого цилиндра, односоставные и двухсоставные; перламутровые кольцевидные бусы (рис. 12, 37), зубы ископаемых рыб (рис. 12, 38), глоточные зубы рыб. Украшения из кости представлены пронизями: гладкими, [35] рифлеными (рис. 12, 34), костяными дисками с отверстием (рис. 12, 39) и круглыми бусами. Уникальными для этого времени на Донетчине являются находки 2 костяных молоточковидных булавок с веретеновидным стержнем и орнаментацией из прочерченных ромбовидных фигур, соответствующих булавкам II и I стадий по классификации Н.А.Сафронова (Сафронов, 1973, рис. 11). Они происходят из катакомбных погребений с камерой под широкой стенкой шахты и костяками, лежавшими скорчено, с завалом на спину, коленями вправо. Подобная обрядность и форма могилы прослежена и в ряде раннедонецких комплексов, однако рассматриваемые два погребения, вкупе с молоточковидными булавками (другого инвентаря нет), более характерны для Левобережья Нижнего Подонья, где катакомбные погребения в это время характеризуются еще достаточной архаичностью и не могут считаться погребениями донецкой культуры.
Периодизация и хронология раннедонецких памятников. Как отмечалось выше, в работе С.Н.Братченко вопросы периодизации донецкой культуры рассмотрены бегло: указывается на возможность выделения ранних групп и развитого этапа, дается краткая характеристика наиболее ранних погребений этой культуры (Братченко, 1976, с. 130, 137, 142), где учтены и погребения, выделяемые позднее в работах других исследователей в раннекатакомбную преддонецкую группу. Хронологическими рубежами существования донецкой культуры в работе С.Н.Братченко были предложены даты 2000-1700 гг. до н.э., памятники этой культуры затем сменялись памятниками бахмутского и манычского типа, т.е. уже недонецкой атрибуции.
С накоплением нового материала по раскопкам на Донетчине представилась возможность членения донецкой культуры на раннедонецкие и позднедонецкие памятники. За основу членения нами была взята классификация ножей из катакомбных погребений Нижнего Подонья и Донетчины, разработанная С.Н.Братченко. Как показал исследователь, вся коллекция ножей здесь может быть хронологически разделена. Наиболее ранними здесь были признаны ножи, объединенные исследователем в три типа, характеризующиеся соответственно расширением клинка у черенка, на середине клинка и, наконец, в верхней трети клинка, т.е. у острия (Братченко, 1976, с. 49-51). По аналогиям из клада у с.Привольного ножи типов 1 и 3 названы ножами первого и второго привольненских [36] типов (Братченко, 1976, с. 49-51). Подобные ножи, особенно ножи второго привольненского типа, характерны по мысли автора для погребений донецкой культуры (Братченко, 1976, с. 140) и сменяются в позднекатакомбных памятниках ножами с рельефным расширением в верхней, ближней к острию трети клинка, генетически восходящими к ножам указанного второго привольненского типа (Братченко, 1976, с. 51, 95, 140, 143), а также ножами с параллельными краями клинка.
Однако с ростом объема находок из раскопок становилось очевидным несоответствие между членением типов ножей и периодизацией катакомбных памятников Нижнего Подонья и Донетчины, предложенных в исследовании С.Н.Братченко: так, ножи достоверно позднекатакомбных, т.е. уже последонецких типов (например, рис. 17, 3-9) по С.Н.Братченко, стали все чаще встречаться в погребениях донецкой культуры. Т.о. стал вопрос о возможности омоложения части памятников этой культуры, отнесения их к позднекатакомбному времени. Вместе с тем, в связи с немногочисленностью металлических изделий возникла необходимость найти более массовый критерий для хронологического членения этой культуры, прежде всего в керамике.
Нами была проделана работа по корреляции ранних и позднекатакомбных типов ножей (по С.Н.Братченко) с формами и орнаментикой донецкой керамики. Оказалось, что смена типов ножей наиболее отчетливо связана с изменениями в орнаментации на шейках сосудов (табл. 1). На сосудах из погребений с ранними ножами промежутки между горизонтальными отпечатками тесьмы на шейках заполнены косыми оттисками гладкого штампа, перевитого шнура, образующими елочную композицию, тогда как на сосудах из погребений с позднекатакомбными ножами декор на шейках сосудов иной: горизонтальные оттиски штампов (гладкого штампа, перевитого шнура), вертикальные оттиски штампов (лестничный мотив), ряды оттисков спирали, торца полой трубочки между горизонтальными отпечатками тесьмы, либо эти промежутки остаются незаполненными, что встречается чаще (табл. 1).
При этом выявилась очевидная неоднородность и, как следствие, возможность существенной коррекции коллекции ножей, учтенных С.Н.Братченко во втором привольненском типе. Здесь стало возможным выделить две разновидности ножей: ножи с наибольшей шириной клинка в верхней трети у острия, и, добавим, эта [37] верхняя треть является и наиболее расширенной частью клинка, расширение постепенное (рис. 47, 1,2). Именно эти ножи аналогичны ножу из клада в Привольном (ОАК за 1894 г., с. 42, рис. 61) и к ним всецело должно относиться наименование ножей второго привольненского типа, являющихся прототипами позднекатакомбных ножей (например, Братченко, 1976, рис. 24, 11,12,14). Именно эти ножи, как и ножи достоверно позднекатакомбные (рис. 47, 3-9) происходят из комплексов с керамикой с поздней орнаментикой и расматриваются нами в главе III, в разделе, посвященном позднедонецким памятникам. Ножи второй разновидности (учтены в настоящей главе как тип 1) аналогий в Привольненском кладе, как мы полагаем, не имеют. Они характеризуются очертаниями клинка, близкими к ромбу, с наибольшим расширением у середины клинка; расширения у острия нет, наоборот, акцентированно массивной является нижняя, ближняя к черенку половина клинка (например, Братченко, 1976, рис. 23, 8; 24, 10,13,15). Возможны вариации при сохранении при сохранении общего стереотипа конфигурации клинка. Архаический облик одного из этих ножей справедливо отмечен С.Н.Братченко (рис. 12, 5; Братченко, 1976, с. 139).
Ножи этой разновидности (тип 1) происходят из погребений с ранней орнаментацией на шейках; из комплексов с подобными ножами и идентичной керамикой происходит и остальной инвентарь, учтенный в работе С.Н.Братченко именно при определении ранней позиции донецкой культуры в колонке катакомбных древностей Нижнего Подонья и Донетчины: желобчатые долота, плоские клиновидные тесла, чернолощеная керамика "дольменного типа", подвески-медальоны с ушками (табл. 1; Братченко, 1976, с. 138-142), что подтверждает непротиворечивость проделанного в настоящей работе сопоставления ножей и керамики.
В определении нижнего рубежа существования раннедонецких памятников следует согласиться с датировкой, обоснованной в работе С.Н.Братченко - около 2000 г. до н.э. - и соотносившейся, в частности, с концом майкопской культуры и началом сложения северокавказской (Братченко, 1976, с. 142). В настоящее время очевидно значительное удревнение финала майкопских памятников в связи с общей передатировкой памятников этой культуры (Андреева, 1977; Кореневский, 1981; Трифонов, 1983), в то же время дата начала северокавказской культуры изменений не претерпела - рубеж III-II тыс. до н.э. (Марковин, 1960, с. 48, 50; Нечитайло, [38] 1978, с. 104, 143) и находит подтверждение в датах по С14 (Нечитайло, 1978, с. 104).
Комплекс опорных вещей из погребений донецкой культуры, привлекаемых С.Н.Братченко для определения нижнего рубежа существования этих памятников, практически остался неизменным. Это бронзовое желобчатое долото с насадом и чернолощеный сосуд, сопоставляемые с идентичным инвентарем из погребения в яме в кургане у Кулешовки (Братченко, 1976, с. 138), учтенного в X группе классификации В.Я.Кияшко и датируемого рубежом III-II тыс. до н.э. (Кияшко, 1974, с. 18). С.Н.Кореневский справедливо отмечает характерность находок долот ( речь идет, видимо, о долотах подобного типа) именно для погребений раннего бронзового века (Кореневокий, 1984, с. 280). По-видимому, находки желобчатых долот из раннедонецких комплексов, принадлежащих к позднейшим типам этих орудий (Братченко, 1976, с. 138), и из комплексов в Предкавказье (ст. Воздвиженская) следует соотносить с финалом раннего бронзового века Большого Кавказа (по терминологии С.И.Кореневского), заполняемым комплексами из Сачхере, верхний рубеж существования которых определяется также ок. 2000 г. до н.э. (Кушнарева, Чубинишвили, 1970, с. 182).
Новые находки в раннедонецких погребениях дополняют список аналогий прежде всего с инвентарем X группы нижнедонских погребений (по В.Я.Кияшко): бронзовое желобчатое долото (рис. 12, 12), два бронзовых тесла (рис. 12, 10,11). Раннедонецкие ножи типа 1 аналогий в серии позднеямных и раннекатакомбных преддонецких ножей не имеют. С.Н.Братченко приводит в качестве аналогии нож из комплекса в ст.Ново-Лабинской (Братченко, 1976, с. 139), относящегося, по-видимому к послемайкопскому времени. Остальные металлические изделия, привлекаемые в работе С.Н.Братченко для увязки памятников донецкой культуры с датированными ближневосточными аналогами (Братченко, 1976, с. 138, 141) сосредоточены прежде всего в ранних комплексах этой культуры, т.е. раннедонецкой группе памятников, выделяемой в настоящей работе.
Т.о. нижним пределом существования раннедонецких памятников возможно считать рубеж III-II тыс. до н.э. в традиционных датах с реальной возможностью удревнения на одно-два столетия вслед за передвижкой даты начала северокавказской металлообработки (об этом в разделе о происхождении донецкой культуры). Раннедонецкие памятники сменяют на Донетчине памятники [39] раннекатакомбной преддонецкой группы, слабоскорченные погребения в ямах (X группа по В.Я.Кияшко) и позднеямные погребения. Верхним пределом существования раннедонецких памятников следует считать появление в погребениях инвентаря типа Привольненского клада, характеризующего типологическую трансформацию традиционного комплекта инструментов для деревообработки (нож, тесло, долото), т.е. применительно к территории Донетчины смену комплекта из желобчатого долота с насадом, тесла (более короткого, чем привольненское), ножей с клинком подромбовидной формы типа 1 на комплект, состоящий из ножей с постепенным расширением к острию (рис. 47, 1,2) и дериватов этой формы - ножей с рельефным расширением у острия (рис. 47, 3,5-9), т.е. целиком позднекатакомбных форм этих изделий, сопровождаемых появлением втульчатых долот и тесел привольненского типа (последние два компонента набора на Донетчине неизвестны). Т.о. Привольненский клад достаточно определенно следует соотносить с началом позднекатакомбного времени на Донетчине. В результате по принятым хронологическим реперам время, которое в исследовании С.Н.Братченко отводится на существование всей донецкой культуры, в настоящей работе (поскольку мы не учитываем здесь ножи типа Привольненского клада, рассматриваемые нами как нозднекатакомбные, и соответственно ряд донецких комплексов) соответствует времени существования лишь ранних комплексов этой культуры и составляет ее раннедонецкий этап.
В связи с определением верхнего и нижнего рубежей существования раннедонецких комплексов представляется возможным выделить здесь наиболее ранние и позднейшие памятники по близости в инвентаре к предшествующим и последующим группам. Так, к наиболее ранним следует отнести комплексы с желобчатыми долотами с насадом (Луганск 3/2, Александровск 9/25, рис. 12, 12,14); ножи из этих погребений (рис. 12, 5,6) характеризуются отсутствием плечиков или слабовыраженными плечиками в основании клинка, их следует относить к наиболее архаическим из серии ножей с клинком подромбовидной формы, на что справедливо указывал С.Н.Братченко (Братченко, 1976, с. 139), К наиболее ранним относятся и комплексы с находками бронзовых тесел: Зимогорье 1/7 - с керамикой с архаической орнаментацией отступающей лопаткой (рис. 10, 10), Александровск 9/25 - с желобчатым долотом. Погребальные конструкции представлены катакомбами Т-видной формы [40] (2 погр.) и катакомбами с квадратными шахтами (2 погр). отсюда происходят 4 кубка с резко вычлененными высокими поддонами (рис. 10, 9,11-13), орнаментированные концентрическими кругами с ромбами между ними, а также соединенными фестонами, выполненными 3-4-рядной тесьмой. В качестве обрамления применяются оттиски двузубого штампа, каплевидные вдавления, характерно отсутствие оттисков спирали. Украшения, кроме сомкнутого кольца из серебра (рис. 12, 27) неизвестны.
Финал раннедонецкого этапа определяется по появлению смешанных комплексов с керамикой и металлом, характерными уже для позднедонецких памятников. К этому времени заметны изменения в керамике: появляются кубки без поддонов (рис. 10, 3), высокие сосуды типа 2А, в орнаментации концентрические круги соединяются уже не одним, а. часто несколькими узкими ромбами (рис. 10, 4), горизонтальными рядами оттисков перевитого шнура (рис. 10, 3; 11, 10), распространяется обрамление основных фигур оттисками спирали, орнаментация у дна несколькими рядами гребенчатой елки.
К финалу раннедонецкого этапа следует отнести появление курильниц без отделения внутри на сплошном поддоне, круглом или квадратном (рис. 11, 11-14). Так, в комплексе из Приазовья подобная курильница сопровождалась сосудами с раннедонецким и позднедонецким орнаментами на шейках и позднекатакомбным ножом (Качалова, 1974, табл. 12). В другом комплексе с раннедонецким сосудом (рис. 11, 5) курильница сама уже была орнаментирована в позднекатакомбной манере (рис. 11, 12). Близкая по типу и орнаментации, но уже с внутренним отделением курильница (рис. 23, 13) происходит из позднекатакомбного погребения с реповидным сосудом (рис. 23, 3). Видимо, к концу раннего этапа следует относить и известный комплекс литейщика из Краматорска (Шапошникова, 1971, рис. 3). Сосуд из этого погребения с ранним типом декора по шейке орнаментирован по тулову треугольниками с заполнением рядами оттисков перевитого шнура. Подобный декор (треугольники, обилие перевитого шнура) более характерен на Донетчине для позднекатакомбного времени, западной части ареала позднедонецких памятников.
Существенной представляется синхронизация раннедонецких памятников со среднебронзовыми культурами на соседних территориях. В целом, такая работа уже проделана исследователями для донецкой культуры. Наша задача заключается, главным образом, [41] в конкретизации этих сопоставлений. С.Н.Братченко указывает, что донецкая катакомбная культура "соответствует в общем несколько расширенному кругу памятников I этапа северокавказской культуры (по В.И.Марковину)" (Братченко, 1976, с. 142). Это подтверждает А.Л.Нечитайло для первой (ранней) группы верхнекубанских погребений северокавказской культуры (Нечитайло, 1978, с. 137).
Очевидно, что эта система соответствий применима прежде всего к раннедонецким памятникам, а не ко всей донецкой культуре. Действительно, именно в раннедонецких погребениях обнаружен фрагмент кольцевидного медальона со шнуровой орнаментацией, большинство подвесок-медальонов в виде спирали с ушком, стержневидные подвески с шнуровым и спиральным орнаментами, чашевидные зубы ископаемых рыб, находящие аналогии в ранних северокавказских комплексах. Здесь следует отметить, что обряд раннедонецких погребений, видимо, не допускал употребление таких украшений, как бронзовые молоточковидные булавки (единственная находка бронзовой посоховидной булавки в Нижнем Нодонье относится, судя по орнаментации керамики из этого погребения, уже к позднекатакомбному времени: Братченко, 1976, рис. 17, 10; 25, 27) и скрученные стерженьки-подвески, известные на Донетчине только в преддонецких комплексах.
Подобным же образом, горизонт С погребений эпохи средней бронзы в калмыцких степях, синхронизируемый в исследовании З.А.Сафронова с донецкой культурой (Сафронов, 1974, с. 96, 147), следует соотносить только с ранним этапом этой культуры. Как и в случае с бронзовыми молоточковидными булавками, костяные молоточковидные булавки с сигаровидным стержнем, характерные для инвентаря погребений горизонта С (Сафронов, 1974, с. 64. 85, 89) в погребениях донецкой культуры не известны. Поэтому сопоставление возможно лишь по единичным костяным изделиям, появляющимся в раннедонецких комплексах на периферии ареала донецкой культуры. Это костяные диски с отверстием (рис. 12, 39), аналогичные дискам в ожерельях из катакомб в Предкавказье с вытянутыми костяками (горизонт С, группа IV по В.А.Сафронову) с костяными молоточковидньми булавками с сигаровидным стержнем и ромбическим декором (Синицын, 1978, с. 75; 1978а, табл. 67, 5; Андреева, 1984, рис. 3, 2). Находки в раннедонецких комплексах украшений из чашевидных зубов рыб (рис. 12, 38), костяных пронизей с [42] поперечной нарезкой (рис.12,34) также находят аналогии в идентичных украшениях погребений горизонта С в калмыцкой степи.
Накопление новых данных по материалам раскопок на Донетчине дает возможность заново поставить вопрос о происхождении донецкой катакомбной культуры. Утвердившаяся, наиболее обстоятельно аргументированная гипотеза обходной миграции, выдвинутая Л.С.Клейном (Клейн, 1962) на материалах преимущественно дореволюционных раскопок, не представляется ныне всецело достоверной. Данные новых раскопок не вполне согласуются с выводам автора несомненно интересной гипотезы, что обусловило ее критику со стороны исследователей, занимающихся сходной тематикой. В.Я.Кияшко, полемизируя с Л.С.Клейном, обращает внимание на то, что в самых ранних катакомбах уже присутствует кавказский металл; проблема происхождения донецкой культуры, по-видимому, сводится к выяснению происхождения лишь керамики, поскольку остальные основные компоненты этой культуры существовали здесь ранее (Кияшко, 1974а, л. 131-132). С.Н.Братченко, указывая на спорность гипотезы Л.С.Клейна, считает необходимым в вопросе о происхождении донецкой культуры учитывать "преемственность с ямной культурой", ощутимую в конструкциях шахт катакомб и некоторых типах сосудов, а также "первостепенную роль северокавказского компонента", очевидного в "сродстве стилей орнаментации на керамике и металле северокавказской и донецкой культур" (Братченко, 1976, с. 58-59). В.А.Сапронов отмечает, что донецкая катакомбная культура "вероятно, сформировалась на месте. В ее сложении участвовали три компонента: пришлый, североевропейский; древнеямная культура,... приазовская катакомбная культура", отмечается, что катакомбная форма могилы и обычай деформации черепов является здесь наследием преддонецкой (приазовской) культуры (Сафронов, 1981, с. 59).
Т.о., если реконструкция конкретного состава миграции, предложенная Л.С.Клейном, подвергается критике, то присутствие пришлого компонента в донецкой культуре возражений не вызывает, однако вопрос об источнике однозначным образом не разрешен. Ниже мы предлагаем возможный вариант решения вопроса происхождения этой культуры. [43]
Опыт реконструкции происхождения донецкой культуры логичнее всего начать с определения наиболее вероятного исходного пункта миграции донецкой культуры или ее составляющих компонентов на Нижний Дон и в бассейн Северского Донца. Сопоставляя выводы гипотезы западного происхождения с многочисленными данными раскопок последних лет, по-видимому, следует констатировать, что донецкая культура никак не связана своим происхождением с культурами Западной и Юго-Восточной Европы, выдвигаемыми в качестве исходных. Действительно, несомненно, что катакомбная конструкция могилы стала использоваться в погребальном обряде степных культур значительно раньше появления в Нижнем Подонье и Донетчине донецкой катакомбной культуры и т.о. своим появлением не связана с донецким культурным комплексом.
Далее, керамика из погребений донецкой культуры, по форме и орнаменту близкая (например, сосуд из комплекса Каменка 5/5, рис. 39, 14; воспроизведен в: Клейн, 1962, рис. 2) сосудам из комплексов круга культур кубков Западной Европы, появляется на Донетчине только в позднекатакомбное время и не является донецкой по своей культурной атрибуции (этой группе памятников посвящен §3 главы III настоящей работы). Т.о. отмечаемое автором гипотезы вполне реальное сходство в керамике этих территорий все же не имеет отношения к происхождению донецкой керамики. Курильницы и, по-видимому, искусственная деформация черепов также являются поздними приобретениями этой культуры (о позднем появлении курильниц в донецких комплексах см. выше). Поэтому поиски корней донецкой культуры в западном направлении пока вряд ли результативны.
Наиболее оправданным нам представляется поиск исходных элементов, составляющих затем донецкий культурный комплекс, в культурах Кавказа. Действительно, облик этого комплекса с самого начала своего появления в значительной степени определен тесными связями с Северным Кавказом, что уже неоднократно отмечалось исследователями. Так, украшения раннедонецких комплексов представлены прежде всего бронзовыми украшениями, набор которых идентичен украшениям из погребений северокавказской к.и.о. Как отмечалось выше, украшения из кости редки и известны лишь в основном из нескольких комплексов на периферии ареала донецкой культуры (Петровское 3/4, Сватово 1/2), т.е. районов, контактных с катакомбными памятниками приазовской степи недонецкой [44] атрибуции, сохраняющими ямную специфику, и с памятниками ямной культуры 3 общеямного периода по классификации Н.Я.Мерперта, расположенными к северо-востоку от Донетчины, откуда, видимо, и получены эти украшения.
Форма наиболее характерных ножей из раннедонецких комплексов (тип 1) не является развитием ножей из предшествующих преддонецких катакомб, зато подобные ножи известны в эпоху ранней бронзы на Кубани (Ново-Лабинская, Марковин, 1960, рис. 3, 10; Суворовская 9/2, Нечитайло, 1979, рис. 49, 2) и позднее - в катакомбных погребениях Ставрополья. В то же время на соседних с Донетчиной степных территориях в катакомбных погребениях сохраняется употребление прежних преддонецких типов ножей вплоть до позднекатакомбного времени.
Связи с Кавказом заметны и в керамике. Орнамент раннедонецкого сосуда из Кайгородки (рис. 11, 4), выполненный оттисками тесьмы, воспроизводит декор керамики, известной в катакомбных погребениях Ставрополья (рис. 14, колонка Г, 2, раскопки В.Г.Петренко), выполненный уже в рельефной технике. Сосуд с идентичным декором известен также в Сачхере (рис. 14, колонка Г, 1). Донецкий сосуд из экспозиции Луганского музея экипирован по плечикам полушарными ручками, близкими к ручкам "энеолитического типа" северокавказской керамики (рис. 46, 15), что является уникальным явлением для территории Донетчины. Кубок из Ростовского могильника (Братченко, 1976, рис. 17, 6) характеризуется чернолощеной поверхностью, характерной для посуды кавказского происхождения.
Другие составляющие комплекса донецкой культуры: катакомбное устройство могилы, скорченное на правом боку положение костяков - малоинформативны для решения вопроса генезиса культуры, поскольку в целом как тип предшествуют появлению донецкой культуры, распространены шире ее ареала и т.о. могут служить лишь фоном при оформлении донецкой культуры в пределах этой обрядовой традиции.
За вычетом перечисленных составляющих донецкого культурного комплекса единственным неизвестным остается происхождение основного компонента этой культуры - керамики, точнее, донецкого кубка, являющегося основной формой керамики раннедонецких погребений по предлагаемой здесь периодизации. Т.о. вопрос о происхождении донецкой культуры сводится к происхождению донецкого кубка, уточним, его основной разновидности - кубка А. [45]
Поскольку точного аналога этой керамике на других территориях найти нам не представилось возможным, ниже речь пойдет о ее составляющих. В первую очередь нас будет интересовать происхождение концентрических кругов в орнаменте, плетеного шнура (тесьмы), являющегося основной техникой декора, и формы сосуда, характеризующейся сложным трехчастным рельефным членением.
Исходя из логики рассуждения, происхождение донецкого кубка возможно искать в культурах Кавказа. Прежде всего, начнем с выяснения источника происхождения плетеного 2-6 рядного шнура, тесьмы, являющейся основным средством орнаментации донецких кубков. Существенным представляется то, что тесьма в орнаментации кубков не является усложненным вариантом или модификацией одинарного крученого шнура, присущего орнаментации ямной керамики, т.е. генетически не восходит к веревочной орнаментации степной керамики предшествующего времени. Даже внешне оттиски тесьмы с тонкими, плотными, четкими прядями мало напоминают оттиски крупной, грубой веревочки на ямной керамике. Более того, традиция ямной орнаментации одинарным крученым шнуром, по-видимому, так и не создала в дальнейшем плетеной тесьмы.
На основе степного крученого шнура появилась лишь орнаментация, которую можно было бы назвать "псевдотесьмой", когда керамика орнаментировалась оттисками обычного крупного крученого шнура, сложенного вдвое, втрое, но не плетеного. Это легко заметить по образующимся петлям и промежуткам между рядами шнура в отпечатках на керамике.
Именно в подобной манере орнаментирована керамика из катакомб эпохи средней бронзы (недонецкой атрибуции) в междуречье Сала и Маныча, отличающаяся к тому же архаической формой и размерами, близкими к ямной керамике (подобные сосуды воспроизведены в: Братченко, 1976, рис. 14, 7,8; Синицын, 1948, рис. 20). В раннем этапе донецкой культуры подобная техника орнаментации нам известна лишь на одном кубке из Нижнего Подонья (Братченко, 1976, рис. 17, 6), помимо этого резко отличающимся от остальных также нетипичной чернолощеной поверхностью.
В свою очередь, раннедонецкая керамика практически не знает орнаментации одинарным скрученным шнуром вообще. Это тем более удивительно, что существует несомненный хронологический стык не только с ямной культурой, но и с преддонецкими катакомбными памятниками, где одинарный шнур используется в декоре [46] керамики и легко мог бы быть заимствован донецкой культурой. Т.о. источник тесьмы не ямный, не местный. Общие соображения о связях с Северным Кавказом определяют путь поиска прототипа тесьмы в этом регионе. Шнуровая орнаментация керамики первого этапа северокавказской к.и.о., синхронизируемого с раннедонецкими памятниками, представлена, по-видимому, только оттисками рядов одинарного, крученого шнура. По-видимому, шнуровая орнаментация не получила в это время здесь широкого распространения, кроме Кабардино-Пятигорья (Нечитайло, 1978, с. 57) и Северной Осетии, к тому же начало распространения тесьмы здесь на керамике относится к более позднему времени, видимо, начиная использоваться лишь с появления в Предкавказье предкавказской катакомбной культуры (горизонт Д по В.А.Сафронову).
И все же орнаментация тесьмой на Северном Кавказе существует в интересующее нас время, но не на керамике. Основной сферой применения шнуровой орнаментации, в том числе и тесьмы, в северокавказских памятниках, синхронных раннедонецким комплексам, является не керамика, а металл, что, в частности, для Прикубанья и Пятигорья отмечается исследователями (Сафронов, 1974, с. 153).
Могла ли шнуровая орнаментация северокавказского металла служить прототипом тесьмы в орнаментации раннедонецкой посуды? Прежде чем ответить на этот вопрос, необходимо выяснить, обладает ли шнуровой декор на северокавказском металле собственным кавказским источником развития или эта орнаментация в свою очередь была заимствована извне, например, воспроизводя шнуровую орнаментацию степной керамики? Полагаем, что происхождение шнура (тесьмы) на северокавказском металле не связано со степным миром. В самом деле, крученый шнур воспроизводился в металле на Кавказе в более раннее время, до появления типичных памятников северокавказской к.и.о. и в районах, наиболее удаленных от степи. Это орнаментация бронзовых украшений из могильников Сачхерского района Западной Грузии, относимых к финальному этапу куро-аракской культуры: Т-образные булавки с крученым стержнем, булавки с петлевидной головкой и проволочной обмоткой стержня (Кушнарева, Чубинишвили, 1970, рис. 43, 7-10,15,19-21).
Реально предположить, что натуралистическое воспроизведение крученого шнура в украшениях сачхерской коллекции стадиально предшествовало и являлось основой последующей рельефной [47] имитации шнура и тесьмы на украшениях северокавказской к.и.о., что уже обсуждалось в главе I настоящей работы. В частности, исследователи подчеркивают генетическую преемственность некоторых форм булавок: Т-, У-образных, с одной стороны, и молоточковидных, с другой (Марковин, 1960, с. 114; Николаева, Сафронов, 1975, с. 17), использование подвесок из перевитой проволоки в качестве прототипов северокавказских подвесок, "имитирующих обрывок шнура" (Марковин, 1960, с. 33, 37). В пользу преемственности обеих традиций, непосредственного скручивания металла и затем его рельефной, литой имитации на металле, свидетельствует и то, что оба типа декора использовались преимущественно на украшениях.
Распространению тесьмы на северокавказской металле, возможно, способствовал и тот факт, что в более раннее время декор, чрезвычайно напоминающий тесьму, уже был известен и использовался в орнаментации позднемайкопской керамики. Это горизонтальные ряды косых насечек в виде елочки (например, Клады 31/5, раскопки А.Д.Резепкина). Т.о. наиболее вероятно, что шнуровая орнаментация северокавказского металла имеет самостоятельное происхождение, не связанное с усвоением шнурового декора степных культур.
Итак: а) тесьма на раннедонецких кубках имеет не степное происхождение, ее источник возможно искать не в степи, а предположительно в культурах Северного Кавказа, б) тесьма в это время на Северном Кавказе существует и не связана своим происхождением со степью, традиции использования подобного орнамента здесь генетически связаны с металлом. Т.о. возможно предположить что тесьма раннедонецкой керамики воспроизводит декор северокавказских украшений. Это реально, поскольку речь идет об одном и том же феномене: украшении чего-либо, при этом вопрос о том, на что наносится орнамент, является более второстепенным, металл это или керамика. Тем более, что в эпоху палеометалла керамика и металл являются близкими категориями в составе культуры, чему свидетельства: отмечаемая близость технологии плавки металла к гончарному производству, использование глины для изготовления литейных форм (Березанская, 1980, с. 259; Иванов, 1983, с. 17-21), т.е., например, отливка тесьмы в металле сопровождалась оттиском ее в глине; появление металлической посуды наряду с глиняной и проч. Поэтому не случайно, что набор орнаментики в обоих случаях часто идентичен.
Исследователи неоднократно подчеркивают близость тем и [48] средств орнаментации керамики и металла для эпохи бронзы Кавказа (Иессен, 1935, с. 109-110; Марковин, 1960, с. 56; Кушнарева, Чубинишвили, 1970, с. 127). При этом в данном интересующем нас случае определяющую роль играл металл. Действительно, с появлением северокавказской металлообработки резко возросла престижность металла по сравнению с предшествующим временем в этом регионе. Это очевидно в смене акцентов в наборе производимого инвентаря: металл в своей массе теперь расходуется на изготовление украшений. Так, для обильной металлом Кабардино-Балкарии смена эпохи ранней бронзы эпохой средней бронзы характеризуется появлением "феерии бронзовых украшений совершенно незнакомых майкопцам категорий" (Кореневский, 1984, с. 278), что достигается, по-видимому, за счет сокращения необходимого для обеспечения жизнедеятельности общества инвентаря: "находки топоров скудны" (Кореневский, 1984, с. 279), совершенно исчезают орудия для деревообработки, "что является контрастом по сравнению с эпохой РБВ с ее обилием находок тесел и долот в погребальных памятниках" (Кореневский, 1984, с. 280).
Важным становится буквально"прикладной" аспект ценности металла, т.е. соприкосновение с металлом повышало ценность и других объектов. Металлические украшения повышали ценность одежды, человека (серьги в ушах и проч.) или служили знаками ценности/престижа того, кто их носил, к чему они прикладывались. В катакомбных культурах деревянная посуда постоянно оббивалась различными бронзовыми скобами, обоймами, прошивалась бронзовой проволокой, что украшало прежде всего (а не скрепляло, как часто пишется, треснувшие чаши) и тем самым повышало ценность этой вещи. Так, деревянная чаша из катакомбного комплекса Бараниковка 5/9 была оббита двумя бронзовыми лентами с пуансонным орнаментом из спиральных кавказских мотивов. Изображения металлических украшений появляются и на поздней куро-аракской керамике (Кушнарева, Чубинишвили, 1970, с. 167). Напомним здесь имитацию металлического блеска на сосудах куро-аракской культуры, металлические накладки на майкопские сосуды.
Поэтому неудивительно, что наблюдается полное соответствие между набором тем орнаментации северокапказского металла и техникой декора раннедонецкой посуды. Это литая тесьма на бронзовых булавках, подвесках, медальонах; медальоны в виде свернутой спирали, рельефные отливки спирали на подвесках, булавках; подвески [49] с проволочной перевитой обмоткой стержня, с одной стороны, и оттиски подобных штампов в виде плетеной тонкой тесьмы, свернутых спиралей, перевитого шнура ("гусеничный штамп") на раннедонецкой керамике, с другой стороны. Т.о. мы можем предположить, что на раннедонецкую посуду или ее древнейшие образцы тесьма наносилась металлическим штампом с отливкой на нем рельефного изображения тесьмы (то же для спирали, перевитого шнура). Подобная возможная техника орнаментации керамики прокатыванием цилиндрической печати известна по ближневосточным материалам, однако окончательное доказательство источника происхождения средств орнаментации раннедонецкой посуды возможно лишь при микроскопическом исследовании оттисков на керамике. Здесь сразу следует отметить, что в отличие от раннедонецкой посуды тесьма на позднедонецкой керамике часто отличается большей простотой (часто двухрядная, а не многорядная), свита из грубого, толстого шнура и, видимо, представляет оттиски обычной тканной тесьмы. Происхождение многорядной раннедонецкой тесьмы нам представляется возможным более узко приурочивать к районам предгорий Кабардино-Балкарии и Северной Осетии, где многорядная тесьма на бронзовых украшениях получила наибольшее распространение в северокавказской к.и.о. Немаловажно для дальнейших построений является и то, что именно для этого района характерны интенсивные контакты с Закавказьем в эпоху средней бронзы, отмечаемые в керамике и металлических изделиях (Марковин, 1960, с. 128; Кореневский, 1984, с. 264).
Логично, что и происхождение композиций с концентрическими кругами в орнаменте возможно локализовать в кавказском регионе. Мы считаем возможным сравнивать орнаментацию куро-аракской керамики и керамики донецкой культуры (при этом мы не учитываем различающуюся технику декора). Действительно, как отмечает Р.М.Мунчаев, для куро-аракской керамики "сочетание рельефных спиралей и концентрических кругов с геометрическими изображениями является характерной чертой орнаментации" (Мунчаев, 1975, с. 184). В свою очередь, на раннедонецкой керамике концентрические круги даны, как правило, не изолированно друг от друга, в простой линейной последовательности, а соединены в парные композиции с помощью различных фигур (рис. 14, колонка А).
Рассмотрим это более подробно (рис.14). Сравнение декора из кругов/спиралей на куро-аракской и донецкой керамике [50] показывает, что в композициях, помимо концентрических кругов, используются в основе одни и те же соединительные элементы. Это У-образная фигура с возвышением в центре в виде треугольника вершиной вверх на куро-аракской посуде (рис. 14, колонка Б, 1-5) и идентичная фигура, либо ее модификация в виде ромба со штриховкой вверх на донецких кубках (рис. 14, колонка А, 2-4); вертикальные линии, крестообразные фигуры (сравни: рис. 14, А, 8 и рис. 14, Б, 8), очковидные композиции (сравни: рис. 14, А, 7 и рис. 14, Б, 7). Возможность калькирования орнамента из одной техники (рельефный или выемчатый орнамент) в другую (плетеный шнур) проиллюстрирована выше (рис. 11, 4 и рис. 14, колонка Г) и т.о. вполне вероятна и для сравниваемой керамики куро-аракской и донецкой культур.
Похожими на раннедонецкие кубки являются и некоторые типы куро-аракской посуды; это керамика преимущественно центрального варианта этой культуры (по К.Х.Кушнаревой и Т.П.Чубинишвили), характеризующаяся приземистыми формами с трехчастным рельефным членением: высокой цилиндрической шейкой и выделенным поддоном (рис. 14 колонка Б, 1,2,5). Подобная трехчастность свойственна и раннедонецким кубкам (рис. 14, колонка А, 1). К позднекатакомбному времени подобная вычурность форм донецких кубков исчезает, как и высокие шейки. Видимо, эта керамика, продолжающая чуждую для стопи традицию, не смогла долго здесь существовать и с угасанием кавказских связей была трансформирована.
В то же время, керамика куро-аракской культуры, форма и орнаментация которой, возможно, находят повторение в раннедонецкой керамике, относится преимущественно к ранним этапам этой культуры, т.е. керамику обеих культур разделяет несколько сот лет. Конечно, в отдельных случаях можно констатировать, что двуспиральный орнамент в сравнительно неизменном виде доживает и до финального этапа куро-аракской культуры (Мунчаев, 1961, с. 129, Кушнарева, Чубинишвили, 1970, с. 159, рис. 52).
Чем же тогда объяснить реальное сходство керамики этих культур? Возможно предположить, что с исчезновением спирального орнамента на куро-аракской керамике этот сюжет не исчезает из культурного фонда, а наследуется в северокавказском металле и через его посредство реализуется в донецкой керамике, т.е. передаточным механизмом был металл. Действительно, связь северокавказских [51] изделий из металла с куро-аракской культурой достаточно ощутима. Металл был привозным, его источниками были месторождения на территории предшествующей куро-аракской культуры в Армении и Азербайджане (Черных, 1966, с. 47-50). Генетически шнур/тесьма и некоторые формы северокавказских украшений восходят к сачхерским бронзам. Т.о. можно предполагать, что и тема круга, спирали, являющаяся другой основной темой в северокавказских украшениях, помимо шнура, также имеет куро-аракское происхождение. Возможно предположить и сохранение символики орнамента ранней куро-аракской керамики в декоре северокавказских украшений из металла. Следует согласиться с Кушнаревой К.Х. и Чубинишвили Т.Н., что сюжет двойной спирали на этой керамике имеет растительный характер (авторы называют его древом жизни: Кушнарева, Чубинишвили, 1970, с. 166). У-образная фигура с треугольной вершиной в центре (или ромб) с завитками по бокам в декоре кипрских ваз, сходная с орнаментом куро-аракских и донецких сосудов, описывается в работе Е.Голдсмит как изображение лотоса (рис. 14, колонка В, Goldsmith, 1976, с. 11, 43, 142). Любопытно, что в раскопках В.А.Сафронова в "погребении ямно-катакомбного времени" была обнаружена пастовая подвеска, изображающая цветок лотоса (Сафронов, 1982, с. 132). На возможность подобной смысловой интерпретации орнамента, обладающего достаточной хронологической устойчивостью, указывает и то, что сюжет растения возобновляется на позднекатакомбной керамике: некоторых сосудах (рис. 46, 16), курильницах в иной иконографии, но вполне определенно идентифицируемым. Исходя из этого сюжета, можно, в частности, трактовать появление изображений треугольников на поддонах донецких кубков как изображение корней (?).
В свою очередь, исследователи отмечают культовое значение бронзовых украшений эпохи средней бронзы в Предкавказье (Деген 1941, с. 282-286), что, по крайней мере, означает небессмысленность этих изображений. Возможно, сюжет этих украшений более очевиден в молоточковидных булавках, которые в работе В.Я.Кияшко трактуются как изображения мирового дерева (Кияшко, 1984, с. 34). Т.о. идея семантики изображения идентична для керамики и металла, хронологически устойчива и достаточно определенна - это растительный сюжет в качестве минимального определения.
Процесс, приведший к появлению орнаментации донецких кубков, реконструируется нами следующим образом: создание на [52] заключительном этапе куро-аракской культуры яркой металлообработки в Западной Грузии приводит к тому, что прерогативой выражения символики, характеризующей прежде керамику этой культуры, становится металл; в основе этого - общая функция: украшение. При этом подобная орнаментация на керамике становится неотчетливой: беглой, геометризированиой, единство нарушается (Кушнарева, Чубинишвили, 1970, с. 161). Теперь керамика в некоторых случаях в свою очередь воспроизводит в орнаментации изображения металлических вещей: булавок, кинжалов (Кушнарева, Чубинишвили, 1970, с. 167).
Создание в Предкавказье собственной металлообработки, продолжающей и развивающей традиции куро-аракской металлообработки, свидетельствует прежде всего о росте ценности металла, поскольку он теперь идет преимущественно на изготовление украшений. Высокий статус металла и изделий из него приводит к тому, что металл выполняет миссионерскую функцию: символика, связанная с ним, получает популярность в степи, в частности, создаются кубки, по форме и орнаментации близкие к архаической куро-аракской керамике, с применением штампов, обязанных своим происхождением типам металлических украшений или с помощью металлических штампов.
Оформление донецкой культуры, по-видимому, происходит в среде раннекатакомбных памятников Нижнего Подонья и Донетчины, учтенных в 3 варианте XI группы классификации В.Я.Кияшко. Керамика погребений этого варианта, образующая устойчивый тип (рис. 5, 7-10), включает, как отмечалось, и сосуды, орнаментированные концентрическими кругами, а также елочную орнаментацию по шейке. Однако предположить, что сосуды с подобной орнаментацией являются прототипами донецких кубков, не представляется убедительным: здесь нет прототипов форме кубка с его рельефной формой, выделенным поддоном и высокой шейкой; кроме того, круги выполнены крупным крученым, одинарным шнуром (рис. 5, 8), отсутствующим на донецких кубках, перевитым шнуром (рис. 5, 2), редким на раннедонецкой керамике, и, наконец, эти круги расположены здесь в линейной последовательности, без связующих элементов. Т.о. невозможно объяснить появление донецкого кубка саморазвитием раннекатакомбной керамики и ее орнаментации, можно лишь констатировать, что изображение круга было известно в степи в конце III тыс. до н.э., но применялось нерегулярно. [53] Свое четкое, определенное воплощение этот орнамент получил только на донецкой керамике, с более точно определимым источником происхождения. Более того, с появлением донецкой культуры керамика, типичная для раннекатакомбных погребений 3 варианта XI группы по В.Я.Кияшко, сама подверглась переработке в кубковую форму. Это кубки Б предлагаемой классификации раннедонецкой керамики с высокоподнятыми уступчатыми плечиками, орнаментированные преимущественно удлиненными треугольниками. Подобный декор и оформление плечиков в более раннее время характеризовали прежде всего керамику раннекатакомбных погребений XI группы.
Резюмируем вышесказанное: происхождение донецкой культуры сводится к происхождению раннедонецкого кубка (прежде всего кубка А), его орнаментации и формы. В инвентаре культуры отчетливы связи с Кавказом и т.о. поиск искомого прототипа керамики возможно вести там же. Тесьма раннедонецких кубков не степного происхождения, ее источник - тесьма металлических украшений (оттиски металлических штампов?) на Северном Кавказе, имеющая местный генезис в металле же. По орнаменту (концентрические круги в соединениях) с возможным идентичным сюжетом (лотос) и форме раннедонецкие кубки близки к ранней куро-аракской керамике, где возможную посредническую во времени роль сыграл металл, сохранивший сюжеты декора этой ранней керамики. Реальным прототипом орнамента и облика другой раннедонецкой керамики (кубки Б) является керамика из преддонецких катакомб Нижнего Подонья.
Написать нам: halgar@xlegio.ru