Система OrphusСайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена,
выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Назад

Симоновская Л.В.
Великая крестьянская война в Китае
1628–1645 гг.

Дальше

Глава I.
Китай в конце правления династии Мин

Китай издревле славился своим сельским хозяйством. Китайские труженики провели каналы и канавки, оросив безводные пространства; склоны гор и возвышенностей, которыми покрыта большая часть Китая, они превратили в возделанные для посевов террасы, покрыли землю тучными полями, цветущими садами и огородами, осушили много болот, возвели крепкие дамбы, защищая поля от грозных и гибельных разливов Хуанхэ, Янцзы и других рек. Они умели выращивать разнообразные культуры — от проса и гаоляна до риса, хлопка и сахарного тростника, выкармливали шелковичных червей, разводили чай, ценнейшие сорта деревьев и бесчисленные цветы. Крестьяне умели добиться высоких урожаев, а в некоторых районах страны снимали жатву по 2 и 3 раза в год. Для этого они работали от зари до зари, а иногда и ночами, хлопотливо подготовляя семена к посеву, тщательнейшим образом обрабатывали почву, высаживали рассаду, пололи посевы, в определенные сроки заливая их водой. Они придумали специальные поливные колеса, бесконечные ленты с черпаками, водопроводные трубы из бамбука. Ни непогода, ни жара, ни холод не могли ослабить их внимание и кропотливый труд, от которого зависела жизнь многочисленного населения страны. Они работали и под дождем, и под палящими лучами солнца, стоя по колено в воде, целый день не раз- [7]


Полевые работы. С рисунка на шелку. [8-9]

гибая спины. Помимо земледелия и домашнего хозяйства, крестьяне занимались ткачеством или иными промыслами. Высококачественные ремесленные изделия, отмеченные высоким мастерством и вкусом, изготовлялись в городах. Здесь ткали прекрасные шелка — от узорчатой парчи, бархата и атласа до тончайших воздушных тканей, ковры, панно — «кэсы», вытканные особым способом из разноцветных шелковых и золотых нитей. Труд горожан был вложен в книгопечатание, в приготовление бумаги, пороха, туши, разнообразных лекарств. Месяцы и даже годы работали городские умельцы над уникальными произведениями художественного ремесла; подлинно виртуозны китайская резьба по дереву, кости, камню, тонкие ювелирные изделия, сложная инкрустация. Китайские мастера шили и разукрашивали одежду, готовили украшения для жилищ, для паланкинов и лодок. Резной или разрисованный лак, фарфор разных сортов и окраски достигали, выходя из их рук, изумительного совершенства.

Китайские строители не только умело использовали камень для возведения мостов, стен, домов и дворцов, но и богато отделывали постройки резным мрамором, лакированным деревом, цветной глазурованной и золоченой черепицей. Дворцы и здания, воздвигнутые при династии Мин, и поныне украшают столицу Китайской Народной Республики и другие города страны. Замечательный памятник средневекового зодчества — храм Неба в Пекине — в основном сохранился в том виде, каким был построен. Его главное трехъярусное здание — круглое, крытое синей черепицей, с золотой маковкой сооружено в 1420 г. Белый мраморный алтарь, также из трехступенчатых ярусов, и небольшой круглый, крытый синей черепицей храм, где хранилась таблица неба, были сооружены в 1530 г. Замечательные дворцы «Запретного города» минских императоров в Пекине остались вечным памятником китайским средневековым мастерам. В XVII в. в нашей стране уже знали об искусстве китайских строителей, и русские цари даже давали наказ своим послам пригласить их на службу в Москву.

Китай обладал многочисленным флотом. Судостроители умели сооружать большие корабли с несколькими палубами и мачтами, обладавшие значительной грузоподъемностью, оснащенные прямыми парусами. Эти корабли были устойчивы и крепки и не боялись океанских [10] штормов. Капитаны вели их в далекие плавания, ориентируясь при помощи магнитной стрелки.

Кузнецы и оружейники изготовляли орудия труда и предмету обихода, холодное оружие, кольчуги и шлемы, мушкеты, отливали пушки. В ту пору в Китае повысилась добыча серебра, различных руд, каменного угля и соли. Китайские шахтеры, проводя почти всю свою жизнь в примитивных шахтах-ямах, выдавали на-гора в плетеных корзинах продукцию, которая должна была обслужить нужды страны и вывозилась в далекие края. Средневековые металлурги усовершенствовали маленькие плавильные печи, издревле использовавшиеся в стране, добившись повышения качества выплавки железа.

Делались попытки применить примитивные машины в виде своего рода лебедок для подъема камня, прессов для выжимания растительных масел и пр., но в основном повсюду применялся ручной труд, использовались несравненная ловкость и искусство мастеров.

Китайское государство в XV—XVII вв. охватывало огромное пространство, его сухопутная граница протянулась от берегов Тихого океана через Дунбэй (Маньчжурию), пересекала край степей Внутренней Монголии, сворачивала за современной провинцией Ганьсу на юг к Тибету и, минуя Бирму и Вьетнам, вновь достигала океана. Крупные острова Тайвань, Хайнань и многие мелкие острова входили в состав империи. На этой обширной и разнообразной по природным условиям территории обитало многомиллионное китайское население и малые местные народности. В вассальной зависимости от Китая находилась тогда Корея, маньчжурские племена, Вьетнам. Другие соседние государства, как, например, Бирма, присылали китайскому императору дань в установленные сроки.

Со многими странами Китай связывали торговые отношения. Чай, шелк, железные изделия и некоторые другие продукты вывозились в Сибирь, Западный Китай и Корею в обмен на скот, шерсть, жемчуг, целебный корень жэньшэнь и пр. Через Западный Китай и Сибирь товары иногда попадали в далекую Русь. Наиболее обширные внешние связи Китай имел с Индокитаем и странами Южных морей, а отчасти и Индией. Однако этот оживленный обмен значительно сократился после открытия морского пути из Западной Европы на Восток, [11] когда португальцы захватили Малакку, а несколько позже голландцы стали обосновываться на Зондских островах, где раньше находились богатые торговые фактории китайских купцов. Вслед за португальскими и голландскими в Индийском океане появились английские и французские корабли. Страны Востока начали подвергаться колониальному ограблению, а великая морская держава того времени — Китай — не пришла на помощь своим бывшим вассалам и постепенно потеряла былое господство на морских путях Юго-Восточной Азии. Охраняя страну от открытого грабежа и вооруженного вторжения, минское правительство ограничило доступ иностранцев в страну и не завязало с ними сколько-нибудь значительных торговых отношений. Проникновение европейцев на Восток парализовало сравнительно налаженный торговый обмен Китая с другими народами и усилило замкнутость хозяйства страны.

Значительное развитие при Минах имела внутренняя торговля, которая связывала между собой различные, иногда очень отдаленные районы империи. В лодках, на верблюдах и ослах развозили купцы и их поверенные по стране свои товары. Мелкие разносчики с коромыслом на плечах проникали в самые глухие уголки страны, громким криком оповещая о своем приближении. Особенно оживленной была торговля в долине Янцзы, в столице, на юго-восточном побережье и в районах наиболее, крупных городов.

Деньги были преимущественно медные, круглые, с квадратным отверстием посередине для нанизывания монет на шелковые нити. Имело хождения и серебро, однако не в виде монет, а слитками определенного веса.

Китай уже в ту пору был страной многолюдной, богатой и культурной. Более того, в течение сотен лет он служил мощным центром цивилизации для дальневосточных народов. Однако система жестокой эксплуатации, общественный строй, государственное управление, этические и бытовые нормы — все это как бы сковывало могучего исполина — китайский народ, ставило непреодолимые преграды для свободного развития хозяйства, культуры, личной инициативы.

Над страной тяготела деспотичная власть минской династии, выражавшей интересы крупных феодалов. Династия эта установилась еще в конце XIV в., и ее родоначальник [12] Чжу Юань-чжан, в прошлом простой крестьянин, пришел к власти в результате антимонгольского восстания. Однако за два с лишним столетия следы народных завоеваний давным-давно исчезли, а феодалы очень быстро отказались от уступок крестьянам, которые они некогда вынуждены были им сделать. Минские феодалы надежно обеспечили и охраняли свои интересы и общественный и государственный строй, всеми мерами препятствовали возникновению новых общественных сил как в городе, так и в деревне.

В распоряжении феодалов и императорского правительства были многообразные способы воздействия на народ. Установившиеся формы собственности и система эксплуатации, строгое соблюдение классовых, сословных, ранговых, национальных различий, семейное право — все это охраняло их интересы. Более того, на страже прав и привилегий господствующего класса стоял бесчисленный бюрократический аппарат от высших учреждений и первых в государстве сановников до старост деревенских общин-десятидворок. Действенными средствами угнетения были идеологический нажим, религиозные предрассудки и, наконец, свирепый, иногда массовый террор. Специальное секретное учреждение, своеобразная охранка того времени, неусыпно следило за порядком, искало и выслеживало крамолу, хватало людей тайно и без суда. Власти без счета прибегали к арестам, судебным преследованиям, тяжелым штрафам и наказаниям, изощренным пыткам, мучительным казням. Минская власть утопала в крови своих подданных. Тягостна и безрадостна была жизнь угнетенного крестьянства и бесправных городских слоев. Угроза мук и смерти вставала перед каждым, кто осмеливался поднять голос в их защиту или высказывался против мероприятий правительства и своеволия феодалов.

Так в стране, где были осуществлены многие полезные для человечества изобретения, в стране, богатой массой вырабатываемых трудом людей продуктов, в стране, в которой подвергались разложению старые формы хозяйства и вызревали новые, искусственно поддерживалось господство устарелых средневековых порядков.

Сколько бы в ту пору в Китае ни трудился крестьянин, какие улучшения и усовершенствования ни придумывал, он всегда был едва сыт, а то и полуголоден, жил в убогой, перенаселенной хижине, одевался в простую хлопчатобумажную [13] или холщевую одежду. Выращивая шелковичных червей, разматывая коконы, изготовляя шелковые ткани, сам он не смел носить шелковую одежду, пить из фарфоровой чашки, украшать сверх положенного свой дом и двор. Впрочем, в последние десятилетия минского правления крестьянину явно было не до этого, так как в хозяйстве своем он едва сводил концы с концами.

Пахотные земли Срединной Империи находились в ту пору в руках различных более или менее крупных собственников, и крестьяне в подавляющем большинстве выступали в качестве временных держателей, или арендаторов, которые обрабатывали землю якобы по милости хозяина, предоставившего им участок. Количество крестьян-собственников, или наследственных держателей государственной земли, оставалось самым незначительным. В наиболее хозяйственно развитых районах, как например в нижнем течении реки Янцзы, около 9/10 всего числа крестьян арендовали землю.

На юге страны собственниками земли были помещики из числа привилегированных феодалов, или шэньши, т.е. китайского дворянства, а также богатые купцы и горожане, иногда же более мелкий служилый люд и зажиточные крестьяне. На севере и в центральном Китае лучшие земли захватили члены царствующей фамилии с самим императором во главе, княжеские дома, аристократы и влиятельные сановники. Они владели десятками и сотнями тысяч му1) земли. Впрочем, бывали лица, владевшие и несколькими миллионами му.

Один из минских чиновников в своем докладе правительству сообщал: «Если земли не пожалованы княжеским управлениям, то обманным путем перешли к хитрым людям, а в Гуандуне, где нет ни пожалованных земель, ни утаенных путем обмана, их захватили разбойники». По-видимому, он хотел выделить три категории захватов государственных и крестьянских земель: а) захват в собственность земель частными лицами, действовавшими путем обмана, которых он называл хитрыми людьми; б) получение дарений и пожалований крупными феодалами, титулованной знатью и, наконец, в) захват земли «разбойниками». Под последней категорией подразумевались главным образом богатые купцы и купеческие компании, [14] или пираты, которые вели крупную заморскую торговлю. Они обладали большими, средствами, многими землями, мастерскими, верфями, но правительство объявило их вне закона, именовало разбойниками, а покорить их не имело сил.


Помещик и крестьянин. С картины XVIII в.

Среди собственников частных земель нередко встречались и мелкопоместные. Их земли, как и крестьянские держания, стали объектом поглощения со стороны богатых землевладельцев. Китайские исторические источники редко упоминают о размерах землевладений частных собственников. Судить об этом можно по косвенным данным, например по рассказам о родовых наследственных владениях, куда удалялись ученые и опальные сановники, изгнанные из столицы или навлекшие на себя гнев императорского двора. Об этом свидетельствуют также сведения о количестве уплачиваемых налогов. Случалось, что одна семья платила налог с половины земель целого уезда, да еще в плодородном районе. Все это свидетельствует [15] о концентрации земли в руках богатых собственников за счет мелких владельцев.

Пожалования и дарения крупных площадей земли, которые осуществлялись в XVI—XVII вв. от лица императора, были так многочисленны, что иногда становилось невозможным подыскать во всей провинции столько пахотной земли, сколько ее пожаловали. То, что многие из жалуемых земель вовсе не числились казенными, а принадлежали частным лицам, не смущало ни дарителей, ни одариваемых. В истории минской династии по этому поводу отмечено, что «... князья, императорские родственники по женской линии, придворные евнухи захватывают казенные и частные земли, а сами обращаются к властям и доносят, что ее захватили частные лица из народа». На севере страны их жадных рук не могли избежать ни пахотные поля, ни луга и пастбища, ни озера, леса и горы; даже города часто причислялись к их владениям. При этом они разоряли крестьянские общины и средних и мелких помещиков, лишенных возможности им сопротивляться. Если же это сопротивление возникало хотя бы в самой слабой форме, то на непокорных сыпались репрессии. Люди умирали под палками или в далекой ссылке, заживо гнили в тюрьмах.

Если частные собственники земли платили государству налог, феодальные владыки его не платили, наоборот, собранный налог попадал в их собственную казну. Получение налога и было их основной заботой, а вопросами хозяйства они не занимались, предоставляя беспокоиться о хозяйственных делах самим крестьянам-арендаторам. Китайские крестьяне в основном не были лично зависимыми, но формы прикрепления их к земле отличались своеобразными чертами. Строжайший учет, детально разработанный еще в отдаленные века, густо опутывал их своей сетью и как бы накрепко прикреплял к родовым хижинам.

В особых реестрах — назывались они по-разному: «желтые», «рыбьечешуйчатые» или местные реестры — находилась подробная опись земельного, пахотного и огородного или садового участка, его размера и качества почвы, усадебной земли, числа обитателей двора с указанием их возраста и пола и всего имущества. Все это облагалось податями, которые также были подробно занесены в списки. Реестры ежегодно подвергались проверке. [16]

Организация деревни была хорошо приспособлена для такого двойного учета земли, прочего имущества и рабочей силы. Дворы, где обитали большие семьи, состоявшие из трех, а иногда и четырех поколений родственников, объединялись в десятидворки, которые и составляли мельчайшую административную единицу феодального государства, а вместе с тем и общинную организацию. 110 дворов составляли более крупное объединение. При этом к десяти десятидворкам крестьян прибавлялись еще 10 дворов зажиточных, на которых возлагались административные функции. Это были дворы-хозяйства старост общин, богатых крестьян или помещиков. В их руках концентрировалась значительная власть, крепкое хозяйство, они же занимались ростовщичеством. В связи с начавшимся в деревне процессом дифференциации количество богатых дворов и дворов старост значительно возросло, и часто в общине вместо одного старосты с помощником появлялось несколько должностных лиц, которые, пользуясь своей властью, жестоко обирали крестьян. Это явно свидетельствовало о распаде старого общинного устройства деревни. Сельские старосты бдительно следили за выполнением всех правил и распоряжений начальства, за своевременной уплатой налогов, долгов, процентов, за отбыванием трудовой повинности и, естественно, широко использовали свои полномочия в собственных интересах. Старшины семей и десятидворок были ответственны перед ними, как сами они, в свою очередь отвечали перед чиновниками. Помощниками в бдительном надзоре за крестьянами были также и служители культов, в том числе и учителя конфуцианских школ. В районах военных поселений функции фиска и надзора выполняли военные, а среди народностей юго-запада — старейшины родов и представители местной власти. В обязанность сельской администрации официально вменялось следить за состоянием местного хозяйства, посевов и урожаев, исправностью ирригационной системы, за наличием запасов зерна на случай недорода, запасов, которые накапливались годами из хлебных взносов крестьян в специальные зернохранилища. Но эти общественные функции деревенская верхушка систематически игнорировала, предоставляя сельское хозяйство и крестьян своей участи и стремясь только к личному обогащению. [17]

По исстари сложившейся в Китае традиции десятидворки и стодворки связывала круговая порука, т.е. вся община отвечала за недоимки одного двора или одного земледельца и обязана была заплатить их долги своими силами. Этим злоупотребляли старосты, помещики и чиновники, а сама община жестоко страдала от подобной обязанности. Разорение одного из крестьянских хозяйств влекло за собой серьезные затруднения, даже разорение остальных, а в конечном счете потерю крестьянами земли, переходившей в руки богатых дворов.

Развитие товарных отношений, затронувшее деревню, денежные поборы, задолженность ростовщикам, со своей стороны, подрывали крестьянский бюджет и ускоряли процесс обезземеливания. Немалую роль в этом играла и система налогообложения.

Государственными налогами облагалось население и земля, а взимались они по установленным правилам дважды в году. В основном налоги носили натуральный характер, но в XVI в. значительно распространились денежная рента и сбор налогов деньгами взамен продуктов и трудовой повинности.

Список предметов, включенных в государственный налог, был крайне обширным. Основное место в нем занимали рис и пшеница, затем следовали многие виды проса, гречи, бобовых и технических культур. В последнее столетие минской династии особенно распространилось разведение хлопчатника, поэтому в налоги включались разные сорта хлопка; облагались налогом сахарный тростник, чай, конопля и пр. Поскольку крестьянское хозяйство продолжало сочетать земледелие с домашней промышленностью, в состав налога входили пряжа, шелковая вата, ткани разных родов, а если в деревне занимались каким-нибудь особым промыслом (жгли уголь, выращивали масличные деревья, держали пасеку), то все его виды также облагались налогом.

С годами ставки государственных налогов все более возрастали. Когда японские войска под водительством Хидэёси вторглись в Корею и минское правительство послало на полуостров вспомогательные части, оно дважды за время этой войны повысило налоги. В 1618 г. в Дунбэе началась война с маньчжурами, и правительство вновь поспешило повысить налоги. Так, под предлогом военных расходов и иных причин Мины вновь и вновь увеличи- [18]


Домашние промыслы. С рисунка XVII в. [19]


Империя Мин в начале XVII в.

вали налогообложение на каждое му земли или изобретали новые виды поборов.

Замена продуктовых взносов деньгами служила дополнительным способом грабить крестьян при переводе продуктов и медных монет на серебро, в котором казна вела свои расчеты. Кроме того, и различные повинности, в том числе перевозку зерна, чаще стали исчислять на деньги, что помогало чиновникам обсчитывать [20] крестьян. Многообразное и крайне дробное налогообложение вместе с пересчетами на рис, пшеницу или на деньги открывали обширные возможности для всяких злоупотреблений. Предпринятая в конце XVI в. попытка объединить эти бесчисленные поборы одним налогом и заменить трудовую повинность денежным взносом по существу не удалась. Мера эта дала повод к усилению спекуляции.


Ассигнация времен Хунъу. Династия Мин.

Тяжелым бременем для крестьян были пошлины на торговые сделки, при получении наследства и оформлении [21] различных документов. Большие экономические затруднения вызывала монополия государства на добычу соли и металлов, обложение отходников, разнообразные запреты и бюрократическое вмешательство в хозяйственные дела частных лиц. При Минской династии частные и казенные земли облагались неодинаково, но власти не раз пробовали уничтожить это различие и приравнять налог с частных полей к более высокому обложению государственной земли. Государственными налогами облагались помещики и крестьяне-собственники, но они перекладывали всю их тяжесть на плечи крестьян-арендаторов. Эти последние платили ренту владельцу земли, но они же по существу вносили все подати вместо своего хозяина. Помещики из привилегированных и непривилегированных взимали с крестьян-держателей от 50% до 80% урожая и получали ткани, вату и пряжу; сверх того, они вымогали у крестьян «подарки», часто вызывали крестьян и членов их семей на различные работы по дому и хозяйству помещика, нисколько не считаясь ни с временем года, ни с интересами крестьянского двора. Стихийные бедствия, хозяйственные затруднения, длительные неурожаи, дополнительные казенные налоги — все это ложилось всей своей тяжестью на крестьянское хозяйство, и все требования обязан был выполнить крестьянин. Поэтому чрезвычайный рост государственного обложения в первую очередь разорял крестьянский двор. Долги крестьянина — а от своих долгов ростовщику, помещику, казне он никак не мог освободиться — все более возрастали. Шаг за шагом приближалось разорение. Крестьянин постепенно терял имущество, пытался сохранить его остатки продажей своих детей, наконец, окончательно лишался земли; после этого он в лучшем случае мог стать временным арендатором или поденщиком, но чаще всего его ждала участь бездомного бродяги.

Разорялись не только крестьяне, работавшие у частных владельцев. Управления княжеских, императорских владений и земель прочих крупных феодалов огромными налогами, взысканием недоимок и процентов грабили крестьянские хозяйства в еще более широких масштабах. Самостоятельные и относительно зажиточные крестьяне — исконные держатели государственной земли — их отнюдь не устраивали. Стоило произойти [22] очередному «дарению», как приказчики и надсмотрщики появлялись в пожалованной округе, рыская повсюду, высматривая наиболее плодородные поля и зажиточные дворы и измышляя способы, как отнять землю, ограбить дом, как создать невыносимые условия для прежних хозяев. Они писали ложные доносы, подделывали документы, совершали бандитские нападения. Всеми способами они старались согнать наследственных держателей и заменить их временными арендаторами, которых легко было обложить чудовищными повинностями, а разорив, заменить другими.

Потеря земли крестьянами и сгон их с насиженных мест были массовым явлением в минском Китае и в отличие от более раннего времени исторические источники не содержат сообщений о попытках вернуть беглых. Наоборот, страна наполнялась этими бывшими земледельцами, которые рады были получить любую работу и не находили ее. Некоторые из них превращались в нищих и бездомных бродяг, другие пристраивались, где это им удавалось, третьи, скрываясь в оврагах и лесах, в горах и болотах, составляли шайки разбойников или отряды воителей, поклявшихся бороться за справедливость. Восстания обездоленных крестьян почти не прекращались, вспыхивая то в одном, то в другом районе огромной страны.

Но не только деревня переживала тяжелое время, не только крестьяне поднимали оружие для решительной схватки: положение в городах было также напряженным, и в них вспыхивали ожесточенные восстания. Так, в течение первых десятилетий XVII в. восставали рудокопы и литейщики, работники главного в стране фарфорового центра в провинции Цзянси, торговцы и ремесленники. Чаще других поднимались на открытую борьбу ткачи казенных и частных мастерских и мануфактур. В основных центрах ткачества скапливалось много работников этой cпециальности, и их выступления становились подчас грозными и опасными для властей. Восстания вспыхивали в таких многолюдных городах, как Учан и Ханькоу, Сучжоу и Ханчжоу.

Города были крупными центрами торговли, куда стекались разнообразные товары и где находились многочисленные лавки, мастерские и мануфактурные предприятия. Обычно каждая лавка имела свое название. Иногда эти названия показывали, что товар привезен издалека [23] или из какого-нибудь прославленного центра производства данного предмета. Даже шелк продавали в разных лавках в зависимости от того, был ли он привезен из Нанкина, из Ханчжоу или из другого города. Целые кварталы и улицы занимали лавки и мастерские, принадлежавшие определенному цеху или гильдии. В одном месте изготовляли и торговали металлоизделиями, в другом — косметикой и свечами, отдельно располагались кожевники, башмачники, продавцы ковров, мебели, зонтиков, занавесей из бамбука, луков и стрел, туши и бумаги, книг, мастерские столярного дела, парчи, атласа, крепа, тафты и пр. Отдельно шла торговля рыбой, рисом, овощами, засахаренными фруктами, цветами. Много было винных и чайных заведений.

В мастерских и на мануфактурах осуществлялась [24] такая детализация процесса производства, что каждый работник был занят определенным делом. Прядильщики только пряли нити установленного качества и образца, ткачи специализировались по сортам материи; для окраски ткань отдавали в красильни. На частных, а иногда и казенных мануфактурах мастеров и работников нанимали. В таком крупном городе, как Нанкин, существовало нечто подобное рынку труда. Утром можно было видеть, как работники определенной специальности собираются в установленных пунктах города, ожидая найма. Известно, что оплата на казенных мануфактурах была чаще всего поденной и очень низкой, хотя именно казенные мануфактуры достигали значительных размеров, обладая несколькими сотнями станков. Частные предприятия были меньшими по размеру, но лучше организованными, бы-[25]


Жизнь города. С картины-свитка XVI в. [24-25]

стрее совершенствовали технику, сокращали процесс изготовления товаров, и оплата труда в них была более высокой.

Развитие городского производства встречало множество препятствий. Одним из серьезных тормозов была государственная монополия на горные промыслы. Природные богатства Китая велики. В Фуцзяни, Чжэцзяне, Юньнани и Шэньси добывали серебро, в Гуйчжоу — золото; по всей стране в значительных размерах добывали медь, олово, железные и свинцовые руды. Существовали плавильные и литейные предприятия, которые использовали каменный уголь. Но высокие налоги, казенные закупки по принудительным ценам, придирчивый контроль и бюрократическая регламентация препятствовали расширению производства металлов, искусственно создавали высокие цены на металл, затрудняли сбыт. А это не могло не отразиться на деятельности ремесел и мануфактур в целом. Недаром Иоганн Нэйхоф — член миссии Ост-Индской компании, которая посетила Китай в 1655—1657 гг., объяснял общее отставание китайской техники именно таким состоянием металлургического дела.

Серьезно препятствовало развитию мануфактурного и ремесленного производства и торговли господство средневековых способов контроля и управления. Специальные государственные учреждения следили за производственной деятельностью горожан, каждый предприниматель, мастер и подмастерья были обложены особым налогом, а их продукция подвергалась строгому учету. На дорогах, у проходов в горных ущельях, на мостах и у бродов стояли заставы, которые требовали от проезжавших с товарами купцов уплаты особой пошлины за проезд.

Особенно препятствовали налоги и регламентация развитию частных мануфактур. Каждый цех, вступление в который было обязательным как для ремесленников, так и для предпринимателей, контролировался чиновниками, которые строго следили за продукцией, за качеством сырья и за тем, чтобы количество станков и мастеров не превышало установленного властью числа. При открытии нового предприятия требовалось особое разрешение, получить которое было исключительно трудно, и обходилась вся эта процедура очень дорого. Правительство зачастую так повышало налоги, что продолжение производства становилось просто невыгодным. Чиновники [26] из соответствующих управлений без конца вмешивались в дела хозяев и вымогали взятки.


Ткачиха. Старинная гравюра.

Все это возбуждало недовольство зажиточных горожан и вызывало их протест. Они закрывали мастерские, поддерживали прогрессивных деятелей и чиновников, которые выступали как сторонники [27] реформ, а иногда даже поддерживали выступления городских низов. Впрочем, последнее имело место крайне редко, так как антагонизм между зарождавшимися буржуазией и пролетариатом был уже достаточно силен. Поэтому богатые горожане часто сами искали помощи у феодальных властей и старались приобщиться к среде привилегированных путем покупки чинов, выдвижения на посты старшин цеховых и гильдейских организаций, приобретения земли и усадеб, обучения своих сыновей, подготовки их к государственным экзаменам2) и пр. Такое сближение бюргерской верхушки с феодалами и бюрократическим аппаратом власти предопределило политическую умеренность и колебания в среде предшественников китайской буржуазии, которые слишком часто предпочитали оставаться на стороне феодалов и не рисковали возглавить народные движения. Минские власти, со своей стороны, внимательно наблюдали за горожанами, облагали штрафами предпринимателей, объявляли разбойниками или пиратами богатейших купцов, не стеснялись прибегать к методам открытого террора. Стоило кому-нибудь нарушить жесткие правила регламентации, как карающая рука власти хватала его, а чиновники пользовались случаем, чтобы собрать взятку. Зажиточные горожане так или иначе терпели все это.

Острые противоречия в китайском обществе вызывали не только мощные восстания крестьян и городских низов, но и породили напряженную политическую борьбу и столкновение противоположных мировоззрений. В минской империи против идеализма, религиозной мистики, против схоластики и господствовавшей неоконфуцианской3) идеологии, против старинной, косной системы просвещения и застывших, официально признанных форм в искусстве выступили многие ученые, писатели, философы и даже чиновники.

Если еще в начале XVI в. единственным способом выразить общественное мнение служила система подачи [28] письменных докладов на имя императора, то за сто протекших с тех пор лет положение значительно изменилось хотя бы уж потому, что невиданное дотоле развитие получило издательское дело.

В столице и любых мало-мальски крупных городах появились частные издательства. В типографиях, где изготовлялись ксилографы, т.е. книги, напечатанные с текста, искуснейшим образом вырезанного на специально обработанных торцовых досках, стал использоваться также и наборный шрифт. В одном Пекине тогда существовало 11 частных издательств, которые выпускали только периодические сборники наподобие газет. Можно предположить, что число выходивших в свет произведений было по тому времени очень значительным. Имена некоторых книгоиздателей, как например Фэн Мэн-луна (1574—1646), приобрели повсеместную известность.

Все это способствовало развитию науки, искусства, а также оживлению политической борьбы.


Фарфоровая ваза годов правления Чжэндэ (эпоха Мин) с арабской надписью.

Китайские ученые создали произведения, служившие распространению практических и научных знаний в самых различных областях. От конца минской эпохи остались географические труды, содержащие ценные [29] описания городов и провинций со статистическими сведениями, картами; сохранились целые атласы Китая и стран, известных тогда китайцам. Карты эти содержат интереснейший материал, хотя не имеют еще градусной сети. Дошло до наших дней и много работ технического содержания. Особое место среди них занимают сочинения по технике возведения дамб и оросительных сооружений. Особенно подробно и с соответствующими чертежами и расчетами представлены сведения о мерах борьбы с разливами Хуанхэ. Даже в настоящее время не утратила значение своеобразная энциклопедия по фармакологии, биологии и медицине, составленная в ту пору. Имеются труды, посвященные сельскому хозяйству, строительному делу и архитектуре, производству фарфора и пр. Отдельные работы объединялись в обширные сборники, составлялись энциклопедии, писались дополнения к произведениям прошлых эпох.

Историки в противовес официальной историографии создавали так называемые «частные истории», собирали материалы, писали мемуары, зачастую отражая в этих трудах передовые воззрения и исподволь вкладывая в них критические мысли.

Философы в своих сочинениях нередко высказывали материалистические взгляды, подвергали критике философские принципы конфуцианского идеализма, выдвигали утопические идеи решения социальных проблем, призывали к установлению равенства. В вопросах образования они отстаивали организацию занятий, которые бы имели практическое назначение.

Писатели сочиняли романы, новеллы и драмы, где подвергали осмеянию пороки феодального общества и старозаветную мораль, прославляли героизм прежних воителей, гений ученых и поэтов, призывали к смелым поступкам, рассказывали о человеческих чувствах, страстях и страданиях. Впрочем, фантастический элемент, как и влияние религиозных настроений, также находил себе место в художественной литературе. Такие романы, как «Цзин, Пин, Мэй», драмы, как «Пионовая беседка», сборники новелл, как «Удивительные истории нашего времени и древности» живо отражают эти черты. Вместе с тем эти произведения резко противостояли традиционным вкусам феодально-бюрократической верхушки, так как были написаны понятным и простым, хотя и образным языком и [30]


Иллюстрация к драме об Ин Ин. [31]

могли быть доступными для более широких слоев читателей.

Даже изобразительное искусство, вопреки старым закостенелым и официально установленным формам, широко отразило новые, прогрессивные тенденции, выдвинув новые жанры и направления. Огромное впечатление на читателя производили романы и сборники новелл, богато иллюстрированные художниками, которые, со своей стороны, стремились подчеркнуть явные или тайные мысли писателей.

Так различные по своему характеру работы отражали зарождение прогрессивных идей в китайском обществе и социальный протест против старого феодального режима. В них все чаще стали звучать идеи об уравнении имуществ, об уничтожении противоречий между богатыми и бедными, философское обоснование требования передела земли.

Завязавшаяся идейная борьба оказала воздействие и на политическую жизнь. Не удовлетворяясь примитивной формой протеста — подачей докладов на имя императора, — сторонники преобразований сделали попытку создать политическое объединение единомышленников. Их организация возникла приблизительно в 1595 г., существовала и действовала до 1625 г. Она возникла в г. Уси, расположенном в нижнем течении Янцзы, при академии, от которой и получила свое название — Дунлинь. Требования Дунлинь затрагивали проблемы организации государственной власти, реформы госаппарата и пересмотра законодательства, снижения налогов и реорганизации системы налогообложения, поощрения развития земледелия, частного предпринимательства, ликвидации государственного контроля над промышленными предприятиями и казенными мануфактурами. Различных изменений требовали дунлиньцы в области просвещения и господствующей идеологии. Поскольку по всей стране многие в одиночку или группами боролись за те же цели, у Дунлинь оказалось немало сторонников.

Все это всерьез встревожило правящий слой феодалов, которые обладали еще достаточными средствами, чтобы разгромить своих противников. И им это удалось. Тайные приказы, лживые наговоры, оружие минских войск, тюрьмы, армия чиновников и ищеек, суды, застенки и пытки — все было пущено в ход, чтобы пресечь рост [32] оппозиции. Сторонники Дунлинь погибли на плахе, а те, кто хоть немного сочувствовал им, подверглись жестоким гонениям. Академии и училища, как рассадники опасной крамолы, были закрыты. Террор принял массовый размах, и железная рука минской охранки шарила повсюду, захватывая каждого, на кого ложилась тень подозрения в свободомыслии.

С усилением реакции положение в стране еще более ухудшилось. Феодалы и временщики хозяйничали, как хотели, устроив бессовестный дележ богатств страны. Алчность и безрассудство их при этом не имели предела. А ведь экономика Китая и без того переживала серьезные затруднения, так как ослабление и разорение крестьянства вызвало рост стихийных бедствий. Ведь крестьянин не успевал уследить за дамбами, канавами и водоемами, часто сеял не вовремя и не вовремя убирал хлеб, ему недоставало удобрений для своего поля, не было сил помочь общине в борьбе с саранчой. Дворы и деревни пустели, люди переживали жестокую нужду, часто лишавшую их даже надежды сохранить семью и жизнь. Недаром доклады некоторых чиновников, главным образом из Северного Китая, описывают жуткие картины массового вымирания населения и потрясающих бедствий народа.

Затруднения минской империи усиливались тем, что она вела долголетнюю войну, защищая северо-восточные территории от нашествий маньчжур, своих недавних вассалов. Маньчжуры начали вторжения в 1618 г. и уже вскоре захватили часть китайской территории в южной части Дунбэя (Маньчжурия). Несмотря на воинственные замыслы маньчжурских феодалов, превосходные качества конницы их восьмизнаменного войска,4) крепкую организацию молодой государственной власти, им вряд ли удалось бы достигнуть успехов, если бы не политика китайских реакционеров. Минские временщики и феодалы боялись создания большого и сильного войска (конечно, оно могло состоять лишь из крестьян), жалели средства на продовольствие и вооружение, страшились роста авторитета талантливых военачальников и создания оппозиционных политических группировок. Поэтому маньчжурам и не был дан настоящий отпор. А восьмизнаменные [33] войска вторглись в Ляодун и Ляохэ (Южная Маньчжурия), приближались к Великой стене и время от времени устраивали набеги в глубь китайских земель, угрожая столице. Эффект этих неожиданных вторжений бывал настолько велик, что завоеватели часто не встречали сопротивления и, захватив большую добычу, почти без помехи возвращались восвояси. При этом они грабили города и деревни, уводили в плен население, разрушали, жгли и убивали. Минское правительство пыталось каждый раз пополнить убытки, измышляя новые виды налогов, которыми оно облагало население.

В 1628 г. произошел дворцовый переворот, и к власти пришли более умеренные правители, однако крупнейшие феодалы в большей или меньшей степени все равно диктовали им свои требования. А это не способствовало ни укреплению экономики, ни смягчению социальных противоречий. Так в Китае все более назревал взрыв классовой борьбы огромной силы.

[34]


Назад К содержанию Дальше

1) Му — 1/10 га.

2) В средневековом Китае, чтобы вступить в ряды привилегированного сословия — шэньши — надо было сдать особый государственный экзамен. Основным требованием при этом было свободное знание древней классической литературы. Люди состоятельные часто попросту покупали себе соответствующий аттестат.

3) Неоконфуцианство — идеалистическая философская система, сформулированная в XI—XII вв. и освящавшая феодальный способ производства, феодальный гнет.

4) Вся маньчжурская армия делилась на восемь знамен — корпусов.


























Написать нам: halgar@xlegio.ru