выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
|
выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. |
|
Изучение мечевых клейм имеет прежде всего самостоятельное палеографическое значение как разработка значительного раздела средневековой эпиграфики. В связи с этим выше приходилось затрагивать ряд давно известных в науке предметов средневекового ремесла и искусства (Падерборнский алтарь, меч из Люмадского могильника, миниатюры и др.) и давать новое объяснение имеющимся на них надписям. Эта же работа позволила впервые в какой-то мере затронуть сокращенную эпиграфику фибул и поставить вопрос об общности определенных начертаний с надписями на других современных предметах.
Уже чисто формальный анализ буквенных сочетаний, наблюдаемых в клеймах, может дать определенные хронологические подразделения.1) Таковы были группы «ned», «dic», выделенные Вегели. Однако раскрытие смысла надписей позволило заложить надежный фундамент для подробной их классификации, являющейся со своей стороны необходимым условием установления более точной хронологии мечей.
Классификация — одна из трех основных частей исследования сокращенных надписей. При ее подчиненном значении по отношению к изучению хронологии и содержания клейм она тем не менее выступает как необходимый рычаг этого изучения.
После Вегели не было попыток разработать общую классификацию сокращенных клейм. Лишь Оуксхот сделал несколько важных замечаний касательно периода, предшествующего длинным надписям.2) Он почувствовал переходное значение некоторых клейм, отнесенных нами затем к V и VI группам (V-4, VI-4).
Накопление материала по теме и решение разных вопросов, затрагивающих мечи, позволяет ставить все более сложные задачи исследования. Последнее относится и к [96] классификации, как видно из идеи положить в основу деления клинков на группы наряду с эпиграфикой также конструктивные схемы технологии производства мечей.3)
В основе нашего деления всего многообразия клейм на девять групп положено смысловое содержание. Прежде всего учтено различие между символами и формулами, а также степень развития тех и других. На этом основано выделение I-III и VI групп. Для каждой из остальных особенно показательно, кроме того, определенное сочетание сокращений. Исключение — V группа, которая выделена более всего по характерному термину «benedic», не скрытому в сложных аббревиатурах.
Сложность классификации в некоторых ее частях состоит в том, что группы определяются кроме смыслового содержания иногда комплексом признаков (например, так обстоит дело с VIII группой). Изучение этих комплексов может быть в дальнейшем перспективным, так как учет некоторых элементов графики (орнамент, тресты и др.) подведет к решению такой важной археологической задачи, как установление областей или даже более узких центров производства мечей.
Все выделенные группы знаменуют собой определенную ступень развития клейм. Тем самым классификация не просто рычаг исследования, но отражение определенной исторической реальности, что в свою очередь повышает значение классификации как инструмента изучения надписей. Помещение последних в исторической группе позволяет рассматривать их в тесной связи друг с другом и определять место в развитии клинковой эпиграфики.
Выделение подгрупп во многих группах имеет более относительное значение, так как новые находки клейм позволят внести некоторые изменения в этот раздел классификации, возможно, довольно скоро. Однако там, где подгруппа выделена при наличии комплекса стойких признаков, она несомненно получит новые подтверждения ее реальности. Не исключено, конечно, установление и новых групп (в связи с этим вспомним наше предположение о X группе).
На основную классификацию, которая исходит из смыслового содержания, накладывается сетка разграничения клейм по чисто палеографическим признакам. Но здесь мы принуждены войти уже в область хронологии.
Палеографическая классификация значительно уточняет хронологические данные, получаемые другими способами. Латинское письмо на твердом материале, хотя и медленно, претерпевало [97] изменения как в общем виде, так и в построении отдельных форм. Медленный характер изменения букв не позволял, правда, выработать подробную схему их развития. Сравнительно детальную обрисовку движения форм находим у Брун Хоффмейер, которая, однако, дает более конкретные замечания лишь для времени, начиная с XIII в.4) В реальной картине смены шрифтов, нарисованной этим исследователем, вызывает только сомнение слишком категоричное утверждение о господстве готики уже в XIV в. Вместе с тем здесь делается правильное замечание о том, что на мечах редко обнаруживается чистый стиль. Там же находим важное частное наблюдение о господстве после 1200 г. закрытых форм «С», «Е».
Основные палеографические изменения в клинковых надписях представлены в табл. XII. Если объединить главные наблюдения, касающиеся как развития групп клейм, так и изменения палеографических признаков, то создается возможность выделить три основных периода развития надписей, каждый из которых определяется рядом признаков.
Первый период (IX—XI вв.) — архаический. В это время господства клейма «Ульфберт» сокращенных надписей мало. Из последних чаще встречаются надписи-сигли и сложные символы (I-II группы). Но уже есть отдельные случаи простейших формул и ранних сложных надписей (III-IV группы). Почти одновременное появление видов четырех групп говорит о сложном пути развития клейм. Палеография: капитальные крупные и небрежные буквы; костыльные кресты.
Второй период (XII — начало XIII в.) — переходный. Получают развитие не только надписи-сигли (I группа) и простейшие формулы (III группа), но и ранние сложные надписи (IV группа). В конце периода происходит переход к длинным сложным надписям (V-VI группы). Палеография: все большее проникновение унциальных форм, которые сочетаются с капитальными; постепенное изживание небрежности и грубости письма; появление приемов каллиграфии и отдельных курсивных форм к концу периода; костыльные кресты (к концу периода исчезают).
Третий период (середина XIII — XIV в.) — период сложных надписей. Господство сложных посвятительных клейм (VII-IX группы). Часто используются также сложные символы (II группа). Палеография: правильные капитальные и унциальные формы; частые случаи развитой каллиграфии и готики.
Как уже отмечалось, хронология мечей прежде устанавливалась по их типологии, в первую очередь по навершиям и крестовинам. Находки клинков на местах сражений позволяли в ряде случаев уточнять типологическую хронологию. Датировки все же часто оставались очень широкими (в пределах даже двух и более веков). [98]
К типологической хронологии естественным дополнением может быть палеографическая хронология. Однако изменение эпиграфики, как частично видно на табл. XII, в целом протекает медленно. Более подвижным оказывается содержание надписей. Именно поэтому в основу более детальной хронологии нами положены общее их содержание и особенно характер формул. В итоге во многих случаях удалось сузить прежние датировки. При потере наверший данные надписей остаются, как правило, основными критериями датировок.
Хронология, установленная по надписям, иногда ломает прежние представления о рамках, возможных для датировки. Так было с видами VIII-5, 9, так было с Преображенским мечом из-под Новосибирска.
Более того, проведенное исследование позволяет выделить группы и подгруппы с четко выраженной хронологией (см. табл. XIII). Сюда относятся почти все сложные клейма (IV-IX группы, исключая более ранние надписи VII-VIII групп), а также одна подгруппа II группы и две подгруппы III группы. На указанной таблице отражены два тесно связанных факта: 1) все группы, начиная с V, получают особенно узкую датировку (в пределах не более 75 лет), 2) группы, начиная с IV, выступают как четко хронологические ступени (то, что они одновременно ступени по содержанию, уже отмечалось), а эта реальность, которую не могут поставить под сомнение отдельные немногие виды с более широкой датировкой, позволила выработать такую хронологическую сетку, где каждую последующую группу после IV как бы подпирает предыдущая. Исходя из сделанных наблюдений относительно сложных клейм можно предполагать в ходе будущих уточнений на основе нового археологического материала значительное сужение тех временных рамок, в которых употреблялись IV-IX группы.
Выводы касательно датировок клейм I-III группы см. в соответствующих разделах.
Установление основ чтения надписей — самая большая и трудная задача в проведенном исследовании. Отсутствие таковых основ длительное время не позволяло ученым в их попытках решения чтения выйти из стадии догадок и частных наблюдений.
Строгий палеографический подход и историзм должны быть краеугольным камнем всех изысканий. Ознакомление с [99] имеющимися в литературе транскрипциями надписей, вернее схемами, так как до раскрытия сокращений обычно дело не доходило, убеждает в отсутствии часто серьезного подхода к палеографическим формам. История исследования клейм на мечах мастера Этцелина убедила автора в поверхностном обычно восприятии букв даже там, где не было сложных сокращений.5) Гораздо большая хаотичность видна в передаче форм в сокращенных надписях. Начиная с Вегели, заметно непонимание многих букв: унциального «М», «V», «С», «G» (см. табл. XI, № 8-11). Подобно тому как превратное понимание Швитерингом клейма Этцелина тяготело над дальнейшим изучением клинков этого мастера, так и неспособность Вегели разграничить последние две буквы создала проблему там, где ее не было, и задержала на многие десятилетия не только правильное прочтение сочетаний «dic», «dig»,6) но и более точное разграничение по ним надписей. Не вызывает удивления, что при большой ошибочности схем не было никакой возможности перейти от них к полным транскрипциям, т. е. к раскрытию сокращений. Единственная попытка дать довольно массовое чтение клейм (в пределах одной группы), предпринятая недавно, не могла иметь, как показано, никакого успеха (см. гл. II, § 9). Даже одна ошибка в понимании форм и сокращений иногда закрывала путь к раскрытию «тайнописи». Так, например, непонимание формы «H» = «N», особенно если она начинала клеймо, резко отделяло последнее даже от совсем однотипных. А ведь решение системы сложных сокращений мыслится лишь на основе предельно реальной классификации, на установлении однотипности или близости сочетаний аббревиатур прежде всего в группах и подгруппах надписей.
Установление закономерности использования сочетаний позволяет сделать второй шаг в исследовании содержания клейм: перейти к раскрытию аббревиатур, т. е. к установлению полной транскрипции. Эта наиболее сложная работа должна выполняться не только на основе изучения средневековых сокращений с привлечением большого сравнительного материала, но и одновременно дополняться изысканиями в области религиозной фразеологии, т. е. дополняться данными о титуловании священных имен. В последнем пункте помогают как сравнительная эпиграфика, так и материал церковных служб, поскольку службы в значительной мере составляют основу всей средневековой латинской эпиграфики. [100]
Подробная (классификация клейм позволила установить их главные линии развития: от простого к сложному, от символов к формулам, от более простых и коротких формул к сложным и длинным. Прослеживание более детально путей исторического развития клейм дает существенный рычаг для раскрытия их содержания. Соотношение между ними выявляет общность при наличии разных форм и сокращений (например, «H» = «N», «C» = «X», «NE» = «N»).
Уже исследование I группы позволило установить значение шести сиглей, которые широко используются в надписях и других групп. Раскрываемые почти все в отдельности они получают подтверждение в своем раскрытии как комплекс основных терминов для обозначения бога. Тем самым в итоге анализа группы был найден один из ключей для решения пространных клейм.
Объяснение клейм II группы, где видна гораздо более сложная степень развития, давалось уже на основе итогов рассмотрения предыдущей. Кроме того, большое значение в их раскрытии имела новая трактовка сочетания «dig». Она выродилась из палеографических наблюдений и получала подтверждение в средневековых надписях и религиозной фразеологии.
Для решения III группы, как и всех остальных, оказался важным также анализ сокращений, наблюдаемых в мечевой надписи «во имя господа». Он позволяет, в частности, установить посвятительный характер большинства сокращенных клейм.
Трактовка особенно IV группы оказалась возможной лишь при детальном изучении расположения в надписи ее отдельных частей. Установление центрического расположения определенной части клейма было одним из необходимых условий понимания ранних сложных клейм.
В V группе обнаружено заметное отражение тех формул освящения мечей, которые зафиксированы также в средневековых рукописях. В формулах V-VI групп еще чувствовалась измеренная сложность IV группа, откуда заимствовались некоторые сочетания.
Изучение I-VI групп создало необходимую основу для исследования длинных сложных надписей (VII-IX групп), отличающихся большей запутанностью. Это исследование облегчено не только проведенным анализом предшествующих ступеней развития клейм, но и тем, что в поле зрения нашего рассмотрения были прежде многие клейма (особенно II группы), современные последним трем группам.
Тем самым некоторые сочетания длинных клейм были решены уже при раскрытии других надписей.
Итак, все рассмотрение клейм проведено под углом их исторического места и соотношения друг с другом. [101]
В связи с II-IV группами отмечалась важность установления построения клейм, их деления на отдельные по общему смыслу части и прежде всего центрического расположения сочетаний. Разнообразие построения текста вообще показательно для средневековой эпиграфики, и оно ведет за собой в каждом конкретном случае определенную последовательность чтения слов.
При центрическом положении отдельных элементов также бывает ряд вариантов чтения. Более простые заметны уже во II группе: 1) чтение от центра к краям (№ 6, где такая последовательность подчеркивается увеличением размера средней буквы), 2) чтение от краев к центру (№ 8-11). Сложнее расстановка в № 3, где увеличенные размеры средней и крайних букв подчеркивают их выделение из остальных форм и соединение в отдельное сочетание.
Столь же сложно построение некоторых клейм III группы Особенно это касается № 19, где средняя буква и по две с обоих краев составляют три отдельных символа, между которыми разделен на две части текст простейшей формулы. Немногим проще построение в других случаях: там символ поставлен только в центре (№ 16-17).
Особенно разнообразным и сложным выглядит построение клейм в IV группе (подгруппа «А»). Здесь кроме центрических сиглей-символов или сложных символов наблюдается центрическое положение целых формул (№ 4) или их священных терминов (№ 7). Чтение заключительной формулы строится от края к центру клейма.
Символы как своеобразные «дополнения» (по удачному выражению Кирпичникова) к формулам видны гораздо чаще по краям надписей разных групп. Еще Вегели предположил выпадение из основного чтения крайних «S», хотя сигль не получил у него должного объяснения. Нами замечено значительное усложнение этого символа в клеймах V группы, а также подобное употребление других дополнений особенно в IX группе. Изысканными выглядят дополнения в Преображенской надписи из-под Новосибирска: они выполнены в курсивных формах, более мелких, чем основной шрифт, и разбросаны среди минускульных букв.
Совсем простой прием, касающийся расположения элементов клейма, использован с той целью, чтобы его чтение стало как бы бесконечным: после последней простейшей формулы поставлено ее служебное выражение, от которого начинается тем самым чтение справа налево (особенно в подгруппе «А» III группы).
Наконец, в ряде случаев можно видеть, как надпись на одной стороне клинка продолжается на другой. Учет этого единства надписи необходим для ее раскрытия. В самом [102] зачаточном виде прием единства заметен в надписях I-3-X, XI, где сигль употреблен один раз на одной стороне меча и дважды на другой. Тем самым клейма на обеих сторонах клинка объединены лишь сакральной троекратностью. В других случаях охват обеих сторон единым замыслом чувствуется яснее: так в клеймах II-4, 5 первая буква второй формулы завершает надпись на одной стороне, а вторая буква этой формулы начинает надпись на другой. То же единство наблюдается в ряде длинных надписей (например, в № VI-2). Установление практики единства клейма при сокращенных надписях находит подтверждение на основе знакомства с несокращенными: так на одном из мечей читаем «deus meus», но эти связанные общим смыслом слова расположены на разных сторонах клинка.7)
Значительную трудность при чтении надписей представляет собой во многих случаях определение числа формул, на которые делится конкретное клеймо. Но уже в I группе заметно проступает сакральная троичность, используемая часто и во II группе (особенно II-4, 5). Столь же заметна троичность в III группе: наряду с троекратными простейшими формулами ее можно увидеть и в других проявлениях (надпись из трех букв или из трех слов, или из двух формул и центрического символа). В длинных сложных надписях троичность становится особенно регулярной и закрепляется в троичном употреблении формул. Это явление заметно уже во второй половине XII — начале XIII в. (см. умеренно длинную надпись IV-4 и довольно хорошо сохранившиеся длинные надписи V-2, V-7). Особенно замечательны данные по VII группе. В VIII-IX группах троичное употребление формул уже не имеет обязательного характера. Однако троичность, как и в III группе, следует учитывать в других проявлениях. Здесь, как и в формулах других групп, она может быть скрыта в делении каждой формулы на разные сочетания из трех священных терминов.
Общее явление, наблюдаемое также в построении формул, — небольшие размеры последней формулы, а также завершение часто даже длинных клейм служебным выражением (пережиток центрических построений). Обычной бывает на конце формула «во имя Иисуса», однако наблюдаются и другие краткие формулы (особенно в IX группе).
Преследуя цель прочитать любой сложный палеографический образец, исследователь должен не забыть поставить вопрос о возможности нахождения его источника. Чрезвычайно большое смысловое разнообразие всех наших клейм, рельефно [103] проступающее даже сквозь крепкие оковы из сиглей и других резких сокращений, оковы, как бы не позволяющие вскрыть содержание нанесенных на клинке букв, исключает возможность существования более или менее единого источника. Вместе с тем тот факт, что тексты католической литургии — один, из основных источников латинской средневековой эпиграфики вообще, облегчает поиски точек соприкосновения между клинковой эпиграфикой и другими надписями. Уже Вегели, исходя из обычной религиозной терминологии, объяснил сочетание «dic», которое оказалось своеобразным первым элементом идентификации. Наша работа привела к обнаружению и других элементов идентификации, существенных как одно из фактических подтверждений правильности результатов исследования. Такими важнейшими элементами можно считать сочетания: 1) «benedic a.» (IV группа), ставящее большую часть сокращенной клинковой эпиграфики в зависимость от формул освящения мечей, 2) «ned», дающее один из главных рычагов для проникновения в чтение формул, 3) «dig» («sdig», «sdigu»), позволяющее решать значительную часть клейм II и IX групп. Большинство аббревиатур в отмеченных сочетаниях оказывается традиционным в эпиграфике, и это еще больше повышает значение элементов идентификации как одной из основ всего построения системы прочтения клейм.
Одна из причин долгих поисков многими поколениями исследователей ключа к решению сокращений клинковой эпиграфики состоит в их стремлении найти на мечах нечто отличное от обычной темы латинских средневековых надписей. Отклонения же от обычной темы наблюдаются сравнительно редко, тем более когда надпись выступает в резком сокращении. То же имеет отношение к мечевым клеймам. Нам известна определенно лишь одна сокращенная надпись (конца XIII в.), содержание которой, возможно, резко расходится с темой, зафиксированной во всех учтенных видах. Она не обнаруживает сочетаний, привычных для других клейм, и ее раскрывать, насколько известно, не пытались.8)
Еще одну надпись (на клинке, хранившемся до первой мировой войны в Гнезно в частной коллекции) объясняли как титулование венгерского короля Сигизмунда: «ShILR» = «Sigismundus Hungarie, Illirie, Lodomerie rex».9) Даже при [104] отмеченном понимании форм сиглей возможно толкование клейма и как сложного символа: «Salvator Ihesus, Ihesu lignum redemptoris». Получается в кратком виде словно сведение воедино содержания обеих частей № II-16. Однако уже издатель надписи высказал предположение о заключительной ее форме как о «n». В таком случае опять приходим к нашему чтению, но без последнего термина.
Не находя путей к решению головоломок клинковой эпиграфики, ученые часто объясняли невозможность понимания того, что скрывается за буквами, ошибками мастеров, наносивших на металл знаки, т. е. в конечном итоге их неграмотностью.10) Ошибки известны и в других разделах средневековой эпиграфики, но они не мешают доходить до смысла запечатленных на твердом материале начертаний. В случае более резких аббревиатур каждая ошибка, конечно, усложняет расшифровку надписи. Однако любая работа по чтению надписей должна преследовать как основную цель вскрытие закономерностей построения того или иного раздела эпиграфики. Ошибки мастера мешают достижению этой цели примерно в той же мере, как значительные повреждения надписи. Но, собрав массовый материал, можно использовать эту массовость словно амортизатор против помех в решении трудных начертаний.
Первая попытка сделать определенные выводы из мест находок мечей, т. е. связать одну из групп сокращенных надписей с производственным ареалом, попытка, предпринятая Глосеком и Кайзером, была не очень удачной. Отсутствие предварительной разработки классификации надписей позволило им объединить такие разнохарактерные клейма, как группы «dig-dic», «benedic» и даже группу клейм, где читается полностью слово «benedictus» (последняя группа из-за отсутствия сложных или вообще аббревиатур не относится к сокращенным надписям, и не случайно само содержание клейм группы сильно отличается от идеи сокращенных). Естественным был не слишком четкий результат изысканий исследователей, в чем признавались они сами.11)
Также не слишком удачно стремление польских ученых связать выделенный ими тип клейм с северным рыцарством. Тяготение находок мечей к Балтике отражает прежде всего [105] тот факт, что клинковый материал мог полнее сохраниться в погребениях западных славян и других языческих племен. К тому же земли этих племен были в конце XII — начале XIII в. ареной упорных столкновений, отчего возможность случайных находок оружия здесь также больше, чем в других областях Европы.
Если же со своей стороны заняться рассмотрением мест находок клинков с надписями только V группы (далеко не все виды группы были известны польским ученым), то результат будет показательным. Из восьми видов только № 8 неизвестного происхождения (хранился в Берлинском цейхгаузе). Остальные найдены в следующих местах: 1 — в Англии (№ 1), 1 — на крайнем севере ГДР (№ 2), 2 — в Финляндии (№ 3, 6), 1 — в Дании (№ 4), 1 — на о. Саарема (№ 5), 1 — в Латвии (Пассельн, № 7). Таким образом, распределение находок по странам, вытянутым вдоль морской зоны действия Ганзейского союза (и прежде всего вдоль Балтики), наводит на мысль, что где-то в городах союза или непосредственно вблизи них находился центр производства мечей с ярко выраженной группой клейм конца XII — начала XIII в.12) Большой заслугой польских ученых было установление узкой хронологии этих клейм, хотя они и не выделили их в особую группу.
Наряду с топографией находок другие показатели, связанные с надписями, также в состоянии приоткрывать в целом плотную завесу над вопросом о местах производства мечей. Сколь неожиданными на первый взгляд могут быть подобные показатели и сколь существенными бывают получаемые с их помощью данные, дает пример меча, расчищенного Кирпичниковым в Киеве.13) Хотя именное клеймение клинка, выполненное без аббревиатур, не имеет прямого отношения к теме сокращенных надписей, прочтенное имя расширяет представления о производственных центрах.
Палеография клейма позволяет как установить его хронологию, так и дать надежное чтение. Исключительно капитальные буквы, их умеренные размеры, некоторое ослабление небрежности, а также форма «S» в виде, перевернутой «Z» указывают на XI в., и особенно на его вторую половину, как на время изготовления меча (о том же говорит и размер дола). Учет некоторых особенностей в выполнении письма, также показательных для отмеченного времени, подводит нас к чтению имени: 1) «N» = «NI» (подобное слияние является [106] элементарным), 2) форма «L», где горизонталь отходит от вертикали выше основания последней, встречается в клеймах многократно (см., например, IV-3), 3) заключительные две буквы поменялись местами так же, как это видим обычно в клейме «Ульфберт», где крест оттесняет последнюю букву. Итак, получаем чтение «SWENISLAV».14) Найденный предположительно в Киеве меч носит на себе польское имя и, возможно, оказывается памятником того бурного времени, когда король Болеслав Смелый пришел на помощь зятю великому князю Изяславу. Итак, Польша наряду с Германией и Русью (вспомним открытое Кирпичниковым клеймо «Людота», или «Людоша») выступает как третья страна, где было известно именное клеймение клинков в раннее время. Можно сделать вывод, что по крайней мере какая-то часть мечей польской дружины изготавливалась на месте уже в XI в. Такое заключение оказывается особенно существенным по той причине, что более поздние образцы польских мечей с надписями относятся уже к XIII в.15)
Статья о мечах мастера Этцелина16) была в наборе, когда нам стало известно о существовании такого же клинка в Нидерландах.17) Результаты исследования всего имевшегося прежде по теме материала предполагали, что новые находки мечей с подобными надписями будут достаточно подтверждать основные выводы нашей статьи. Однако «Этцелин» из Нидерландов, как и его трактовка публикатором, столь прекрасно «вписываются» в наши изыскания темы, что это заставило снова ее коснуться, хотя она может считаться в главных чертах исчерпанной. Именное клеймение (недавно был случай убедиться) затрагивает некоторые вопросы настоящей работы, на этот раз — методику чтения.
Самое замечательное в нидерландском мече — предельная четкость нанесенных на нем букв. Наряду с «Этцелинами» из Эрмитажа, расчищенными Кирпичниковым, здесь налицо третий меч, позволяющий получить надпись как бы в готовом виде, т. е. совсем не прибегая к анализу графических остатков, часто незначительных. В связи с этим вызывает особое удивление следование публикатора все тем же изначальным представлениям об имени мастера, изготовлявшего подобные [107] клинки (ошибочное чтение отражено уже в названии статьи). Не говоря даже о четкой графике двух первых букв имени мастера, аргументация Ипея, касающаяся чтения, также поверхностна: он не может допустить употребления в самом начале слова круглого «Е» при всех остальных капитальных буквах.18) В нашей статье уже приводился пример надписи, где унциальное «Е» выполняет роль инициала и тем самым отражает определенную закономерность.19) Решение спорных палеографических элементов должно решаться на основе использования сравнительного материала, которое легко убедит в том, что далеко не вся средневековая графика подчиняется как бы попыткам ее подогнать под логику человека нового времени.
Нами также высказаны соображения относительно возможности вариантов имени Этцелин.20) Можно лишь добавить, что Ипей, трактуя вариант «Гицельни» (т. е. «Этцельни»), подменяет анализ изданного многими исследователями палеографического материала предположениями о допущенных при чтении ошибках. Таким образом, он видит ошибки не там, где они есть. Допустив главную традиционную ошибку при чтении имени, Ипей дает еще неточную транскрипцию надписи на другой стороне меча, так как не замечает, что первое слово выступает в сокращении.
После издания нашей статьи накопился и другой материал по той же теме, и весь он или подтверждает те же выводы, или им не противоречит.
Сюда относится прежде всего публикация Томантере об обоих финских «Этцелинах». Как можно судить по имеющейся здесь прориси клейма первого из них,21) нам удалось дать в свое время правильное толкование его форм, ошибочно представленных Леппяахо на основе рентгена.22) Прорись надписи второго финского «Этцелина», впервые представленной у Томантере, также подтверждает наше чтение. Хотя первая буква имени мастера повреждена, вторая выступает как перевернутая «Т», что говорит наряду с другими формами о небрежном варианте надписи на этой стороне меча: та же буква перевернута и во втором случае, как и «F».
Такое же значение имеет недавно появившаяся публикация клейма XII в. из ФРГ.23) Его первая буква стерта, но остальные формы позволяют принять или обычное чтение имени Этцелина, или отмеченный нами прежде вариант «Этцелини».
Наконец, проведенное нами недавно натурное исследование «Этцелина» из с. Стайки на Украине позволяет при особо [108] плохой сохранности клейма принять в данном случае обычное чтение имени как наиболее вероятное.24)
Мы перечислили все новые данные об «Этцелинах» (находки в Нидерландах и ФРГ довели число таких мечей до 15), чтобы еще раз подкрепить нашу идею необходимости детального палеографического анализа мечевых надписей, без котоporo их трактовка лишена смысла.
В плане той же идеи дадим новую трактовку давно известного именного клейма, поражающего звучанием «царь Констмиитнс». К сожалению, в данном случае нет столь необходимого часто условия для решения сложных вопросов, как массовость материала, помогавшая прежде и нам. В настоящее время известны лишь два клинка, близкие (если не полностью совпадающие) надписи которых могут быть предметом рассмотрения.25) Прежде всего надо упомянуть надпись на мече из Финляндии, фото которой опубликовал Леппяахо26) (см. ее прорись, данную Антейном на основе этого фото,27) и схематичный рисунок по тем же материалам, помещенный в конце нашего собрания прорисей).
Объясняя надпись, отметим сначала отличие нашей прориси от даваемой Антейном: у него над третьей осью от конца имеется покрытие. Только по фото не всегда удается установить наличие в натуре того или иного штриха. Так, первая буква имени на фото может быть с таким же успехом принята за «G». Попытки решать графику без контекста — грубое нарушение одного из главных принципов палеографического исследования.
Просмотрим последовательно формы имени после вполне четкого сочетания «CONST». Попытка понимать следующие четыре штриха как букву «М» особенно неприемлема, так как ее форма оказывается слишком необычной. В этой сложной фигуре не так уж трудно заметить лигатуру «AN», где вторая буква точно повторяет третью букву имени (здесь следует особо отметить неправильное представление о форме как перевернутой, в то время как это один из обычных вариантов буквы на протяжении многих веков). Остальные формы нужно объяснить следующим образом: 1) «Т» без покрытия, 2) после «I» третья и вторая оси от конца образуют «N», у которой стерт соединительный штрих, 3) предпоследняя буква — перевернутая «V».28) Общий вывод: имя выступает в обычном написании «Constantinus». [109]
На другом мече (из Археологического музея в Кембридже) имя читают как «CONSTAININUS».29) Не имея в данном случае ни фото, ни прориси, надпись можно объяснить лишь в виде гипотезы. Объяснение основывается на числе осей сочетания «INI», подходящем для образования сочетания «NTI», причем, скорее всего, первая и вторая буквы последнего сочетания поменялись местами (явление, замеченное в клейме «Звенислав» и других случаях). И здесь приходим к привычной форме имени, хотя, возможно, и с небольшой ошибкой в последовательности букв.
Итак, фантастические формы имени Константин — такой же миф, как имя мечедельца Гицелин.
1) Br. Н. V. I, р. 198.
2) Oak. I, p. 215-216.
3) Колчин, с. 192.
4) Br. H. V. I, р. 197.
5) Дрб. II, с. 225.
6) Искусственное усложнение проблемы чувствуется и в последнее время. См. рецензию на нашу статью: Horb. Эти две буквы обычно столь уверенно решаются в эпиграфической практике, что редкое употребление их форм не по назначению отмечается при издании источников, даже современных клинковой архаике (см. DI. Bd II, № 651). В более поздних надписях они, как правило, не дают затруднений.
7) Lepp., Taf. 38, № 1.
8) Т. Е. V. P. D. L. S. R. G. F. В. R. (Lak., p. 99).
9) Engel, S. 157. Следует отметить резкое расхождение такого титулования с тем, что обычно читается в современных королевских декретах. В частности, как анахронизм выступает термин «Illiria» (см.: Deer., p. 143). Выражаем благодарность В. П. Шушарину, давшему ссылки на источник, разъясняющий затронутый вопрос.
10) Lak., p. 20.
11) G.-К., s. 248.
12) Итак, группа букв в надписи (в данном случае, точнее, несокращенный термин) может помочь в локализации изготовления мечей. Такое предположение в литературе уже высказывалось: Br. Н. V. I, р. 198.
13) КИМ, инв. № 6060. См. прорись Кирпичникова (Кирп. I, табл. 28, № 3), схематично воспроизведенную нами в конце собрания прорисей.
14) См. близкие варианты имени: Tasz., s. 109.
15) Рассуждения о клейме «Звенислав» имеют характер гипотезы, так как такое имя могло быть и на чешском мече.
16) Дрб. II.
17) Ypey.
18) Ypey, p. 9.
19) Дрб. II, с. 224, прим. 9.
20) Там же, с. 226.
21) Tom., р. 31.
22) Дрб. II, с. 223-224.
23) Müll.-W., Abb. 15, 2.
24) КИМ, № 3286, с. 69148. Палеографически имя выглядит, по-видимому, как «ETCELN», где можно предполагать слияние «I» с последней буквой.
25) Особенности однотипной надписи из Норвегии не получили отражения в литературе.
26) Lepp., Taf. 17, 3.
27) Ант., с. 49.
28) Эта форма с предшествующей осью составляет фигуру, напоминающую «N», но фигура несколько шире, чем буква «N».
29) Oak. I, p. 204.
Написать нам: halgar@xlegio.ru