Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Назад К оглавлению Дальше

Глава вторая.
Тексты линейного письма в как исторический источник

1. Дешифровка линейного письма В и изучение истории Греции II тыс. до н.э.

Европейская историческая мысль всегда интересовалась древнейшим прошлым Греции — колыбели античной культуры. Сами историки Эллады (первые научные исторические труды были написаны ими в VI в. до н.э.) сообщали в своих сочинениях о многих важных событиях из прошлого родной страны. И, как выясняется теперь, они очень неплохо были осведомлены о нем.

Величайший древнегреческий историк Фукидид (около 460—395 гг. до н.э.) пишет о том, что в незапамятные времена на территории Эллады происходили передвижения различных племен. Жившие здесь до эллинов другие народы, в том числе пеласги, давали стране свое имя. По словам старшего современника Фукидида — Геродота (484—431/425 гг. до н.э.), Эллада до греков принадлежала пеласгам и носила имя Пеласгии.

По утверждению эллинской исторической традиции,¹⁾ впоследствии сюда пришли греческие племена, причем некоторые из них время от времени перемещались на новые места обитания. В разных областях Греции возникали местные царства, между которыми зачастую происходили военные столкновения. Постепенно усилилась власть правителей Микен (эллинские предания говорят о двух следовавших друг за другом могущественных микенских династиях — Персеидах и Атридах), претендовавших на гегемонию не только в Пелопоннесе, но и во всей Греции. Так, когда был организован общегреческий поход на город Трою в Малой Азии, его возглавил микенский владыка Агамемнон, именуемый в эпосе "пастырем народов".

Однако организация столь крупномасштабных военных экспедиций за пределы Эллады привела к истощению сил Микенского и других ахейских царств. Последовавшие усиление междоусобной борьбы и внутридинастические неурядицы еще больше ослабили многие из них. [31]

Все это привело к тому, что жившие до того в Северной Греции дорийцы усилили нажим на ахейские царства и после целого ряда неудачных попыток завладеть их территориями взяли наконец верх над ними. Эллинская традиция датировала дорийское завоевание, в пересчете на нашу хронологию, где-то в пределах XII в. до н.э. (самой поздней из предложенных древнегреческими историками для этого события дат является 1104 г. до н.э.).

Ученые нового времени вплоть до 1870-х гг. считали вторжение дорийцев первым вполне достоверным фактом истории древней Греции, а все предания о более ранней, "ахейской" эпохе, сохранившиеся в сочинениях античных авторов, включая и поэмы Гомера, рассматривали как плод народной поэтической фантазии эллинов. И только начавшиеся во второй половине XIX в. археологические раскопки "микенских" памятников в Греции заставили историков отказаться от прежнего, целиком скептического отношения к "баснословным рассказам" эллинских мифографов и гомеровского эпоса.

Многие культурные реалии, описанные в эпосе — предметы вооружения (бронзовое оружие, шлемы и щиты особой конструкции, и т.д.), боевые колесницы, парадные сосуды, жилища правителей и характер дворцовой жизни — нашли себе соответствие в археологических материалах, датированных XVI—XIII вв. до н.э. Засвидетельствованное археологией исключительное богатство погребений микенских владык сделало понятным эпическое выражение "златообильные Микены". Исследованная в Тиринфе система оборонительных сооружений микенского времени с хитроумной планировкой и мощнейшими стенами показала, насколько оправданно говорит эпос о "крепкостенном Тиринфе". Археологически засвидетельствованный для конца XIV в. до н.э. упадок Фив соотносится с историческими преданиями об осаде и взятии этого города коалицией ахейских вождей, поддержавшей одного из претендентов на тамошний престол. В раскопанной археологами Трое тот слой, который, судя по находкам, относится к XIII — началу XII вв. до н.э. (именно этим временем датировала Троянскую войну эллинская традиция), содержит в себе явные следы разрушения города и большого пожара (согласно Гомеру, Троя была разрушена и сожжена взявшими ее ахейцами).

Однако только успешное прочтение текстов линейного письма В позволило установить, что население материковой Греции позднеэлладского (микенского) периода было, вопреки господствовавшему в науке до начала 1950-х годов мнению, по преимуществу греческим, ибо оно говорило на греческом языке и пользовалось греческими личными именами.

На Крите, при дворе ахейского правителя Кносса, текущая хозяйственная документация также велась на микенском диалекте греческого языка. Правда, этническая ситуация была здесь намного сложней. Значительная часть населения острова, несомненно, состояла тогда из коренных жителей — минойцев и говорила по-минойски. Достоверно известно, что потомки догреческих обитателей Крита, так называемые этеокритяне ('Ετεóκρητες — "истинные критяне") еще в V в. до н.э. отличали себя от эллинов и пользовались [32] своим особым языком (вероятно, представлявшим собой последний этап развития минойского языка). Во времена Геродота они жили на востоке острова, в области города Преса. В табличках линейного В из Кносса встречается большое число явно или предположительно догреческих имен (подробнее об этнической истории Крита доахейского периода см. ниже, § 10).

Но все же пришельцы-греки являлись главной политической силой на Крите уже на протяжении всей второй половины XV в. до н.э. (т.е. сразу после падения Крито-Минойской державы²⁾) и их язык был здесь в это время языком государственного аппарата. Таким образом, Крит с середины XV в. до н.э. принадлежал вместе с прочими ахейскими царствами к единому в языковом и культурном отношении "микенскому миру", ранее ограничивавшемуся территорией материковой Греции.

Поскольку после дешифровки линейного письма В стала очевидной греческая языковая принадлежность населения юга Балканского полуострова еще до середы II тыс. до н.э. (когда греки-ахейцы с материка продвигаются на остров Крит), то достоверная история Ахейской Греции, как самый ранний этап всей древнегреческой истории, может быть прослежена уже с начала среднеэлладского периода (около 1900 г. до н.э.). К этому времени большинство ученых относит приход первых греческих племен на территорию будущей Эллады, где именно на рубеже раннеэлладского и среднеэлладского периодов происходит отмечаемое во многих пунктах разрушение прежних центров и смена археологических культур. Судя по лингвистическим данным, непосредственными предшественниками греков на греческом материке были носители иных индоевропейских языков — повсеместно "пеласгского" или "пеласгийского" (условно названного так по имени часто упоминаемых эллинской исторической традицией пеласгов и генетически тождественного фракийскому³⁾) и частично анатолийского. Доиндоевропейский языковой слой (помимо минойского Крита, сумевшего до середины XV в. временно распространить свое влияние на ряд островов и прибрежных областей Эгеиды) прослеживается как субстратный только для самого отдаленного, доисторического прошлого юга Балкан.

Начало позднеминойского II периода, к которому относится утверждение на Крите владычества греков-ахейцев, датируется большинством виднейших специалистов по археологии Греции (А. Эвансом, Дж. Пендлбери, С. Маринатосом, Р. Хатчинсоном и др.) примерно 1450 г. до н.э. (Ф. Шахермайр относит его примерно к 1470 г. до н.э., Ф. Матц — примерно к 1480 г. до н.э.). Конец указанного периода, и следовательно пожар в хранилище документов линейного письма В при разрушении врагами дворца ахейского владыки всего Крита в Кноссе, все перечисленные исследователи (а также крупнейший греческий археолог Н. Платон) датируют примерно 1400 г. до н.э. Предпринятая было попытка ревизовать датировку кносских табличек, предложенную А. Эвансом и его последователями, не представляется убедительной. ³ [33]

В текстах табличек линейного письма В было найдено и одно очень важное подтверждение того исторического факта, который был документально известен только из иноязычного источника. Дело в том, что хеттские письменные памятники XIV—XIII вв. до н.э. говорят о могущественном государстве Аххийява,⁴⁾ располагавшемся где-то к западу от Малой Азии — в континентальной Греции или на островах Эгейского моря. При этом один из правителей Аххийявы назван в хеттской передаче Attariššijaš, что очень напоминает хорошо известное эллинской исторической традиции имя царя Микен Атрея (греч. 'Ατρεύς), основателя наиболее могущественной из ахейских династий — династии Атридов. В тексте кносской таблички С 914 встречена форма A-ka-wi-ja-de (= Akhaiwiān-de), что расценивается учеными как свидетельство существования топонима, тождественного Аххийяве хеттских текстов (ср. греч. ‘Αχαιοί < *ΑχαιFοί), на рубеже XV—XIV вв. до н.э. В данной связи существен и тот факт, что в пилосских документах встречается патронимик E-te-wo-ke-re-we-i-jo (= Etewoklēweïos). Тем самым удостоверяется наличие в ахейском ономастиконе формы *ΕτεFοκλέFης (ср. ‘Ετεοκλέης, ‘Ετεοκλέες, ‘Ετεοκλής, ‘Ετέοκλος), с которым отождествляется антропоним Tawagalawas хеттских текстов. Лицо, носящее это имя, выступает как полководец и брат царя Аххийавы. С этим Тавагалавасом-Этеоклом может быть, на наш взгляд, сопоставлен без каких-либо затруднений один из героев эпических сказаний греков-ахейцев — аргосский царевич Этеокл, сын Ифия. Он известен эллинским преданиям в качестве видного военачальника, жившего и действовавшего незадолго до Троянской войны.

2. Характер документов линейного письма В и возможности их изучения

Таблички линейного В, обнаруженные в архивах столиц различных ахейских царств, несмотря на значительную разницу во времени их изготовления (до двух столетий) обладают помимо диалектного единства и целым рядом общих признаков формального характера. Последние относятся как к внешнему виду и особенностям бытования этих документов хозяйственной отчетности, так и к их содержанию.

Форма табличек сводится в целом к двум основным типам: "пальмовый лист" (узкие, горизонтального формата полосы)⁵⁾ и "страница" (вертикального формата, достаточно широкие, со скругленными углами). Остальные таблички занимают промежуточное положение между указанными двумя типами. На "пальмовых листьях" помещались короткие записи в одну-три строки, на прямоугольных "страницах" записывались более пространные тексты. [34]

Табличка для записи текста формовалась из мягкой глины на плоской поверхности, отчего ее нижняя (при употреблении — лицевая) сторона становилась плоской, а верхняя (оборотная) получалась более выпуклой (на ней часто заметны отпечатки рук и пальцев изготовителя таблички). Подготовленную поверхность линовали и затем писали на ней острым стилем слева направо. Если текст не умещался на одной стороне, то его дописывали на обороте таблички.

Поскольку писцы вели на глине только текущую документацию (эти записи хранились, судя по их датировке исключительно месяцами и ремаркам типа "этого года", "следующего года", "последнего года", не долее одного года, а все важное из них впоследствии должно было переноситься на более долговечный писчий материал), они не заботились о длительной сохранности табличек. Поэтому они оставались необожженными и лишь высушивались, а смогли они дойти до нас в целости и сохранности лишь благодаря случайному обжигу в огне пожаров, разрушивших помещения дворцовых архивов (наиболее вероятная дата гибели в огне Кносского дворца — около 1400 г. до н.э., Фиванского дворца — около 1320 г. до н.э., Пилосского дворца — около 1200 г. до н.э.).

Хранились исписанные и высушенные таблички на полках архивных комнат в специальных ящиках или корзинах, завязанных веревками или ремнями и тщательно опечатанных. На этих строго систематизированных "единицах хранения" имелись глиняные ярлыки, которые несли имена ответственных писцов, оттиски печатей и наименования учитываемых в документации припасов.

Сходство, обнаруживаемое в технике изготовления, принципах хранения и учета хозяйственных табличек линейного В, прослеживается и в самих записанных на них текстах. Практически одинаковы во всех инвентарных записях из разных ахейских центров: графика письменных знаков (как идеограмм, так и силлабограмм), орфография отдельных слов и фразеология канцелярского языка в целом, порядок и стиль изложения (со стереотипными формулами и устоявшейся терминологией), обязательное суммирование подсчетов (подчас с указанием образовавшейся задолженности). Все это вместе говорит о существовании и сохранении в течение длительного периода (по крайней мере со второй половины XV в. и примерно до конца XIII в. до н.э) устойчивой традиции ведения отчетной хозяйственной документации, которая поддерживалась соответствующей системой обучения специалистов-писцов, носившей ярко выраженный консервативный характер.

Интересно, что четкие систематизационные принципы, совершенно необходимые для осуществления правильного бухгалтерского учета и в полной мере присущие документам линейного письма В, стали обнаруживаться намного ранее того, как эти тексты были прочтены и интерпретированы. Формальный анализ всей совокупности хозяйственных текстов из ахейских архивов позволил еще до дешифровки самой письменности выявить среди них по целому ряду признаков (прежде всего по тождеству содержащихся в надписях идеограмм) отдельные комплексы (серии), отражающие практику составления [35] деловой документации в определенной области хозяйственной деятельности. Такую детализированную группировку ввел в процессе работы по подготовке к изданию пилосских табличек Э. Беннет.

Так, например, списки людей (тексты с идеограммами "мужчина" и "женщина") оказались сведены в серию А, записи по учету стад домашних животных — в серии С и D, земледельческие документы и реестры приношений богам (содержащие общую идеограмму "пшеница") — в серию Е, ведомости по выдаче бронзы кузнецам — в серию J, инвентаризационные описи арсеналов - в серию S, перечисления мебели и сосудов — в серию Т и т.д. К заглавным литерам при дополнительной разбивке серий на меньшие группы табличек прибавляется строчная буква. Поэтому теперь все микенские хозяйственные тексты при публикации получают соответствующие буквенные обозначения и постоянный номер (Аа 61, Аb 186, Ер 613, Та 711 и т.п.), предваряемые в случае необходимости указанием на место их находки (Ру An 1, Kn Ak 824 и т.д.).

Хотя в целом документы линейного письма В демонстрируют крайне односторонний, специфически бухгалтерский подход своих составителей ко всем, так или иначе затронутым тотальной системой учета, явлениям экономической и духовной жизни греков-ахейцев XV—XIII вв. до н.э., сам круг этих явлений все же достаточно широк. При этом изучение документов хозяйственной отчетности из архивов столиц ахейских государств второй половины II тыс. до н.э. (в первую очередь Кносса и Пилоса, откуда происходит основная масса известных нам табличек линейного В) открывает наибольшие возможности для получения сведений о социально-политических структурах и принципах организации хозяйства, действовавших в этих государствах. Однако оно заключает в себе и немалые трудности, обусловленные особой спецификой данного вида письменных источников.

Заимствование минойского силлабария ранее бесписьменными носителями совершенно иного по звуковой структуре языка неизбежно создавало большую разницу между послоговым написанием слов последнего и их реальным звучанием. Возникшие таким образом "слишком свободные" правила орфографии, применявшиеся при использовании линейного письма В для записи текстов хозяйственного назначения, по-видимому, вполне удовлетворяли не только авторов, но в равной степени и адресатов этих текстов, ибо, хорошо зная, о чем может идти речь в подобного рода документах, они легко узнавали в самом приблизительном послоговом написании употребительные термины и другие ходовые слова обиходной канцелярской лексики. Этого, к сожалению, никак нельзя сказать о современных исследователях, пытающихся проникнуть в смысл таких своеобразных стенографических отчетов первых грамотных греков о своих обычных текущих делах. Зачастую слишком велика оказывается возможная многозначность чтений отдельных слоговых знаков и тем более целых слов. К тому же фонетические значения некоторых силлабограмм еще не определены или требуют дальнейшего уточнения, а многие идеограммы до сих пор не получили сколько-нибудь надежного [36] истолкования. Указанные обстоятельства крайне затрудняют задачу интерпретации значительной части текстов табличек линейного В.

Их понимание дополнительно усложняет наличие в них слов, не встречающихся в греческом языке более поздней эпохи. Надо полагать, такие слова суть не только и не столько вышедшие со временем из употребления собственно греческие формы, сколько глоссы, попавшие в язык греков-ахейцев из языков других древних народов Восточного Средиземноморья, особенно таких, как их непосредственные предшественники на юге Балканского полуострова и островах Эгеиды — пеласги и минойцы, по сравнению с которыми ахейцы в момент своего появления в данном географическом регионе находились на куда более низком уровне экономического и общественного развития (это относится, разумеется, в первую очередь к культурным терминам).

Не случайно исследователи особое внимание уделяют установлению смысла некоторых ключевых терминов, встречающихся в текстах табличек, что является крайне важным для правильной интерпретации содержащих их записей. Одним из таких терминов является, например, слово da-ma-te, значение которого до сих пор не выяснено. В нем видели имя богини Деметры, единицу земельного надела, обозначение усадьбы землевладельца (типа старинного русского термина "двор"), наименование должностных лиц или членов религиозной общины, и т.д. Советский микенолог Г.Ф. Полякова справедливо указала на слабость аргументации всех существующих на этот счет гипотез, как со стороны филологической, так и в плане соответствия контексту.⁶⁾ В своем собственном толковании этого слова, весьма осторожном и приближенно-гипотетическом, она опирается на данные, полученные комбинаторным путем, и потому ее точка зрения, заключающаяся в том, что данный термин определенным образом характеризует связанный с ним объект перечисления, выглядит в настоящее время наиболее обоснованной.

Однако попытки отождествить форму da-ma-te с более или менее подходящими по смыслу греческими словами остаются по-прежнему всего лишь гадательными. Следует только добавить, что нельзя недооценивать и возможность догреческого происхождения этого термина. В данной связи особого внимания заслуживает вполне минойский (даже в свете тех немногих фактов языка минойцев, которыми мы располагаем) облик слова da-ma-te: в нем выявляются корень dam и суффиксальный элемент -t-, часто встречающийся в словах на табличках линейного А и в личных именах, явно или предположительно догреческих, в кносских текстах линейного В.⁷⁾ [37]

Учет трудностей орфографического и терминологического характера, как видим, весьма важен для правильной интерпретации текстов табличек линейного В. И чем больше неясностей или возможностей альтернативного чтения и понимания отдельных слов в тексте, тем сложнее надежное истолкование последнего. Поэтому предварительные этимологические штудии становятся зачастую необходимым условием для успеха последующих попыток интерпретировать текст в целом. Однако многие записи на хозяйственных табличках линейного В все же читаются без особых затруднений и смысл их вполне прозрачен.

3. Данные о социальной структуре микенского общества

Уже само употребление письменности для регулярного ведения хозяйственного учета и наличие дворцовых архивов свидетельствуют, как подсказывают хорошо известные аналогичные примеры из всемирной истории, о существовании у греков в XV—XIII вв. до н.э. классового общества и государства. Содержание текстов табличек линейного В не только подтверждает в принципе этот факт, но позволяет получить и более конкретные данные о сословно-классовой стратификации и общественной функции отдельных слоев населения таких ахейских царств, как Пилосское и Кносское, экономическая и социальная жизнь которых нашла свое отражение в массовом эпиграфическом материале документов микенского письма.

Очень важным для историков обстоятельством является то, что в текстах на табличках линейного В имена людей сопровождаются также обозначениями рода их занятий. В деловой документации из Пилоса и Кносса помимо названий профессий и сословных терминов встречаются наименования служебных должностей и титулы разных рангов. Упоминания в пилосских и кносских текстах царя (wa-na-ka, что соответствует гомеровскому "αναξ) доказывают существование в ахейских государствах института верховной монархической власти (о чем свидетельствуют и многочисленные данные восходящей к той же эпохе эллинской мифолого-исторической традиции).

Поскольку появление на табличках царского титула никогда не сопровождается уточнением личного имени, можно сделать вывод, что власть wa-na-ka носила единоличный характер. Не противоречит такому выводу и присутствие рядом с царем второго по значимости в государстве лица — лавагета (ra-wa-ke-ta — lawagetas — буквально 'вождь народа'⁸⁾). Лавагет мог быть и постоянным главным военачальником (назначаемым или наследственным), и ближайшим родственником царя (например, престолонаследником), традиционно [38] исполняющим те же функции главнокомандующего.⁹⁾ Последнее предположение, пожалуй, способно лучше всего объяснить наличие в документах линейного В перечислений лиц различных профессий не только с эпитетом "царский" (wa-na-ka-te-ro = wanakteros) и "лавагетов" (ra-wa-ke-si-jo = lawagesios). To же самое относится и к общему для царя и лавагета праву владеть особыми участками земли — теменами (термин te-me-no, ср. τέμενος — гомеровское наименование царского землевладения, встречается в словосочетаниях wa-na-ka-te-ro te-me-no и ra-wa-ke-si-jo te-me-no).

Определить конкретное место в государственной структуре других представителей господствующего класса, упоминаемых в текстах табличек, весьма затруднительно. Документы линейного В сообщают о писцах, царских чиновниках гражданского и военного ведомства, представителях местных органов власти (см. ниже § 4), лицах, выполняющих жреческие функции (см. ниже § 9).

Среднюю ступень в сословной иерархии занимали свободные ремесленники различных специальностей и землевладельцы некоторых категорий. Те и другие оказываются в зависимости от верховного владыки страны: они обязаны вносить в дворцовую казну натуральные налоги согласно твердо фиксированным нормам.

Низы ахейского общества — это достаточно внушительный по численности контингент рабов (на одной из пилосских табличек читается список более чем тысячи царских рабов — женщин и детей). Рабы (do-e-ro, ср. δουλος) и рабыни (do-e-ra, ср. δουλα) находились в собственности как царя, так и частных лиц (известны, например, рабы царских чиновников, жрецов и жриц; зачастую документы называют только имя владельца без указания на его ранг или род занятий). Они могли поступать из дворца в распоряжение одного человека и сразу нескольких людей. Только в кносских текстах зафиксированы рабы дамоса ("народа") и покупные рабы. Рабский труд применялся прежде всего на самых тяжелых и неквалифицированных работах. Основными источниками пополнения сословия рабов служили, по-видимому, международная торговля и захват военнопленных (об этом говорят встречающиеся в текстах табличек указания на иноземное происхождение рабынь — "асвиянки", "книдянки", "милетянки", "лемниянки", "зефириянки"). Результаты подневольного труда строго учитывались чиновниками царя, а продукты для скудного рациона do-e-ro (= doeloi — форма мн. ч.) выделялись из дворцовых кладовых.

Однако, судя по документам линейного В, сословие рабов в ахейских государствах было далеко не однородным. Так, например, отмеченная текстами табличек терминологическая обособленность te-o-jo do-e-ro (= theoio doeloi) — 'рабов бога' явно подразумевает их особый статус. Положение некоторых групп лично несвободного населения подчас менялось в зависимости от их места в общей системе общественного производства.

Подобный институт известен и в других государствах древнего мира: например, в Новохеттской державе при царе Мурсилисе III (первая треть XIII в. до н.э.). [39]

Некоторые важные наблюдения в этом отношении были сделаны Г.Ф. Поляковой. Представляет интерес произведенное исследовательницей сопоставление средних величин участков (их количественные характеристики выражены в мерах зерна), связанных с различными видами земледержания, а также ее попытка наметить реальное числовое соотношение, характеризующее имущественное положение пяти отдельных групп земледельцев: жрецов, пастухов, ремесленников, должностных лиц и do-e-ro (главным образом te-o-jo do-e-ro). Правда, гипотетичность используемых чисел дает право лишь на предварительные выводы и самые осторожные предположения, в частности о возможных отличительных чертах "рабов бога" как земледельцев от других арендаторов, упоминаемых в пилосских табличках линейного В. В то же время рассмотрение всей совокупности данных, извлекаемых из документов дворцового архива ахейского Пилоса, относительно группы лиц, которые обозначаются термином do-e-ro/do-e-ra, заставляет констатировать невозможность обнаружения пока четких разграничений между отдельными категориями рабов, сходство положения рабов и части свободных в сфере аграрных отношений и ремесленно-производственных занятий, одинаково подчиненный статус рабов и нерабов относительно высшей государственной власти, связанный с общей централизующей ролью дворца в экономике Пилосского государства.¹⁰⁾

4. Административное устройство Кносского и Пилосского царств

Поскольку целью составителей дошедших до нас документов линейного письма В был всего лишь учет материальных ценностей, упоминаемые в текстах табличек должностные лица разных рангов характеризуются, в силу самой специфики источника, только со стороны их участия в контроле над сферами производства и потребления. Прямых указаний на роль каждого из них в сфере управления нет. Поэтому пока невозможно реконструировать несомненно достаточно сложную картину иерархии чинов и административного деления ахейских государств. Тем более нет серьезных оснований восстанавливать государственный строй последних по образцу средневековых феодальных монархий, как это делал американский ученый Л. Палмер (его взгляды по данной проблеме были справедливо подвергнуты критике и не получили признания у специалистов).

Даже о правах царя из текстов линейного В удается узнать совсем немного, причем исследователям приходится постоянно возвращаться к вопросу о правильной интерпретации в каждом отдельном случае термина wa-na-ka, употреблявшегося носителями микенского диалекта греческого языка в двух значениях: 'царь' и 'бог'. Надежно засвидетельствована только культовая роль царя, а также его право назначать на административные посты и освобождать от обязанности выплачивать налоги.

Достаточно определенно очерчивается круг должностных лиц, принадлежавших [40] к разветвленному государственному аппарату во всем его терминологическом разнообразии. Однако распределение функций между ними (a-to-mo, du-ma/da-ma, ko-re-te, me-nu-wa, mo-ro-qa, o-pi-te-u-ke-u, qa-si-re-u и др.) остается при нынешнем состоянии источников непосильной задачей. Ясно только, что ko-re-te-re (форма множественного числа от ko-re-te) выполняли скорее всего роль старост отдельных населенных пунктов, а их помощники были po-ro-ko-re-te-re ('заместители коретеров, прокоретеры').

Местными правителями были басилеи (qa-si-re-u, ср. βασιλεύς). Данный титул, обозначавший позднее царя, в микенское время не принадлежал еще к числу самых высоких (характерно, что еще у Гомера басилеями титулуются правители, подчиненные верховному владыке страны). В контексте, сходном с тем; в котором таблички упоминают qa-si-re-u, встречается и термин ke-ro-si-ja (= geronsia), соотносимый с γερουσία — 'совет старейшин'. Члены герусии, как и басилеи, принимают участие в организации производства, контролируемого дворцом. При этом басилеи возглавляют герусию, выполняют функции контроля в военной и производственной сфере. Деятельность басилеев и рядовых геронтов (членов герусии) в административной области, о которой можно догадываться (хотя бы исходя из греческих аналогий послемикенского времени), в документах линейного В конкретного отражения не получила, несомненно в силу их сугубо учетного характера.

Эти и другие должностные лица тщательнейшим образом контролировали всю экономическую жизнь общества. В документах постоянно присутствуют упоминания о надзирателях за тем или иным видом сельскохозяйственного и ремесленного производства, за той или иной группой производителей материальных благ. Чиновники-наблюдатели зачастую названы просто по именам, в других случаях тексты табличек сообщают их титулы.

Употребительный в пилосских и кносских табличках термин da-mo (ср. δαμος с общим значением 'народ') не находит в существующих контекстах полного разъяснения, хотя некоторые важные аспекты применения связанных с ним обозначений административно-хозяйственного характера получают освещение благодаря анализу зафиксированных ситуаций его употребления. Так или иначе, в ряде случаев da-mo выступает в роли коллективного владельца общественной земли и коллективного администратора. Определенное отношение к осуществлению статуса da-mo имел, судя по всему, da-mo-ko-ro — чиновник, назначаемый царем (он известен и в Пилосе, и в Кноссе).

В сложном вопросе о возможности общинного устройства ахейских поселений — единиц, составлявших государственный организм, разрешение которого весьма затруднительно при нынешнем состоянии источников, наиболее обоснованной представляется та точка зрения, согласно которой "тексты линейного письма В не противоречат положению о существовании общины в Пилосе, однако они не дают конкретных данных о функционировании этой системы,¹¹⁾ и все же [41] "свидетельство существования общины можно усматривать в том, что в податных документах дворец опирался на селение как на единое целое, селение выставляет на военную службу определенное число людей".¹²⁾

Рис. 16. Города Крита, упоминаемые в кносских табличках линейного B.

Намного больше из табличек линейного В удалось узнать о том, какие именно населенные пункты с их округой входили в государственную территорию двух лучше всего знакомых нам по их хозяйственным архивам ахейских царств — Кносского и Пилосского, и тем самым очертить границы владений wa-na-ka Кносса и wa-na-ka Пилоса.

Из упоминаемых в табличках кносского дворцового архива топонимов значительную часть удается отождествить с теми, которые известны по письменным источникам более позднего времени и надежно локализуются на Крите в I тыс. до н.э. Это прежде всего Кносс (Ko-no-so, ср. Κνωσός, Κνωσσός), бывший, согласно эллинской исторической традиции, столицей Крита и в самый древний (т.е. еще минойский) период и в ахейское время (по крайней мере до Троянской войны). Другие подотчетные кносской царской канцелярии критские города, из числа идентифицируемых с существовавшими в эпоху дорийского господства, обнаруживаются по всему острову: в центре Крита — Амнис (A-mi-ni-so, ср. 'Αμνισός), Дикта (Di-ka-ta-de, ср. Δίκτη), Ликт (Ru-ki-to, ср. Λύκτος) и Тилисс (Tu-ri-so, ср. Τυλισσός); на востоке — Лато (Ra-to, ср. Λατώ) и Итанос (U-ta-no, cp. ‘Ίτανος); на юге — Фест (Pa-i-to, ср. Θαιστός); на западе — Аптара (A-pa-ta-wa, ср. ‘Απταρα) и Кидония (Ku-do-ni-ja, ср. Κυδωνιά). Отсюда неизбежно следует вывод о том, что власть wa-na-ka, имевшего резиденцию в Кноссе, распространялась на весь остров Крит (см. рис. 16). О высокой степени централизации политической и экономической власти в общекритском масштабе, установленной кносскими правителями во второй половине XV в. до н.э., по сравнению с предшествующим периодом свидетельствует отсутствие отдельных дворцовых [42] хозяйственных архивов в тех крупных городах острова, где в минойское время они имелись.

Рис. 17. Города Юго-Западного Пелопоннеса, упоминаемые в пилосских табличках линейного B.

На табличках пилосского архива чаще всего фигурирует название самой столицы (Pu-ro, ср. Πύλος). Остальные топонимы, обнаруживаемые в этих хозяйственных записях, во многих случаях удается достаточно убедительно локализовать в пределах области Мессения (на юго-западе Пелопоннесского полуострова), где находился Пилос, или в непосредственной близости от ее границ (см. рис. 17). Поселения, названия которых сопоставимы с упоминаемыми у Гомера и его комментаторов, в "Географии" Страбона (I в. до н.э.) и "Описании Эллады" Павсания (III в. н.э.), а также в древнегреческих надписях, располагались главным образом вдоль морского побережья. На самой береговой линии стояли Кипариссей (Ku-pa-ri-so, ср. Κυπαρισσήεις), Амфигенея (A-pi-ke-ne-a, ср. 'Αμφιγένεια), столица Пилос и располагавшаяся против него на маленьком островке Сфагия (Pa-ki-ja, ср. Σφαγία), Элос (E-re-е, ср. "Ελος), Рион (Ri-jo, ср. 'Píov), Харадр (Ka-ra-do-ro, ср. Χάραδρος) и Левктрон (Re-u-ko-to-ro, ср. Λευκτρον). На некотором удалении от моря, вверх по течению реки Неды (Νέδα, ср. Ne-do-wo-to, пилосских табличек) находились Метапа (Me-ta-pa, ср. Метала) и Асия (A-si-ja-ti-ja, ср. 'Ασία — на границе Мессении и Аркадии). [43]

Как видим, границы владений wa-na-ka Пилоса прослеживаются не столь хорошо и точно, как пределы Кносского царства конца XV в. до н.э. Но все же не приходится сомневаться в том, что и здесь государственная территория в основном не выходила за рамки тех естественных рубежей, которые и в более поздние времена ограничивали с севера и востока Мессению, омываемую с юга и запада морем.

Зато в записях на табличках линейного В, найденных в Пилосе, особенно ясно обнаруживаются признаки постоянного и строгого административного надзора за производственной деятельностью различных групп населения страны. Со всей очевидностью по текстам инвентарных табличек выявляется ведущая организаторская роль дворца в хозяйственной жизни пилосского общества. Под контролем государства, согласно документам дворцового архива Пилоса, находилось ремесленное производство различных видов, включая распределение сырья и произведенной из него продукции, а также учет количества квалифицированной рабочей силы, имеющейся в наличии или отсутствующей, что находит себе параллели на древнем Востоке (Ур времени III династии и Алалах). Судя по тексту таблички Eq 213, дворец осуществлял контроль над пахотными землями в разных районах государственной территории. На достаточно высокую степень централизованности Пилосской державы указывает ее военная организация, отраженная в документах линейного В (см. ниже § 8).

Функционирование разработанной в масштабах всего государства (в Пилосском и Кносском царствах) системы налогообложения подразумевало, как видно, выявление и обязательное покрытие обнаруживавшихся недоимок. Налоговые документы образуют ряд серий среди пилосских и кносских табличек (ср. серии Ma, Me, Na, Nc). Принцип построения записей в них предельно прост и ясен: после названия населенного пункта приводятся идеограммы взимаемых с населения в качестве подати натуральных продуктов и числовые обозначения их ожидаемых количеств, затем указывается действительный объем состоявшихся налоговых поступлений и имеющаяся недостача. В ряде случаев фиксируется освобождение от налогов тех или иных групп податного населения. Это, как правило, лица, связанные по роду своей деятельности с материальным обеспечением армии (строители кораблей, кузнецы) или непосредственно несущие воинскую службу (в частности, в качестве гребцов на военных судах или воинов в отрядах, расквартированных в приграничных районах). В дворцовых канцеляриях Кносса и Пилоса для обозначения главных показателей в налоговой документации использовались одни и те же термины: 'уплата' (a-pu-do-si, ср. απóδοσις) и 'задолженность' (о-ре-го. ср. οφελος).

Детальная специализация терминологии и повсеместное наличие в текстах хозяйственных табличек твердо устоявшихся лапидарных формул говорят о том, что система ведения отчетности, которой пользовались писцы-ахейцы дворцовых канцелярий Пилоса и Кносса, отличалась большой разработанностью и это ставит ахейские державы в один ряд с современными им древневосточными государствами. [44]

5. Сельское хозяйство

Основой экономики ахейских государств было, согласно свидетельствам текстов линейного письма В, достаточно высоко развитое сельское хозяйство. В земледелии важнейшее место занимало выращивание злаков, из которых в рационе греков II тыс. до н.э. доминировали пшеница и ячмень. Из-за того, что писцы — составители документов хозяйственной отчетности зачастую обозначали многие учитываемые виды припасов с помощью одних только идеограмм, без параллельного фонетического послогового написания наименований, идентифицировать их во многих случаях весьма затруднительно. Два знака линейного В — идеограммы 120 и 121 — принято в настоящее время считать обозначениями соответственно пшеницы и ячменя (однако пока нельзя полностью исключить для них и возможность обратного отождествления). Оба они постоянно фигурируют в списках отпускаемых из дворцовых кладовых продуктов питания и стоят всегда в рационах на первом месте. Тот и другой могут сочетаться с термином si-to — 'зерно, хлеб' (ср. σιτος). Хорошо известное греческое наименование ячменя опознается также в слове ki-ri-ta (ср. κριθή). Вполне надежна идентификация идеограммы 131 как означающей 'вино', так как этот знак присутствует на оттисках печатей из винного склада Пилосского дворца. Само культивирование винограда и приготовление из него вина на юге Балкан во II тыс. до н.э. в принципе не вызывали сомнений и раньше. Но теперь они документально засвидетельствованы благодаря весьма убедительному толкованию слова wo-no текстов линейного В как woinos — 'вино' (ср. οινος). К тому же на кносских табличках обнаруживается кличка быка Wo-no-qo-so — 'Виноцветный', т.е. 'гнедой' (Οινοψ, ср. гомеровское выражение Βους οινοψ — 'бык гнедой’), дополнительно подтверждающая существование самого напитка и соответствующего термина для его обозначения в микенском диалекте греческого языка.

Помимо хлебных злаков в рационе питания постоянно присутствовали оливки (идеограмма 122) и фиги (su-za = sutsai, ср. συχέα; идеограмма 30, использовавшаяся в ином контексте как слоговой знак). В садах, где росли деревья, дававшие эти плоды, насчитывались, как видно из табличек линейного В, сотни олив (идеограмма 176) и смоковниц (идеограмма 175). Уход за ними обеспечивали специалисты-садоводы (ср. упоминание в табличках o-pi-su-ko = opisukoi — 'надзирающих за смоковницами'). Оливковое масло (идеограмма 130¹³⁾) не только употреблялось в пищу. Оно применялось при изготовлении мазей (a-re-pa = aleiphar, идеограмма-лигатура 133) и служило приношением богам. Хотя мед (me-ri, ср. μέλι; идеограмма-лигатура 135) известен по текстам табличек только в этом последнем качестве, он был наверняка желанным лакомством и для людей. Его сбором занимались бортники (me-ri-te-wo, ср. μελισσέως).

Идеограммы других видов плодов и фруктов, а также бобовых культур (их выращивание греками-ахейцами засвидетельствовано археологически) [45] пока не опознаны. Зато в текстах из Кносса, Пилоса и Микен представлен широкий ассортимент пищевых приправ: кориандр (ko-ri-a₂-da-na, ср. κορίαννον), кардамон (ka-da-mi-ja, ср. κάρδαμον), сельдерей (se-ri-no, ср. σέλινον), тмин (ku-mi-no, ср. κύμινον), кипер (ku-pa-roi, ср. κύπειρον; идеограммы 124 и 125), укроп (ma-ra-tu-wo, ср. μάραιθον), мята (mi-ta, ср. μίνθα), болотная мята (ka-ra-ko, op. γλάχων), сафлор (ka-na-ko, ср. κνακός, κνήκος), сезам (sa-sa-ma, ср. σήσαμα). Важной технической культурой в пилосском растениеводстве был лен (ri-no, ср. λίνον), шедший на изготовление тканей.

Из домашних животных в перечислениях на табличках линейного В встречаются бык и корова (идеограмма 109), лошадь и жеребенок (i-qo, ср. ιππος, npo-lo, ср. πωλος; идеограмма 105), осел (о-по, ср. ονος),¹⁴⁾ овца (идеограмма 106), коза (идеограмма 107) и свинья (идеограмма 108). Идеограммы особей того и другого пола несколько отличаются друг от друга (при транслитерации текстов табличек такие варианты идеограмм помечаются дополнительными латинскими литерами, указывающими на пол животного: f — femininum, m — masculinum; см. рис. 12). Пасли стада различных видов скота лица, обозначенные соответствующими терминами: qo-u-ko-ro (ср. βουκόλος) и qo-qo-ta (cp. βουβότης) — 'волопас', ро-те (ср. ποιμήν) — 'овчар', ai-ki-pa-ta (ср. αιγιπάτης) — 'козопас', su-qo-la (ср. συβότης) — 'свинопас'. В табличках говорится о многочисленных стадах овец и коз. Приставленные к ним пастухи были подведомственны особым лицам, которые осуществляли надзор за содержанием стад и регулярно собирали для дворцовых нужд положенное количество живого скота, настриженной шерсти и шкур. Свиноводство также было развито. В хозяйственных записях отдельно учитывалась, по-видимому, особо ценная категория "откормленных боровов" (si-a₂-ro, ср. σίαλος, с идеограммой 85 — 'свинья'). Меньше имеется упоминаний о крупном рогатом скоте, но в списках пар упряжных быков приводятся даже клички животных: Быстроногий (Po-da-ko, ср. Πόδαργος), Проворный (Ai-wo-ro, ср. Αιόλος) и т.п. Еще реже в табличках линейного В говорится о лошадях. Однако боевые колесницы, которые не могли использоваться без них, занимают видное место среди вооружения, хранившегося в дворцовых арсеналах и инвентаризированного ахейскими писцами. В табличках упоминаются конюхи (i-po-po-qo-i, ср. ιπποφορβός) и колесничие (a-ni-o-ko, ср. ανίοχος).

Г.Ф. Полякова, специально изучавшая надписи серии Cn из Пилоса, попыталась восстановить картину организации животноводства в Пилосском государстве.¹⁵⁾ Проанализировав вариации численности и качественный состав стад (прежде всего, овечьих отар), принципы их территориального размещения и точного учета, исследовательница пришла к убеждению, что эта организация была ориентирована на распределение животных группами с определенным числом [46] голов в каждой по нескольким населенным пунктам под постоянным наблюдением и руководством некоего центрального органа (очень близкие и важные аналогии этому приводятся из хорошо известной скотоводческой практики средневековой Англии), в роли которого должен был, по всей видимости, выступать дворец, т.е. само государство, через своих специальных представителей — "организаторов производства". При этом собственником всего поголовья скота, учитываемого писцами, признается носитель верховной государственной власти (wa-na-ka), а правильное функционирование максимально высокопродуктивного животноводства обеспечивалось, следовательно, тем, что оно являлось организованным в государственном масштабе. Животноводство давало ахейцам мясные и молочные продукты (в текстах линейного В упоминаются сыры — tu-ro₂, ср. τυπóς). Оно же снабжало сырьем ремесленников, прежде всего кожевенников и сукновалов. Мясо и шкуры давала также охота на диких зверей. Так, встреченная на табличках идеограмма 104, имеющая вид рогатой головы оленя, обозначает, судя по всему, оленью тушу. А в одном из пилосских документов упоминается изделие из оленьей шкуры (e-ra-pe-ja, ср. соответствующее прилагательное ελάφειος). Термин "охотник" (ku-na-ke-ta-i — дат. п. мн. ч., ср. κυναγέτας — буквально 'проводник собаки') подразумевает использование охотничьих собак, хорошо засвидетельствованное и в сюжетике микенского искусства. Домашние и дикие птицы, рыба и другие дары моря, несомненно, дополнявшие рацион питания ахейцев, в известных к настоящему времени документах дворцовых архивов не представлены.

Тот факт, что, по взаимно дополняющим друг друга данным археологии и письменного источника — памятников линейного письма В конца XV — XIII вв. до н.э., в качестве основы экономики передовых ахейских государств периода их расцвета оказывается существование развитого и достаточно высокопродуктивного скотоводства и земледелия, предполагает наличие значительных по площади угодий, используемых под выпас и пашню, с соответствующей практикой их использования. Таблички серии Е, касающиеся учета земельных участков и получаемой с них в виде зерна сельскохозяйственной продукции, послужили исходным материалом для попыток реконструировать сложную картину аграрных отношений в Пилосском государстве (документов же из кносского архива, относящихся к землевладению и землепользованию, известно пока совсем немного). Тексты серии Е информируют о ситуации в различных пунктах Пилосского царства, но система аграрных отношений, фиксируемая повсюду писцами, как и сам способ этой фиксации, обнаруживают несомненное единство. Как удалось установить, здесь имелись два основных вида земельной собственности, упоминаемых в табличках линейного В. Это ko-to-na ki-ti-me-na и ke-ke-me-na ko-to-na — земля "частная" и земля общинная или общественная, причем используемый в указанных словосочетаниях термин ko-to-na (ср. ρτοίνα) без соответствующего пояснения мог обозначать лишь просто "участок земли". Для детализации этой, весьма общей картины большое значение имеет выявление терминологической системы, применявшейся [47] писцами при составлении кадастровых и инвентарных списков. Доскональный разбор вариантов формул записи владения и аренды различных категорий земли показывает, как тот или иной характер держания земельных наделов мог отражаться в способах их канцелярского описания.

Не вызывает сомнений единство терминологической лексики внутри стереотипных формулярных схем типа "личное имя — общественный статус названного лица или его профессия — вид участка и принадлежность его к определенной категории земельной собственности — указание на владельца земли, предоставившего ее в пользование (частное лицо или "народ") — количество зерна" и т.д. Зачастую общественная земля предоставлялась в пользование отдельным лицам (иногда сразу целой группе лиц), что делалось pa-ro da-mo 'от народа'. Арендовались и земельные участки ko-to-na ki-ti-me-na у частных лиц. В целом система аренды оказывается довольно сложной.

Многие пилосские таблички содержат записи о том, сколько пшеницы высевалось на различных полях. При этом выявляется метод регистрации размеров посевных площадей через количество идущего на них семенного зерна, весьма схожий с применявшимся для той же цели в древней Месопотамии. Правда, точно определить абсолютную величину официально фиксированного рацио, использовавшегося при составлении этих кадастровых записей, пока не удается.

Очень интересные данные о характере землепользования в Пилосе получила, например, Г.Ф. Полякова¹⁶⁾ при рассмотрении документов, связанных с владением и арендой участков ka-ma, входящих в категорию ke-ke-me-na.¹⁷⁾ Присутствие в этих документах специальной "формулы долженствования" ясно указывает на существование особого рода административного контроля за проведением всех необходимых агротехнических мероприятий на учитываемых землях с целью предотвращения любых потерь урожая по небрежности владельца или арендатора. Такая практика официальной юридической защиты важнейшего экономического достояния государства — пахотной земли от всевозможных проявлений преступной бесхозяйственности находит себе близкие параллели в знаменитых древневавилонских законах Хаммурапи (XVIII в. до н.э.).

Проведенный той же исследовательницей текстологический анализ надписи Eq 146 приводит ее к убедительному выводу о том, что слово ko-ro в тексте является обозначением земли, находящейся во владении теретов, соответствует греческому χορως. Сами же тереты (te-re-ta — telestai¹⁸⁾) безусловно предстают перед нами в качестве некоего слоя земельных собственников с правами держателей земли и конкретными экономическими обязательствами по отношению к центральной власти. [48] Стараясь выяснить, имелись ли различия между статусами двух групп землевладельцев — теретов и камаевсов (ka-ma-e-u — единственное число), Г.Ф. Полякова с помощью скрупулезного анализа приходит к выводу, что камаевсы (а среди них были и "рабы бога") по своим обязанностям перед государством скорее всего были связаны с земледержанием только одного определенного типа — обладанием землей ka-ma (ср. *χαμά — "земля", к которому восходит гомеровский локатив χαμαί), в то время как тереты несли государственные повинности, по-видимому, вне зависимости от принадлежности их земельных участков к той или иной категории.¹⁹⁾

Раскрыть значение термина e-re-то, как выражающего отсутствие надлежащей обработанности почвы, вновь помогает обращение к некоторым статьям Законов Хаммурапи, касающимся правил аренды земли. Не вызывает теперь сомнений и основанная на тщательном изучении соответствующих контекстов интерпретация других терминов табличек серии Е: wo-ro-ki-jo-ne-jo (по отношению к земле — 'обработанная', 'обрабатываемая' или 'подлежащая обработке’), встречающегося в сочетаниях wo-ro-ki-jo-ne-jo ka-ma ('земля, находящаяся во владении лиц, выполняющих требуемые от них по статусу обязательства') и wo-ro-ki-jo-ne-jo e-re-то ('запущенная и потому более трудная для обработки земля’); ko-to-no-o-ko и a-ko-to-no (указывают на то, что поименованное в записи лицо является или не является владельцем участка типа ko-to-na, причем принадлежность последнего к одной из возможных категорий земли, "частной" или общественной, во внимание не принимается); o-na-to (аренда, держание земли ko-to-na и ka-ma) и o-na-te-re (ед. — o-na-te; применяется по отношению к арендаторам земли любого вида); а-по-по (обозначает землю, 'не сдаваемую в пользование').

Суммируя результаты рассмотрения документов дворцового архива Пилоса (см. рис. 18), Г.Ф. Полякова выделяет три важных момента, характеризующих пилосское общество второй половины II тыс. до н.э. Во-первых, земельные отношения эволюционировали здесь в сторону не развития частного землевладения в противовес общинному, а наступления государственной власти, установившей свое верховное право собственника на всю землю. Во-вторых, определение социального статуса лиц, как оно отразилось в терминологической системе табличек линейного В, связанных с аграрными отношениями, опирается прежде всего на критерий качественный, а не только количественный; т.е. принадлежность конкретного индивидуума к той или иной категории людей определяется юридически, исходя из факта владения им землей какого-либо типа, а не просто обладанием земельной собственностью неких размеров. В-третьих, анализ способа ведения отчетности не оставляет сомнений в общегосударственном [49] (дворцовом) характере зафиксированного в ней принципа организации хозяйства, при котором государство в лице царя выступает в качестве верховного собственника земли и главного распорядителя материальных ценностей.

6. Ремесленное производство

Обильную информацию дали таблички линейного письма В о ремесленном производстве в ахейских государствах конца XV — XIII вв. до н.э. Выяснилось такое разнообразие его видов, о котором нельзя было составить представление по одним лишь доступным ранее ученым археологическим материалам. Обращает на себя внимание большое число упоминаемых в табличках (особенно из Пилоса) названий ремесел и отдельных профессий ремесленников. Их идентификация с соответствующими терминами, употреблявшимися в греческом языке I тыс. до н.э., позволяет убедиться на конкретных примерах в том, что труд ахейских мастеров отличала весьма высокая степень специализации. Личные имена в учетных списках документов [50] линейного В во многих случаях сопровождаются указаниями на род занятий перечисляемых лиц.

К представителям исключительно мужских профессий следует от­нести прежде всего лесорубов (du-ru-to-mo, ср. δρυτόμος), плотников (te-ko-to-ne, ср. τέκτονες), каменщиков (to-ko-do-mo = thoikhodomof), ко­раблестроителей (na-u-do-mo = naudomoi), изготовителей луков (to-ko-so-wo-ko = toxoworgoi), оружейников (e-te-wo-ko = enieworgoi). В раз­ряд специалистов по обработке металла входили медники (или, точ­нее бронзокузнецы — ka-ke-u, ср. χαλκεύς), ножовщики (pi-ri-je-te, ср. πριστήρ). В записях на табличках говорится о следующих металлах: меди (т.е. бронзе — ka-ko, ср. χαλκός; см. также идеограмму 140), свинце (mo-ri-wo-do, ср. μόλιβδος), серебре (a-ku-ro, ср. αργυρός), зо­лоте (ku-ru-so, ср. χρυσός; идеограмма 141) и, возможно, железе (pa-ra-ku, сопоставляемое с хеттским ha-pal-ki). Производство пред­метов роскоши было делом златокузнецов (ku-ru-so-wo-ko = khrusoworgoi, ср. χρυσουργός), изготовителей "киана" (ku-wa-no-wo-ko = kuanoworgoi), мазеваров (a-re-pa-zo-o = aleiphazoōi). В текстах линейного В упоми­наются также гончары (ke-ra-me-u, ср. κεραμεύς), плетельщики сетей (de-ku-tu-wo-ko — dektuworgoi) и изготовители кресел (to-ro-no-wo-ko = thronoworgoi).

Номенклатура обиходных вещей из дерева, металла и керамики весьма разнообразна: столы (to-pe-za = torpedza, ср. τράπεζα), стулья или кресла (to-no = thornos, ср. θόρναξ, θρόνος), скамеечки для ног (идеограмма 220; ta-ra-nu, ср. θρήνυς), ложа (идеограмма 169), кастрюли-фиалы (идеограмма 200; pi-а2-га, pi-je-ra2, ср. φιάλη), чаши-жаровни (идеограмма 213; ì-po-no, ср. ίπνός), котлы-треножники (идео­грамма 201; ti-ri-po, ср. τρίπος), горшки с четырьмя ушками (вариант идеограммы 202; di-pa qe-to-ro-we = dipas quetrōwes, ср. δέπας — большой сосуд, упоминаемый в эпосе), горшки с тремя ушками (вариант идеограммы 202; di-pa ti-ri-jo-we = dipas triōwes), горшки без ушек (вариант идеограммы 202; di-pa a-no-we = dipas anowes), двуручные сосуды для вина (идеограмма 203; qe-to, ср. πίθος), большие одноручные кувшины (идеограмма 204; qe-ra-na), малые одноручные кувшины (идеограмма 205; a-te-we), трехручные сосуды типа позднейшей гречес­кой гидрии (идеограмма 206; ka-ti, ср. κάθιδοι — аркадское диалектное название гидрии), амфоры обычного типа (идеограмма 209; a-pi-po-re-we, a-po-re-we, ср. άμφιφορεύς, άμφορεύς), амфоры на трех ножках (идео­грамма 207; ku-ru-su-ра3), амфороподобные сосуды (идеограмма 210; ka-ra-re-we), чаши (идеограмма 208), сосуды типа кратеров (идеограмма 211; ρο-ti-...-we), ведра для воды (идеограмма 212; u-do-ro = hudroi, ср. -υδρος) и т.д.

Встречаются в инвентарных списках и подробные описания ремесленных изделий, отличавшихся высокими художественными достоинствами и богатством декорировки (например, кресел с резными спинками из слоновой кости и скамеечек для ног, украшенных изображениями людей и животных).

Изготовление тонких тканей возлагалось целиком на женщин-работниц — чесальщиц (pe-ki-ti-ra₂ = pektriai), прях (a-ra-ka-te-ja = ālakateiai) и ткачих (i-te-we = histēwei). Специальные термины существовали для [51] обозначения изготовлительниц льняных (типа ri-ta pa-we-a = pharwea) и иных особого вида тканых изделий: ri-ne-ja (= lineiai), a-pu-ko-wo-ko (= ampukworgoi — изготовительницы головных повязок, ср. αμπυκος), e-ne-re-ja, o-nu-ke-ja, te-pe-ja. Валялыцики шерсти (ka-na-pe-u, ср. κναφεύς) были всегда мужчинами. Швейных дел мастера встречаются обоего пола (ra-pte, ср. ραπτης, и ra-pi-ti-ra-i, ср. ραπτρια). Однако одежды (ki-to, ср. χιτών; u-po-we, ср. υποέστης и др.) изготавливали, видимо, только женщины-швеи. Предполагается, что мужчины-швецы занимались шитьем не одежд из тканей, а различных изделий из кожи (в первую очередь, принадлежность конской экипировки и прочей упряжи, инвентарные списки которых также находились в дворцовых архивах). Сырьем для кожевенного производства служили шкуры различных домашних и диких животных — свиные, овечьи, козьи, оленьи.

Мололи зерно и занимались его выдачей ("отмериванием") женщи­ны (me-re-tι-rai, me-re-ti-ri-ja = meletriai и si-to-ko-wo = sitokhowoi), выпечкой хлеба — мужчины (a-to-po-qo, ср. αρτοκόπος). Среди разного рода служителей во дворце и у частных лиц встречаются: посыльные (a-ke-ro, ср. άγγελος), глашатаи (ka-ru-ke, ср. κήρυξ), по­гонщики волов (ze-u-ke-u-si, ср. ζευφιται) и банщицы (re-wp-io-ro-ko-wo = lewotrokhowoi, ср. λοετροχόος) и служанки (a-pi-qo-ro, ср. αμφίπολος). Ври-ka-wo (= purkawoi, ср. πυρκαεύς), которых исследователи сначала прини­мали за истопников, теперь скорее можно видеть хранителей священного огня. Таблички говорят также об "изготовителях смесей" (mi-ka-ta, ср. *μίκτας). Из представителей свободных профессий упоминается врач (i-ja-te, ср. ιατήρ).

Естественно, существовали очень значительные различия в юридическом и социальном статусе тех или иных групп ремесленников. В некоторых отраслях ремесленного производства применялся, насколько можно судить по документам дворцовых архивов, подневольный труд. Так, несомненно, были рабынями женщины, занесенные в рационные списки Кносского и Пилосского дворцов и занятые главным образом на различных операциях в процессе изготовления тканей. Низкий статус представителей ряда профессий был связан как с самим характером выполняемого ими труда, тяжелого и малоквалифицированного, так и со специфическими формами его организации в дворцовых мастерских. Только под строгим и неусыпным контролем дворца могла осуществляться, в частности, обработка шерсти, настриженной единовременно примерно со 100 000 овец, как определил по кносским табличкам английский исследователь Дж. Киллен.

Ремесленники других специальностей, более ответственных и "престижных" (например, златокузнецы или строители колесниц), разумеется, не должны были принадлежать к социальным низам ахейского общества. Мастера могли иметь помимо своей основной профессии и другие источники существования или дополнительных доходов. Так, многие пилосские ремесленники известны по хозяйственным табличкам и как землевладельцы. О том, что часть мастеров постоянно обслуживала непосредственные нужды дворца, говорит их именование "царскими" (wa-na-ka-te-ro = wanakteros). Среди них, как и [52] следовало ожидать, оказываются те, кто был занят изготовлением различных видов вооружения для царского войска. Таковы, к примеру "оружейники" (e-te-do-mo), строители колесниц и колесники (a-mo-te-wo, ср. harmotewos и harmostewos). Есть упоминание и о существовании в Пилосе специальной мастерской, где делались колесницы (a-mo-to-jo-na-de = harmoteionade). Известны и мастера, работавшие на лавагета (ra-wa-ke-si-jo = lawagesios).

Остальных лично свободных ремесленников, надо полагать, кормило "собственное дело", которым они смогли обзавестись и которое ориентировалось на общий рынок. При этом децентрализованный характер труда мастеров многих ремесленных специальностей не вызывает сомнений (он естествен, например, для гончаров). Особенно очевиден он по содержанию табличек, сообщающих о выдаче для выполнения сдельной работы кузнецам определенного количества сырья (ср. пилосскую серию Jn).

Технология изготовления некоторых видов изделий ремесла была сложной и трудоемкой, требовала использования различных материа­лов. Таблички с инвентарными списками колесниц и мебели перечис­ляют в данной связи целый ряд древесных пород — иву (e-ri-ka, ср. ελίκη), кипарис (ku-pa-ri-se-ja = kuparisseia — 'сделанные из кипариса, кипарисовые', ср. гомеровское κυπαρίσσινος), черное дерево (ku-te-so, ср. κύτισος), тис (mi-гаг, ср. μιλαξ), вяз (pe-te-re-wa, pte-re-wa = ptelewàs, ср. *πτελέFα), самшит (pu-ko-so, ср. πυξός) и некий "скиндапс" (ki-da-pa, ср. σκινδαψός — деревянный струнный музыкальный инстру­мент), а также рог (ke-ra-ja-pi = keraiàphi — 'сделанный из рога', ср. κεραός), слоновую кость (e-re-ρα, ср. ελέφας) и "киан" (ku-wa-no, ср. κύανος) — стеклянную пасту синего цвета, имитирующую лазурит.

7. Торговля и внешние экономические связи

Главные свидетельства о торговом обмене на территории Греции II тыс. до н.э., а также об интенсивности и конкретном составе товарооборота между ахейскими государствами и их соседями дает археология. Большое количество предметов раннегреческого происхождения обнаружено при раскопках во всех районах Восточного Средиземноморья (на севере Балкан, в Малой Азии, на сирийско-финикийском побережье, в Египте, Италии и Сицилии). Достаточно многочисленны и находки привозных изделий, сделанные в различных пунктах на греческом материке и островах Эгейского моря.

Зато встреченные в документах линейного В наименования ра­бынь, образованные от названий областей и городов (возможно, ахейских колоний) на западном побережье полуострова Малая Азия — A-swi-ja (= Aswiai, ср. Ασία — позднейшая Лидия), Ki-ni-di-ja (= Knidiai, ср. Κνίδος — Книд, город в Карии), Μί-ra-ti-ja (= Milātiai, ср. Μίλατος, Μίλητος — Милет, город в Карий), Ra-mi-ni-ja (= Lōmniai, ср. Λαμνος, Λημνος — Лемнос, одноименные остров в северной части Эгейского моря и город на нем), Zе-ри_г-rа₃) (= Dzephurai, ср. Ζεφύρια — Зефирия, город в Карий, позднее называвшийся Галикарнасс) — свидетель­ствуют, как считают, о роли последних как торговых факторий и центров работорговли. Появление личных имен Киприй (Ku-pi-ri-jo = Kuprios, ср. Κύπριος) и Эгиптий (Ai-ku-pi-ti-jo = Aiguptios, ср. Αιγύπτιος) у жителей Ахейской Греции указывает если и не на прямые связи, то как минимум на знакомство греков с островом Кипр и Егип­том под соответствующими названиями (Κύπρος и Αίγυπτος) уже в эпоху поздней бронзы.

8. Военное дело. Организация армии и флота

Обширные складские помещения при дворцах ахейских владык были не только хранилищами всевозможных припасов и ремесленных изделий. Они служили также государственными арсеналами, где постоянно находились значительные запасы оружия и военных материалов. Хозяйственные документы дворцовых архивов фиксируют наличие в арсеналах различных видов вооружения, причем как в исправном состоянии, так и требующих ремонта. Иногда документация материально-технического снабжения военного ведомства ввиду ее особой важности хранилась в отдельном помещении (как это было со списками колесниц из Кносского дворца).

В табличках линейного В перечисляются отдельные предметы, входившие в обычный набор оружия и доспехов воина-ахейца. Шлем (идеограмма 191; ko-ru-to, ср. κόρυτος) состоял из мягкой основы, вероятно кожаной, с укрепленными на ней защитными металлическими пластинками (эти пластинки назывались o-pa-wo-ta). Матерчатую основу-подкладку имел прикрывавший тело чешуйчатый панцырь (идеограмма 163; to-ra-ke = thorakes, ср. θώραξ). Руки защищали специальные нарукавники (qe-ro₂ = sq^uelion;cp. σπέλιον — ψέλιον). В текстах табличек упоминаются два типа мечей — с широким клинком (идеограмма 233; pa-ka-na = phasgana, ср. φάσγανον) и с узким клинком (идеограмма 234; qi-si-pe-e = q^usiphee, ср. ξίφος), копья (идеограмма 230; e-ke-a = enkhe-ha, ср. εγχος²⁰⁾), стрелы (идеограмма 231) и дротики (pa-ta-ja = paltaia, ср. παλτόν). Однако упоминаний о щитах и поножах, несомненно, употреблявшихся ахейскими воинами (судя по данным археологии и изображениям на памятниках искусства микенского времени), пока не встречено.

Легкая одноосная колесница (i-qi-ja = hiqq^uia — 'лошадиная', т.е. 'лошадиная повозка'; wo-ka = wokha — 'повозка', ср. οχεα), как правило, [54] запряженная двойкой лошадей, служила в мирное время для торжественных выездов при дворцовых церемониях и религиозных торжествах, а также как средство передвижения для представителей высшей ахейской знати. Но главная ее функция была, несомненно, военная. Изображение древнейшей греческой боевой колесницы имеется на известной стеле с рельефом из Микен (XVII—XVI вв. до н.э.). О двух способах использования на войне колесниц греками в ахейскую эпоху — их массированной атаке вражеского строя, подвозе ими на поле боя свежих воинов и эвакуации раненых — говорится и в гомеровском эпосе. Документы линейного В подтверждают факт широкого применения боевого колесного экипажа в военном деле греков-ахейцев, перечисляя во множестве комплектные колесницы (идеограмма 240), колесницы без колес (идеограмма 241), кузова колесниц (идеограмма 242), колеса (идеограмма 243; a-mo = harmo — ед. ч., a-mo-te = harmote — двойственное число, a-mo-ta = harmota — мн. ч.; ср. αρμα, αρματα — 'колесница' у Гомера).

Кносские таблички содержат списки целого колесничного подразделения, состоявшего из более чем 80 экипажей; причем каждый раз писец указывает имя снабженного латами воина, наличие у него колесницы с колесами и пары лошадей (панцырь конника, лошади, боевая повозка и ее колеса обозначаются в инвентарных списках с помощью соответствующих идеограмм). Помимо латника, на каждый экипаж приходился возничий. Из Пилоса происходят записи, учитывающие отдельно колеса от колесниц — годные, неисправные, "старые" и т.д. Там же функционировала и специальная мастерская по изготовлению колесниц (см. выше §6). Пилосские документы демонстрируют тесную связь организуемой центральной властью деятельности кузнецов, получающих металл из дворца для выполнения конкретных заказов, с оборонными мероприятиями государства.

К колесницам, судя по табличкам линейного В, имели прямое отношение должностные лица, обозначаемые термином e-qe-ta (ср. επέτας;), который вероятно означал буквально 'следующий по пятам, спутник' (ср. сходные по семантике слова: греч. εταιρος и лат. comes, означавшие 'спутник царя, владыки, господина'.²¹⁾ По другим данным, эти "спутники" могли иметь рабов и земельные владения. По всей видимости, им была присвоена особая форма одежды (ткань для нее называлась e-qe-si-ja). He исключена их связь с царским хозяйством и практикой отправления культа. В войсках же, по мнению большинства исследователей, им отводилась роль представителей центрального командования на местах или офицеров связи. О других ахейских военных предводителях различных рангов мы ничего не знаем.

Никаких конкретных сведений о том, кто осуществлял верховное руководство войсками, таблички линейного В также не дают. Лишь этимология упоминаемого ими второго по значению в государстве сановника — лавагета ("вождя народа, предводителя войска") заставляет [55] предполагать в нем главного военачальника в ахейских государствах (по крайней мере, в Кносском и Пилосском царствах).

Помимо обычных сухопутных сил в Пилосе засвидетельствованы специальные отряды для охраны побережья. Некоторые таблички содержат списки гребцов (до 400 и более), вероятно, для кораблей военного флота. Наибольший интерес в данной связи представляют документы серии An из Пилоса, связанные с o-ka — термином неясной этимологии, обозначающим скорее всего воинское подразделение. Интересную интерпретацию данной группы табличек дал Л. Палмер (поддержанный многими другими учеными, в том числе Дж. Чэдуиком), который видит в них свидетельство сложной и опасной для Пилосского государства военно-политической ситуации, сложившейся накануне его падения.²²⁾ В этих табличках речь идет о наблюдении за морским побережьем и сборе военных отрядов (число воинов в них всегда кратно десяти).

Предлагались и другие трактовки табличек o-ka (например, как отражающих систему несения повинностей и сбора податей). Однако очевидный факт разрушения врагами дворца в Пилосе вскоре после составления известных нам документов линейного В и сообщения греческой мифолого-исторической традиции о дорийском завоевании Мессении через два поколения после Троянской войны (т.е. примерно около 1200 г. до н.э.) лучше всего согласуются с точкой зрения Палмера. В пользу последней говорит и текст таблички An 1, отмечающий сбор гребцов для отправки морской экспедиции в Плеврон (Pe-re-u-ro-na-de=Pleuronade, ср. Πλευρών). К гомеровскому времени город с таким названием уже давно существовал в Этолии²³⁾ (области на западе Средней Греции), на северном берегу Коринфского залива, омывающего с севера Пелопоннесский полуостров. Как раз неподалеку от Плеврона происходила, по преданию, переправа через Коринфский залив на Пелопоннес завоевателей-дорийцев, разрушивших находившиеся там ахейские государства, и в том числе Пилосское царство.²⁴⁾ Поэтому посылка военного корабля при наступлении угрожаемого положения к месту концентрации сил противника для подкрепления основных сил обороны или на разведку выглядит вполне уместной.

9. Религиозные представления и культовая практика

Много важных данных удалось получить ученым в результате прочтения текстов линейного письма В для изучения раннего периода в истории древнегреческой религии. Немало имен божеств, почитавшихся греками II тыс. до н.э., встречается на кносских и пилосских табличках. Боги фигурируют в хозяйственных записях исключительно [56] как объекты жертвоприношений, поэтому их имена в списках священных даров стоят как правило в формах дательного и родительного падежей.

В пантеоне греков-ахейцев обнаруживаются многие божества, из­вестные позднее эллинам I тыс. до н.э. Зевс присутствует здесь под именем Дивия (Di-wo, Di-we и др., ср. греч. Διός) вместе с парной ему богиней Дивией (Di-u-ja, Di-wi-ja),²⁵⁾ при этом его всегдашняя су­пруга (согласно представлениям греков классического периода) — Гера (E-ra, ср. "Ηρα) появляется в том же тексте в качестве самостоятель­ной богини. Еще одну божественную пару составляют владыка моря Посейдон (Po-si-da-o и др., ср. Ποσειδάων) и Посидея (Po-si-da-e-ja и др.). Афина²⁶⁾ выступает с эпитетом Потния — 'Госпожа' (A-ta-na po-ti-ni-ja, ср. ‘Αθανα Πότνια), который и позднее был употребителен по отноше­нию к наиболее чтимым богиням.

Из числа будущих олимпийских богов в текстах линейного В на­дежно опознаются по именам также Артемида (A-te-mi-to — род. п., A-te-mi-te — дат. п., ср. Αρτεμις), Гермес (E-ma-a₂ — дат. п., ср. Έρμης), Гефест (с ним связано, как полагают, личное имя A-pa-i-ti-jo = Hāphaistios, ср. Ήφαίστιος — Гефестий, упоминаемое в одной из кносских табличек;²⁷⁾ ср. Άφαιστος, Ήφαιστος), Дионис (Di-wo-nu-so-jo — род. п., ср. Διώνυσος). Бог войны Арес известен табличкам под именем Эниалия — 'Воинственного' (E-nu-wa-ri-jo, ср. Ένυάλιος — постоянный эпи­тет Ареса у древнегреческих поэтов и трагиков, начиная с Гомера и Гесиода), а Аполлон — под именем Пайавона — 'Целителя' (Pa-ja-wo-ne — форма дательного падежа, ср. Παιήων). Деметра прямо не назва­на в текстах ахейских архивов, но в них встречаются ее более общее обозначение как Матери Божественной (ma-te-re te-i-ja — mātrei theiāi — дат. п.), а также другие иносказательные наименования — 'госпожа хлеба' (si-to-po-ti-ni-ja = sītōn potniāi или sītoī potniāi, cp. Σιτώ —эпитет Деметры), '(госпожа) коней' (i-qe-ja = hiqqueiāi — дат. п., ср. ιππειος), 'госпожа из Азии' (po-ti-ni-ja a-si-wi-ja = Potniāi Aswiāi — дат. п., ср. Ασία, хеттское Aššuwa). В перечне приношений встречается богиня Пресва (Pe-re-swa = Preswā), возможно родственная Персефоне, дочери Деметры.

Из второстепенных божеств позднейшего эллинского пантеона ахей­цы почитали: Илитию, помогавшую при родах (E-re-u-ti-ja, ср. Έλευθία, Ειλείθυια);²⁸⁾ Эринию — богиню возмездия (E-ri-nu, E-ri-nu-we — дат. п., ср. Έρινύς); Элевтера, сына Аполлона (E-re-u-te-re — дат. п., ср. Έλευθήρ); Ифимедею, сохранявшуюся затем в памяти греков лишь как незначительный мифологический персонаж (I-pe-me-de-ja — дат. п., ср. Ίφιμέδεια). В инвентарных списках адресатов священных даров есть и [57] другие личные имена (а также некоторые слова с неясным смыслом), которые, однако, нельзя с уверенностью считать теонимами неизвестных нам богов, поскольку они могут оказаться всего лишь именами или титулами служителей культа, непосредственно принимавших подношения.

В Кноссе засвидетельствован культ ветров: в тексте одной из табличек упоминается "жрица ветров" (а-пе-то i-je-re-ja = anemōn hiereiāi). Там же регулярно совершались приношения "всем богам" (pa-si te-o-i = pansi theoihi), что однако совсем не характерно для Пилоса. Обычно богам жертвовали продукты питания: пшеницу, ячмень, растительное масло, сыры, фиги, вино, мед, пряности. Иногда подношениями служили крупный и мелкий рогатый скот (быки, бараны), шерсть (ее, например, получала в жертву богиня Гера в Фивах), овечьи шкуры, благовонные мази. Посвятительными дарами оказывались, кроме того, золотые сосуды и люди (по-видимому, отдаваемые в услужение богу и его жрецам).

В ахейском обществе XV—XIII вв. до н.э. существовали профес­сиональные служители культа. Документы линейного В сообщают о жрецах (i-je-re-u, ср. ιερεύς) и жрицах (i-je-re-ja, ср. ιέρεια). Однако встречающиеся в них специальные термины, передающие отдельные жреческие титулы и храмовые должности, пока удовлетворительному толкованию, в смысле точной дифференциации их функций, не под­даются: da-ko-ro (ср. ζάκορρς — 'храмовый служитель'), i-je-ro-wo-ko (ср. ιερουργός — 'совершитель священных обрядов'), ka-ra-wi-po-ro = klāwiphoros — 'носительница ключа, жрица-ключарь'), pu-ka-wo (ср. πυρκαεύς — 'зажигатель огня').

Не вызывает сомнений принадлежность священнослужителей к привилегированным слоям общества. Они, как показывают пилосские тексты, могли принадлежать и к разряду землевладельцев. Так, имя жреца We-te-re-u не раз встречается в табличках с записями, фиксирующими поземельные отношения.

10. Тексты линейного письма В и изучение истории догреческого Крита

Прочтение микенских текстов не только дало специалистам — лингвистам и историкам — ценнейший материал для изучения самых ранних этапов развития греческого языка и государственности. Оно пополнило новыми конкретными данными имевшиеся уже у ученых-антиковедов представления о догреческом периоде истории Эллады, и прежде всего острова Крит, основанные на анализе археологических и лингвистических материалов.

Обнаружение в табличках линейного В ряда слов, употреблявшихся греками-ахейцами, но заимствованных у догреческих обитателей Эгеиды, документирует их присутствие в древнейшем диалекте греческого языка как минимум с третьей четверти II тыс. до н.э., в то время как прежде подобная реликтовая лексика могла быть обнаружена только благодаря свидетельствам источников, зафиксированным письменно многими столетиями позднее (так, например, поэмы Гомера в том виде, в каком они известны нам, записаны лишь в VI в. до н.э.). [58]

Многие слова, главным образом культурные термины, перешли в греческий язык из языков-предшественников. Примеры таких слов дают хозяйственные документы линейного В. Так, в них обнаружено слово a-sa-mi-to, соответствующее более позднему греческому ασάμινοος — 'ванна', относимому исследователями к числу заимствований из "пеласгского" языка. Присутствует на пилосских табличках и наименование сосуда с двумя боковыми и одной верхней ручкой — ka-ti, сходного, судя по его идеограмме (206), с классической греческой гидрией (сосудом для воды). Сходство это, как выяснилось, не является случайным: в аркадском диалекте греческого языка имелось слово κάθιδοι, бывшее синонимом обычного υδρίαι. Термин ka-ti известен и минойскому языку: он встречается в критских текстах линейного письма А, которые старше табличек линейного В. Однако и здесь его, по-видимому, следует считать иноязычным заимствованием, пришедшим из Малой Азии (он имел, вероятно, общее происхождение с наименованиями сосудов в таких анатолийских языках, как иероглифический лувийский — gati и хеттский — gazzi).²⁹⁾

Как уже говорилось выше (см. §2), один из ключевых терминов, применявшихся при описании поземельных отношений в Пилосском государстве, а именно da-ma-te, возможно, имел минойское происхождение. В данной связи встает один весьма важный вопрос. Дело в том, что на материале табличек серии Е из Пилоса, дополняемом кносскими документами, удается восстановить в целом способ описания аграрных отношений, применявшийся чиновниками ахейских владык. Но создан ли он самими носителями языка линейного В, как считают некоторые микенологи? Не заимствован ли он в большей или меньшей степени греками-ахейцами у тех же критян-минойцев, у которых была заимствована их письменность? Ведь общегосударственная система землепользования ахейского времени на Крите, где, надо полагать, и произошло приспособление минойской грамоты к микенскому диалекту греческого языка, не могла быть созданной заново, ибо она складывалась не на пустом месте, а в стране с высокоразвитыми земледельческими традициями, сохранившей к тому же довольно значительный (как минимум) контингент прежнего сельскохозяйственного населения.

Для послеминойского Крита была очень характерна большая живучесть многих минойских традиций: религиозной — там до римского времени (по крайней мере вплоть до III в. н.э.) сохранялось почитание все тех же минойских святынь и божеств, жили все те же сакральные мифы догреческого происхождения; исторической и культурной — у античных авторов имелось довольно ясное, общее и в отдельных деталях, представление о могуществе Кносской морской державы середины II тыс. до н.э. ("талассократии Миноса"), ими признавалось важное значение технических и художественных достижений минойских мастеров, заимствованных греками; этническо-языковой — исконные обитатели острова, так называемые этеокритяне, которым, в [59] частности, принадлежал город Прес со святилищем Зевса Диктейского, еще во времена Геродота отличали себя от эллинов к говорили на древнем догреческом наречии; династической — для критско-греческих и общеэллинских исторических преданий кносские цари-ахейцы времен Троянской войны и ближайших к ней суть несомненные потомки Миноса;³⁰⁾ административно-правовой — унаследованными дорийскими полисами Крита от минойской эпохи, согласно сообщениям древнегреческих авторов, считались различные законоположения и государственные установления.³¹⁾

Поэтому многие важные элементы как общегосударственной системы землепользования, так и процедуры осуществления постоянного контроля над ней, включая составление отчетной документации, могут оказаться на ахейском Крите также восходящими к соответствующей минойской традиции. То, что эту систему и эту процедуру мы застаем в документах кносского и пилосского дворцовых архивов уже вполне развитыми и хорошо отлаженными, говорит в пользу их куда более давнего происхождения по сравнению со временем создания на базе минойского силлабария линейного письма В.

Исключительный интерес представляют и те данные, которые дают таблички линейного В из Кносса относительно этнического состава населения Крита в начальный период греческой колонизации острова (вторая половина XV в. до н.э.). Среди личных имен, встречающихся во всевозможных реестрах, обнаруживается множество явно негреческих. Это свидетельствует о значительном удельном весе автохтонного, доахейского элемента на Крите и после примерно полувекового владычества здесь завоевателей-ахейцев. Однако некоторые сведения, извлекаемые из кносских текстов линейного В, вместе с сообщениями античной традиции позволяют детализировать картину этнической истории острова и для более раннего времени.

Относящиеся к ранней этнической истории Крита сведения, которые содержатся в трудах античных авторов, говорят о сложном составе населения острова уже в догреческую эпоху. Согласно "Одиссее" (XIX, 175 сл.), в гомеровские времена здесь, помимо более поздних греческих пришельцев — ахейцев и дорян, жили этеокритяне, кидоны и пеласги. То, что греки не входили в состав древнейшего критского населения, подчеркивает Геродот. По его (I, 173) словам, "весь Крит в древности целиком занимали варвары", а появление на нем первой греческой миграционной волны "отец истории" относил (VII, 170-171) к периоду, последовавшему за крушением "талассократии Миноса". Этеокритяне ("истинные критяне") признавались эллинами коренными обитателями Крита. Местная критская традиция, сохраненная древнегреческим историком Диодором Сицилийским (V, 64, 1; 80, 1), прямо называет их автохтонами. Пребывание этеокритян — подданных [60] царя Миноса и их потомков — отмечается древними авторами (Гомером, Геродотом, Стафилом, Страбоном) по всему острову: на севере (Кносс и его округа), на востоке (Прес), на западе (Полихна) и юге. В качестве господствующей этнической группы догреческого Крита они должны быть, несомненно, отождествлены с минойцами (т.е. с носителями минойского языка, создателями критской иероглифики и линейного письма А, распространителями "Миносовой талассократии").

Критскими автохтонами, наряду с этеокритянами-минойцами, традиция считала кидонов, живших на западе острова, в районе реки Ярдана и города Кидонии. Эпонимом-основателем Кидонии почитался Кидон, внук Миноса, что, возможно, указывает на происхождение кидонов от рано обособившейся части этеокритян-минойцев (примечательно, что личное имя Ku-do-ni встречается в минойских текстах на табличках линейного А) или по крайней мере подразумевает их родство.

О пребывании на Крите пеласгов, вслед за Гомером, говорят и другие античные авторы. Диодор (IV, 60, 2; V, 80, 1) упоминает о пеласгском вторжении на остров, ранее населенный этеокритянами. Перебрались пеласги сюда с территории материковой Греции, где они, согласно традиции, являлись автохтонами по отношению к пришедшим позднее грекам-ахейцам.

Античная традиция отмечает присутствие в догреческом этническом субстрате Крита и еще одного компонента — анатолийского (хетто-лувийского).³²⁾ По сообщению Геродота (I, 173; VII, 92), предки современных ему малоазиатских ликийцев жили когда-то на Крите. Геродоту, происходившему из полукарийской среды граждан Галикарнасса, было известно (I, 172) и то, что карийцы, населявшие область вокруг города Кавна в Малой Азии, считали себя критскими выходцами. Однако анатолийский элемент к началу I тыс. до н.э., вероятно, уже полностью растворился среди других групп разноэтничного населения Крита, так как он не отражен в перечне критян из XIX песни "Одиссеи".

Свидетельства античной мифолого-исторической традиции об этническом составе критского населения до прихода на остров греков находят подтверждение в данных, полученных лингвистикой при изучении языковой ситуации на юге Балканского полуострова в древнейший период. Работа на дешифровкой памятников линейного письма А и анализ догреческой реликтовой лексики привели ученых к выводу о существовании на Крите ранее середины II тыс. до н.э. трех различных языков — минойского, "пеласгского" (= фракийского) и анатолийского.

Среди прочтенных в текстах кносских табличек линейного В названий критских городов рубежа XV—XIV вв. до н.э. обнаруживаются восходящие ко всем трем указанным языковым слоям. Минойское происхождение [61] устанавливается, например, для топонимов A-mi-ni-so (минойский корень -min- содержится в словах: Μίνως — имя-титул критских царей; Μινώα — названия поселений, основанных критянами в различных районах Эгеиды; mi-nu-te и других сходных формах из надписей линейного письма A), Ku-do-ni-ja (ср. Ku-do-ni — минойское личное имя, Κύδων — внук царя Миноса; о критском племени Κύδωνες см. выше) и U-ta-no (от того же корня образованы: личные имена кносских документов линейного В Та-по, Ta-na-to и A-ta-no; минойские формы из табличек линейного А — ta-na-ti, ta-na-no, a-ta-no, ja-ta-no; Tdvoq — название еще одного критского города). Название поселения Ti-ri-to, сопоставимого с Τίρυ/ινθος (с характерным суффиксальным элементом -νθ-) может связываться с "пеласгской" топонимией. Топоним Ru-ki-to (в греческой передаче Λύκτος) имеет отчетливую анатолийскую этимологию.³³⁾

Судя по данным табличек линейного В из кносского дворцового архива, характерной чертой критской топонимии второй половины XV в. до н.э. в целом является отсутствие новых, собственно греческих географических названий, которые стали закрепляться за отдельными пунктами, видимо, лишь после более продолжительного пребывания на острове завоевателей-ахейцев. Таким образом, топонимическая карта Крита этого времени, как видно, по-прежнему отражает ту этно-историческую ситуацию, которая складывалась на острове еще в догреческий период. При этом отождествление названий критских городов середины II тыс. до н.э. с позднейшими греческими, которые успешно локализуются на современной карте острова, приводит к идентификации их с памятниками, исследованными археологами. Засвидетельствованное же археологически непрерывное существование минойских поселений, начиная с самых первых этапов развития цивилизации бронзового века на Крите,³⁴⁾ позволяет предполагать бытование и соответствующих географических названий со столь же раннего времени. В результате подобной ретроспекции появляется возможность допустить появление некоторых древнекритских топонимов, и прежде всего названий городов Кносса (Ko-no-so линейного В), Феста (Pa-i-to) и Амниса (A-mi-ni-so),³⁵⁾ уже в начале I раннеминойского периода, т.е. не позднее второй четверти — середины III тыс. до н.э.³⁶⁾ А это означает, что наука получает важное свидетельство присутствия на Крите фактов минойского языка — в данном случае имен собственных — за много веков до их первой письменной фиксации.³⁷⁾

11. Задачи дальнейшего изучения текстов линейного письма В с использованием современной методики комплексного источниковедения

Дешифровка текстов линейного В не только снабдила антиковедов — лингвистов и историков — ценнейшей информацией о языке и культуре греков-ахейцев XV—XIII вв. до н.э. Она, как это обычно бывает при рождении и последующем развитии любой науки, поставила перед специалистами-микенологами много таких вопросов, на которые им не удалось сразу дать точные ответы.

До сих пор остается невыясненным даже вопрос о степени распространения грамотности в Микенской Греции. Ясно, что дворцовые архивы с постоянным штатом писцов существовали как минимум в пяти столицах ахейских царств — Кноссе, Пилосе, Микенах, Тиринфе и Фивах. Численность этих писцов-профессионалов была достаточно велика. Так, в одном только кносском архиве выявлено по меньшей мере 75 индивидуальных почерков составителей документов хозяйственной отчетности текущего года. Однако нет данных о более или менее широком использовании линейного письма В в других сферах, кроме бухгалтерского учета. Конечно, микенские тексты на недолговечном материале (ткани, папирусе, дереве и т.п.) могли погибнуть от времени. Но странно, что до сих пор не найдено надписей линейного В на стенах раскопанных ахейских дворцов, ни на произведениях монументального искусства, ни на вотивных предметах, ни на культовых сооружениях. А ведь подобные надписи, как известно, были весьма обычны в тех странах древнего мира, где письменность активно использовалась для нужд культа, политической пропаганды, кодификации законодательства и т.д.

Надписи, выполненные линейным В на керамике, оказываются очень немногочисленными, если учитывать огромное число найденных археологами аналогичных, но ненадписанных сосудов. К тому же часть владельческих пометок была определенно сделана не там, где были обнаружены при раскопках сами несущие их предметы (например, сосуды с надписями линейного В, оказавшиеся в Фивах, видимо, происходят с Крита) и это сужает географию следов микенской грамотности. Все это как будто бы говорит об ограниченном характере применения микенского письма, причем ряд ученых считает, что именно такое использование последней замкнутым кругом специально обученных лиц в одной только сфере — дворцовом хозяйстве — делает понятными причины бесследного исчезновения в материковой Греции и на острове Крит столь узко специализированной письменности после разрушения микенских дворцов. Однако будущие находки памятников линейного письма В могут внести значительные коррективы в наши представления на сей счет.

Что касается перспектив дальнейших микенологических исследований, то самый быстрый прогресс здесь могло бы сулить открытие новых больших комплексов документов линейного письма В, подобных кносскому и пилосскому собраниям табличек. В принципе, вполне можно надеяться на обнаружение хозяйственных архивов и при раскопках дворцов в других ахейских столицах. Свидетельства эллинской [63] исторической традиции, подкрепляемые данными археологии, о существовании в Греции XV—XIII вв. до н.э. и иных городов, столь же крупных и политически значимых как Кносс, Пилос, Микены, Фивы и Тиринф (где царскими писцами велась отчетность с помощью линейного письма В на глиняных табличках), заставляет ожидать и в них счастливые находки такого же рода. Но как скоро это может произойти, зависит прежде всего от тех субъективных факторов, которые зачастую определяют возможность проведения любых более или менее широкомасштабных археологических работ. К сожалению, над такими погребенными в земле бывшими столицами ахейских царств как, например, те же Микены и Фивы, или Иолк (город в области Фессалия на севере Греции, откуда был родом предводитель аргонавтов Ясон), стоят теперь современные города и это, естественно, крайне ограничивает деятельность археологов на их территории (в данном отношении давным-давно покинутые жителями Кносс и Пилос представляли собой идеальное место для раскопок).

Сейчас основные направления в работе ученых, занимающихся микенологической проблематикой, остаются теми же, что и в последние три десятилетия, прошедшие после выдающегося открытия М. Вентриса. Они суть следующие:

1) издание хоть и небольших, но постепенно увеличивающихся в числе, групп микенских надписей из производимых ныне раскопок ахейских центров;

2) переиздание (по типу корпуса эпиграфических памятников) ранее уже опубликованных микенских текстов с учетом всех требований, предъявляемых сегодня к подобного рода публикациям, и с исчерпывающим научным аппаратом;

3) поиски в музейных хранилищах и частных собраниях древностей неопубликованных табличек линейного В (включая и разрозненные фрагменты, из которых иногда удается составить целый текст), происходящих из давно известных архивных комплексов;

4) установление значений остающихся пока еще недешифрованными слоговых знаков и идеограмм линейного письма В;

5) палеографическое исследование надписей, особенно важное для идентификации рук писцов отдельных табличек с последующей тематической группировкой последних;

6) распознавание грамматических форм и их сопоставление с имеющимися данными по древнегреческой диалектологии и индоевропеистике в целом;

7) отождествление имен собственных, встречающихся в микенских текстах, с греческими и иноязычными личными именами, теонимами и топонимами;

8) интерпретация неясных терминов (как путем отыскания их этимологии, так и исходя из контекстов, в которых они встречаются), отчего зависит правильное понимание многих текстов;

9) сопоставление политических, экономических, религиозных и культурно-бытовых ситуаций, фиксируемых документами хозяйственных архивов ахейских дворцов, как с археологическими материалами, так и со свидетельствами античной мифолого-исторической традиции, [64] в которой, однако, присутствуют два различных по характеру отражения в них реалий, основных вида древнейших нарративных источников — локальные генеалогические и сакральные предания (весьма высокая в целом степень их достоверности обусловлена спецификой самого жанра таких устных повествований, ориентированного на максимально точную фиксацию в памяти последовательности поколений и наиболее значительных событий религиозной жизни) и эпические сказания (им свойственно сохранение воспоминаний о реальных фактах истории, и даже археологически точное описание отдельных деталей военного и мирного быта далекого прошлого, в соединении с множеством разнообразных элементов поэтического преувеличения и прямого вымысла, изображаемых, однако, столь же реалистически). Работая в указанных направлениях, специалисты — лингвисты и историки — стремятся в конечном счете обеспечить возможности для полного и всестороннего анализа микенских текстов. Но для решения наиболее общих проблем изучения истории Греции II тыс. до н.э. требуется помимо использования ничем не заменимых письменных источников того же времени — памятников линейного письма В, также одновременное привлечение всей совокупности сведений, полученных от ряда смежных научных дисциплин. Тесная увязка всех имеющихся в распоряжении исследователя данных — непременное требование современного комплексного источниковедения, и прежде всего для тех разделов исторической науки, где особенно остро ощущается потребность в расширении традиционной источниковедческой базы (ранее ориентировавшейся обычно на изолированное рассмотрение определенных видов источников, а не на их синтез). Это в равной степени относится и к медиевистике,³⁸⁾ и к древней истории.

Назад К оглавлению Дальше

¹⁾ Особенно много интересных сведений о древнейшем периоде греческой истории содержит труд Павсания (III в. н.э.) "Описание Эллады". Его автор объездил всю Грецию, скрупулезно собирая местные исторические предания и сакральные мифы, в которых содержались и воспоминания о событиях II тыс. до н.э.

²⁾ Начало позднеминойского II периода, к которому относится утверждение на Крите владычества греков-ахейцев, датируется большинством виднейших специалистов по археологии Греции (А. Эвансом, Дж. Пендлбери, С. Маринатосом, Р. Хатчинсоном и др.) примерно 1450 г. до н.э. (Ф. Шахермайр относит его примерно к 1470 г. до н.э., Ф. Матц — примерно к 1480 г. до н.э.). Конец указанного периода, и следовательно пожар в хранилище документов линейного письма В при разрушении врагами дворца ахейского владыки всего Крита в Кноссе, все перечисленные исследователи (а также крупнейший греческий археолог Н. Платон) датируют примерно 1400 г. до н.э. Предпринятая было попытка ревизовать датировку кносских табличек, предложенную А. Эвансом и его последователями, не представляется убедительной.

³⁾ Фракийские племена, по свидетельствам древних авторов и прочим данным, населяли в I тыс. до н.э. — начале I тыс. н.э. обширные территории на северо-востоке Балканского полуострова. Ранее они занимали также его запад и юг. Последние фундаментальные лингвистические исследования устанавливают присутствие на Балканах их непосредственных предков — протофракийцев уже с начала III тыс. до н.э. (Гиндин Л.А. Древнейшая ономастика Восточных Балкан. С., 1981. С. 188).

⁴⁾ Так, царь хеттов Тудхалияс IV в одном из договоров при перечислении равных ему правителей называет вместе царей Египта, Вавилонии, Ассирии и Аххийявы.

⁵⁾ Возможно, изготовители табличек этого типа умышленно воспроизводили форму другого писчего материала, употреблявшегося параллельно с глиной. Во всяком случае, античной традиции было известно, что древние критяне писали на пальмовых листьях (ср.: Плиний Старший. Естественная история. XIII, 69).

⁶⁾ Полякова Г.Ф. Социально-политическая структура пилосского общества (по данным линейного письма В). М., 1978. С. 30-37.

⁷⁾ Однокоренным с da-ma-te может оказаться прежде всего слово No-da-ma-te, (вероятно, личное имя), начертанное линейным письмом А на двух вотивных двусторонних секирах первой половины XVI в. до н.э. из пещерного святилища в Аркалохори (Центральный Крит), и отличающееся от него лишь добавлением употребительного минойского префикса no- (ср., например, личные имена текстов линейного А с корнем dar - Da-re и No-da-re, а также соответствующие им Da-ro и No-da-ro кносских табличек линейного В). Весьма вероятным, по-видимому, должно показаться аналогичное предположение и по отношению к минойскому царскому имени Радамант (Ραδαμαντος, реконструируемая минойская форма — Ra-da-ma-te, где перед корнем dam стоит префикс ra-), сохраненному античной традицией.

⁸⁾ Ср. греческое слово классического времени λαγέτασ (дорийский диалект) с тем же значением и традиционное спартанское царское имя Агесилай (Αγεσίλαος, Αγεσίλας) с обратным сочетанием тех же двух основ.

⁹⁾ Подобный институт известен и в других государствах древнего мира: например, в Новохеттской державе при царе Мурсилисе III (первая треть XIII в. до н.э.).

¹⁰⁾ Полякова Г.Ф. Указ. соч. с. 108-117, 123-172.

¹¹⁾ Там же. С. 266.

¹²⁾ Полякова Г.Ф. Некоторые черты социально-экономического устройства греческих обществ II тысячелетия до н.э. // Античная Греция. Проблемы развития полиса. М., 1983. Т. I. Становление и развитие полиса. С. 88.

¹³⁾ Этот знак, так же как и упомянутые выше идеограммы 'пшеница', 'ячмень', 'вино', 'олива' и 'фига', употреблялся уже в критском линейном письме А.

¹⁴⁾ В инвентарных списках лошади и ослы могли обозначаться одной и той же идеограммой (как в равной степени ездовые животные) и лишь сопроводительная надпись, выполненная слоговыми знаками, разъясняет в таком случае, какие именно из этих упряжных животных учитываются в соответствующих рубриках инвентарных списков.

¹⁵⁾ Полякова Г.Ф. Социально-политическая структура пилосского общества. С. 177-212.

¹⁶⁾ Там же. С. 68-85.

¹⁷⁾ К той же категории общественной земли принадлежала и земля, называемая e-to-ni-jo.

¹⁸⁾ От встречающегося в тех же табличках глагола te-re-ja-e со значением 'выполнять' (определенные условия или требования).

¹⁹⁾ Ранее ученые предлагали различные толкования термина te-re-ta, считая их то феодальными баронами, то главами родовых коллективов, то жрецами, то должностными лицами — сборщиками налогов. Однако один из пилосских текстов (Un 718) недвусмысленно свидетельствует о том, что тереты входили в состав da-mo ('народа’).

²⁰⁾ На одной из кносских табличек записаны e-ke-a ka-ke-re-a (= enkheha khalkareha) — 'копья с бронзовыми наконечниками' в количестве 42 штук.

²¹⁾ Предлагалось также переводить слово e-qe-ta как 'всадник, колесничий' (ср. латинские equus — 'конь' и eques — 'всадник'). Но этому препятствует то обстоятельство, что в микенских текстах слова "конь" (i-qo) и "колесница" (i-qi-ja) пишутся всегда только с начальным i-.

²²⁾ Palmer L.R. Military arrangements for the defence of Pylos // Minos. Vol. IV. Fasc. 2. 1956. P. 120-145.

²³⁾ Согласно эллинской мифолого-исторической традиции, Плеврон задолго до времени Троянской войны являлся одним из важнейших этолийских городов.

²⁴⁾ Кроме Пилоса в конце позднеэлладского III В периода (около 1200 г. до н.э.) оказались разрушенными многие центры микенской цивилизации, причем наибольший урон, судя по археологическим материалам, понесли обитатели Пелопоннесского полуострова, что полностью согласуется с данными эллинской традиции.

²⁵⁾ Богиня Дивия известна в более позднее время по одной из греческих надписей из Памфилии, где она тождественна малоазийской Великой Матери.

²⁶⁾ Ахейская A-ta-na восходит к минойской богине Атане (A-ta-na, A-ta-no), упоминаемой в текстах линейного письма А.

²⁷⁾ Исходной основой и данного теофорного имени, и имени самого бога является критский догреческий топоним Pa-i-lo (c греческим окончанием) — Фест (ср. Φαιστός).

²⁸⁾ Обнаружение имени этой богини на кносских табличках особенно примечательно в свете сообщения Гомера о существовании ее пещерного святилища около Амниса — гавани Кносса. Упоминаемое в "Одиссее" (XIX, 188-189) святилище, основанное еще в минойское время, обнаружено и исследовано археологами.

²⁹⁾ Neumann G. Weitere mykenische und minoische Gefassnamen // Glotta. Bd. XXXIX. H. 3/4. 1960/1961. S. 172-178.

³⁰⁾ Престиж старинного минойского происхождения их династии (действительного или мнимого) был настолько велик, что самые могущественные из ахейских владык — цари Микен стремились породниться с ними и очень дорожили этим родством.

³¹⁾ Ср.: Молчанов А.А. Государственно-политическое устройство минойского Крита по данным античной мифолого-исторической традиции // ВДИ. 1983. N 3. С. 103-115.

³²⁾ К числу народов, живших на территории Малой Азии (Анатолии) и говоривших на анатолийских языках, относятся: во II тыс. до н.э. — хетты, лувийцы и палайцы; в I тыс. до н.э. — ликийцы, киликийцы, лидийцы, карийцы и др. (ср.: Древние языки Малой Азии. М., 1980. С. 129-353.

³³⁾ Ср.: Гиндин Л.А. Язык древнейшего населения юга Балканского полуострова. М., 1967, С. 106-107, 166.

³⁴⁾ Ср.: Пендлбери Дж. Археология Крита. М., 1950. С. 50, 61, 74 и др.

³⁵⁾ Если только это название не есть результат переименования в честь одного из критских царей — "Миносов": ср. A-mi-ni-so линейного В, где а — употребительный минойский префикс, -min- — минойский корень со значением типа 'царь', -i- и -s- — характерные для догреческой ономастической и апеллятивной лексики суффиксальные элементы, -o(s) — греческое окончание.

³⁶⁾ Пеласги могли переселяться на Крит скорее всего во второй половине III тыс. до н.э., анатолийцы (носители анатолийского языка) — где-то в начале II тыс. до н.э.

³⁷⁾ Самые ранние минойские тексты, выполненные критской иероглификой и линейным письмом А, датируются XX—XIX вв. до н.э.

³⁸⁾ Ср.: Янин В.Л. Очерки комплексного источниковедения. М., 1977. С. 19-21, 239.

Назад К оглавлению Дальше