Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Назад К содержанию Далее

Глава III.
Основные виды собственности

§ 10. Царская (государственная) земля, составной частью которой был царский домен, занимала, по-видимому, основную часть территории страны, всей совокупностью которой номинально и фактически владел сам правитель Хатти, считавшийся верховным собственником всех богатств государства.¹⁾

В силу этого не может быть прямого противопоставления и четкого членения собственности на государственную, царскую, общинную и частную, которые тесно переплетались [83] между собой и порой весьма затрудняли определение различий между ними (особенно между первыми двумя). К тому же община вполне логично вписывалась в общую структуру хеттского классового общества, вовсе не противопоставляясь ей хотя бы потому, что сама царская (государственная) власть вырастала из общинного самоуправления, во многом сохраняя (особенно на первых порах) черты этого последнего.²⁾

Верховенство царя, не только как личности, обладавшей высшей политической властью, но и как собственника, являлось одним из бесспорных принципов в идеологии хеттов. В одном из хеттских текстов³⁾ ясно видно тесное переплетение интересов государства и царского рода, величие которого, по представлениям хеттов, зависело от процветания страны, урожайности земель, благополучия населения. [84]

Однако все сказанное отнюдь не означает полного стирания граней между различными видами собственности. Взаимная зависимость и тесная связь еще не означают полного тождества. Так, например, в KUB, XIII, 4, III, 50-51⁴⁾ рядом с храмом (= храмовым имуществом) фигурирует собственность города Хаттуса и царя (LUGAL-as assu). Без колебании можно утверждать, что в данном случае речь идет о трех видах собственности: храмовой, общинной и царской.

Для обозначения царских земель обычно употреблялся термин «земли дворца» (QAQARA ŠA E·TIM).⁵⁾ В тексте LS 3 Vs.21-25⁶⁾ дано перечисление различных полей, о которых сказано, что они принадлежали «дворцу» (ŠA E.GAL). В другом месте названо «хозяйство царицы» (É SAL.LUGAL)⁷⁾ и перечислены ее владения, составляющие, несомненно, часть, «дворцовых земель». В том же тексте (стк. 27) упомянут некий «Хантапи, сын (т. е. слуга) дворца, глава ткачей в Доме отца Солнца (т. е. хеттского царя) в Доме города Паркалла». Нам кажется, что здесь речь идет о царском владении (É — «дом») в общине Паркалла. Это, видимо, часть общинной земли, захваченная царем в результате завоевания или конфискации.

Таким образом, царские земли (QAQARA ŠA É.GAL) имелись не только в центральной части страны, но и на периферии), образуя в целом царский домен — основу царской собственности (LUGAL-as assu).

Царская собственность, вообще, и царский земельный фонд, в частности, возникли на базе старой родовой (и общинной) земли, которая принадлежала роду и соплеменникам царя. Возглавив данный род и данную общину, царь прибрал к рукам и их собственность, дальнейшее увеличение которой шло уже самыми различными путями. Главным источником обогащения была война, не только приносившая рабов и скот, но и значительно расширявшая территорию страны, [85] большая часть которой поступала в царскую собственность.⁸⁾ В этом не может быть никакого сомнения. В своих предписаниях местным правителям (областеначальникам, наместникам и т. д.) царь скрупулезно перечислял все виды работ по обработке земли, сбору урожая, уходу за скотом, строительству оросительных каналов, зернохранилищ, скотных дворов⁹⁾ и т. д., т. е., иными словами говоря, проявлял поразительную заинтересованность в увеличении доходов с рассматриваемых земель.

Другим немаловажным, но с течением времени несколько ограниченным, источником обогащения царя была конфискация имущества преступника и получение им части штрафа, налагаемого судом на правонарушителя в пользу пострадавшего. В тексте ХЗ-ов¹⁰⁾ нашла отражение законодательная реформа, по которой царь отказался от той доли штрафа, которая раньше поступала во дворец (A-NA É.GAL).¹¹⁾

В одном из договоров о вассальной зависимости, который был заключен между Мурсили и Kupanta-KAL, говорится, что имущество преступника конфискуется и может быть передано другому лицу или непосредственно «во дворец» (I-NA É.GAL^LIM danzi).¹²⁾

Все владения царского рода находились под постоянным наблюдением различных государственных ведомств, чиновников и самого царя. Согласно некоторым данным, можно предполагать, что составлялись специальные списки и подробные описания царских владений, учитывалась рабочая сила, количество скота в них и т. д. Это ясно видно по формам составления уже рассмотренных выше кадастровых списков полей и дарственных документов. Впрочем, это вытекает и из текста самих ХЗ-ов, в которых вполне четко различаются царские, общинные и частные земли, а также повинности [86] и обязательства, связанные с ними.¹³⁾ В одном из указов областеначальникам хеттский царь предписывает им «наблюдать, следить» (IGI^ḪIA-ṷa ḫarak) за посевным зерном, рабами, различными строениями и т. д. (часть текста повреждена),¹⁴⁾ а «наблюдать» в данном случае можно было только на основе хорошо организованного учета и описи всего имущества.¹⁵⁾ В свое время нами уже была высказана мысль о важном значении É.NA₄ в системе царского хозяйства.¹⁶⁾ Сейчас нам хочется детальнее остановиться на этом вопросе. В нашем распоряжении имеется документ,¹⁷⁾ который довольно четко определяет статус «Каменного дома»:

«(1) Так (говорит) Асмуникал, великая царица: — (Вот) Каменный дом, (который) мы учредили:¹⁸⁾ (2) поселения (URU^ḪI.A), которые Каменному дому переданы; ремесленники (^LÚ.MEŠBĒL QATI), которые (ему)¹⁹⁾ переданы; (3) земледельцы (^LÚ MEŠAPIN. LAL), пастухи крупного рогатого скота (^LÚ MEŠSIPAD.GUD) и мелкого скота (^LÚ.MEŠSIPAD.UDU), которые (ему)¹⁹ переданы, (4) люди sarikuṷas,²⁰⁾ которые (к нему) приставлены, — (все) [57] они вместе с их хозяйствами²¹⁾ и поселениями (5) Каменному дому переданы. А привратники (^LÚ.MEŠhilammes),²²⁾ которые раннее (6) Каменному дому (были) переданы, — они от saḫḫan'a и luzzi²³⁾ да будут (впредь) освобождены! (7) (Когда) собака лает, он приходит, а она умолкает. (8) Масло наливают, но никто не выходит.²⁴⁾ (9) И еще (nuṷa): перед (собой)^{25) GIŠ}eian²⁶⁾ пусть поставит.²⁷⁾ И впредь никому не должен передавать,²⁸⁾ (10) а также табличку о крупном рогатом скоте и мелком скоте никому не должен оставлять. (11) И (тогда) они от всего да будут свободны! Если же Каменному дому (12) большой ущерб (ḫinkanas ṷastul — «достойное смерти злодеяние (грех)») кто-нибудь причинит, (то) должен он умереть. Его же дом (перейдет к) Каменному дому. (13) Людям Каменного дома (LÚ^MEŠÉ-NA₄) (девушек)²⁹⁾ [34] в качестве E.GE₄.A-TIM³⁰⁾ пусть отдадут! (14) Но впредь сыну (или) дочери в качестве É.GE₄.A-TIM (или) ^LÚantiiant³¹⁾ никто (15) не должен давать. Поле, лес, огород (и) сад с виноградником Каменного дома (16) впредь никто не должен покупать. Если же какой-либо человек Каменного дома (LÚ É.NA₄) (17) либо поле, либо лес, либо огород, либо сад с виноградником купит... (здесь текст обрывается; сохранились лишь отдельные знаки строк 18-19).

Как видим из текста, «Каменный дом» ведал обширным хозяйством, в состав которого входили даже целые поселения. По всей видимости, верховная власть включала в государственные хозяйства целые общины, лишая их внешней независимости, но сохраняя их внутреннюю структуру и автономность, а также обычаи землепользования.³²⁾ О размерах царских хозяйств можно судить и по тому факту, что «Каменному дому» были приданы специальные полицейские силы (воины сарикува), которые призваны были следить за порядком, а также имелись особые «привратники», полностью освобождаемые от повинностей и производительного труда в пользу царского рода. На них, видимо, возлагались обязанности по охране царской собственности. В одном из хеттских текстов речь идет о «воротах» Каменного дома,³³⁾ охрана которых, как видно, и предписывалась вышеупомянутым «привратникам». Можно предполагать, что этим последним поручалась охрана непосредственно здания Каменного дома, в то время как люди сарикува выполняли полицейские функции [89] по всей обширной территории, подчиненной данному Каменному дому. Не следует думать, что рассматриваемые хиламмес были просто-напросто стражами ворот. Предоставляемые им привилегии, определение их как храмовых слуг и другие данные позволяют заключить, что их функции в какой-то мере были связаны с культом и им отводилось определенное место (видимо, далеко не высокое) в жреческой иерархии Каменного дома.³⁴⁾

Важное значение для понимания статуса Каменного дома имеет запрет продажи земельных участков, принадлежащих этому ведомству. Как видно, «люди Каменного дома» (LÚ^MEŠ É-NA₄)³⁵⁾ получали наделы из фонда государственных земель с правом пользования ими и обязанностью нести военные, гражданские, религиозные и др. повинности. Всякое перераспределение земель без ведома властей запрещалось, что вело к экономическому (а вследствие этого и политическому) закабалению каждого работника Каменного дома. Последнее хорошо видно из вышеприведенного текста, в котором говорится, что рассматриваемому ведомству переданы земледельцы, скотоводы и ремесленники. Можно лишь предполагать, что это были полностью бесправные люди — рабы, которые передавались Каменному дому вместе со свободными сельскими общинниками (в тексте прямо говорится о передаче целых общин — URU^ḪI.A). Конечно, занятые на землях Каменного дома и, главным образом, на работах внутри самого ведомства рабы вряд ли составляли основную массу производителей. В этой связи нельзя не вспомнить текст § 52 ХЗ-ов, в котором говорится: «(7) Раб Каменного дома (ÌR É.NA₄),³⁶⁾ раб царевича (ÌR DUMU.LUGAL, глава [90] шупату,³⁷⁾ которые среди ремесленников (8) поля имеют, должны выполнять луцци».

Является ли упоминаемый здесь «раб» социально совершенно бесправным существом? Вряд ли. Во-первых, он упомянут наряду с каким-то должностным лицом (BĒL ŠŪPPATI); во-вторых, он владеет полем на условиях выполнения определенной повинности, что подразумевает возможность освобождения от последней в случае лишения его земельного владения. Имеем ли мы здесь дело с одним из тех лиц, кто перечислен в KUB XIII 8 и работает во владениях Каменного дома?³⁸⁾ По всей видимости, термин «раб» здесь следует понимать в смысле «слуга, подданный, лицо зависимое», но не «раб» в прямом смысле этого слова,³⁹⁾ хотя часть этих «рабов» могла быть полностью бесправной.

Обращает на себя внимание и порядок перечисления в рассматриваемой статье: за «рабом» Каменного дома следует «раб» царевича. Невольно напрашивается вывод, что первый имел отношение к лицу, стоявшему по иерархии выше сына царя. Таковыми могли быть лишь царь или царица. Поэтому мы предполагаем, что в первом случае речь идет о работниках царского хозяйства, а во втором — о тех, кто трудился во владениях царевича (быть может, на вновь завоеванных землях, которые, как правило, передавались под начало царских наследников).⁴⁰⁾

Ныне самым распространенным переводом термина É.NA₄ является «мавзолей, склеп, дом мертвых».⁴¹⁾ Наиболее последовательно и подробно рассмотрено это соображение Г. [91] Оттеном.⁴²⁾ Действительно, как явствует из приведенных Оттеном текстов, Каменный дом являлся местом захоронения сожженных останков хеттского царя и царицы. При этом знаменательно, что каждый царь имел свой Каменный дом, находившийся в отдельной области (или «городе»).⁴³⁾ Если вспомнить формулу («становиться богом» = DINGIR^LIM-is kis-), которая употреблялась для сообщения о смерти царствующих особ (царя и царицы), то становится вполне понятным превращение термина É-NA₄ в É-NA₄ DINGIR^LIM, т. е. в храм. «Ставший богом» умерший царь хоронился в специальном мавзолее при Каменном доме, а этот последний превращался в храм, центральным культом которого становился покойный властитель — ныне бог. Этот процесс превращения «Дома (покойного) отца» (É A-BI-IÄ) в «Каменный Дом бога» хорошо виден из текста KUB, XIV и II 4-5.⁴⁴⁾ На то же должен указывать и термин É-NA₄ ^DUTU^ŠI attas («Каменный дом отца Солнца», т. е. отца ныне царствующей персоны), который встречается в текстах наряду с термином É.NA₄ DINGIR^LIM attas («отцовский Каменный дом богов»).⁴⁵⁾

Однако, как мы видели выше, отправление религиозного культа было отнюдь не единственной обязанностью служителей Каменного дома, ставшего во главе и руководившего хозяйственной деятельностью довольно крупного экономического района. О важном значении Каменного дома говорит и следующий документ:⁴⁶⁾

с. (42)... царь и царица следующее предписание дали:⁴⁷⁾ конные и пешие войска, (43) которые в Хатти Каменный дом [92] страны Хулая посылал, от (всего) этого его царь⁴⁸⁾ освободил. И он (т. е. царь Датасса) в будущем пусть (44) в походную армию Хатти 200 (воинов) посылает. А посылаемый Каменным домом контингент⁴⁹⁾ впредь не потребуют. И этот контингент (для) саххана и луцци (45) богов будет возвращен: одни для службы в храме;⁵⁰⁾ другие — для обработки земли (?), третьи — для...».

И здесь Каменный дом выглядит как центральное административное ведомство в одной из областей Хеттского царства. Не теряя своего религиозно-культового значения, Каменный дом ведает поставкой продуктов, исполнением повинностей, посылкой войск в хеттскую армию. Одновременно с этим имеются ясные указания на поступление податей и различных ценностей в Каменный дом.⁵¹⁾

И, наконец, нельзя забывать о тяжелом наказании, налагаемом на преступников в случае причинения вреда Каменному дому:⁵²⁾ правонарушитель предается смерти, а его имущество конфискуется в пользу Каменного дома. Подобного рода наказания, согласно тексту ХЗ-ов,⁵³⁾ применялись лишь при наиболее тяжких антигосударственных деяниях.

Как мы видели выше, почти каждый указ относительно Каменного дома издавался от лица царя и царицы. Правда, документ KUB, XIII, 8 упоминает только царицу Асмуникал, но не следует упускать из виду, что и в данном случае автор текста говорит: «Мы учредили», имея в виду не только себя, но и своего царствующего супруга. Высокое положение [93] хеттской царицы, ее активное участие в политической жизни страны и при отправлении религиозных культов хорошо известно. Нам остается добавить, что она нередко выступала и в роли «министра экономики». Можно предположить, что хозяйственными и экономическими вопросами верховный правитель Хатти сравнительно редко занимался непосредственно, будучи прежде всего верховным военачальником, жрецом и судьей в стране. Поэтому вполне вероятно, что он сплошь и рядом передоверял свои функции в этой области царице-тавананна, которая и действовала от имени обеих царствующих особ.

Подводя итог всему вышесказанному, мы приходим к выводу, что обширные царские (государственные) владения были разделены на отдельные хозяйственно-экономические районы, во главе которых стояло особое ведомство — Каменный дом. Как правило, Каменный дом являлся одновременно и центральным храмом данной области, все население которой, по представлениям хеттов, должно было служить одному богу — покойному царю, чьи остатки находились в мавзолее при Каменном доме.⁵⁴⁾ Говоря языком нашей эпохи, целому административно-экономическому району и центральному ведомству по его управлению присваивалось имя покойного царя и царицы, которые отныне становились божествами-покровителями всей данной области.

Таким образом, Каменный дом являлся главным хозяйственно-экономическим ведомством, в ведении которого находилась одна из областей государства. Превращение этого ведомства в «храм» еще раз подчеркивало божественное происхождение этого учреждения, как и всей царской власти, которая считалась незыблемой и вечной. Наличие подобного ведомства вполне наглядно указывает на полное единство собственности на всей территории царства, что в конечном [94] итоге олицетворялось в единой личности царя — верховного правителя, собственника и жреца всей страны. В этом смысле можно говорить об отсутствии различия между царской, храмовой, общинной и частной собственностью, слившейся в единую государственную собственность.⁵⁵⁾

Однако не всей этой собственностью царь распоряжался непосредственно. Выше (стр. 85) мы уже говорили о существовании хозяйств, принадлежавших царю, царице и дворцу: «Дом царя», «Дом царицы» или «Дом дворца». Это была личная собственность царской семьи, так сказать, их «поля кормления», которые могли находиться в различных районах страны в ведении местного правителя и Каменного Дома.⁵⁶⁾ Таким образом можно предполагать, что царские хозяйства, как правило, включались в общую государственно-царскую собственность, хотя они могли иметь собственное самоуправление с двойным подчинением местному Каменному дому и непосредственно царю.

С другой стороны, имелась собственность (в первую очередь, земельная), которой царь владел и управлял через своих «рабов» — подданных и «посредников — совладельцев»: общину, храмы и землевладельцев. Эти земли, в основном связанные, с несением определенных государственных повинностей (которые, очевидно, возлагались не только на отдельных лиц, но и на целые коллективы — общину, храм), не могли быть объектом купли-продажи. Управление этими землями, которые, в отличие от собственно царских, следовало бы назвать государственно-царскими или просто государственными, целиком было сосредоточено в руках Каменного [95] дома.⁵⁷⁾ Люди Каменного дома считались, по всей видимости, лицами, находившимися на государственной службе.

Основная масса производителей материальных благ в государственно-царском хозяйстве, очевидно, не являлась рабами. Это были полусвободные лица, прикрепленные к земле, обязанные трудиться и выполнять возложенные на них повинности, но в то же время лишенные возможности обогащаться. Они не являлись собственниками ни земли, ни орудий труда, что создавало такое положение, когда сын не мог наследовать у отца какое-либо имущество, а потому вынужден был ждать царской милости, по которой он мог получить участок земли и создать самостоятельное хозяйство. Никакое перераспределение (а тем более продажа) земель, выданных на правах пользования ими, внутри государственно-царских хозяйств без ведома высшей власти не допускалась. Все это вело к тому положению, когда включенные в государственно-царские владения сельские общины постепенно разрушались и на их месте возникали многочисленные зависимые от царя частновладельческие хозяйства. При этом положение, запрещавшее людям Каменного дома покупать землю этого «Дома», ясно показывает, что путь к экономической самостоятельности внутри царского хозяйства был закрыт для них. Они оставались частными пользователями земли, никогда не приобретая прав собственности.

Однако в Хеттском государстве существовала и такая форма владения землей, дарованной царем, которая может рассматриваться как переходная к частной собственности на землю. Этим правом пользовалась более привилегированная часть хеттского населения (главным образом, воины и жрецы), а не простые «люди Каменного дома». Знаменательно, что подобные участки земель при определенных условиях могли быть проданы.⁵⁸⁾ В отношении этих участков, которые мы включаем в третью (частновладельческую) категорию земель, царь постепенно становился лишь номинальным собственником. Это можно видеть хотя бы из того факта, что отчуждение этих наделов происходило лишь в исключительных случаях (скажем, при доказанном правонарушении, совершенном землевладельцем).

По мнению Э. Ньюфельда, Каменный дом и его люди не имели никакого отношения к царскому хозяйству, т. к. хеттские [96] тексты упоминают слишком много «каменных домов».⁵⁹⁾ После всего вышеизложенного мы не можем согласиться с этим мнением. Действительно, в распоряжении науки имеются данные о многочисленных «каменных домах» (особенно в провинции), однако, это вовсе не меняет положения, ибо где бы ни находился «Каменный дом», он всюду играл роль высшего государственного финансово-экономического ведомства, ведающего вопросами правильной эксплуатации земель, получения налогов и дани, организации повинностных работ. Именно здесь, по всей видимости, É.NA₄ и превращался в ^É.NA₄KISIB — «Дом печати, сокровищница, хранилище». Каждый крупный государственно-хозяйственный район мог иметь свой Каменный дом, куда стекались все доходы, поступавшие затем в столицу.⁶⁰⁾

Короче говоря, можно предполагать, что Каменный дом состоял при этом из нескольких ведомств и учреждений: склепа-мавзолея, храма, хранилища (сокровищницы), ведомства по налогам и повинностям, организации сельскохозяйственных работ, специальной службы охраны и «полиции» и т. д.⁶¹⁾ Если это так, то для É.NA₄ нельзя считать удачным перевод [97] «склеп, мавзолей», ибо частное не может определять целого. Поэтому в русском переводе мы всюду предпочитаем сохранять «Дом Камня» или «Каменный дом».⁶²⁾

Таким образом, целая система «Каменных Домов», которые были непосредственно подчинены Дворцу (или, возможно, центральному Дому Камня), т. е. центральной власти, возглавляла и направляла почти всю хозяйственно-экономическую деятельность населения в общегосударственном масштабе. В ведении каждого Каменного Дома имелись отдельные хозяйственные единицы (É, хетт. pir), о которых уже шла речь выше и которые охватывали как земли частных владельцев, так и целых общин («городов»).⁶³⁾ Все это должно ясно вытекать из «Дарственных» текстов,⁶⁴⁾ которые могут рассматриваться как списки хозяйств, входивших в определенный экономический район, подчиненный центральной власти.

Все территориальные вопросы (определение границ общин и покоренных стран, распределение земельных наделов в пределах обширных царских и государственных земель) входили непосредственно в компетенцию хеттского царя, роль которого как верховного собственника земли именно здесь и проявляется со всей ясностью. Целый ряд документов из Угарита⁶⁵⁾ представляет собой указы хеттских царей, определяющих территориальные владения своих вассалов. Эти акты составлялись при территориальном споре, изменениях политической ситуации или в силу необходимости подтверждения решения предыдущего царя. Резолютивной части акта предшествует обычно историческая преамбула, в которой описываются условия возникновения судебного казуса или дается ссылка на решение предшествующего хеттского царя по данному территориальному вопросу.⁶⁶⁾ Затем идет перечисление [98] спорных (или даруемых) земель и решение царя о передаче, одному из своих «вассалов» данной территории. При этом может быть указано, что решение фиксируется на специальной табличке, скрепленной царской печатью.⁶⁷⁾ Далее следует утверждение незыблемости царского решения и запрет каких-либо претензий в будущем и, наконец, дано перечисление богов — свидетелей, охраняющих табличку от посягательств. Присутствие в качестве свидетелей богов, а не людей, придает документу международноправовой характер. Дарственные акты на земли внутри самой «метрополии» (территории, непосредственно входящей в состав царства) оформлялись в присутствии людей — обычно высших сановников.⁶⁸⁾

Рассматриваемые угаритские документы хотя и не могут быть полностью отнесены к внутригосударственным правовым актам, они тем не менее дают представление о характере царских дарений и оформлении соответствующих документов, что становится вполне ясным при сопоставлении с уже упоминавшимися «Дарственными текстами», позволяющими судить о характере и видах перераспределения царских земель. О формах управления и распределения участков земель внутри царского домена можно судить хотя бы по Указу Хаттусили I.⁶⁹⁾

§ 11. Тут мы вплотную подходим к вопросу о существовавшей в Хеттском государстве системе «кормления» и царских даров (пожаловании) и связанных с ними повинностей.⁷⁰⁾

Согласно § 47а ХЗ-ов, «(64) если поля (A.Š.À^ḪΙ.A)— дар царя (NÍG.BA LUGAL) кто-либо имеет (владеет), то luzzi⁷¹⁾ он не выполняет. Царь (65) со стола хлеб берет и ему дает».⁷²⁾ Более поздние варианты той же статьи⁷³⁾ гласят: «(§ XXXVI, 12) Если угодье (A-ŠÀ A.AM)⁷⁴⁾ — дар царя кто-либо имеет (владеет), (то) luzzi (13) он совершает. Если же [99] царь (его) освободит, (14) то он luzzi не выполняет...» «(XXXIXa, 28) Если угодье (A.ŠÀ A.GÀR)⁷⁵⁾ — дар царя кто либо имеет, (то) luzzi⁷⁶⁾ полей (29) он выполняет, (но) если его из Дворца (30) освободят, не должен он выполнять luzzi».⁷⁷⁾

По сути дела все три редакции этой статьи выражают одну и ту же мысль: получивший в дар от царя поле может освобождаться от несения повинности луцци.⁷⁸⁾ Вне всякого сомнения, здесь речь идет о личности, поступившей на царскую службу, на которой она закрепляется путем предоставления ей дарения. В течение определенного времени после получения дара эта личность могла выполнять известные местные (общинные?) повинности, но затем (после особого распоряжения верховного правителя Хатти) полностью переходила на государственную службу, получая все средства к существованию по милости царя (полная экономическая зависимость от «Дворца»). Переход в это последнее состояние и выражался, по всей видимости, формулой передачи хлеба с царского стола,⁷⁹⁾ т. е. в данном случае мы имеем дело с хорошо известной на Древнем Востоке системой «кормления». [100]

Данная система государственного обеспечения на Древнем Востоке⁸⁰⁾ знает две формы: «кормление» путем предоставления земельного участка и «кормление» через выдачу довольствия непосредственно из «Дворца».⁸¹⁾ Интерпретация § 47а ХЗ-ов не легка, хотя, как нам кажется, понимание этой статьи И. М. Дунаевской,⁸²⁾ несмотря на некоторую односторонность, является наиболее близким к истине. Данная статья содержит указание на обе известные формы «кормления»: получение надела, с одной стороны, и натурального довольствия (видимо, в период непосредственного исполнения [101] служебных обязанностей), с другой.⁸³⁾ О первой форме говорится прямо (передача в «дар» поля), а о второй — фигурально (выдача хлеба с царского стола). Однако уже в рассматриваемой статье чувствуется, что обе древнейшие формы «кормления» постепенно сливаются, и теперь уже формула о выдаче хлеба могла приобретать, как видно, символическое значение для обозначения выдачи земельного надела в «кормление». Во всяком случае, в дальнейшем (§§ XXXVI и XXXIXa ХЗ-ов) не только полностью отпадает надобность в двойной форме «кормления», но и исчезает само упоминание о выдаче «хлеба» (натурального довольствия) с царского стола. Указанная перемена, по-видимому, связана с процессом развития хеттского общества и дальнейшим обогащением «царских слуг».

Однако уже в случае, описанном в § 47а ХЗ-ов, говорится о таком развитии рассматриваемой нами системы, когда поля «кормления» постепенно переходят в личное владение, создавая основу будущей частной собственности на землю. Таким образом, выдача поля, о которой говорится в § 47а ХЗ-ов, — это, в конечном итоге, дар в прямом смысле слова, ибо он не обусловлен никакими повинностями. Выше (стр. 99, 100, сн. 71, 78) мы уже говорили о том, что здесь речь может идти об освобождении не только от повинности luzzi, но и saḫḫan'a. Это, как нам кажется, и подкрепляет окончательно нашу мысль о характере царского дара в данном случае (перерастание системы «кормлений» в систему частных владений и собственности на землю путем выдачи ничем необусловленного царского дарения).⁸⁴⁾ Иную картину, по мнению И. М. Дьяконова,⁸⁵⁾ наблюдаем мы в древнем Шумере, где отдельные участки не могли быть вырваны из состава царского хозяйства, поступить в оборот и фактически стать землей их владельцев. Объяснение этого различия в положении в Хатти и Шумере следует, по всей видимости, искать в далеко неодинаковом значении общегосударственной системы ирригации в этих странах. Шумерийцы не могли допустить дробления государственных (царских) земель, что должно было нанести ущерб общей системе орошения, потребности в котором в целом определяли формы землевладения и землепользования в Междуречье. [102]

Указание на предоставление «кормления» в форме выдачи натурального довольствия имеется и в Указе Хаттусили I, в котором сказано, что те, кто будет выполнять царское слово, «будут есть хлеб и пить воду» (nu NINDA-anazzasteni ṷātarra ekūtteni).⁸⁶⁾ Однако, как представляется нам, и здесь мы имеем аналогичное сочетание обеих форм «кормления», о которых говорится в § 47а ХЗ-ов. В этой связи хочется обратить внимание на стк. 20-22 § 17-го того же документа, где сказано, что царевна получила участок земли (É — «дом», хозяйство) для того, чтобы иметь возможность «есть и пить». В § 20⁸⁷⁾ же указано, что те из «слуг царя», которые ранее, как видно, «ели хлеб и пили воду», за ослушание лишились своих «домов» (владений).

Однако поля «кормления» получали не только «слуги царя» (в том числе, конечно, и крупные сановники), но и члены царского рода. Царица⁸⁸⁾ и наследники царя получали определенную часть земель в «кормление». При этом, согласно обычаю, имевшему силу закона, царь обязан был выделить подобный участок земли. Лишить полностью членов своей семьи «кормления», он, по всей видимости, не мог, но сократить размеры выделяемых наделов до минимума было в его власти. Однако и в этом случае царь обязан был привести мотивы своих действий, по-видимому, перед pankus'ом (разумеется, все это может быть точно установлено лишь относительно Древнехеттского царства). Сказанное вполне ясно видно из текста УХ, §§ 16, 17.⁸⁹⁾ Содержание этих статей таково: за антигосударственные (направленные против личности царя) деяния дочь царя лишена своего имущества (DUMU-SAL assu), однако, несмотря на все это, она заявляет протест, и царь вынужден уступить. В словах царя, когда он перечисляет предоставляемые дочери поля и скот, явно звучат нотки оправдания и, возможно, намек на то, что с царской [103] наследницей обошлись по закону. В конечном итоге конфликт отца с дочерью заканчивается тем, что последней предоставляется небольшое владение (É-ir, pir), которое дает ей возможность «есть и пить».

К системе «кормления» непосредственно примыкает система царских дарений,⁹⁰⁾ которые оформлялись документально и при свидетелях (в основном высших должностных лицах в государстве). Форма составления дарственной грамоты была стандартной.⁹¹⁾ Начиналась она обычно со слов «Печать табарны, великого царя».⁹²⁾ Значительно реже к ней прилагалась и печать царицы (напр.: «Печать табарны Арнуванда, великого царя, и Асмуникал, великой царицы»).⁹³⁾ В последнем случае дарственная запись, видимо, затрагивала и имущество царицы.⁹⁴⁾

После данной вступительной формулы шло подробное перечисление даруемого имущества (полей, садов, виноградников, скота, рабов, лиц, закрепленных на данном (участке земли и т. д.). Затем следовало: «Великий царь все это (т. е. даруемое имущество) взял и (такому-то) в дар (A-NA NÍG-BA-ŠU) передал».⁹⁵⁾ Когда дело касалось имущества и царицы и царского наследника (DUMU. LUGAL tuḫukantis),⁹⁶⁾ тогда в рассматриваемой формуле назывались и они («Арнуванда, великий царь, Асмуникал, великая царица и Тутхалия, сын царя, тухукантис, взяли и (такому-то лицу) в дар передали»). К. Римшнайдер (вслед за Шпайзером) совершенно справедливо отмечает, что данная формула (IŠŠI... IDDĪN — «взял... и передал») не означает выдачи имущества непосредственно из царских владений.⁹⁷⁾ Хеттский царь у кого-то «взял» это имущество для передачи другому лицу. Причина, почему он лишил первого этих владений, не ясна (стало ли владение выморочным, отказался ли пользователь от повинности, связанной с ним, или он наказан за [104] проступок?).⁹⁸⁾ Вполне определенно другое: дар передается не во временное и даже не в пожизненное пользование, а в наследственное владение, что вытекает из формулы: «Впредь никто (такому-то лицу), его сыновьям, его внукам не может предъявлять претензий».⁹⁹⁾ Право наследования могло подчеркиваться присутствием при составлении акта дарения наследника трона, который (как будущий правитель страны) гарантировал наследственное пользование даруемым имуществом.

Далее в документе подчеркивалась незыблемость царского решения («слова табарны, великого царя, — из железа»), нарушителю которого грозила смертная казнь через отсечение головы.¹⁰⁰⁾

Заключительная часть документа¹⁰¹⁾ называла свидетелей и составителя (писца), в присутствии которых оформлялся акт дарения. В числе первых мы видим лиц, занимающих высокие должности при царском дворе (глава царских слуг, главный виночерпий, глава пастухов, визирь, главный мешеди и т. д.).

Ясная инструкция но составлению дарственного документа дана в KUB.XIII, 4, II, 32 сл.:¹⁰²⁾ «(32)... Если ему (имеется в виду служитель храма — LÚ É DINGIR^LIM — Э.М.) из дворца (IŠTU É.GAL^LIM) в качества дара (AŠ-ŠUM. NÍG-BA) (33) серебро, золото, одежду, бронзовые орудия выдаются, да будет это фиксировано: (34) Это-де ему царь выдал (kāsṷarātsi LUGAL-us pais). И каков их вес, (35) и это также да будет отмечено.¹⁰³⁾ И затем так да будет отмечено: (36), Это-де ему в (такой-то) праздник выдано. И затем пусть свидетели (kutruṷas) (при этом) (37) будут: Когда-де ему это было дано, такие-то (38) и такие присутствовали».

Как видим, описание, данное в этом отрывке, почти полностью совпадает с формой «Дарственных текстов»: то же [105] подробное перечисление и описание даруемых вещей,¹⁰⁴⁾ упоминание лица, выдающего дар (царя), и лица, получающего его (служитель храма), дата выдачи дара («в такой-то праздник») и присутствие свидетелей.¹⁰⁵⁾ Однако если вышерассмотренные «Дарственные тексты» говорят в основном о передаче царем земель из рук одних владельцев в руки других, то в данном случае речь идет о выдаче дара непосредственно из дворца, т. е. если в первом случае перемещение собственности происходит по «горизонтали» (от одного владельца к другому), то во втором — по «вертикали» (от верховного собственника — царя — храму).

Скрупулезность, с которой составлялись подобные документы, присутствие высокопоставленных свидетелей (не говоря уже о свидетелях-богах), прилагаемая царская печать и угроза высшей меры наказания — все это указывает на крупные размеры дарения.¹⁰⁶⁾ Получавшие дар не были простыми арендаторами или рядовыми воинами, а крупными сановниками, возможно, непосредственно из царского окружения: крупные государственные чиновники, жрецы, высший командный состав армии. Они, само собой разумеется, не занимались производительным трудом, эксплуатируя посаженных на их земли крестьян и зависимых от них мелких арендаторов.

Как мы видели выше, царю принадлежит верховное право распределения и перераспределения не только царских (в узком смысле этого слова) и государственных, но и общинных и храмовых земель. Сказанное следовало бы дополнить еще двумя документами, которые были опубликованы К. Римшнайдером.¹⁰⁷⁾ В первом из них сказано: «(27)... Хозяйство (?É)¹⁰⁸⁾ города Анкува. (28) Эти четыре поселения [106] (URU^DIDLI) в городе Васстисса, (29), (что в) стране (??) Анкува, (30) всех их великий царь взял (IŠŠI) и (31) во владение (É — «дом») города Хаттуса и городу Сарисса¹⁰⁹⁾ (32) передал». В общем контексте дарственных документов совершенно исключается мысль о простом изменении районирования страны. Здесь речь идет о передаче земельной собственности одних «городов» (общин) другим.¹¹⁰⁾ В пользу подобной интерпретации говорит § 40 ХЗ-ов, где речь идет о возможности передачи государственной земли со связанной с нею повинностью общинникам (LÚ^MEŠ URU-ri).¹¹¹⁾ Что это государственная земля, вытекает из факта ее возвращения при определенных обстоятельствах дворцу (§ 41 ХЗ-ов: INA É.GAL danzi).

Текст второго документа, опубликованного К. Римшнайдером, говорит о перераспределении земель храма ^NA₄ḫuṷasi),¹¹²⁾ которые царь может изъять из одного владения и дарить по своему усмотрению. Царь, как верховный жрец страны, считался верховным владельцем всех храмовых земель. Храмовая собственность слагалась, главным образом, из царских дарений, которые носили самый разнообразный характер: дарились земельные участки, рабы, драгоценные металлы, различные орудия, оружие и т. д. Храмы, как правило, получали часть захваченных на войне людей, скота и ценностей.¹¹³⁾ Практика царских даров в пользу храмов [107] повсеместно и широко известна на Древнем Востоке. Однако эта форма дарения имела некоторое своеобразие, связанное с тем, что храмовое хозяйство являлось составной частью государственного (царского) хозяйства¹¹⁴⁾ и, таким образом, высший собственник (царь) «даруемого» имущества фактически не менялся в результате совершения акта дарения.

Примерно в той же форме должны были совершаться царские дарения отдельным «городам» и поселениям. Целые общины («города»), могли не только получать царские дары, но и сами поступать в дар. Это хорошо видно из приведенного выше хеттского текста.¹¹⁵⁾

Крупные царские дары получали и отдельные лица: вассалы, придворные, воины, жрецы и т. д.¹¹⁶⁾ О распределении земель между подвластными правителями говорят угаритские документы. В одном из них (Указ царя Мурсили II)¹¹⁷⁾ говорится: «...(14) и «город» Сиянну, с (15) окружающими поселениями (alâm^DIDLI.ḪI.A ša limetiša), (16) и „город" Ушнату, (17) с окружающими поселениями, с их смежными (областями) (pâṣâm^MEŠ-šunu) и горами, (18) царю Кархемыша табличкой (19) с печатью (ištu tuppi kānki) передал...».¹¹⁸⁾

В связи с рассматриваемым вопросом привлекает внимание еще один документ («Договор» между Мурсили II и Никмепой),¹¹⁹⁾ в котором хеттский царь, обращаясь к правителю Угарита, говорит: «(4)...страна, которую я тебе возвратил и ты, Никмепа, (5) с твоей страной, вы — мои рабы...». Не должно быть сомнения в том, что здесь Мурсили дарит определенную территорию такому правителю, который наряду с этим имеет и свою «страну», т. е. речь идет о собственных [108] владениях Никмепы, с одной стороны, и дарованных хеттским царем землях, с другой. Наличие последних превращало правителя Угарита в лицо зависимое («раба») от царя Хатти.

Это уже особый вид царского «дарения», когда предоставление последнего отнюдь не означало перехода права собственности к новому лицу и ничего общего не имело с римским donatio. Как видно, акт простого дарения (вне всяких обязательств и с полной переменой прав собственника) регулировался, как правило, обычным правом. В письменной же фиксации чуждались в первую очередь те виды «дарений», которые связывались с известными обязательствами («вассалитет», повинности и т. п.). В этом случае право продажи «дарения» было сильно ограничено, а если и допускалось, то только при исполнении определенных условий. Продажа царского дара могла происходить при высокопоставленных свидетелях («сановниках» г. Хаттуса — EN^{MEŠ URU}ḪĀTTI) и должна была скрепляться царской печатью.¹²⁰⁾ Это не было пустой формальностью, ибо нарушение этого порядка влекло за собой тяжкое наказание, что должно доказывать сохранение за царем права собственности на «дарованное» имущество. Акт продажи в данном случае влек за собой лишь перемену непосредственного владельца, а не собственника.

В этом плане наше внимание привлекают §§ 47b, XXXVII, XXXIXb ХЗ-ов. Приведем их полный текст:

§ 47b: «(65)... Если [все поля] рем(есленника] (66) кто-ли[бо ку]пит, то luzzi он должен выполнять. Если (же) он [большую (часть) поля купит], (67) luzzi он не выполняет. Если же поля ремеслен[ники¹²¹⁾ (ему) выделят]¹²²⁾ (68) или [же общ]инники (LÚ^MEŠ URU^LIM) дадут, luzzi он должен выполнять". [109]

§ XXXVII: «(15) Если кто-либо все угодья¹²³⁾ ремесленника купит, (16) а владелец угодья погибнет,¹²⁴⁾ то он какой (17) saḫḫan ему царь установит, тот и должен выполнять. (18) Если же владелец угодья жив, или если хозяйство (É)¹²⁵⁾ владельца (данного) угодья (19) имеется либо в этой стране, (20) либо в какой-нибудь другой стране, sahhan он не выполняет».

§ XXXIXb: «(30) ...Если все поле (31) ремесленника кто-нибудь купит, запрашивают (32) царя; и какое царь скажет, такое (33) luzzi и будет он выполнять. Если (же) затем он чьи-либо поля (дополнительно) прикупит,¹²⁶⁾ (34) luzzi он не [110] выполняет. Если (же) угодье лишено (владельца)¹²⁷⁾ (35) и если его ему общинники дадут, luzzi он должен исполнять». Как видим, здесь речь идет главным образом, об условиях продажи царского «дара» — земельного угодья. В принципе царский «дар», находящийся в личном владении свободного члена общества, может быть продан как по частям, так и целиком. При подобной сделке, которая, как правило, совершается с согласия царя (§ XXXIXb: «...запрашивают царя...»), основным является вопрос: сможет ли новый владелец земельного надела выполнять повинности, связанные с данным полем? Если да, то препятствий для продажи нет. При этом обязанность выполнения повинностей переходит к новому владельцу лишь в случае продажи всего поля. При продаже части (пусть даже большей) повинностного участка подобный переход, не имеет места и обязанность выполнять повинность остается за старым владельцем.¹²⁸⁾

Однако если участком царской земли владело лицо зависимое, раб, посаженный на землю, член царского (возглавляемого Каменным домом) или храмового объединения (совместное владение землей), торговля земельными участками не допускалась,¹²⁹⁾ так же как и в случае общинных земель.¹³⁰⁾

Выше, при рассмотрении форм составления дарственных документов,¹³¹⁾ мы уже говорили вскользь о возможности наследования земельного участка, пожалованного царем,¹³²⁾ что было характерно для стран Ближнего Востока в [112] древности.¹³³⁾ Однако наследование участка царской земли не было безоговорочным и безусловным.¹³⁴⁾ Способность наследника выполнять связанные с данным наделом повинности являлась первым и наиважнейшим условием наследования, также как и при купле-продаже царского «дара». Вполне возможно также, что правом на наследование участка выделенного царем, пользовалась привилегированная часть свободного населения страны.¹³⁵⁾ И опять-таки по аналогии с порядком купли-продажи рассматриваемых здесь участков земли можно заключить, что зависимое лицо не имело в данном случае никаких наследственных прав.

Царский «дар» мог быть не только объектом купли-продажи и наследования, но и раздела. § 53 ХЗ-ов гласит: «(9) Если ремесленник и его совладелец (LÚ ḪA.LA ŠU)¹³⁶⁾ совместно живут, (и) если они рассорятся (10) и разделят свое имущество (É-ZUNU— «их дом (хозяйство)»), (то) если на их земле (имеется) 10 «голов» (SAG.DU),¹³⁷⁾ (то) 7 «голов» (11) ремесленник берет и 3 «головы» совладелец берет. Крупный и мелкий скот на своей земле (12) таким же образом они делят. Если табличку о царском дарении (NÍG-ВА LUGAL tuppi) кто-либо имеет, (то) когда (13) свои прежние поля они будут делить, то ремесленник возьмет две части дара, (14) а совладелец возьмет одну часть».¹³⁸⁾

При подобном разделе обязанность нести повинности оставалась, по-видимому, за основным владельцем поля.

Резюмируя все вышеизложенное, можно сказать, что участок царской земли, предоставленный в «дар» (пожалование), как правило, был связан с условием несения определенных повинностей. Свободный хетт (в отличие от зависимого лица, раба), получивший подобный надел, обладал [112] довольно широкими правами частного владельца: он мог продать, приобрести, наследовать и делить участок «дарованной» земли, но с условием, что новый владелец должен быть способным нести связанные с этим полем повинности. Данное условие отсутствовало при наличии, так сказать, «чистого дара», когда земельный надел поступал в безусловное владение того или иного лица. Дар подобного рода наряду с частным владением, основанным на праве купли-продажи и праве наследования, являлся одним из основных путей формирования частной собственности на землю.¹³⁹⁾

§ 12. Одной из наиболее широко дискутируемых в науке и вместе с тем не до конца ясных проблем является вопрос о повинностях и обязательствах, связанных с частным землевладением в Хеттском государстве.

Вопрос о повинностях (luzzi и saḫḫan) и обязательствах рассматривается более чем в двадцати статьях ХЗ-ов, и тем не менее не удается добиться полной ясности при определении их характера.

В первую очередь необходимо выяснить, кем выдавался участок земли, связанный с повинностью. В § 46 ХЗ-ов сказано: «...(если) общинники (букв. «люди поселения» — LÚ^MEŠ URU^LIM) поля выдадут, (то) он (т. е. получивший одно из таких полей) luzzi выполняет». Эта стереотипная формула повторяется в § 47b, XXXVIII, XXXIXb, показывая, что повинность луцци была связана с общинным землевладением.

С другой стороны, поле саххана выдавалось, по всей видимости, самим царем. В § 41 ХЗ-ов говорится: «(46)... если он от saḫḫan'a откажется, то поля человека повинности (ŠA LÚ ILKI A.ŠÀ^ḪI.A) (47) возвращаются дворцу (INA É.GAL danzi), (а) saḫḫan упраздняется (ḫarakzi)». В § 40 ХЗ-ов читаем: «(37) Если человек орудия (ремесленник — LÚ ^GIŠTUKUL) исчезнет (ḫarakzi),¹⁴⁰⁾ и человек повинности (LÚ [113] ILKI) (будет) прикреплен (?), и человек повинности скажет: (38) «Это — мое орудие, а это — мой saḫḫan»,¹⁴¹⁾ и он поля человека орудия (39) приобретает (посредством) скрепленного печатью (документа), (то) он и орудие получит, и saḫḫan будет исполнять. (40) Если (же) он откажется от орудия, и поля человека орудия будут объявлены выморочными (ḫarkantan taranzi), (41) (то) люди в общине (LÚ^MEŠ URU-ri) будут их обрабатывать.¹⁴²⁾ Когда (же) царь военнопленных (NAM.RA^ḪI.A) даст, (42) то должны они (т. е. общинники) ему (т. е. каждому из военнопленных) поля выдать и он (человеком) орудия станет».¹⁴³⁾ [114]

Здесь речь, несомненно, идет о царской земле, ибо общинники обрабатывают ее лишь в одном случае: пока отсутствует посаженный на землю царем человек. Это положение подтверждается, по-видимому, текстам § 39 ХЗ-ов: «(34) Если житель поселения (общинник)¹⁴⁴⁾ полями другого завладеет, (то) он должен нести saḫḫan. (35) Если (же) он (их) забросит,¹⁴⁵⁾ (то) поля другой (?) может взять, (36) (но) продавать он не должен».¹⁴⁶⁾

Здесь также говорится о царском поле, ставшем выморочным. Общинник из близлежащего поселения может завладеть им временно на условиях исполнения повинности саххан. Временное пользование царской землей отнюдь не дает пользователю каких-либо прав на владение указанным наделом, что видно из заключительной фразы статьи, которая категорически запрещает общиннику продавать указанный участок земли. Это тем более примечательно, что, как известно, царская земля при определенных условиях могла быть [115] объектом купли-продажи, а продажа общинных земель на сторону в принципе была запрещена (§ 48 ХЗ-ов).

Резюмируя все сказанное, приходим к выводу, что повинность луцци была связана главным образом с получением поля в общине («поселении»), а саххан — это повинность, возникающая с приобретением участка царской земли.¹⁴⁷⁾ Последнее подтверждается также и тем, что право на владение сахханом оформлялось в письменном виде и скреплялось печатью.¹⁴⁸⁾ В КВо, IV, 10, I, 40 прямо упоминается ŠA DINGIR^LIM saḫḫan isḫiúl — «предписание («договор») (о) саххане богов».¹⁴⁹⁾ Да и сам этот документ может рассматриваться (во всяком случае, в определенной своей части) как «договор» об исполнении саххана.¹⁵⁰⁾ Эта повинность упоминалась и в царских инструкциях крупным сановникам страны. В одном из подобных документов речь идет о том, что всякие дела о саххане докладываются царю и решаются им.¹⁵¹⁾ [116]

Как видим, целый ряд данных прекрасно доказывает царский (государственный) характер повинности саххан. Правда, К. Фабрициус¹⁵²⁾ считает, что саххан мог быть связан и с нецарской землей и ссылается при этом на § XXXVII, но это мнение совершенно лишено оснований. «Нецарской» К. Фабрициус, по-видимому, считает приобретаемое здесь «поле человека орудия». Однако, что это поле часть царской земли явствует из контекста: предыдущий § XXXVI (ср. §§ 47а и 47b) прямо говорит о полях, даруемых царем. Это видно и из текста рассмотренных выше §§ 40 и 41 ХЗ-ов.

Известная трудность (но совершенно в другом плане) возникает при интерпретации § XXXVI ХЗ-ов, который как будто доказывает какую-то связь между царской землей и повинностью луцци. Трудность еще больше увеличивается при сопоставлении § 47b с § XXXVII. Создается впечатление, что в совершенно идентичных условиях в одном случае (§47b) речь идет о луцци, а в другом (§ XXXVII)¹⁵³⁾ о саххане. Невольно напрашивается вывод, что тут мы имеем дело с соответствующим развитием нормы права: повинность луцци впоследствии была заменена сахханом. Однако при внимательном изучении этих статей в глава бросается известная разница в их содержании. В § 47b речь идет о «человеке орудия (ремесленнике)», который владеет полями, как на царской земле, так и в общине. В этом смысл выражения «все поля» (A.ŠÀ^ḪI.A ḫumandan; из § 46 ХЗ-ов видно, что владелец «всех полей» несет обе повинности: и саххан, и луцци). Далее этот ремесленник вступает в сделку о купле-продаже. Если он продает все свои владения, то покупатель обязан выполнять как повинность луцци, так и повинность саххан (последнее подразумевается), но если новый владелец приобретает лишь «большую (часть) (большинство) полей» (A.ŠÀ^ḪI.A mekki — по-видимому, речь идет о царской [117] земле), то он не обязан нести общинную повинность луцци, ибо не является владельцем земель общины.¹⁵⁴⁾

В связи с рассматриваемым вопросом необходимо обратиться и к § 46 ХЗ-ов: «(59) Если в общине (URU-ri) поля saḫḫan'a (и поля) по наследству¹⁵⁵⁾ кто-либо имеет (и) если ему поля целиком (60) даны, (то) он должен выполнять luzzi. Если (же) ему малая (доля) полей (A.ŠÀ^ḪI.A tepaṷēs) дана, (61) (то) он luzzi не исполняет, а ложится она (т. е. [118] повинность луцци) на дом его отца. (62) Если владелец наследства (iṷaruṷas isḫas)¹⁵⁶⁾ поля ремесленника отрежет (ему) или общинники (63) поля выдадут, (то) он luzzi выполняет».¹⁵⁷⁾

Здесь уже царские земли составляют «малую (долю) полей», что как будто должно противоречить нашему пониманию § 47b, где та же категория земель образует «большую часть». Однако анализ текста рассматриваемых статей должен убедить нас в том, что здесь нет никакого противоречия. Просто в первом случае (§ 47b) речь идет о земельном владении, большая часть которого состояла из царских земель, а во втором (§ 46) — надел состоит в основном из общинных полей. Таким образом, сопоставляя эти статьи, мы приходим к выводу, что несение той или иной повинности зависело не от размера земельных владений, а от того, кем выдаются и кому в конечном счете принадлежат эти последние.

Общепризнано,¹⁵⁸⁾ что одним из позднейших вариантов § 47b является § XXXVII, однако, как нам кажется, за формальным сходством здесь скрывается заметное различие. В § XXXVII имеются в виду царские земли и поэтому здесь говорится о саххане, но ничего не оказано о луцци. Эта статья, перевод которой с первого взгляда не связан с большими трудностями, тоже требует пояснений. Как видим, новый владелец земли несет повинность саххан лишь в случае, если он покупает все земли или старый владелец «исчезает». И наоборот: он освобождается от повинности, если старый владелец не только жив, но и владеет «домом хозяина земельного угодья» (É EN A.ŠÀ A.GÀR), а это должно означать, что основные участки земель не явились в данном случае объектом [119] купли-продажи и «большинство (царских) полей» осталось за старым владельцем.

Добавим ко всему этому, что у нас нет оснований думать, что ко времени составления III таблицы ХЗ-ов саххан настолько вытеснил луцци, что стал основным видом повинности. Как это явствует из §§ XXXVI, XXXIX (а, b), XL ХЗ-ов, луцци по-прежнему занимает важное место в организации повинностных работ.

Указывая на различие между государственной (саххан) и общинной (местной) повинностью (луцци), мы вовсе не возводим между ними китайской стены. Учитывая известное единство государственной и общинной земельной собственности в стране, нельзя не заметить, что царь мог сохранять за тем или иным лицом местную повинность луцци, либо (в связи с полным переходом на государственную службу) освобождал от нее. При этом в ХЗ-ах намечается тенденция к освобождению личности, получившей участок царской земли, от несения местных (общинных) повинностей (§§ 46, 47а, 50, XXXVI, XXXIXa, XXXIXb). Землевладелец свободен от луцци, если он владеет лишь участком царской земли (§ 46, 47а), является высокопоставленным и привилегированным лицом (§ 50), имеет соответствующую грамоту об освобождении (§ XXXVI; XXXIXа, b). Вопрос об освобождении от повинностей затрагивается главным образом в §§ 50, 51, 54, 55 ХЗ-ов.

§ 50: «(58) Должностные лица (LÚ UKKIE), которые в г. Нерикка властвуют (?),¹⁵⁹⁾ (а также) жрецы, (59) которые (живут) в городах Аринна и Ципланта,¹⁶⁰⁾ во всех «городах» (60) их дома свободны, и (лишь) их совладельцы выполняют luzzi. (61) Когда в г. Аринна наступает 11-ый месяц, [120] (тот) дом, (52) в воротах которого дерево eia¹⁶¹⁾ виднеется (?), свободен».¹⁶²⁾

§ 51: «(3) Прежде (тот), кто становился (?) ткачом¹⁶³⁾ в г. Аринна и его дом (были) свободны. Его совладельцы (4) и его родственники (были также) свободны. Теперь (же) лишь его дом свободен, (а) его совладельцы (5) и родственники saḫḫan и luzzi выполняют. В г. Ципланта — то же самое».

§ 54: «(15) Прежде воины Манда, воины Сала, воины г. Тамалки, воины г. Хатра, (16) воины г. Цалпа, воины г. Тасхиния, воины г. Хемува,¹⁶⁴⁾ лучники, плотники, (17) оруженосцы¹⁶⁵⁾ и люди karuḫali¹⁶⁶⁾ luzzi не выполняли, (18) saḫḫan не совершали».

§ 55: «(19) Когда жители г. Хаттуса¹⁶⁷⁾ — люди повинности (LÚ^MEŠ ILKI) пришли и стали просить отца царя,¹⁶⁸⁾ (20) и говорили они: «Платы нам никто не дает, и нас они (21) отвергают: вы-де люди повинности». И пришел отец [121] царя в tuliia¹⁶⁹⁾ и (22) объявил о скрепленном печатью решении: «Идите, как и ваши товарищи,¹⁷⁰⁾ (23) такими и будьте!»¹⁷¹⁾

Как видим, рассматриваемой привилегией пользуются прежде всего должностные лица (LÚ UKKIE¹⁷²⁾) и жрецы главнейших святилищ страны, т. е. представители правящего класса в обществе. Об аналогичных льготах для служителей культа должен говорить и документ АВоТ, 58,¹⁷³⁾ который затрагивает вопрос об освобождении от луцци «Домов мертвых» (É^MEŠ ŠA GIDIM^ḪI.A — стк. 4 сл.). Эта же привилегия могла распространяться и на царских воинов (ERIN^MEŠ),¹⁷⁴⁾ [122] также находившихся на высоких ступенях общественной иерархии.

Таким образом, освобождение от повинности луцци касалось, как правило, лиц, занимавших известное положение в государстве и выделившихся из общины. От саххана же освобождались главным образом лица, занимавшие высокое положение в обществе, а также те, кто по роду занятий не был непосредственно связан с обработкой земли (определенные категории воинов и жрецов).¹⁷⁵⁾

В приведенных статьях ХЗ-ов обращает на себя внимание тенденция к ограничению круга лиц, пользующихся привилегией не исполнять те или иные повинности.¹⁷⁶⁾ Очень трудно подыскать точное объяснение этому факту. Можно лишь предположить, что с централизацией власти упрочением положения верховного правителя Хатти, а также с известным ограничением (быть может, временным) масштабов внешней экспансии, хеттский царь не нуждался теперь. в поддержке жречества и армии в том размере, как прежде. Вместе с тем он был заинтересован в увеличении доходов внутри государства.

Хеттские законы знают и временное освобождение от повинностей, что видно из довольно фрагментарного § 112: некто,¹⁷⁷⁾ получивший поле ремесленника, временно (на 3 года) освобождается от повинности саххан. Если здесь речь действительно идет о военнопленном¹⁷⁸⁾ (по-видимому, опять-таки присланном царем), то это лишний раз должно доказывать государственный характер повинности саххан.

Если выдача царем поля с сахханом, с этой точки зрения, выглядят вполне логичной, то установление и отмена им же повинности луцци кажется несколько странной в общем контексте наших рассуждений. Однако мы исходим из того, что предоставление царского дара (а значит переход на государственную службу, связанный обычно с несением повинности) освобождало от луцци (§§ 47а, XXXVI ХЗ-ов), т. е. царская [123] власть регулировала, в какой мере должна выполнять зависимая от нее личность местные (общинные) повинности (§§ 47b, XXXVIII, XXXIX а, b). В том же смысле, по-видимому, следует понимать и § 56 ХЗ-ов: «(24) От работ в царских крепостях и на дорогах,¹⁷⁹⁾ от уборки¹⁸⁰⁾ виноградника из медников (25) никто не свободен. Только (-pát) все садовники выполняют luzzi».

Отличие луцци от государственных повинностей по работам в царских крепостях и царских виноградниках здесь вполне наглядно. Правда, некоторые переводчики (И. Фридрих, И. М. Дунаевская, Р. Хаазе) понимают последнюю фразу в том смысле, что садовники «тоже» не свободны от луцци, но для подобного перевода, как нам кажется, нет достаточных оснований.¹⁸¹⁾ Ошибочный, на наш взгляд, перевод зачастую приводил к неоправданной интерпретации рассматриваемой статьи: считалось, что если садовники «тоже» выполняют луцци, значит, эта повинность состоит из строительства и ремонта крепостей, дорог, а также уборки виноградников.¹⁸²⁾

Конечно, никто не отрицает различия между сахханом и луцци, но по вопросу о характере этих различий в науке имеется несколько точек зрения. И. М. Дьяконов, например, считает обе повинности государственными повинностями. Луцци, по его мнению, военная повинность не только по поддержанию дорог и строительству храмов, но и по строительству крепостей, уборке урожая и т. д., т. е. эта повинность [124] охватывала всю совокупность работ, ведущихся в военных целях, а саххан являлся прямой воинской повинностью. При этом, по мысли И. М. Дьяконова, земельные наделы, связанные с повинностями, выделялись, как правило, общинами.¹⁸³⁾ В отличие от И. М. Дьяконова В. В. Струве¹⁸⁴⁾ считает, что несение повинностей возлагалось на человека, владевшего царским полем. Совокупность же работ, требовавшихся сахханом и луцци, охватывала по его мнению, почти все сельскохозяйственные и строительные работы как в пользу центральной, так и местной (начальники областей, пограничных округов и городов) власти. Иначе представляет себе это различие В. В. Иванов,¹⁸⁵⁾ который считает, что саххан — это повинность, отрабатываемая земледельцами на храмовых, дворцовых и крупнособственнических землях, а луцци — повинность, связанная с исполнением общественных работ.¹⁸⁶⁾

Совершенно иной водораздел между этими двумя видами повинностей проводят другие (главным образом, зарубежные) ученые, которые в саххане видят особый (хеттский) [125] вид феодальной повинности (или службы), а в луцци — барщину.¹⁸⁷⁾

Допуская, что саххан, как правило, связан с обладанием царским полем, а луцци с владением общинным наделом, нам кажется, наиболее вероятным предположение, что первое связывалось с выполнением работ, главным образом, по ремеслу и строительству в царском хозяйстве, а второе — с исполнением общественных работ внутри общины.¹⁸⁸⁾ Обе повинности переплетались между собой в соответствии с тесным сближением двух основных видов земельной собственности в Хеттском государстве. Это видно из того, что одна и та же личность могла нести и ту и другую повинность. Об этом же должно говорить и одновременное упоминание «саххана и луцци богов» в КВо, IV, 10, I, 44-45. Тот же смысл следует усматривать, по всей видимости, и в KUB, [126] XIII, 8, Vs. 6. Если считать, что земли Каменного дома и храмов являлись частью царского (государственного) хозяйства, то появление тут повинности, определяемой как «саххан (богов)» вполне объяснимо. Что же касается «луцци (богов)», то не следует забывать, что Каменному дому (а также, видимо, и крупным храмовым хозяйствам) передавались целые «поселения», т. е. сельские общины.

Как видно из текста Хеттских законов (§§ 40, 41), основным владельцем поля саххана был «человек орудия» (ремесленник — LÚ ^GIŠTUKUL). Перевод § 40 дан нами выше (стр. 113 сл.). Аналогичен ему и текст § 41: «(43) Если человек повинности (LÚ ILKI) исчезнет и человек повинности (??)¹⁸⁹⁾ (будет) прикреплен (?), и ремесленник (LÚ ^GIŠTUKUL) окажет: (44) «Это — мое орудие, а это — мой saḫḫan», и он поля человека повинности (45) приобретет (посредством) скрепленного печатью (документа), то он и орудие получит и saḫḫan будет (46) исполнять. Если (же) он от saḫḫan'a откажется, то поля человека повинности (47) возвращаются дворцу, (а) saḫḫan упраздняется».

Таким образом, саххан это повинность, выраженная в обязанности выполнять работу ремесленника¹⁹⁰⁾ независимо от того владеет ли указанным полем «человек орудия», «человек повинности», член общины (временно) или NAMRA. Из других обязанностей по саххану можно отметить строительство и ремонт крепостей и дорог, а также уборку царских виноградников, т. е. совокупность тех работ, которые, упоминаются в § 56 ХЗ-ов и не могут быть отнесены к луцци.

При рассмотрении §§ 40 и 41 ХЗ-ов неоднократно высказывалось мнение о тождестве ILKU и saḫḫan.¹⁹¹⁾ [127]

Однако такое отождествление не должно быть оправдано хотя бы потому, что тогда §§ 40 и 41 стали бы совершенно идентичными, и двойное написание одной и той же статьи было бы лишено всякого смысла.¹⁹²⁾ Действительно, суть указанных статей в том, что царская власть предоставляла поле саххана определенному кругу лиц (независимо от основного рода их занятий) с обязанностью выполнять ремесленные и др. работы.¹⁹³⁾ В этом смысле хеттский саххан отличается от вавилонской системы ilkum, которая подразумевала раздачу царских земель на правах несения не только трудовой, но и главным образом воинской повинности.¹⁹⁴⁾

Если мы (после работ Ф. Зоммера и А. Фалькешлтейна) более или менее точно определяем LÚ ^GIŠTUKUL как «ремесленника», а отсюда судим о роде его занятий, то в отношении LÚ ILKI это не так-то просто сделать, ибо никакими ясными данными мы не располагаем. Наиболее вероятным кажется нам предположение, что поля, предоставляемые хеттским царем, делились на две категории: земли, «даруемые» ремесленникам (о них и идет речь в ХЗ-ах) и наделы воинов. Если последние получали поле ремесленника, они обязаны были заниматься сами или обеспечить занятие соответствующим ремеслом через зависимых от них лиц. Отсутствие упоминания о землях воинов в ХЗ-ах можно объяснить тем, что это были дары в полном смысле этого слова, дары, выделяемые в наследственное владение и образующие основу будущей частной собственности на землю.¹⁹⁵⁾ К подобному выводу можно придти, если принять во внимание то привилегированное положение, которое занимали, как уже отмечалось выше, воины в Хеттском государстве. [128]

Наше предположение относительно статуса «людей повинности» (LÚ^MEŠ ILKI) в какой-то мере может быть подкреплено положениями §§ 54-55 ХЗ-ов. Замечено, что эти статьи по стилю как бы выпадают из общего текста ХЗ-ов¹⁹⁶⁾ и весьма близко стоят друг к другу. Поэтому текстуально последовательное их рассмотрение вполне допустимо. В § 54 речь идет о льготах, предоставлявшихся в прошлом определенным категориям воинов. Подразумевается, что ныне они этими льготами не пользуются. Однако «люди повинности» в Хаттусе, как это явствует из § 55, попытались сохранить указанные привилегии в виде исключения. Царь отказал им в этом и указал, что их положение не должно ничем отличаться от статуса воинов, перечисленных в предыдущей статье.¹⁹⁷⁾

Если наше рассуждение верно, тогда не может быть никакого сомнения в военном характере повинности ILKU в Хеттском государстве.¹⁹⁸⁾

Однако, возвращаясь к §§ 40 и 41 ХЗ-ов, следует обратить внимание на то обстоятельство, которое и послужило главным основанием для отождествления saḫḫan- — ILKU.

В первом случае (§ 40) появляется новый владелец (LÚ ILKI), который берет орудие ремесленника и выполняет обязанности последнего, а во втором новым владельцем является сам ремесленник, который, получив поле «человека повинности», опять-таки выполняет обязанности ремесленника, хотя логично было бы думать, что получив земли LÚ ILKI, он должен был выполнять его обязанности (очевидно, военные). Однако, как нам кажется, никакого несоответствия здесь нет. Речь идет не о различных категориях земель, а о разных фактических владельцах одного и того же надела — поля саххана, которое, разумеется, связывалось с определенным [129] видом повинности независимо от того, кто владел данным участком земли.

Поле повинности при определенных обстоятельствах (отказ от выполнения повинностей, «исчезновение» владельца)¹⁹⁹⁾ могло быть утеряно. Этот порядок был известен в Хеттском государстве с древнейших времен. Так, например, в УХ, § 20 говорится о том, что дома сановников страны (^LÚGAL.GAL^TIM), которые нарушили верность (слово, данное) царю, были отобраны.²⁰⁰⁾ В том же документе имеется указание на возможность лишения «кормления» в случае нарушения верности царю (УХ, § 19). Правда, в этих параграфах речь идет не о простом отказе от царской повинности, а фактически об антигосударственном проступке (отказ от слова, данного царю), но, по сути дела, это деяния одного порядка: нарушено «слово» («соглашение»), которое связывало землевладельца с царем. Аналогию можно видеть и в «договоре» Мурсили с Kupanta-KAL, § 7,²⁰¹⁾ где говорится о лишении «дома» того, кто совершил противозаконное деяние.

Конечно, в двух последних случаях (особенно в «договоре» с Kupanta-KAL) речь могла идти скорее о конфискации имущества в связи с каким-либо преступлением независимо от того, владел преступник царской землей или нет, но тем не менее показательно, что в УХ речь идет о лишении царского «кормления», а в договоре с Kupanta-KAL повторяется та же формула о возвращении земельного участка дворцу, что и в ХЗ, § 41.

Однако зависимое от царя лицо, обязанное выполнять саххан, могло открыто заявить о своей неспособности нести эту повинность в прежнем объеме, и тогда царь мог несколько смягчить и изменить условия по ее исполнению.²⁰²⁾ [130]

В принципе купля-продажа полей (в том числе связанных с несением повинности) не была запрещена (§§ 47b, 183, 185, XXXVII, XXXIXb),²⁰³⁾ хотя и несколько ограничена (§ 48). Все зависело от того, кто был владельцем повинностного поля и чью собственность оно составляло. Основным условием для нового владельца надела было выполнение связанных с данным участком земли повинностей.

Запрещение заключения сделки о купле поля в ХЗ-ах касается только LÚḫipparas, положение которого во многом напоминает статус вавилонского rē/īdū(m)'a (UKUŠ).²⁰⁴⁾ Хиппара,²⁰⁵⁾ который принадлежал к какому-то «товариществу» (tuikkant — община?),²⁰⁶⁾ мог как и редум, владеть (без права отчуждения) землей и несли связанные с ней повинности. Однако редум имел и определенные военные функции (КХ, § 26), чего (ввиду отсутствия прямых указаний) нельзя оказать относительно хиппара, хотя это совершенно не исключено.

§ 13. Вопрос о древневосточной общине давно стоит в центре внимания советской науки. В последние годы была предпринята еще одна попытка обобщить накопленные научные данные по этой проблеме.²⁰⁷⁾

В данный момент мы не ставим целью высказаться по этому вопросу в целом. Наше внимание привлекают лишь конкретные сведения (к сожалению, весьма скудные), которые можно почерпнуть в хеттских письменных источниках, [131] хотя попутно совершенно невозможно избежать привлечения параллельного материала из других стран Древнего Востока, главным образом, «неирригационных обществ» (Алалах, Аррапха, Угарит), ибо условия их развития наиболее сравнимы и сопоставимы с положением, создавшимся в Хеттском государстве.

Что же касается непосредственно хеттской общины, то по этому вопросу мы располагаем лишь комментариями проф. И. М. Дьяконова²⁰⁸⁾ и некоторыми замечаниями (в основном, лингвистического порядка) В. В. Иванова.²⁰⁹⁾

Приступая к изучению данной проблемы мы исходим из установленного И. М. Дьяконовым, Н. М. Никольским и некоторыми другими советскими историками факта, что терминологически понятие общины на Древнем Востоке выражалось через шум. URU, акк. ĀLU, древнееврейское ^cīr и т. д. (эти же термины в конкретных случаях могли обозначать укрепленное общинное поселение со своим самоуправлением, т. е. древневосточный «город».²¹⁰⁾ Доказано, что хеттским соответствием этого термина было ḫappira.²¹¹⁾ [132]

Также установлено, что древняя сельская община вырастает из необходимости взаимопомощи сельских хозяев, их кооперирования с целью совместной обработки земли и (в странах с орошаемым земледелием) создания единой ирригационной системы в масштабе целой общины и даже государства. На основе многообразных форм взаимопомощи возникают различные виды общин.²¹²⁾ Поэтому, принимая во внимание условия высокогорного Анатолийского плато, следует признать специфику возникновения и развития хеттской общины и ее отличие от общин Двуречья и Египта.²¹³⁾

Существует мнение, что древневосточная община состояла из «города» (центрального, — укрепленного или неукрепленного, — поселения) и земель, расположенных вокруг него и обрабатываемых, в первую очередь, силами самих [133] свободных сельских общинников.²¹⁴⁾ Об этом должны говорить и указания ряда угаритских письменных документов, в которых встречаются выражения: «земли (eqlât^MEŠ) в руках людей города N. (ša ina qâti amīlî^MEŠ)» или (относительно крупных общин или целых общинных объединений) «города с окружающими поселениями и их смежными областями». Так, например, в Указе Мурсили II читаем: «Город Сиянни с окружающими его поселениями (^ālsiianni qadū alâm^DIDLI.ḪI.A) и город Ушнату с окружающими его поселениями с их смежными (областями) (paṣam^MEŠ-šunn) и горами».²¹⁵⁾

Последняя формулировка особенно интересна, т. к. она дает, по нашему мнению, ясное представление о территориальном расположении и взаимосвязи общин. Целый ряд сравнительно мелких земледельческих общин (поселений с прилегающими к ним угодьями и пастбищами) концентрировались вокруг более крупных городских общин (возможно, [334] центров торговли и ремесленного производства).²¹⁶⁾ Структурально эти объединения в конечном итоге слагались в государство, которое могло состоять как из одного «города» и окрестных поселений («город-государство», получившее свои наиболее совершенный и завершенный вид в греческом полисе), так и из нескольких «городов» и многочисленных земледельческих общин, для цементирования которых в единое целое необходима была царская (обычно деспотическая) власть. В противоположность последней на стадии «городов-государств» мы имеем больше демократизма в управлении, которое основано на принципах общинного самоуправления. С этой точки зрения древневосточное государство можно рассматривать как «пирамиду общин», верхушку которой венчает единоличный правитель государства. И. М. Дьяконов указывает, что с созданием рабовладельческого государства функция коллективного земельного собственника может отмирать, но община продолжает существовать как гражданская организация.²¹⁷⁾ С этим нельзя не согласиться.²¹⁸⁾ Эту «гражданственность» общины в условиях существования государства мы понимаем как превращение ее в органическую часть последнего, в своеобразную местную власть.²¹⁹⁾ Внутренне заметно преобразовавшаяся община вполне логично вписывается в общую структуры общества, отнюдь не противопоставляясь государственной власти, а наоборот составляя один из основных столпов, на котором она и зиждется. «Слияние» общин с государственной властью, превращение их в орган местной власти можно проследить на многочисленных примерах назначения верховным правителем страны своего наместника в различные города. Так, например, Хаттусили I назначает своего сына Хуцция правителем «города» (общины или объединения общин) Таппассанда.²²⁰⁾ [135] Это же можно видеть из факта передачи Каменному дому (царскому управлению на местах) целых общин и т. д. Однако назначение царского наместника отнюдь не означало ликвидации местного самоуправления и известной автономности общин.²²¹⁾ Цари, как правило, считались с этим, стараясь не вступать в конфликт с местной властью и учитывать местные обычаи. В «Инструкции местным правителям» (auriias EN-as, BĒL MADGALTI)²²²⁾ речь идет о совместных действиях двух должностных лиц (auriias EN-as и ^LÚMAŠKIM.URU^KI) по восстановлению местного храма (кол. II, стк. 37-38). Если в отношении первого из этих сановников не может быть никаких сомнений (это — назначенный царем правитель области), то личность второго остается не совсем ясной.²²³⁾

Правда, нетрудно предположить, что этот последний был представителем «городских» властей, но назначался ли он царем или выдвигался общиной, определить не так-то легко. В разъяснении этого вопроса в какой-то мере нам может помочь следующее место из той же «инструкции»: «(III, 9) Затем правитель области (auriias EN-as), правитель города (^LÚMAŠKIM.URU^KI), старейшины (LÚ^MEŠ ŠU.GI) судебное дело (10) правильно должны разбирать и решать, (11) и какой с давних пор в (этих) странах против преступления (12) закон установлен, тот и следует применять: в каждом городе (общине), где применяется казнь, (13) должны они по-прежнему казнить; в городе (общине) же, где обычно сжигают, (14) должны по-прежнему сжигать...» и т. д.

Из текста этого отрывка можно заключить, что управление на местах, согласно царскому предписанию, осуществлялась в тесном взаимодействии представителей центральной [136] власти (auriias EN-as) с представителями местного самоуправления: городских (^LÚMAŠKIM.URU^KI) и сельских (LÚ^MEŠ ŠU.GI) общин, что видно также из кол. II, стк. 26 сл. того же документа.

Известная связь «городского правителя» с царской властью заставляет нас предполагать, что назначение ^LÚMAŠKIM.URU^KI могло быть результатом известного компромисса: «правитель города» назначался царем из числа старейшин местного общинного самоуправления.²²⁴⁾

Интерпретация приведенного отрывка в целом не должна вызывать особых споров: центральная власть в своих интересах стремится попользовать общинное самоуправление, которое в конечном итоге становится частью единого государственного механизма. В этом смысле и истолковываем мы «гражданский аспект» древневосточной общины. В подобном взаимодействии государственной власти с общинным самоуправлением нет ничего странного, особенно если учесть, что первая возникает не на пустом месте, а последовательно вырастает из второго. Впрочем, один этот факт не может окончательно разрешить вопрос, ибо централизованная государственная власть в принципе противоречит системе дробления страны на отдельные общины. Это нередко приводит к столкновениям, к «бунту» общинников (не об этом ли говорит § 13 УХ, повествующий о выступлении «сыновей Хатти» против самого царя?).²²⁵⁾ Однако взаимная заинтересованность в конечном итоге брала верх и приводила к компромиссу, создавшему устои древневосточной государственности.²²⁶⁾

Указанный компромисс проявлялся в том, что, с одной стороны, община признавала верховенство царя, а, с другой, этот последний вынужден был считаться с местными традициями [137] и обычаями. Как мы видели из вышерассмотренной «Инструкции местным правителям», преступление (речь, по-видимому, идет о противозаконных действиях, не затрагивающих общегосударственных интересов) рассматривалось на остове местных обычаев и решение по любому из подобных «судебных дел» не должно было выходить за их рамки.

Тут же следует подчеркнуть, что наличие в Хеттском государстве коллективной ответственности за совершенные преступления²²⁷⁾ во многом объясняется общинной структурой государства, известной прочностью общинных объединений и живучестью местных традиций.²²⁸⁾

Указанная коллективная ответственность вытекает, между прочим, из содержания § IV ХЗ-ов: «(9) Если человек будет убит (букв.: «умрет») где-либо (damedani) на (чужой) земле (А.ŠÁ A.GÀR) и если (это) свободный человек (LU EL-LAM), (10) (то) угодье (A-ŠÁ А.GÀR), дом (и) 1 мину 20 сиклей серебра дает он (т. е. владелец земли, на чьем поле совершено убийство), если же (это) женщина, (то) 3 мины серебра (11) дает он. Если же угодье никому не принадлежит,²²⁹⁾ (12) (то отмерят) в одну сторону 3 DANNA и в другую сторону 3 DANNA, и поселение (URU-as), которое на этом (расстоянии) (13) будет, у того (селения) и возьмет он (т. е. наследник убитого) (возмещение). Если нет селения, то лишается он возмещения».

Что в этой статье речь идет об ответственности всей общины за совершенное на ее земле преступление ныне ни у [138] кого не вызывает сомнений,²³⁰⁾ тем более, что обычай подобной совместной ответственности был широко распространен не только на Древнем Востоке,²³¹⁾ но и далеко за его пределами, фактически всюду, где существовала сельская община.²³²⁾ К рассматриваемому вопросу небезынтересно привлечь и известное письмо Хаттусили III вавилонскому царю Кадашман-Энлилю,²³³⁾ перевод которого осуществлен Б. Ландсбергером.²³⁴⁾ В этом письме Хаттусили разъясняет вавилонскому [139] правителю хеттский закон о наказании за убийство и говорит, что в этом случае убийца подлежит выдаче «братьям убитого» или же он уплачивает штраф тем же самым «братьям». Кого же следует понимать под этим «братом» (шум. ŠEŠ, акк. AḪU) и что это за «братство» (AḪUTU)? Естественным кажется предположение, что здесь мы имеем дело с семейной общиной, о существовании которой в хеттском обществе можно судить хотя бы на основании наличия у хеттов обычая левирата (§ 193 ХЗ-ов). Однако нам представляется возможным видеть в данном случае некую «корпорацию купцов», тем более, что данный вывод подтверждается содержанием и другого документа, в котором также идет речь о возмещении в пользу «братьев» (aḫḫu^MEŠ-šunu) убитого купца.²³⁵⁾ Хотя подобная «корпорация купцов» не может быть отождествлена с общиной, но с точки зрения закона она могла рассматриваться в качестве такого же «юридического лица», как и эта последняя, тем более, что подобная «корпорация» просто не мыслима вне определенной городской общины. Поэтому мы, по всей видимости, можем говорить о выплате компенсации общине в целом также, как и говорим о коллективной ее ответственности за проступок каждого своего члена.²³⁶⁾ То же самое вытекает и из духа некоторых положений ХЗ-ов,²³⁷⁾ на основании чего мы и делали в свое время вывод о возможности поступления компенсации непосредственно в общину.²³⁸⁾

Рассматривая указанный выше § IV ХЗ-ов, нельзя в то же самое время не заметить, что принцип коллективной ответственности в хеттском праве постепенно ограничивался. В этой (а также и параллельной ей статье 6-ой 1 таблицы ХЗ-ов речь идет об индивидуальной ответственности частного владельца, и лишь в том случае, если убийца не обнаружен и преступление совершено не на частновладельческой земле, ответственность падает на близлежащую общину. Впрочем, это ограничение принципа коллективной [140] ответственности наблюдается со времени Телипину, который в своем Указе законодательно закрепляет принцип персональной ответственности за совершенное преступление.

Все эти изменения в праве отражают реально существовавшее положение, когда замкнутости общин приходит конец, и они постепенно становятся частью единой государственной системы.

При рассмотрении царского хозяйства мы уже говорили о праве царя распределять и перераспределять царские земли. Теперь мы убедились в том, что направленный царем в ту или иную часть страны правитель области контролировал и направлял деятельность местных общин, участвовал в отправлении религиозных культов, в решении судебных дел и т. д. Таким образом община сближалась с царскими землями и зачастую даже вливалась в единое царское (государственное) хозяйство.²³⁹⁾ Однако при подобном включении общины в царское хозяйство она, как правило, сохраняла свою целостность в качестве гражданской и отчасти хозяйственной единицы.

Существование общины и общинного землевладения сегодня фактически никем не оспаривается,²⁴⁰⁾ хотя по отдельным вопросам (удельный вес общинной земли по отношению к общей площади обрабатываемых земель, характер повинностей, связанных с общинным землевладением и т. д.) и имеются расхождения во мнениях.

Вопрос об общинном землевладении и связанных с ним повинностях (луцци) мы уже рассмотрели в предыдущем параграфе. Теперь лишь добавим, что земля внутри общины распределялась и перераспределялась, как правило, местными властями (§§ 46, 47b, XXXVIII, XXXIXb), хотя царь мог внести в это дело свои коррективы. [141]

О системе ирригации в Хатти сведения весьма скудны, но из § 25 ХЗ-ов видно, что она имела общественный характер и, по всей видимости, могла связывать несколько общин.²⁴¹⁾

О взаимосвязи храмового хозяйства с общинным в свое время уже высказался акад. В. В. Струве.²⁴²⁾ По его мнению, храмовое хозяйство у хеттов сливалось с коллективным хозяйством той территориальной общины, в состав которой оно входило. Справедливость этого положения трудно оспаривать.

Во главе каждой общины стояло определенное божество, являвшееся символом ее единства и самостоятельности.²⁴³⁾ Даже царские чиновники обязаны были считаться с местным культом и местными ритуалами,²⁴⁴⁾ поддерживать связь не только со старейшинами, но и с жрецами, жрицами («матерями богов»)²⁴⁵⁾ и др.²⁴⁶⁾ Небезынтересно заметить, что жрецы не имели права вступать в какие-либо сделки без разрешения правителей общины (EN^{MEŠ URU}N.), которые при оформлении указанных сделок обязаны были присутствовать в качестве свидетелей.²⁴⁷⁾

Захват местного общинного божества, его вывоз и установка в святилище общины-победительницы символически подтверждал факт покорения общины. Во многих из хеттских религиозных и иных текстов можно встретить сообщение о том, что из всех завоеванных стран были вывезены [142] богатства, серебро, золото «и их боги, (которые) были установлены перед Богиней Солнца г. Аринна».²⁴⁸⁾ На основе подобных завоеваний появляется известное неравенство в положении отдельных общин, что ясно видно из §§ 50, 51, 54, 55 ХЗ-ов, которые говорят о предоставлении определенных привилегий и льгот (освобождение от повинностей и т. п.) отдельным «городам» (общинам): Аринна, Нерика, Ципланта, Тамалкия, Хатра и т. д. Не должно показаться странным особое положение городской общины Хаттуса даже среди этих привилегированных «городов». Согласно тексту упомянутых выше статей, даже наиболее привилегированные общины постепенно теряют все свои преимущества. И только община Хаттуса еще не хочет признать подобного нивелирования и стремится сохранить свое особое положение (§ 55). Это несколько более привилегированное положение столичной городской общины видно и из других документов,²⁴⁹⁾ хотя подобное состояние продолжалось, видимо, лишь до периода окончательного утверждения «империи» в Хатти. Как видим из того же § 55 ХЗ-ов, хеттский царь категорически отвергает все домогательства «сыновей города Хаттуса» (DUML^{MEŠ URU}Ḫatti).

Последний термин может быть одним из обозначений для понятия «общинник», которое могло быть выражено и иным образом: LÚ ^URUN. или ^LÚŪbĀRUM.²⁵⁰⁾ [143]

Особое место занимали так называемые люди хиппара (^LÚḫipparas), члены особых «корпораций» — tuikkant. При сопоставлении §§ 48, 49 с § XL ХЗ-ов мы видим, что хеттскому ^LÚḫipparas соответствует аккадское ^LÚASĪRUM, что и приводило к переводу „схваченный, пленный".²⁵¹⁾ Новый перевод („общинник") предложен ныне В. В. Ивановым.²⁵²⁾

Конечно, нет никакого сомнения в том, что хиппара является членом какой-то общности, «корпорации». Отсюда перевод «общинник» должен быть вполне логичным, однако запрет заключения сделок с хиппара говорит о весьма низком его социальном положении.²⁵³⁾ Одновременно с этим приходится считаться с соответствием ^LÚḫipparas — ^LÚASĪRUM. Учитывая все эти обстоятельства, можно, по-видимому, утверждать, что под данным термином понимается член порабощенной общины, общинник вне хеттской «метрополии».

Прямых сведении об общинном собрании у хеттов нет,²⁵⁴⁾ однако сомневаться в его существовании не приходится. Убедительный анализ хеттского термина pankus, данный В. В. Ивановым,²⁵⁵⁾ показывает, что это «собрание» вышло из самих недр древнехеттской социальной организации и восходит к родовому строю. Знаменательно, что первоначально оно могло обозначать всех мужчин, способных носить оружие (pankus ERIN^MEŠ — «целое войско»).²⁵⁶⁾ [144]

Обращает на себя внимание и другой хеттский термин «gurtas». Со времен Э. Форрера его переводят «Burg, Akropolis».²⁵⁷⁾ Ч. Рабин²⁵⁸⁾ сопоставляет его с санскритск. ḳrta, пехлевийск. kart, евр. qaeraed (*qartu), производит от общего qry — «собираться» («to meet») и приходит к выводу, что все эти позднейшие понятия «града, укрепления, акрополя» означали первоначально «место сбора (собраний)».²⁵⁹⁾

Коллегиальность в управлении характерна для начальных ступеней развития общества вообще, и древневосточного общества, в частности.²⁶⁰⁾ Целый ряд хеттских источников указывает на то, что во главе общин стояли старейшины (LÚ^MEŠ ŠU.GI),²⁶¹⁾ обладавшие как административными, так и судебными функциями в пределах данной общины (§ 71 ХЗ-ов). А. Гётце²⁶²⁾ указывает, что помимо старейшин во главе общин стоял также «Bürgermeister" (акк. ḫazanu).²⁶³⁾ Положение этого последнего, по-видимому, можно сравнить со статусом вышерассмотренного должностного лица ^LÚMAŠKIM.URU^KI.²⁶⁴⁾

Помимо старейшин во главе городских общин мы видим особую коллегию «господ города» (EN^{MEŠ URU}N). Так, например, в «Инструкции храмовым людям» (II, 48) названы «господа г. Хатти» (EN^{MEŠ URU}Ḫatti),²⁶⁵⁾ в функции которых [145] входило участие в религиозных ритуалах и церемониях,²⁶⁶⁾ оформление торговых сделок (заключаемых, в первую очередь, жрецами)²⁶⁷⁾ и т. д.

Таким образом, внутри общины мы наблюдаем известное «разделение властей»: администрация и суд (в части уголовных преступлений) оказываются в руках старейшин, а религиозные функции, торговые сделки и вообще гражданско-правовые отношения в руках «господ». Подобное разделение полномочий связано, по-видимому, с периодом существования общины в условиях классового общества. Имущественная дифференциация затрагивает и общину (главным образом, городскую). Из нее начинает выделяться, в первую очередь, купеческий класс, который уже не связан (как прежде) с землей и накапливает свое богатство за счет непосредственных производителей. Однако на данном этапе развития эта дифференциация не вызывает распада общины. Ее устои еще довольно крепки. Поэтому дело ограничивается лишь выделением из ее среды купечества, начинающего сближаться с царской властью, в усилении которой оно заинтересовано и в то же время все еще не может окончательно оторваться от общины, в гражданской жизни которой принимает непосредственное участие.

§ 14. Храмовое хозяйство, как уже отмечалось выше, было, в основном, формой государственно-царского и общинного хозяйства и его выделение в обособленную религиозно-хозяйственную единицу в большинстве случаев почти невозможно. Дело, конечно, не только в самой структуре общества и власти, но и в определенных религиозных представлениях хеттов. Если экономические обстоятельства диктовали необходимость создания определенной хозяйственной области или даже более мелкой единицы, то в центре ее, как правило, возводился храм в честь какого-либо божества, которое объявлялось верховным покровителем-собственником всех земель в данном округе, что мы уже видели на примере превращения «Каменного дома» в «Каменный дом богов». Таким образом, государственная (царская) хозяйственная единица принимала облик храмового хозяйства, что вполне соответствовало структуре высшей государственной власти в стране, когда царь являлся не только верховным правителем, но и главным жрецом, представителем божественной власти на земле. [146]

Даже крупные святилища и целые «священные города» могут рассматриваться как часть царского хозяйства, ибо во главе их, как правило, стояли лично царь или царица. Царские храмы и святилища были разбросаны по всей стране, и они в своей деятельности руководствовались специальными уставами, составленными на основе царских предписаний. При этом отдельные местные храмы и святилища сохраняли известную самостоятельность и автономность, которая отнюдь не имела самодовлеющего характера, а вытекала из определенной самостоятельности отдельных общин, центром которых они и являлись.²⁶⁸⁾ Вся жизнь в этих религиозных центрах была подчинена служению определенному культу, а само верховное божество становилось поистине «всемогущим и вездесущим»: оно возглавляло храм (который был его «домом»), «владело» землей, орудиями производства и людьми, принимало жертвоприношения, различные дары, дань и т. п.²⁶⁹⁾ Такими «священными городами» были, например, Аринна, Нерик и Ципланта (§ 50 ХЗ-ов), которые в связи со своей ролью и значением пользовались известными привилегиями, определяемыми некоторыми учеными как феодальный иммунитет.²⁷⁰⁾ Как видим, хеттские тексты упоминают не только отдельные «дома богов» — храмы (É [147] DINGIR^LIM, хетт. É karimmi),²⁷¹⁾ но и целые «города богов» (URU^LUM DINGIR^LIM),²⁷²⁾ во главе которых стояли жрецы, сосредоточившие в своих руках не только религиозную, но и гражданскую власть.²⁷³⁾ Они, по-видимому, играли здесь ту же роль, что и старейшины в сельских общинах. В этом, очевидно, и заключалось одно из основных формальных отличий «гражданской» общины от храмовой. Вся власть в первом случае сосредотачивалась в руках светских правителей, которые, как видно, возглавляли и местные храмы, а во втором — полнота власти (духовной и светской) принадлежала служителям культа (жрецам).

Храмовое хозяйство было связано с одной из двух форм крупного землевладения в Хатти (царской и храмовой).²⁷⁴⁾ И хотя оба этих вида собственности, в конечном итоге, сосредотачивались в руках одного и того же верховного правителя — царя, и в этом смысле любое храмовое хозяйство может быть названо царским, тем не менее мы имеем полную возможность различать их подобно тому, как отличаем царя — главу светской власти от царя — верховного жреца в стране.

Храм не только в Хатти, но и вообще на Древнем Востоке имел обширную движимую и недвижимую собственность в виде земельных наделов, рабов, скота, необходимого инвентаря и т. п.²⁷⁵⁾ Однако храмовое хозяйство в Хеттском царстве вряд ли являлось столь обособленным и автономным, чтоб можно было его характеризовать как особое государство в государстве.²⁷⁶⁾ Во всяком случае, известная [148] независимость, автономность и привилегии отдельных храмовых общин отнюдь не отличали их от общин гражданских, которые сами (благодаря культу определенного божества на их территории) могли принимать форму религиозной общности. В этом смысле можно считать вполне правильной точку зрения акад. В. В. Струве, который в свое время указывал, что храмовое хозяйство являлось собственностью всего свободного населения страны (в том числе и жречества), а затем становилось частью царского хозяйства.²⁷⁷⁾ Таким образом, наследником храма-общины в конечном итоге выступает храм как часть государственно-царского хозяйства.²⁷⁸⁾

Пестрота племенного состава населения Хеттской державы наряду с более или менее устойчивым существованием многочисленных общин находили свое отражение в многобожии и наличии большого числа центральных и местных культовых центров,²⁷⁹⁾ что подтверждается не только письменными источниками, но и археологическими данными. В результате раскопок было обнаружено большое количество крупных и мелких храмов, окруженных многочисленными хозяйственными постройками: ремесленными мастерскими, складами, кухнями, загонами для скота, а также жилищами для: храмового персонала и т. п.²⁸⁰⁾

Благодаря царским дарениям²⁸¹⁾ и поборам с населения (налоги, повинности, жертвоприношения, выплата части захваченной на войне добычи и т. п.)²⁸²⁾ многие храмовые хозяйства превращались в мощные экономические центры государственного значения.²⁸³⁾ Знаменательно, что храмы вместе с этим играли, по всей видимости, и крупную политическую роль (главным образом, в области внешних сношений), являясь частью государственного механизма. Вспомним, что [149] все договоры и соглашения находились под покровительством богов и, как видно, заключались в присутствии не только гражданских лиц, но и представителей жречества. После подписания соглашения документ, как правило, передавался на хранение в храм.²⁸⁴⁾ О процессе возникновения и развития государственно-храмового хозяйства в какой-то мере можно судить по данным текста Анитты, в котором автор повествует о строительстве в городе Неса разного рода укреплений²⁸⁵⁾ и нескольких храмов, о передаче этим последним захваченной на войне добычи (главным образом, скота и диких зверей).²⁸⁶⁾ Интересно заметить, что если в основном тексте Анитта говорит о том, что он доставил добычу в «Неса, мой город», в одном из вариантов этого же памятника сказано: «к моим богам».²⁸⁷⁾ Единство храмового и государственного хозяйства видно даже из этой небольшой детали, хотя в подтверждение этого факта можно привести и другие более весомые доказательства: непосредственное участие и руководство ритуальными церемониями со стороны царя и других членов царствующего рода (главным образом, царицы и царевича),²⁸⁸⁾ издание царем инструкций для храмов и правил поведения служителей культа, доставка ритуального инвентаря в храм на период религиозных празднеств.²⁸⁹⁾ Внимательно изучая ритуальные тексты, можно заметить, что целый ряд государственных служащих и «царских слуг» участвовали в отправлении культа, а значит несли и определенные жреческие обязанности.

Из всех письменных источников наибольшее значение в интересующем нас аспекте имеет так наз. «Инструкция служителям храма»,²⁹⁰⁾ которая в оригинале носит довольно пространное название: «(IV. 78). Первая табличка всех людей [150] храма (LÚ^MEŠ É DINGIR^LIM):²⁹¹⁾ (79) храмовых работников кухни (EN^MEŠ UTÚL DINGIR^MEŠ),²⁹²⁾ храмовых земледельцев (^LÚ.MEŠApin.LAL DINGIR^MEŠ), (80) и храмовых пастухов крупного и мелкого рогатого скота (^LÚ.MEŠSIPAD GUD DINGIR^{LIM LÚ.MEŠ}SIPAD UDU DINGIR^LIM)..."

Уже из этих строк ясно видна картина трудовой деятельности «людей храма», т. е. лиц, непосредственно занятых производительным трудом и изготовлением пищи не только для богов, но, очевидно, и для наиболее привилегированных служителей храма — жрецов²⁹³⁾ и т. д. Из этих же строк можно заключить, что храм владел определенными земельными угодьями и значительным количеством скота, которые составляли основу его богатств и самостоятельной экономической деятельности. О характере храмового хозяйства и его структуре можно судить при более подробном ознакомлении с рассматриваемой инструкцией, начало которой, к сожалению, не дошло до нас.

Сохранившаяся часть инструкции начинается с предписания хлебопекам о том, как следует выпекать жертвенные хлеба (I, 14-20). Далее следует, пожалуй, важнейшая (для понимания социальной структуры и мировоззрения хеттов) часть, определяющая взаимоотношения господ и рабов, людей и богов (I, 21-38).²⁹⁴⁾ Затем инструкция требует своевременного празднования важнейших хеттских празднеств (I, 39-45) и продолжает: «(I, 46) И если вы быками, овцам, хлебом, пивом и вином, — (47) всем (необходимым) обеспечивать не будете (богов); (48) и (если) с кем-либо (кто выдал все это) вы, люди храма, (49) вступите в сделку, то по [151] воле богов узнается все, что не достигает».²⁹⁵⁾ Под страхом смертной казни инструкция предостерегает от всякого посягательства на собственность храма,²⁹⁶⁾ которая состоит, кроме всего прочего, из серебра, золота, одежд, бронзовых орудий, находящихся под охраной особых стражей (^LÚ.MEŠ UMMEDA) (II, 32-38). Далее речь идет о царских дарениях (в серебре, золоте, а также одежды и бронзовых орудий), которые оформлялись документально (II, 39-44). Продажа царского дара допускалась лишь с ведома «господ города Хатти»(EN^{МЕŠ URU}ḪA-AT-TI) или самого царя; тайная продажа вышеперечисленных даров каралась смертной казнью (II, 45-58). Тяжким преступлением считался как отказ от религиозных празднеств, так и нарушение сроков празднования и занятие в дни праздников какими-либо иными делами (II, 59-79). Тут же наряду с трудящейся частью храмовых работников (LÚ^MEŠ É DINGIR^LIM) упомянуты прямые служители культа: жрецы (^LÚ.MEŠSANGA),«помазанники» (^LÚ.MEŠIM.ME) и особая группа жриц — «матерей богов» (^SAL.MEŠAMA DINGIR^LIM), которые, как видно, составляли более привилегированную (и, возможно, не занятую физическим трудом) прослойку,²⁹⁷⁾ чем простые «люди храма» (II, 64). Сама эта привилегированная часть служителей храма отнюдь не была однородной, распадаясь на три основные группы: «крупных жрецов» (^LÚ.MEŠSANGA GAL.GAL), «мелких жрецов» (^LÚ.MEŠSANGA DUMU-DUMU) и «помазанников» (III, 3-4), рядом с которыми упомянуты особые «патрули» (^LÚ.MEŠṷeḫeskattallas) и стражи (^LÚ.MEŠḫaliiattallas), бдительность которых особо требовалась по ночам (III, 7-9). Данная часть документа (II, 80 — III, 20) посвящена правилам поведения служителей храма ночью и вопросам их отношения к своим семьям (женам) и другим женщинам вне собственного дома. [152]

Последующие части текста говорят об обязанностях стражи, жрецов и т. д. (III, 21-43).

Затем следует повеление быть весьма осторожным с огнем особенно в дни празднеств (III, 44-54), ибо если при пожаре «хотя бы только храм будет уничтожен, а имущество (assu) города Хаттуса и царя не будет уничтожено» (III, 50-51), закон грозит смертной казнью не только преступнику, но и всей его семье.

§ 14 рассматриваемого документа (III, 55-83) целиком посвящен порядку приготовления «пищи богов» работниками кухни и обязанности чашеносца, стольника, повара, хлебопека, виночерпия.

Далее речь идет об обязанностях храмовых земледельцев (^LÚ.MEŠAPIN.LAL DINGIR^MEŠ) поставлять богам первые плоды своих трудов (ḫuelpí) (IV, 3 сл.),²⁹⁸⁾ так же как пастухи обязаны выдавать богам принадлежащий им молодняк скота (IV, 34 сл.). Утаивание зерна и др. продуктов, подлежащих выдаче, приводит к конфискации всего урожая (IV, 12-22). Тут же проводится четкое различие между полем богов (A.ŠÀ DINGIR^LIM) и полем земледельца (А.SÀ ^LÚAPIN.LAL) (IV, 15-16), при чем первое засевается зерном, поставляемым жрецом, очевидно, из храмовых хранилищ. Инструкция требует заботиться о скоте, принадлежащем храму, и всякое посягательство на храмовую собственность (на скот) считается тяжким преступлением (IV, 25-33). Заключительная часть документа посвящена необходимости своевременных поставок богам положенного количества скота и продуктов. Все лица, зависимые от храма, должны выполнять, в первую очередь, свои обязанности перед богами.

Как видим, положения рассмотренной инструкции в целом настолько ясны, что не требуют особых и подробных комментариев.

Таким образом, можно считать установленным, что храмовая собственность не была чем-то обособленным и противопоставленным государственной и отчасти общинной собственности. Храм в целом был подчинен самому царю и местным властям (в данном конкретном случае «господам г. [153] Хаттуса»). Он владел обширными земельными угодьями и значительным количеством скота. Поля храма обрабатывались земледельцами, которые, помимо этого, имели собственные наделы в личном пользовании. Храмовые пастухи обязаны были заботиться о скоте. Первой и главной обязанностью этих основных производителей материальных благ была поставка первых плодов и молодняка богам, т. е. в пользу храма.²⁹⁹⁾ Всякое посягательство на продукцию, предназначенную для выдачи богам, равно как и на собственность храма вообще, считалось преступлением и каралось либо штрафом, либо смертной казнью.³⁰⁰⁾ Социальный состав храмовых служащих был отнюдь не однороден: помимо наиболее бесправных земледельцев, скотоводов, работников кухни имелась и более привилегированная часть жрецов («великих и малых»), которые являлись не только непосредственными служителями богов и отправителями культа, но и следили за работой трудовой части населения и обеспечивали своевременные поставки в пользу храма.³⁰¹⁾

§ 15. Частная собственность на землю существовала, главным образом, в виде крупного землевладения, хотя индивидуализация земельных наделов внутри рода и сельских общин начинается очень рано и ко времени написания ХЗ-ов заходит уже довольно далеко.³⁰²⁾

Земля, как одна из двух основных форм частной собственности (движимое имущество, состоявшее главным образом из рабов и скота, и недвижимость),³⁰³⁾ приобреталась путем расчистки незанятых земель, купли, наследования, дарения или раздела.³⁰⁴⁾ Первый из этих способов приобретения земельного участка нужно считать наиболее древним.³⁰⁵⁾ Он нашел свое отражение в §§ 166-167 ХЗ-ов. Эти статьи запрещают повторное засевание поля, т. е. захват чужого [154] земельного участка. Архаичность положений этих статей, как это установил В. Корошец,³⁰⁶⁾ видна и из того факта, что термин «владелец поля» здесь выражен весьма своеобразно: A-ŠÀ^LAM karū-pát kuis sūnīt (§ 166, стк. 39; § 167, стк. 44) — «тот, кто раньше засеял поле». Действительно, это единственный случай употребления подобной формулы в ХЗ-ах. В других местах то же понятие выражено иным образом. Так, например, в § 41 ХЗ-ов (стк. 44) названы «поля человека ILKU» (ŠA LÚ ILKI A.ŠA^ḪI.A). О владельце земельного участка, переходящего по наследству, в § 46 (стк. 59) оказано, что он iṷaru... ḫarzi («имеет ивару»), в соответствии с чем он и назван iṷaruṷas isḫas — «хозяином наследуемого участка поля (ивару)». Вообще формула iṷaru ḫarzi может рассматриваться как конкретное выражение более общего понятия, вытекающего из смысла фразы A.SA^ḪI.A ḫarzi — «имеет поля» (например, в § 47а ХЗ-ов, стк. 64), в соответствии с которой и по аналогии с iṷaru ḫarzi— iṷaruṷas isḫas вполне логичным выглядит появление термина EN A.ŠÀ (A-GÀR) (акк. bēl eqli) — «владелец надела (поля, угодья)» (§ XXXVII).

Это постепенное уточнение и конкретизация понятия землевладельца (или, в отдельных случаях, собственника земли) непосредственно связана с дальнейшим развитием форм землевладения в хеттском обществе, прогресс которого приводит в конечном итоге к появлению таких форм приобретения земельного участка, как купля, дарение, наследование и раздел. Правда, как мы уже видели выше, покупаться и наследоваться могла и такая земля, которая отнюдь не находилась в частной собственности (повинностные поля из государственно-царского фонда, наделы на общинных землях и т. п.), однако уже сам факт появления этих форм приобретения земельных участков указывает на постепенное формирование права частной собственности на землю. Знаменательно, что участки государственных и общинных земель, как правило, были неотчуждаемы, но развитие социально-экономических отношений постепенно приводило к преодолению этих ограничений вначале в форме приобретения путем усыновления,³⁰⁷⁾ а затем — и просто купли-продажи. Быть может, [153] эта тенденция к превращению участков, находившихся в личном пользовании и владении, в частную собственность уже проглядывает в архаичных положениях §§ 166-167 ХЗ-ов, где ясно чувствуется стремление законодателя к защите прав первоприобретателя земельного участка.³⁰⁸⁾

На первых порах торговля земельными участками находится под контролем местной (общинной) и центральной (царской) власти,³⁰⁹⁾ но постепенно она становится все более свободной и неконтролируемой. Упоминание стоимости различных участков земель в тарифе цен, приведенном в ХЗ-ах, должно указывать именно на подобную трансформацию.

Выше³¹⁰⁾ мы обратили внимание на различие в ценах на «увлажненное» (?sissuras) и «выделенное» (A.SÀ ḪA.LA.NI) поля. Стоимость последнего составляла 2/3 от стоимости первого и равнялась, как известно, 2 сиклям серебра. Нам кажется, что эти термины указывают скорее на формы землевладения, чем на естественную характеристику полей. Поле sissuras, должно быть, — надел, поступавший в частную собственность покупателя, а A.SÀ ḪA.LA.NI — такой участок земли, на который через куплю приобреталось лишь право его эксплуатации. При этом «продающий» сохранял право собственности, а «покупающий» становился совладельцем, «человеком надела (или доли)» (LÚ ḪА.LA), т. е. он вступал в состав семьи «продавца» с обязательством выплаты определенной арендной платы,³¹¹⁾ равной, быть может, 1/3 урожая (если судить из доли, какую он получал при разделе общего имущества, § 53 ХЗ-ов).

При этом, судя по § 53 ХЗ-оз, совладелец имел право на полное выделение, но в таком случае он получал лишь часть (1/3) общего поля, что, конечно, не всегда его устраивало. Поэтому он фактически оставался экономически зависимым лицом, но с известными преимуществами, вытекающими из факта его «усыновления» в данной семье, что давало ему право наследования части, а, возможно, и всего имущества (и [156] даже жены) своего хозяина при известных обстоятельствах (§§53, 192).³¹²⁾

Совладелец («человек надела») появлялся, очевидно, тогда, когда собственник поля не мог (в силу различных причин)³¹³⁾ непосредственно обрабатывать свой участок земли. Зачастую (§ 50 ХЗ-ов) речь шла о повинностных наделах. Вполне допустимо, что жрец, воин или какое-либо другое должностное лицо получало участок поля совместно с «человеком надела» (другая форма появления совладельца) с обязанностью нести определенную повинность.³¹⁴⁾

Право на отделение от своего «патрона», наследование части его имущества, а также возможность женитьбы на жене хозяина по системе левирата ясно указывают, что «человек надела» отнюдь не был забитым и полностью бесправным существом, а скорее совладельцем на правах усыновленного члена семьи, или скорее всего брата домовладыки, ибо, в первую очередь, брат мог жениться на своей овдовевшей невестке.

В заключение хочется указать на тот факт, что частная собственность мелких землевладельцев на землю играла весьма незначительную роль, и они, конечно, не могли долго удержаться вне зависимости от крупных землевладений, принадлежащих государству, общинам, храмам и крупным землевладельцам. Однако тем не менее процесс образования частной собственности на землю неумолимо пробивал себе дорогу, хотя он и остался незавершенным даже к моменту падения Хеттской державы. [157]

Назад К содержанию Далее

¹⁾ См. Afet, TTKB, III, 11/12, стр. 427; Kleinasien, стр. 118; Gurney, стр. 103. Ср. А. Deimel, Šumerische Tempelwirtschaft'zur Zeit Urukaginas und seiner Vorgänger, „Analecta Orientalia", II, стр. 78.

²⁾ На Древнем Востоке, где царь выступает как «землеустроитель и единоличный представитель — собственник земли — общины» (Дьяконов, РЗОА, стр. 75), ничего странного в этом нет (Дьяконов, Шумер, стр. 119). Взаимозависимость различных категорий земельной собственности на Древнем Востоке прекрасно может быть выражена в лаконичной и точной формуле, предложенной акад. В. В. Струве (Община, храм, дворец, ВДИ, 1963, № 3, стр. 15, 34): «в рабовладельческий период не было земли без бога». В. В. Струве (там же, стр. 33) указывает на тесную близость храмов и общин и стремление «дома великого» (дворца) подчинить себе храмы.

Если отмеченное переплетение различных видов собственности действительно имело место, то спор между советскими историками относительно точного определения категории земель на Древнем Востоке (и в частности в Шумере) в значительной степени теряет свою остроту. См., напр., Струве, Очерки..., стр. 14; Дьяконов, Купля-продажа земли в древнейшем Шумере и вопрос о шумерской общине, ВДИ, 1955, № 4, стр. 10 сл.

Здесь же заметим, что административное деление древневосточных государств, как правило, совпадало с территориальным делением на общины. См., напр., М. Л. Гельцер, Новые тексты из древнего Алалаха и их значение для социально-экономической истории Древнего Востока, ВДИ, 1956, № 1, стр. 15.

Следует особо отметить, что в свое время К. Маркс (Формы, предшествующие капиталистическому производству, ВДИ, 1940, № 1, стр. 12) указывал на совпадение общинной и государственной собственности (ager publicus) даже в условиях древнего Рима, противопоставляя им частную собственность на землю. Ср. И. Б. Новицкий, Основы римского гражданского права, М., 1960, стр. 87.

³⁾ KUB, XXIV, 1-4. Перевод см. ANET, стр. 397.

⁴⁾ Переводы см. Sturt, Chrest, стр. 161; ANET, стр. 209.

⁵⁾ Букв. «земли дома». Видимо, соответствует QAQARA ŠA É.GAL («земли дворца»). См. LS 2 Vs. (Riemsсhneider, MIO, VI, 3, стр. 356).

⁶⁾ Riemsehneider, MIO, VI, 3, стр. 358-361.

⁷⁾ КВо, V, 7, Rs. 8 (Riemsehneider, ibid., стр. 348). Ср. положение в древнем Шумере — Тюменев, Шумер, стр. 11-12.

⁸⁾ Fabricius, Acta Orientalia, VII, 1929, стр. 289; Cuq, Études, стр. 518. Ср. Дьяконов, РЗОА, стр. 140.

⁹⁾ См., например, «Предписание правителям областей» (KUB, XXXI, 84, II, 1-4; XXXI, 86, II, 5-28; XIII, 2, 5-25) — Schuler, Anweisungen, стр. 41-45.

¹⁰⁾ §§ 9 и 25.

¹¹⁾ Реформа, без сомнения, проведена в период наивысшего расцвета Хеттской державы, когда богатство и власть правителей Хатти достигли невиданных до того размеров и могущества. Ср. Korošec, ZZR, XXV, 1955, стр. 86.

¹²⁾ Та же формула (видимо, стандартная в подобных случаях), что и в § 41 ХЗ-ов.

¹³⁾ Ср. Fabricius, ibid., стр. 280; Cuq, Études, стр. 518.

¹⁴⁾ KUB, XIII, 2, IV, 9-12 (Schuler, Anweisungen, стр. 51).

¹⁵⁾ Ср. Schuler, ibid., стр. 55.

¹⁶⁾ Э. А. Менабде, Псб., стр. 37-39.

¹⁷⁾ KUB, XIII, 8. Перевод стк. 2-5 см. Götze, Muršiliš, стр. 231; стк. 11-12 — Korošeс, Ar. Or., v. XVIII, 3, 1950, стр. 197. Полный перевод — Otten, Totenrituale, стр. 107.

¹⁸⁾ É.NA₄-as kuit iiaṷēn. Букв. „Каменный дом, что мы сделали". Оттен переводит: „Was wir <zum Besitz> des Steinhauses gemacht haben" (Otten, Totenrituale, стр. 107).

¹⁹⁾ Т. е. Каменному дому.

^{20) LÚ.MEŠ}sarikuṷas или ERÍN^MEŠ sarikuṷas. См. Götze, Muršiliš, стр. 230-231. А. Гётце считал людей сарикува родом войск в хеттский армии. В то же самое время он подчеркивал, что социальное положение их было идентично положению крестьян и ремесленников. Он полагал, что sarikuṷas является фонетическим чтением LÚ.MEŠ ^GIŠKU. Если это так, то после работ Зоммера и Фалкенштейна людей сарикува следует считать ремесленниками, с чем вряд ли можно согласиться, ибо контекст рассматриваемого документа не допускает подобное толкование, т. к. в перечислении людей Каменного дома ремесленники уже упомянуты под другим термином (^LÚ.MEŠBĒL QATI). К тому же ради обоснования собственной точки зрения А. Гётце ссылается на KUB, XIII, 10, Vs. 4. Однако этот фрагмент настолько поврежден, что делать какие-либо выводы на его основании очень трудно. В интересующих строках данного документа можно прочесть лишь следующее: (3)........ it...... (4).......LÚ.ME]Š sarikuṷas LÚ.MEŠ BĒL QATI...... (5)........-za DUMU.MEŠ-KUNU ṷarpiskit.......

²¹⁾ É^MEŠ-ŠU-NU — бyкв. „их дома".

²²⁾ Оттен: „die Türhüter" (ibid., стр. 107). Ср. HAB, стр. 133, сн. 2.

²³⁾ lu-zi-ia-za!

²⁴⁾ Смысл не ясен. Оттен (ibid., стр. 107, сн. 2) предполагает, что здесь речь идет о ритуале либо бракосочетания, либо освобождения раба. Если действительно здесь говорится о каком-то ритуале, то скорее всего это ритуал освобождения от повинностей.

²⁵⁾ Перед своим домом (?).

²⁶⁾ Какое-то дерево или деревянный предмет (быть может, кол). Предполагается (Götze, Muršiliš, стр. 203 и сн. 1 на той же стр.; HAB, стр. 196, 197; Friedrich, HW, стр. 40; Otten, Totenrituale, стр. 107), что это символ освобождения от повинностей. Вбивался (или высаживался) перед домом получившего указанную привилегию. Ср. ХЗ, § 30.

²⁷⁾ Или: «посадит».

²⁸⁾ Льготы и обязанности распространяются только на данное лицо, без права передачи другому. Иначе интерпретирует эту строку Оттен (ibid., стр. 107, сн. 3).

²⁹⁾ Otten, там же.

^{30) SAL}É.GE₄.A-TIM — «невеста, невестка». См. Friedrich, HKL, II, стр. 33. Возможно, здесь речь идет о предоставлении работнику царского хозяйства дополнительного надела с домом для того, чтобы его сын мог жениться и выделиться из отцовского дома, хозяйство которого таким образом сохраняло свою целостность.

³¹⁾ Зять, живущий в доме тестя. Данный запрет, видимо, следует объяснить следующим образом: «человек Каменного дома» получал дополнительный надел лишь в том случае, если его сын (или дочь) создавал самостоятельное хозяйство. Ему запрещалось брать себе в дом жениха с целью сохранения за собой дополнительного участка земли. Таким образом, для него закрывались пути для дальнейшего обогащения.

³²⁾ Стремление к включению общинных земель в царские владения — явление отнюдь не редкое на Древнем Востоке. См., напр., Гельцер, ВДИ, 1956, № 1, стр. 18.

³³⁾ NA₄-an pár-na-aš ḫi-lam-ni — „В воротах Каменного дома". Цитирую по Otten'y, Totenrituale, стр. 133. Кстати, в этой фразе дано хеттское написание идеограммы E.NA₄ — NA.₄-an parna-.

³⁴⁾ Ср. НАВ, стр. 133, сн. 2; Friedrich, HW, стр. 69.

³⁵⁾ См., напр., KUB, XVI, 39, II, 6, 24, 33. Ср. Otten, ibid., стр. 108-111.

³⁶⁾ Перевод «раб (слуга) мавзолея» (Friedrich, Gesetze, стр. 35, 100; Иванов, ХИДВ, стр. 316), видимо, не совсем точен. Мы вслед за Гютербоком (JCS, XV, 2, стр. 69), Ньюфельдом (NHL, стр. 17) и Хаазе (HKR, стр. 70) предпочитаем буквальный перевод, ибо, как это будет видно ниже, термин «Каменный дом» следует толковать значительно шире, чем просто «мавзолей». Ср. переводы Дунаевской («раб сокровищницы (?)» — ЗВАХ, II, стр. 266) и Гётце (ANET, стр. 191). Наше толкование этой статьи и термина ÌR É.NА₄ ср. с мнением Деляпорта — Delaporte, стр. 184: «раб дома печати» он толкует как «раб администрации».

³⁷⁾ Неясный термин, обозначающий какое-то должностное лицо. Имеет ли он что-либо общее с акк. šuppatu — «тростник»? Ср. Friedrich, Gesetze, стр. 100, сн. 6; NHL, стр. 167.

³⁸⁾ Ср. Guterbock, JOS, XV, 2, стр. 69.

³⁹⁾ О значении термина IR см. во второй части нашей работы при рассмотрении вопроса о социальном составе хеттского населения.

⁴⁰⁾ В свое время в упоминаемых здесь «рабах» мы ошибочно видели представителей в целом социально бесправного класса государственных рабов. — См. Псб., стр. 38-39. Гётце (Kleinasien, стр. 106-107) и Афет (ТТКВ, III, 11/12, стр. 425) считают их царскими рабами, находившимися в привилегированном положении, а Ньюфельд (NHL, стр. 121, 167) — лицами, статус которых отличался от рабского.

⁴¹⁾ См. Friedrich, HW, стр. 270; Souček, OLZ, XVI, 9/10, 1961, стр. 463.

⁴²⁾ Otten, Totenrituale, стр. 132-133. Ср. также стр. 14, 68-73.

⁴³⁾ KÜB XXXIX 12, Rs.: „(4') ...EGIR-izzaz kuedani URU-ri.... (5') ....mansi É.NA₄-ŠU-ma apenipát URU-ri... Здесь речь явно идет о царском Каменном доме „в этом собственном городе" (apenipát URU-ri), т. е. „городе", принадлежащем царю. Ср. KUB, XII, 48: (4').... nussi É.NA₄ DINGIR^LIM kuedani (5') sar[a danzi]... Восстановление Оттена (sara danzi) бесспорно. Смысл фразы, как нам кажется, в том, что некие царь и царица „основывают" или „владеют" (sara danzi) Каменным домом — храмом (É.NAj DINGIR^LIM, в котором они будут захоронены после смерти. Ср. также Otten, ibid., стр. 70-73.

⁴⁴⁾ Otten, ibid., стр. 133; Laroche, Ugaritica, Ш, 1955, стр. 102-103.

⁴⁵⁾ KUB, XVI, 39, II, 24, 29. Ср. Otten, ibid., стр. 108, 110.

⁴⁶⁾ КВо, IV, 10, 1. Перевод см. Е. Cavaignac, Dadasa-Dattassa, RHA, II, f. 10/11, 1933, стр. 70; Contenau, Civilisation, стр. 111.

⁴⁷⁾ isḫiul ier — букв. „договор (соглашение) сделали".

⁴⁸⁾ Букв. „Солнце" (^DUTU^SI).

⁴⁹⁾ KARAŠ.

^{50) LÚ.MEŠ}KISAL.LUḪ-UTU. И. Фридрих видит здесь служащих храма довольно низкого ранга и переводит „Amt der Vorhofs-Wäscher" (HW, стр. 281). Кавеньяк (RHA, II, f. 10/11, 1933, стр. 70) переводит „строительство".

⁵¹⁾ См. Otten, ibid., стр. 15, 80-81, 132; Delaporte, стр. 186; Afet, TTKB, III, 11/12, стр. 426.

⁵²⁾ KUB, XIII, 8, Vs. 11-12.

⁵³⁾ См., напр., ХЗ, § 173. Конфискация имущества в пользу Каменного дома невольно напоминает конфискацию в пользу «Дворца» и еще раз доказывает, что Дом Камня выполнял функции местного органа государственной власти (финансово-экономического ведомства) в данной области, т. е. играл ту же роль на месте, что и «Дворец» по всей стране. Тесная связь между «Дворцом» и Каменным Домом прямо подчеркивается во многих хеттских письменных документах. См., напр., KUB, XVI, 39, 3 сл., 20 сл., где явно чувствуется близость (по назначению и выполняемым обязанностям) между «людьми Каменного дома богов» (^LÚ.MEŠ É.NA₄ DINGIR^LIM) и „слугами дворца" (LÚ^MEŠ.ÉGAL).

⁵⁴⁾ Согласно Немруд-дагской, Селикской и Гергерской надписям (цит. по А. Г. Периханян, Иеродулы и ιεροι в Малой Азии и Армении, ВДИ, 1957, 2, стр. 51), Антиох Коммагенский учредил официальный культ царя и для обслуживания этого культа выделил из царского фонда целые деревни и множество рабов. Эта аналогия с хеттским «Домом Камня» тем более заслуживает внимания, что здесь действие происходит именно в тех районах Малой Азии, которые в свое время испытали заметное хеттское влияние.

О различных «службах» Каменного дома говорил в свое время и А. Гётце (Zur Interpretation des hethitischen Gesetze, ZA, 2(36), 3/4, 1924, стр. 257 и сл.), хотя он и неправильно отождествлял Дом Камня с aska.

⁵⁵⁾ Интересно заметить, что И. М. Дьяконов (ЗВАХ, II, стр. 286) говорит о храмовых землях, «контролировавшихся» царем. Образование крупных административно-хозяйственных единиц со включением в них более мелких характерно и для других стран Древнего Востока, например, для Ассирии. Ср. РЗОА, стр. 139-140.

⁵⁶⁾ См., например, Otten, Totenrituale, стр. 44-45, стк. 13. В приведенном здесь перечислении «царские дома» рассматриваются как часть государственной собственности.

Тут же заметим, что право перераспределения царских земель внутри царского рода принадлежало непосредственно царю. См., напр., HAB, стр. 12-13, § 17, где говорится о предоставлении царевне по указанию царя возможности «есть и пить». Однако, как нам кажется, в данном случае царь поступал скорее по обязанности, чем по доброй воле. Впрочем, это явствует не только из контекста, но и из общего положения, характерного для Древнего царства, когда царская власть отнюдь не была абсолютной.

⁵⁷⁾ Заметим, что в Урарту царские хозяйства создавались по указу самих правителей. Ср. Меликишвили, Наири-Урарту, стр. 340-341.

⁵⁸⁾ См., напр., §§ 47, 183, 185, XXXVII, XXXIX ХЗ-ов. Ср также San-Nicolò, ZSS, B.LVI, Rom. Abt., 1936, стр. 237-238.

⁵⁹⁾ Ср. NHL, стр. 167. Кстати, о крупных размерах царских владений говорит и О. Гэрни — Gurney. стр. 103.

⁶⁰⁾ См., напр., KUB, XXXIX, 7. Vs. II 32: ...nu KUBABBAR GUŠKIN I-NA É.NA₄) pedanzi... „И серебро (и) золото в Каменный дом они приносят". Ср. также Otten, Totenrituale, стр. 132.

См. также IBoT. I. 31, Vs. 12-15 .Здесь царица дает распоряжение, доставить «дань из г. Анкува» (MĀNDĀT ^URUAnkuṷa) в «Дом печати» (É.NA₄ KIŠIB). Поступившая дань, как видно из контекста, тщательно учитывалась и вносилась в список. Ср. Goetze, JCS, X, 1, 1956, стр. 32, 38. О сборе налогов, поступавших в Каменный дом, см. Delaporte, стр. 186, а также Cavaignac, RHA, 10, 1933, стр. 70; Contenau, Civilisation, стр. 111; Afet, TTKB, III, 11/12, стр. 426.

⁶¹⁾ В одном из текстов (см. Otten, Totenrituale, стр. 44-45) хеттский царь требует от подвластного ему местного правителя проявлять особую заботу о царских домах (É^MEŠ LUGAL — из контекста явствует, что здесь речь идет не о царском хозяйстве, а строениях, находившихся в государственно-царской собственности), скотных дворах (E^MEŠ GUD), «Домах печати» (É.NA₄ KISIB^ḪI.A — Оттен не уверен в подобном чтении) и «Домах для возлияний» (É tarnu- — некое культовое строение).

Если даже чтение Оттена (É.NA₄ KISIB^ḪI.A) правильно, оно не должно противоречить нашему мнению, ибо в данном случае речь идет не о Каменном доме вообще, а об отдельных строениях, в которых, по всей видимости, размещались различные службы («отделы») рассматриваемого ведомства.

Одним из подобных «отделов» мог быть É-ir-saḫḫanas («Дом саххана» — ведомство по делам податей — см. Riemschneider, MIO VI, 3, стр. 345). Ср. с «Домом податей» в Аррапхе (Янковская, ВДИ, 1957, № 1, стр. 20).

⁶²⁾ Гютербок (JCS. XV, 2, 1961, стр. 69) в данном случае также следует буквальному переводу, считая перевод Фридриха неудачным и вызывающим ошибочные ассоциации.

⁶³⁾ Ср. Дьяконов, РЗОА, стр. 56-57.

⁶⁴⁾ См. Riemschneider, MIO, VI, 3, 1958, стр. 321 сл.

⁶⁵⁾ PRr. IV, 17.340; 17.237; 17.62; 17.339 А; 17.366; 17.335; 17.368 и т. д.

⁶⁶⁾ См., напр., PRT, IV, 17.340 и 17.237.

⁶⁷⁾ Rs. 16.170, стк. 19-20 (PRU, IV).

⁶⁸⁾ См. ниже, стр. 105.

⁶⁹⁾ HAB, стр. 10 сл.

⁷⁰⁾ Fabricius, Acta Orientalia, VII, 1929, стр. 290; Cuq, Études, стр. 518.

⁷¹⁾ Вар. KBo. VI, 2, II, 43/ saḫḫan luzzi.

⁷²⁾ КВо, VI, 3, II, 64-65.

⁷³⁾ КВо, VI. 4, IV, 12-14, 28-30.

⁷⁴⁾ Фридрих (Gesetze, стр. 56, сн. 9, 11) считает, что здесь допущена ошибка и должно быть A.ŠÀ A.GÀR. Судя по контексту, здесь речь идет просто о «земельном владении».

⁷⁵⁾ О термине A.ŠÀ A.GÀR см. выше, стр. 40-41. Ср. также Souček, OLZ, XVI, 9/10, 1961, стр. 460.

⁷⁶⁾ Здесь дважды написано luzzi. И. Фридрих (Gesetze, стр. 58, сн. 5), вслед за Б. Грозным, считает это диттографией. Возможно, здесь допущена ошибка и должно быть (по аналогии с КВо, VI, 2, II, 43) saḫḫan luzzi. Ср. также Дунаевская, ЗВАХ, II, стр. 284, сн. 2.

⁷⁷⁾ Несколько иначе переводят и интерпретируют эти статьи Дунаевская (ЗВАХ, II, стр. 264, 283), Иванов (ХИДВ, стр. 315), Грозный (СН, стр. 41, 97), Фридрих (Gesetze, стр. 33, 59), Гётце (ANET, стр. 191), Ньюфельд (NHL, стр. 15, 67), Xаазе (HKR, стр. 69, 81), Фабрициус (ibid., стр. 278, 279).

⁷⁸⁾ Впрочем, если учитывать текст КВо, VI, 2, II, 43, возможно, не только luzzi, но и saḫḫan'a, т. е. дар в данном случае, надо предполагать, принимал форму награды, не связанной ни с какими обязанностями и повинностями.

⁷⁹⁾ Кюк (Études, стр. 480) считает, что эта формула связана с выдачей индивидуальной иммунитетной грамоты. Фридрих (Gesetze, стр. 33, сн. 4) полагает, что здесь мы имеем дело с символическим актом освобождения от повинностей. Оба мнения могут быть лишь частью истины. Вся истина заключается в предоставлении «кормления».

⁸⁰⁾ См., напр., II Reg. 25:30; Jer.52:34; а также Тюменев, Шумер, стр. 80-81, 159, 174, 180, 185 и т. д.; Никольский, 433, стр. 10, 31; Дьяконов, Шумер, стр. 40; Сuq. Études, стр. 478; DMBL I, стр. 112; Bottero, Habiru, стр. 12; Н. Gazelles, Hebreu, Ubru et Hapini, „Syria", XXXV, 3/4, 1958, стр. 212-213. Систему „кормления" и дарений можно считать довольно устойчивой на Востоке. Ср., напр., с системой „икта”, которая существовала в средние века. Знаменательно, что, по свидетельству Захир-ад-дин Нишабури (Сельджук-намэ, Тегеран, 1332, стр. 21; цит. по статье акад. А. А. Али-Заде — „К некоторым вопросам, относящимся к истории владычества сельджуков на Среднем Востоке и в Закавказье", которая в ближайшее время будет опубликована в сборнике „Вопросы истории Грузии и Закавказья", издающемся АН Грузии), вассальный халиф Багдада получил от своего сюзерена землю в „кормление", и этот акт был оформлен как выдача „куска хлеба» („нанпаре" — _____ARAB_____).

⁸¹⁾ Первую форму можно видеть в вав. eqil kurummatim (DMBL, 1, стр. 112; ср. также Сuq, Études, стр. 518), а вторую — в вавилонской же системе централизованного обеспечения людей хабиру (см., напр., Bottero, Habiru. стр. 16-18, док. № 9-15). В последнем случае нередко указывается, что выдаваемое довольствие предназначалось для „кормления" (NÍG-KÚ).

Интересно заметить, что перебои в системе регулярной выдачи продовольствия зачастую были чреваты серьезными последствиями вплоть до восстания. — См., напр., М. Л. Гельцер, Классовая борьба в Библе амарнского времени, ВДИ, 1954, № 1, стр. 36.

⁸²⁾ ЗВАХ II, стр. 264, сн. 21. И. М. Дунаевская подмечает лишь одну сторону вопроса (выдача натурального довольствия, что освобождало от несения повинностей), а другую (выдача «в дар» поля) вовсе не интерпретирует, что затрудняет понимание дальнейшего развития этой нормы права, нашедшей свое отражение и в §§ XXXVI и XXXIXa. Ср. Cuq, Études. стр. 482-483.

⁸³⁾ Натуральное довольствие, как мы уже видели выше, получали в первую очередь наёмники — хабиру. Ср. также, Gazelles, ibid.

⁸⁴⁾ Именно тут хеттская система дарений наиболее близко подходит к римскому donatio. Ср. Käser, Privatrecht, стр. 503-505.

⁸⁵⁾ См. Дьяконов, ВДИ. 1955, № 4, стр. 39.

⁸⁶⁾ HAB, § 20 (стк. 34), § 21 (стк. 48).

⁸⁷⁾ Ibid., стр. 14.

⁸⁸⁾ На существование земель «кормления», принадлежавших царице, должен указывать список земельных участков, входивших в состав «хозяйства царицы» (É SAL.LUGAL). См. КВо, V. 7. Rs. 8, Riemschneider, MIO VI, 3, 1958, стр. 348). — Ср. также Н. Б. Янковская, ВДИ, 1957, № 1, стр. 20, где говорится о предоставлении «кормления» царице и ее детям в Аррапхе. О системе «кормления» для членов царского рода см. также Никольский, ЧЗЗ. стр. 11-12.

⁸⁹⁾ HAB, стр. 10 сл.

⁹⁰⁾ Фабрициус (Acta Orientalia, VII, стр. 291) говорит о двух формах царских дарений: «через выдачу хлеба» и «через выдачу таблички».

⁹¹⁾ См. Riemschneider. MIO, VI, 3, стр. 330-338.

⁹²⁾ См., напр., LS 3. Vs. 1; 4 Vs. 1 (Ibid., стр. 358, 360) и т. д.

⁹³⁾ КВо, V, 7, Vs. 1 (ibid., стр. 344).

⁹⁴⁾ Ср. КВо, V, 7, Rs. 8 (ibid., стр. 348).

⁹⁵⁾ См., например. LS 2, Rs. l-2 (ibid., стр. 356).

⁹⁶⁾ КВо, V, 7, Rs, 46-47 (ibid, стр. 354).

⁹⁷⁾ Ibid., стр. 332.

⁹⁸⁾ Ibid.

⁹⁹⁾ См. LS 1, Rs. 48; LS 2, 3, 11 (ibid., стр. 354, 356, 360, 368).

¹⁰⁰⁾ См. LS 1, Rs. 50; LS 2. Rs. 7 и др. (ibid., стр. 354, 356 и др.).

¹⁰¹⁾ См. LS 1, Rs. 51-55; LS 2, Rs. 8-12; LS 3, Vs. 38-41 и. т. д. (ibid., стр. 354, 358, 360).

¹⁰²⁾ Sturt., Chrest., стр. 154-155: ANET, стр. 208.

¹⁰³⁾ Букв.: «да будет сделано!»

¹⁰⁴⁾ В данном случае не говорится о земельных участках и скоте, но упоминание бронзовых орудий должно наводить на мысль, что здесь речь в конечном счете идет о земледельцах, работающих на храмовых полях. Они получали довольствие из дворца и значит были закреплены на данных землях. О лицах, посаженных на землю путем предоставления царских даров, см. Fabvicius. Acta Orientalin, VII, 1929. стр. 289-290.

¹⁰⁵⁾ Ср. Kleinasien, стр. 114.

¹⁰⁶⁾ Ср. Kleinasien, стр. 105.

¹⁰⁷⁾ LS 3, Rs. и LS 4, Vs. (MIO, VI. 3, стр. 360-363). См. также Güterbock, Siegel aus Boğazköi, I, стр. 48-49, текст 3.

¹⁰⁸⁾ К. Римшнайдер переводит: «Grundbesitz".

¹⁰⁹⁾ К. Римшнайдер ANA É ^URUḫātti ^URUsārīssai переводит «dem 'Hause' der Stadt Hattusa in Sarissa".

¹¹⁰⁾ Не исключено и другое понимание текста: царь перераспределяет государственные земли. Термин «дом» (É) тогда следует здесь понимать как местную администрацию, осуществляющую управление государственными землями в данном районе.

¹¹¹⁾ Ср. К. Fabricius, The Hittite System of Land Tenure in the Second Milleuniuni В. С. (saḫḫan and luzzi), „Acta Orientalia", VII. 1929, стр. 282. См. также предположение И. М. Дьяконова (РЗОА, стр. 56) о существовании в среднеассирийский период земель, обрабатываемых общинниками в пользу царя.

¹¹²⁾ Riеmsсhneider, MIO, VI, 3 стр. 363, сн. 152. Интересно отметить, что Римшнайдер сопоставляет ^NA₄Vḫuṷasi (kultisch-religiöse Wirtschaftseinheit — по определению автора) с государственным ведомством É.NA₄.

¹¹³⁾ См., напр., Текст Хаттусили I — Otten, MDOG.91, 1958, стр. 78 сл.; Fr. Cornelius. Die Annalen Ḫattušiliš I., Or., 28/3, 1959, стр 295.

¹¹⁴⁾ См., напр., И. А. Стучевский, Храмовая форма царского хозяйства Древнего Египта, М., 1962.

¹¹⁵⁾ Guterbock, Siegel aus Bogazköy, I стр. 48-49, текст 3; см. также LS 3, Rs. (Riemsehneider, MIO, VI, 3. стр. 360-361).

¹¹⁶⁾ См., напр., ХЗ, §§ 47 а, XXXIX а.

¹¹⁷⁾ PRU, IV, № 17, 382 + 380 (стр. 80-81).

¹¹⁸⁾ Ж. Нугайроль (PRU, IV, стр. 81, сн. 1) считает эту формулировку странной и предполагает тут простую аннексию. Однако в данном случае нас интересует другое. Даже если предположение Нугайроля оправдано, обращает внимание факт оформления насильственного захвата в виде царского дара. Только таким путем присоединение земель приобретало законный характер. О других видах дарений см. PRO, IV, стр. 74-75, 108.

¹¹⁹⁾ PRI, IV, стр. 85.

¹²⁰⁾ См. «Инструкцию служителям храма», II, стк. 47 сл. См. Sturtevant, JAOS, 54, 4, 1934, стр. 374; его же, Chrest., стр. 154; ANET, стр. 208. Ср. San-Nicolò, ZSS, LV1, 1936, стр. 237; Н. G. Güterbock, Das Siegeln bei den Hethitern, „Symb. Koschaker", стр. 29-30.

¹²¹⁾ kulē- — видимо, объединение ремесленников. Ср. ^LÚ.MEŠTUKUL. Ср. Friedrich, HW, стр. 115, HAB, стр. 126, сн. 5: Friedrich. Gesetze, стр. 32-33; HKR, стр. 69, сн. 88.

¹²²⁾ Глагол ark-. Точнее: «отрежет». Глагол здесь стоит в ед. ч. 3 л. Может быть, лучше переводить: «Объединение ремесленников (ему) отрежет (выделит)». Это место различным образом переводится и толкуется учеными. И. М. Дунаевская (ЗВАХ II, стр. 265 и сн. 2 на той же стр.) переводит: «если же он отрежет себе поле и оружие», и считает, вслед за Б. Грозным, что в данном случае покупатель выбирает участок, связанный с воинской повинностью; Б. Грозный (СН, стр. 41) переводит более определенно: „Si le champ comme le charge d'armes il prend". В. В. Иванов (ХИДВ, стр. 315): «если (ему) поля ремесленника отрезают". И. Фридрих (Gesetze, стр. 33: „Wenn aber die Kleinbürgerschaft (??) Felder aufteilt". А. Гётце (ANET, стр. 191): „If he usurps the fields". P. Хаазe (HKR, стр. 70): „Wenn die Felder das kulē aber (zu)teilt". Наиболее верным кажется нам перевод Р. Хаазе. Речь, несомненно, идет о предоставлении поля каким-то объединением (ремесленников?). Это кажется тем более правдоподобным, что дальше речь также идет о людской общности, видимо, о сельских общинниках. Ср. также Fabricius, Acta Orientalia, VII, 1929, стр. 278.

¹²³⁾ См. выше, стр. 99, сн. 74.

¹²⁴⁾ ḫarakzi. Аналогично переводят Б. Грозный (СН, стр. 95), А. Гётце (ANET, стр. 191), В. В. Иванов (ХИДВ, стр. 315), И. М. Дунаевская (ЗВАХ, II, стр. 283), Э. Ньюфельд (NHL, стр. 67), К. Фабрициус (Acta Orientalia, VII, стр. 279). И. Фридрих (Gesetze, стр. 57) переводит: „ausscheidet", а Р. Хаазе (HKR. стр. 80) „wegfällt".

¹²⁵⁾ Букв. «дом». В. В. Иванов (там же) поясняет: «семья». И. Фридрих (там же, сн. 14): „d. h. wohl Familienangehörige". Э. Ньюфельд (там же) переводит: „household'". Нам кажется, что здесь речь идет не столько о семье или членах семьи, сколько о семейных владениях. Ср. также Fabricius. Acta Orientalia, VII, 1929, стр. 279.

¹²⁶⁾ Так по смыслу и у И. Фридриха (Gesetze, стр. 59), Р. Хаазе (HKR, стр. 81), В. В. Иванова (ХИДВ, стр. 315). Несколько иначе у Б. Грозного (СН, стр. 97), Э. Ньюфельда (NHL, стр. 68), А. Гётце (ANET, стр. 191), И. М. Дунаевской (ЗВАХ, II, стр. 284). Эти переводы делают фразу крайне туманной. Ср. также Fabricius, Acta Orientalia, VII, 1929, стр. 280.

¹²⁷⁾ ḫarkaüza — букв. «погибшее, пропавшее, пустуюшее».

¹²⁸⁾ Ср. Cuq, Études, стр. 482-483; NHL, стр. 163-165; Lehmann, BASOR, 129, стр. 16.

¹²⁹⁾ Ср. выше, стр. 90. О запрещении торговых сделок, совершенных рабами ср. ЗЭ, § 15; КХ, § 7. Интересно заметить, что в КХ (§§ 34, 35) торговые сделки на царские «дары», как правило, запрещены, если на то нет согласия царя (ср. КХ, § 40). Ср. Дьяконов, ЗВАХ I, стр. 270-271; DMBL, v. I, стр. 122-123.

¹³⁰⁾ §§ 39, 48. О царских «дарах» посаженным на землю лицам см. Fabricius, Acta Orientalia. VII, 1929, стр. 289-290. О созданных государством хозяйственных объединениях см. также XHL, стр. 155.

¹³¹⁾ См. стр. 105.

¹³²⁾ Ср. Никольский, Хеттские законы, стр. 222; Cuq, Études, стр. 478; Fabricius, Actu Orientalia, VII, 1929. стр. 290; Kleinasien, стр. 105; NHL, стр. 155.

¹³³⁾ Ср., напр., КХ, § 182, а также Дьяконов, ЗВАХ, I, стр. 270; PMBL, I, стр. 327; Янковская, ВДИ, I, 1957, стр. 27.

¹³⁴⁾ См., напр., Lehmann, BASOR, 129, стр. 16.

¹³⁵⁾ Ср. Afet, TTKB, III, 11/12, стр. 426.

¹³⁶⁾ Букв. «человек (наследственной) доли». Ср. Дунаевская и Дьяконов, ЗВАХ, II, стр. 265, сн. 18; стр. 285. Подробнее будет сказано при рассмотрении вопроса о частном владении землей.

¹³⁷⁾ Вариант в КВо, VI, 6, I: SAG.DU^MEŠ.

¹³⁸⁾ Ср. переводы И. М. Дунаевской (ЗВАХ, II, стр. 266), В. В. Иванова (ХИДВ, стр. 316), Б. Грозного (СН, стр. 47, 49), Э. Ньюфельда (NHL, стр. 17-18). А. Гётце (ANET, стр. 192), И. Фридриха (Gesetze, стр. 35), Р. Хаазе (HKR, стр. 71).

¹³⁹⁾ Ср., напр., NHL, стр. 155; Follet, Lois, стр. 12.

¹⁴⁰⁾ Глагол подразумевает, по всей видимости, смерть владельца поля. Можно также переводить «погибнет», что невольно наводит на мысль о военном характере данной повинности. Однако в этом контексте рассматриваемый глагол вряд ли мог обозначать только одну форму смерти (гибель на войне). Законодателя, как видно, не интересует то, как погиб владелец, ему важно лишь то, что его не стало, «он исчез (умер, бежал, оставил свое владение и т. п.)». Поэтому перевод «исчезает» (ср. Иванов, ХИДВ, стр. 314) надо считать наиболее удачным.

¹⁴¹⁾ Буквальный перевод. Ср. Дунаевская, ЗВАХ, II, стр. 263. Другие переводчики предпочитают смысловой перевод. Так, напр., В. В. Иванов (ХИДВ, стр. 314) переводит: «Это — мое дело ремесленника, а это моя повинность»; Э. Ньюфельд (NHL, стр. 12): „This be my military holding and this be ту feudal holding" (аналогично у К. Фабрициуса: Acta Orientalia, VII, 1929, стр. 277); А. Гётце (ANET, стр. 190): „This is my craftsman's fee, but this (other one) is my socage"; И. Фридрих (Gesetze, стр. 29): „Dies (sei) mein Kleinbürger (and), dies aber mein Lehens(land)"; P. Хаазе (НКЕ, стр. 68): „Dies (ist) mein Handwerk, dies aber meine Leihe". Несмотря на все эти разночтения смысл фразы один: „человек повинности" берет на себя обязанности, связанные с владением поля saḫḫan’a.

¹⁴²⁾ aneskanzi — букв. «вновь обрабатывают». Означает ли этот итератив возвращение поля общине? Если да, то можно предположить, что по указу царя часть общинной земли выделялась в фонд саххана. Пока ее обрабатывало назначенное царем лицо, она находилась вне общины, и лишь в отсутствие царского ставленника могла обрабатываться общинниками. И. Фридрих (Gesetze, стр. 29) переводит: „die Leute bearbeiten es für die Stadt", а Р. Хаазе (HKR, стр. 68): „die Leute aus der Stadt bewirtschaften es". Аналогично и у В. В. Иванова, ХИДВ, стр. 314.

^{143) GIŠ}TUKUL kisari. Букв, «орудием станет». Отсутствие детерминатива LÚ не является ошибкой. Знаменательно, что в начале статьи речь идет о LÚ ^GIŠTUKUL — «человек орудия, ремесленник» — лицо, видимо, свободное, на место которого может претендовать другой свободный член общества (LÚ ILKI). Только в случае их отсутствия этот участок земли получает военнопленный (раб). Он тоже становится ремесленником, но не «человеком» (т. е. свободным), детерминатив которого и отсутствует.

Несколько иначе переводят отдельные места этой статьи И. Фридрих, А. Гётце, В. В. Иванов, И. М. Дунаевская, Э. Ньюфельд, Р. Хаазе, К. Фабрициус, но общий смысл статьи в целом не вызывает возражений. Интерпретацию этого места см. Cuq, Études, стр. 479; HAB, стр. 121; Alp, JKF, I, 2, стр. 120, сн. 50; NHL, стр. 156-157, 175. Э. Ньюфельд считает, что земля «вассала», отказавшегося от службы, переходит к одному из жителей деревни или NAMRA. Г. Гютербок (JCS, XV, 2, стр. 68) не согласен с переводами некоторых терминов, данными И. Фридрихом: „Kleinbürger" (следует „Handwerker"), „Lehens(land), Kleinbürger(land)" (о земле тут нет и речи). Нам кажется, что мнение Г. Гютербока вполне обосновано.

¹⁴⁴⁾ LÚ-ULÙ^LU-as соответствует LÚ URU^LU и хетт. antuḫsas — «человек поселения, (свободный) человек". Ср. Friedrich, HW, стр. 284. Возможен и перевод „общинник".

¹⁴⁵⁾ И. Фридрих (Gesetze, стр. 28, сн. 11) произвольно восстанавливает в этой строке слово saḫḫan и переводит: „Wenn, er [die Lehenspflicht] ablehnt". Аналогично и у Р. Хаазе (HKR, стр. 68). Нам кажется, что правы другие переводчики (А. Гётце, В. В. Иванов, И. М. Дунаевская, Э. Ньюфельд): «заброшено» поле, а не саххан, что означает отказ от несения повинности. По И. Фридриху же получается, что владелец отказался от повинности, оставив за собой земельный надел. Ср. Güterbock, JCS, XV, 2, стр. 68 (считает, что здесь можно восстановить слово «поля» — A.[ŠA]^ḪI.А х?-ma?).

¹⁴⁶⁾ Э. Ньюфельд переводит последнюю фразу так: „he no longer has any Claim", считая, что эта фраза дословно повторяет соответствующий правовой термин из Талмуда (NHL, стр. 12, сн. 42). Интерпретацию статьи см. Cuq, Études, стр. 476; NHL, стр. 156.

¹⁴⁷⁾ Э. Ньюфельд (NHL, стр. 156-157) высказывает удивление по поводу того, что в одном случае выморочное поле поступает во дворец (§ 41), а в другом — передается жителю деревни или пленному (§ 40). По его мнению, в первом случае речь идет о землях короны, а во втором — о родовой (ancestral) земле. Первое не вызывает сомнений, но со вторым трудно согласиться, ибо, как нам кажется, здесь также говорится о царской земле. Упоминание общинников («жителей поселения») не меняет сути дела, ибо они могли обрабатывать ставшее выморочным поле лишь временно и, конечно, не приобретали никаких прав собственности на него. Примерно того же мнения, что и Э. Ньюфельд, придерживается и О. Гэрни (Gurney, стр. 103). Ср. также HAB, стр. 121-122.

Тут же заметим, что К. Фабрициус (Acta Orientalia, VII, стр. 280) считает, что повинность луцци возлагалась «гражданами» на своих же «сограждан-братьев».

¹⁴⁸⁾ § 40 ХЗ. Ср. с формой составления рассмотренных выше царских дарственных текстов, также скрепляемых печатью.

¹⁴⁹⁾ Ср. у Э. Ляроша: ,,la taxe (et) le traite du dieu" (Laroche, EHA, XVI, 63, стр. 88).

¹⁵⁰⁾ Ср. Cavaignac, RHA, II, 10/11, стр. 69-70.

¹⁵¹⁾ См. Schuler, Anweisungen, стр. 26, § 17. А. Фон Шулер, (ibid.) и А. Гетце (Рец. на книгу Schuler, Anweisungen, JCS, XIII, 2, 1959, стр. 68) различным образом понимают указанное место (nu ^{ŠA LÚ.MEŠ}MU-IR-TUM kuelka saḫḫanza HUL-lueszi) рассматриваемого документа. Первый переводит: „die Untertanenschaft jemandes ist ihm(?) durch Lehensdienst böse", а второй: „(supposieg) a quarrel arises over the (feudal) Service of some of (his) subjeets". Последний перевод кажется нам более оправданным. Во всяком случае, одно совершенно бесспорно: возникшее по поводу саххана дело (по всей видимости, судебное) разбирается царем, как высшим собственником земель, связанных с этим видом повинности.

¹⁵²⁾ Acta Orientalia, VII, 1929, стр. 286.

¹⁵³⁾ В. В. Иванов (ХИДВ, стр. 315), который обычно переводит saḫḫan как «повинность», а luzzi как «служба», в данном случае именует saḫḫan службой, приводя текст в соответствие с § 47b, для чего, как нам кажется, не должно быть достаточных оснований.

¹⁵⁴⁾ И. М. Дунаевская (ЗВАХ, II, стр. 265, сн. 1; ср. также комментарии И. М. Дьяконова, на стр. 294) сводит все дело к заинтересованности государства, которое ради сохранения повинности требует ее исполнения даже с меньшей части поля. Логично возникает вопрос: почему же не переложить повинность на покупателя, который, казалось бы, приобрел большую часть полей и таким образом стал главным владельцем земель?

Более обоснованным выглядело бы другое утверждение: сохранение повинности за прежним владельцем объясняется тем, что он является одной из сторон «соглашения» о выполнении повинности и обязан выполнять этот «договор», пока владеет хотя бы частью царской земли. Однако т. к. любая сделка о купле-продаже царской земли, как правило, не могла совершаться без ведома царя, который письменно подтверждал права нового владельца, то и одновременное переоформление повинности не составило бы труда и было бы действием вполне логичным. Нельзя же в самом деле думать, что положение было таким, когда один владел полем, а другой выполнял повинности, связанные с этим участком земли.

К тому же мы располагаем данными о существовании скрепленных царской печатью табличек, которые говорят о выдаче поля саххана, чего нельзя сказать о землях, связанных с повинностью луцци.

О возможности частичной продажи повинностной земли в Аррапхе см. Янковская, ВДИ, № 1, 1957, стр. 27.

Тут же заметим, что сравнение § 47b с § XXXVII приводит нас к выводу, что это отнюдь не параллельные тексты, как это принято считать (см., напр., Friedrich, Gesetze, стр. 32, сн. 12; Иванов, ХИДВ, стр. 315; ANET, стр. 191).

¹⁵⁵⁾ iṷaru. И. Фридрих переводит „als Schenkung" (Gesetze, стр. 31). Так же у Р. Хаазе (HKR, стр. 69): „als Gabe". Оба они следуют переводу Б. Грозного (СН, стр. 39). Нам кажется, что слово «поля» здесь определяется через saḫḫan и iṷaru (повинностные и наследуемые). Ср. также переводы В. В. Иванова (ХИДВ, стр. 314), А. Гётце (АNЕТ, стр. 191), Э. Ньюфельда (NHL, стр. 14-15), которые хотя и говорят о наследовании, но видят здесь лишь одну категорию полей (полученные по наследству повинностные поля).

¹⁵⁶⁾ Этот «владелец наследства», по-видимому, то же лицо, что и упоминаемый в стк. 61 «отец», на «дом» которого ложилась повинность луцци.

¹⁵⁷⁾ См. переводы И. М. Дунаевской (ЗВАХ, II, стр. 264), В. В. Иванова (ХИДВ, стр. 314-315), Э. Ньюфельда (NHL, стр. 14-15), К. Фабрициуса (Acta Orientalia, VII, 1929, стр. 278), А. Гётце (NBr., стр. 58: ANET, стр. 191), И. Фридриха (Sprachliches zu den hethitischen Gesetzen, ZA, 2(36), I, 1924, стр. 51; Gesetze, стр. 31, 33). Э. Ньюфельд, вслед за А. Гётце, стк. 62-63 переводит: „If he usurpsl?)..." и т. д. Интерпретацию этой статьи см. Cuq, Études, стр. 474, 476; NHL, стр. 163-164; Lebmann, BASOR, 129, 1953, стр. 15-16; Дьяконов, ЗВАХ, II, стр. 286-287.

¹⁵⁸⁾ См., напр., Friedrich, Gesetze, стр. 32, сн. 12; AN'ET, стр. 191; Иванов, ХИДВ, стр. 315.

¹⁵⁹⁾ Глагол tarḫ. См. Friedrich, HW, стр. 213; его же, Gesetze, стр. 99; Laroche, RHA, XVI, 63, 1958, стр. 88 сл. А. Гётце (ANET, стр. 191) переводит эту строку так: „The people who live in Nerik..." и т. д. Ср. его же, JAOS, 74, 1954, стр. 190. Ср. также перевод А. Вальтера — Smith, Origin, стр. 256, с которым не согласен Э. Ньюфельд (NHL, стр. 16, сн. 61).

¹⁶⁰⁾ «Священные» города Хеттского царства, расположенные в восточной части страны. Ср. Иванов, ХИДВ, стр. 325, сн. 5; NHL, стр. 16, сн. 62. См. также HAB, стр. 105; Sommer, Hethiter und Hethitisch, стр. 5-6; Hrozný, Asie, стр. 202-203; Сuq, Études, стр. 430, 433 (говорит о коллективном иммунитете для этих поселений).

¹⁶¹⁾ О значении этого дерева как символа освобождения от повинностей см. выше (стр. 88, сн. 26). В. В. Иванов (ХИДВ, стр. 315 и си. 6 на стр. 326) переводит «вечнозеленое священное дерево».

¹⁶²⁾ В отличие от большинства других переводчиков текст этой статьи мы понимаем в том смысле, что от повинностей освобождались жрецы не «во всех городах», а лишь жрецы Аринны и Ципланты и их земли, где бы они не были расположены (в этом мы видим смысл фразы «во всех городах»). Ср. также Kleinasien, стр. 167.

¹⁶³⁾ По мысли Э. Ньюфельда (NHL, стр. 17, сн. 64; стр. 100), ткач выполнял какие-то культовые функции и получал персональное освобождение от повинностей.

¹⁶⁴⁾ Б. Грозный (Asie, стр. 202) считает их воинами-наемниками, имевшими определенные привилегии. В этих «городах» Н. М. Никольский (Хеттские законы, стр. 220) видит военные поселения. О локализации упомянутых «стран» и «городов» см. NHL, стр. 18, сн. 71-77.

¹⁶⁵⁾ LÚ^MEŠ IŠ. В. В. Иванов (ХИДВ, стр. 315) переводит: «служители». Ср. Friedrich, Gesetze, стр. 35; Дунаевская, ЗВАХ, II, стр. 266 и сн. 14 на той же стр.; NHL, стр. 18 („the pages"); ANET, стр. 192 („the grooms").

¹⁶⁶⁾ Термин не понятен. Ср. NHL, стр. 18, сн. 78.

¹⁶⁷⁾ DUMU^{MEŠ URU}Ḫatti — букв. „дети г. Хаттуса".

¹⁶⁸⁾ Т. е. предшествующего (ныне покойного) правителя Хатти. Ср. Klieinasien, стр. 110. Э. Кюк (Études, стр. 481) считает этот термин титулом сановника, наподобие римского патриция, что, конечно, не соответствует действительности.

¹⁶⁹⁾ Совет при царе, один из высших органов государственной власти. О статуте тулия см. УТ, § 31. Ср. Иванов. ИХЯ, стр. 26.

¹⁷⁰⁾ aresmes. Ж. Холт (J. Holt, Quelqes interprétations du Code hittite, Ar. Or., XVII, 1, 1949, стр. 318-319) переводит „mes colons".

¹⁷¹⁾ Переводы этих статей ср. Hrozný, СН, стр. 44-51; Fabricius, Acta Orientalia, VII, стр. 278-279; NHL, стр. 16-19; Smith, Origin, стр. 256-257; ANET, стр. 191-192; Friedrich, Gesetze, стр. 34-37; Haase, HKR, стр. 70-71; Дунаевская, ЗВАХ II, стр. 265-267; Иванов, ХИДВ, стр. 315-316.

¹⁷²⁾ Какое место занимали эти должностные лица в государственной иерархии не известно. И. Фридрих (Gesetze, стр. 33, сн. 14; стр. 99), вслед за А. Вальтером (см. его перевод ХЗ-ов в книге Smith, Ofigill, стр. 256; первое издание книги появилось в 1931 году), полагает, что здесь речь идет о высокопоставленных жрецах. Однако это мнение кажется нам не совсем убедительным, ибо последующее упоминание «жрецов» (^LÚSANGA-es) отнюдь не поясняет предыдущее LÚ UKK1E. Ср. NHL, стр. 16, сн. 61, а также стр. 166. И. М. Дунаевская (ЗВАХ II, стр. 265, сн. 12) читала здесь „tak(?)-ki-e". Б. Грозный (L'Asie, стр. 202-203), Э. Кюк (Études, стр. 483), К. Фабрициус (Acta Orientalia, VII, стр. 278) и А. Гётце (ANET, стр. 191) считают их жителями «священных городов». Интерпретацию этой статьи сн. также у И. М. Дьяконова (ЗВАХ, II, стр. 307).

Ввиду неясности рассматриваемого термина мы предпочитаем перевод В. В. Иванова (ХИДВ, стр. 315): «должностные лица».

¹⁷³⁾ Транскрипцию и перевод см. Otten, Totenrituale, стр. 105.

¹⁷⁴⁾ ХЗ, § 54. Впрочем, в данном случае речь идет о полном освобождении от повинностей (и от луцци и от саххана). Аналогичную картину мы видели и в KUB, XIII, 8 (см. выше, стр. 88), где говорится об освобождении от саххана и луцци «привратников», которые, видимо, сочетали функции по охране царской собственности в Каменном доме с какими-то религиозными обязанностями.

¹⁷⁵⁾ Ср., напр., Дьяконов, ЗВАХ, II, стр. 295; NHL, стр. 168.

¹⁷⁶⁾ Ср., NHL, стр. 167.

¹⁷⁷⁾ И. Фридрих (Gesetze, стр. 64), вслед за А. Вольтером, восстанавливает здесь NAM-RA^ḪI.A — «военнопленные». Ср. NHL, стр. 34, 175. По смыслу подобное восстановление вполне допустимо. Действительно, военнопленный, не обладавший каким-либо имуществом, не мог сразу начинать исполнение повинности. Не говорит ли эта временная отсрочка о том, что саххан мог выполняться и в виде натуральных (или денежных?) поставок?

¹⁷⁸⁾ Ср. с военнопленным, упоминаемым в § 40 ХЗ.

¹⁷⁹⁾ Нам кажется, что сохранившийся со времен Б. Грозного (СН, стр. 51) перевод «во время похода царя» (см. Дунаевская, ЗВАХ, II, стр. 267; Иванов, ХИДВ, стр. 316; NHL, стр. 19; ANET, стр. 192; Friedrich, Gesetze, стр. 37; а также Haase, HKR, стр. 71) не совсем удачен. Здесь речь идет скорее о работах (видимо, ремонтных) на крупных дорогах государственного значения.

¹⁸⁰⁾ Конечно, перевод В. В. Иванова «от подстригания» (там же) ближе к буквальному значению слова taḫsuṷanzi, но по смыслу более подходит «уборка» (ср. переводы И. Фридриха и И. М. Дунаевской).

¹⁸¹⁾ Ср. переводы В. В. Иванова (ХИДВ, стр. 316), А. Гётце (ANET, стр. 192), Э. Ньюфельда (NHL, стр. 19). Указанное различие в обязанностях медников и садовников отмечено и у Э. Ньюфельда (ibid., стр. 168), хотя он полагает, что они работали на одних и тех же полях (виноградниках). Ср. также Cuq, Études, стр. 482; Fabricius, Acta Orientalia, VII, стр. 281.

¹⁸²⁾ См., напр., Fabricius, ibid., стр. 282.

¹⁸³⁾ См. Дьяконов, ЗВАХ, II, стр. 293 сл. В принципе нельзя отрицать возможность выделения общинами части своих земель для несения государственных (царских) повинностей. Это, быть может, подтверждается перечислением земель, которое имеется в LS 3 Vs. (Riemschneider, MIO, VI, 3, стр. 358-360). В этом тексте наряду с царскими землями (ŠA É.GAL — (земли) дворца") перечислены «поля земледельцев» (AŠ.À ŠА LÚ^MEŠ APIN.LAL-^TIM) в различных «городах» (Вастисса, Сасимува, Тепунамма) и земли «человека Усса» (LÚ ^URUUSSA.) В целом те наделы общин, которыми распоряжался хеттский правитель, очевидно, и составляли земли, выделяемые для царских повинностей. Однако все это вряд ли имело массовый характер и было скорее исключением из общего правила.

¹⁸⁴⁾ Всемирная история, т. I, стр. 376.

¹⁸⁵⁾ ИХЯ, стр. 206.

¹⁸⁶⁾ В тексте ХЗ-ов В. В. Иванов переводит, как правило, saḫḫan — «повинность», а luzzi — «служба» (см. ХИДВ, стр. 313-316, 320), но в двух случаях (§§ 56, XXXVII) отходит от общего правила и переводит saḫḫan — «службой», а luzzi — «повинностью». В первом случае он, видимо, находился под впечатлением «параллельного» § 47а, где речь действительно идет о «службе» — luzzi, а во втором — перевод просто напрашивался по контексту (конечно, в том плане, как его понимает В. В. Иванов).

¹⁸⁷⁾ См., напр., Friedrich, Gesetze, стр. 126, 133; Gurneу, стр. 103 (О. Гэрни считает, что саххан постепенно превращался в форму земельной ренты); Kleinasien, стр. 104, J08; F. Sommer, Hethiter imd Hethitisch, Stuttgart, 1947, стр. 5, NHL. стр. 154 (Э. Ньюфельд считает луцци частью общей феодальной службы — саххана и пишет: „...the Hittite feudal service (šaḫḫan) consisted in rendering mititary Service, cultivating the land and paying dues (luzzi)."). К. Фабрициус (Acta Orientalia, VII, стр. 282-283) и Э. Кюк (Études, стр. 518) также говорят о феодальной системе повинностей, но различие между двумя ее формами видят в том, что саххан являлся личной, а луцци — общественной повинностью. О военно-феодальных отношениях у хеттов говорил в свое время и И. Н. Бороздин (см. „Новый Восток", 4, 1923, стр. 296). Ср. также Delaporte, стр. 183. Э. Ринг (Ring, IRL, стр. 187-188) указывает на два вида обязанностей в хеттском военном государстве (Kriegsdienst и Steuerpflicht), сравнивая их с положениями библейского права.

Р. Хаазе (HKR, стр. 68, сн. 65) дает поправку к фридриховскому переводу слова saḫḫan („Leihe, Lehenswesen"), отмечая, что здесь речь идет не о средневековом германском рыцарском лене, а об обязанностях, налагаемых на крестьян. В этом смысле предлагает он понимать собственный перевод „Leihe".

¹⁸⁸⁾ Луцци, по-видимому, следует отличать от тех общегосударственных повинностей (ирригация и строительство), к которым привлекались целые общины в Двуречье. См., напр., Тюменев, Шумер, стр. 369.

При определении саххана как повинности в пользу царя следовало бы учесть и тот весьма красноречивый, на наш взгляд, факт, что юрисдикция по всем тяжбам, связанным с этой повинностью, принадлежала царю. См., напр., Schuler, Anweisungen, стр. 26, § 17, а также Goetze, JCS, XIII, 2, 1959, стр. 68.

¹⁸⁹⁾ LÚ ILKI. Сопоставляя § 41 с § 40, можно заметить явную описку. Здесь должно быть LÚ^GIŠTUKUL. Ср. Friedrich, Gesetze, стр. 28, СН.25; Иванов, ХИДВ, стр. 314. Другие (Дунаевская, ЗВАХ, II, стр. 264; Haase, HKR, стр. 68) не видят здесь никакой ошибки. К сожалению, сильно поврежденные фрагменты §§ XXX, XXXI ничего определенного не говорят.

¹⁹⁰⁾ Ср. Gurney, стр. 70.

¹⁹¹⁾ См., напр., Götze, NBr., стр. 54-56; Delaporte, стр. 183; Дунаевская, ЗВАХ II, стр. 263, сн. 12; Lelimann, BASOR, 129, стр. 15-17; Afet, TTKB, III, 11/12, стр. 426. См. также Kleinаsien, стр. 104 (отождествляя ILKU и saḫḫan, А. Гётце однако не ставит знака равенства между LÚ ^GIŠTUKUL и LÚ ILKI).

¹⁹²⁾ Ср. также Gurney, стр. 103; Korošec, Vert., стр. 55; его же, Рец. на книгу Friedrich, Gesetze, ZSS, Eom. Abt., 77, 1960, стр. 420; NHL, стр. 154.

¹⁹³⁾ Предоставление земель ремесленникам отнюдь не редкое явление на Древнем Востоке. Интересные данные о выдаче царских земель ремесленникам можно почерпнуть из угаритских источников. См., напр., Гельцер, ВДИ, 1, 1956, стр. 22 сл.; его же, Материалы к изучению социальной структуры Угарита, ВДИ, 4, 1952, стр. 34.

О выдаче земель ремесленникам в других странах Древнего Востока см., напр., Ez, 48:18; Меликишвили, Наири-Урарту, стр. 345 и т. д.

¹⁹⁴⁾ См. напр., Дьяконов, ЗВАХ, I, стр. 270-271, 276; DMBL, I. стр. 112. Ср. также Contenau, Civilisation, стр. 115-116.

¹⁹⁵⁾ Ср. Follet, Lois, стр. 12.

¹⁹⁶⁾ См., напр., Leroy, Introduction, стр. 78-79.

¹⁹⁷⁾ Смысл рассматриваемой статьи, по нашему мнению, таков: в раннюю эпоху городская община г. Хаттуса имела право собирать местные налоги в свою пользу, но затем царским указом была лишена этой привилегии, и все поборы с населения стали поступать в государственную казну.

¹⁹⁸⁾ Тут же заметим, что В. Корошец (Verl., стр. 55) придерживается прямо противоположной точки зрения, считая, что на LÚ ^GIŠTUKUL лежала воинская, а на LÚ ILKI хозяйственная обязанность.

¹⁹⁹⁾ См. ХЗ. §39, 40, 41, XXXIXb. Ср. Cuq, Études, стр. 476, 479, 483; NHL, стр. 156, 157; Gurney, стр. 103. Не о подобном ли исчезновении идет речь и в Deut. 20:6? Аналогичные постановления в связи с исчезновением владельца можно найти и в КХ §§ 27, 28, 30. В § 44 КХ говорится о санкции в случае невозделывания поля.

²⁰⁰⁾ См. НАВ, стр. 14-15.

²⁰¹⁾ См. G. A. Barton, The „Treaty" of Mursilis with Kupanta KAL, „Hittite Studies", II, 1928, стр. 36-37. Ср. V. Korošec, Die Kollektivhaftung im hethitischen Recht, Ar. Or., XVIII, 3, 1950, стр. 198.

²⁰²⁾ См. КВо, IV. 10, I. Cp. Cavaignac, HA, II, 10/11, 1933, стр. 70.

²⁰³⁾ Ср., напр., Дьяконов, ЗВАХ, II, стр. 286; Cuq, Études, стр. 485-486; Kleinasien, стр. 105.

²⁰⁴⁾ Ср., напр., КХ, §§ 35-37, где говорится о запрещении торговых сделок с редумом. Ср. DMBL, I, стр. 113-114; В. К. Якобсон, Правовое и имущественное положение воина rēdūm времени I вавилонской династии, ВДИ, 2, 1963, стр. 129-141.

²⁰⁵⁾ О происхождении этого термина и его связи с наименованием общины или поселения (ḫappira-, URU) см. Иванов, Соц. организация, стр. 44-45; его же, ХИДВ, стр. 325, сн. 4.

²⁰⁶⁾ ХЗ, § 49. Ср. Дьяконов, ЗВАХ, II, стр. 293; NHL, стр. 165-166.

²⁰⁷⁾ См., напр., Дискуссию по проблеме родовой и сельской общины на Древнем Востоке, ВДИ, I, 1963, стр. 179-195; В. В. Струве, Община, храм, дворец, ВДИ, 3, 1963, стр. 11-34; И. М. Дьяконов, Община на Древнем Востоке в работах советских исследователей, ВДИ, 1, 1963, стр. 16-34; его же, К проблеме общины на Древнем Востоке. ВДИ, 4, 1964, стр. 74-80; М. О. Косвен, К вопросу о древневосточной общине, ВДИ, 4, 1963, стр. 30-34 и мн. другие.

²⁰⁸⁾ Дьяконов, ЗВАХ, II, стр. 286, 287, 293, 294.

²⁰⁹⁾ Иванов, Соц. организация, стр. 44-45.

²¹⁰⁾ И. М. Дьяконов, К истории значений одного термина, «Лингвистический бюллетень студенческих научных кружков лингвистического факультета ЛГУ», № 4, 1937, стр. 117-132; его же, РЗОА, стр. 18, 44 и т. д.; его же, Община на Древнем Востоке, ВДИ, I, 1963, стр. 24-25; Н. М. Никольский, Община в древнем Двуречье. ВДИ, № 2, 1938, стр. 68-76; его же, Некоторые основные проблемы общей и религиозной истории Израиля и Иудеи (в книге «А. Б. Ранович, Очерк истории древнееврейской религии», М., 1937), стр. VIII; его же, Этюды по истории финикийских общинных и земледельческих культов, Минск, 1948, стр. 163; Гельцер, ВДИ, 4, 1952, стр. 29 и т. д.

²¹¹⁾ А. Götze und Н. Pedersen, Muršilis Sprachlähmung, „Det Danske Videnskabernes Selskab, hist.-filol. Meddelelser" XXI, 1, Kopenhagen, 1937, стр. 72; Friedrich, HW, стр. 55; Иванов, Соц. организация, стр. 44-45.

Об употреблении термина URU в хеттских текстах см. также В. Н. Хачатрян, Некоторые вопросы хеттской лексики, «Известия АН Армянской ССР (Общественные науки)», № 12, 1963, стр. 100-101.

На Древнем Востоке терминологически не различали «населенный пункт» (как географическое понятие: греч. αστυ, πόλισμα, римск. urbs, франц. ville) от „города" (социально-политического образования: греч. πόλις, римск. civitas, франц. cité). См. А. Aymard, Les cités grecques à l'époqe classique, „Ville", I, стр. 49-50.

Впрочем эти термины касаются главным образом, городских общин. Сельская (земледельческая) община обозначалась по-гречески κώμη или κατοικία, что соответствовало римск. pagus. Ср. Е. С. Голубцова, Очерки социально-политической истории Малой Азии в I—III вв. (независимая сельская община), М., 1962, стр. 11 сл.

Древневосточное URU — ĀLU — ḫappiкa-, очевидно, совпадает по значению с груз. დაბა («поселение, община»). См. Г. А. Меликишвили, К истории древней Грузии, Тб., 1959, стр. 405.

Интересно заметить, что и на Древней Руси терминами, обозначавшими сельскую общину, были «вервь», «мир» и аналогичный им «град». См. Б. Д. Греков, Киевская Русь, Госполитиздат, 1953, стр. 88.

²¹²⁾ В. В. Струве, История Древнего Востока, стр. 60; его же, НАА, I, 1965, стр. 106; Годелье, НАА, I, 1965, стр. 102; Дьяконов, ВДИ, I, 1963, стр. 19 и сл.; Л. Вулли, ВИМК I, 1957, стр. 115-117; Косвен, ВДИ, 4, 1963, стр. 30. М. О. Косвен (там же, стр. 32) выступает против преувеличения значения взаимопомощи, но, к сожалению, не поясняет свою точку зрения.

²¹³⁾ Ср. R. J. Braidwood, Reflections on the Origin of tke Villige-Farming Community. ANE, стр. 27; Л. Вулли, ibid., стр. 120. Впрочем тоже положение можно считать верным и в отношении других древневосточных «неирригационных обществ» (Аррапха, Алалах, Угарит, Элам и т. д.), что нашло отражение в работах Н. Б. Янковской, М. Л. Гельцера, И. Д. Амусина, Г. X. Саркисяна, Ю. Б. Юсифова и др. Литературу по этому вопросу см. у Дьяконова, ВДИ I, 1963, стр. 21-22, сн. 24-28. О сельской общине в Урарту см. Меликишвили, Наири-Урарту, стр. 350 сл.

²¹⁴⁾ См., напр., Дьяконов, РЗОА, стр. 44; ,). Gilissen, Les institutions administratives et judiciaires des villes, vues sous l'angle de l'istorie comparative, „Ville". 1, стр. 14; J. Pirenne, Les institutions urbains dans l'ancienne Egypte et dans le pays de Sumer, „Ville“ I, стр. 28, 42; E. Häusler, Sklaven und Personen Minderen Rechts im Alten Testament, Köln. 1956, стр. 40 и т. д.

²¹⁵⁾ См RS 16.170, стк. 5’; 17.382 + 380, стк. 14-17 (PRU, IV, стр. 78, 80-81). Несколько иначе переводит Н. Б. Янковская (Общинное самоуправление в Угарите, ВДИ, 3, 1963, стр. 47). Указанные формулировки можно сопоставить с библейскими «городами с их селами» (Jeh. 15:32, 62), «городами с предместьями» (Jeh. 21:2; Ez. 48:15 и сл.). Библейские данные (Ez. 48:12-22) дают довольно ясное представление о различных категориях земель (общинных, храмовых и «княжеских»), о структуре общины («город» в центре, вокруг него обрабатываемые земли), о наделах, выделяемых ремесленникам, живущим в «городе».

О городах, поселениях Урарту и соответствующей терминологии см. Меликишвили, Наири-Урарту, стр. 334 сл.

О «городах» и примыкающих к ним селах („ჭალაჭნი და სოფლები") говорят и некоторые древнегрузинские источники. См. Меликишвили. К истории древней Грузии, стр. 399. Ср. также древнерусский «град», польский «grod» и т. д. См. Греков, Киевская Русь, стр. 94-95.

²¹⁶⁾ Ср. Янковская, ВДИ, 3, 1963, стр. 48 сл. Знаменательно, что и во времена Страбона замечается концентрация городов вдоль основных дорог и водных путей. См. Голубцова, ibid., стр. 30. Впрочем, подчинение каждой сельской общины «городу» вовсе не было явлением обязательным. Скорее наоборот, большинство земледельческих общин могли быть совершенно независимы в этом отношении. Ср. Голубцова, там же, стр. 28.

²¹⁷⁾ См., напр., Дьяконов, ВДИ, 1, 1963, стр. 33.

²¹⁸⁾ В принципе это не отрицается и М. О. Косвеном (ВДИ, 4, 1963, стр. 31-32), хотя он и выступает против «гражданского аспекта».

²¹⁹⁾ Ср., напр., Тюменев, Шумер, стр. 137.

²²⁰⁾ УХ, § 12. См. HAB, стр. 8-9. Ср. В. В. Струве, Наемный труд и сельская община в южном Двуречье конца III тыс. до н. э., ВДИ, 2, 1948, стр. 25.

²²¹⁾ Ср., напр., Pivenne, Ville, I, стр. 38.

²²²⁾ См. KUB, XIII, 2; XXXI 84-91. Транскрипцию и переводы см. Sсhuler, Anweisungen, стр. 41-52; ANET, стр. 210-211.

²²³⁾ Указанную идеограмму И. Фридрих (HW, стр. 285) переводит: „Kommissionär(?)"; А. Фон Шулер (Anweisungen, стр. 46, 56): „Aufseher, Stadtaufseher"; А. Гётце (ANET, стр. 210): „the town commandant". Э. Лярош (RHA. XI. 1953, стр. 65) читает ^LÚUGULA KÁ URU^KI и переводит „chef du portail". Ср. также HAB, стр. 159-160.

При рассмотрении этого термина невольно вспоминается шум. ugula uru — „надзиратель общины". См. Струве, ВДИ. 3. 1963, стр. 18 сл. Ср. также с ukullum древнеассирийской городской общины. См. Дьяконов, РЗОА. стр. 20.

²²⁴⁾ Не о подобных ли «городском голове» и старейшинах идет речь в одном из алалахских текстов? См. D. J. Wiseman, The Alalakh Tablets, London, 1953, № 3.

²²⁵⁾ См. HAB, стр. 10-11. Факт подобного противопоставления общин центральной власти подметил и Ж. Пиренн (Ville, I, стр. 31-32), который исходит из концепции феодального развития стран Древнего Востока и поэтому говорит о «вызове», который бросали автономные «города» феодальному режиму.

²²⁶⁾ Ср. Дьяконов, РЗОА, стр. 18 сл.; 44 сл.; Н. Б. Янковская. Общинное самоуправление в Угарите, ВДИ, 3, 1963, стр. 35.

²²⁷⁾ См., напр., V. Korošec, Die Kollektivhaftung im hethitisehen Recht, Ar Or., XVIII, 3, 1950, стр. 187-209.

²²⁸⁾ Коллективная ответственность, конечно, не единственный, а один из многих показателей общинных взаимоотношении. Интересно, что, например, в Аррапхе одним из признаков подобных отношении является обычай круговой поруки при совершении различных сделок (займы и т. д.). См. Янковская, ВДИ, I, 1957, стр. 22. К сожалению, прямых указаний о подобных сделках в Хатти нет.

²²⁹⁾ tākku Ú.UL-ma A.ŠA А.GÀR dammel pedan. Мы предпочитаем смысловой перевод этой фразы, ибо дословный перевод не совсем ясен. Ср. переводы И. М. Дунаевской (ЗВАХ, II, стр. 281: „если же нет чужого поля"), В. В. Иванова (ХИДВ, стр. 310: „если же нет поля или целины, принадлежащих другому человеку"), И. Фридриха (Gesetze, стр. 51: „Wenn aber der Ort nicht Feldflur eines anderen (ist)"), Р. Хаазе (HKR, стр. 78: „Wenn aber nicht Feld (und) Flur eines anderen der (Tat)ort (sind)"), А. Гётце (ANET. стр. 189: „If there is no other man's field (and) fallоw“) и т. д.

²³⁰⁾ См. Дьяконов. ЗВАХ, II, стр. 306; Cuq. Études, стр. 474, сн. 3; Delaporte, стр. 232; NHL, стр. 135, сл.; Kleinasien, стр. 115; Haase, PSPV, стр. 72-74. Ср. также Korošec, Ar. Or., XVIII, 3, стр. 188 и сн. 7 на той же стр.; Fabricius, Acta Orientalia. VII, стр. 284 (несущее ответственность за убийство поселение К. Фабрициус называет «родовым городом» — “a family city").

²³¹⁾ См., напр.; КХ, §§ 23, 24; Deut. 21:1-9; Jer. 26:15. Аналогичные положения можно найти не только в вавилонском и древнееврейском, но и в угаритском праве. См., напр., RS 17.146 (PRU, IV, стр. 154-156) об ответственности «сыновей Кархемыша» (mârû^{MEŠ mât al}Kargamiš) за убийство купцов на их территории. Ср. Korošec, RA, LVII, 3, 1963, стр. 142. Не лишено интереса и сопоставление с документами из Алалаха (см. Wiseman, The Alalakh Tablets. № 2-3), в одном из которых (договор между правителем Алалаха Идрими и правителем Киццуватны — Пиллия) общинное управление «городом» несет ответственность за укрывательство беглеца. По этому вопросу см. также Струве, ВДИ, 2, 1948, стр. 25-26: Янковская, ВДИ, I, 1957. стр. 22; Korošec, RHA, XVIII, 66/67, стр. 75; Haase, PSPV, стр. 73-74 и т. д.

²³²⁾ См., напр., Haase, ibid., стр. 73; О. Gierke, Schuld und Haftimg im älteren deutschen Recht, Breslau, 1910, стр. 14. Ср. также Греков, Киевская Русь, стр. 85-86, 90-91.

На основе анализа Русской Краткой «Правды» (в которой говорится о точной аналогии рассматриваемому в ХЗ-ах положению: убит человек на землях верви, которая и несет коллективную ответственность за это преступление) Б. Д. Греков приходит к выводу, что тут мы имеем дело с определенной общественно-территориальной единицей и проживающими на ней людьми, связанными общностью интересов.

²³³⁾ КВо, I, 10, 14-25.

²³⁴⁾ См. В. Landsberger, Sam'al, Studien zur Entdeckung der Ruinenstaette Karatepe, l. Lief., Ankara, 1948, стр. 106. Ср. E. Cavaignac, Droit hittite et droit babylonien en matiere de meurtre, BHDFE, 33, 4, 1955, стр. 588: Haase, PSPV, стр. 28-29.

²³⁵⁾ RS 17.146 (PRU, IV, стр. 154-155). Небезынтересно сопоставление этого термина с «вервными братьями» на Древней Руси. Эти «братья» не были родственниками. См. Греков, Киевская Русь, стр. 89-90.

²³⁶⁾ В. Корошец (Ar. Or., XVIII, 3, стр. 188) говорит об общей ответственности рода и семьи, но не следует забывать, что сельская (территориальная) община является прямой наследницей родового объединения.

²³⁷⁾ Ср. Korošec, RA, LVII. 3, 1963, стр. 141.

²³⁸⁾ С этим мнением не согласился Р. Хаазе (см. BiOr, XIX, 3/4, 1962, стр. 120), считая, что нет никаких оснований для подобного утверждения.

²³⁹⁾ Ср. Струве, ВДИ, 2, 1948, стр. 32-33; Дьяконов, РЗОА, стр. 18 сл.; Янковская, ВДИ, 3, 1963, стр. 35-55.

²⁴⁰⁾ О существовании коллективной собственности на землю рядом с частной см., напр., Delaporte, стр. 232; Afet, ТТКВ, III, 11/12, стр. 426; Haase, PSPV, стр. 69-70 и т. д. Э. Кюк (Études. стр. 474-475) также признает существование обеих видов собственности на землю в Хеттском государстве, но оговаривается, что основное место занимала частная собственность. Э. Ньюфельд (NHL, стр. 154) говорит о землях в руках частных владельцев и под управлением «публичных властей». Под последними он, по-видимому, понимает земли, находившиеся в руках государства.

²⁴¹⁾ Э. Ньюфельд (NHL, стр. 140) совершенно иначе понимает смысл этой статьи. По его мнению, в ней речь идет о преступлении не против ирригационной системы, а против общественных кухонь, которые создавались в городских общинах.

²⁴²⁾ См. Струве, Очерки, стр. 58.

²⁴³⁾ Г. Франкфорт (Н. Frankfort, Kingship and the Gods, Chicago, 1958, стр. 221), учитывая этот фактор, говорит даже о «теократическом коммунизме». О близости и взаимозависимости храмового и общинного хозяйства на Древнем Востоке см. также Тюменев, Шумер, стр. 39-40, 63, 103, 135-136.

²⁴⁴⁾ См. «Инструкцию местным правителям», кол. III, стк. 3 (Schuler, Anweisungen, стр. 46; ANET, стр. 211).

^{245) SAL}AMA.DINGIR^LIM. Об этом термине см. Rost, MIO, VIII, 3, стр. 169-170.

²⁴⁶⁾ См. «Инструкцию местным правителям», кол. II, стк. 26-27 (Schuler, Anweisungen, стр. 45). Об участии целых «городов» в отправлении культа см. Rost, ibid., стр. 176-178.

²⁴⁷⁾ См., напр., Sau-Nicolò, ZSS, LVI, Rom. Abt., 1936, стр. 237.

²⁴⁸⁾ См., напр., так наз. «Молитву царя Мурсили» (текст: KUB, XXIV, 3; перевод см. в ANET, стр. 396).

²⁴⁹⁾ По тексту УХ, § 11 мы видим, что города Хаттуса, Куссара (?), Хемуза, Тамалкия, Цалпа занимали особое положение в государстве. По контексту чувствуется, что в ряду этих городов Хаттуса был, пожалуй, primus inter pures (ср. HAB, стр. 105). С УХ можно сравнить и текст АВоТ, 58, 16-22 (Otten, Totenrituale, стр. 105), в котором автор явно выделяет хеттскую столицу среди других городских общин. Иначе понимает содержание §§ 54-55 Э. Кюк (Études, стр. 480-481). По его мнению, члены городской общины Хаттуса сами потребовали отмены привилегий.

²⁵⁰⁾ Этот термин А. Гётце (ANET, стр. 208) переводит „а member of the Community"; Э. Стэртевант (Chrest. стр. 153): „а Citizen»; И. Фридрих (HW, стр. 314) слово UBĀRU переводит „Fremdling, Metöke".

²⁵¹⁾ См. S. J. Feigin, The Captives in Cuneiform Inesriptions, A.JSL, L, 4,1934, стр. 228; Friedrich, Gesetze, стр. 98. Ср. также переводы Б. Грозного (СН, стр. 43: „un arroseur"), И. М. Дунаевской (ЗВАХ II, стр. 265), Р. Хаазе (НКЕ, стр. 70) и др. Э. Ньюфельд (NHL, стр. 15-16) и А. Гётце (ANET, стр. 191) воздерживаются от перевода.

²⁵²⁾ См., напр., ХИДВ, стр. 235, сн. 4.

²⁵³⁾ См., напр., NHL, стр. 165-166; Friedrich, Gesetze, стр. 33, сн. 9.

²⁵⁴⁾ Ср., напр., структуру и функции общинного собрания в Шумере и Вавилоне. См. Дьяконов, ВДИ 2, 1952, стр. 23-24; Тюменев, Шумер, стр. 63-64, 70.

²⁵⁵⁾ См. В. В. Иванов, Соц. организация, стр. 45-46; его же, Происхождение и история хеттского термина panku — «собрание», ВДИ, № 4, 1957, стр. 19-36; № 1, 1958, стр. 3-15.

²⁵⁶⁾ Наподобие древнегрузинского «эри». Ср. Меликишвили, К истории древней Грузии, стр. 398. Не лишено интереса имеющееся в науке сопоставление западно-индоевр. *teutā («община») с хетт. tuzzi («войско»). См. Иванов, Соц. организация, стр. 48.

²⁵⁷⁾ Forrer, Forschungen II, стр. 46; Götze, Muršiliš, стр. 248; Friedrich, HW, стр. 118.

²⁵⁸⁾ Ch. Rabin, Hittite Words in Hobrew, Or., 32, № 2, 1963, стр. 125.

²⁵⁹⁾ Интересно заметить, что во многих уголках Грузии термин “თემი” по сей день означает не только общину, но и центр поселения, где обычно происходили сходки.

²⁶⁰⁾ См., напр., Дьяконов, ВДИ, 2, 1952, стр. 21-22; Mendelsohn, ALAO, стр. 29-30.

²⁶¹⁾ См. Дьяконов, ЗВАХ, II, стр. 292; Korošec, Vert, стр. 58_; HAB, стр. 105; NHL, стр. 56-57, Schuler, Anweisungen, стр. 56.

²⁶²⁾ Kleinasien, стр. 102. См. KUB, II, 7, I 16; XXVI 13, III, 21.

²⁶³⁾ Ср. Pirenne, Ville, I, стр. 39: во главе „города" стояла знать во главе с „мэром".

²⁶⁴⁾ О различных формах управления „городом" в древнем обществе см. Gilissen, Ville I, стр. 20-22; Дьяконов, ВДИ, 2. 1952, стр. 21-22.

²⁶⁵⁾ А. Гётце (ANET, стр. 208) и Э. Стэртевант (Chrest, стр. 154) переводят „the Hittite lords".

²⁶⁶⁾ См. KUB, IV, 9, V, 25. См. Friedrich, АО, XXV, 2, стр. 6; ANET, стр. 360.

²⁶⁷⁾ См. San-Nicolò, ZSS_: LVI, Rom. Abt., стр. 237-238.

²⁶⁸⁾ Именно в этом смысле и следует понимать утверждение О. Гэрни (Gurney, стр. 32) о независимости «городов-общин» (city-communities. По мнению О. Гэрни, эта самостоятельность проявлялась в области не только управления и прав, но и в области религии, которая в данном случае, добавим мы, была лишь внешней формой для выражения известной автономности указанных общин. Во всем этом не было ничего исключительного. Так, напр., Г.Франкфорт (Frankfort, Kingship, стр. 221) говорит о существовании «храмовых общин» (temple communities) в Месопотамии.

Указанные «священные города» на ранних этапах развития хеттского общества играли, по-видимому, значительную политическую роль в деле консолидации наиболее крупных племен в единое государство.

²⁶⁹⁾ Ср. Gurney, стр. 150.

²⁷⁰⁾ См. напр., А. Aymard et J. Auboyer, L'Orient et la Grèce antique, Paris, 1953, стр.182; J. Pirenne, La politique d'expansion hittite envisagée à travers les traités de vassalité et de protectorat, Ar. Or., XVIII, 1/2, 1950, стр. 373; Sommer, Hethiter und Hethitisch, стр. 5 сл.; Hrozný, Asie, стр. 202 сл., Cuq, Études, стр. 483 и др.

²⁷¹⁾ См. Otten, Totenrituale, стр. 143. О термине „храм" см. также F. R. Kraus, Le rôle des Temples depuis la Troisième Dynastie d'Ur jusqu'à la Premiere Dynastie de Babylone, GHM, I, № 3, стр. 518 сл. (краткую аннотацию см. ВИМК, 1, 1957, стр. 178 сл.).

²⁷²⁾ См. договор Мурсили II с Kupanta-KAL, § 10, стк. 38 (Friedrich, Vert, I, стр. 116). Ср. также Kleinasien, стр. 103; Kulturgeschichte, стр. 372 сл.

²⁷³⁾ См. Kleinasien, стр. 103; Guterbock, ALAO, стр. 18.

²⁷⁴⁾ Kultargeschichte, стр. 399. Ср. В. В. Струве, Общественный строй южного Двуречья в эпоху III династии Ура, Юб. сб., стр. 722, где говорится о том, что экономическая мощь государства (времен III династии Ура) покоилась на царском и храмовом хозяйствах.

²⁷⁵⁾ См. Gurney, стр. 145: Kulturgeschichte, стр. 373, 425; G. Furlani, La Religione degli Hittiti, Bologna- 1936, стр. 380. Ср., напр., Тюменев, Шумер, стр. 29 сл., 261 сл., 310 сл.

²⁷⁶⁾ См. Afet, TTKB, III, 11/12, стр. 427; Kleinasien, стр. 118.

²⁷⁷⁾ Струве, Очерки, стр. 58.

²⁷⁸⁾ Ср. также Никольский, 433, стр. 12 сл., 31.

²⁷⁹⁾ См. Furlani, La Religione, стр. 3S0 сл.; Pirenne, Ar. Or., XVIII, 1/2, 1950, стр. 373.

²⁸⁰⁾ См., напр., Bossert, Altanatolien. стр. 49 сл., 55 сл.; Schaeffer, Stratigraphie, стр. 281; Delaporte, стр. 254; Contenau, Civilisation, стр. 123; Kleinasien, стр. 118; Kulturgeschichte, стр. 426; Furlani, La Religione, стр. 406 сл.; Gurney, стр. 145 сл.

²⁸¹⁾ См., напр., Cornelius, Or., 28, 3, 1959, стр. 295-296; Rost MIO, VIII, 2, 1962, стр. 165, 167, 182 сл. и т. д., Alp, IKF, I, 2, 1950, стр. 117.

²⁸²⁾ См., напр., Delaporte, стр. 259 сл.; Otten, MDOG, 91, стр. 78 сл.; Gurney, стр. 150; Kulturgeschichte, стр. 425.

²⁸³⁾ Ср. Furlani, La Religione, стр. 330-381.

²⁸⁴⁾ Korošec, Vert., стр. 14.

²⁸⁵⁾ Так у Г. Оттена (MDOG, 83, стр. 41). В. В. Иванов (ХИДВ, стр. 305) переводит «(жилые кварталы?)». Короче говоря, речь, по-видимому, идет о каком-то строительстве то ли военного, то ли гражданского характера.

²⁸⁶⁾ См. Текст Анитты, стк. 55-63.

²⁸⁷⁾ Цит. по Otten'y, MDOG, 83, стр. 42, стк. 63.

²⁸⁸⁾ См., напр., Kleinasien, стр. 91.

²⁸⁹⁾ См., напр., Rost, MIO, VIII, 3, стр. 176.

²⁹⁰⁾ KUB, XIII, 4-6, 17-19; XXVI, 31; XXXI, 92-95. Переводы см. Sturtevant, JAOS, 54(1934), стр. 363-406; Sturt., Chrest., стр. 148-167; ANET, стр. 207-210.

²⁹¹⁾ Э. Стэртевант (Chrest., стр. 167) ставит здесь запятую. Нам кажется, что последующее перечисление различных работников лишь уточняет состав «людей (служителей) храма».

²⁹²⁾ Букв. «хозяева (господа) еды богов» т. е., по-видимому, изготовители жертвенной пищи.

²⁹³⁾ Термин LÚ^MEŠ É DINGIR^LIM. А. Гётце (ANET, стр. 208, абз. 4, стк. 45) переводит „ihe god's priests", что очевидно, не совсем точно, ибо, как видно из данного контекста (да и всей инструкции), основной обязанностью «людей храма» был производительный труд, а не непосредственная служба богам (выполнение жреческих функций).

²⁹⁴⁾ Перевод и краткий анализ этой части документа см. в ПСб., стр. 29 сл.

²⁹⁵⁾ Несколько иначе переводит А. Гётце (ANET, стр. 218) и Э. Стэртевант (Chrest., стр. 151).

²⁹⁶⁾ См. §§ 5-7 рассматриваемой инструкции.

²⁹⁷⁾ Чисто жреческие функции этих служителей храма видны и из дальнейшего текста (III, 35 сл.). Здесь они выступают как активные участники религиозных празднеств.

²⁹⁸⁾ А. Гётце (ANET, стр. 210) и здесь переводит „the young animals", исходя, очевидно, из характера штрафа в случае, если земледелец не выплачивает богам положенной части своего труда (бык или 10 овец).

²⁹⁹⁾ Ср. NHL, стр. 182; Delaporte, стр. 263; Gurney, стр. 150; а также Gen. 14:20; Lev. 19:23 сл., Deut. 20:6.

³⁰⁰⁾ Ср. Lev. 22:14; 27:33.

³⁰¹⁾ Ср. Delaporte, стр. 258, 262-263.

³⁰²⁾ О выделении личных участков внутри родовой земли говорит и Э. Ньюфельд (NHL, стр. 182-183).

³⁰³⁾ Ср. Kleinasien, стр. 113-114.

³⁰⁴⁾ Ср. NHL, стр. 163-164, 182 (говорит о двух способах приобретения земельного участка: путем купли и раздела); Kleinasien, стр. 105; Lehmann, BASOE, 129, 1953, стр. 16. См. также Никольский, Хеттские законы, стр. 222.

³⁰⁵⁾ Korošec. ZZR, XXV, 1955, стр. 87 сл.; его же, ZSS, 77, 1960, стр. 42; его же, RA, VII, 3, 1963, стр. 132-133.

³⁰⁶⁾ Korošec, ZZR, XXV, 1955, стр. 87; его же, ЕА, VII, 3, 1963, стр. 132.

³⁰⁷⁾ См. Delaporte, стр. 184; Kleinasien, стр. 105.

³⁰⁸⁾ Korošec, Symb. Koschaker, II, стр. 40. сн. 2.

³⁰⁹⁾ Ср. Kleinasien, стр. 114.

³¹⁰⁾ См. стр. 35.

³¹¹⁾ Арендная плата взималась обычно натурой. См. Delaporte, стр. 186. Некоторые ученые считают, что помимо этого все земельные владения облагались определенными государственными налогами. См., напр., NHL, стр. 163; Afet, TTKB, III, 11/12, стр. 427.

³¹²⁾ Если верно это наше соображение, то тогда мнение И. М. Дьяконова (ЗВАХ, II, стр. 287, 300) о том, что «человек надела» являлся патриархально-зависимым лицом, может выражать лишь часть истины. По мнению И. М. Дьяконова, «патрон» эксплуатировал «человека надела», и их взаимоотношения вполне напоминали древнеримскую клиентуру.

О положении «человека надела» см. также Э. А. Менабде, ВСб, I, стр. 54-56.

³¹³⁾ По мнению Л. Деляпорта (Delaportе, стр. 183), «человек, надела» заботился о земельном участке в отсутствие основного владельца — воина, занятого исполнением своих прямых обязанностей.

³¹⁴⁾ О возможности выдачи одного земельного участка двум лицам в древнем Шумере, см., напр., Тюменев, Шумер, стр. 98.

Назад К содержанию Далее