Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. К разделам: Европа за пределами Европы | Франция | Монголия

* * *

Папа Иннокентий IV, пославший Карпини в Монголию, был особо ревностным сторонником идеи обращения язычников в христианство. За время своего правления, длившегося 11 1/2 лет, этот папа неоднократно пытался распространить христианство среди язычников и побудить христиан-еретиков из Восточной Европы и Азии объединиться с католической церковью. Он не ограничился письмом к великому хану в Каракорум, но послал еще 21 марта 1245 г. соответствующее письменное напоминание царю волжских болгар⁶⁾ и 1 ноября 1246 г. султану Марокко ал-Мураде.⁷⁾ От последнего прибыло в Рим 10 июня 1250 г. ответное, довольно любезное письмо.⁸⁾ Однако никаких существенных результатов это не дало.

Папа Иннокентий, разумеется, не сам придумал идею о всемирной проповеди христианства. Она подсказывалась духом времени и в начале XIII в. немало содействовала основанию двух монашеских орденов — Доминиканского и Францисканского, которые и взяли на себя в дальнейшем руководство миссионерской деятельностью в языческих странах. Еще в 1221 г. один летописец сообщал о папе Гонории III (1216—1227):

«И Гонорий также не только не отказался от обращения в христианстве; языческих народов и сарацин, но, чтобы ускорить это дело, приказал всем европейским епископам, каждому из своей епархии, послать к апостольскому престолу четырех, а в крайнем случае двух проповедников, выделяющихся своей ученостью и безупречным поведением; он сам хотел потом направить их к различным народам».⁹⁾

Столь же горячее, сколь и напрасное, стремление тогдашних пап к расширению сферы господства римской церкви можно объяснить только тем, что сами они, как и все люди того века, глубоко заблуждались, преувеличивая численность и значение христиан-сектантов в восточных странах, а также их склонность к слиянию с римской церковью. В Риме полагали, что можно [51] завоевать для католицизма широкое поле деятельности, прежде всего в монгольской Центральной Азии. Поэтому именно с 1245 г. несколько западноевропейских клириков отправились в различные области Азии, завоеванные монголами, либо в качестве миссионеров, либо в составе дипломатических посольств папы или французского короля. Все они питали необоснованные надежды на значительные успехи римской церкви, надежды, которые почти во всех случаях привели к глубокому разочарованию.

Самым дальним из всех странствий, предпринятых духовными лицами в XIII в., было путешествие монаха-доминиканца Андре Лонжюмо (Лонжюмель). С точки зрения истории культуры значение его путешествия не может идти в сравнение с достижениями Карпини, Рубрука или Поло. Лонжюмо не оставил описания своих приключений, но они все же представляют интерес, хотя ни как миссионер, ни как дипломатический деятель доминиканец не мог добиться успеха. В неудаче повинен не столько сам Лонжюмо, сколько дух того времени и глубокое заблуждение высшего духовенства относительно религиозных убеждений монголов и живших среди них христиан-несториан.

Первое путешествие с миссионерскими целями брат Андре начал, вероятно, как спутник ранее названного Ашелина (стр. 48, 49) в 1245 г. Из Лиона, где тогда заседал знаменитый собор, он направился сначала в Акру, а оттуда через Антиохию, Алеппо и Ниневию (Мосул) к какому-то малоизвестному городу в Персии, расположенному в 17 днях пути от Ниневии. Здесь Андре случайно встретил одного крупного монгольского правителя, в свите которого находился сановник Симеон, христианин несторианского толка. В течение 20 дней Симеон принимал Лонжюмо приветливо, относился к нему с глубоким почтением и проявил желание, подобно другим сановникам-христианам, написать папе письмо,¹⁰⁾ в котором он назвал себя «викарием Востока» и «раббан-ата», что по-сирийски и тюркски означает «монах-отец».¹¹⁾ Из письма Симеона вытекало, что сам он побывал у великого хана в Каракоруме.¹²⁾ Этот несторианец полностью игнорировал предложение о союзе с римской церковью, но в остальном обращался к папе с большим почтением и писал ему:

«Находящиеся под покровительством Бога вас устно известят о том, что они у нас видели и слышали».¹³⁾

Андре, доставивший это письмо папе, видимо, провел полтора года в Персии и за это время хорошо усвоил персидский язык. После того как Лонжюмо весной 1247 г. вернулся в Лион, король Людовик Святой попросил его, как знатока страны, людей и языка, сопровождать его в затеянном им Седьмом крестовом походе. Андре принял это предложение, отправился к королю и в его свите 17 сентября 1248 г. прибыл на Кипр. Во время многомесячного [55] пребывания крестоносцев на этом острове произошло два события, имевших для Андре большое значение. Прежде всего король Генрих Кипрский получил письмо, отрывки из которого приведены в начале главы. Это письмо написал ему из Самарканда 7 февраля 1248 г. армянский канцлер-христианин Смбпат (Синибальд), брат армянского царя Этума (Хайтона) (см. гл. 122).

Едва стало известно на Кипре это письмо, сообщавшее о благополучном исходе путешествия послов царя Армении к великому хану Гуюку и рисовавшее, несомненно, в слишком радужных красках положение христиан в Центральной Азии, как 14 декабря в гавань Кирению прибыли к французскому королю Людовику IX (1226—1270) два монгольских посла. Сами послы были христианами и звались Давидом и Марком; они доставили королю известия от монгольского военачальника христианина Ильчикадая, наместника Персии и Армении, а также его письмо, составленное на персидском языке. 20 декабря послы передали это письмо королю Генриху в Никозии, куда они прибыли накануне. В нем говорилось, что в странах, подвластных монголам, проживает очень много христиан.¹⁴⁾

Послы, кроме того, утверждали, что самого великого хана и большую часть его окружения можно считать христианами.¹⁵⁾ Это сообщение, пробудившее, разумеется, большие надежды, было явно «ложным, рассчитанным на прямой обман»¹⁶⁾ или по меньшей мере на получение политических выгод посредством крайнего преувеличения и приукрашивания действительности.

Однако король Людовик IX, разумеется, поверил этому сообщению и загорелся надеждой оказать большую услугу христианству, если ему удастся с помощью послов установить прямой контакт с великим ханом. Но кто же мог выполнить эту миссию лучше, чем Андре Лонжюмо, уже до некоторой степени знакомый с монголами и знающий их язык? И Лонжюмо действительно был назначен главой миссии, а в спутники ему были даны два офицера из свиты короля, два священника и два других доминиканских монаха, Жан и Гильом.

25 января 1249 г. король дал прощальную аудиенцию монгольским послам и монахам, которых они должны были сопровождать. Королевское посольство через Антиохию снова направилось в Персию к наместнику Ильчикадаю, с которым Андре был уже знаком. Из Персии Лонжюмо прислал королю свое первое сообщение, которое, к сожалению, не сохранилось. Дальше путь шел по Центральной Азии через Таласс в Монголию. Путешествие протекало без особых приключений. Но когда послы французского короля прибыли в Каракорум, их ожидало там большое разочарование: Гуюк умер в апреле 1248 г., а нового великого хана еще не избрали. [56]

В Каракоруме в период междуцарствия правила вдова Гуюка, по имени Огул-Каймиш,¹⁷⁾ женщина чрезвычайно ограниченная, чуждая высшим духовным интересам, совершенно не разбиравшаяся в христианском вероучении. Среди ее придворных не нашлось ни одного настоящего благочестивого христианина, да и вообще ни одного человека, который позаботился бы о европейцах. Хотя правительница монголов и приняла посольство, но расценила его прибытие в Каракорум так же, как ее покойный муж Гуюк приезд миссии Карпини. Она сочла, что король Людовик не то приносит ей свою покорность, не то просит о помощи. Огул-Каймиш не сочла нужным сдерживать обычное монгольское высокомерие; ее ответ был крайне дерзким. Она требовала от короля Людовика уплаты дани в знак его покорности и угрожала в случае непослушания свергнуть его власть и уничтожить его народ.

Надежда на распространение католичества в Центральной Азии и на создание для него там постоянной опоры не сбылась, как и надежда на массовое крещение монголов по католическому обряду. Мечты, навеянные слишком радужным описанием канцлера Смбпата, растаяли, как воздушный замок. Между тем Смбпат писал, несомненно, bona fide [вполне искренне. — Ред.], но либо он, как это случалось и с другими путешественниками того времени, принимал буддийские храмы и обычаи за христианские,¹⁸⁾ либо считал христиан-несториан католиками, не понимая глубоких противоречий между этими двумя исповеданиями. Во всяком случае, посольство постигла полная неудача и брат Андре вернулся на родину, видимо, глубоко разочарованным. Об обратном путешествии Лонжюмо мы ничего не знаем, кроме того, что в начале апреля 1251 г. он прибыл в Цезарею [Кесарию], где тогда находился король Людовик IX. [57]

Между тем французский король сам испытал много трудностей. 5 апреля 1250 г. в Египте он был захвачен сарацинами в плен и находился у них почти целый год. Наконец он получил свободу ценой тяжелого выкупа и направился в Малую Азию, прибыв в Цезарею 29 марта 1251 г.

Подъему угнетенного настроения Людовика вряд ли мог способствовать дерзкий ответ монгольской правительницы, переданный ему, видимо, через несколько дней (король покинул Цезарею 15 апреля).¹⁹⁾ Людовик IX глубоко сожалел о том, что вообще послал миссию в Монголию!

И тем не менее даже теперь европейцы не хотели отказаться от полюбившейся им идеи обращения монголов в христианство, хватаясь за каждую соломинку. Даже тот же король Людовик вскоре еще раз послал миссию в Каракорум, рассчитывая добиться успеха другими средствами. Это второе французское посольство было одним из самых выдающихся достижений средневековья в области географических исследований. Оно связано с именем Гильома Рубрука. Хотя это посольство с политической и миссионерской точек зрения оказалось таким же безрезультатным, как и предыдущее, тем не менее его культурно-историческое и географическое значение столь велико, что оно вписало славную страницу в историю средневековых научных исследований.

Андре Лонжюмо, как уже сказано, не оставил описания своих приключений. Однако об исторической подоплеке этого путешествия нас правдиво осведомил его современник и брат по ордену Венсан Бове (Винцентиус Белловаценсис). В хронике Венсана Бове, умершего в 1264 г.,²⁰⁾ записи о миссии Андре Лонжюмо, вероятно, основаны на первоисточнике. К сожалению, о самом путешествии она сообщает не более того, что приведено в отрывке, цитированном в начале главы. Изложение событий обрывается как раз на сообщении о том, что Андре Лонжюмо написал королю Людовику Святому о начале своего путешествия и что перевод этого письма был отослан дальше во Францию королеве-матери.²¹⁾

Примечательно, что имя монгольского наместника Ильчикадая, письмо которого к королю Людовику было причиной отправления миссии Андре, в дальнейшем, очевидно, считалось неизменным именем или титулом монгольского правителя Туркестана и Хорасана. Во всяком случае, письмо папы Иоанна XXII от 2 ноября 1329 г., в котором высказывалась благодарность, за радушие, оказанное христианам, было направлено «Эршикадаю, императору татар Хорасана, Туркестана и Индостана».²²⁾

Назад К оглавлению Дальше

¹⁾ Vincentius Bellovacensis, Speculum historiale, lib. XXXII, p. 90 (и след.). Обычно это сообщение цитируется по кн. XXXI, стр. 90. Автор пользовался для перевода старинным нюрнбергским изданием труда Венсана Бове, вышедшим в 1483 г., экземпляр которого хранится в доминиканском монастыре в Дюссельдорфе. Приведенное выше сообщение содержится в кн. XXXII.

²⁾ Генрих Лузиньян, став королем Кипра, именовался Генрихом I (1218—1253).

³⁾ Отрывок из письма армянского канцлера Синибальда (Смбпата) королю и королеве Кипра, данного в Самарканде 7 февраля 1248 г. См. G. dе Nangis, Vie de St. Louis, «Recueil des Historiens des Gaules et de la France», Paris, 1840, t. XX, p. 361 (и след.).

⁴⁾ Письмо монгольского наместника Персии и Армении военачальника-христианина Ильчикадая королю Людовику IX Французскому. См. Vincentius Bello vacensis, Speculum historiale, Nürnberg, 1483, lib. XXXII, p. 91.

⁵⁾ «Annales St. Rudberti Salisburgensis», См. «Monumenta Germaniae historica», SS VII, p. 790.

⁶⁾ Дословный текст см. L. Wadding, Annales Minorum, Quaracchi, 1931, t. III, p. 144 (и след.).

⁷⁾ Дословный текст см. Ibidem, p. 172 (и след.). {«ал-Мураде» в книге. OCR.}

⁸⁾ Дословный текст см. Ibidem, р. 626 (и след.).

⁹⁾ Abraham Bzovius, Annalium ecclesiasticorum, Köln, 1621, t. XII, p. 279.

¹⁰⁾ В. Altaner, Die Dominikanermissionen des 13. Jahrhunderts Habelschwert, 1924, S. 53.

¹¹⁾ Статья Растуля. См. «Dictionnaire d’histoire et de géographie ecclésiastiques», Paris, 1912, t. II, p. 1678.

¹²⁾ Ibidem; об этом сообщает и Пеллио. См. «Revue d’histoire ecclésiastique», t. XVIII.

¹³⁾ L. Wadding, op cit., t. III, p. 204.

¹⁴⁾ A. Rémusat, Mémoires sur les relations politiques des princes chrétiens et particulièrement des rois de France avec les empereurs Mongols, «Mémoires de l’Académie des Inscriptions», 1822, t. VI, p. 396.

¹⁵⁾ Jean Sire de Joinville, Histoire de St. Louis, ed. Nat. de Wailly, Paris, 1874, p. 73.

¹⁶⁾ B. Altaner, op. cit., S. 42.

¹⁷⁾ Огул-Каймиш была старшей женой Гуюк-хана. Вот что пишет о ней Рашид-ад-дин: «И хотя, кроме сделок с купцами, никаких дел больше не было и Огул-Каймиш большую часть времени проводила наедине с шаманами и была занята их бреднями и небылицами, у Ходжи и Нагу [ее сыновей] в противодействие матери появились две резиденции, так что в одном месте оказались три правителя… Вследствие разногласий между матерью, сыновьями и другими и противоречивых мнений и распоряжений дела пришли в беспорядок». См. Рашид-ад-дин, Сборник летописей, М.–Л., 1960, т. II, стр. 121-122. И далее: «Когда великим ханом стал Мункэ, сын христианки Соркуктани-беги, он приказал захватить Огул-Каймиш, которая заявила, что великим ханом должен быть один из ее сыновей, и привезти, зашив обе руки в сыромятную кожу. Когда она прибыла, ее отправили… в ставку Соркуктани-беги, и Мункасар-яркучи [судья], обнажив ее, потащил на суд и допрашивал… Спросив о ее вине, ее завернули в кошму и бросили в воду». См. там же, стр. 138. — Прим. ред.

¹⁸⁾ На одну из главных причин неоднократного появления в средневековье легенды о широком распространении христианства в Азии, по мнению автора, правильно указал итальянский путешественник XV в. Джосафат Барбаро: «Я думаю, что религия жителей Катая языческая, хотя многие свидетели из Джагатая и других наций, побывавшие там, уверяют, что они христиане. Когда я их просил обосновать свое мнение, то ответ прозвучал так: у них в храмах есть такие же изображения, какие обычно бывают и у нас». См. Giambattista Ramusio, Navigationi e viaggi, Venézia, 1583, t. II, p. 107.

¹⁹⁾ R. Röhricht, Geschichte des Königreichs Jerusalem, Innsbruck, 1898, S. 885 (и след.).

²⁰⁾ «Bibliothèque sacrée», Paris, 1825, t. 25, p. 160.

²¹⁾ Бланш (Бланка Кастильская, 1188—1252) — вдова Людовика VIII, дважды правившая Францией: во время малолетства Людовика и во время Седьмого крестового похода. — Прим. ред.

²²⁾ О. Raynaldus, Annales ecclesiastici, Köln, 1694, t. XV, p. 397.

Назад К оглавлению Дальше