Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Назад К оглавлению Дальше

Торговля

Денежное обращение

Расположение Смоленской земли на главном водоразделе европейских рек способствовало торговым связям страны издревле. Здесь находили монеты греческие¹⁾ и римские²⁾, неподалеку от Витебска была найдена уникальная для этих территорий латенская гривна³⁾ и т. д. Не приходится сомневаться, что в эпоху средневековья торговые связи земли необычайно усилились, здесь появились арабские, византийские, позднее западноевропейские монеты, большое количество иноземных товаров, часть которых мы находим в раскопках.

Ранний период денежного обращения в Смоленской земле характеризуют многократно находимые клады монет (рис. 5). Деревянная, полуземляночная Русь с ее постоянными междоусобицами, пожарами, нападениями врагов, хранила свои накопления в земле. «И в земле не хороните (богатства. — Л. А.) — то ны есть великии грЪхъ», — поучал детей Владимир Мономах.⁴⁾ Сведения о находимых в Смоленщине арабских диргемах восходят еще к XVIII в. П. С. Паллас переслал в Академию наук несколько таких монет, определенных татарским муллой (1785)⁵⁾. С тех пор средневековые монеты на нашей территории стали находить все чаще в Смоленской земле, более всего в Гнездове — первоначальном Смоленске. Всего известно сейчас 3,5 десятка кладов и 2,5 десятка монет в курганах. Дендрохронология Новгорода показала, что степень разрыва младшей монеты клада со времени его зарытия не превышает одного-двух десятилетий⁶⁾. Смоленские и пограничные клады распределяются: Смоленский у. — 9 кладов в Гнездове, по одному в Дубровниках у Смоленска и у Ясеной⁷⁾. В остальных уездах: Бельский (Дунаево, [74] 1925 г.), Горецкий (Горы, 1885 г.), Застенок (1901 г.), Романово (Ленино, 1892—1893 гг.); Соболево (1936 г.), Шавнево (?); Духовщинский (Жигулино — до 1888 г.); Дорогобужский (у г. Дорогобужа, 1847 г.); Климовичский (Старый Дедин, 1926 г.); Зубцовский (Дягунино, 1893 г.); Краснинский (р. Луппа, 1853 г.); Могилевский (Могилев? 1822 г.); Московский (Хитровка, 1932 г.); Мстиславский (Стайки, 1949 г.); Невельский (Глазуново), 1958 г.); Оршанский (Добрино, 1961 г.), Поречье (1886 г.), Суходрево (1867 г.), Прусиничи (1961 г.); Поречский (Кислая, 1967 г.); Ржевский (Мужищево, 1927 г.); Торопецкий (Торопец-Зеликовье, 1960, Набатово ?, Пальцево, 1923); Чаусский (Староселье, 1900), Юхновский (Долино, 1885)⁸⁾.

Древнейшими кладами на интересующей нас территории являются три, относящиеся к IX в. Один из них был найден в 1936 г. у совхоза Соболево (недалеко от Баево Дубровенского района Витебской области) и состоял из 138 целых, 168 обрезков диргемов с младшей монетой 856—857 гг.⁹⁾ Другой найден у д. Кислая Демидовского района Смоленской области в 1967 г. в культурном слое селища, датируемом последней четвертью I тыс. н. э. Клад еще не опубликован, по имеющимся сведениям, там было свыше 600 диргемов, несколько сасанидских драхм и единственный в нашей стране полубрактеат с изображением лодки на одной стороне, а на другой — оленя, чеканенный, очевидно, в Хедебю (Дания) [75]

Рис. 6. Серебряные гривны. Клад у д. Долино, IX в. [76]

Рис. 7. Серебряные гривны. Клад у д. Долино, IX в. [77]

около 825 г.¹⁰⁾ Третий клад — у д. Долино состоял из хорошо сохранившихся серебряных шейных гривен (рис. 7, 8). Если клады IX и X вв. чаще располагаются на Пути из варяг в греки (Долино — исключение), то самый поздний клад XI в. найден от этого пути в стороне: в XI в. монеты обслуживали и внутренние потребности страны. Мы говорим о кладе из Старого Дедина (рис. 9), зарытом около 1065 г. (как и клад из Полоцка 1910 г., зарытый около 1060 г.)¹¹⁾ Полоцкий и Стародединский клады, следовательно, располагались теперь на пути, идущем по географической параллели вдоль Западной Двины (Прибалтика — Полоцк — Витебск — Смоленск), движение по которому только еще начиналось.

Известно всего четыре места находок византийских монет в Смоленской земле: старейшие происходят из Гнездова (клад 1867 г. с младшей монетой 954 г. и византийской — 780—797 гг.)¹²⁾, самая младшая — из Харлапова Дорогобужского района (подвеска на костяке 976—1025 гг.). Всего зафиксировано сейчас в Смоленской земле 13 находок византийских монет: четыре медных (Гнездово: Центральное городище 867—888 гг., селище, две при трупосожжениях в курганах¹³⁾), две бронзовых (в Гнездове на Центральном городище и в кургане¹⁴⁾), пять серебряных (Гнездово — в трех курганах, также в курганах у деревень Саки и Харлапово), две золотых (Гнездово — на Центральном городище монета 912—913 гг. и в кургане № 47 монета 829—842 гг.). Ряд находок монет недавнего времени еще не определен и в изданиях имеются лишь краткие упоминания о них.

С прекращением притока восточного серебра на Русь, в ней распространились частично западноевропейские денарии, охватившие в основном Прибалтику и новгородских словен (XI в.)¹⁵⁾. В Смоленской земле эти находки единичны, но именно здесь найден самый древний денарий на Руси (955—957 гг.¹⁶⁾), который происходит из Стародединского клада, зарытого, как мы видели, около 1065 г. Отдельные находки западноевропейских монет, главным образом в курганах в виде подвесок, обнаружены [78] на верхнем Днепре выше Смоленска, на верхнем и среднем Соже. Юго-восточнее этой реки (например, на Десне) эти находки неизвестны¹⁷⁾. Наличие западноевропейского серебра в одних комплексах с византийскими монетами, ввозившимися по Днепру, показывает, что денарий покупался на тех же рынках, что и прочие монеты, хотя и попадали к нам через северо-западные земли. Всего вероятнее, это был Смоленск, располагавшийся в XI в. уже на современном месте (в Гнездове этих монет нет). В самом деле, именно в Смоленске при разрушении одной из башен крепости Федора Коня (очевидно, в земле, при разборке ее фундамента)¹⁸⁾ была найдена западноевропейская монета. По подсчетам В. М. Потина, клады с западноевропейскими монетами по русским землям распределяются так: Новгородская — 45 кладов и 83 отдельных находки, Полоцкая — 7 кладов и 5 отдельных находок, Ростово-Суздальская — 7 кладов и 44 отдельных находки, Волынская — 7 кладов и 2 отдельных находки, Смоленская — 6 кладов и 14 отдельных находок, в Киевской и Переяславской землях по 5 кладов и по 4 отдельных находки, Черниговская — 4 клада и 4 отдельных находки, Рязанская — 3 клада и 4 отдельных находки, Галицкая — 1 клад и 2 отдельных находки¹⁹⁾. Характерно, Смоленская земля занимает промежуточное положение между северными, северо-западными и южными княжествами.

XII—XIII вв. связываются на Руси с «безмонетным периодом», когда прекратилось хождение монет и в обороте были слитки серебра определенного веса. Причины этого явления недостаточно ясны, наиболее компетентное решение принадлежит В. М. Потину, но есть и другие мнения²⁰⁾. В Смоленской земле такие слитки находили неоднократно. Клады: 1853 г. в русле р. Луппы Краснинского у. слитки и лом весом 37 ф. 77 зол. (15 кг 505 г); 1889 г. — клад богемских серебряных монет Венцеслава II (1303—1305 гг.) с тремя обрубками слитков найден в Смоленске; Поречье Оршанского у. — клад слитков, диргемов и т. д.; Дягунино Зубцовского у. на берегу Волги — три слитка киевского типа и другие вещи. Отдельные слитки: д. Михейково Смоленского у. — слиток серебра; д. Студенец Шамовской вол. Мстиславского у. — слиток весом в 12 лот (153,48 г) с надписью: «князь Волод»; д. Горы Горецкого у. — новгородский слиток весом 213 зол. + 2 доли (92,64 г)²¹⁾.

В письменных источниках есть также материал о денежном обращении в Смоленской земле. Выше говорилось, что доходы первых смоленских князей (ок. 1054 г.) собирались с меньшей территории, чем в 30-х годах XII в., но исчислялись, по-видимому, как и тогда, в денежном [79] выражении — гривнах²²⁾. Это подтверждается и в 70-х годах XI в. Как догадывался уже Б. А. Романов, в гривнах серебра собирали доходы смоленские князья, и в это время молодой Владимир Мономах в 1077 г. прокняжил в земле менее года, но уже вез свой первый доход в подарок отцу черниговскому Всеволоду, разменяв его для большего эффекта на гривны золота²³⁾.

В Уставе Ростислава 1136 г. деньги упоминаются постоянно: это — гривны и куны. Мы знаем, что с прекращением притока серебра на Русь и с наступлением безмонетного периода в 20-х годах XII в., в 30-х годах, судя по актовому материалу, появляется новое значение гривны — «гривна кун», которая, как выясняется, в 4 раза меньше «гривны серебра»²⁴⁾. О каких же гривнах идет речь у Ростислава? Уже a priori кажется мало вероятным, что материальное обеспечение смоленской епископии, составленное в 1134 г., когда новые гривны еще только входили в обиход, было рассчитано именно в них. Противоречит этому, по-видимому, и указание нашего источника: «на Путине всегда платят 4 гривны...» и т. д. Однако новые денежные единицы в 30-х годах XII в. уже существовали и невероятно, чтобы в Уставе это не было бы оговорено. Действительно, Ростислав дает десятину «от всех даней смоленских, что ся с них сходит истых кун». А. А. Зимин переводил значение «истых кун» как «наличных денег»²⁵⁾, что и было принято в науке. Однако гривны серебра и прежние куны не могли именоваться еще «ветхими», «старыми», как это было позднее. Они, видимо, и назывались «истыми» (истинными, подлинными), к которым привыкли²⁶⁾. Основываясь на других источниках (Устав Ростислава исключался, так как датировался тогда 1150 г.), В. Л. Янин отмечал, что «до конца первой трети XII в. слово «куна» на Руси применяется к серебряной монете»²⁷⁾. Итак, в Уставе Ростислава упоминается гривна серебра, та гривна, которая фигурирует в Русской Правде краткой редакции и господствует на Руси весь XI в. и часть XII в.

В XIII в. произошло дальнейшее развитие денежного обращения в Смоленской земле. Торговый договор 1229 г. свидетельствует о существовании теперь «куны смоленской» и «ногаты смоленской»²⁸⁾ — особых смоленских денежных единиц, с которыми иностранные купцы должны были считаться. [80]

Торговые связи

Путь из варяг в греки начал функционировать в IX в., он проходил через главный водораздел европейских рек и пересекал, следовательно, как мы говорили, Смоленские земли кривичей, что не могло не сказаться на их развитии. С нашествием половцев на южнорусские земли значение этого пути снизилось, а с усилением торгового значения Западной Двины и возникновением в ее устье Риги (1201 г.) и вовсе приобрело почти лишь местное значение. Меридиональный путь прошлого уступил место широтному по Западной Двине. Таким образом, вся торговля Смоленской земли домонгольского времени условно может быть разделена на три периода: в первом (IX — начало XI в.), когда Смоленск оказался связующим звеном в торговле стран арабского халифата и Скандинавии, Западной Европы, Византии; во втором он стал центром лишь внутренней торговли Руси; наконец, в третьем (конец XII — первая половина XIII в.) — он был крупным торгово-ремесленным центром, связующим европейские страны и о. Готланд с Русью, рядом других соседних земель. Рассмотрим эти периоды подробнее.

Первый период торговых связей Смоленской земли (IX — начало XI в.)

Эпоха викингов отложила большой отпечаток на страны Западной и Восточной Европы. Расписные корабли варягов — воинов-торговцев бороздили все моря тогдашнего мира, наводя ужас на европейские страны. Плавание в Финском и Рижском заливах привело их в земли восточных славян, и далее на юг в Византию. Древнейшие скандинавские вещи и даже погребения скандинавов (в том числе женских) известны сейчас в районе Старой Ладоги, где они датируются первой половиной IX в.²⁹⁾ В Смоленской земле варяжские вещи и погребения появляются тоже в IX в., но, видимо, несколько позднее. Таковы равноплечная фибула из д. Клименка на берегу Каспли (2-я четверть — конец IX в.), редчайший скандинавский полубрактеат, чеканенный в Хедебю (Дания, около 825 г.) и найденный в кладе у д. Кислая на притоке р. Каспли Жераспее, овальные фибулы с кольцом, щипчики, ланцетовидные стрелы, мечи из курганов у д. Новоселки к северо-западу от Смоленска³⁰⁾, наконец, вещи из самых ранних курганов Гнездова (т. е. древнейшего Смоленска)³¹⁾, где [81] встречены также равноплечные фибулы³²⁾ и другие норманнские древности, а также диргемы Аббасидов, подтверждающие эту датировку³³⁾. В. А. Булкин относит сюда и меч из кургана у д. Рокот (бассейн р. Каспли) с надписью ULFBERHT, которые, как отмечает В. А. Булкин, «северными археологами» датируются до 900 г., так как позднее они почти неизвестны³⁴⁾. Помимо бассейна р. Каспли, норманнские древности IX в. встречены и севернее в Смоленской земле. В курганном могильнике № 2 у Торопца Г. Ф. Корзухиной обнаружена также равноплечная фибула IX в., как и некоторые другие подобные предметы того же времени³⁵⁾. Все это показывает, что появление варяжских купцов-воинов в Смоленщине произошло в IX в. из района р. Каспли³⁶⁾. Характер взаимоотношений скандинавов и аборигенов этого времени еще неясен. Вероятно, он действительно носил «военно-торговый» характер и все зависело от ситуации, в которую пришельцы попадали. Обращаясь к этим сложным вопросам, нужно прежде всего отделить находки отдельных вещей скандинавского происхождения от скандинавских комплексов вещей. Первые могут свидетельствовать о торговле, вторые — о присутствии в восточнославянских землях самих скандинавов. Разработаны признаки погребального обряда скандинавов, а также специфические признаки их костюма, по наличию которых можно с уверенностью считать варяжское происхождение погребенного. Это прежде всего погребение в ладье (и некоторые другие признаки обряда) и наличие в женском костюме двух черепаховидных фибул, соединенных цепочкой, ожерельем, иногда с трехлопастной фибулой на груди, а также железные гривны с «молоточками Тора»³⁷⁾. Погребения в ладье в Смоленской земле обнаружены только в Гнездове, и, возможно, один случай на Соже (Туровичи) в Могилевской губернии³⁸⁾. Пришельцы-варяги погребены также по соседству с Гнездовым в Новоселках, где в кургане № 5 с погребенным по скандинавскому обряду найден меч типа «Н» вместе с другими вещами IX в. Крайне любопытно, что погребение здесь совершено в кургане квадратного плана (местный признак), и это показывает, что влияние местного населения на иноплеменников было велико. Может быть, не следует считать эту черту столь уж обычным явлением³⁹⁾ для населения, только что переселившегося на эти земли, но факт такого [82] влияния на обряд здесь и в Гнездове (где ранние курганы с варяжскими вещами тоже прямоугольные в плане) несомненен. Итак, наличие норманнских вещей IX в. и норманнских захоронений этого времени показывает, что скандинавы не только проникали на берега Днепра во второй половине IX в., но и оседали там и не чуждались влияния аборигенов. Скандинавские вещи IX в., найденные на гнездовском селище (равноплечная фибула и др.)⁴⁰⁾, подтверждают наши наблюдения: торговля древнейшего Смоленска с норманнами была эффективной уже в IX в.

К первой половине X в. относится уже довольно много гнездовских курганов, и именно в них более, чем в последующих насыпях (в Гнездове их более всего), обнаружено как отдельных варяжских вещей, так и варяжских захоронений. Из черепаховидных фибул здесь можно назвать тип 51 в., по Я. Петерсену, датирующиеся им 2-й четвертью X в.⁴¹⁾ Таких фибул не менее шести⁴²⁾. Подобные найдены и в Новоселках (курганы 2 и 3, 1968 г.)⁴³⁾. Из прочих скандинавских вещей этого времени можно назвать так называемые булавки с длинной иглой (семь — в Гнездове, несколько — в Новоселках)⁴⁴⁾. Важно иметь в виду, что все скандинавские вещи найдены в Гнездове в самых больших курганах, где обнаружен и самый богатый инвентарь, что свидетельствует о принадлежности там погребенных к самому высокому классу. К этому же классу относились и погребенные там скандинавы. Не случайно, именно в этих курганах найдены такие дорогие предметы, как мечи, изготовлявшиеся в землях франков и привезенные на Днепр варягами.

Основная часть Гнездовского могильника датируется, как известно, второй половиной X в. Теперь облик древнего Смоленска существенно меняется. Если ранее он имел много черт сходства с другими аналогичными поселениями (например, Тимирево под Ярославлем)⁴⁵⁾, то теперь он вступает в период самостоятельного, отличного от других поселений, развития. Прежде всего здесь резко возрастает классовая дифференциация, что проявляется в курганном обряде (широкое распространение больших курганов с богатым инвентарем⁴⁶⁾), а также в появлении гнездовских кладов.

Скандинавские находки в Смоленской земле отражает табл. 2. Не претендуя на исчерпывающую полноту, она показывает, что вещей скандинавского импорта здесь было весьма много. По подсчетам М. В. Фехнер, [83] к 1967 г. в Восточной Европе было известно 284 скандинавские находки⁴⁷⁾. Исключив находки после 1967 г., когда была опубликована работа этой исследовательницы и В. С. Дедюхиной, и используя их сведения, можно составить таблицу соотношений главнейших категорий норманнских вещей во всей Восточной Европе и Смоленской земле.

Таблица 2

Как видим, несмотря на существование крупнейших скоплений скандинавских древностей в Приладожье, в районе Ярославля, Чернигова, Киева, уже по материалу 10-12-летней давности видно, что скандинавский импорт в Смоленской земле занимал очень большое место в Восточной Европе. Нужно сказать, что 90% этих вещей происходят из Гнездова, а наличие там варяжских погребений показывает, что варяжские торговцы-воины не только приезжали туда торговать, но и длительно жили возле смоленской кривичской столицы.

Какие же страны Скандинавии более всего представлены в Гнездове? Ответ на этот вопрос мы находим у шведских археологов, и прежде всего у Т. Арне. Ряд археологических признаков указывает на среднюю Швецию — долину оз. Меларен, которое сообщается с Балтийским морем. Здесь располагался древнешведский город Бирка, жизнь в котором прекратилась в конце X в.⁴⁸⁾ Именно на материковой территории Скандинавии только и носили скорлупообразные фибулы⁴⁹⁾, они служили, как полагает X. Арбман, характерной особенностью женской одежды: платья, бретели которого скреплялись этими фибулами, а может быть, ими скрепляли бретели юбки, как думает другой исследователь⁵⁰⁾. Существует [84] мнение, что скорлупообразные фибулы скандинавов так были распространены в Гнездове, что местные мастера брали их за образец при изготовлении подражаний⁵¹⁾, а также, что фибулы, типичное норманнское украшение женщины IX—XI вв., не могли носить славянские женщины Гнездова⁵²⁾. Вопрос этот требует дальнейшей разработки.

Помимо фибул, из Швеции к нам попадали железные гривны с молоточками Тора. Этот предмет непосредственно связан со скандинавским языческим культом IX—X вв., и в том, кто его носил, скорее можно видеть варяжского выходца⁵³⁾. В Смоленской земле, помимо Гнездово, подобная гривна найдена на Ярцевском городище.

В науке имеется большая литература, посвященная спорам о так называемой варяжской колонии Гнездова. Из-за недостаточной публикации гнездовских материалов последних десятилетий этот вопрос дискутируется и теперь. Не приходится сомневаться, что варяги занимались в основном торговлей, но как это осуществлялось, до сих пор не изучено. Вопрос этот можно будет ставить, очевидно, только после полной публикации гнездовских материалов Д. А. Авдусиным.

Вопрос об экспорте из Руси в Скандинавские страны ставился уже давно. В последнее время М. В. Фехнер констатировала, что Русь поставляла туда «серебряные привески-лунницы, шейные гривны, состоящие из пластины, согнутой в трубку, один конец которой движется на шарнире», также украшения, выполненные в технике «витья», попавшие в Скандинавию в первой половине X в. из южной Руси⁵⁴⁾. О связях со Смоленской землей говорят не только находки подвесок-лунниц (здесь был один из центров их изготовления), но и обилие попавшего в Скандинавию восточного серебра. И, конечно, огромное количество товаров органического происхождения, о котором можно только догадываться (хлеб, иные съестные припасы, пряности, ткани, вина и т. д.). Из саги об Олафе Трюгвассоне мы узнаем, что, побывав в Киеве, он перевез в Норвегию шесть кораблей шелка, приобретенного на Руси. Возможно, что шелк он купил в Киеве, но этот товар мог продаваться и в других городах, в которых о связях с Востоком свидетельствует обилие восточного серебра, а следовательно, и в Смоленске.

Отметим, в заключение, что, по мнению некоторых лингвистов, древнерусское слово «скот» в смысле «деньги» (встречается уже в «Повести временных лет») «является вторичным заимствованием русскими из северо-германских языков». При наличии в древнерусском языке «щьлягъ» из «skillingr» вполне вероятно, полагают ученые, и вторичное заимствование из скандинавских языков слова «скот» в значении «деньги»⁵⁵⁾. [85]

Рис. 8. Персидский светильник IX в. из кургана в Гнездове (бронза, раскопки М. Ф. Кусцинского 1874 г.)

Есть сведения о связях Смоленской земли и с другими странами тогдашнего мира. Помимо кладов монет, связь с Востоком подтверждают найденные материалы, например, персидский светильник из Гнездова (раскопки М. Ф. Кусцинского, рис. 8), восточное расписное блюдо оттуда же⁵⁶⁾, иракское (?) тончайшей работы из клада у оз. Зеликовье под Торопцом (IX—X вв., рис. 9)⁵⁷⁾. Связи с Византией подтверждаются в это время многочисленными находками монет как в Гнездове, так и в других местах Смоленской земли (золотая монета-подвеска императора Феофила — 829—842 гг. из кургана в раскопках Д. А. Авдусина⁵⁸⁾ и др.), и кладах (Гнездово, в окрестностях Дорогобужа, в Стародединском кладе⁵⁹⁾). Об этих связях есть и косвенные данные: Константин Багрянородный (905—959 гг.) о Смоленске, как крупной якобы крепости на Днепре, о чем он знал, всего вероятнее, от «всебывалых» купцов⁶⁰⁾.

Связи с Западной Европой в это время документируются находками франкских мечей IX—X вв. в Новоселках, Гнездове, а недавно и в Семеновке к северу от Рославля (с надписью ULFBERHT, рис. 10, 11)⁶¹⁾ которые привозили, по-видимому, норманны. Были ли в это время прямые связи с Европой — не знаем.

Это, вероятно, станет более ясным, когда, наконец, будет осуществлена полная публикация гнездовских раскопок. [86]

Торговые связи Смоленского княжества во второй половине XI — первой половине XII в.

Основные данные черпаются как в материалах письменных источников, так и в археологии. Из уставной грамоты новгородского князя Всеволода Мстиславича церкви Иоанна на Опоках (1134—1135 гг.) мы узнаем, что в Новгород приезжали, по-видимому, систематически смоленские купцы, которые, как и полоцкие, обязаны были платить «по две гривны кун от берковъска вощаного», и плата эта была более высокой, чем та, которой обязывались купцы-жители Новгорода и Новгородской земли (Новоторжцы)⁶²⁾, чем, видимо, погашалась посторонняя для Новгорода конкуренция. О существовании торговых связей Смоленска с Севером можно догадываться по подаркам, которые преподнес Ростислав Смоленский Святославу Ольговичу на званом обеде в Моровийске. Князь одаривал своего союзника «соболями, и горностаими, и черными кунами, и песци, и белыми волкы, и рыбьими зубы...»⁶³⁾. Уже П. В. Голубовский указывал, что большая часть этих подарков происходила с северо-востока русских земель через Новгород и Тверь⁶⁴⁾.

Уже давно отмечалось, что «в Смоленской земле сильно чувствуется влияние смоленского (т. е. местного. — Л. А.) ремесла на инвентарь богатых курганов в деревнях», что «по густоте находок вокруг Смоленска мелких литых амулетов можно сделать вывод об их производстве либо в самой столице (княжеском Смоленске. — Л. А.), либо в его окрестностях»⁶⁵⁾. Так, решетчатые ромбические подвески, отлитые в одной форме, приобретены были как у д. Волочек под Дорогобужем, так и в Юхновском у.⁶⁶⁾ Обилие находок других ювелирных украшений вблизи Смоленска, тянущихся между Двиной, Днепром, верхней Угрой, Десной и Болвой⁶⁷⁾, указывают на производство этих изделий именно в этих местах. По другим материалам здесь также предполагается существование еще одного вида мастерских — стеклодельных, снабжавших соседние села в пределах Дорогобужского, Екимовичского и Ельнинского районов посеребренными бусами и бусами, имитирующими привозные золотостеклянные⁶⁸⁾. Можно было бы предположить, что эти бусы изготавливались в соседнем Смоленске, но против этого, как будто бы то обстоятельство, что они найдены только к востоку от него, т. е. там, где найдены и указанные выше ювелирные украшения. Совпадение ареала [87] распространения бусин с металлической прокладкой («золотостеклянных») с ареалом в X в. диргема навело М. В. Фехнер на мысль об использовании этого рода украшений в качестве мелкой разменной монеты⁶⁹⁾. Существование деревенских ремесленных мастерских в междуречьях Двины — Днепра — Десны и Угры, видимо, указывает на оживленные торговые связи местного населения с проезжими торговцами в этих местах. Это заключение подтверждается подобным же скоплением ювелирных изделий в других аналогичных местах, например, в междуречье верховьев рек Москвы и Ламы, Москвы и Клязьмы⁷⁰⁾. Привески-амулеты и лунницы были распространены на всем протяжении между верховьями Западной Двины и Десны — Угры, круглые же привески, но данным А. В. Успенской, были более излюбленными в верховьях рек Москва, Лама и Клязьма, а также в междуречье Днепра и Угры у Дорогобужа⁷¹⁾, лишь в городских древностях они встречаются шире, по соседству с былыми кривичскими землями.

Есть материалы, указывающие на торговлю Смоленской земли и с другими русскими княжествами. О связях с Волынью свидетельствуют многочисленные шиферные пряслица, находимые во всех смоленских городах: Смоленске, Торопце, Мстиславле, Ростиславле и др. Кресты-энколпионы, встречающиеся более всего в Мстиславле и известные в Смоленске, Торопце и некоторых других местах⁷²⁾, указывают на торговлю с «Русской землей», и прежде всего с Киевом. На эту же связь указывают и находки некоторых типов стеклянных браслетов, также предметов культа (иконка и лампадка из Бородинского городища⁷³⁾), некоторые виды других изделий из Смоленска, Воищины и того же Бородинского городища⁷⁴⁾.

Но, как и везде, более всего материалов для суждения о торговле с иными странами. Помимо византийских и главным образом западноевропейских монет, на связи с этими землями указывают и другие предметы. В Смоленске, например, найдена западноевропейская гемма, аналогия которой известна из Киева, но обе происходят с южных берегов Немецкого моря и Ютландии, завезены, по-видимому, фризскими купцами⁷⁵⁾. О связях с Византией свидетельствуют находки стеклянных браслетов из Смоленска (некоторые даже с инкрустацией), костяная обкладка шкатулки оттуда же⁷⁶⁾ и др. Связь с Кавказом подтверждают самшитовые гребни, большая часть которых, судя по Новгороду, проникла на Русь более всего [88]

Рис. 9. Иракское блюдо из клада у оз. Зеликовье (VIII — вторая половина IX в.) [89]

Рис. 10. Меч из д. Семеновка Рославльского района (X в., случайная находка, Западная Европа). (в книге рукоятью вверх. OCR)
Рис. 11. Надпись и орнамент на мече из Семеновки.

Рис. 12. Фрагменты арабского бокала из Мстиславля.

Рис. 13. Скандинавская бляшка из кургана № 12 у д. Колодзинская Могилевской области БССР (раскопки Я.Г.Риера). [вклейка]

в XII—XIII вв.⁷⁷⁾ Гребни найдены, сколько известно, в Смоленске, также в Ростиславле и Мстиславле⁷⁸⁾.

Ряд находок указывает и на связи с арабским востоком: поливной⁷⁹⁾ и стеклянный сосуды из раскопок Смоленска и Мстиславля (рис. 12) с арабскими надписями⁸⁰⁾. Большое количество предметов, указывающих на торговлю с Прибалтикой и Скандинавскими странами. Здесь, прежде всего, разумеется, находка янтаря в Смоленске, который, судя по Новгороду, более всего попадал на север Руси в 20-30-х годах XII в.⁸¹⁾ Скандинавские связи были распространены всего более в IX — начале XI в., но следы их прослеживаются и позднее. Так, подвески в виде «викинга» известны в курганах у д. Лудчицы, а недавно и из кургана у д. Колодизское (рис. 13, обе — в Могилевском Поднепровье⁸²⁾. Из Индии происходят раковины Каури (например, Смоленск⁸³⁾, Мстиславль). В Верхнем Поднепровье эта находка редка: раковины возили, по-видимому, по Волге и их много лишь в Новгородской и Псковской землях⁸⁴⁾.

Торговые связи Смоленского княжества во второй половине XII — первой половине XIII в.

Расширение международной торговли Смоленска в конце XII — начале XIII в. привело к необходимости международных торговых соглашений, результатом которых и явились дошедшие до нас договоры Смоленска с Ригой и г. Висби на о. Готланд⁸⁵⁾. Об участии Смоленска в переговорах Полоцка 1210 г. можно судить уже по сообщению Генриха Латвийского, который пишет, что в этом году от немцев в Полоцк прибыл для торговых переговоров «брат-рыцарь Арнольд». Переговоры были затем перенесены в Ригу, где, по поручению полоцкого князя, в них участвовал со стороны русских некто Лудольф (Рудольф) — «разумный и богатый человек из Смоленска»⁸⁶⁾. Целью переговоров была беспрепятственная торговля между договаривающимися сторонами, а также провоз товаров по территории этих сторон. Достигнутые соглашения гарантировали неприкосновенность грузов купцов, с которыми они двигались по землям заинтересованных сторон, [90] а также и личности самого торговца. Специально рассматривался вопрос о беспрепятственном и организованном проезде иностранных купцов по смоленским волокам, была определена очередность перевозки по ним грузов «волочанами» (жителями волока, промышлявшими перевозкой судов по суху). В Смоленске немецкие купцы освобождались от пошлины, но обязывались к уплате княжескому чиновнику — «весцу» «одну куну с двух капий, т. е. с 8 пудов»⁸⁷⁾.

Вопрос о товарах, которые участвовали в торговле Смоленской земли с другими странами в этот третий период смоленской торговли, достаточно исследовался⁸⁸⁾. Из Смоленска более всего вывозился в Западную Европу воск. Его взвешивали на специальных весах, гири которых имели особые эталоны, хранившиеся в смоленском Успенском соборе, а также в Латинской церкви. Далее был, очевидно, мед и другие товары. Смоленский рынок, по-видимому, предлагал и коней: во всяком случае, «немчи (которые приезжали по воде в ладьях) послали свои коне из Смоленска в Витебск». Есть сведения, что немцы покупали в Смоленске рожь и крупный рогатый скот. М. П. Лесников обнаружил в немецких источниках XV в. термин «смоленские кожи», «смоленская пушнина»⁸⁹⁾. П. В. Голубовский отмечал, что при большом количестве сведений о ловле бобров на Руси, в литературе нет сообщений о продаже бобрового меха за границу. Главным образом сбывались меха лисьи, соболиные, куньи, также волчьи⁹⁰⁾. Предметами ввоза были, без сомнения, разных сортов сукно (по более поздним документам, связанным со Смоленском — ипрское, трирское, скарлат — красное, французское), «рукавицы перстаты готские»⁹¹⁾ (меховые перчатки, Русь носила и выделывала, по-видимому, лишь меховые рукавицы). В более поздних грамотах упоминаются чулки, имбирь, засахаренный горошек, миндаль, копченая семга, треска, сладкие вина, соль, шпоры⁹²⁾. Как указывалось, в этот период с Кавказа в Новгород больше всего поступило самшитовых гребней. Их возили, конечно, по Волге, но они встречаются и в Смоленске, Мстиславле и Ростиславле в слоях этого времени⁹³⁾. Попадали они, вероятно, через Оку и Волгу, а может быть, и через Новгородские земли. Крайне интересен вопрос о торговле стеклом, и в частности наиболее массовым материалом — стеклянными браслетами. Как показали раскопки в Новгороде, браслеты калиево-свинцово-кремнеземного стекла появились [91] там в XII в., причем в 1116—1197 гг. преобладали изделия, купленные в Киеве, а в 1224—1313 гг. — сделанные в Новгороде⁹⁴⁾. Можно думать, что та же картина с киевскими браслетами обнаружится и в Смоленске: киевский импорт там будет преобладать в XII в., пока не наладится местное производство. По свидетельству Ю. Л. Щаповой, браслетами, привезенными из Киева в Смоленск, следует считать изделия, сделанные из калиево-свинцово-кремнеземного стекла. Браслеты натриево-известково-кремнеземного стекла происходят также из Киева, но сделаны они, как она полагает, в греческих мастерских Киева, из них часть синих браслетов поступила из Византии⁹⁵⁾. Перстни XIII—XIV вв., сделанные из калиево-натриево-кальциево-свинцово-кремнеземного стекла (и несколько из такого же стекла браслетов) Ю. Л. Щапова предположительно считает привезенными из Западной Европы, что очень вероятно, так как именно тогда связи Смоленска с Западом широко распространились. Помимо смоленских, исследовательница изучила стеклянные изделия из Воищины (раскопки В. В. Седова). Оказалось, что здесь очень мало киевских браслетов, большинство же браслетов местного производства⁹⁶⁾. Возможно, некоторые сделаны в Смоленске. Изучение торговли по составу стекол обещает в будущем много важного.

Транзитные товары. Представление о смоленском рынке пополняет изучение товаров, прошедших через Смоленскую землю транзитом. Таких товаров было множество. Известны случаи, когда их умышленная задержка ставила Новгород в безвыходное положение: в 1141 г., например, новгородцам было трудно без князя — 9 месяцев «ни жито к ним не идяще ни откуду же», в 1167 г. съложишася на Новъгородъ АндрЪи съ смолняны и съ полоцяны, и пути заяша, и сълы изъимаша новгородьскыя вьсьде, вести не дадуце Кыеву...»⁹⁷⁾. Крайне интересны наблюдения Е. А. Рыбиной над новгородским импортом, идущим через Смоленск: в Новгороде в конце XI — начале XII в. происходит резкое падение количества шиферных пряслиц, обломков амфор, грецких орехов. Поскольку товары, шедшие с юга по Волге (например, самшитовые гребни с Кавказа), такого падения не обнаруживают, исследовательница справедливо заключает, что это связано с какими-то внешними причинами, ограничивающими их провоз по днепровскому пути, и предлагает изучить это явление на археологических находках Смоленска⁹⁸⁾.

Товары, которые возили через Смоленск в Новгород, довольно ясны: пшеница, рожь, пряности, вина, фрукты, некоторые виды овощей. Частично это были товары южной Руси, из Византии и через нее из других южных стран. Из Киева шли предметы культа — кресты-энколпионы, иконки; из Византии — византийские монеты, иконы, украшения. Из Западной [92] Европы в Смоленск и далее попадали мечи и многочисленные скандинавские украшения, которые теперь находят в Киеве, в Чернигове (в Шестовицах)⁹⁹⁾. Некоторые товары шли через Смоленск и с запада на восток: в Рязанском кладе был найден слиток серебра с надписью «Павел Рижанин»¹⁰⁰⁾, что указывает на транзит по Западной Двине. Можно думать, что через Смоленщину возили на восток и прибалтийский янтарь. О провозе в Новгород стеклянных изделий Киева и Византии уже говорилось.

Служба мер и весов. В заключение несколько слов о службе мер и весов в Смоленской земле. Как отметил Я. Н. Щапов, вопрос об этом еще не поднимался в 30-х годах XII в. — Устав Ростислава и Подтвердительная грамота епископа 1136 г. об этом молчат, «хотя очень подробно оговаривают все источники материального обеспечения епископии, в том числе и ее компетенцию в суде»¹⁰¹⁾. Однако судя по Договору 1229 г. в Успенском соборе и в «немецкой божнице», в Смоленске хранилась «капь» — эталон веса, гарантирующая равноправие в международной торговле Смоленска. Подобные эталоны, доказывает исследователь, были и в более мелких городах Смоленской земли, в частности на Касплянском волоке. Таким образом, источники по истории Смоленской земли впервые сообщают нам о службе мер и весов в древней Руси. [93]

Назад К оглавлению Дальше

¹⁾ Найдены: у с. Городище Юхновского у. на р. Дебре (1882) («Смоленский вестник», 1882, № 76); у с. Михайловского Дорогобужского у. (ольвийская), также — на берегу Днепра у Смоленска с надписью ОЛВIЯ (Грачев В. И. Краткий каталог предметов древностей Смоленского городского историко-археологического музея. Смоленск, 1908, с. 51, 75. Описаны еще 24 монеты из неизвестных мест).

²⁾ Могилевская губерния: Климовичи и Новый Быхов (клад 1804 г. и монета Антония Пия). Из Быховского района происходит и монета Августа Траяна (209—212) (см.: Кропоткин В. В. Клады римских монет на территории СССР. — САИ, 1961, Г4-4, с. 40, 97).

³⁾ Алексеев Л. В. Полоцкая земля. М., 1966, с. 100, прим. 105, рис. 16.

⁴⁾ ПВЛ. М.; Л., 1950, т. I, с. 157.

⁵⁾ Марков А. К. Топография кладов восточных монет. СПб., 1910, с. 10.

⁶⁾ Янина С. А. Второй Неревский клад куфических монет X в. — МИА, 1963, № 117, с. 288.

⁷⁾ Здесь и далее даются сведения о кладах, не вошедших в указанную сводку А. К. Маркова: в 1889 г. А. Г. Малеван передал в Смоленский музей 3 арабских монеты из клада, «найденного в горшке у Гнездова» («Смоленский вестник», 1889, № 24); клад в Гнездове (1966) (Кропоткин В. В. Новые находки сасанидских и куфических монет в Восточной Европе. — В кн.: Нумизматика и эпиграфика, 1971, IX, с. 85); Гнездовский клад (1973 и 1975) (Белоцерковская И. В. и др. Раскопки в Гнездове. — АО 1973 г. М., 1974; Авдусин Д. А. и др. Раскопки в Гнездове. — АО 1975 г. М., 1976); Ясеная: Грачев В. И. Краткий каталог..., с. 79 (две монеты хранятся и сейчас в Смоленском музее, № 2657).

⁸⁾ Дунаевский клад (СОМ, № 2168); Горы (Фурсов М. В. Могилевский музей. Могилев, 1891, с. 46); Застенок (Россия, СПб., 1905, т. IX, с. 468); Романово (Корзухина Г. Ф. Русские клады. М.; Л., 1954, с. 149); Соболево (Кузняцоў К. В. Собалеўскi клад — Весцi АН БССР, № 6); Шавнево (Россия, т. IX, с. 393); Старый Дедин (Харлампович П. Манетныя скарбы. — Гiстарычна-археолегiчны зборнiк. Менск, 1927, с. 316-318); Дягунино (Корзухипа Г. Ф. Русские клады, с. 148, 149); р. Луппа (там же, с. 95); Могилев (Надеждин Н. Геродотова Скифия. — Записки ОИДР. Одесса, 1884, I, с. 137, 138); Хитровка (Мец Н. Д., Мельникова А. С. Клады монет. — Ежегодник ГИМ, 1959. М., 1961); Стайки (Кропоткин В. В. Новые..., с. 85); Глазуново (письмо ко мне А. М. Микляева от 21 октября 1971 г. и любезное уточнение усвятского краеведа А. Т. Смирнова от 17 октября 1976 г., сохранилось 3 монеты, определена одна); Добрино (Рябцевич В. Н. Два монетно-вещевых клада IX в. — В кн.: Нумизматика и эпиграфика. М., 1965, т. V; Суходрево (дополнение к сводке Маркова: Отчет о действиях Витебского Губ. статистического комитета за 1868 г. Витебск, 1869); Прусиничи (Алексеев Л. В. Полоцкая земля, с. 105); Кислая (Шмидт Е. А. Раскопки в Смоленской области. — АО 1968 г. (М., 1969); Мужищево (Корзухина Г. Ф. Русские клады, с. 148); Торопец-Зеликовье (Кропоткин В. В. Новые..., с. 80); Староселье (Працы III, с. 249); Долино (Рыдзевская Е. А. Клады старинных серебряных шейных гривен западного типа. — ЗОРСА, СПб., 1915, вып. II, с. 191 и сл.).

⁹⁾ Кузняцоў К. В. Собалеускi клад...

¹⁰⁾ Шмидт Е. А. Раскопки в Смоленской области. — АО 1968 г. М., 1969; Потин В. М. Русско-скандинавские связи по нумизматическим данным. — В кн.: Исторические связи Скандинавии и России в IX—XX вв. Л., 1970, с. 76, пр. 51.

¹¹⁾ Корзухина Г. Ф. Русские клады, с. 97.

¹²⁾ Кропоткин В. В. Клады византийских монет на территории СССР. — САИ, 1962, Е4-4 (все дальнейшие сведения о византийских монетах без ссылок берутся из этого издания).

¹³⁾ Кропоткин, В. В. Клады..., с. 28; Авдусин Д. А. Работы Смоленской экспедиции. — АО 1970 г. М., 1971 (селище); Он же. Раскопки в Гнездове. — АО 1976 г. М., 1977, с. 41 (курган).

¹⁴⁾ Кропоткин В. В. Клады..., с. 28; Авдусин Д. А. и др. Раскопки в Гнездове. — АО 1976 г. М., 1977, с. 41.

¹⁵⁾ Потин В. М. Древняя Русь и европейские государства в X—XIII вв. Л., 1968, с. 230 (карта).

¹⁶⁾ Харламповiч П. Монетныя скарбы, знойдзеныя у Беларусi у зборах Беларускага дзержауyага музэю. — В кн.: Гiстарычна-археолёгiчны зборнiк. М., 1927, с. 317; см. также: Янин В. Л. Денежно-весовые системы русского средневековья. М., 1956, с. 152 (с иной датой — 979 г.).

¹⁷⁾ Потин В. М. Древняя Русь...

¹⁸⁾ Надеждин Н. И. Геродотова Скифия, с. 146.

¹⁹⁾ Потин В. М. Древняя Русь..., с. 47.

²⁰⁾ Потин В. М. Причины прекращения притока западноевропейских монет на Русь в XII в. — В кн.: Международные связи России. М., 1961; Он же. Древняя Русь..., с. 73, 100; Янин В. Л. Денежно-весовые системы..., с. 152, 185; Котляр Н. Ф. Еще раз о безмонетном периоде денежного обращения Руси.— ВИД. Л., 1973, т. V.

²¹⁾ Ильин А. А. Топография кладов серебряных и золотых слитков. Пг. 1921, с. 36, 46, 47.

²²⁾ Алексеев Л. В. Устав Ростислава Смоленского и процесс феодализации Смоленской земли.

²³⁾ ПВЛ. М., 1950, т. II, с. 442 (комментарий Б. А. Романова).

²⁴⁾ Янин В. Л. Денежно-весовые системы..., с. 44, 45.

²⁵⁾ ПРП. М., 1953, т. II, с. 146.

²⁶⁾ Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка. СПб., 1893, т. I, стб. 1157, 1158.

²⁷⁾ Янин В. Л. Денежно-весовые системы..., с. 44.

²⁸⁾ Смоленские грамоты XIII—XIV вв. М., 1963, с. 29 и др.

²⁹⁾ Корзухина Г. Ф. Курган в урочище Плакун близ Ладоги. — КСИА, 1971, вып. 125.

³⁰⁾ Дедюхина В. С. Фибулы скандинавского типа. — Труды ГИМ, 1967, вып. 43, с. 202, № 14 (Клименки); Шмидт Е. А. Раскопки в Смоленской области, — АО 1968 г. М., 1969 (Кислая. Клад зарыт на селище в конце Тушемлинского времени, т. е. где-то в середине IX в.); Шмидт Е. А. Археологические памятники вт. пол. I тыс. н.э. на территории Смоленской области. — МИСО, Смоленск, 1963, вып. V, с. 114-128 (Новосёлки); Ширинский С. С. Курганы IX — первой половины X в. у пос. Новоселки. — В кн.: Древние славяне и их соседи. М., 1970.

³¹⁾ Авдусин Д. А. Гнездовские курганы. Смоленск, 1952, с. 22; Булкин В. А., Назаренко. О нижней дате Гнездовского могильника. — КСИА, 1971, вьп. 125.

³²⁾ Авдусин Д. А. Отчет о раскопках гнездовских курганов в 1949 г. — МИСО, Смоленск, 1952, вып. I, с. 359, 360; Дедюхина В. С. Фибулы..., с. 202, № 9.

³³⁾ Янин В. Л, Денежно-весовые системы русского средневековья. М., 1956, с. 59.

³⁴⁾ Булкин В. А. О появлении норманнов в Днепро-Двинском междуречье. — ПИКС-3 РСФСР. Л., 1977, с. 102. Однако А. Н. Кирпичников датирует меч из д. Рокот X в. (Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие. — САИ, 1966, Е1-36, с. 31, 80).

³⁵⁾ Корзухина Г. Ф. Новые находки скандинавских вещей близ Торопца. — СС. Таллин, 1964, т. VIII.

³⁶⁾ Булкин В. А. О появлении..., с. 102.

³⁷⁾ Клейн Л. С., Лебедев В. А., Назаренко В. А. Норманнские древности на современном этапе археологического изучения. — ИССР IX—XX вв. Л., 1970, с. 232.

³⁸⁾ Сизов В. И. Курганы Смоленской губернии. — MAP, СПб., 1902, № 28, с. 77 (сведения, к сожалению, очень глухие).

³⁹⁾ Булкин В. А. О появлении..., с. 103.

⁴⁰⁾ Авдусин Д. А., Каменецкая Е. В., Пушкина Т. А. Раскопки в Гнездове. — АО 1975 г. М, 1976, с. 53.

⁴¹⁾ Дедюхина В. С. Фибулы...

⁴²⁾ Там же; Авдусин Д. А. и др. Раскопки...; Авдусин Д. А., Белоцерковская И. В., Пушкина Т. А. Раскопки в Гнездове. — АО 1976 г. М., 1977.

⁴³⁾ Ширинский С. С. Курганы IX — первой половины X в. у пос. Новоселки. — В кн.: Древние славяне и их соседи, с. 114, 115.

⁴⁴⁾ Дедюхина В. С. Фибулы..., с. 205; Ширинский С. С. Раскопки...

⁴⁵⁾ Булкин В. А., Дубов И. В. Тимирево и Гнездово. — В кн.: Из истории феодальной России. Л., 1978.

⁴⁶⁾ Булкин В. А. Большие курганы Гнездовского могильника. — СС, т. XX.

⁴⁷⁾ Фехнер М. В. Некоторые данные археологии по торговле Руси со странами Северной Европы в X—XI вв. — В кн.: Новое о прошлом нашей страны. М., 1967; Дедюхина В. С. Фибулы.

⁴⁸⁾ Arbтап Н. Birka. Die Gräber. Stockholm, 1940—1943.

⁴⁹⁾ Oxenstierna E. Sä levde vikingarna. Stockholm, 1959, s. 73 (пользуюсь книгой И. П. Шаскольского: Норманская теория в современной буржуазной науке. M.; Л., 1965, с. 121, пр. 93).

⁵⁰⁾ Arbтап Н. Skandinavisches Handwerk in Russland zur Wikingerzeit.— In: Meddelanden från Lunds Universitets Historiska museum (1959). Lund, 1960, s. 118, 119.

⁵¹⁾ Авдусин Д. А. Варяжский вопрос по археологическим данным. — КСИИМК, 1949, вып. XXX, с. 7-9.

⁵²⁾ Шаскольский И. П. Норманская теория..., с. 121.

⁵³⁾ Там же, с. 120.

⁵⁴⁾ Фехнер М. В. Некоторые..., с. 40; Рыбаков Б. А. Ремесло древней Руси. М., 1948, с. 450 (об импорте из Смоленской земли в Бирку).

⁵⁵⁾ Львов А. С. Лексика «Повести временных лет». М., 1975, с. 268.

⁵⁶⁾ Сизов В. И. Курганы Смоленской губернии, с, 60 и сл., табл. VIII, 1, 4.

⁵⁷⁾ Корзухина Г. Ф. Новые находки...; Даркевич В. П. Художественный металл Востока. М 1976.

⁵⁸⁾ Авдусин Д. А. Гнездовская экспедиция. КСИИМК, 1952, вып. 44, с. 101.

⁵⁹⁾ Кропоткин В. В, Клады византийских монет на территории СССР. — САИ, 1962, Е4-4.

⁶⁰⁾ Памятники киевского государства IX—XII вв. Л., 1936, с. 60.

⁶¹⁾ Возможностью публикации этого меча я обязан любезности директора Рославльского музея М. И. Ивановой.

⁶²⁾ Дополнения к Актам историческим. СПб., 1846, т. I, № 3.

⁶³⁾ ПСРЛ. М., 1962, т. II, стб. 504 («рыбьи зубы» — клыки моржа).

⁶⁴⁾ Голубовский П. В. История Смоленской земли..., с. 10.

⁶⁵⁾ Рыбаков Б. А. Ремесло.., с. 458.

⁶⁶⁾ Там же, с. 449.

⁶⁷⁾ Рыбаков Б. А. Ремесло...; Успенская А. В. Нагрудные и поясные привески. — Труды ГИМ, 1967, вып. 43.

⁶⁸⁾ Фехнер М. В. К вопросу об экономических связях древнерусской деревни. — Труды ГИМ, 1959, вып. 33, с. 165; ср.: Щапова Ю. Л. О происхождении некоторых типов древнерусских бус. — СА, 1962, № 2, с. 94.

⁶⁹⁾ Фехнер М. В. К вопросу..., с. 166.

⁷⁰⁾ Успенская А. В. Нагрудные и поясные привески..., рис. 15, 17, 19.

⁷¹⁾ Там же, рис. 15, 17, 19.

⁷²⁾ Алексеев Л. В. Мелкое художественное литье из некоторых западнорусских земель. — СА, 1974, № 3, с. 209, прим. 41 и др.

⁷³⁾ Седов В. В. Сельские поселения центральных районов Смоленской земли. — МИА, 1960, № 96, с. 120.

⁷⁴⁾ Седов В. В. Сельские...

⁷⁵⁾ Даркевич В. П. Гемма из Смоленска. — КСИА, 1965, вып. 104, с. 38-40.

⁷⁶⁾ Авдусин Д. А., Асташова И. И. Раскопки в Смоленске. — АО 1975 г. М., 1976; Авдусин Д. А. Смоленская археологическая экспедиция. — АО 1967 г. М., 1968.

⁷⁷⁾ Рыбина Е. А. Из истории южного импорта в Новгород. — СА, 1971, № 1; Она же. Археологические очерки истории Новгородской торговли. М., 1978.

⁷⁸⁾ Авдусин Д. А. Происхождение Смоленска. Смоленск, 1957, с. 47-49; Алексеев Л. В. Древний Ростиславль. — КСИА 1974, вып. 139; Он же. Древний Мстиславль. — КСИА, 1976, вып. 146.

⁷⁹⁾ Авдусин Д. А. Происхождение Смоленска, с. 49, рис. 11.

⁸⁰⁾ Асташова Н. И. Раскопки в Смоленске. — АО 1973 г. М., 1974, с. 41; Авдусин Н. И., Асташова Д. А. Раскопки в Смоленске. — АО 1975 г. М., 1976, с. 52.

⁸¹⁾ Рыбина Е. А. Из истории южного импорта...; Она же. Археологические очерки...

⁸²⁾ Петренко В. П. О бронзовых «фигурках викинга». — В кн.: Исторические связи Скандинавии и России. Л., 1970; Риер Я. Г. Изучение курганов в Могилевском Поднепровьи. — СА, 1970, № 2, с. 190.

⁸³⁾ Авдусин Д. А. и др. Смоленская экспедиция. — АО 1971 г. М., 1972.

⁸⁴⁾ Мугуревич Э. С. Восточная Латвия и соседние земли. Рига, 1965, с. 59.

⁸⁵⁾ Разбор этих грамот см. в разделе «Источники».

⁸⁶⁾ Генрих Латвийский. Хроника Ливонии. Л., 1938, с. 136.

⁸⁷⁾ Голубовский П. В. История Смоленской земли до начала XV столетия. Киев, 1895, с. 143.

⁸⁸⁾ Голубовский П. В. История Смоленской земли...; Усачев И. Н. К оценке западных внешних торговых связей Смоленска в XII—XIV вв. — В кн.: Международные связи России. М., 1961; Он же. О внешней торговле Смоленска в IX—XIV вв. — МИСО, Смоленск, 1970, вып. VII и др. работы этого автора.

⁸⁹⁾ Лесников М. П. Ганзейская торговля пушниной в начале XV в. — Уч. зап. МГПИ им. В. П. Потемкина, М., 1949, т. XIII, вып. 1, с. 81.

⁹⁰⁾ Голубовский П. В. История Смоленской земли..., с. 96.

⁹¹⁾ Смоленские грамоты XIII—XIV вв. М., 1963.

⁹²⁾ Голубовский П. В. История Смоленской земли..., с. 137.

⁹³⁾ Алексеев Л. В. Древний Ростиславль, рис. 29, 1, 5; Он же. Древний Мстиславль, рис. 2, 18.

⁹⁴⁾ Щапова Ю. Л. Стекло Киевской Руси. М., 1972, с. 132, рис. 27.

⁹⁵⁾ Там же, с. 137, 138.

⁹⁶⁾ Там же, с. 132-136.

⁹⁷⁾ ПСРЛ. Л., 1927, т. I, вып. 2, стб. 309; НПЛ. М.; Л., 1950, с. 32, 220.

⁹⁸⁾ Рыбина Е. А. Из истории южного импорта в Новгород, — СА, 1971, № 1; Она же. Археологические очерки истории новгородской торговли. М., 1978.

⁹⁹⁾ Каргер М. К. Древний Киев. М.; Л., 1958, т. 1; Блiфельд Д. I. Давньоруськi пам'ятки Шестовицi. Киiв, 1977.

¹⁰⁰⁾ Сотникова М. П.. Эпиграфика серебряных платежных слитков Великого Новгорода. — Труды Госэрмитажа, 1961, IV, с. 68.

¹⁰¹⁾ Щапов Я. Н. Из истории городского управления в древней Руси (служба мер и весов). — В кн.: Города феодальной России: Сборник памяти Н. В. Устюгова. М., 1966, с. 100.

Назад К оглавлению Дальше