Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. К разделам Россия – этнография | Рецензии

(350/351)

Топорков Андрей.
[рец. на:] Райан В.Ф. Баня в полночь: Исторический обзор магии и гаданий в России. Пер. с англ. М.: Новое литературное обозрение, 2006. 720 с.; ил.

Антропологический форум.
Вып. 7. СПб., 2007.
(350/351) – граница страниц.
Постраничная нумерация сносок заменена сквозной.
(Рецензия и ответ В.Ф. Райана, pdf.)

Что можно найти в бане, отправившись туда в полночь?¹⁾

Книга В.Ф. Райана, подготовленная в лондонском Институте Варбурга,²⁾ была опубликована впервые в 1999 г.³⁾ За семь лет, прошедшие после появления английского издания, книга не успела устареть и стать «памятником». Она сохранила свой научный интерес и даже актуальность. Впрочем, наука о народной культуре и славянских древностях развивается в России так стремительно, количество новых публикаций (351/352) так велико, что уже сегодня можно назвать десятки новых изданий, которые дополняют книгу В.Ф. Райана в том или ином отношении.

Значение англоязычного издания книги прежде всего в том, что это наиболее полный на настоящий момент систематизированный свод сведений о магии, колдовстве и гаданиях в России (и шире — у восточных славян, поскольку автор привлекает также, хотя и весьма ограниченно, украинские и белорусские материалы). Западные специалисты (историки, филологи, антропологи) впервые получают систематизированный свод данных о магии и колдовстве в России. К этому своду можно подходить и как к целостному исследованию, и как к справочнику (в том числе библиографическому), и как к источнику самого разнообразного материала, который можно использовать и для комментирования памятников русской литературы, и для осмысления конкретных событий русской истории, и для сравнения с фактами других этнических традиций. Можно с уверенностью предсказать, что книга В.Ф. Райана послужит незаменимым источником сравнительного восточно-славянского материала для западных исследователей европейской магии, прогностических практик и колдовства.

К сожалению, Восточная Европа для ученых из Америки, Западной и Центральной Европы в этом отношении до сих пор оставалась Terra incognita. В сводных трудах по европейской магии и колдовству русские, украинские и белорусские материалы почти не учитываются. Отдельные сведения о русской магической традиции можно найти в работах американских исследователей Рассела Згуты, Пола Бушковича, Валерии Кивельсон, Ив Левин (Евы Левиной),⁴⁾ Кристины Воробец, Линды Иванитц. Традиция гадательных книг описана в книге англичанки Фэйт Уигзелл.⁵⁾ И все же в западной науке не было ничего подобного книге В. Райана по широте тематического охвата и обилию привлекаемых материалов.

Для русского читателя не вполне привычно то, что автор ссылается на англоязычные исследования даже в тех случаях, когда соответствующие темы достаточно полно исследованы в отечественной литературе, на которую автор может при этом и не ссылаться. Понятно, что это обусловлено первоначальной ориентацией на англоязычного читателя, но специалисту все же интересно было бы знать, почему в том или ином случае автор (352/353) не ссылается на русских ученых: потому ли что он не знаком с их трудами или потому что они не удовлетворяют его по тем или иным причинам и он сознательно отказывается от их использования.

Русский перевод книги оказывается в весьма своеобразной культурной ситуации. В самом общем плане ее можно охарактеризовать как предельно поляризованную. С одной стороны, существует научная традиция изучения магии и колдовства, представленная в работах этнографов, фольклористов, историков в виде монографий, сборников статей, различных справочников и энциклопедий. С другой — массовая продукция, отечественная и переводная, представленная значительно более многочисленными пособиями по магии и колдовству, сборниками псевдозаговоров и магических средств, предназначенных для практического употребления. Научная продукция расходится небольшими тиражами и почти неизвестна за пределами узкого круга ученых и вузовских преподавателей. В любом случае в силу характерного для нее «засушенного» способа подачи материала она мало интересна для массового читателя, уверовавшего в колдунов и экстрасенсов. Больше шансов на успех имеют научно-популярные издания — от вполне добротных и относительно оригинальных до компилятивных и плагиаторских. Вполне ко двору оказались также переиздания книг XIX в., такие как «Сказания русского народа, собранные И.П. Сахаровым». «Поэтические воззрения славян на природу» А.Н. Афанасьева, «Русский народ: Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия» (Собр. М. Забылиным) и др. Весьма далекие от научности в ее современном понимании, эти книжки утоляют читательский голод и жажду как «родного», «исконного», «древнего», таки «таинственного» и «сверхъестественного».

Не найдя «настоящую» (как в античной Греции или хотя бы у скандинавов) мифологию в доступных для него современных изданиях, читатель обращается к репринтам изданий 150-летней давности и находит в них в избытке и чернокнижие, и мифологию, и черта в ступе. Русский перевод книги английского профессора и академика смотрится в этом контексте довольно своеобразно. Бросается в глаза громадная эрудиция автора и одновременно некоторая его отчужденность от той традиции, которую он описывает, глядя на нее заинтересованно, но все-таки со стороны, подмечая постоянно не то, что делает суеверие таким милым сердцу его носителя, но то, что сближает русского суевера с английским и вообще с любым суевером европейским. Это ощущение некоторой чуждости поддерживает и стиль книги, который несет на себе явственные следы перевода с английского языка. Впрочем, книга написана (353/354) остроумно, и даже некоторые погрешности перевода не мешают это заметить. Местами автор дает читателю почувствовать свое собственное, довольно ироническое отношение к магии и колдовству, а также к их русским исследователям, подчас проявляющим легковерие и отсутствие критического анализа (С. 291).

Обзор содержания книги. В.Ф. Райан исходит, как нам кажется, из такого целостного видения традиционной культуры, при котором магия не составляет изолированной сферы, но разлита, хотя и неравномерно, по всему культурному пространству. Автор подчеркивает условность разделения магии и религии, например: «Сложность различения между религией и магией отражается в явно непоследовательном отношении к этому вопросу разных христианских конфессий <…> которые, как правило, запрещают магию, однако допускают и даже поощряют многие традиционные обряды, значительной частью населения воспринимавшиеся как бесспорно магические» (С. 327).⁶⁾ В связи с этим в книге рассматриваются и такие явления, которые признавались православной церковью, например чудотворные иконы и различные типы крестов (С. 328-339), разрешительные грамоты (С. 421-425).

В целом книга, включающая 16 глав, поражает масштабом и разнообразием рассмотренных к ней тем, которые вовсе не ограничиваются «магией и гаданиями». Своеобразную композиционную рамку книги создают глава 1-я «Исторический очерк» и гл. 16-я «Магия, церковь, законодательство и государство». Остальные 14 глав могут быть сгруппированы в три крупных раздела. Первый посвящен народной магии и гаданиям: «Народная магия» (гл. 2), «Колдуны и ведьмы» (гл. 3), «Народные гадания» (гл. 4), «Знамения, приметы, предсказания, календарные прогнозы» (гл. 5), «Толкования снов и гадания, связанные с человеческим телом» (гл. 6). Далее следуют главы о заговорах и амулетах: «Заговоры, заклинания и ложные молитвы» (гл. 7), «Талисманы и амулеты» (гл. 8), «Materia magica» (гл. 9) и «Тексты как амулеты» (гл. 10). В третьей части исследуются в основном гадательные тексты и сочинения, соотнесенные с алхимическими и астрологическими знаниями: «Магия букв и цифр» (гл. 11), «Геомантия» (гл. 12), «Алхимия и магические свойства камней» (гл. 13), «Астрология: византийская (354/355) традиция» (пт. 14), «Астрология: поствизантийские влияния» (гл. 15). Надо признать, что общая логика изложения кажется несколько непривычной и в каком-то смысле «перевернутой». Главы о народной культуре, основанные на этнографических данных XIX в., даются в начале книги, а главы о книжной традиции XV—XVII вв. — в ее завершающей части. В книге имеются также «Предисловие к русскому изданию» и вступительная заметка А.В. Чернецова, ответственного редактора русского перевода (С. 5-10).

Некоторые главки «Бани в полночь» по своему объему и насыщенности материалом представляют собой самостоятельные исследования, например: «Виды заговоров» (С. 255-292), «Предметы христианского культа в качестве талисманов» (С. 327-365). Весьма содержательны и более мелкие параграфы, например: «Магические книги» (С. 325), «Магические куклы» (С. 325-326), «Змеевики» (С. 344-352), «Сисиний и дочери царя Ирода» (С. 352-363). Иногда примечания разрастаются и по существу представляют собой небольшие самостоятельные исследования, например о «Dолотовых костях» (Прим. 167 на С. 300-301) или об использовании в магии руки мертвеца (Прим. 190 на С. 302-303). Книга удачно структурирована и может быть использована как справочное издание. Нужный читателю материал легко найти благодаря подробному оглавлению и предметно-тематическому указателю.

Монография подготовлена предыдущими исследованиями В.Ф. Райана: при этом содержание некоторых статей не полностью покрывается ею.⁷⁾ Параллельно с книгой и после ее публикации увидели свет новые работы В. Райана, развивающие отдельные ее темы.⁸⁾

Соотношение книжности и фольклора. Еще одна специфическая черта книги обусловлена тем, что автор рассматривает в совокупности факты «народной» и «высокой» культуры, естественно переходя от книжности к фольклору, от текстов письменных к устным и от практик, известных из переводных или оригинальных памятников, к практикам ритуальным. Такие переходы, предполагающие знакомство не только с русской (356/357) традицией, но и с традициями, которые послужили для нее первоисточниками (византийскими, еврейскими, латинскими и др.). к сожалению, нечасто встречаются в отечественных сочинениях.

Исследование В.Ф. Райана направлено на две культурные области: это, во-первых, народная культура с ее обрядами, поверьями, заговорами и гаданиями и, во-вторых, те тексты старинной книжности, которые так или иначе касаются магии, геомантии, астрологии и алхимии. Именно такой всеобъемлющий характер рассмотрения придает книге особый интерес и, несомненно, заинтригует читателя. В исследованиях, подобных книге В.Ф. Райана, по существу восстанавливается единство русской культуры, которая перестает выглядеть как странный гибрид из двух совершенно разных и враждебных друг другу субстанций — «книжного» и «народного».

И все же в исторической реальности эти сферы культуры довольно слабо соотносились друг с другом: на протяжении веков подавляющее большинство тех, кто прибегал к магии и гаданиям, обращался к колдунам и рассказывал былички о леших и водяных, были неграмотными и ничего не знали о книжной традиции. С другой стороны, те рукописи по геомантии и эзотерическим знаниям, которые сохранились со времени Московской Руси («Рафли», «Громник», «Лунник», «Тайная тайных» и др.), судя по их немногочисленности, никогда не были особенно популярными. Соотносились ли друг с другом эти социокультурные сферы и если соотносились, то как именно и в какой мере? Это весьма сложный вопрос, на который до сих пор нет какого-то единого и общепризнанного ответа.⁹⁾

Следуя в русле западной гуманитарной традиции, В.Ф. Райан и в некоторых фактах народной традиции склонен видеть влияние «высокой» культуры (С. 56). Автор убедительно описывает процесс взаимодействия «высокой» и «народной» культуры в сфере рукописной традиции («Заговоры, заклинания и ложные молитвы» (гл. 7), «Талисманы и амулеты» (гл. 8), «Тексты как амулеты» (гл. 10), «Магия букв и цифр» (гл. 11)). Наиболее убедительны такие случаи, когда заимствованные тексты (например, ложные молитвы от трясовицы или «Сон Богородицы») не только переводятся на русский язык, но и перерабатываются, приспосабливаясь к магической традиции восточных славян, и уже после этого получают у них широкое распространение. Кстати, недавно В.Ф. Райан посвятил специальное исследование трансформации так называемой «Сисиниевой (356/357) легенды» в русские заговоры от лихорадки.¹⁰⁾ В области книжности, иконографии, некоторых памятников материальной культуры (например, различные амулеты) факты перевода с одного языка на другой, заимствования, миграции во времени и пространстве вполне реальны и могут быть описаны в рамках обшей истории культуры.

В целом подход В.Ф. Райана к проблеме соотношения «книжных» и «народных» элементов можно охарактеризовать как весьма осторожный. Характерно, например, такое замечание: «Совпадение некоторых примет из книжного текста с приметами из народных верований и присловий не обязательно свидетельствует об их позднем или литературном происхождении. В то же время в крайне эклектичном мире магии и ворожбы распадение изначально цельного текста на отдельные приметы и их последующая связь с широко известными народными поверьями делают вполне возможным возрождение „книжных примет" в качестве „народных"» (С. 218).

И все же наблюдения такого рода не всегда убеждают читателя; например, такие явления, как вера в «сглаз», гадания о женихе, лечебная магия, имеют настолько естественный характер и так широко распространены у разных народов, что сама попытка искать их объяснения в каких-то внешних влияниях представляется достаточно искусственной.

Дополнения к библиографии. Поражает своей полнотой обширная библиография книги, которую саму по себе можно использовать как справочное пособие. Автор сумел познакомиться, в частности, с множеством редких и труднодоступных российских изданий. Особую ценность для отечественных исследователей представляет чрезвычайно полная библиография изданий, посвященных России, на иностранных языках.

Тем не менее в списке источников, использованных автором, имеются отдельные лакуны. Так, например, уместно было бы сослаться на книгу Н.М. Гальковского, включающую наиболее полное собрание древнерусских поучений против остатков язычества и суеверий.¹¹⁾ Вызывает сожаление, что В.Ф. Райан не смог воспользоваться книгой О.Д. Журавель (Горелкиной), досконально исследовавшей русскую версию фаустовской темы.¹²⁾ Полезно было бы также учесть книгу А.В. Гуры, в которой (357/358) славянские обряды и верования, связанные с животными, рассмотрены на широком сравнительном фоне.¹³⁾ Поскольку автор использует лексические материалы, уместно было бы привлечь диалектные словари и, в частности, многотомный «Словарь русских народных говоров».

В предисловии к русскому изданию книги В.Ф. Райан называет исследования, которые имеют непосредственное отношение к ее теме и появились уже после публикации английской версии «Бани в полночь» (Прим. 4, С. 23). Это прежде всего книги А.В. Лаврова «Колдовство и религия в России. 1700—1740» (М., 2000) и Е.Б. Смилянской «Волшебники. Богохульники. Еретики: Народная религиозность и „духовные преступления" в России XVIII в.» (М., 2003). Хотелось бы перечислить в этой связи и несколько других изданий. В фундаментальном этнолингвистическом словаре «Славянские древности» (издание задумано в пяти томах; пока вышло три тома) рассмотрены на общеславянском материале многие из тем. которые затрагивает В.Ф. Райан.¹⁴⁾ Обширное собрание рукописных заговоров и гадательных текстов включено в коллективный труд «Отреченное чтение в России XVII—XVIII вв.» (М., 2002). В новейшем исследовании М.В. Корогодиной об исповеди в России имеется специальная глава о колдовстве.¹⁵⁾ Современное состояние проблемы «двоеверия» и «народного христианства» всесторонне обсуждается в одной из новых книг В.Я. Петрухина.¹⁶⁾ Богатые материалы о «народном христианстве» обобщены в монографии А.Б. Страхова.¹⁷⁾ В связи с символикой чисел необходимо теперь учитывать специальное исследование В.М. Кириллина.¹⁸⁾ Астрологической книжности на Руси посвящены труды Р.А. Симонова.¹⁹⁾ Связь магии и языка, едва затронутая в книге В.Ф. Райана, получила глубокую разработку в исследованиях Н.И. Толстого, С.М. Толстой и других представителей Московской этнолингвистической школы.²⁰⁾ Специальные (359/360) работы посвящены чудотворным иконам и народному почитанию икон.²¹⁾

Одна из проблем, которые вынужден был решать автор, связана с тем, что он должен был так или иначе сформулировать свое отношение к глобальным реконструкциям славянского язычества, которые в разное время предпринимались в России: примкнуть к какой-либо из них, наиболее убедительной, эффектной и «прогрессивной», либо вообще их игнорировать.

Эту проблему В.Ф. Райану удалось решить вполне успешно. При всем уважении к российской науке он сумел сохранить по отношению к ней достаточно отстраненную позицию. В книге имеются отдельные критические замечания об исследователях более или менее далекого прошлого (А.Н. Афанасьев, Б.А. Рыбаков и др.) (Прим. 2 на С. 99, 114). В.Ф. Райан справедливо возражает против возведения к славянскому язычеству явлений народной культуры, известных в поздних записях (С. 66). Он знаком и с современными концептуальными работами о русской культуре: московско-тартуская школа (прежде всего работы В.В. Иванова, В.Н. Топорова. Б.А. Успенского), этнолингвистическая школа Н.И. Толстого (С. 16-17). Надо отдать должное английскому исследователю, который сумел, учитывая достижения разных научных школ, существовавших в России XIX—XX вв., сохранить критическое отношение к каждой из них и не поддаться увлекательным, но весьма шатким гипотезам, выдвинутым в разное время мифологами, археологами, структуралистами и др. Как это ни печально, но для иностранного исследователя единственным приемлемым способом остаться на почве проверенных фактов оказывается вообще отказаться от использования ученых реконструкций вроде сведения славянских верований к «основному мифу», культа Николая Угодника — к культу Волоса/Велеса, поверий о волках-оборотнях — к славянским инициациям и т.д. и т.п. В то же время отсутствие какой-то общей концепции способствовало тому, что «Баня в полночь» имеет преимущественно описательный характер.

Проблема источников. Еще одна проблема, которую приходилось решать В.Ф. Райану, обусловлена состоянием источников. Как отделить достоверные данные от недостоверных, в какой мере можно использовать сводные труды по русской этнографии, начиная от компендиумов середины XIX в. до современных работ по русской магии и демонологии — научных, полунаучных и совсем ненаучных? Сам автор пишет по этому поводу: «Приходилось отыскивать сведения по популярной (360/361) магии в работах, устаревших с точки зрения научного подхода, или вообще в публикациях ненаучного характера, в большинстве труднодоступных» (С. 19).

К сожалению, автор не дает критической характеристики своих источников, ограничиваясь отдельными репликами и краткой справкой в одном из примечаний (Прим. 2, С. 99). Это понятно, когда речь идет об англоязычном издании, поскольку источники на русском языке для западного читателя по большей части все равно недоступны. Однако в русском издании такой обзор явно не был бы лишним.

Обращаясь к этнографическим и диалектным фактам, автор опирается главным образом на издания XIX — начала XX в. (в частности, словарь В.И. Даля). В.Ф. Райан использует также сведения из самых разных источников, в том числе и из сводных описаний, имеющих полунаучный характер.²²⁾ Перепроверить те сведения, которые в них приводятся, часто не представляется возможным, поскольку они даются без ссылки на источник или со ссылкой на труднодоступные источники. Существует также такая система, когда статья написана без ссылок или с отдельными ссылками, а в конце статьи перечисляются источники, которыми пользовался автор, и перед читателем встает нелегкая, а подчас и неразрешимая задача соотнести тот иной факт, приводимый автором статьи, со списком источников.²³⁾

В такой ситуации автор остается один па один с необозримым морем фактов, которые он просто не в силах перепроверить. Между тем даже если автор не берет на себя ответственность за приводимые им сведения других исследователей, он все же отвечает за их отбор и интерпретацию. Поэтому фразы типа «если верить Солженицыну, то…» не снимают с автора ответственности за ту информацию, которую он приводит вслед за Солженицыным.

Проблема верификации данных о народных верованиях и обрядах, извлекаемых из различных вторичных источников, имеет весьма острый характер. Эта проблема, несомненно, осознается автором,²⁴⁾ и все же отсутствие необходимой критики источников имело определенные негативные последствия. (361/362)

Народные обряды и поверья — материя текучая, существующая во множестве вариантов. Отличить здесь типичное от индивидуальных привнесений сложно, а подчас и невозможно. И все же есть общая закономерность: она заключается в том, что тс или иные ритуальные действия или суеверия, как правило, значительно более устойчивы, чем их мотивировки, которые могут сильно варьироваться в разных местностях и даже в пределах одного населенного пункта у разных информантов. К сожалению, в некоторых случаях в книге В.Ф. Райана наблюдается смешение того или иного явления и его интерпретации. Например, в параграфе, посвященном зеркалу, автор пишет со ссылкой на словарь В.И. Даля: «Когда кто-либо в доме умирает, зеркало надо завесить — чтобы душа умершего <…> которая не сознает, что она умерла, не испугалась, посмотрев в зеркало и не увидев своего отражения» (С. 325). Между тем у В.И. Даля это поверье изложено несколько по-другому: «Зеркала в доме, где покойник, завешиваются, чтоб он не мог в них осмотреться».²⁵⁾ Если само ритуальное действие в книге В.Ф. Райана описано точно, то его интерпретация вызывает сомнения.

В другом месте В.Ф. Райан говорит о том. что смерть колдуна «обычно сопровождается длительной агонией (потому что рога колдуна мешают душе покинуть тело)» (С. 121). Поверье о тяжелой смерти колдуна действительно широко распространено, однако его объяснение, предложенное автором, весьма сомнительно. Говоря о колдунах, В.Ф. Райан отмечает, что «колдун очень груб и сидит за столом в шапке» (С. 123). Между тем то, что колдун остается в головном уборе, имеет ритуальный характер и вовсе не является свидетельством какой-то его особой грубости.

В целом В.Ф. Райану удалось остаться на почве достоверных фактов, однако и в его книге имеются отдельные сведения, вызывающие сомнения. Их весьма немного, и никакого влияния на общую опенку книги они не оказывают. Рассказ о том, как в 1881 г. по поручению Академии наук три дня морили голодом преступника, чтобы проверить действие дурного глаза (С. 61), скорее всего был сочинен журналистами «желтой прессы». Правильнее было бы проявить осторожность и не использовать сведения, которые невозможно перепроверить и которые явно имеют анекдотический характер.

Со ссылкой на роман А.И. Солженицына автор пишет о том, что «икона Явление Богородицы св. Сергию, вырезанная из доски от гроба этого почитаемого святого, более трех столетий сопровождала русские войска в битвах» (С. 340). Здесь автор, (361/362) вслед за А.И. Солженицыным, смешивает разные иконы, написанные келарем Троице-Сергиева монастыря Евстафием Головкиным (ум. в 1602 г.). В 1591 г. Евстафий Головкин написал икону «Преподобный Сергий Радонежский с житием» на доске от гроба святого. Однако с русскими войсками ездила другая икона-складень, с изображениями Явления Богоматери Сергию Радонежскому, Иоанна Крестителя, Архангела Михаила и Ангела-хранителя.²⁶⁾

Есть в книге и отдельные мелкие ошибки или опечатки. В параграфе о колоколах и колокольчиках имеется странное место, из которого можно заключить, что русские Карелии занимались выпасом оленей: «В Карелии считалось недобрым предзнаменованием, если олень — вожак стада — терял свой колокольчик» (С. 343). Между тем в использованном здесь источнике речь идет о коровах, а не об оленях: «Если колокольчик терялся у коровы, возглавлявшей стадо, то ожидали большой потравы от зверья».²⁷⁾

Неточным является утверждение о том, что «Славянская версия „Сисиниевой легенды" появляется в глаголическом евхолотии XI века» (С. 355). В Синайском евхологии действительно имеется несколько молитв от лихорадки, однако в них не упоминается имя Сисиния и нет молитв, развивающих темы Сисиниевой легенды.²⁸⁾ Кстати, на это указывал уже Д.М. Буланин в свой рецензии на английское издание «Бани в полночь».²⁹⁾ Жалко, что его критика не была учтена при редактировании русского перевода.

День св. Георгия Победоносна не 13 мая (С. 79), а 23 апреля по ст. ст.

«Заговор оборотня». К сожалению, некоторые заговоры, заимствованные В. Райаном из книги И.П. Сахарова, по нашему мнению, являются фальсификатами. Фольклористы, этнографы, историки литературы второй половины XIX в. потратили немало сил для того, чтобы доказать, что И.П. Сахаров был бессовестным фальсификатором. Установлено, что он сам сочинял сказки, которые выдавал за народные, пользуясь при (362/363) этом сюжетами былин из Сборника Кирши Данилова и ссылаясь на несуществующие рукописи, правил тексты заговоров и загадок, делал вставки в публикуемые им тексты древнерусских памятников.³⁰⁾ Однако парадоксальным образом книга И.П. Сахарова переиздается снова и снова, а отечественные и иностранные авторы по-прежнему черпают из нее свои материалы.

Рассмотрим в качестве примера один из текстов, опубликованных И.П. Сахаровым. У него он приведен с заглавием «Заговор оборотня»:

«На море на Океане, на острове на Буяне, на полой поляне, светит месяц на осинов пень, в зелен лес, в широкой дол. Около пня ходит волк мохнатый, на зубах у него весь скот рогатый; а в лес волк не заходит, а в дол волк не забродит. Месяц, месяц — золотые рожки! Расплавь пули, притупи ножи, измочаль дубины, напусти страх на зверя, человека и гады, чтобы они серого волка не брали, и теплой бы с него шкуры не драли. Слово мое крепко, крепче сна и силы богатырской».³¹⁾

Этот текст хорошо известен и многократно цитировался. Его приводили в своих работах Ф.И. Буслаев³²⁾ и А.Н. Афанасьев.³³⁾ Уже в 1872 г. он был переведен на английский язык и опубликован английским исследователем русской литературы и фольклора Вильямом Рольстоном.³⁴⁾ «Заговор оборотня» цитируют и (363/364) современные исследователи, главным образом те, кто обращается к теме оборотничества и при этом не затрудняет себе критикой источников.³⁵⁾

Нетрудно понять, почему этот текст привлекал к себе внимание уже первых исследователей славянской мифологии и продолжает привлекать его и ныне. Это единственный «заговор оборотня», когда-либо зафиксированный в России, да и вообще у славян. Исследователь вынужден либо цитировать данный текст, либо вообще не цитировать «заговоры оборотней»; заменить его каким-нибудь аналогичным, но при этом не вызывающим сомнения текстом он не может.

Ф.И. Буслаев не просто процитировал данный заговор, по и сопроводил его развернутым комментарием.³⁶⁾ В статье «Эпическая поэзия» ученый писал: «Высоким эпическим складом отличается заговор оборотня, помещенный Сахаровым в 1-м томе „Сказаний". Говорит, как видно, сам оборотень — из числа тех упиров и волкодлаков, история которых теряется в глубокой старине».³⁷⁾ Далее автор процитировал начало заговора, дал в своем пересказе его вторую половину и разъяснил: «В этом заговоре упоминается осиновой пень, потому что оборотня в могиле им протыкают; выражение „на зубах у волка весь скот рогатый" стоит в связи с пословицею: „у волка в зубах, то Егорей дал" (Снегир. 410);³⁸⁾ наконец теплая шкура мохнатого волка-оборотня согласуется с названием волкодлак, от длака — мохнатая шерсть».³⁹⁾ Не все в комментарии Ф.И. Буслаева представляется безусловным; например, не вполне понятно, каким образом «осиновый пень», вокруг которого ходит волк, связан с тем осиновым колом (а не пнем!), которым протыкают (364/365) ходячего покойника. Тем не менее этот комментарий сыграл важную роль в последующей судьбе «Заговора оборотня».

Ф.И. Буслаев дал такую интерпретацию текста, которая связывала его с архаическими верованиями славян в волков-оборотней. Согласно Ф.И. Буслаеву, «мохнатая» шерсть соответствует этимологии старинного названия волков-оборотней (волкодлаки), «осиновый пень» напоминает о том, что с оборотнями расправлялись с помощью осиновых колов; оборот «на зубах у волка весь скот рогатый» связан с пословицей: «у волка в зубах, то Егорей дал». Таким образом, если И.П. Сахаров, по нашему предположению, сочинил этот текст, то Ф.И. Буслаев предложил такую «ученую» интерпретацию текста, которая позволяла видеть в нем перл народной поэзии и драгоценное свидетельство славянских древностей.

Комментарий Ф.И. Буслаева стал впоследствии важным атрибутом сахаровского текста, дающим ключ к его прочтению и интерпретации. Именно в таком виде, вместе с комментарием Ф.И. Буслаева, заговор был переведен на английский язык и опубликован в книге Вильяма Рольстона «Песни русского народа как иллюстрация славянской мифологии и российской социальной жизни».⁴⁰⁾ Из книги В. Рольстона заговор И.П. Сахарова (опять же с комментарием Ф.И. Буслаева) перепечатал Монтагю Саммерс в своей книге «The Werewolf».⁴¹⁾ Со ссылкой на М. Саммерса текст И.П. Сахарова приводит в своей статье Ричард Ридли.⁴²⁾

Надо отметить, что И.П. Сахаров был одним из первых публикаторов заговоров. Его коллекция на протяжении 30 лет (до появления в 1869 г. сборника Л.Н. Майкова «Великорусские заклинания») была по существу единственным крупным собранием русских заговоров. Поэтому ни Ф.И. Буслаеву, ни А.И. Афанасьеву просто не с чем было ее сравнивать. Между тем для современного исследователя, который имеет возможность рассматривать собрание И.П. Сахарова на фоне громадного корпуса заговоров, опубликованных на протяжении последующих 170 лет, несложно установить, какие из них укладываются в традицию, а какие выпадают из нее.

Для начала обратим внимание на то, что текст мало соответствует заговорной традиции по своему содержанию, лексике (366/367) и поэтике. Странным и необъяснимым выглядит обращение к месяцу: «Месяц, месяц — золотые рожки! Расплавь пули, притупи ножи, измочаль дубины, напусти страх на зверя, человека и гады». Других случаев обращения к месяцу с просьбой защитить от оружия и напустить страх нам неизвестно. Обычно к месяцу обращаются в заговорах от зубной боли. Кроме того, нигде в заговорах мы не встретим, чтобы месяц освещал осиновый пень.

Странной является также локализация действия. Волк ходит вокруг пня, который находится на поляне, но при этом он не заходит ни в лес, ни в дол. Поэтому можно только догадываться, где же находится эта поляна, если она и не в лесу, и не в доле.

Вступительная и заключительная формулы заговора основаны на фольклорных прототипах, однако формулы подлинных заговоров при этом подверглись характерной для манеры И.П. Сахарова стилистической правке. Например, в начальной формуле вслед за аутентичным «На море на Океане, на острове на Буяне» следует странное и нехарактерное для фольклорной традиции словосочетание «на полой поляне». Аналогично в закрепке за аутентичным «Слово мое крепко» следует надуманное и вычурное «крепче сна и силы богатырской». Не встретим мы в подлинных заговорах также таких словосочетаний, как «осинов пень», «зелен лес», «широкой дол», «волк мохнатый», «скот рогатый», «теплая шкура», «сила богатырская».

Нехарактерен для заговорной традиции и синтаксический параллелизм с рифмовкой:

Во всем тексте о волке говорится в 3-м лице, и это вступает в определенное противоречие с заголовком — «Заговор оборотня». Приходится допустить, что волк-оборотень говорит сам о себе в 3-м лице. Между тем в фольклоре и рукописной традиции имеется большое число заговоров, которые произносятся от лица волка, но это не заговоры оборотней, а заговоры на власть и судей, в которых человек отождествляет себя с волком метафорически, а не реально. Эти заговоры произносятся как бы от лица зверя и включают формулы самоотождествления с волком. Как правило, они встречаются в заговорах, которые произносили, отправляясь на суд или к какому-либо начальству, когда человеку хотелось быть сильным и побороть в себе страх. Сводку таких формул можно найти в нашей книге (366/367) о рукописных заговорах.⁴³⁾ Наиболее ранний из них восходит к XV в.; он начинается словами: «Се язь, зверь юнъ, очи мои звер[ь]и, а гроза моя царева. Блудитеся мене, крестьяне, аки овци волка».⁴⁴⁾

Можно предложить будущим любителям творчества И.П. Сахарова цитировать этот текст с конъюнктурой: «Около пня хожу я, волк мохнатый, на зубах у меня весь скот рогатый…». В таком виде он будет больше соответствовать поэтике заговоров.

Отметим также, что текст представляет собой уникат; он перепечатывался (в частности, в собрании М. Забылина),⁴⁵⁾ но никогда не фиксировался позднее ни в рукописях, ни в устном исполнении. Между тем русская заговорная традиция чрезвычайно велика и само существование уникатов в ней — явление весьма редкое. В подавляющем большинстве случаев мы можем найти варианты или по крайней мере параллели к самым разным текстам.

Любитель старины мог бы нам возразить, что это старинный эзотерический текст, который был утрачен позднее, и именно этим объясняется его уникальность. Однако многое говорит против того, что «заговор оборотня» имеет архаический характер: лексика текста вполне современна; в нем нет ни архаизмов, ни диалектизмов. При членении на колоны большинство строк оказываются рифмованными, что нехарактерно для старинных заговоров XVII—XVIII вв., за исключением кратких заговоров от кровотечения.

Фальсификатом И.П. Сахарова, по нашему мнению, является также обширный заговор, приводимый в книге В.Ф. Райана на с. 262-263.⁴⁶⁾ В.Ф. Райан напрасно аттестует его как «замечательный защитительный заговор» (С. 262). Самому же автору приходится констатировать в примечании, что последнее предложение текста «необычно по своей элегичности и патриотическому пафосу» (Прим. 110, С. 298).⁴⁷⁾ Имеется в виду следующий фрагмент: «А придет час твой смертный, и ты вспомяни, мое дитятко, про нашу любовь ласковую, про наш хлеб-соль роскошный, обернись на родину славную, ударь ей челом (367/368) седмерижды семь, распростись с родными и кровными, припади к сырой земле, и засни сном сладким, непробудным» (С. 263). Предложение находится в полном противоречии с жанровой природой заговоров, поскольку описывает событие, которое произойдет в гипотетическом будущем и не имеет отношения к настоящему моменту; ни в одном из известных нам заговоров мы ничего подобного не встретим. Кроме этого, текст переполнен теми красивостями стиля, которые не имеют ничего общего с поэтикой заговоров и так характерны для И.П. Сахарова: здесь и «любовь ласковая», и «наш хлеб-соль роскошный», и «родина славная», и «сон сладкий, непробудный».

Об этом же заговоре В. Рольстон писал: «Самый интересный и самый поэтический из заговоров»,⁴⁸⁾ а А.А. Блок, прежде чем его процитировать, вспомнил о том, что «истинные перлы первобытной поэзии сверкают там, где неожиданное непривычное событие падает на голову человека».⁴⁹⁾ Показательно, что именно этот текст, чрезвычайно далекий он поэтики подлинных заговоров, вызывал последовательно восхищение В. Рольстона, А.А. Блока, а теперь еще и В.Ф. Райана. Действительно, он обладает такими чертами поэтики, которыми подлинные заговоры, конечно, не обладают.

История переводов сахаровских фальсификатов на английский язык насчитывает уже более 130 лет. Первым английским исследователем русской магической традиции был В. Рольстон. Специальная глава его книги «Песни русского народа как иллюстрация славянской мифологии и российской социальной жизни» посвящена различным аспектам колдовства; в частности, в ней имеется обширный параграф о заговорах. К этому времени уже увидело свет собрание заговоров, подготовленных Л.Н. Майковым (1869); В. Рольстон привел его в списке использованной литературы, однако, по-видимому, не успел им воспользоваться. Большинство русских заговоров, которые В. Рольстон приводит в собственном переводе на английский язык, взяты из книги И.П. Сахарова. По нашему мнению, фальсификатами являются «Заговор от тоски родимой матушки в разлуке с милым дитяткою»,⁵⁰⁾ «Заговор ратного человека, идущего на войну»,⁵¹⁾ «Заговор от запоя»⁵²⁾ и «Заговор оборотня».⁵³⁾ (369/370)

Кстати, И.П. Сахаров, вероятно, очень бы повеселился, если бы узнал, что доверчивые англичане вот уже полтора века цитируют сочиненные им тексты, принимая их за перлы народного творчества. Сам И.П. Сахаров, как и подобает патриоту, люто ненавидел иностранцев. Сохранились воспоминания И.П. Сахарова о тульском периоде в его жизни, в которых он между прочим писал: «Благодарю Господа, что над моею головою не работала ни одна французская тварь. Горжусь, что вокруг меня не было ни одного немецкого бродяги. <…> Мерзенштейны и Скотенберги, заморские бродяги высшего сорта, не появлялись тогда в Туле; я их встретил впервые в Москве».⁵⁴⁾

Вместо заключения. В.Ф. Райану удалось дать общую, синтетическую и динамическую, картину обширной области русской культуры, связанной с явлениями магии, колдовства и гаданий, во всей совокупности материальных и жанровых модификаций, в единстве слова, дела и материально-предметного мира. При сравнении с многочисленными отечественными изданиями сходной тематики книга В.Ф. Райана выделяется прежде всего своей основательностью и научностью, а также сочетанием исторических и филологических подходов. В.Ф. Райан рассматривает магические практики, гадания, поверья в их исторической динамике, с учетом ранних фиксаций в разнообразных текстах Московской Руси, записках иностранных купцов, медиков, военных и дипломатов. Необычным является большое число европейских параллелей, приводимых автором к самым, казалось бы, сугубо местным фактам и фактикам народной культуры. Эти параллели прежде всего англо-саксонские (что естественно для автора-англичанина), но также скандинавские, греческие, южно-славянские, венгерские и др. Автор не устает подчеркивать, что русские гадания, магические средства и заговоры по большей части известны и у других народов Европы. В этом смысле книга выполняет определенную идеологическую и, можно даже сказать, гуманистическую задачу: показать англоязычному читателю русскую культуру не как нечто экзотическое и «иное», но как органическую часть европейского культурного пространства.⁵⁵⁾

Надо признать, что в большинстве российских исследований народная культура до сих пор предстает как нечто замкнутое и (370/371) самодостаточное. Если она и сравнивается с чем-нибудь вообще, то это прежде всего белорусские и украинские факты или сведения о других славянских народах. В силу неразвитости компаративных исследований русская этнография в значительной степени остается глубоко провинциальной, а изучение магии, гаданий и колдовства оторвано от общих тенденций европейской и американской гуманитарной науки. В этом смысле обилие приводимых В.Ф. Райаном параллелей из ритуалов и верований англичан, шотландцев, датчан, греков и др. неславянских народов Европы заслуживает особого внимания.

В то же время оно явно нуждается в более глубокой рефлексии. Со времен романтизма существует представление о том, что именно в сфере народных обычаев и поверий сохраняются специфические черты этнического характера. Напомним хрестоматийные слова А.С. Пушкина: «Есть образ мыслей и чувствований, есть тьма обычаев, поверий и привычек, принадлежащих исключительно какому-нибудь народу» («О народности в литературе»).⁵⁶⁾ Между тем в свете разысканий В.Ф. Райана именно эта сфера оказывается глубоко интернациональной и сохраняющей устойчивость на протяжении многих столетий.⁵⁷⁾

Опираясь на свой собственный опыт переводов на русский язык англоязычных текстов по русской истории и этнографии, могу сказать, что такой перевод требует от переводчиков и редакторов чрезвычайно серьезной, громоздкой и неблагодарной работы. Все сведения из русских источников должны быть заново перепроверены; все цитаты (в том числе и из архивных источников) должны даваться по оригиналу, а нс в обратном переводе с английского языка.

Нужно отдать должное ответственному редактору русского перевода А.В. Чернецову, коллективу переводчиков, среди которых известные специалисты по российской истории и фольклору, а также издательскому дому «Новое литературное обозрение» (книга вышла в известной серии «Historia Rossica»). Русское издание книги богато иллюстрировано, снабжено обширным предметно-тематическим указателем, выверенной заново библиографией и двумя предисловиями — самого В.Ф. Райана и А.В. Чернецова. На презентации книги, состоявшейся в Российском государственном гуманитарном университете (Москва) 23 мая 2006 г., В.Ф. Райан признал, что русское издание лучше английского. Остается только надеяться, что следующее английское издание будет еще лучше русского. (370/371)

Многие темы, которые рассматривает В.Ф. Райан, представляют не только научный, но и более общий интерес, особенно для русского читателя. «Баня в полночь», несомненно, послужит распространению тех самых гаданий и магических практик, к которым сам автор относится вполне отчужденно, как к части истории культуры, заслуживающей скорее сожаления и осуждения, чем восхищения и пропаганды.

Впрочем, и англоязычный читатель может воспользоваться сведениями о русской магии с практическими целями. Во время совместного посещения с В.Ф. Райаном лондонских книжных магазинов, торгующих литературой по магии и эзотерике, мы имели возможность убедиться в том, насколько велика современная околонаучная литература по этим предметам, намного превышающая количественно соответствующую научную продукцию.

Хочется надеяться, что наша рецензия остановит победное шествие фальсификатов И.П. Сахарова по страницам российских и зарубежных изданий, хотя, честно говоря, надежды на это очень мало. Интереснейшая, богатейшая традиция русских заговоров, насчитывающая многие тысячи текстов, по-прежнему остается неизвестной зарубежным исследователям, а вместо подлинных текстов даже в самых авторитетных изданиях подчас продолжают печататься фальсификаты 170-летней давности.

До тех пор пока не будет проделан комплексный источниковедческий и текстологический анализ книг И.П. Сахарова и М. Забылина, мы считаем правильным вообще отказаться от использования этих сочинений. Что касается отдельных, весьма немногочисленных фальсификатов, которые проникли в труд В. Райана, то в этом смысле его книга при всех ее очевидных достоинствах является тем зеркалом, в котором мы можем видеть состояние собственной науки о фольклоре и отечественной старине. Хочется надеяться, что в последующих изданиях своего ценного труда В.Ф. Райан внесет в текст книги необходимые коррективы, чтобы остановить дальнейшее «расползание» фальсификатов по зарубежным научным изданиям.

Книга Райана — своеобразный вызов, брошенный российским ученым. И достоинства, и недостатки этой книги вполне очевидны. Вопрос только в том, сможет ли кто-нибудь в России — индивидуально или в составе авторского коллектива — проделать столь же масштабную работе с учетом нового материала и новых исследований, появившихся в последнее десятилетие.

См. ответ В.Ф. Райана.

¹⁾ Материал подготовлен в рамках Программы фундаментальных исследований Отделения историко-филологических наук РАН «Русская культура в мировой истории», проект «Русский фольклор в ближайшем этническом окружении».

²⁾ В сентябре-октябре 2006 г. благодаря любезному приглашению проф. В.Ф. Райана и проф. Чарльза Хоупа я имел счастливую возможность в течение месяца работать в Лондоне в библиотеке Института Варбурга. Хочется выразить им сердечную благодарность. Я весьма признателен также сотрудникам Британской академии и Российской академии наук, которые помогли организовать эту поездку.

Институт Варбурга с его библиотекой, высоко продуктивной научной и издательской деятельностью, замечательными традициями — пожалуй, единственное место вне России, где могла быть создана столь монументальная монография, посвященная традиции магии и гаданий у восточных славян.

³⁾ Ryan W.F. The Bathhouse at Midnight: An historical Survey of Magic and Divination in Russia. The Pennsylvania State University Press, 1999.

⁴⁾ Левин Ив. Двоеверие и народная религия в истории России / Пер. с англ. А.Л. Топоркова и З.Н. Исидоровой. М., 2004.

⁵⁾ Wigzell F. Reading Russian Fortunes: Print Culture, Gender and Divination in Russia from 1765. Cambridge, 1998. Русский перевод книги подготовлен к публикации в издательстве «ОГИ».

⁶⁾ Можно напомнить в связи с этим плодотворные размышления А.И. Белецкого о соотношении «дьявольской», языческой магии и магии церковной: «Если магия находится в руках церкви, она не преступна; если она в руках ее врагов — она осуждена. Чудеса обеих магий одинаковы. Можно сказать, что колдовство — это незаконное чудо, а чудо — законное колдовство» (Белецкий А.И. Легенда о Фаусте в связи с историей демонологии // Зап. Неофилологического общества при С.-Петербургском университете. 1911. Вып. 5. С. 66). См. также: Жирмунский В.М. История легенды о Фаусте // Легенда о докторе Фаусте / Изд. подг. В.М. Жирмунский. 2-е, испр. изд. М., 1978. С. 258-259.

⁷⁾ Например: Ryan W.F. 1. The Old Russian Version of the Pseudo-Aristotelian «Secretum secretorum» // The Slavonic and East European Review. 1978. Vol. 56. № 2. P. 242-260; 2. Solomon, SATOR, Acrostics and Leo the Wise in Russia // Oxford Slavonic Papers. N. S. 1986. Vol. 19. P. 46-61; 3. The Witchcraft Hysteria in Early Modern Europe: Was Russia an Exception? // The Slavonic and East European Review, 1998. Vol, 76. № 1. P. 1-36.

⁸⁾ Ryan W.F. 1. Eclecticism in the Russian Charm Tradition // Charms and Charming in Europe / Ed. by J. Roper. New York, 2004. P. 128-144; 2. Ancient Demons and Russian Fevers // Magic and Classical Tradition / Ed. by Ch. Burnett and W.F. Ryan. London; Turin, 2006. P. 37-58 (Warburg Institute Colloquia, 7); 3. Russian Magic at the British Library: Books, Manuscripts, Scholars, Travellers. London, 2006 (The Panizzi Lectures 2005).

⁹⁾ На эту проблему обратил особое внимание Д.М. Буланин в своей содержательной рецензии на англоязычное издание «Бани в полночь» (Русская литература. 2001. № 1. С. 2-49-257).

¹⁰⁾ Ryan W.F. Ancient Demons and Russian Fevers // Magic and Classical Tradition / Ed. by Ch. Burnett and W.F. Ryan. London; Turin, 2006. P. 37-58 (Warburg Institute Colloquia, 7).

¹¹⁾ Гальковский Н.М. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. Харьков, 1916. Т. 1; М., 1913. Т. 2 (Репринт: М., 2000).

¹²⁾ Журавель О.Д. Сюжет о договоре человека с дьяволом в древнерусской литературе. Новосибирск, 1996.

¹³⁾ Гура А.В. Символика животных в славянской народной традиции. М., 1997.

¹⁴⁾ Славянские древности: Этнолингвистический словарь. М., 1995, Т.1; 1999. Т. 2; 2004. Т. 3.

¹⁵⁾ Корогодина М.В. Исповедь в России в XIV—XIX веках: Исследование и тексты. СПб., 2006. С. 203-232.

¹⁶⁾ Петрухин В.Я. Древняя Русь: Народ. Князья. Религия // Из истории русской культуры. Т. 1 (Древняя Русь). М., 2000. С. 288-323.

¹⁷⁾ Страхов А.Б. Ночь перед Рождеством: Народное христианство и рождественская обрядность на Западе и у славян. Cambridge — «PalaeosLavica» — Massachusetts, 2003.

¹⁸⁾ Кириллин В.М. Символика чисел в литературе Древней Руси (XI—XVI века). СПб., 2000.

¹⁹⁾ Симонов Р.А. 1. Естественнонаучная мысль Древней Руси: Избранные труды. М., 2001; 2. Русская астрологическая книжность (XI — первая четверть XVIII века). М., 1998.

²⁰⁾ Толстая С.М., Толстой Н.И. Имя в контексте народной культуры // Три доклада к XII Международному съезду славистов. Проблемы славянского языкознания. М., 1998. С. 88-125; Толстой Н.И. Очерки славянского язычества. М„ 2003. См. также: Славянская этнолингвистика; Библиография. Изд. 2-е, испр. и доп. М., 2004.

²¹⁾ Чудотворная икона в Византии и Древней Руси / Редактор-составитель А.М. Лидов. М., 1996; Цеханская К.В. Иконопочитание в русской традиционной культуре. М., 2004.

²²⁾ Власова М.Н. Русские суеверия: Энциклопедический словарь. СПб., 1998; Новичкова Т.А. Русский демонологический словарь. СПб., 1995.

²³⁾ Именно так, к сожалению, оформлен библиографический аппарат в энциклопедическом словаре «Славянские древности», что напоминает худшую практику изданий XIX в.

²⁴⁾ «Список литературы по этому вопросу весьма обширен, хотя исследования различаются по уровню; часто это устаревшие работы, и приведенные в них данные не поддаются проверке. Широкие обзоры встречаются редко. Поскольку материал, использованный в данной главе, по большей части почерпнут именно из подобных работ, он страдает теми же недостатками, главным образом отсутствием указаний на место, время и контекст» (С. 57).

²⁵⁾ Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 2002. Т. 2. С. 680-681.

²⁶⁾ Николаева Т.В. 1. Троицкий живописец XVI в Евстафий Головкин // Культура Древней Руси. М., 1966. С. 177-183; 2. Древнерусская живопись Загорского музея. М., 1977. С. 137-139; Преподобный Сергий Радонежский в произведениях русского искусства XV—XIX вв.: Каталог. М., 1992. С. 8.

²⁷⁾ Логинов К.К. Трудовые обычаи, обряды, запреты и приметы русских Заонежья // Этнокультурные процессы в Карелии. Петрозаводск, 1986. С. 38.

²⁸⁾ Nachtigal R. Euchologium Sinaiticum. Starocerkvenoslovanski glagolski spomenik. 2 del. Tekst s komentarjem. Lujbljana, 1942. S. 104-124.

²⁹⁾ Буланин Д.М. Магия и гадание в русской традиционной культуре и древнерусской письменности // Русская литература. 2001. № 1. С. 256.

³⁰⁾ Пыпин А.Н. 1. История русской этнографии. СПб., 1890. Т. 1. С. 276-313; 2. Подделки рукописей и народных песен. СПб., 1898. С. 24-30; Виноградов Н.Н. И.П. Сахаров и его «Русские народные загадки и притчи» // Журн. Мин-ва народ, просвещения. 1905. Ч. 359. № 6. Отд. II. С. 229-265; Савченко С. В. Русская народная сказка. Киев, 1914. С. 123-134; Азадовский М.К. История русской фольклористики. М., 1958. T. 1. С. 355-362; Новиков Н.В. Русская сказка в записи первой половины XIX века // Русские сказки в записях и публикациях первой половины XIX века / Сост., вступит, ст. и комм. Н.В. Новикова. М.; Л., 1961. С. 43-45; Померанцева Э.В. Судьбы русской сказки. М., 1965. С. 72-73; Токарев С.А. История русской этнографии. М., 1966. С. 198-200; Козлов В.П. Тайны фальсификации: Анализ подделок исторических источников XVIII—XIX веков. 2-е изд. М., 1996. С. 199-207. См. также наши комментарии в изданиях: Афанасьев А.Н. Происхождение мифа: Статьи по фольклору, этнографии и мифологии. М., 1996. С. 573-575, 580, 581, 590, 591, 603; Буслаев Ф.И. Догадки и мечтания о первобытном человечестве. М., 2006. С. 651, прим. 63; С. 652, прим. 88.

³¹⁾ Сказания русского народа, собранные И.П. Сахаровым. Кн. 1: Русское народное чернокнижие. Русские народные игры, загадки, присловья и притчи. СПб., 1885. С. 28.

³²⁾ Буслаев Ф.И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. Т. 1. Русская народная поэзия. СПб., 1861. С. 35. Статья Ф.И. Буслаева «Эпическая поэзия» впервые была опубликована в 1851 г. Фрагмент, включающий «Заговор оборотня» и комментарий к нему, еще раньше использован Ф.И. Буслаевым в статье «Значение собственных имен: лютичи, вильцы и волчки в истории языка» (Временник имп. Московского общества истории и древностей российских. 1851. Кн. 10. С. 13).

³³⁾ Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. М., 1865. Т. 1. С. 737 (Репринт: М., 1994).

³⁴⁾ Ralston W.R.S. The Songs of the Russian People, as Illustrative of Slavonic Mythology and Russian Social Life. London, 1872. P. 406. О В. Рольстоне и его занятиях русских фольклором см. в кн.; Алексеев М.П., Лезин Ю.Д. Вильям Рольстон — пропагандист русской литературы и фольклора. СПб., 1994.

³⁵⁾ См., например: Балушок В.Г. 1. Инициации древних славян (попытка реконструкции) // Этнографическое обозрение. 1993. № 4, С. 60; 2. Обряди iнiцiацiй украïнцiв та давнiх слов'ян. Львiв; Нью-Йорк, 1998. С. 147; 3. «Волк» и «волколак» в славянской традиции в связи с архаическим ритуалом // Etnolingwistyka. Lublin, 2001. Т. 13. С. 222; Криничная Н.А. Русская народная мифологическая проза: Истоки и полисемантизм образов. Т. 2: Былинки, бывальщины, легенды, поверья о людях, обладающих магическими способностями. Петрозаводск, 2000. С. 348. Справедливости ради нужно отметить, что другие исследователи «волчьей» темы в славянском фольклоре, настроенные более критически, не используют заговор «Волка-оборотня».

³⁶⁾ О Ф.И. Буслаеве как выдающемся исследователе народной поэзии см.: Баландин А.И. Мифологическая школа в русской фольклористике: Ф.И. Буслаев. М., 1988; Топорков А.Л. Теория мифа в русской филологической науке XIX века. М., 1997.

³⁷⁾ Буслаев Ф.И. Исторические очерки… С. 35. В статье 1851 г. Ф.И. Буслаев писал о «Заговоре оборотня» еще более восторженно; «В этом превосходном заговоре даже мелкие обстоятельства имеют свое значение» (Буслаев Ф.И. Значение собственных имен: лютичи, вильцы и волчки в истории языка… С. 13).

³⁸⁾ Ф.И. Буслаев цитирует сборник И.М. Снегирева «Русские народные пословицы и притчи» (М., 1848. С. 410). См. современное издание: Снегирев И.М. Русские народные пословицы и притчи / Изд. подг. Е.А. Костюхин. М„ 1999. С. 258. В цитате вместо «дал» ошибочно напечатано «дом»; эта опечатка нами исправлена.

³⁹⁾ Буслаев Ф.И. Исторические очерки… С. 35.

⁴⁰⁾ Ralston W.R.S. The Songs of the Russian People, as Illustrative of Slavonic Mythology and Russian Social Life. London, 1872. P. 406.

⁴¹⁾ Summers M. The Werewolf. New York, 1966. P. 109-110.

⁴²⁾ Ridley R.R. Wolf and Werewolf in Baltic and Slavic Tradition // The Journal of Indo-European Studies. 1976. Vol. 4. № 4. P. 323.

⁴³⁾ Топорков А.Л. Заговоры в русской рукописной традиции XV—XIX вв.: История, символика, поэтика. М., 2005. С. 80-94.

⁴⁴⁾ Там же. С. 46.

⁴⁵⁾ Русский народ: Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия / Собр. М. Забылиным. М., 1880. С. 382-383.

⁴⁶⁾ Заговор дается со ссылкой на статью А.А. Блока «Поэзия заговоров и заклинаний» (1906), в которой он цитируется без указания источника.

⁴⁷⁾ Текст сопровождается примечанием от редактора (А.В. Чернецова): «Действительно, возможно, что И.П. Сахаров подвергал публикуемые им заговоры литературной обработке в духе поэтики былин и сказок. — Ред.» (Прим. 110 на С. 298).

⁴⁸⁾ Ralston.W.R.S. The Songs of the Russian People… P. 372.

⁴⁹⁾ Блок А. Поэзия заговоров и заклинаний // Соб. соч. М.; Л., 1962. Т. 5. С. 59.

⁵⁰⁾ Сказания русского народа, собранные И.П. Сахаровым. Кн. 1: Русское народное чернокнижие. Русские народные игры, загадки, присловья и притчи. СПб., 1885. С. 18-19. № 3; Ralston W.R.S. The Songs… Р. 372-374.

⁵¹⁾ Сказания… С. 25, № 30; Ralston W.R.S. The Songs… P. 371-372.

⁵²⁾ Сказания… С. 24, № 24; Ralston W.R.S. The Songs… P. 362.

⁵³⁾ Сказания… C. 28, № 40; Ralston W.R.S. The Songs… P. 406.

⁵⁴⁾ Для биографии И.П. Сахарова (Сообщено П.И. Савваитовым) // Русский архив. 1873. № 6. Стб. 284. Воспоминания И.П. Сахарова в целом чрезвычайно колоритны. Тем, кто хотел бы понять ментальность этого человека, советуем почитать их в оригинале или в изложении А.Н. Пыпина.

⁵⁵⁾ Для сопоставления русских и английский поверий представляет интерес русское издание книги Эдвина и Моны Э. Рэдфорд «Энциклопедия суеверий» (М., 1995). В русском издании, подготовленном Е.В. Миненок, книга дополнена статьями, посвященными соответствующим русским суевериям.

⁵⁶⁾ Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 10 т. М.; Л., 1949. Т. 7. С. 39-40.

⁵⁷⁾ См. в связи с этим работу К.А. Богданова о суевериях, связанных с чиханием: Богданов К. Повседневность и мифология: Исследования по семиотике фольклорной действительности. СПб., 2001.