Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Назад К оглавлению Дальше

Глава пятая.
Краткая Правда и летописный свод посадника Остромира

Итак, мы пришли к выводу, что составные части Краткой Правды возникли еще в годы княжения Ярослава и что в целом памятник находился в Начальном своде 90-х годов XI в. Теперь остается решить вопрос, когда же он был создан.

По вопросу о времени составления Краткой Правды в целом высказаны были в литературе различные точки зрения. Так, по В. И. Сергеевичу, окончательная редакция Краткой Правды произошла «около времени первого съезда сыновей Ярослава» (не ранее 1054, но не позднее 1065—1070 гг.).¹⁾ Позднее Сергеевич уточнил свое представление и пришел к выводу, что Краткая Правда скомпонована была из различного законодательства не позднее последней четверти XI в., «когда еще были в действии распоряжения Ярослава».²⁾ Н. А. Максимейко считал, что законодательство Ярослава и Ярославичей соединено в единую Краткую Правду в Новгороде еще в XI в.³⁾ По И. А. Стратонову, Правда Ярослава и Правда Ярославичей соединены были воедино «только на почве новгородского летописания». Объединителем ее различных частей был сводчик, работавший в 1167 г.⁴⁾ По А. Е. Преснякову, Краткая Правда — компиляция последних десятилетий XI в., составленная из «элементов древнего обычно-правового судебника и княжеского устава Ярославичей».⁵⁾ М. Д. Приселков обращал внимание на то, что в заголовке перед статьей 19 Краткой Правды в перечне князей за Изяславом назван Всеволод, а не Святослав, как следовало бы по старшинству. «Такое перемещение, — писал он, — очевидно, могло быть произведено в угоду Всеволоду и выражало известное неуважение к Святославу, что, [133] вероятнее всего, отнести ко времени после смерти Святослава (в декабре 1076 г.)».⁶⁾ Именно тогда стали толковать пребывание Святослава на киевском столе как преступление. М. Д. Приселков считал, что «термин "за обиду" есть характернейший признак всех статей», принятых Ярославичами на их съезде. Термин «продажа», по его мнению, появился в последние годы правления Всеволода. В предисловии к Начальному своду (1093 г.) находится критика деятельности последних князей (Всеволода и Святополка), в отличие от которых древние князья не возлагали на население «ни творимых вир, ни продаж». Исходя из всего этого, М. Д. Приселков и относил композицию Краткой Правды «ко времени после 1076 г., но до 1090-х годов». Термин «продажа» в ст. 35, 36 и 40 Краткой Правды мог появиться «несколько позднее» под пером кого-либо из позднейших переписчиков, который «имел в своей практике и продажи и куны».⁷⁾

Все построение М. Д. Приселкова не имеет прочной опоры в источниках, хотя и содержит рациональные элементы (в том числе отмеченный им несомненный интерес к проблеме «вир и продаж» в 90-е годы XI в.). Представление же об эволюции вир и продаж не соответствовало реальной истории появления этих штрафов в Русской Правде.

Касаясь времени составления Краткой Правды, М. Н. Тихомиров исходил из того, что памятник сохранился в новгородской редакции и сложился на основе «источников, являющихся отражением обычного права XI века».⁸⁾ Но вряд ли обычным правом следует считать те княжеские распоряжения (уставы), которые находятся в тексте Краткой Правды.

Важнейшей интерполяцией в Краткой Правде, датирующей ее окончательную редакцию, М. Н. Тихомиров считал текст в ст. 1: «аще изъгои будеть любо Словенин, то 40 гривен положити за нь». Поскольку изгой упомянут в церковном Уставе князя Всеволода,⁹⁾ составленном, по его мнению, до 1136 г., то и вставка сделана примерно в это же время, может быть, при участии Кирика (в особой редакции его [134] Вопрошания «Словенин» противопоставлен болгарину, половчину и чудину).¹⁰⁾  Противопоставление Новгорода Руси есть в памятниках XII в. (Житии Аркадия Новгородского).¹¹⁾

Сопоставление Устава Всеволода со ст. 1 Краткой Правды для определения времени появления вставки про «изгоя» нельзя признать удачным, ибо, по мнению исследователей, церковный устав, приписанный этому князю, составлен был не ранее XIII в., а может быть, и позднее (В. Л. Янин датирует его первой четвертью — концом XIII  в., Я. Н. Щапов — концом XIII в., А. А. Зимин — не ранее конца XIV в.¹²⁾).

М. Н. Тихомиров считал, что все памятники, говорящие об изгоях, — церковного происхождения.¹³⁾ Если пока оставить в стороне ст. 1 Кр. Пр., то об изгоях также говорит и Устав о мостах кн. Ярослава XIII в., т. е. памятник, который церковным не назовешь.¹⁴⁾

Противопоставление «русина» «словенину» не имеет в статье 1 Краткой Правды того смысла, которое ему приписывал М. Н. Тихомиров.¹⁵⁾ К тому же в самой вставке содержится противостояние «изгоя» (необщинника) «словенину» (а не «русину») — общиннику местного происхождения. Относить ее к позднему времени по меньшей мере странно: вряд ли закон XI в., устанавливая штраф за убийство дружинников, обошел бы молчанием местное население Новгорода, не включенное в состав «миров».

Влияние духовенства на составление Краткой Правды М. Н. Тихомиров видит в терминологии, в частности, в употреблении слов «аще», «братучадо», «егда», «един», «мзда», «в пса место» (ср. в Законе Судном людем: «убиеть я обою, яко пса у мерзости»), «говение».¹⁶⁾ Но термин «братучадо» (и сходные) отнюдь не церковный. Он встречается в Ипатьевской летописи, Хронике Георгия Амартола [135] и других памятниках.¹⁷⁾ Поговорка «в пса место» также не может считаться церковного происхождения. «Мзда», «егда», «един» часто употреблялись в летописях, а это памятник вполне светского происхождения.¹⁸⁾ Если и есть отдельные слова, чаще употреблявшиеся в церковной среде («говение»), то все равно они бытовали и в светской.

Следы церковного влияния на терминологию Краткой Правды могут быть объяснены и тем, что памятник редактировался и переписывался лицами духовного звания, а не обязательно тем, что он составлен в среде церковников.

Датирующим признаком М. Н. Тихомиров считал перестановку имен князей в заголовке перед ст. 19. Он обращал внимание на борьбу Мономаховичей (потомков Всеволода) со Святославичами в первой половине XII в. В 1136 г. из Новгорода был изгнан Всеволод Мстиславич, а вместо него приглашен был Святослав Ольгович. При Всеволоде, по М. Н. Тихомирову, и была создана Краткая Правда, в которой отдается предпочтение его предку в ущерб предку Святослава Ольговича (Святославу). Обвинение этого князя в том, что он «не блюдеть смерд», М. Н. Тихомиров связывал с Поконом вирным и другими статьями Краткой Правды, достаточно тяжелыми для населения.

Конечный вывод исследования сводился к тому, что Краткая Правда возникла в среде духовенства еще до изгнания Всеволода. Она «должна была явиться сборником гражданских законов Новгорода, подобно тому, как другие грамоты Всеволода определяли права церкви (св. Софии) и купечества».¹⁹⁾ О более позднем происхождении уставных грамот князя Всеволода мы уже говорили, а перестановка имен князей (или просто «беспорядок» в их написании) вряд ли имела в 1136 г. актуальное политическое значение. Ведь в 1167 г. (по М. Н. Тихомирову) Краткая Правда была включена в новгородскую летопись, а ее составитель был резко враждебен к Всеволоду. Если бы перестановка имен имела целью «унизить» Святослава и возвысить [136] Всеволода, то он бы это заметил. Замечания М. Н. Тихомирова о новгородских следах в Краткой Правде и, может быть, даже церковных (см. упоминание о десятине в ст. 41) говорят, скорее, о редакционно-стилистической правке, чем о кодификаторской работе. В самом деле, иначе будет непонятно, почему Краткая Правда не отразила новгородскую действительность XII в., а сохранила правовые нормы, свойственные архаичному общественно-политическому строю. Нет в памятнике и следов новгородской денежной системы XII в. (ср. договор Новгорода с немцами 1189-1199 гг.), нет и конкретных данных для того, чтобы связывать недовольство новгородцев Всеволодом нормами Покона вирного.

К точке зрения М. Н. Тихомирова склонялся Л. В. Черепнин. Он считал, что Краткая Правда «в целом» сложилась в связи с восстанием 1136 г. В пользу этого, по его мнению, говорило и то, что памятник сохранился в составе новгородского летописания, и то, что ряд его норм совпадает с договором Новгорода с немецкими городами 1189—1199 гг.²⁰⁾ Строго говоря, оба довода еще не говорят о времени составления Краткой Правды. Противники Всеволода из числа местного боярства, добавлял Л. В. Черепнин, «ссылались в обоснование своих притязаний на княжеские уставы прошлых времен, возникшие в обстановке городских и сельских восстаний: Древнейшую Правду 1016 г., "Покон вирный" 1026 г., Правду 1036 г.». А вот этого-то в источниках просто нет. Это такая же догадка исследователя, как и следующее допущение: «Вполне правомерно допустить, что в 30-х годах XII в. произошла кодификация этих памятников». Отметим разницу с построением М. Н. Тихомирова. Л. В. Черепнин считал, что памятник возник в антивсеволодовских кругах, а не в провсеволодовских, как то полагал М. Н. Тихомиров. Поэтому основной довод М. Н. Тихомирова, датирующего Краткую Правду временем около 1136 г. (перестановка имен князей), для Л. В. Черепнина теряет всякую убедительную силу.

Л. В. Черепнин обращал внимание на упоминания смердов в Вопрошании Кирика,²¹⁾ даней и продаж в грамоте Мстислава с сыном Всеволодом  (1130  г.)²²⁾  и  смердов  в  грамоте  князя   Изяслава [137] (1146—1155 гг.).²³⁾ Их он связывал с предполагаемой им раздачей в частное владение земель крестьян-данников. Отсюда упрек князю, что он «не блюдеть смерд». С этим можно согласиться. «Можно думать», что этот упрек (как и претензии в связи с его военными неудачами) преследовал цель «дискредитации в глазах населения не только политики данного князя, но и политической программы его деда Владимира Мономаха, мотивировавшего "смердолюбием" проведение военной экспансии».²⁴⁾ В данном случае предположение Л. В. Черепнина не лишено вероятия, но доказано быть не может. Статью 33 Краткой Правды, запрещающую мучить смерда «без княжа слова», новгородское боярство, по мысли Л. В. Черепнина, понимало так, что князь имел право суда над смердами-данниками, но «не смеет уступать его частным землевладельцам». Она «позволяла части новгородских боярских верхов представить Всеволода Мстиславича ответственным за "неблюдение" интересов смердов, а вся Правда Ярославичей... давала основание применить к смердам репрессии в том случае, если бы их движение вышло из границ, в которых оно было нужно выступавшим против Всеволода боярам».²⁵⁾

Очень интересное наблюдение Л. В. Черепнина доказывает еще, что кодификация законов произошла в 1136 г.

С. В. Юшков решительно возражал против того, чтобы считать Краткую Правду памятником XII в. По его мнению, «вопрос о времени и месте происхождения Краткой Правды предопределяется решением вопроса о происхождении ее основных частей».²⁶⁾ С этим положением согласиться трудно. Конечно, источники кодекса содержат данные, необходимые для определения верхней хронологической границы, не ранее которой памятник мог быть создан, но и только. С точкой зрения М. Н. Тихомирова С. В. Юшков решительно не [138] соглашался, ибо она, по его мнению, не была основана на анализе социально-экономического, политического и правового развития Киевского государства. Сам же С. В. Юшков разделял точку зрения М. Д. Приселкова, датируя Краткую Правду временем до смерти Всеволода (1093 г.), но после смерти Святослава (1076 г.).²⁷⁾ Составлена она была путем слияния Правды Ярослава с новеллами этого князя (Покон вирный, Урок мостникам) и новеллами княжичей.²⁸⁾ Поскольку предположение М. Д. Приселкова не доказано, лишены убедительной силы и наблюдения С. В. Юшкова о времени создания Краткой Правды.

Недавно М. Б. Свердлов присоединился к тем исследователям, которые считают Краткую Правду памятником времен Ярослава.²⁹⁾

Как уже говорилось выше, Краткая Правда могла находиться в Начальном своде 90-х годов XI в.³⁰⁾ Это все, что можно, на наш взгляд, обосновать с большей или меньшей убедительностью. Высказываемые далее соображения являются только предположением об одном из возможных вариантов создания Краткой Правды. Автор отнюдь не склонен считать его единственным, но надеется, что его наблюдения помогут прояснению вопроса в дальнейшем.

Прежде всего кажется маловероятным, чтобы Краткая Правда, содержавшая, по крайней мере, три из четырех памятников, предназначавшихся для Новгорода (Древнейшая Правда, Покон вирный и Урок мостникам), могла быть составлена киевским летописцем конца XI в. Согласно наблюдениям А. А. Шахматова, в распоряжении составителя Начального свода находились следующие источники: Древнейший Киевский свод в редакции 1073 г., паремейник, Житие Антония, греческий хронограф, княжеский помянник и Новгородский свод 1050 г. с продолжением.³¹⁾ Скорее всего, Краткая Правда помещалась в Новгородском своде, потому что ни Древнейший Киевский свод с продолжениями, ни иные из названных выше источников не содержали каких-либо новгородских законов. Киевский свод весьма скупо сообщал о Новгороде. Краткая Правда, очевидно, была [139] кодифицирована составителем Древнейшего Новгородского свода. Это может быть подтверждено тем, что составитель свода положил в основу своего труда Новгородскую летопись 1036 г., содержавшую две составные части Краткой Правды — Правду Ярослава и Покон вирный. Чтобы понять, как в распоряжение летописца попал княжеский Устав Ярославичей, нужно уточнить время и обстоятельства возникновения Древнейшего Новгородского свода.

По мнению А. А. Шахматова, свод возник в 1050 г. при князе Владимире Ярославиче в связи с освящением новгородского храма св. Софии; описанием последнего события и заканчивалось это летописное произведение.³²⁾ Известия 1050 г. о смерти жены князя Ярослава и о смерти новгородского князя Владимира Ярославича в 1052 г.³³⁾ А. А. Шахматов считал позднейшими приписками. Нам представляется, что они были написаны одновременно с рассказом об освящении храма св. Софии в 1050 г. Так, в первом сообщении автор указывает, что события происходили «в се же лето». Во второй записи говорится, что Владимир Ярославич был похоронен в храме св. Софии, «юже бе создал сам». Основное внимание в Новгородском своде уделено князю Владимиру Ярославичу после его отправления в Новгород (см. рассказы под 6544, 6548, 6552, 6553, 6558 гг.). Сообщение о смерти этого князя является естественным концом летописного свода, повествующего о его деяниях. Фраза о погребении Владимира Ярославича выдает нам автора, ранее повествовавшего о создании и освящении в Новгороде храма св. Софии. Но если рассказ 1050 г. и сведения 1052 г. писались одновременно, то следует считать, что Новгородский свод был составлен не в 1050 г., а в 1052 г., вскоре после смерти Владимира.³⁴⁾ [140]

Обращает на себя внимание отсутствие особенного интереса летописца к вопросам церковной истории. Если он и отмечает события, связанные с судьбой русской церкви, то только в связи с деятельностью князей Ярослава и Владимира Ярославича. Поэтому, скорее всего, свод написан был в княжеской канцелярии Новгорода. Там около 1052—1054 гг., после смерти Владимира Ярославича княжил следующий по старшинству княжич Изяслав.³⁵⁾ Очевидно, в его канцелярии и был составлен Новгородский свод 1052 г., в котором мы встречаем Краткую Правду. Это обстоятельство можно сопоставить с тем, что Краткая Правда уделяет особое внимание деятельности Изяслава Ярославича, в то время как о его брате Владимире не упоминает.

Перед отъездом из Новгорода на киевское княжение в 1054 г. Изяслав Ярославич оставил новгородским посадником своего дальнего родственника Остромира, сына Константина Добрынина, который был новгородским посадником при князе Ярославе.³⁶⁾ Для этого Остромира около 1057 г. было написано знаменитое евангелие, свидетельствующее о большом мастерстве его писцов. В записи на этом евангелии отмечалось, что Изяслав был не только киевским, но и новгородским князем, поскольку он унаследовал «стол» своего старшего брата Владимира. Не принимала ли участия канцелярия Остромира в составлении Новгородского летописного свода?³⁷⁾ К сожалению, об авторе свода 1052 г. известно лишь то, что он был учеником некоего Ефрема, который, в свою очередь, учился у новгородского епископа Иоакима, умершего в 1030 г.;³⁸⁾ А. А. Шахматов предполагал, что «он мог быть в числе набранных по распоряжению Ярослава в 1030 г. детей» новгородских «старост и попов» для обучения книжному делу.³⁹⁾

Краткая Правда была кодифицирована в Новгороде во время княжения Изяслава Ярославича, когда ее и поместили в текст Новгородского [141] свода. Летописец, составляя законодательный сборник, использовал в первую очередь Правду Ярослава и Покон вирный, которые он заимствовал из Новгородской летописи 1036 г., положенной им в основу своей работы. Из княжеского архива Новгорода был взят Урок мостникам (ст. 43 Краткой Правды). В распоряжении составителя Новгородского свода 1052 г. был еще один источник летописного характера — Древнейший Киевский свод. Возможно, Княжеский устав и был заимствован из этого Киевского свода. Само использование в Новгороде при князе Изяславе памятника киевского происхождения совершенно естественно — новгородский князь только что прибыл из стольного града Киева, откуда он мог привезти с собой и законодательные материалы.

А. А. Шахматов полагал, что Древнейший свод составлен в 1039 г., включая известие 1039 г. в состав статьи 6545 (1037 г.).⁴⁰⁾ Но если так, то и сам свод мог быть составлен не в 1039 г., а после событий 1036 г., когда Ярослав, после смерти Мстислава Владимировича, сделался единовластным киевским князем. Текстом «по семь же перея власть его (т. е. Мстислава. — А. З.) всю Ярослав и бысть самовластець Русьстеи земли» и оканчивался Древнейший свод.⁴¹⁾ Вслед за приведенной фразой 1036 г. идут одна за другой позднейшие приписки, принадлежащие, несомненно, перу составителя Начального свода 1093—1095 гг.

Так, непосредственно примыкает к указанному тексту рассказ о посещении Ярославом Новгорода: «...иде Ярослав Новугороду и посади сына своего Володимера Новегороде, епископа постави Жидяту. И в се время родися Ярославу сын, нарекоша имя ему Вячеслав».⁴²⁾ А. А. Шахматов признает новгородское происхождение рассказа о поставлении князя Владимира Ярославича, хотя в конце концов склоняется к тому, что он мог быть составлен в Киеве, относя к новгородским сведениям только упоминание о епископе Жидяте. [142]

Известие о Владимире тесно связано с рассказом о борьбе Ярослава с печенегами, начинающимся упоминанием о пребывании Ярослава в Новгороде («Ярославу же сущю Новегороде»). А. А. Шахматов счел этот рассказ киевским по происхождению, а в связи с этим он принужден был и сведения о поездке Ярослава в Новгород приписать перу киевского летописца.⁴³⁾ Наконец, говоря о Новгородской летописи 1036 г., не знавшей Киевского свода, А. А. Шахматов утверждал, что она кончалась рассказом о грамоте Ярослава Мудрого, данной князем при назначении им Владимира на новгородское княжение и Жидяты на новгородскую епископию.⁴⁴⁾ Реконструируя текст Новгородского свода (1050 г.), составленного на основе Новгородской летописи 1036 г., он помещал летописный рассказ о поездке Ярослава в Новгород перед известием о грамоте Ярослава под 1036 г., утверждая, что именно отсюда (а не из Древнейшего Киевского свода) составитель Начального свода почерпнул известие о поставлении в Новгород князя Владимира и Жидяты.⁴⁵⁾ Итак, согласно одному утверждению А. А. Шахматова, известие о поездке Ярослава в Новгород имеет киевское происхождение, согласно другому — новгородское.

Первое предположение без особого труда может быть отвергнуто, ибо Шахматов отрывает от рассказа о поездке Ярослава в Новгород ее существенную часть — поставление в Новгород епископа Жидяты и сведение о выдаче грамоты новгородцам в том же 1036 г. Рассказ о поездке Ярослава в Новгород, посвященный двум излюбленным героям новгородских летописцев, — Ярославу и Владимиру, — выдает его новгородское происхождение. Он находился в Новгородской летописи 1036 г., откуда его заимствовал составитель свода 1052 г. В киевское летописание рассказ попал при составлении Начального свода 1093—1095 гг., автор которого использовал новгородский свод 1052 г. с продолжением.

А. А. Шахматов справедливо связывал известие о поездке Ярослава в Новгород с рассказом о борьбе этого князя с печенегами, но и этот рассказ, тесно связанный с предшествующим повествованием, новгородского происхождения.⁴⁶⁾ Главными участниками событий в нем выступают варяги и новгородцы, которые донесли до стен [143] Новгорода весть о разгроме печенежских отрядов.⁴⁷⁾ То же относится и к следующему известию, повествующему о заключении Судислава во Пскове.⁴⁸⁾ Все эти сведения помещались в Новгородском своде 1052 г., откуда и были заимствованы составителем Начального свода 1093—1095 гг.

Обращает внимание одна подробность рассказа о разгроме печенегов под Киевом. Автор сообщает, что войска «сступишася на место, идеже стоить ныне святая София, митрополия Русьская; бе бо тьгда поле въне града. И бысть сеча зъла». Выделенный текст является, несомненно, вставкой. Сделана она значительно позднее рассказа о разгроме печенегов под Киевом, помещавшегося в своде 1052 г. (во время работы составителя вставки «поля» уже не было).⁴⁹⁾ Вероятно, вставка принадлежала перу составителя Начального свода 1093—1095 гг., который заимствовал весь рассказ о войне с печенегами из свода 1052 г. Но под 1037—1039 гг. помещен рассказ о построении и освящении храма св. Софии, как бы параллельный вставке.⁵⁰⁾ Возможно и он написан был составителем Начального свода.

Еще А. А. Шахматов установил, что в рассказ 1037—1039 гг. составитель Начального свода 1093—1095 гг. вставил отрывок из паремейника.⁵¹⁾ Текст паремейника с добавлениями совершенно [144] невозможно вырвать из общего рассказа 1037—1039 гг. о построении Софии, заботе Ярослава о просвещении и монастырях.⁵²⁾ Начало предполагаемой вставки является логическим продолжением предыдущего рассказа о пользе книжного учения. Если считать, что паремейником пользовался только составитель Начального свода, то следует признать, что весь рассказ под 1037—1039 гг. принадлежит его же перу.

О том, что рассказ, помещенный под 1037—1039 гг., не мог быть составлен в эти годы, писал В. М. Истрин. Он считал, что весь он написан после смерти Ярослава Мудрого. (О Ярославе в рассказе говорилось в прошедшем времени как об умершем князе и т. д.⁵³⁾). Д. С. Лихачев также полагает, что «нельзя считать, что все перечисленные в этой статье деяния Ярослава... относились целиком к 1037 г.». По М. Н. Тихомирову, в рассказе «явно обозначены три поколения: первое — Владимир, второе — Ярослав, третье — "мы", т. е. уже не современники Ярослава, а люди более позднего времени».⁵⁴⁾ Эти доводы следует признать справедливыми. Автор рассказа 1037—1039 гг. писал, что при Ярославе «нача вера хрьстияньска плодитися и раширяти и черноризьци почаша мъножитися, и манастыреве починаху быти». «Умножения» монахов в 1037—1039 гг. еще не было — только что возникли первые монастыри; в Киево-Печерской обители даже после смерти Ярослава было всего 12 человек. Весь рассказ 1037—1039 гг. выдает нам желание автора показать любовь Ярослава Мудрого к черноризцам.⁵⁵⁾

Нравоучительная тенденция рассказа легко объяснима. Составитель свода 1093—1095 гг. игумен Киево-Печерского монастыря Иван [145] находился в оппозиции к киевскому князю. Поэтому в рассказе 1037—1039 гг. он как бы противопоставил ему образ благочестивого князя, выполняя тем самым программное заявление о «древних князьях», сделанное им в предисловии к Начальному своду.

Наконец, последнее обстоятельство. Древнейший Киевский летописный свод не имел в своем составе так называемой Корсунской легенды о крещении Руси, приводя болгарскую версию о принятии христианства Владимиром, в которой говорилось о роли греков-проповедников в крещении Киевской Руси. Д. С. Лихачев считает даже, что реконструируемое им «Сказание о распространении христианства» (так он условно называет основу Древнейшего летописного свода) «было направлено против византийской государственной идеологии».⁵⁶⁾ Всего этого, конечно, не могло быть в 1037—1039 гг., когда русским митрополитом стал грек Феопемпт.⁵⁷⁾ Вывод отсюда напрашивается сам собой. Древнейший свод был составлен до 1037—1039 гг., точнее, в 1036 г., после объединения Ярославом большинства земель Древней Руси под своей властью. Только в 1073 г. свод был продолжен Никоном, начавшим свое повествование с 1054 г., т. е. с начала княжения Изяслава в Киеве («в лето 6562. Начало къняжения Изяслава»).⁵⁸⁾ Никаких сведений о событиях, происшедших между 1036 и 1054 гг. (годом смерти Ярослава), Никон не добавил. [146]

Правда Ярослава 1016 г., Покон вирный 1036 г. да и другие законодательные дополнения в позднейших новгородских летописях помещались в конце летописных произведений. Не находился ли Устав Ярославичей в конце Древнейшего свода 1036 г.? Быть может, продолжатель этого летописного труда Никон не сделал никаких дополнений за период после 1036 г. и до смерти князя Ярослава, считая законодательный устав, помещенный в конце летописного произведения, как бы завершением всей деятельности Ярослава. Этот Киевский устав вряд ли попал в Новгородский свод из местных архивов; неизвестно ни одного случая использования в Новгороде XI в. киевских памятников, исключая Древнейший свод 1036 г. Наконец, княжеский устав возник не позднее 1052 г. (если он входил в состав Древнейшего Новгородского свода 1052 г.). Игумен Иван, поместив в своем произведении Краткую Правду, которую он обнаружил в одном из своих источников (Древнейший Новгородский свод), вынужден был опустить княжеский устав, составляющий часть использованного им законодательного памятника, которая находилась в другом источнике (Древнейший Киевский свод в редакции 1073 г.).⁵⁹⁾ Однако, произведя такое изменение текста, игумен Иван в своей характеристике деятельности Ярослава Мудрого, помещенной после известий 1036 г., т. е. на том месте, где в Древнейшем своде был княжеский устав, недвусмысленно указал на законодательную деятельность этого князя: «...бе Ярослав любя цьркъвныя уставы». В притче, приведенной Иваном, восхвалялась мудрость, благодаря которой «цесари цесарьствують [147] и сильнии пишють Правьду». Не являлась ли последняя фраза указанием на Устав Ярославичей («Правда уставлена Руськои земли»), которую писали «сильнии», т. е. сам Ярослав с его детьми (характерно множественное число глагола «писать» и единственное число слова «правда»)?

Наконец, анализ кодификационной работы, произведенной составителем Древнейшего Новгородского свода, дает некоторые дополнительные материалы, подтверждающие гипотезу о том, что Устав Ярославичей когда-то помещался в Древнейшем Киевском своде после изложения событий 1036 г. Летописец соединил Правду Ярослава и Устав Ярославичей с Поконом вирным, выделив вторую часть памятника киноварной буквой «П».

Интересна разница терминов, которые употреблял составитель Краткой Правды при обозначении обеих частей памятника: Ярослав дал Правду, т. е. издал новый закон («дав Правду»), и только списал Устав («Устав списав»), т. е. отредактировал старые княжеские законы.

Следы представления летописца о Краткой Правде как о памятнике, состоящем из двух частей, встречаем в известии 1016 г., когда он говорит о даровании Ярославом грамоты Новгороду.

Известие, сообщаемое летописью, также говорит о двух частях следующего законодательного памятника: о «Правде» (разумеется — Правда Ярослава) и об «Уставе» (разумеется, Устав Ярославичей с Поконом вирным, — ср. «Правда уставлена Руськои земли»).

Составитель свода 1052 г. соединил под 1016 г. разнохарактерные памятники в целях кодификации имевшихся в его распоряжении законов. Объединение законодательных памятников также являлось логическим следствием соединения Новгородской летописи 1036 г. с Древнейшим Киевским сводом 1036 г. Но Правду Ярослава 1016 г. составитель свода 1052 г. рассматривал как основной законодательный памятник Новгорода в той же мере, как Новгородскую летопись 1036 г. — основным источником своего летописного произведения. Княжеский устав в условиях новгородской действительности рассматривался только как дополнение Правды Ярослава, в составлении которого принимал участие современный летописцу новгородский князь Изяслав Ярославич. Княжеский устав, так же как и Правда 1016 г., составлялся по наказу князя Ярослава, что и дало основание летописцу поместить его, как вторую часть законодательства этого князя, после Правды, помещенной под 1016 г. Кроме того, [148] он соединил Устав Ярославичей с Поконом вирным, поскольку оба памятника помещены после изложения событий 1036 г. (первый в Киевском своде, второй — в Новгородской летописи) и могли рассматриваться как единый устав, посвященный управлению княжеским хозяйством и поборам, шедшим в пользу князя.⁶⁰⁾ В конце Покона вирного летописец сохранил указание на издание этого памятника современным ему князем Ярославом («то ти урок Ярославль»). Позднейшие составители законов после смерти Ярослава при ссылке на Покон указывали, что он когда-то был установлен Ярославом («А се покони вирнии были при Ярославе» — ст. 9 Пространной Правды). Разница между указаниями на князя Ярослава, сделанными современниками этого князя и позднейшими кодификаторами, значительна.

Анализ Краткой Правды обнаруживает некоторые изменения, касающиеся главным образом терминологии памятника, которые могут быть связаны с кодификационной деятельностью составителя свода 1052 г.⁶¹⁾ Могла быть несколько изменена ст. 41 Краткой Правды, что диктовалось необходимостью перебросить мост между Княжеским уставом и Поконом вирным (ст. 42 Краткой Правды) при соединении обоих памятников в единый свод законов — Краткую Правду.⁶²⁾ [149]

Таков один из возможных вариантов происхождения Краткой Правды как целостного памятника и ее судьбы в древнейшем русском летописании. Сохранившиеся источники позволяют только более или менее убедительно предполагать, что она была памятником книжного происхождения, составленным из четырех законодательных источников (Древнейшей Правды, княжеского устава, Покона вирного и Устава мостникам). Появилась она только на почве летописных сводов XI в. и официального утверждения не получила. Уже в начале XII в. на смену Краткой Правде пришел новый законодательный кодекс — Пространная Правда. [150]

Назад К оглавлению Дальше

¹⁾ Сергеевич. Лекции и исследования... 3-е изд. С. 54-56.

²⁾ Там же. 4-е изд. С. 60-61.

³⁾ Максимейко. Опыт критического исследования... С. 33, 38, 72, 77.

⁴⁾ Стратонов. К вопросу о составе... С. 419.

⁵⁾ Пресняков. Лекции... С. 216.

⁶⁾ Приселков. Задачи и пути дальнейшего изучения... С. 249.

⁷⁾ Там же. С. 250.

⁸⁾ Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 75.

⁹⁾ Древнерусские княжеские уставы... С. 157.

¹⁰⁾ Материалы для истории древнерусской покаянной дисциплины. С. 26; Ср.: Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 75.

¹¹⁾ Чтения в обществе истории и древностей российских при Московском университете. 1899. Кн. 3. С. 16.

¹²⁾ ПРП. Вып. II. С. 161; Янин. Новгородские посадники. С. 93; Щапов. Княжеские уставы... С. 165-177.

¹³⁾ Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 75.

¹⁴⁾ Янин. Очерки комплексного источниковедения. С. 116.

¹⁵⁾ Об этом см. главу части первой «Древнейшая Правда и ее источники».

¹⁶⁾ Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 75.

¹⁷⁾ Срезневский. Материалы для словаря... Т. I. Стб.  172; Сл. РЯ. XI-XVII. Вып. 1. С. 326.

¹⁸⁾ Срезневский.  Материалы  для  словаря...  Т. II.   Стб.  225-226;   Сл. РЯ. XI-XVII. Вып. 5. С. 13, 16.

¹⁹⁾ Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 77-78.

²⁰⁾ Черепнин. Общественно-политические отношения... С. 251.

²¹⁾ РИБ. Т. VI. Стб. 47.

²²⁾ ГВНП. № 81. С. 140-141.

²³⁾ ГВНП. С. 141; Корецкий. Новый список... С. 204.

²⁴⁾ В этой связи, по Л. В. Черепнину, «новгородская кодификация 30-х годов XII в. не использовала... устав Мономаха, дошедший до нас в составе Пространной редакции» (Черепнин. Общественно-политические отношения... С. 252). Это объяснение можно было бы принять, если б не использован был один устав. Но Краткая Правда вообще не использовала нормы Пространной Правды. Поэтому возможно, что она составлена была еще до возникновения Пространной Правды.

²⁵⁾ Черепнин. Общественно-политические отношения... С. 252-253.

²⁶⁾ Юшков. Русская Правда. С. 313.

²⁷⁾ Юшков. Русская Правда. С. 317-318.

²⁸⁾ Там же. С. 343.

²⁹⁾ Свердлов. К истории текста... С. 159.

³⁰⁾ См. главу «Краткая Правда и русское летописание» части первой.

³¹⁾ Шахматов. Разыскания... С. 162-169; 532.

³²⁾ «В лето 6553. Заложи Володимир святую Софею в Новегороде... В лето 6558. Свершена бысть святая Софеа повелениемь князя Ярослава и сына его Володимира и архиепископа Лукы» (НПЛ. С. 16, 181; ПСРЛ. Т. I. Стб. 155).

³³⁾ «В лето 6558... преставися жена Ярославля княгыни» (ПСРЛ. Т. I. Стб. 155); «В лето 6560. Месяца октября в 4 день... преставися Володимир... положиша и в Новегороде в святей Софеи, юже бе создал сам» (НПЛ. С. 181; ПСРЛ. Т. I. Стб. 160; Шахматов. Разыскания... С. 625-626).

³⁴⁾ А. Г. Кузьмин считает, что «запись о кончине Владимира является последней в составе Повести временных лет, происхождение которой можно связывать с новгородским источником» (Кузьмин. Начальные этапы древнерусского летописания. С. 379).

³⁵⁾ «В лето 6562. Преставися великыи князь Русьскыи Ярослав... и плакася по немь... людье...» (ПСРЛ. Т. I. Стб. 161, 162); Изяслав «посади Остромира в Новегороде» (ПСРЛ. Т. IV. Вып. 1. С. 118; Шахматов. Разыскания... С. 626).

³⁶⁾ См.: Лихачев. Русские летописи... С. 103.

³⁷⁾ По Б. А. Рыбакову, свод посадника Остромира доходил до 1054 г. и был оформлен около 1054—1060 гг. (Рыбаков. Древняя Русь. С. 198).

³⁸⁾ См.: Шахматов. Разыскания... С. 623.

³⁹⁾ Там же. С. 511-512.

⁴⁰⁾ Шахматов. Разыскания... С. 415.

⁴¹⁾ ПСРЛ. Т. I. Стб. 150; Шахматов. Разыскания... С. 582. Этот вывод о дате Древнейшего свода подтверждается наблюдением В. Д. Королюка, который установил, что в тексте этого памятника еще не было рассказа о польском восстании 1037—1038 гг. (Королюк. Летописное известие... С. 69-75). Следовательно, Древнейший свод составлен был до 1037—1038 гг.

⁴²⁾ ПСРЛ. Т. I. Стб. 150. Слова «епископа постави Жидяту» Шахматов считал позднейшей припиской (Шахматов. Разыскания... С. 582).

⁴³⁾ Шахматов. Разыскания... С. 179.

⁴⁴⁾ Там же. С. 509.

⁴⁵⁾ Там же. С. 623.

⁴⁶⁾ ПСРЛ. Т. I. Стб. 150-151; Шахматов. Разыскания... С. 582.

⁴⁷⁾ «Ярослав събра вой многь, варягы и словени приде Кыеву и вниде в город свои... и исполчи дружину, [и] постави варягы посреде, а на правей стороне кыяне, а на левемь криле новгородци» (ПСРЛ. Т. I. Стб. 151; Шахматов. Разыскания... С. 582).

⁴⁸⁾ «В се же лето всади Ярослав Судислава в поруп, брата своего Плескове, оклеветан к нему» (ПСРЛ. Т. I. Стб. 151). Упоминание о Пскове выдает северное происхождение сообщения. Шахматов почему-то считает, что вставками были лишь отдельные слова — «Судислава», «брата своего Плескове» (Шахматов. Разыскания... С. 582).

⁴⁹⁾ М. Н. Тихомиров также считал, что весь рассказ о борьбе с печенегами не мог быть составлен в 1037 г. (Тихомиров. Происхождение названия «Русь»... С. 63).

⁵⁰⁾ Ср. сходные фразы «стоить ныне святая София, митрополия Русьская» и в рассказе 1037 г. «заложи же и церковь святыя Софья, митрополью» (ПСРЛ. Т. I. Стб. 151).

⁵¹⁾ Вставка «велика бо бываеть полза... въсприемлеть душа велику ползу» (ПСРЛ. Т. I. Стб. 152, 153; Шахматов. Разыскания... С. 165). Впрочем, при реконструкции Древнейшего свода Шахматов опускает и предшествующий текст («якоже бо се некто» до начала вставки), не давая этому объяснения (Шахматов. Разыскания... С. 583).

⁵²⁾ В тексте рассказа, как и в полагаемой А. А. Шахматовым вставке, неоднократно говорится о любви Ярослава к книгам (ср. «книгам прилежа и почитая е часто в нощи и в дне и... списаша книгы многы и сниска имиже поучащеся вернии людье наслажаются ученья божественаго...» и т. д. (ПСРЛ. Т. I. Стб. 151, 152).

⁵³⁾ Истрин. Замечания... С. 82, 99-100 и др.

⁵⁴⁾ «Отець бо сего (т. е. Ярослава. — А. З.) Володимер [землю] взора и умячи, рекше крещеньемь просветив; сь же насея книжными словесы сердца верных людии, а мы пожинаем, ученье приемлюще книжное» (ПСРЛ. Т. I. Стб. 152; Тихомиров. Происхождение названия «Русь»... С. 63).

⁵⁵⁾ «И бе Ярослав любя церковныя уставы, попы любяше повелику, излиха же черноризьце» (ПСРЛ. Т. I. Стб. 151; Шахматов. Разыскания... С. 583).

⁵⁶⁾ Лихачев. Русские летописи... С. 76.

⁵⁷⁾ Предположение М. Д. Приселкова, что свод 1039 г. был составлен в канцелярии митрополита Феопемпта (Приселков. Очерки... С. 82), не увязывается с антигреческой направленностью этого произведения.

⁵⁸⁾ А. А. Шахматов полагал, что Древнейший свод имел приписку о походе 1043 г. князя Владимира Ярославича на греков (Шахматов. Разыскания... С. 441-443). Это сообщение, на его взгляд, имеет ряд вставок, принадлежащих перу Никона, в тех частях, где повествуется о деятельности Вышаты во время похода. Рассказ о походе Владимира новгородской редакции в пространном виде помещен был, согласно другому предположению Шахматова, в Новгородском своде 1050—1052 гг. Только отдельные фразы этого рассказа вошли в Начальном своде в текст, заимствованный из Древнейшего свода (см. текст «поиде Володимер в лодьях, и придоша в Дунай и поидоша к Цесарюграду» (ПСРЛ. Т. I. Стб. 154), с известием Новгородского свода: «...и поидоша в лодиях и... придоша в Дунай... и от Дуная поиде Володимер к Цесарюграду»). В другом месте своей работы Шахматов именно эти фразы («и бысть буря велика» и др.) поместил в киевском рассказе в приписке к своду 1037—1039 гг., а не во вставках, сделанных составителем Начального свода (ср.: Шахматов. Разыскания... С. 584). Неясно, почему рассказы Вышаты в данном случае были записаны Никоном (Шахматов. Разыскания... С. 444). Скорее, рассказ о походе 1043 г. был заимствован с сокращениями составителем Начального свода из Новгородского свода 1052 г., так же как им были заимствованы другие сведения о деятельности этого новгородского князя, о которых уже говорилось выше, и следующее за ним непосредственно сообщение о походе князя Владимира на емь (см.: Шахматов. Разыскания... С. 624). Очевидно, тот же составитель дополнил рассказ новгородского летописца сведениями, заимствованными у Яна Вышатича (не случайно Вышата назван «отцем Яна», в то время как Никону известен в первую очередь Вышата, почему он и назвал Яна его сыном; см. под 1071 г.).

⁵⁹⁾ Вряд ли Устав Ярославичей был изъят продолжателем Древнейшего Киевского свода игуменом Никоном в 1073 г., который вообще бережно относился к Киевской летописи, пополнял ее рядом известий, не делая серьезных сокращений в ее тексте. К тому же он был расположен к Изяславу, с именем которого связан был устав.

⁶⁰⁾ И. А. Стратонов справедливо считает, что конец Устава Ярославичей, где говорится о поборах в пользу «емца», был сопоставлен составителем Краткой Правды с Поконом вирным. Сходство содержания обоих памятников и дало повод для присоединения Покона к Уставу Ярославичей (Стратонов. К вопросу о составе... С. 406).

⁶¹⁾ Княжеский устав — памятник киевского происхождения. При помещении его в Новгородском летописном своде киевская терминология могла быть несколько изменена. Очевидно, составитель Краткой Правды отредактировал заголовок княжеского устава (слова «ся съвокупил» в единственном числе, не вполне связанные с последующим текстом, являются остатком фразы, указывавшей на то, что Ярослав собрался («ся съвокупил») со своими сыновьями). Перу сводчика 1052 г. могла принадлежать приписка «яко уставил Изяслав в своем конюсе» (ст. 23 Кр. Пр.), которая подчеркивала законодательную инициативу современного ему новгородского князя. Основанием для нее служили, конечно, сведения, полученные от самого князя или его окружения.

⁶²⁾ См. конец ст. 40 Кр. Пр.: «...а хто изимал, тому 10 резан» и начало ст. 41 Кр. Пр.: «а от гривне мечнику куна». См. также о единстве редакции всей Краткой Правды у Н. А. Максимейко (Максимейко. Опыт критического исследования... С. 39 и далее).

Назад К оглавлению Дальше