Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Назад К оглавлению Дальше

Глава третья
Пространная Правда и реформы Владимира Мономаха

В литературе Пространная Правда датировалась в очень широких пределах: от начала XII до XIII в. включительно. Так, В. О. Ключевский и А. Е. Пресняков относили время составления этого памятника ко второй половине XII — началу XIII в.¹⁾ Б. Д. Греков считал, что вторая часть Пространной Правды (Устав Владимира Всеволодовича) «действительно принадлежит инициативе Владимира Мономаха». Она «проникнута единой мыслью и, несомненно, связана с событиями 1113 г.»²⁾

Для того чтобы определить время составления Пространной Правды, М. Н. Тихомиров обратился к ее источникам. К числу их он относил Краткую Правду, Устав Владимира Мономаха, дополнительные статьи и Сокращенную Правду.³⁾ Уставом Мономаха он считал ст. 53, 56-66 Пр. Пр., а дополнительными статьями — статьи о дикой вире (ст. 4-6 Пр. Пр.), о свержении виры (ст. 20-22), своде (ст. 36), взыскании кун (ст. 47), поклаже (ст. 49), месячном резе (ст. 51), о резах по 10 кун (ст. 53), о накладах (ст. 74), о гонении следа (ст. 77), о железе по холопьим речам (ст. 85), о жене «сидящей» по смерти мужа (ст. 101-106), о судебных уроках (ст. 107), о тяжбе (ст. 108), о ротных уроках (ст. 109).⁴⁾

При сравнении текста Краткой Правды с Пространной нужно иметь в виду несколько возможностей: а) составитель Пространной Правды имел дело с текстом Краткой «примерно тем же... который сохранился в Новгородской 1-й летописи»;⁵⁾ б) он пользовался не Краткой Правдой, а ее источниками или составными частями; в) использован [217] был текст Краткой Правды, но не содержавший позднейших напластований XII—XV вв.; г) «новации» Пр. Пр. сравнительно с источниками Краткой Правды идут за счет того, что они уже были там, а не появились под пером составителя Пространной редакции (или, скажем, в «Суде Ярослава», как ее источнике).

М. Н. Тихомиров принимал как разумеющуюся первую возможность, практически не разбирая остальных. Правда, он считал, что заимствования из Краткой Правды происходили «как непосредственно, так и при посредстве протографа Сокращенной Правды».⁶⁾ Но так как позднейшее происхождение Сокращенной Правды, на наш взгляд, неоспоримо, то этот вариант взаимоотношения текстов Краткой и Пространной Правды следует отвести.

Подводя итоги сопоставлению текстов обеих редакций Русской Правды, М. Н. Тихомиров писал, что из Краткой Правды «были удалены все термины и выражения, казавшиеся устаревшими».⁷⁾ Составителя он справедливо искал «в среде, близкой к князю». Обратив внимание на то, что в Пространной Правде упоминается «тивун бояреск» (вместо «ябетника» в ст. 1 Кр. Пр.), боярские рядовичи и холопы, М. Н. Тихомиров связывал это с землями Древней Руси, в которых было распространенно боярское хозяйство. «Следовательно, можно думать, что Пространная Правда могла возникнуть только в области с большим, но пока еще не господствующим влиянием боярства, например в Новгороде конца XII — начала XIII века».⁸⁾ Конечно, из наблюдений о росте влияния боярства вывести конкретное заключение о дате составления Пространной Правды трудно (этот процесс начался задолго до конца XII — начала XIII в.). К тому же этот рост обнаруживался не только в Новгороде, но и в других землях Древней Руси.

Следующим источником Пространной Правды М. Н. Тихомиров считал Устав Мономаха. Он писал, что термин «Устав» заставил позднейших переписчиков Пространной Правды считать, что вся вторая часть Правды является особым памятником. Но первоначальное значение заголовка перед ст. 53 сводилось к тому, что составители Пространной [218] Правды хотели выделить один из источников Правды.⁹⁾ Допустим, что М. Н. Тихомиров прав. Но тогда и заголовок перед первой частью памятника («Суд Ярославль») мог указывать на источник Пространной Правды.

Поскольку во второй части памятника помещен ряд статей Краткой Правды, отсутствующих в первой, М. Н. Тихомиров считал, что составитель обеих частей работал одновременно, т. е. говорить об их раздельном существовании нельзя.¹⁰⁾ Но можно допустить иной вариант: в распоряжении составителя Пространной Правды в целом находилась его первая часть как самостоятельный памятник («Суд Ярославль»), и он поместил во вторую часть своего произведения некоторые статьи домениального устава, отсутствовавшие в этой первой части. К Уставу Мономаха М. Н. Тихомиров относил ст. 53, 56-62, 64-66 Пр. Пр. «С большим сомнением», по его мнению, можно включить в этот устав ст. 54-55, так как они есть в Сокращенной Правде.¹¹⁾

Переходя к статьям о закупах, М. Н. Тихомиров отметил, что уже сам термин «закуп» не встречается в памятниках ранее XII в.¹²⁾ Вслед за Б. Д. Грековым он убедительно связывал законодательство, касающееся этой категории населения, с восстанием в Киеве 1113 г. и развитием феодальных отношений.

Говоря о «компилятивном характере» Пространной Правды, М. Н. Тихомиров «вернейшим признаком» ее считал «нелогичность расположения содержания Правды» (в частности, помещение статей о бороде и зубе, т. е. 67-68, после статей о закупах, «хотя они не имеют к ним никакого отношения», оторваны и статьи о ладье и другие от основного комплекса постановлений о краже).¹³⁾ Но у составителя Пространной Правды могла быть своя логика: он просто мог пополнить текст старыми статьями, которых не было в «Суде Ярославля» после помещения основных нововведений.

«Большинство из дополнительных статей», справедливо писал М. Н. Тихомиров, «было составлено самими составителями [219] памятника, редакторская рука которых прошла по всем источникам, положенным в основу Правды».¹⁴⁾

Для определения среды, в которой могла сложиться Пространная Правда, М. Н. Тихомиров разбирал проблему ее «частного» или «официального» происхождения. Он справедливо считал невозможным частное происхождение памятника: «едва ли какое-либо "частное лицо" взялось бы за большой... труд составления юридического кодекса Древней Руси».¹⁵⁾ Споря со сторонниками церковного происхождения Пространной Правды, М. Н. Тихомиров в то же время писал, что «юридическая компиляция была составлена не без участия церковных кругов». Этим он объяснял наличие некоторых «моральных указаний», отсутствующих в источниках Правды, «вставку о чернеческих холопах», а также «влияние византийского законодательства».¹⁶⁾ Но моральные сентенции не обязательно связывать с церковью, влияние византийского права на Русскую Правду весьма проблематично,¹⁷⁾ а наряду с «чернечскими» холопами в памятнике упоминаются княжеские и боярские. Словом, специфически церковного в Правде Русской ничего нет.

При определении даты составления Пространной Правды М. Н. Тихомиров исходил из того, что памятник не мог появиться ранее смерти Владимира Мономаха (1125 г.), так как в нем упоминается устав этого князя.¹⁸⁾ Но устав мог быть частью кодекса Мономаха, а не самостоятельным памятником, и его наличие в Пространной Правде не дает еще основания для отнесения всего кодекса ко времени после смерти князя.

Пространная Правда не могла сложиться позднее конца XIII в., так как один из ее списков находится в кормчей, написанной в это время.¹⁹⁾ М. Н. Тихомиров полагал, что кодекс возник позднее 1136 г., так как источником имел Краткую Правду, возникшую в это время. Оставим в стороне пока датировку Краткой Правды, но в Пространной Правде могли быть использованы архетип текста, помещенного в Н1Л, или отдельные ее части, а это снимает датирующее значение сохранившегося [220] текста Краткой Правды. Не является датирующим памятником и Сокращенная Правда, которая, по М. Н. Тихомирову, «возникла не ранее второй половины XII в.», но была источником Пространной Правды. Сокращенная Правда сама основана на Пространной.²⁰⁾

Дальнейший ход исследования привел М. Н. Тихомирова к сопоставлению Пространной Правды со Смоленским договором с Ригою и Готским берегом 1229 г.,²¹⁾ а также с соглашением 1230—1270 гг. Сходство между памятниками несомненно. Но Смоленский договор рисует уже более позднюю стадию развития русского права.²²⁾ Соображения же общего порядка и ссылка «на уставы старых князь» (1209 г.)²³⁾ и «грамоты Ярослава» (1229 г.)²⁴⁾ не могут считаться достаточными для датировки памятника.²⁵⁾

Восстание 1209 г. было направлено отчасти против ростовщической деятельности Мирошкиничей, но и в 1113 г. киевляне выступили против ростовщиков. Однако в Новгороде о закупах, которым посвящено много места в Пространной Правде, как справедливо пишет М. Н. Тихомиров, «ничего не известно». Большое количество статей о торговле и ростовщичестве типично, по М. Н. Тихомирову, для памятника, который мог возникнуть в Новгороде. Но не менее типичен он и для такого крупного города, как Киев. Наймиты, как отмечает М. Н. Тихомиров, известны были в Новгороде. Но «наймит», — термин не специфически новгородский.²⁶⁾ Считать его переводом малознакомого понятия «закуп» на язык новгородских социальных отношений²⁷⁾ у нас достаточных оснований нет, хотя обоими понятиями назывались сходные категории зависимого населения.

Таковы доводы, на основе которых М. Н. Тихомиров считал Пространную Правду компиляцией, составленной в 1210—1215 гг., во время княжения в Новгороде князя Мстислава Мстиславича. Полное [221] отсутствие упоминаний о новгородских институтах XII—XIII вв. (вече, владыка, посадники), несомненные следы влияния сильной княжеской власти свидетельствуют против гипотезы о новгородском происхождении Пространной Правды. Нет в ней и основных черт, характеризующих новгородские социальные отношения.²⁸⁾ Не находим мы и специфически новгородской терминологии и денежного счета.

С. В. Юшков рассматривал вторую часть Пространной Правды как самостоятельный памятник — «Устав Володимера Всеволодовича», созданный в Киеве во время княжения Мономаха, вскоре после смерти князя Святополка и подавления восстания 1113 г. в Киеве, на совещании в Берестове.²⁹⁾ Позднее он «механически» был присоединен к «Суду Ярослава».

Аргументы в пользу раздельного существования двух частей Пространной Правды у С. В. Юшкова следующие. Прежде всего — особая нумерация, которая «иногда усваивалась двум частям Пространной Правды».³⁰⁾ Но этот довод может относиться к пониманию памятника позднейшими переписчиками, а не к первоначальному его происхождению. С. В. Юшков считал также, что в Уставе Ярослава содержатся «главным образом нормы уголовного или уголовно-процессуального характера», а в Уставе Владимира Мономаха «очень много материала», относящегося к гражданскому праву.³¹⁾ Но в рамках единого памятника могли быть и те, и другие нормы, причем нормы гражданского права могли идти после норм уголовного права (ср. ст. 67-68, 69-84).

По С. В. Юшкову, обе части Пространной Правды отличаются по стилю изложения; для Устава Ярослава «характерна короткая, отрывистая норма», а в Уставе Владимира дается подробная формулировка правовых норм «часто с дидактическими элементами». Но дидактика присутствует и в первой части Пространной Правды (см.ст. 38). Нет и противоречивых постановлений в обеих частях памятника. В частности, ст. 16 устанавливает «урок» за убийство холопа (размер материальной [222] компенсации), а ст. 89 — штраф в пользу князя (продажа). Ст. 46 Пр. Пр. говорит о выплате двойной «обиды» истцу за совершенную холопом кражу, а ст. 63 содержит расценку, по которой платилась эта «обида» за кражу коня. Таким образом, доказать раздельное бытование обеих частей Пространной Правды С. В. Юшкову не удалось.

Б. А. Рыбаков датирует Пространную Правду концом правления Мономаха или княжением его сына Мстислава.³²⁾

Вслед за историографической традицией Л. В. Черепнин связывал со временем правления князя Святополка статьи о купечестве и долговых обязательствах Пространной Правды.³³⁾ Обычно речь идет о статьях 47-52. И. И. Смирнов видел в ст. 51 позднейшее дополнение, которое разрезает на две части единое указание о резах.³⁴⁾ По И. И. Смирнову, правительство Святополка принимало меры против «великого реза», отразившиеся в ст. 51 о «месячнемь резе». Нам кажется, что ст. 51 носит вставочный характер, но ее создание связано с деятельностью не Святополка, а Мономаха (ср. «дадять ему куны в треть» в ст. 51, с «оже емлеть в треть куны» в ст. 53). Для Л. В. Черепнина ст. 47-49 — часть устава, изданного в 1097 г. Оформление статей 47-52 Л. В. Черепнин относил к Витичевскому съезду князей 1100 г.³⁵⁾

С восстанием в 1113 г. в Киеве и реформами Мономаха исследователи связывали ряд статей Пространной Правды уже давно. Л. В. Черепнин в Устав Мономаха включал статью 53 Пространной Правды об ограничении «резов», т. е. процентов, а также статьи 54-65 о торговых операциях, закупах, о послушестве и о холопах.³⁶⁾ Все это не вызывает никаких возражений.

В 1146—1147 гг. в Киеве произошло новое волнение.³⁷⁾ Именно с ним Л. В. Черепнин связывал составление так называемого «Устава Всеволода Ольговича» (1139—1146), в который он включал статьи 67-73, 75-85, а также особый Устав о наследстве (статьи 90-95, [223] 98-106).³⁸⁾ Аргументация исследователя сводится к следующему. Статьи 67-73, 75-85 основаны на той части Краткой Правды, которую Л. В. Черепнин считал «уставом князя Святослава». Помещены эти статьи после Устава Мономаха. «Естественнее всего, — пишет он, — относить составление этого текста... к правлению в Киеве внука Святослава и сына Олега — князя Всеволода Ольговича черниговского (1139—1146 гг.)».³⁹⁾ Это построение основано на догадке об Уставе Святослава, которая уже сама не может считаться доказанной. Не вытекает из факта владения Ольговичами богатыми селами и то, что дошедшие до нас статьи Пространной Правды должны составлять домениальный устав именно этих князей. Селами владели не только Ольговичи.

Касаясь хронологического приурочения «устава о наследии», Л. В. Черепнин ссылался на то, что, по летописи, киевляне говорили: «не хоцем быти акы в задничи» у Ольговичей.⁴⁰⁾ Термин «задница» есть и в Пространной Правде. По Л. В. Черепнину, «киевляне говорят о сложившихся нормах наследственного права, возражая против распространения их на порядок занятия киевского великокняжеского стола».⁴¹⁾ «Устав о наследии», по Л. В. Черепнину, «может быть», был оформлен после утверждения в Киеве потомка Мономаха Изяслава Мстиславича. «Весьма правдоподобным, — писал Л. В. Черепнин, — является предположение, что и издание закона о "заднице" было вызвано не только развитием феодальной собственности, но и изменением политической надстройки в период перехода общества к феодальной раздробленности».⁴²⁾ Вряд ли статьи о наследии имуществом имеют прямое касательство к междукняжеским отношениям.

Новая вспышка народного волнения произошла во Владимиро-Суздальской земле в 1174—1175 гг. в связи с убийством Андрея Боголюбского. По мнению Л. В. Черепнина, князь Всеволод, ставший владимирским князем в 1176 г., был причастен «к законодательной деятельности в области судоустройства и судопроизводства». Об этом «косвенно» говорится в описании столкновения Всеволода с Мстиславом Ростиславичем: «Аще кая земля управится пред Богомь, [224] поставляет ей князя праведьна, любяща суд и правду».⁴³⁾ Всеволод судил «суд истинен и нелицемерен».⁴⁴⁾ В 1209 г. он дал новгородцам «уставы старых князей».⁴⁵⁾ Из этих «косвенных данных» никаких определенных выводов о законодательной деятельности князя Всеволода сделать нельзя. Во время восстания во Владимире горожане «посадникъ его и тиунов его домы пограбиша, а самех избиша детьцкые и мечникы избиша».⁴⁶⁾ В 1176 г. Ростиславичи «роздаяла бяста по городом посадничьство Русьскым дедьцким, они же многу тяготу людем сим створиша продажами и вирами».⁴⁷⁾

По Л. В. Черепнину, это свидетельствовало о том, что после восстания Всеволодом был издан Устав о «накладах», т. е. поборах судебно-административным чиновникам (в том числе мечникам и детским), т. е. статьи 74, 86, 87, 96, 97, 107-109 Пространной Правды.⁴⁸⁾ Исследователь собрал воедино различные «уставы», касающиеся разных чиновников и платы им штрафов, и назвал все это единым памятником. Но они могли существовать отдельно, тем более что некоторые из них прямо восходят к соответствующим уставам Краткой Правды (ст. 74, 97). Возможно, постановления о плате судебным агентам находились в разновременных обобщающих кодексах. Ведь сам Л. В. Черепнин статьи 9 и 10, аналогичные ст. 96, помещает в более ранний памятник. Построение Л. В. Черепнина зиждется на упоминании детского и мечника в ст. 86 и детского в статье 108. Но именно эти статьи как раз не схожи с другими, носящими характер уставов. В статье 86 говорится об отчислении судебных пошлин за испытание железом (как в 108 о делах по наследству). А в статьях 96 и 97 речь идет о порядке обеспечения городников и мостников. Из факта упоминания мечников и детских в Русской Правде и летописи само по себе ничего еще не вытекает.

Л. В. Черепнин также ссылался на то, что во Владимире происходило большое строительство, а в восстании принимали участие «делатели» (ремесленники), которые, наверное, недовольны были городниками и мостниками. «Придя к власти, — продолжал Л. В. Черепнин, — [225] князь Всеволод издал специальный устав, которым регламентировал доходы отроков, мечников, детских, городников, мостников».⁴⁹⁾

Разнохарактерные уставы и просто нормы о княжеских пошлинах (существовавшие в разные времена) чиновников по тематическому принципу соединяются воедино и соотносятся с еще одним восстанием.

Из предшествующего изложения становится ясным, что Пространная Правда сложилась после восстания в Киеве 1113 г., но до 80-х годов XIII в., т. е. времени, которым датируется ее наиболее ранний список. Дальнейшее уточнение датировки памятника нуждается еще в специальных разысканиях.

В 1113 г. столица Древней Руси Киев была потрясена мощным народным восстанием. После смерти князя Святополка «кияни же разъграбиша двор Путятин, тысячького, идоша на жиды, и разграбиша я».⁵⁰⁾ Близорукая политика князя Святополка ускорила начало этого восстания. В стране был голод. «В велице беде тогда сущая люди, изнемогьша от рати и от глада, без жита и без соли». На голоде наживались и сам князь, и его советники, спекулировавшие солью.⁵¹⁾ Как предполагал М. Н. Тихомиров, дело, вероятно, не ограничивалось Киевом и перекинулось в деревню.⁵²⁾ В Сказании о Борисе и Глебе в Вышгороде говорилось о том, что после смерти Святополка «многу мятежю и крамоле бывъши в людьх».⁵³⁾

При всем разнообразии источников, на которых основана Пространная Правда, в ней можно обнаружить единую руку кодификатора. Социально-политические устремления, юридические взгляды и терминология выдают нам то же лицо, кем были составлены явно мономаховы статьи этого свода древнерусских законов (о закупах и должниках). Для хронологизации Пространной Правды важнейшее значение имеет ее денежный счет. Составитель ее знает шкалу: гривна = 50 кун. В одном случае он говорит о полугривне золота (ст. 22), как бы подразумевая, что в других случаях идет речь о гривне серебра.⁵⁴⁾ [226]

Н. П. Бауер считал, что Пространная Правда была составлена «на границе монетного и безмонетного периода», а точнее — во второй четверти XII в.⁵⁵⁾ Во всяком случае, в Уставе князя Святослава Ольговича (1137 г.) уже упоминалась гривна «новых кун»,⁵⁶⁾ которые позднее хорошо известны договору Новгорода с Готским берегом и немецкими городами 1189—1199 гг. «Ветхие» (старые) куны, которые он упоминает, являются кунами Пространной Правды. Но ее денежный счет бытовал только до наступления безмонетного периода, т. е. до конца первой трети XII в., когда, по наблюдениям В. Л. Янина, слово «куна» еще применялось к серебряной монете.⁵⁷⁾ Об обращении на Руси товароденег в середине XII в. уже писал ал-Гарнати.⁵⁸⁾ Если же так, то Пространная Правда возникла до конца первой трети XII в., т. е. практически до время княжения Владимира Мономаха. В Новгороде новый термин «гривна серебра» появляется в акте 1130 годов.⁵⁹⁾

В Пространной Правде «веверицу» сменила «векша». Она встречается уже в берестяных грамотах рубежа XI—XII вв.,⁶⁰⁾ а также второй половины XII в. («векоше и резана»).⁶¹⁾ В грамоте 70-х годов XII в. говорится о новой векше («векоше новой»).⁶²⁾ Появление новой векши В. Л. Янин объясняет перестройкой денежной системы в Новгороде в конце XII в. Следов этого в Пространной Правде нет.

Законодательная деятельность Владимира Мономаха протекала в обстановке, сложившейся вскоре после восстания 1113 г. в Киеве. Поэтому его реформы отличались гибкостью. Стремясь укрепить основы феодального правопорядка, князь шел на известные уступки [227] смердам и закупам, рассчитывая тем самым добиться умиротворения страны.⁶³⁾ Именно поэтому он писал в своем Поучении (около 1117 г.), проникнутом идеями общественного примирения,⁶⁴⁾ что «худаго смерда и убогые вдовице не дал есмь силным обидети».⁶⁵⁾

Основной тенденцией всей политики Владимира Мономаха было стремление предотвратить дальнейший распад Киевской Руси, сохранить единство страны с учетом новых явлений жизни.⁶⁶⁾ Именно этой цели и служило издание общерусского кодекса — Пространной Правды, который, в отличие от Правды Ярославичей, должен был стать сводом не основных, а всех бытовавших норм феодального права. В духе своего стремления законодатель охотно пользуется и обычным правом, столь характерным для Руси раннефеодального периода.

Социальные мероприятия занимают важнейшее место в реформах Владимира Мономаха.

Значительную группу статей Пространной Правды составляют постановления о резах ст. 53-55 (с ранними статьями 47-52), о закупах (ст. 56-62,64) и холопах (ст. 63, 64, 65, 66, 85, 89, 110-121). О связи законов о резах с князем Владимиром Мономахом прямо говорит ст. 53 Пр. Пр.

Мономахов указ о резах предваряется в Пространной Правде особым разделом, посвященным проблемам обязательственного права, главным образом займа. Зная принципы построения древнерусских законов, можно ожидать, что нововведениям Мономаха должны были предшествовать нормы права, бытовавшие на Руси до 1116 г. Поскольку раздел в основном отсутствует в Краткой Правде, вряд ли он находился в Правде Ярославичей. Скорее всего, его сложение связано с деятельностью князя Святополка Изяславича, который известен как покровитель ростовщиков. В разделе еще не чувствуется влияния кодификаторской обработки времени Мономаха. Нет в нем не устоявшегося в конце XI в. термина «продажа». В ст. 47, основанной на ст. 15 Краткой Правды и развивающей общие установления ст. 34 и 35 Пространной [228] Правды, употребляется старый термин «за обиду» (3 гривны). Но в этом случае, так же как и в сходных (ст. 34), речь идет о штрафе в казну, т. е. о продаже (потерпевший же «возмет свое куны»).

Развитие товарно-денежных отношений и особенно ростовщичества оказало воздействие на правовые нормы. В случае разбирательства долговых обязательств вопрос теперь решался не «изводом», как было ранее, а лишь присягой («ротой»). Обычаи, коренившиеся еще в общинной практике, постепенно отступали перед новыми классовыми представлениями. Купцы, как ранее варяги (ст. 10 Кр. Пр.), не всегда могли рассчитывать на благоприятный исход общинного свода. Идя им навстречу, Святополк ввел правило, когда основным условием для признания договора займа является присяга свидетелей. Подобные же льготы даны были и купцам-кредиторам, ссужавшим своим сотоварищам деньги на торговлю или взявшим на сохранение их товары (ст. 48, 49). Купцов, хранителей поклажи, закон рассматривал как «благодетелей».⁶⁷⁾ Только в случае ростовщических операций, когда заем превышал 3 гривны, показания истца должны были быть подтверждены свидетелями (ст. 50, 52).

Интересы ростовщиков-заимодателей защищала ст. 51 Пр. Пр. Если должник не выполнил своих обязательств и не выплатил занятые им деньги в установленный срок («год»), то вместо мясячного реза («на пять шестой», или 10 кун на 50 кун) платился «третной» («куны в треть»), т. е. из расчета «на два третий» (на 100 — 50%).⁶⁸⁾ «Третной рез» был, вероятно, страшным бедствием, распространенным в Древней Руси. До нас дошла новгородская берестяная грамота (№ 75), датируемая XII веком, где упоминается этот рез, — «заято в треть».⁶⁹⁾ В отрывке другой грамоты середины XII в. (№ 170) говорилась о кунах — «имаю в другую трьть».⁷⁰⁾ Вскоре после прибытия в Киев (1104 г.) митрополит Никифор написал Послание, которое содержало обличение тех, кто взимал «великие резы»: «отдаждь должником [229] долги, — писал он. — Аще ли то не мощно, поне де великий рез остави, еже яко же змия изъедають окаяннии убогия».⁷¹⁾

Стремясь предотвратить новые вспышки народного гнева, Владимир Мономах ограничил долгосрочные ростовщические махинации. Заимодавец, получавший «куны в треть», отныне мог рассчитывать только на двукратное взыскание процентов (всего на 100% отданных под проценты денег) и «исто», т. е. сам долг. Если же он получил «три реза», то тем самым терял право на взыскание долга (ст. 53 Пр. Пр.).

Борясь с алчностью крупных ростовщиков, Мономах оказывал покровительство мелкому и средней руки купечеству, часто попадавшему в финансовые катастрофы. Отныне если купец оказывался несостоятельным плательщиком в результате стечения роковых обстоятельств — кораблекрушения («истопиться») или пожара или ограбления во время военных действий («рать возмет ли огнь»), то он не мог быть продан в рабство своими соотечественниками, доверившими ему деньги для ведения торговых операций. Такой купец получал право выплачивать свой долг в течение нескольких лет (ст. 54). Он должен был в первую очередь возместить убытки князю, затем иногородним купцам («гостем»), но получал право не отдавать долга заимодавцу, «кто много реза имал» (ст. 55). В духе законодательства о купцах Мономах поучал своих детей: «Боле же чтите гость, откуду же к вам придет».⁷²⁾ Ограничение прав ростовщиков при несомненном покровительстве широким кругам торгово-ремесленного населения Киева — лейтмотив законодательства Мономаха «о резах».⁷³⁾

С именем Владимира Мономаха исследователи (Б. Д. Греков, М. Н. Тихомиров, Л. В. Черепнин, С. В. Юшков) давно уже связывали постановления Правды Русской о закупах. Сам термин «закуп» появляется лишь во второй половине Пространной Правды (ст. 56-59, 61,64), ранее он назывался рядовичем (см. ст. 25 Кр. Пр., ст. 14 Пр. Пр.). Не вдаваясь в подробности сложной проблемы сущности закупнических отношений,⁷⁴⁾ отмечу, что Мономах стремился как-то смягчить [230] положение закупов. Им теперь разрешалось отлучаться на поиски денег для уплаты долга господину, обращаться с жалобой («обиды деля») на хозяина (ст. 56). В некоторых случаях они не несли материальной ответственности за пропажу господского плуга и бороны (ст. 57), за кражу посторонним лицом хозяйского скота из хлева (ст. 58). Хозяин под угрозой штрафа не имел права присваивать «отарицю» («имущество») закупа, задержать его у себя, не засчитав платежей закупа в счет «купы», т. е. долга или выкупной суммы (ст. 59-69). Нельзя было продавать закупа в обельные холопы (ст. 61). Последнее постановление было особенно важным. Феодалы пользовались всеми средствами, чтобы поработить зависимых от них людей. В Сказании о Борисе и Глебе рассказывается, как некая госпожа увидела, что ее раба стала сухорукой, и «отгна ю от себе, а отрочища ее, в свободе родившаяся, поработиша я». Судьи «повелеша лихом быти цены тое, а онех свободе съподобиша». Этот эпизод сказания, написанного около 1115 г., является как бы литературной иллюстрацией к ст. 61 Пр. Пр.

Действенность законов Мономаха о закупах переоценивать не следует. Им присущ декларативный характер. Так, в ст. 62 запрещалось господину бить закупа «без вины» (не указано, какой) и в пьяном состоянии. Только при каком-то совершенно исключительном стечении обстоятельств закупу можно было доказать, что его избили без вины с его стороны или что хозяин бил его спьяна.

Закупы в значительной части формировались из состава смердов. Поэтому именно законодательство о закупничестве дало Мономаху основание сказать, что он не дал «сильным» обидеть «худого смерда». Впрочем, и в статьях, касающихся непосредственно смердов, обнаруживается тенденция смягчить положение этой категории зависимых людей.⁷⁵⁾

В статьях о закупах впервые встречается понятие «обельного холопа», неизвестное ранее законодательным памятникам («аже закуп выведеть что... ему холоп обелныи», ст. 64 Пр. Пр.; «продасть ли господин закупа обель...», ст. 61; «аже закуп бежить от господы, то обель» ст. 56). При этом оно упомянуто не случайно, а систематически, в противопоставление закупу. Так, в ст. 63 говорится о краже, совершенной [231] обельным холопом («аже холоп обелныи выведеть»), а в ст. 64 — о закупе «воре» («аже закуп выведеть»).

Появление нового термина означало стремление законодателя выделить из состава челяди зависимых людей, ограничить контингент холопов в узком смысле слова («обельных»). Если по форме это мероприятие также относится к тем, которые содержали уступки закабаленным людям, то по существу оно означало признание успехов развития феодальных отношений, в ходе которого челядь, посаженная на землю, превратилась из холопов в категорию феодальнозави-симого населения. С законодательной деятельностью Мономаха следует связывать и так называемый Устав о холопстве.⁷⁶⁾

У нас есть достаточно оснований, чтобы приписать Мономаху и кодификацию наследственного права. Прежде всего, сам князь Владимир Всеволодович в Поучении заявлял, что он не дал сильным обидеть ни худого смерда, ни убогую вдовицу. Но если за упоминанием о «худом смерде» скрывается закон Мономаха о закупах и смердах, то и за помянутой «убогой вдовицей» находились законодательные мероприятия по вопросам наследственного права. В Поучении князь наставительно писал: «убогых не забывайте, но елико могуще по силе кормите и придавайте сироте и вдовицю оправдите сами, а не вдаваи-те силным погубити человека».⁷⁷⁾

Статья 90 о «заднице» смерда как бы синтезирует интерес князя и к смердам, и к наследственному праву.

Устав о наследстве (ст. 88-106, 108) образует единое целое, ограниченное статьями об организации судопроизводства и судебных пошлинах (ст. 85-87 и 107-109).⁷⁸⁾ Он отличается от других частей Пространной Правды тем, что не содержит никаких упоминаний о «продажах» и других штрафах. Уже одно это говорит о его обычноправовых истоках. В уставе появляются нормы о наследовании [232] феодалов. Утверждается отныне принцип наследования боярских дочерей.⁷⁹⁾ Ст. 91 свидетельствует о значительном расширении прав феодалов на принадлежащее им имущество («задницу»), в первую очередь землю. Согласно ст. 90, право наследования имуществом смерда получали его сыновья, а князю шло только выморочное имущество.⁸⁰⁾ Тем самым смерд прочнее прикреплялся к земле и другим средствам производства.

Статьи Устава о наследстве уходят своими корнями в старинное (обычное) право. Опекуном малолетних детей, оставшихся без родителей, становился «ближний» (в роду), которому они давались на воспитание («на руце», ст. 99). Предусматривалась строгая ответственность опекуна-отчима, если он «истерял» наследие своего пасынка (ст. 105).⁸¹⁾ Этот порядок, коренящийся в общинном праве, в более позднее время знает Новгород. Так, в берестяной грамоте № 59 (XIII в.) находится текст «язо во поруки за сироти»,⁸²⁾ который Б. Б. Кафенгауз сопоставил с нормами ст. 93 Русской Правды.⁸³⁾ «Двор» отца был неделим и переходил к меньшему сыну (ст. 100). Аналогичный порядок известен и обычному праву южных славян.⁸⁴⁾

В Уставе о наследстве появляются новые черты, характеризующие начавшийся распад общинных норм под влиянием развития частной собственности. Он знает уже завещательное распоряжение («ряд» в ст. 99), считает разумеющимся принцип наследования [233] дочерьми при отсутствии сыновей умершего (по ст. 95 не наследовали только «сестры», а не дочери вообще).⁸⁵⁾

Вдова умершего имеет право на выдел («часть»), но не является наследницей основного имущества покойного (ст. 93). На ее «часть» дети посягать не должны («а материя часть не надобе детем», ст. 103).

К законодательству Владимира Мономаха, очевидно, относится и ст. 88 о штрафе за убийство женщины («жены»). Женщину, согласно закону, полагалось судить «тем же судом», что и мужчину. Конечно, закон имел в виду не только порядок судопроизводства, но и характер наказания.⁸⁶⁾ Во второй половине статьи в списках Синодально-Троицкой группы говорится, что за убийство женщины платилось полувирье, «аже будет виноват», в Пушкинской — «виновата». Скорее всего, в архетипе стояло чтение «виновата» (изменила мужу и др.), ибо чтение «виноват» находится в полном противоречии с первой половиной статьи, говорившей о том, что на мужчину и на женщину распространялся один суд. В соседней ст. 89 говорится о штрафе за убийство холопа «без вины», т. е. термин «вина» связывается не с убийцей, а с жертвой.⁸⁷⁾

Среди заслуг Владимира Мономаха его современник митрополит Никифор особенно подчеркивал введение им «правого суда» и законов: «тобе, мудраго нашего кормьчию, благочестиваго князя... заступника воистину вьстави, устраяюща словеса на суде, храняща истину в веки, творяща суд и правду посреде земля... законоположении, аки некими стенами чюдными, свое стадо крестьянское огради».⁸⁸⁾ Да и сам князь Владимир Всеволодович завещал своим детям: «избавите обидима, судите сироте, оправдайте вдовицю».⁸⁹⁾ И действительно, [234] нововведения Пространной Правды в области организации судопроизводства могут быть непосредственно связаны с деятельностью Владимира Мономаха. Так, уже ст. 4-8 Пр. Пр., образующие как бы уложение о «дикой вире», являются вставкой в Правду Ярославичей 1072 г.⁹⁰⁾ Ее можно отнести к кодификаторской деятельности Мономаха. За это говорят и связь ее с острыми вопросами уголовного права, и попытка использования общинных институтов в интересах феодального государства (характерная и для законов Мономаха о наследстве).

Теперь всякое убийство (не только «княжа мужа») рассматривалось как разбой, причем разбойник выдавался на поток (изгнание) и разграбление (ст. 7 Пр. Пр.). В Поучении Мономах выступал противником смертной казни. Он писал: «ни права, ни крива не убивайте, ни повелевайте убити его, аще будеть повинен смерти, а душа не погубляете никакояже хрестьяны».⁹¹⁾ Но тем не менее своим острием ст. 7 была направлена против усилившейся к началу XII в. классовой борьбы народных масс. Единственное исключение сделано было для случайного убийства «в сваде или в пиру явлено», когда ответчик должен был платить виру (ст. 6). Новостью было и то, что Мономах распространил ответственность на вервь в том случае, когда «головник» (убийца) был известен (ст. 5). Община должна была стать гарантом невозможности совершения убийств и нести полную ответственность за преступление своих сочленов. Община выплачивала виру не только за убийство «княжа мужа», но и «людина» вообще (ст. 3). Иллюстрацией к законам о дикой вире, как показал Л. В. Черепнин, является берестяная грамота № 115 (XII в.). В ней говорится: «шесть гр[ивен], плати, а вире не плати». Очевидно, речь идет о плате части «дикой [235] виры» (см. ст. 5 «ис дружины свою часть») членом общины, совершившим неумышленное убийство (ст. 6).⁹²⁾

Выплата «дикой виры» — обязанность членов верви. Правда, в ст. 8 говорится: «аже кто не вложиться в дикую виру, тому людье не помогають, но сам платить». Б. Д. Греков, ссылаясь на эту статью, считал, что «вервь в XII веке уже перестает помогать всем своим членам в платеже штрафов, а помогает лишь тем, кто заранее о себе в этом смысле позаботился, т. е. тем, кто предварительно вложился в "дикую виру"».⁹³⁾ Но для членов верви «дикая вира» была не добровольным страховым обществом, а обязательным платежом. Статья 7 говорит лишь о том, что в «дикой вире», наряду с общинниками («людьми»),⁹⁴⁾ могли участвовать и купцы, и изгои, и другие «внеобщинные» разряды населения.⁹⁵⁾

Особенностью процессуального законодательства Мономаха, характеризующей его кодификационные приемы, является тесная связь мотивов, относящихся к судопроизводству, с существовавшими тогда нормами уголовного, обязательственного и наследственного права. Кодификатор комментирует основные бытовавшие в его время законы с судопроизводственной стороны. Уже Устав о «дикой вире» как бы развивал закон Ярославичей о платеже виры (ст. 3).

К законодательной деятельности Владимира Мономаха относятся ст. 18-22 Пр. Пр., образующие своеобразный «устав о поклепной вире». Его нет в источниках Правды Ярославичей, поэтому вряд ли он мог быть и в самом кодексе княжичей (ведь они, кроме специально оговоренных случаев, помещали только то, что было в законодательстве Ярослава). Устав близок к позднейшим ст. 85-87, знающим также испытание железом, которое в памятниках предшествующего времени не известно. Наконец, ст. 18-22 отражают компромиссную направленность законодательства Мономаха, стремившегося сгладить остроту социальных противоречий ценою уступок широким кругам населения. В данном случае он обещал защитить население от ложных [236] обвинений в убийстве. Подобные обвинения после подавления восстания 1113 г. были, очевидно, не редкостью.

В Уставе о «поклепной вире» наглядно чувствуется внутренняя логика Пространной Правды. Изложив законы о взимании виры и уроков за убийство холопов, кодификатор добавляет к ним группу статей, говорящую о случаях, когда штраф за убийство не вносится.⁹⁶⁾ Вира не платится в том случае, если семь послухов ее «выведут», т. е. отведут обвинения с подозреваемого в преступлении человека (ст. 18), если обнаружатся кости безвестного покойника (ст. 19) и если подозреваемый выдержит испытание железом (ст. 21).⁹⁷⁾ Испытанию железом, в случае отсутствия наличного «лица», подвергалось также лицо, подозреваемое в воровстве, если объект кражи стоил «до полугривны золота». Когда он расценивался дешевле, то испытывали «водою». Если же он стоил менее двух гривен, то дело ограничивалось присягой (ст. 22).⁹⁸⁾ Упоминание о полугривне золота, которую не знали ни Краткая Правда, ни другие статьи первой части Пространной, говорит о позднем происхождении статьи 22. Л. В. Черепнин сближал [237] статьи Русской Правды о «поклепе» с рассказом летописи о «лживых словесах», которыми обвиняли «некоторые мужи» князя Василька в желании напасть на князя Святополка. Князь Давыд, узнав об этом, сообщил Святополку: «Да промышляй о своей голове».⁹⁹⁾ По мнению Л. В. Черепнина, готовилось покушение на Святополка, и тот должен был поэтому «блюсти головы своее».¹⁰⁰⁾ Параллель с «поклепом» Русской Правды очень отдаленная.

Несколько новых статей об испытании железом и послухах перенесены во вторую часть Пространной Правды. Статья 66 о послушестве, говорящая о том, что «в мале тяже по нужи», т. е. по необходимости, свидетелем мог выступать закуп, помещена в составе Устава о закупе. Статьи 85-87 о железе и послухах завершают раздел о краже («ты тяже все судять послухи свободными»), как ст. 18-22 заключали раздел об убийстве, распространяя судебно-процессуальные нормы на более широкий круг дел («тако же и во всех тяжах», ст. 22). В статьях о послушестве интересно постепенное расширение прав холопов, которые в известных случаях могли выступать свидетелями по делу (ст. 85).

Развитие судебно-административного аппарата вызвало появление целого ряда новых статей, содержащих регламентацию судебных и иных податей, шедших в пользу княжеских чиновников. Основу судебных «уставов», «уроков» составлял еще старинный «Покон вирный».

Покон в Пространной Правде носит вставочный характер (в Краткой Правде он помещен в конце памятника, т. е. в другом месте). Он разрывает текст о платеже вир и уроков за убийство и следует за мономаховым Уставом о «дикой вире» (ст. 4-8) и перед его же статьей о вире за убийство отрока (ст. 11). Впрочем, известная логика в помещении Покона вирного в ст. 9-10 была: этот памятник находился в группе статей, говорящих о вире в 80 и 40 гривен (ст. 3, 5, 11, 12), а сам он устанавливает отчисления вирнику со штрафов именно этих размеров. Кодификатор Пространной Правды поместил Покон вирный в начало кодекса, руководствуясь представлением о том, что вопрос о размерах виры неотделим от установления о порядке взимания этого штрафа судебными чиновниками. [238]

Сравнивая тексты Покона вирного Краткой и Пространной редакций Правды Русской (ст. 42 Кр. Пр. и 9-10 Пр. Пр.), М. Н. Тихомиров писал, что «текст краткой редакции сохранил более первоначальные черты».¹⁰¹⁾ В общей форме этот вывод верен.¹⁰²⁾ Но в Краткой Правде есть и следы позднейших напластований, которых нет в Пространной. Поэтому вряд ли ст. 9 Пр. Пр. непосредственно восходит к дошедшему до нас тексту Покона вирного Краткой Правды.

Основные отличия новой редакции Покона вирного сводятся к следующему. В заголовке к ст. 9 подчеркнуто, что речь идет о Поконе вирном, существовавшем еще при Ярославе («А се покони вирнии были при Ярославе»). В Краткой Правде прошедшее время не употреблено («То ти урок Ярославль»), что говорит о записи Покона еще в годы княжения Ярослава. Покон того времени не знал отчислений от виры в 80 гривен, которая была введена на первом съезде Ярославичей только в конце правления их отца. В соответствии с этим нововведением и появилась ст. 10 Пр. Пр., знающая поборы вирнику от двойной виры.

Система изложения материала в ст. 9-10 Пр. Пр. соответствует принципам построения Пространной Правды: сначала идет старое законодательство (Ярослава в ст. 9), затем новое (ст. 10). Тот же принцип и при изложении законов о кровной мести (ст. 1 и 2) и о резах (ст. 51-52 и 53).

К концу XII в. на Руси изменился денежный счет. В связи с этим старая резана в Поконе была заменена куной, а веверица — векшей. Наряду с вирником в Поконе появился отрок, как судебный исполнитель, ему сопутствовавший. Возможно, он назывался и «метелником» (ст. 9, 107),¹⁰³⁾ а при разделе имущества — детским (ст. 108). [239]

Более тщательно регламентируются и натуральные поборы, шедшие вирнику с отроком во время исполнения ими своих обязанностей. Вместо неопределенного «хлеба по кольку могуть ясти, и пшена... а борошна колько могут изъясти» появилось конкретное: «А хлебов 7 на неделю, а пшена 7 уборков, а гороху 7 уборков, а соли 7 голважень». Если ранее на лошадей вирник получал овес, «колько могут зобати»,¹⁰⁴⁾ то теперь говорилось глухо «конем на ротъ сути овес» — количество этого овса могло, вероятно, варьироваться в зависимости от обстоятельств.

Голодные годы заставили правительство Владимира Мономаха во избежание взрыва народного недовольства ограничить натуральные поборы своих администраторов. Нехватка соли во время княжения Святополка, приведшая к спекуляции, также вызвала необходимость ее регламентации.

Четкое наименование и назначение получили и старые денежные отчисления. Так, пошлина в 10 резан (теперь кун) получила название «перекладной» — за отъезд вирника после окончания дела, а взимавшаяся ранее «переде» гривна стала называться «съсадной» — за въезд на территорию, где совершилось убийство (сравни позднейшее «въезжее»).¹⁰⁵⁾ Побор в 12 вевериц (теперь «векшей») отныне предназначался «метелнику».

Наконец, снято было ограничение срока сбора виры неделей («до недели же виру сберуть вирници»). Это было сделано с целью пресечь возможность убийцы уйти от кары за преступление по истечении небольшого срока расследования. [240]

В распоряжении составителя Пространной Правды находился иной текст Покона, чем тот, который нам известен по Краткой Правде. Конец ст. 42 Кр. Пр. (со слов «или ся пригоди» до слов «сберуть вирници») в ст. 9 Пр. Пр. отсутствует. Он содержал расчет взимания денег за рыбу в случае говения и обязанность собирать виру в течение недели. Во всяком случае, расчета в источнике Пространной Правды не было, иначе бы он вошел в ее текст.

В целом же изменения в тексте Покона вирного определенно указывают на время Владимира Мономаха, когда они могли быть сделаны.

Поборам в пользу княжеских администраторов уделяется много внимания и в других частях Пространной Правды. Так, в разделе о «поклепной вире» упоминается «сметная гривна», платившаяся отроку обеими сторонами: и тем, кому удалось отвести от себя обвинение в убийстве, и тем, кто «клепал» на него. Этот штраф мог вырасти из «ссадной» пошлины, также равнявшейся гривне. Небольшую надбавку (9 кун) — «помочное»¹⁰⁶⁾ — платила только сторона, выигравшая процесс о вире (ст. 20) в полном соответствии с новым «судебным уроком» (ст. 107), знающим пошлину, которую платило лицо, выигравшее любой процесс («от всех тяжь, кому помогуть»). Особая пошлина («ротная») вносилась и в случае принесения присяги (ст. 109), испытания железом («железное» в ст. 86) и при решении споров о наследстве (ст. 108). Закон называет лицо, проводившее раздел «задницы», «детьским».¹⁰⁷⁾ Это — тот же отрок. Он, так же как отрок, выступает в качестве помощника мечника (при испытании железом, см. ст. 86): обоим им пошлины шли размером в гривну (см. ст. 20). Наконец, отроку за помощь при поимке беглого холопа платилось «вязебное» в 10 кун (ст. 114).

Введение новых судебных пошлин отражало изменения и в социальной структуре общества. Появление разветвленного права, охраняющего земельные и охотничьи угодья (ст. 69-77, 80-84) и регулирующего наследственные отношения (ст. 90-106), вызвало регламентацию отчислений в пользу княжеских администраторов за судопроизводство по делам о пахотной (ролейной) земле и бортном угодье. Расширение практики освобождения холопов вызвало необходимость введения [241] судебных пошлин «от свободы» (9 кун), т. е. за оформление акта отпуска раба на свободу.¹⁰⁸⁾ Да и сами уроки «ротнии» и судебные (ст. 107-109) не только были помещены непосредственно после статей, охраняющих различные виды феодальной собственности, но и содержали главным образом пошлины по делам, связанным с ее защитой.

К группе статей, устанавливающих продажу в 12 гривен (ст. 65-73), кодификаторы присоединили особую (74) статью, вводившую отчисления с этой продажи в пользу судебного чиновника. Размер такой пошлины в Пространной Правде уже четко установлен: в любом случае он равен 20% от штрафа, шедшего в княжескую казну.¹⁰⁹⁾

Статьи об уроках городнику и мостнику (96-97) помещены в Пространной Правде явно не на месте (они разрывают раздел, посвященный наследству). Вероятнее всего, они существовали в виде отдельных (самостоятельных) памятников. Появление статьи о городнике, ведавшем постройкой городских укреплений, и более обстоятельной, чем ранее, статьи о мостнике (ст. 43 Пр. Пр.) свидетельствует о росте русских городов к началу XII в. По наблюдениям М. Н. Тихомирова, в XI в. в источниках упоминается до 64 новых городов, что с более ранними городами составляет 89.¹¹⁰⁾

Статьи об уроках возникли в разное время. Так, статья «А се наклади» (ст. 74) по нормам кормов близка к Покону вирному Краткой Правды:¹¹¹⁾

То же самое можно сказать и об Уроке мостникам («А се уроци мостнику», т. е. ст. 97). В ней мы также читаем: «а есть, что можеть». [242]

Кроме того, ст. 74 восходит по отчислениям со штрафов к ст. 41 Кр. Пр.,¹¹²⁾ а ст. 97 к ст. 43 Кр. Пр. («А се урок мостьников»). Зато ст. 96 («А се закладаюче город») по нормам кормов близка к Покону вирному мономаховой редакции:

Особый интерес представляет работа кодификатора начала XII в. над текстом более ранних законодательных памятников. В ней наглядно проявились те же черты, которые характерны для сдвигов, происшедших в социально-экономической структуре русского общества к этому времени, и для правовых норм, введенных Мономахом. Так, уже в старинной по происхождению ст. 1 Пр. Пр. появился боярский тиун, отсутствовавший ранее в русском законодательстве, но упоминавшийся в мономаховой ст. 66 о послушестве («сложити на боярьска тивуна»). После ст. 14 о рядовиче помещена аналогичная приписка: «тако же и за бояреск».¹¹³⁾ Наконец, ст. 46 знает уже «боярь-стих» холопов, а в ст. 91 боярскую «задницу». Упоминания о боярской собственности, холопах, администрации говорят о развитии к началу XII в. крупного боярского землевладения и складывании вотчинного аппарата.

К редакторской деятельности Мономаха нужно отнести и унификацию терминологии. Сравнивая ст. 26 Кр. Пр. со ст. 16 Пр. Пр., М. Н. Тихомиров считал, что выражение «смердий холоп» означало «холопа, работавшего на пашне, подобно смерду».¹¹⁴⁾ С этим можно [243] согласиться. По мнению Тихомирова, «в тексте Краткой Правды, которым пользовался составитель Пространной, могло быть написано "в смердь и в хопе"».¹¹⁵⁾ Это допущение невозможно, ибо описка «хопе» (пропуск слога «ло») — характерная черта именно Академического списка, которая соответствует подобным же опискам и в тексте Н1Л по тому же списку. А этим списком XV в. составитель Пространной Правды XII в. пользоваться никак не мог. Архетипным было чтение «в смердЪ и в холопЪ».¹¹⁶⁾ В Пространной Правде текст статьи был унифицирован в общем контексте раздела о штрафах за убийство княжеских слуг. Вместо «смерда и холопа» статьи 26 Кр. Пр. здесь появился «смердии холоп» (ст. 16), равно как вместо огнищанина и старого конюха (ст. 19, 23 Кр. Пр.) — тиун огнищный и конюший (ст. 12 Пр. Пр.),¹¹⁷⁾ вместо сельского и ратайного старосты (ст. 24 Кр. Пр.) — сельский и ратайный тиуны (ст. 13 Пр. Пр.).

За появлением новой терминологии скрывались также перемены в реальном положении отдельных групп населения. Так «смердий холоп» отражал процесс привлечения холопа к земледельческому труду, сближения его со смердом.¹¹⁸⁾

В ст. 17 Пр. Пр. уточнено, что штраф в 12 гривен за убийство кормильца и кормилицы платился, «хотя си буди холоп, хотя си роба» (по ст. 27 Кр. Пр. «аще роба кормилица любо кормиличиць»). Этим выражением, по М. Н. Тихомирову, составитель пытался статье «придать ограничительный характер»,¹¹⁹⁾ так как утверждал, что штраф за убийство кормильца и кормилицы платился, «если даже они будут рабами». По В. П. Любимову, законодатель хотел сказать, что штраф платился [244] как за раба, так и за свободного.¹²⁰⁾ Но убийство свободного человека каралось вирой и головничеством, а не уроком в 12 гривен. Поэтому нам представляется, что фраза имела просто разъяснительное назначение: «все равно — будет холоп мужчиной или женщиной».¹²¹⁾ Статья 17 тем самым как бы подчеркивала отличие казуса о кормильце от случая с убийством обыкновенного раба (ст. 16), где за убийство «робы» платилось 6 гривен, т. е. на гривну больше, чем за убийство холопа.

С редакторской деятельностью Мономаха связываются две статьи в разделе штрафов за убийство княжих людей: ремесленника (ст. 15) и отрока (ст. 11). Первая из них является показателем развития русских городов как ремесленных центров. С этой все увеличивающейся ролью города в древнерусской жизни в Пространной Правде мы неоднократно сталкиваемся. Появление «отрока» также весьма показательно для углубления дифференциации княжеской дружины к началу XII в. «Отроки» встречаются уже в летописном рассказе 1071 г., когда они сопровождают Яна Вышатича («бЪста 12 отрока с нимь»).¹²²⁾ «Нача любити смысл уных» отец Мономаха князь Всеволод.¹²³⁾ Да и сам Владимир Всеволодович упоминает отроков в своем Поучении детям.¹²⁴⁾ Отрок уже сопровождает вирника во время его поездок для сбора вир (ст. 9 Пр. Пр.). «Со отроком» руководил постройкой городских укреплений городник, а мостов (мостовых) — мостник (ст. 96, 97). Отроки разыскивали беглых холопов (ст. 114). Постепенно отрок начинал вытеснять и самих вирников, и мечников при расследовании дел об убийстве (ст. 20, 74). Наконец, «детский» делил наследство братьев (ст. 108) и участвовал в организации процедуры испытания железом (ст. 86).

В Правде Ярославичей отроков еще не было. Ст. 20 Пр. Пр., как мы уже писали, относится к мономахову законодательству, равно как и вставка «то то вирнику со отрокомь» в Поконе вирном (ст. 9 Пр. Пр.), отсутствующая в ее источнике (ст. 42 Кр. Пр.). О вставочном характере фразы говорит уже тот факт, что ее появление в ст. 9 не отразилось на [245] составе кормов, шедших ранее одному вирнику. Если бы в источнике Покона вирного Пространной Правды отрок уже упоминался, то состав поборов, шедших сборщикам виры, претерпел бы изменения. А составитель Пространной Правды начала XII в. предпочел никаких изменений в материальном обеспечении вирника (теперь «со отроком») не вносить. Это объяснялось то ли несовершенством его кодификационной работы, то ли нежеланием увеличивать поборы с населения, что после восстания 1113 г. чревато было серьезными опасностями.

Наконец, ст. 11 Пр. Пр. устанавливала виру в 40 гривен за убийство княжеских отрока, конюха и повара. Думаем, что эта статья появилась в результате редакционной работы составителя Пространной Правды. Ее текст отсутствует в источниках Правды Ярославичей и нарушает ее общую структуру: в ней говорится о 40-гривенной вире, тогда как в следующей (12) статье говорится о вире в 80 гривен. Появление «конюха» (наряду с «тиуном огнищным» в ст. 12) параллельно появлению отрока.¹²⁵⁾

Две особенности присущи законодательному творчеству Мономаха — попытка поставить общинные институты на службу интересам класса феодалов и пристальное внимание к судопроизводству. Обе они сказались на редакционной обработке и дополнении статей о своде (особенно ст. 35-39). Так, введено было понятие «погубить» вещь, т. е. потеря ее без уточнения, была ли она утеряна или украдена.¹²⁶⁾ Вводился обязательный «заклич», «заповедь» (объявление) о пропавшей вещи как начальный момент ее розыска. Заклич производился на торгу не только потому, что в связи с развитием городской жизни рынок становился средоточием торговых операций, но и потому, что после восстания 1068 г. в Киеве Изяслав Ярославич «възгна торг на гору», т. е. ставил его под контроль судебно-административной власти князя.¹²⁷⁾ Практика замены «видоков» «послухами», оправдавшая себя в условиях княжеского хозяйства, при Владимире Мономахе получила [246] распространение в общегосударственном масштабе. Свод теперь уже производился не только в «своем городе», но и «по землям» (ст. 36), и его процедура была разработана до мелочей, чтобы исключить возможность использования общинной солидарности («Иван кивает на Петра»), приводившей к затяжке разыскания преступника.

Защите феодальной собственности в Пространной редакции Русской Правды уделено особое внимание. Сурово («потоком и разграблением») каралось конокрадство. Вводилась специальная статья (43), которая предусматривала высокую «продажу» за кражу хлеба на гумне или в яме. Теперь уже учитывались убытки, понесенные владельцем украденной вещи за время ее отсутствия (ст. 44 Пр. Пр.).¹²⁸⁾ Но основная часть установлений о штрафе за кражу, дополняющих нормы Правды Ярославичей, помещена после Устава Мономаха о закупе (ст. 69-84). Связь между этими разделами Пространной Правды — формально-юридическая: после ст. 65, говорящей о штрафе в 12 гривен за убийство холопа, помещена группа статей, устанавливающих такую же «продажу» (ст. 75, 76, 78), и, наконец, следует ст. 79, где речь идет о штрафе в 60 кун.

Значительная часть этих статей восходит к домениальному княжескому уставу,¹²⁹⁾ по более распространенной редакции, чем дошедшая до нас в Краткой Правде или использованная в Правде Ярославичей. [247]

Домениальный раздел довольно неожиданно открывается статьями 67 и 68, устанавливающими 12-гривенную продажу за вырванный клок бороды или выбитый зуб. Первая из них (с дополнением об «усе») в архаичной редакции встречается в Краткой Правде (ст. 8). Из-за особенностей работы кодификатора статьи попали не в раздел, говорящий об оскорблениях, а в раздел о 12-гривенной продаже, которая платилась за кражу. Статьи носят следы редакционной обработки составителя Пространной Правды. В них штраф четко назван «продажей», которой сопутствует гривна потерпевшему за «век». Его выплата обусловлена выставлением послухов.¹³⁰⁾ Законодателем предусмотрена также возможность «поклепа», хорошо известного Пространной Правде (ст. 18, 20-22).

В отличие от Правды Ярославичей раздел о краже, дополненный Владимиром Мономахом, уже почти во всех случаях прямо называет штраф «продажей» (ст. 67, 68, 70, 72, 75, 76, 78-80, 84),¹³¹⁾ заменяя прежнюю «обиду».¹³²⁾ Строго устанавливаются и размеры урока за украденную вещь («за пагубу господину урок платити», ст. 84).¹³³⁾ [248]

Редакторская деятельность времен Мономаха может быть прослежена на статьях 75-76, посвященных нарушению бортных угодий. Они восходят к ст. 32 Кр. Пр., но имеют от нее существенные отличия.

В Пространной Правде домениальное распоряжение прошлого («А в княже борти») приобретает общегосударственный характер закона о нарушении бортных угодий вообще («А се о борти»). Штраф уже четко именуется «продажей». В дополнение к нему появляется урок за материальный ущерб («за дерево», «за мед», «олек»).¹³⁴⁾ Исключен такой вид порчи бортного дерева, как его сожжение, ибо согласно ст. 83 Пр. Пр. поджог гумна и двора карался отныне наивысшей карой — потоком и разграблением. Конечно, поджог борти принадлежал к подобного же рода преступлениям. Общее положение о порче борти («издеруть») теперь было конкретизировано. За простое подсечение («подътнеть») борти шел, как и прежде, штраф в 3 гривны, а за нарушение знака собственности на борти («разнаменаеть борть», ст. 71, «межю перетнеть бортьную», ст. 72) или злонамеренное уничтожение дерева со знаком собственности на нем («дуб потнеть знаменьныи») назначалась наивысшая «продажа» в 12 гривен. Нововведения соответствовали общей линии законодательства Мономаха (так, за обычную кражу коня платилось по-прежнему 3 гривны, а если конь «пакощами» порезан, то 12 гривен, ср. ст. 84).

Аналогичные изменения претерпели и постановления о краже охотничьих и домашних птиц и собаки.

В ст. 81, как и в ст. 75-76 и других, появляются «продажа» (вместо «за обиду») и урок. В связи с развитием феодального хозяйства штраф за кражу домашней птицы приравнивался к каре за похищение [249] охотничьей и повышался с 60-ти резан до 3-х гривен. Это дополняло нормы ст. 41, касавшиеся кражи скота в хлеве. Продажа в 60 кун платилась отныне только при краже с поля (ст. 42) или ладьи также, конечно, за пределами двора, т. е. на реке или озере (ст. 79).

Право феодальной собственности ограждалось все более и более суровыми карами. Так, лицо, поджегшее двор или гумно, присуждалось к конфискации имущества и изгнанию («на поток и грабеж», ст. 83). Наивысшую продажу (12 гривен), в четыре раза превышавшую обычную, платил тот, кто «пакощами» (злостно) истреблял скот (ст. 84).¹³⁶⁾ С 60 резан до 3 гривен увеличивается штраф за кражу птицы из господского двора (ст. 81) в соответствии со ст. 41. Если в Правде Ярославичей была выпущена статья княжеского устава о соколе и ястребе (ст. 37 Кр. Пр.), то Владимир Мономах не преминул включить ее в Правду (ст. 81 Пр. Пр.). Ведь о своем пристрастии к охоте он писал: «в ловчи ловчий наряд сам есмь держал и в конюсех и о соколех и о ястрябех».¹³⁷⁾ Эти законы переносят нас в обстановку усиливающейся классовой борьбы, которая все больше и больше охватывала феодальную деревню. В интересах расширявшегося боярского землевладения законодатель стремился предусмотреть все возможные случаи нарушения феодальной собственности. Он поместил статьи о краже бобра¹³⁸⁾ (ст. 69), о защите охотничьих угодий (ст. 70), об [230] истреблении знаков собственности на бортных деревьях (ст. 71) и о нарушении границ (межей) лесных или пашенных угодий (ст. 72-73).

Новостью, соответствующей общему юридическому строю Пространной Правды, явилось распространение ответственности верви и на случаи кражи или нарушения бортных угодий («по верви искати татя любо платити продажю», ст. 70, ср. ст. 77). Розыск («след гнати» или «сочити») производился уже не общинными силами, а с «чюжими людми, а с послухи». След вора мог вести или к селу, или к купеческому каравану («к товару»). Институт «сочения следа» оказался очень устойчивым¹³⁹⁾ и сохранялся на Руси вплоть до XVII в.¹⁴⁰⁾

И. И. Смирнов выдвинул предположение, согласно которому ст. 70-77 говорят о столкновениях между населением феодальной вотчины и окружающими ее общинами-вервями, а ст. 80-84 отражают отношения внутри вотчины, «между феодалом-господином и зависимым от него человеком».¹⁴¹⁾ Однако домениальный раздел, начинающийся статьями 68-70, составляет единое уложение о нарушении феодальной собственности, построенное по обычной для Русской Правды убывающей шкале штрафов. Единый у них и источник (княжеский устав).¹⁴²⁾ Термин «господин» (ст. 80-82, 84) означает не господина татя, как полагает И. И. Смирнов, а хозяина похищенной вещи.¹⁴³⁾

Кроме Правды Ярославичей, княжеского устава, поконов, обычного права, Мономах мог пользоваться и памятниками византийского права. Еще В. О. Ключевский отмечал влияние на Русскую Правду Эклоги, измененной по Прохирону.¹⁴⁴⁾ В самом деле, в титуле XIII § 32-33 устанавливается [251] штраф в 30 сиклей за выбитый глаз и отрезанный нос (по ст. 27 Пр. Пр. — 30 гривен). По § 31 титула XXVI зачинщик драки терял право жаловаться (ср. ст. 29 Пр. Пр.). По § 35 титула XVIII сломавший руку должен уплатить 3 полизмы и «озаботиться лечением» потерпевшего (ср. трехгривенный штраф по ст. 30). За выбитый зуб платилось 12 полизм (12 гривен по ст. 69 Пр. Пр.). Наконец, по § 3 титула XIV (ст. 66 Пр. Пр.) рабу запрещалось послушествовать. Впрочем, наблюдения В. О. Ключевского вызвали возражения исследователей¹⁴⁵⁾ и не могут в настоящее время считаться доказанными.

Одной из примечательных особенностей Пространной Правды является морализирующий оттенок изложения материала. В Древнейшей Правде он не заметен. Разве что в ст. 14 Кр. Пр. предписывалось: «не рци ему: мое» (в ст. 35 Пр. Пр. «не рци: се мое»). Зато поучительные мотивы громко звучат в Пространной Правде. По ст. 37 Пр. Пр. в иске отказывалось, «зане не знаеть у кого купив». В ст. 38 о челяди говорилось: «то есть не скот, не лзе рчи; не веде, у кого есмь купил».¹⁴⁶⁾ Ст. 47 дополнена рассуждениями на тему «зане же не дал ему за много лет» В ст. 49 законодатель записал: «зане же ему в бологодеял (так МП; Т "в бологодел") и хоронил товар того». В ст. 54 обосновывается закон о купце обстоятельствами, в которые он попал, — «зане же пагуба от бога есть, а не виноват есть». Наконец, в ст. 62 предусматривается случай, когда хозяин бил закупа, «не смысля, пьян».

Подобные сентенции М. Н. Тихомиров склонен был объяснять участием церковных кругов в составлении Пространной Правды.¹⁴⁷⁾ Но как раз церковных поучений в кодексе нет. Зато нравоучительные мотивы законодательства гармонируют с морализирующими рассуждениями самого Мономаха в его Поучении детям, когда он объяснял обязанности государя.

Основные правовые нормы, включенные Владимиром Мономахом в состав Пространной Правды, сводились к защите феодального правопорядка и, прежде всего, к охране личности и собственности феодала, чем объяснялась жизненность этого законодательного кодекса. [252]

Теперь можно попытаться уточнить время создания Пространной Правды.

Согласно ст. 53 Пр. Пр., «Устав Володимерь Всеволодичь» был принят на съезде в Берестове («на Берестовем»). Речь шла конкретно о законодательстве, касающемся ростовщичества («о резах»). Выше мы стремились показать, что это законодательство было тесно связано с другими установлениями Пространной Правды, будучи составной частью всей кодификационной работы Мономаха. Поэтому можно считать, что в Берестове речь шла об утверждении всего общерусского кодекса — Пространной Правды.

Ссылаясь на упоминание в ст. 53 Пр. Пр. среди других лиц, присутствовавших на совещании в Берестове, «Иванка Чюдиновича Олгова мужа», М. Н. Тихомиров датировал «устав» Владимира Мономаха временем до 8 августа 1115 г., когда умер князь Олег Святославич, но после смерти Святополка (16 апреля 1113 г.).¹⁴⁸⁾ Н. Н. Воронин думал, что законодательные мероприятия Мономаха были утверждены на Вышегородском съезде князей 1115 г.¹⁴⁹⁾ Но если законодательные памятники и другие решения предшественников Мономаха принимались на общекняжеских съездах, то теперь, судя по ст. 53, в Берестове никого из князей, кроме самого Владимира Всеволодовича, не было. Поэтому вряд ли это совещание могло состояться до 1115 г.: Мономах до этого года все свои действия координировал с Давыдом и Олегом Святославичами.¹⁵⁰⁾ Возможно, утверждение законодательного кодекса предполагалось осуществить еще в 1115 г. (как в 1072 г. Правды Ярославичей после народных выступлений). Но на съезде в Вышгороде в мае 1115 г. князья перессорились, а в августе того же года князь Олег Святославич умер. Совещание в Берестове и издание Пространной Правды, очевидно, могло произойти только после этих событий, т.е. около 1116 г.¹⁵¹⁾ Дата [253] весьма знаменательна: тогда же была составлена Мономахова редакция «Повести временных лет».¹⁵²⁾

Так же как «Повесть временных лет», обобщающий летописный свод, легла в основу позднейших русских летописей эпохи феодальной раздробленности, так и Пространная Правда, обобщающий законодательный кодекс, была положена в основу местных феодальных памятников права. Если бы этот законодательный свод возник в период полного торжества феодальной раздробленности в одной из русских земель, то он не смог бы приобрести общерусское значение и получить распространение, во всяком случае, во многих княжествах XII—XV вв.

Пространная Правда, выдающийся памятник древнерусской юридической мысли, является синтезом памятников права раннефеодального периода истории Древнерусского государства. В ней также подведены итоги развития древнерусского права к началу XII в. на основе опыта правотворчества после создания Правды Ярославичей 1072 г. Источниками Пространной Правды были Правда Ярославичей, домениальный устав, Устав о холопах, уставы (уроки) о судебных пошлинах, законы Владимира Мономаха о закупах и резах, а также обычное право.

В Пространной Правде, составленной после Киевского восстания 1113 г., нашла отражение осторожная политика Мономаха, стремившегося ценой уступок смягчить остроту социальных противоречий в стране. В отличие от Древнейшей Правды и Правды Ярославичей в кодексе Мономаха большое внимание уделялось нормам гражданского (в том числе наследственного) права, санкционировавшего дальнейшее развитие феодальных отношений, и в том числе распространение феодальной собственности на землю и средства производства. [254]

Назад К оглавлению Дальше

¹⁾ Ключевский. Сочинения. Т. 1. С. 219; Пресняков. Лекции... С. 126-127.

²⁾ Греков. Киевская Русь. М., 1953. С. 270.

³⁾ О Сокращенной Правде и статье о послушестве см. главу «Правда Русская в Новгороде, Пскове, Смоленске и Галиче в XII—XV вв.» части третьей.

⁴⁾ Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 213.

⁵⁾ Там же. С. 204.

⁶⁾ Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 197.

⁷⁾ Там же. С. 204. Впрочем, он сам считал, что «старый термин «за обиду» остается в Пространной Правде только архаизмом». Следовательно, вряд ли работа по изъятию устаревших терминов была проведена последовательно и до конца.

⁸⁾ Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 204.

⁹⁾ Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 205.

¹⁰⁾ Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 205; Он же. Древняя Русь. С. 139.

¹¹⁾ Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 205.

¹²⁾ Там же. С. 206-208.

¹³⁾ Там же. С. 211-213.

¹⁴⁾ Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 214-215.

¹⁵⁾ Там же. С. 216.

¹⁶⁾ Там же. С. 229-230.

¹⁷⁾ См.: Юшков. Русская Правда. С. 364-370.

¹⁸⁾ Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 219.

¹⁹⁾ Там же. С. 219; Он же. Пособие... С. 24.

²⁰⁾ См. ниже главу «Сокращенная Правда» части третьей.

²¹⁾ Подобное сопоставление привело Г. В. Вернадского к выводу, что Пространная Правда составлена была в Смоленске при князе Ростиславе в середине XIII в. (Vemadsky. Medieval Russian Laws.).

²²⁾ Подробное см. главу «Правда Русская в Новгороде, Пскове, Смоленске и Галиче в XII—XV вв.» части третьей.

²³⁾ НПЛ. С. 50, 248.

²⁴⁾ НПЛ. С. 68.

²⁵⁾ Подробнее см. главу «Правда Русская в Новгороде, Пскове, Смоленске и Галиче в XII—XV вв.» части третьей.

²⁶⁾ Срезневский. Материалы для словаря... Т. II. Стб. 287-288.

²⁷⁾ Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 228.

²⁸⁾ Холопы перечисляются наряду со скотом не только во вкладной Варлаама Хутынского, но и в Поучении Владимира Мономаха.

²⁹⁾ Юшков. Русская Правда. С. 335. О том, что Пространная Правда состоит из двух самостоятельных частей, раньше писали И. Н. Болтин, Э. С. Тобин, Н. В. Калачов, Н. И. Ланге.

³⁰⁾ Юшков. Русская Правда. С. 181-182.

³¹⁾ Там же. С. 183-184.

³²⁾ История СССР. М., 1966. Т. I. С. 524.

³³⁾ Черепнин. Общественно-политические отношения... С. 229; Смирнов. Очерки... С. 270-271.

³⁴⁾ Смирнов. Очерки... С. 271; ср.также: Черепнин. Общественно-политические отношения... С. 231.

³⁵⁾ Черепнин. Общественно-политические отношения... С. 231.

³⁶⁾ Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 206; Черепнин. Общественно-политические отношения... С. 237.

³⁷⁾ ПСРЛ. Т. I. Стб. 316 и след.; Т. II. Стб. 328 и след.

³⁸⁾ Черепнин. Общественно-политические отношения... С. 258-268.

³⁹⁾ Там же. С. 258.

⁴⁰⁾ ПСРЛ. Т. II. Стб. 323.

⁴¹⁾ Черепнин. Общественно-политические отношения... С. 265.

⁴²⁾ Там же. С. 265.

⁴³⁾ ПСРЛ.Т. I. Стб. 381.

⁴⁴⁾ Там же. Т. 1. Стб. 437.

⁴⁵⁾ НПЛ. С. 248.

⁴⁶⁾ ПСРЛ. Т. I. Стб. 370.

⁴⁷⁾ Там же. Т. I. Стб. 374.

⁴⁸⁾ Черепнин. Общественно-политические отношения... С. 272.

⁴⁹⁾ Черепнин. Общественно-политические отношения... С. 274.

⁵⁰⁾ ПСРЛ. Т. II. Стб. 275.

⁵¹⁾ Патерик... С. 207-208.

⁵²⁾ Тихомиров. Древняя Русь. С. 134-135.

⁵³⁾ Успенский сборник... С. 69.

⁵⁴⁾ Гривна золотом упоминается в Житии Феодосия (написанном между 1074 и 1091 гг.); «блаженный назвав иконома подасть ему гривьну злата» (Патерик... С. 36; ср. С. 39); а также в Поучении Мономаха (ПСРЛ. Т. I. Стб. 247).

⁵⁵⁾ Бауер. Денежный счет Русской Правды. С. 218, 241. Термин «гривна кун», упомянутый в ст. 28 и 65 Пр. Пр., позднее противопоставлялся «гривне серебра» Н. П. Бауер считал, что этим термином составитель Пространной Правды уже оттенял складывавшуюся в быту противоположность между гривнами.

⁵⁶⁾ ПРП. Вып. 11. С. 117.

⁵⁷⁾ Янин. Денежно-весовые системы... С. 43-44.

⁵⁸⁾ Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати... С. 110-119.

⁵⁹⁾ ГВНП. № 81. С. 140. Упоминание неясное. Более определенно датируется концом XII в. (Там же. № 28). См.: Янин. Берестяные грамоты... С. 161.

⁶⁰⁾ Арциховский. Новгородские грамоты на бересте (Из раскопок 1958—1961 гг.). № 336. С. 25.

⁶¹⁾ Арциховский и Борковский. Новгородские грамоты на бересте (Из раскопок 1956—1957 гг.). № 228. С. 52.

⁶²⁾ Арциховский и Янин. Новгородские грамоты на бересте (Из раскопок 1962—1976 гг.). № 440. С. 45.

⁶³⁾ Греков. Киевская Русь. М.,1953. С. 202, 270, 503-504; Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 208-210; Он же. Древняя Русь. С. 143.

⁶⁴⁾ Об этом см.: Будовниц. Общественно-политическая мысль... С. 130-140.

⁶⁵⁾ ПСРЛ. Т. I. Стб. 251.

⁶⁶⁾ Греков. Киевская Русь. М.,1953. С. 501; Рыбаков. Обзор общих явлений русской истории... С. 47-48; Лихачев. К вопросу о политической позиции Владимира Мономаха. С. 34-37.

⁶⁷⁾ Ср. «бологодеть» в 1500 г. (Сб. РИО. Т. 41. С. 309).

⁶⁸⁾ Ключевский. Сочинения. Т. 6. С. 485-491.

⁶⁹⁾ Арциховский. Новгородские грамоты на бересте (Из раскопок 1952 г.). С. 76; Кафенгауз. Заметки... С. 170; Черепнин. Новгородские берестяные грамоты... С. 75-76.

⁷⁰⁾ Арциховский и Борковский. Новгородские грамоты на бересте (Из раскопок 1955 г.). С. 56-57; Черепнин. Новгородские берестяные грамоты... С. 76.

⁷¹⁾ Макарий. История русской церкви. С. 327. Новую датировку обосновал И. И. Смирнов (Смирнов. Очерки... С. 265). Ранее М. Н. Тихомиров считал, что Послание Никифора адресовано было Мономаху (Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 210).

⁷²⁾ ПСРЛ. Т. I. Стб. 246.

⁷³⁾ Тихомиров. Древняя Русь. С. 142.

⁷⁴⁾ Об этом см.: Зимин. Холопы на Руси. С. 198-211.

⁷⁵⁾ Так, в ст. 78 Пр. Пр. добавляется плата самому смерду (гривна) за «муку», хотя только в случае, если его «мучил» смерд. В ст. 45 сделана приписка о том, что смерды в известных случаях платили продажу. Подробнее об этом см.: Зимин. Холопы на Руси. С. 218-222, 224-225.

⁷⁶⁾ Подробнее см. главу «Устав о холопстве» части второй.

⁷⁷⁾ ПСРЛ. Т. I. Стб. 245.

⁷⁸⁾ В списках Пушкинской группы ст. 108, относящаяся к законам о наследстве, помещена перед ст. 107, которая (как и близкая по содержанию к ней ст. 109) говорит о поборах княжеским администраторам, как бы разрывая текст Устава о наследстве. С. В. Юшков считал порядок расположения статей в Пушкинской группе первоначальным (Юшков. Русская Правда. С. 205). Вопрос не вполне ясен (см. введение к реконструкции архетипа Пространной Правды).

⁷⁹⁾ Термин «задница» (наследие) встречается в берестяной грамоте № 198 (XIII в.): «Сь возяло есмь у Храря задницю Шибьньцьву» (Арциховский и Борковский. Новгородские грамоты на бересте (Из раскопок 1956-1957 гг.). С. 16; Черепнин. Новгородские берестяные грамоты... С. 109).

⁸⁰⁾ О правовом положении смердов к концу XI в. подробнее см.: Зимин. Холопы на Руси. С. 211-233.

⁸¹⁾ Термин «истерял» (ст. 105) встречается в грамоте № 163 XII в. «А Кузеке соци, абы не истьряле куно» (Арциховский и Борковский. Новгородские грамоты на бересте (Из раскопок 1955 г.). С. 48-50; Черепнин. Новгородские берестяные грамоты... С. 106-107).

⁸²⁾ Арциховский. Новгородские грамоты на бересте (Из раскопок 1952 г.). С. 61.

⁸³⁾ Кафенгауз. Заметки... С. 170-171. Л. В. Черепнин возражал против сопоставления грамоты с нормами Русской Правды (Черепнин. Новгородские берестяные грамоты... С. 256-257).

⁸⁴⁾ Греков. Избранные труды. С. 158.

⁸⁵⁾ По ст. 92 Наследство умершего без «рода» шло «всем детем», т. е. сыновья (ср. позднейшую глоссу «без детии» в ст. 90). Аналогичное изменение претерпела ст. 90, по которой вначале дети смерда не наследовали вообще (об этом см.: Зимин. Холопы на Руси. С. 229-230). Затем вставкой «аже будуть дщери у него дома, то даяти часть на не» весь смысл казуса изменился. Теперь подразумевалось, что «задница» идет князю только тогда, когда у смерда нет сыновей.

⁸⁶⁾ См.: «якоже Ярослав судил» (ст. 2), «иже будут холопи, суд княжь» (ст. 46). Здесь понятие «суда» включает и судебное наказание.

⁸⁷⁾ Употребление термина «виноват» в ст. 35, 54, 111 допускает различные варианты толкования ст. 88.

⁸⁸⁾ Мерило Праведное. По рукописи XIV в. С. 9-10. Об авторстве этого произведения см.: Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 92.

⁸⁹⁾ ПСРЛ. Т. I. Стб. 243.

⁹⁰⁾ Они (вместе со вставным Поконом вирным) разрывают целостный текст, посвященный размерам вир за убийство. Л. В. Черепнин ст. 4-8 связывал с деятельностью Ярослава (Черепнин. Общественно-политические отношения... С. 167). Он исходил при этом из общего представления о том, что «Суд Ярославль» возник в 1037 г., добавляя, что ст. 5 знает только виру в 40 гривен, т. е. возникла до законодательства Ярославичей о 80 гривенной вире. Но ст. 5 говорит об убийстве «людина», члена верви, и не имеет своей темой убийство дружинника, жизнь которого защищалась двойной вирою. Поэтому она и знает только виру в 40 гривен. Это не означает, что в период ее действия двойная вира не существовала.

⁹¹⁾ ПСРЛ. Т. I. Стб. 245.

⁹²⁾ Арциховский и Борковский. Новгородские грамоты на бересте (Из раскопок 1953-1954 гг.). С. 48; Черепнин. Новгородские берестяные грамоты... С. 38-40.

⁹³⁾ Греков. Киевская Русь. М.,1953. С. 91; Он же. Избранные труды. С. 316.

⁹⁴⁾ Черепнин. Общественно-политические отношения... С. 209.

⁹⁵⁾ Термин «дикая» значит чужая (вира).

⁹⁶⁾ Упоминание испытания железом (ст. 21 и 22) перекликается с позднейшими статьями 86 и 87 Пр. Пр. Л. В. Черепнин статьи 18 и 19 Пр. Пр. связывал с законодательной деятельностью Ярослава 1037 г.

⁹⁷⁾ Процедура испытания железом и водой хорошо раскрывается по польским памятникам XII—XIII вв. (Греков. Избранные труды. С. 381-382). Л. В. Черепнин считал, что ст. 21 Пр. Пр. об испытании железом «почти полностью» совпадает со ст. 3 договора 911 г. (Черепнин. Общественно-политические отношения... С. 142-143). Но статья 3 говорит о присяге ответчика, а не об испытании железом. Поэтому вопрос об источнике статей 21-22 (где также говорится об испытании железом) остается открытым.

⁹⁸⁾ Для варягов достаточным считалось два послуха («то два» в Пушкинском списке): один, очевидно, варяг, один русский (ср. ст. 8 договора 1229 г. Смоленска с Ригою и Готским берегом. — ПРП. Вып. II. С. 61). В ст. 31 требование «полная видока вывести» добавлялось к «роте» избитого варяга. Для купца-заимодавца максимум денежных претензий, когда суд их удовлетворял, не должен был превышать трех гривен (ст. 52 Пр. Пр.). В противном случае, если он не выставлял свидетелей, то на получение долга рассчитывать не мог (по ст. 22, если претензии оценивались менее двух гривен, истец мог идти «на роту»). В грамоте № 238 (XI—XII вв.) упоминается испытание водой («[мо]гоу ся, съ тобою яти на водоу») (Арциховский и Борковский. Новгородские грамоты на бересте (Из раскопок 1956—1957 гг.). С. 60; Черепнин. Новгородские берестянве грамоты... С. 50-51). Иск в данном случае был менее двух гривен. Именно в подобных казусах и присуждалось по ст. 22 Пр. Пр. испытание водою.

⁹⁹⁾ ПСРЛ. Т. I. Стб. 257.

¹⁰⁰⁾ ПСРЛ. Т. I. Стб. 260; Черепнин. Общественно-политические отношения... С. 221-222.

¹⁰¹⁾ Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 199, 201.

¹⁰²⁾ См. главу «Покон вирный и Устав мостникам» части первой.

¹⁰³⁾ По А. И. Соболевскому, термин «мятелник» происходит от слова «мятель» (нем. mantel), что означает широкую одежду (Соболевский. Язык Русской Правды. С. 376-377; Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 251). Термин «мятель» известен русским источникам, в частности договору 1189-1199 гг. Новгорода с Готским берегом и немецкими городами (ГВНП. № 28), а также Ипатьевской летописи под 1152 г. («в черних мятлих» — ПСРЛ. Т. II. Стб. 464), и Сокращенному летописному своду 1495 г. под 1441 г. («мятля убили порховского» — ПСРЛ. Т. 27. С. 346). Однако в Правде Русской говорится о «метелнике», что лучше связывается с «метать», наметывать (назначать) срок. Возможно, позднее он отождествлялся с «мятлем». В грамоте первой четверти XIV в. упоминается «метель за тобою» (Арциховский и Янин. Новгородские грамоты на бересте (Из раскопок 1962-1976 гг.). № 418. С. 25).

¹⁰⁴⁾ Ср. «овсяная зобница» (Срезневский. Материалы для словаря... Т. I. Стб. 994). М. Н. Тихомиров считал, что просто это выражение Краткой Правды потеряло в Пространной «конец и стало малопонятным» (Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 200).

¹⁰⁵⁾ В 1628 г. в одной звенигородской церкви платилась «на въезд гривна» (Холмогоровы. Церковные материалы... С. 63). По уставной 1548 г., в случае, когда стороны мирились без суда, платилась «ссадного денга московская» (ААЭ. № 221. С. 210). По Белозерской уставной грамоте 1488 г. платилось «взоъжжого корму... на въезд, что хто принесет» (АСЭИ. Т. 3. № 22. С. 38.).

¹⁰⁶⁾ См. о «помочном» в литовско-русских грамотах XIV в. (АЗР. № 30).

¹⁰⁷⁾ См. в грамоте первой половины XII в. («детьскаму»), найденной в Старой Руссе (№ 8): Арциховский и Янин. Новгородские грамоты на бересте (Из раскопок 1962—1976 гг.). С. 149.

¹⁰⁸⁾ Романов. Люди и нравы... С. 56.

¹⁰⁹⁾ С виры в 80 гривен пошлина шла в 16 гривен, с 40 гривен — 8 гривен, с 12 гривен — 2 гривны 20 кун, с 3 гривен — 30 кун (ст. 41,43), с 50 кун — 10 кун (всего 60 кун в ст. 42,79). По ст. 41 Кр. Пр. от 12 гривен емцу следовало 70 кун, т. е. около 1/4 части. Унификация процента относится к эпохе Мономаха.

¹¹⁰⁾ Тихомиров. Древнерусские города. С. 36.

¹¹¹⁾ Статья 74 испорчена (непонятно, как «самому отроку» можно было ехать «со отроком»). Первоначальный текст статьи, вероятно, говорил о получении накладов мечником, а отрок его лишь сопровождал (ср. ст. 97: «а мостнику самому ехати со отрокомъ на дву коню», ст. 9: «то то вирнику со отрокомь»). К началу XII в. отрок начинал замещать мечника.

¹¹²⁾ Ст. 41 Кр. Пр. известна была составителю Пространной Правды в иной редакции, чем сохранившаяся. В ней, в частности, не было дополнения о десятине.

¹¹³⁾ В литературе идет спор, относится ли эта приписка ко всему разделу о княжеских слугах, как думали М. Н. Тихомиров и И. И. Смирнов (Тихомиров. Пособие... С. 90; Смирнов. Очерки... С. 119-123), или к одной статье о рядовиче, как полагали С. В. Юшков и Б. А. Романов (Юшков. Очерки. С. 497; Правда Русская. Т. II: Комментарии. С. 316). Судя по грамматической форме, приписка непосредственно относится к рядовичу, но могла по самому своему существу быть легко распространенной и на всех тиунов и холопов.

¹¹⁴⁾ Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 201; Он же. Пособие... С. 90.

¹¹⁵⁾ Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 201.

¹¹⁶⁾ Любимов. Смерд и холоп. С. 66-83; Зимин. Холопы на Руси. С. 102-105.

¹¹⁷⁾ Зимин. Холопы на Руси. С. 217. По убедительному наблюдению С. В. Завадской, термин «княж тиун» теряет административно-хозяйственное значение в результате выделения из него специальной терминологии (Завадская. О значении термина «княж тиун»... С. 164).

¹¹⁸⁾ Л. В. Черепнин говорил о расчленении в Пространной Правде («кодексе 1097 г.») понятия огнищанина и на огнищного и конюшего тиунов, что он связывал с недовольством феодальной знати Всеволодом, приблизившим к себе «уных» (Черепнин. Общественно-политические отношения... С. 207). Но расчленения в ст. 12 Пр. Пр. не было, ибо конюх и огнищанин упоминались еще в Краткой Правде. Да и сама Пространная Правда укрепляет позиции младшей дружины (вводит, в частности, гарантии отроку).

¹¹⁹⁾ Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 201.

¹²⁰⁾ Любимов. Смерд и холоп. С. 71.

¹²¹⁾ См. также: Сыромятников. О «смерде»... С. 29.

¹²²⁾ ПСРЛ. Т. I. Стб. 176. Об «отроке» упоминает берестяная грамота № 241 (рубеж XI—XII вв.): «а на отроке... въда» (Арциховский и Борковский. Новгородские грамоты на бересте (Из раскопок 1956—1957 гг.). С. 63).

¹²³⁾ ПСРЛ. Т. I. Стб. 217.

¹²⁴⁾ Там же. Т. I. Стб. 251.

¹²⁵⁾ Сопоставляя ст. 22-23 Кр. Пр. сост. 11-12 Пр. Пр., М. Н. Тихомиров говорил о смене термина «тиун» на «отрок» (Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 201). Но ст. 11 «О княжем отроци» — новая, и отрок не заменил княжеского тиуна, который фигурирует в ст. 12.

¹²⁶⁾ Ср. термины «погубить» в ст. 34,57, «погубять» в ст. 77, «погубил» в ст. 35, «пагуба» в ст. 54, 114.

¹²⁷⁾ ПСРЛ. Стб. 173-174; Черепнин. Общественно-политические отношения... С. 215; Зимин. Холопы на Руси. С. 145.

¹²⁸⁾ В статье встречается упоминание о «лице», соответствующее ст. 34, 36-39, 45, 79, 99, помещенным в кодексе Мономаха или дополненным им при редактировании Пространной Правды. Л. В. Черепнин вслед за Н. Ланге считал, что фраза «за лето возьметь по полугривне» означает расценку годовой работы татя в хозяйстве собственника, если украденная вещь не будет найдена (Черепнин. Общественно-политические отношения... С. 214). Он ссылался на рассказ Киево-Печерского патерика, согласно которому инок Григорий заставил татей работать на монастырь. Но в этом случае Григорий выкупил татей у «градского властелина», и они отрабатывали выкупную сумму.

¹²⁹⁾ Статьи 71-72 Пр. Пр. соответствуют ст. 34 Кр. Пр., 75-76 Пр. Пр. — 32 Кр. Пр., 78 Пр. Пр. — 33 Кр. Пр., 79 Пр. Пр. — 35 Кр. Пр., 81 Пр. Пр. — 36 и 37 Кр. Пр., 82 Пр. Пр. — 39 Кр. Пр. Совпадает даже порядок статей; ему только в Пространной Правде придана большая стройность (так, ст. 71-72 Пр. Пр. с 12-гривенной продажей помещены перед ст. 75, 76 и 78 с трехгривенной продажей, а в Краткой Правде наоборот). И. И. Смирнов с достаточным основанием полагал, что ст. 82 имеет в виду урок, а продажа и при краже дров равнялась 3 гривнам, как в ст. 81 (Смирнов. Очерки... С. 33). Л. В. Черепнин отметил терминологическую разницу между статьями домениального устава, помещенными во второй части Пр. Пр. и в первой части Пр. Пр., что свидетельствует о разновременности составления обоих частей Пр. Пр. Ср. в ст. 67 «а вылезуть людие» со ст. 29 «а вылезуть по-слуси», в ст. 78 «огнищанин», а в ст. 12 «тиун огнищный», в ст. 78, 81, 83 употребляется глагол «украдеть», «украдено», а в первой части Пр. Пр. «татьба», и только в ст. 41,42,43 «крадеть» (Черепнин. Общественно-политические отношения... С. 204). Правда, «украдуть» есть в ст. 40 Кр. Пр.

¹³⁰⁾ Формула «вылезуть людие» в ст. 67 и 68 соответствует ст. 105 («людье вылезуть»), 85 («холопу... не вылазити») и приписке к ст. 29 («вылезуть послуси»). О «пристрастии» кодификатора к термину «люди» нам уже приходилось говорить выше.

¹³¹⁾ В ст. 69 в большинстве видов Синодально-Троицкой (в том числе в Синодальном), а также в Пушкинской группе штраф назван «продажей». Очевидно, он находился и в протографе статьи. В ст. 71 к 12 гривнам слово «продажи» добавлено только в Археографическом виде Пушкинской группы (и в Карамзинской группе).

¹³²⁾ Ср., например, ст. 33 Кр. Пр. и 78 Пр. Пр., ст. 34 Кр. Пр. и 72 Пр. Пр., ст. 37 Кр. Пр. и 81 Пр. Пр. То же по существу и в статьях, где ранее термин «за обиду» не упоминался (ср. ст. 32 Кр. Пр. и ст. 75-76 Пр. Пр.).

¹³³⁾ Хозяин получал «лицем» ладью или плату за нее (ст. 79), гривну за вервь в перевесе (ст. 80), стоимость птицы (ст. 81), дров и сена (ст. 82). О «лице» говорилось также в ст. 44.

¹³⁴⁾ Когда ограблена была борть, урок назначался в 10 кун, если пчелы не были подготовлены на зимовку («не лажены»), и в 5 кун, когда «товарный мед» уже был взят хозяином, а вор похитил только кормовой мед («олек»). Наблюдение это сделано видным ученым-пчеловодом П. М. Комаровым (ПРП. Вып. I. С. 172.).

¹³⁵⁾ Так МП, АII (согласно Краткой Правде). В Синодально-Троицкой группе явная ошибка — «в чьемь перевесе».

¹³⁶⁾ Обе статьи находятся в полном соответствии с другими законами Мономаха о потоке (ст. 7), в частности, с постановлением о каре потоком конокрада (ст. 35).

¹³⁷⁾ ПСРЛ. Т. I. Стб. 251.

¹³⁸⁾ В списке С читается «украдеть кто борть». Это — очевидная описка. «Украсть» борть было невозможно. Продолжая сюжет ст. 69, ст. 70 говорит о нарушении охотничьих угодий и краже именно бобра. О борти говорится только в ст. 71.

¹³⁹⁾ См. термин «сочита» в берестяной грамоте XI—XII вв. (Арциховский и Тихомиров. Новгородские грамоты на бересте. № 7. С. 36-37; Черепнин. Новгородские берестяные грамоты... С. 88-89). В Галицко-Волынской Руси еще в XV в. крестьяне были обязаны «гнать след» (Греков. Крестьяне на Руси. С. 288). «Слид» гнали и в молдавских княжествах XV в. (Костэкел. Общность терминологии... С. 85-87. См. также: Bardach. Sok, soczenie, prosoka. S. 62-105, особенно S. 91-94; Пашуто и Шталь. Корчула. С. 104-105).

¹⁴⁰⁾ Гейман. «Сочение следа»... С. 91-100.

¹⁴¹⁾ Смирнов. Очерки... С.56.

¹⁴²⁾ Корни ст. 70, возможно, уходят еще в законодательство княгини Ольги.

¹⁴³⁾ В ст. 93 говорится о вдове, что она является «госпожей», владелицей «части», которую «на ню мужь възложить». См.также выражение «господин корабля» в Синайском патерике XI в. (Срезневский. Материалы для словаря... Т. I. Стб. 564).

¹⁴⁴⁾ Ключевский. Сочинения. Т. 1. С. 210-211, 224; ср. также: Вернадский. Об одном возможном источнике... С. 99-101.

¹⁴⁵⁾ Goetz. Das Russische Recht... Bd. III. S. 121, 132-133, 303-304.

¹⁴⁶⁾ Возможно, в ст. 38 Пр. Пр. содержится скрытая полемика с ее источником (ст. 16 Кр. Пр.), в котором говорилось: «вдаи ты мне свои челядин, а ты своего скота ищи при видоце». Здесь, впрочем, «скот» употреблен в смысле денег.

¹⁴⁷⁾ Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 229.

¹⁴⁸⁾ Тихомиров. Исследование о Русской Правде. С. 209. Позднее он уточнил свое предположение, и стал датировать «устав» временем до въезда Мономаха в Киев, т.е. до 20 апреля 1113 г. (Тихомиров. Древняя Русь. С. 140-141).

¹⁴⁹⁾ Воронин. «Анонимное» сказание о Борисе и Глебе... С. 49.

¹⁵⁰⁾ См. события 1097—1098, 1100, 1101, 1103, 1107, 1110 и 1111 гг.

¹⁵¹⁾ Присутствие в Берестове советника князя Олега Иванки Чудиновича могло иметь место только после смерти князя (вряд ли при жизни властолюбивого Олега его «муж» мог проявить такую самостоятельность, как участие в съезде дружинников Мономаха). Выражение «по Святополце» говорит за то, что закон был принят вскоре после смерти этого князя (см. Юшков. Русская Правда. С. 335). Во всяком случае это было до 1126 г., т. е. до смерти упомянутого в законе Никифора. На съезде в Берестове присутствовал белгородский и переяславский тысяцкий. Епископы белгородский и переяславский участвовали в заседаниях «снема» 1115 г. (ПСРЛ. Т. II. Стб. 280).

¹⁵²⁾ Н. Н. Воронин полагал, что в 1115 г. (между 2 мая 1115 г. и 6 сентября 1117 г.) было закончено составление так называемого «Анонимного» сказания о Борисе и Глебе, написанного, по его мнению, переяславским епископом Лазарем и прославляющего Владимира Мономаха (Воронин. «Анонимное» сказание о Борисе и Глебе... С. 50).

Назад К оглавлению Дальше