выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Хетты (совместный проект с порталом Новый Геродот).
| Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. Хетты (совместный проект с порталом Новый Геродот). | |
[286] — начало страницы.
Законы Хеттского царства: Содержание Закон Телепину Таблица I Таблица II Таблица III Комментарий Таблица мер
Хеттское царство («Страна города Хаттус», акк. «Страна Хатти») представляло собой военное объединение мельчайших и разрозненных «царств». Наряду с известным развитием полеводства, садоводства и виноградарства, а также ремесла, в частности, обработки металла, едва ли не важнейшей отраслью хозяйства в Хеттском царстве, как это видно из ХЗ I и II, было скотоводство. Большую роль в хозяйстве страны играл труд рабов, которые поступали в Хеттское царство громадными массами в результате многочисленных военных походов. В силу своей многочисленности рабы представляли постоянную опасность для существования рыхлого и непрочного хеттского государства. О восстании рабов, происшедшем еще в XVII в. до н. э., нам сообщает ЗТ.
Хотя в Хеттском царстве, несомненно, существовали весьма значительные рабовладельческие хозяйства, — в особенности, но не только, царские и храмовые,1) однако, несомненно и то, что хеттское общество, при относительно низком еще уровне развития его производительных сил, не могло полностью освоить всей массы пленных в непосредственно рабовладельческом производстве; вследствие этого значительная часть пленных (NAM.RA) оставалась государственными рабами, а государство сажало их на землю наподобие илотов, обязывая повинностями (в том числе иной раз даже и воинской, § 40, I).2)
Как можно заключить из § 49, I, к сожалению, не вполне понятного, эти неполноправные земледельцы из пленных — «хиппары» (ḫipparas, ÚLA.SI) объединялись в особые группы (twikkanz, дословно, повидимому, «тело» или «то, что составляет тело»), связанные круговой порукой.
Но наряду с рабовладельческой эксплуатацией, у хеттов сохранялись, как кажется, и полупатриархальные формы эксплуатации. Так, повидимому, следует понимать отношения между хеттом-рабовладельцем (воином, жрецом) и «человеком его надела» или «доли» (LÚ.ḪA.LA-ŠU).
§ 172, II свидетельствует о существовании у хеттов своеобразных кабальных отношений: свободный человек, «оживленный» в голодный год, остается у своего «оживителя» в бессрочной кабале, если только не даст за себя в кабалу другого человека (см. В. В. Струве, ВДИ, 1947, № 4, стр. 11 сл.). [286]
В количественном отношении основной фигурой хеттского общества был свободный общинник. Так как до нас не дошли хеттские частноправовые документы и другие подобные источники, трудно сказать, каков был удельный вес рабовладельцев среди этих общинников и в какой мере в их среде происходило имущественное расслоение и разорение беднейшей части свободного населения. Законы (§ 49, I; § 40, III) говорят о продаже детей, которая была запрещена «хиппарам», и, следовательно, надо полагать, имела распространение среди беднейших общинников, что свидетельствует об их разорении; но, с другой стороны, устанавливаемые нормы композиций говорят о многочисленности рабов у сравнительно широких кругов населения, что и неудивительно, ввиду громадного притока пленных в результате войн хеттских царей. Но над массой свободных общинников, как трудящихся, так и рядовых рабовладельцев, возвышалась наиболее богатая хеттская знать — военачальники, жрецы и представители знатных родов, часто державшие власть в своих поселениях. Наиболее видное место среди этой знати принадлежало царским сыновьям, братьям, родичам и свойственникам, занимавшим все видные места среди жречества и в военной и гражданской администрации, вплоть до положения «царьков» отдельных областей, подчиненных «великому царю» хеттов.
а. Отношения собственности в Хеттском царстве не во всем ясны. Царь обладал, несомненно, большими земельными фондами, которые использовались для содержания администрации, царских ремесленников, отчасти, повидимому, и воинов и, вероятно, для расселения «хиппаров». Громадными земельными территориями владели и храмы, контролировавшиеся царем и через его родичей, занимавших ведущие позиции среди жречества, и непосредственно, как верховным главой государственного культа.
б. Вся остальная производственно используемая земля была, повидимому, разделена между территориальными общинами (ḫappiris «поселение»),3) земли которых были окружены большими пространствами бесплодной «ничьей» земли (§ 38, III), лишь весной представлявшей собой цветущие степи.4) Ряд статей ХЗ указывает либо на сохранение полной собственности на землю за общиной, либо, во всяком случае, на сильные пережитки такого положения, в особенности в господствовавшем сознании. Так, из § 169., II, можно, как кажется, заключить, что хотя купля-продажа земли разрешалась (см. также §§ 47, 48, I; § 183, II; § 39, III), однако такая купля рассматривалась еще как нарушение общинных границ, как грех перед божествами, охранявшими существующие устои общества, и требовала искупительной жертвы со стороны покупателя. Община имела, вероятно, свою неразделенную землю и, быть может, свои, не индивидуализированные насаждения (§ 109, II).
в. Основной хозяйственной ячейкой была семейная община, ко времени ХЗ уже в основном построенная на патриархальных началах (см. ниже, IV). От территориальной общины, как можно заключить из § 46, I, и § 38, III, глава семьи получал [287] «иваpy»5) — наследственный имущественный фонд, в теории, повидимому, неделимый6) — в первую очередь в виде земли. Каждая семейная община получала определенной величины участок («все поле», «целое поле» — A·ŠÀGḫa tapias, A·ŠÀGEḫa ḫumantes, § 46, I, 38, III), но отдельные члены семейной общины имели в его пределах свои индивидуальные наделы (ḪA·LA). Возможно, что наделы семейных общин подвергались, периодическим переделам, как это имело место в ранней Ассирии и в Палестине.
Каждая семейная община должна была нести трудовую повинность (luzzi, см. ниже, II, 3). Воинская повинность лежала не на всяком «ивару», а только на некоторых или даже на доле «ивару» (именно частному случаю «ивару», связанного с воинской повинностью, и посвящен важный для освещения данного вопроса в целом § 46, I — см. ниже, II, 3).
Чрезвычайно любопытное явление представляет ведение хозяйства совместно с «человеком наследственной доли» или «человеком надела» (§§ 50-53, I, 192, II). Быть может, под этим термином разумеется патриархально-зависимое лицо (бедный родич, безродный, может быть, и должник), находящееся «под покровительством» полноправного свободного и фактически эксплуатируемое им за выделяемый участок земли. Аналогичные институты обычны в наиболее архаичных классовых обществах — таковы, например, раннеримские клиенты, шумерские su-ub (šub), lú-šul а, miḳtum и многие другие. У хеттов «человек наследственной доли» в некоторых отношениях, по-видимому, приравнивался к родичу (он нес, например, повинность дома и имел, как кажется, право на жену «патрона» в случае его смерти, если правильно наше понимание §§ 192, 193, II). В случае разрыва отношений между «покровителем» и «покровительствуемым» последний получает из «общего» хозяйства, на котором фактически,. вероятно, только он и работал, — три десятых (или одну треть) имущества, — повидимому, в полную собственность (см. § 53, I и примечание там же).
г. Что касается собственности на рабов, скот и иную движимость, то в ХЗ четко отразилась частная собственность, например: 1) право собственника-лувийца непосредственно (без упоминания о виндикационном иске) взять своего раба не-хетта, похищенного из Лувии в страну Хаттус — господин, найдя своего раба, берет его «как свое достояние», без возмещения кому-либо чего-либо; если кто-нибудь доставит господину беглого раба, то и здесь собственность его непосредственно восстанавливается, с уплатой доставившему раба цены его обуви или 2-3 полусиклей и т. д. (подробнее — V, 2, б); 2) право собственника — взять свой скот непосредственно у лица, его нашедшего, после присуждения ему скота старейшинами; если же тот держит чужой скот, ему не присужденный, он вор, т. е. карается как за кражу (подробнее — V, 2, в и г).
д. Рабы, как и в других странах древнего Востока, могли иметь пекулий, обладание которым было, однако, скорее исключением, чем правилом; но ограниченное в условное обладание таким пекулием не было собственностью, которой раб был лишен.
Несмотря на ярко выраженный рабовладельческий характер ХЗ, следует отметить, что в силу архаических, пережиточных моментов в производственных отношениях [288] хеттского общества в хеттском праве еще не был проведен последовательно до конца взгляд на раба, как на вещь (как это было, например, в римском праве). Так, раб мог вступать в брачный договор, жениться на свободной, уплачивать выкуп из своего пекулия, выступать в некоторых случаях на суде и т. п. (§§ 31-36, I); хотя брак раба был в известной мере фактическим отношением, юридически неполноценным, но нельзя в законе регулировать отношения между мужем и женой, считая мужа — «вещью», в то время как ему, например, дается право при разводе взять себе своего ребенка, делить с женой общее их имущество (хотя бы доля раба и являлась только его пекулием) и т. д. Конечно, речь идет лишь о немногих исключениях из все расширяющегося общего правила («раб — вещь»), и эти исключения допускались лишь для ничтожного числа лучше поставленных рабов, что необходимо отметить (подробнее см. у В. В. Струве, Очерки:.., стр. 62-65), как и то важное обстоятельство, что если обращение с рабом, как с вещью, определялось интересами рабовладельца, то этими же интересами определялось и признание в некоторых рабах известных элементов личности, в том числе способности раба понимать свои поступки и отвечать за них по суду путем восприятия устрашающего публичного наказания. В целом, положение раба по ХЗ свидетельствует об архаизме общества и еще неполном развитии рабовладельческих отношений.
Созданное хеттами государство не ушло еще так далеко в развитии и полноте господства рабовладельцев, как, например, Вавилония при Хаммураби.
Незадолго до начала широких завоеваний, предпринятых хеттскими царями в Сирии и Палестине, закончившихся, как известно, выгодным для хеттов миром с Египтом (мирный договор Хаттусила с Рамсесом II, около 1312 — или, по другой хронологической системе,— 1296 г. до н.э.), в конце XV или в начале XIV в. появляется первая таблица хеттских законов (ХЗ, I, §§ 1-100), а затем, в XIV или начале XIII в. — вторая таблица (ХЗ, II, §§ 101-200) и, наконец, вероятно, во второй половине XIII в., уже в период значительного дальнейшего развития рабовладельческих отношений, — третья таблица (ХЗ III, §§ 1-41).7)
а. В силу архаичности хеттского государства по сравнению с Вавилонией и Ассирией времен издания ЗХ и САЗ, наказание в ХЗ еще не стало в такой степени, как там, государственной функцией; государство здесь не могло еще отказаться, как от ведущего мотива, от удовлетворения одного лишь потерпевшего, на началах талиона — воздаяния виновному равным за равное («зуб за зуб», голова за голову). С переходом к классовому, рабовладельческому государству, в особенности после реформ Телепина (см. ЗТ), кровная месть постепенно вытесняется материальным, обычно — денежным удовлетворением обиженного, композицией. Эта композиция широко проводится в хеттских законах. Это, конечно, шаг вперед сравнительно с талионом, который позволял самому обидчику (или его родичу) учинение над обидчиком того самого изувечения или даже лишения жизни, которое тот сам совершал, а затем родичи убитого (или изувеченного) получали право путем самосуда также убить (или изувечить) родича убитого (или изувеченного) и так далее до бесконечности.
Постепенно, однако, рабовладельческое государство все чаще само брало в свои руки наказание, преследуя преступления, опасные для основ рабовладельческого строя, независимо от требования мести непосредственно потерпевшего, и даже запрещая самосуд и саморасправу за совершение таких преступлений. Государство само все чаще не удовлетворяется материальным возмещением, а требует мучительных и устрашающих наказаний, чтобы никому «не повадно» было совершать подобные преступления. На этом пути уже твердо стоит государство Хаммураби, но на него еще [289] только становится государство хеттов. Поэтому, например, ХЗ (§ 1, I) за убийство требуют не смерти убийцы, как в ЗХ, а только выдачи четырех рабов (или зависимых членов семьи в рабство), а затем даже только уплаты «серебра» (кроме случаев §§ 43-44, 1; ниже V, 3). То же различие с учетом разницы между свободными и рабами — в наказаниях за телесные повреждения (ЗХ, § 196 и 200, 209-210, 229-231; ХЗ, §§ 7, 9, 11, 17, 18 и т. д.; ниже, V, 3, б).
б. Было бы, однако, ошибкой считать на этом основании ХЗ более гуманными, чем ЗХ. Мы видели, что дело было не в «гуманности», а в недостаточном развитии хеттского государства, сравнительно с вавилонским.8) За преступления свободных платили рабами, которые были в избытке и были очень дешевы при широкой завоевательной политике хеттского государства, обильно снабжавшей страну хеттов рабами-пленными. Если же не хватало рабов, то преступник отдавал за свое преступление в рабство членов семьи (§1-3, I). Кроме того, только рабам рубили нос и уши за совершенный ими поджог и кражу, а с господина виновного раба взимали за это пониженное денежное возмещение, сравнительно с тем, которое заплатил бы свободный за поджог или кражу (§§ 95-96, 99, I). Но государство даже вовсе не уплачивало возмещения за кражу, совершенную принадлежавшим ему государственным рабом (§ 49, I).9)
В силу того же классового принципа за неосторожно убитого раба возмещением был только один раб (§ 4, I), т. е. не было наказания виновного: убивший раба ничем не наказывался лично. За свое преступление он только материально возмещал убыток потерпевшего выдачей своего дешево стоившего раба. Это было имущественным возмещением причиненного вреда, без штрафного, уголовно-правового воздействия на преступника, хотя бы двойным-тройным штрафом. Иное дело — убийство, например, купца: за него преступник должен уплатить 1,5 мины, т. е. 750 г серебра, а раб стоил в среднем не более 20 полусиклей (1/6 мины), т. е. 80 г серебра (§5, I и §§ 176-177, II).
Эта «мягкость» к преступникам из господствующего класса развязывала им руки и усиливала их натиск на несвободных и неполноправных: рабовладельцы могли с безнаказанной жестокостью усиливать внеправовое и противоправовое подавление сопротивления угнетенных элементов общества — в первую очередь рабов, — классовому гнету.
Таким образом, «гуманность» ХЗ была кротостью к угнетателям, которые расплачивались за большинство своих преступлений трудом и кровью угнетенных, рабов [290] и полурабов. Это видно и из того, что всякая «гуманность», т. е. неприменение жестоких наказаний к преступнику в виде лишения жизни и изувечения, безусловно исчезала из ХЗ тогда, когда некоторые — пока немногие — преступления раскрывались в своем общественно-опасном, т. е. классовом, существе, как угроза основам существования классового общества, его государства и семьи. — Таковы, например, преступления 1) против государства — восстание раба против господина, всякое восстание против царя и сановника, похищение царского символа — бронзового копья у дворца, колдовство раба и др.; 2) преступления против семьи — прелюбодеяние женщины и насилие над нею. За каждое из этих деяний наказанием была уже смертная казнь, которая также грозила и за некоторые половые преступления. Всего в ХЗ смертная казнь установлена более, чем за 10 видов преступлений. Увечащие наказания (отрезание носа и ушей), как правило, налагались на рабов, но не на свободных.
в. Справедливо будет вместе с тем отметить, что в некоторых вопросах все же ХЗ оказываются более передовыми в разработке юридических норм, чем другие древневосточные законы. Как правильно указывает акад. В. В. Струве (там же, стр. 14), ХЗ отличают «намеренное» убийство от «нечаянного», уменьшая наказание за последнее вдвое (§ 3, 1). Точнее, понятие «провинившейся руки» не означает «нечаянного», т. е. случайного, непреднамеренного убийства, а означает убийство неосторожное, которое мог и должен был в такой обстановке предвидеть виновный, но действовал без учета этой обстановки, в результате чего убил человека. Если так понимать «вину руки», то можно объяснить, почему ХЗ карают такое убийство, требуя выдачи двух человек за убитого.
Первые войны и военные объединения хеттов были вызваны, по всей вероятности, стремлением военно-рабовладельческой знати, в условиях складывавшихся рабовладельческих отношений, только к наживе, к захвату скота и рабов у соседей. Положение изменяется с завоеванием Хаттуса неситским Куссаром и с перенесением столицы в Хаттус.
Центральное положение Хаттуса и захват Хеттским царством важнейших для всей Передней Азии источников сырья (не только в горах Тавра и в Каппадокии, но впоследствии — впервые уже при Мурсиле I в начале XVI в. — и в Северной Сирии, бывшей поставщиком кипрской и, возможно, также малоазийской меди в Месопотамию и Палестину) поставили хеттов в исключительно благоприятное положение для расширения их завоеваний и превращения Хеттского царства в XV—XIII веках до н. э., при царе Суппилулиуме и его потомках, в одну из главных политических сил тогдашнего мира.10) Это было одно из первых конгломератных военно-административных объединений, существование которого в значительной степени зависело от «...успехов или поражений того или иного завоевателя»11) и которое пало около 1200 г. в результате неудачных столкновений с надвигавшимися с запада племенами.
Наиболее важным источником для изучения государственного устройства Хеттского государства являются Законы Телепина (ЗТ). Мы видим из них, что царь для решения военных дел созывает собрание (tulijas) и ряд дел решается им не единолично, а особым органом, носящим название pankus («толпа, множество, совокупность»).12) [291] Правда, царю принадлежит, например, право смягчать наказание лицам, осужденным «панком» на смерть; но сам царь подлежит суду «панка»; поэтому царь не является по отношению к нему органом вышестоящим. Это правило о подсудности царя совету было введено Телепином, но не следует думать, что этим впервые было введено ограничение царской власти. Телепин вполне признает законность расправы знати с царем и в период, предшествовавший введенному им положению (ЗТ), но он настаивает на том, чтобы наказание постигало царя после формального суда над ним. Он возмущен не столько самими цареубийствами, сколько неорганизованными и дезорганизующими государственную власть формами, которые до ЗТ принимало низложение неугодного знати царя.13)
Что же представлял собой pankus генетически и по своему составу?14) Состав его определяется, повидимому, перечнем тех лиц, которые, по словам ЗТ, «были объединены» при первых царях «героического» периода Хеттского царства: царские сыновья, братья и родичи, царские свойственники и воины. Текст говорит именно о воинах вообще (ERÉN), а не о военачальниках; это обстоятельство, а также самый термин pankus, означающий «совокупность, множество», указывает на то, что pankus первоначально был собранием всех свободных, способных носить оружие, то есть народным собранием; таковым был pankus, вероятно, во времена первых царей — Анитты, Лапарны, Хаттусиля I и когда Хеттское царство было еще только «городом-государством» Куссар.15)
Со временем, когда столица была перенесена в Хаттус и особенно, когда царство разрослось и охватило территорию почти всей Малой Азии и Сирии, такое собрание воинов практически трудно было собирать. Поэтому, вероятно, собирались только наличные в столице воины — преимущественно военачальники и воины личной охраны царя, что было, по существу, организационной формой вытеснения рядовых свободных от участия в управлении государством. Pankus превратился, таким образом, в орган военно-рабовладельческой знати, которая и являлась фактическим хозяином Хеттского царства. Существование такого органа является свидетельством неразвитости и примитивности рабовладельческого государства, где интересы узкого круга рабовладельческой знати доминируют над общеклассовыми рабовладельческими интересами и где, с другой стороны, в качестве органов государства используются еще приспособляемые для новых целей пережиточные формы органов первобытнообщинного строя, не вытесненные возникающими специальными государственными органами классового насилия.
Высшим органом государства, несмотря на ограничение его власти, становившееся, вероятно, с течением времени все более формальным, был, однако, царь (ḫassus, LUGAL). Он носил титул «великого царя», а также хаттский («протохеттский») титул «тапарна» и титул «Солнце» (возможно, заимствованный из Египта). Его власти приписывался божественный характер; он был высшим религиозным олицетворением общества в целом и, в частности, благополучия и плодородия страны. В силу этого он был главой культа и имел целый ряд религиозных обязанностей16) — [292] в частности, обязанность проведения ряда ежегодных праздников. Важную религиозно-политическую роль играла и дарица — законная (sakuwassaras) жена царя.
В руках царя была сосредоточена также высшая административная, военная и судебная власть. Проводниками ее являлись, в первую очередь, царевичи и сыновья паря от наложниц (E-SI-IB-TU) и рабынь, а также многочисленные царские родичи и свойственники. Между ними происходила непрерывная борьба за власть и, в первую очередь, за престолонаследие. Эта борьба приводила к многочисленным заговорам и убийствам, что, при сохранявшемся у хеттов обычае родовой мести, сильнейшим образом расшатывало государство. Это побудило Телепина провести в «панке» закон о престолонаследии, тесно связанный с мероприятиями по борьбе с кровомщением; эти меры составляют основное содержание ЗТ. Согласно этому закону, царю должны наследовать его сыновья в порядке старшинства,17) а при отсутствии сыновей — муж старшей дочери. Казнь члена царской семьи (как и самого царя) возможна только по решению совета, причем провозглашается принцип личной ответственности, — таким образом, что семья казненного ответственности не должна нести, а его имущество не подлежит конфискации.18)
По своей организационной структуре Хеттское царство было чрезвычайно рыхлым. Рядом областей — особенно пограничных — правили наместники царя,19) обладавшие, кроме административных, также военными и судебными функциями; другими областями — в особенности важными центрами вроде Алеппо, Каркемиша, Хакни и др. — правили сыновья и родичи «великого царя», нередко с царским титулом. По периферии располагались области, насильственно объединенные Хеттским царством, но обладавшие различной степенью автономии (союзные, зависимые и подчиненные царства, общины и племена). Отношения между ними и «великим царем» хеттов определялись письменными договорами, регулировавшими такие вопросы, как уплата дани, поставка воинских контингентов, раздел военной добычи, определение границ, право ведения войны и заключения мира, право торговли с другими странами, оказание почестей хеттскому царю, отношения к другим, равноправным Хеттскому царству, великим державам — Египту, Ассирии, Вавилонии, Митанни (в период его независимости), Аххияве, Аласии (Кипру).
Самоуправлением пользовались, по всей вероятности, такие храмовые центры, как Аринна, Нерик и Циппаланта.
На местах основным административным органом (обладавшим также судебными функциями) были общинные старейшины (mijaḫwantes, LÚŠU.GI). [293]
Всестороннее освещение функций и деятельности государственного управления в Хеттском царстве не входит в задачу настоящего комментария, так как важнейшие источники для этого не только не вошли в настоящий сборник (поскольку не относятся к числу собственно законодательных памятников), но и вообще еще совершенно недостаточно изучены. Ограничимся поэтому пока только характеристикой тех сторон государственного управления, которые нашли освещение в ХЗ.
Для выполнения публичной службы Хеттское государство, на основе существовавших издавна общественных обязанностей членов общин, устанавливало повинности, luzzi (с изъятиями для некоторых категорий граждан). Значение этой службы сужается, когда говорят, что «луцци», как публичная служба, установлена для выполнения таких работ, как поддержание дорог или ремонт храмов.20) Гораздо важнее и обширнее были работы военного назначения. Если учесть, что непрерывные войны, оборонительные и наступательные, составляли важнейшую сферу деятельности рабовладельческого хеттского государства, то станет понятно, что прежде всего работы для целей войны были предметом особого регулирования в виде «луцци». Это видно и из § 56, I, где даже ремесленники не освобождаются от военных работ по сооружению крепостей. Вместе с тем и некоторые работы для хозяйственных целей также производились в виде «луцци», например, упомянутые там же (§ 56, I) работы по уборке виноградников. Несомненно также, хотя прямо это и не упомянуто в ХЗ, предполагающих это, очевидно, известным, что в порядке повинности — хотя не обязательно царской — выполнялись все ирригационные работы.
Ввиду важности этих повинностных работ выполнителями их являлись и лица, обеспеченные «полем и оружием», в том числе — купившие все поле у воина (§§ 46-47, I), и пленные (§ 48). Для того чтобы такой пленный мог всецело служить выполнению государственной повинности — «луцци», некоторые частные договоры пленным запрещались (например, § 48, I; § 40, III). Таким образом, пленный, подобно рабу, исключался как самостоятельное свободное лицо из оборота; он не мог располагать своими важнейшими благами и имуществом, ибо все это принадлежало ему только ради несения публичной службы государству хеттов, ради «луцци».
Обязанность выполнения «луцци» была связана с держанием надела, выделенного «поселением» (т. е. территориальной общиной). Надел («поле») должен был быть определенных размеров («целое поле»); только при соблюдении этого условия индивидуальный обязанный должен выполнять «луцци». Если поле было меньше, обязанность несения «луцци» падала на его семейную общину в целом (§ 46, I).
Сущность другой повинности — «саххана» — и его отличие от «луцци» в ХЗ прямо не указано. Исходя из имеющихся данных (например, §§ 40, 41, 1), не встречающих противоречия и в других нормах ХЗ (например, § 37, III), можно понять «саххан» как повинность крови, т. е. воинскую повинность, связанную с землевладением. Вопи («человек оружия») — это человек, имеющий «поле и оружие»: чтобы направлять оружие на врага, воин должен жить «полем», т. е. владеть землей для себя и семьи.
Если обладатель участка по военной повинности («саххана»), т. е. воин, пропадет, то назначается другое лицо на этот участок, и если оно согласится на это и скажет, что берет оружие и участок, то оно и «будет владеть полем (исчезнувшего) воина», а если оно потом откажется от оружия (т. е. от несения воинской повинности), то утратит и поле, которое вернется к поселению, т. е. территориальной общине, для использования; если царь взамен пропавшего воина пришлет пленного, то ему должно дать поле, и он станет «воином» (§ 40, I). Если и с этим воином произойдет то же, что с его предшественником, т. е. он «пропадет», то опять назначается вместо него другой для выполнения «саххана». Если же заменить его нельзя, то этот участок смешивается с другими царскими участками (§§ 40, 41, I).
Таким образом, участок определяет, кто будет его обладателем. Если этот участок предназначен для «саххана», то его (участок) может получить воин или лицо, которое [294] станет воином до назначению общины и царя: он получит «поле и оружие». Но воин может получить также и выполнение «луцци», если возьмет поле определенного размера («целое поле») сверх того «поля», которое он имеет как воин, как выполнитель «саххана». Это видно из того, что «саххан» неотделим от «оружия»: тот, кто хочет выполнять «саххан» (вместо пропавшего воина), должен выразить это свое желание словами: «Это оружие — мое и этот „саххан" — мой»; тогда «он будет владеть полем воина» и «должен взять оружие и выполнять „саххан"».
Итак, три элемента нераздельны: «владение полем», «взятие оружия» и «выполнение „саххана"», т. е. лицо, выразившее желание взять оружие, как свое, и взять на себя «саххан», как свой 1) получает поле, 2) должен взять оружие и 3) выполнять «саххан». И как только то же лицо «откажется от оружия», отречется от своего обязательства «это оружие — мое», лицо это утратит «покинутое поле воина» и поле вернется к территориальной общине: его будут обрабатывать люди поселения, пока царь не пришлет новое лицо, которое после получения этого поля от общины станет воином (§ 40, I; аналогично § 41, I).
Существенные моменты вносит в положение воина соотношение его воинского надела с «ивару», т. е., повидимому, с неотчуждаемым земельным фондом семейной общины. Если глава семьи — воин и в его «ивару» входят «поле и „саххан"», то при достаточных размерах поля он обязан выполнять и «луцци», т. е. и воин не освобождается от «луцци», если имеет достаточных размеров поле в качестве семейного «ивару» в своем пользовании и управлении. Если же само по себе его воинское поле не достигает размеров поля, обязывающего к «луцци» (не составляет «ивару»), то «луцци» он выполнять не обязан, а «луцци» возьмут на себя люди из дома его отца, хозяина поля, если сохранилось в доме отца «ивару». Однако даже если «ивару» пропало, но ему, воину, община даст достаточное другое поле, то и тогда воин должен выполнять не только «саххан», но и «луцци»: таков смысл § 38, III.
Может ли воин передать свое поле, данное ему для выполнения «луцци», в другие руки, в частности — продать его? — Да, под тем условием, что купивший «все поле» воина должен нести «луцци»; он должен его нести также, если купит лишь часть поля, но при этом не только получит оружие, но и (недостающее до полного участка) поле — от общины (§ 47, I). По III таблице, купивший «целое поле» у воина, который затем пропадет, обязан выполнять тот «саххан», который назначит ему царь; но он не должен выполнять «саххан», если продавец-воин жив или у него есть дом в этой или другой местности (§ 37, III). Таким же образом взявший поле — подарок царя обязан выполнять «луцци» поля, если его не освободят от этого из дворца, а купивший «целое поле» воина, подаренное продавцу царем, обязан выполнять ту «луцци», которую назначит царь; если кто-либо приобрел поле пропавшего или получил поле от общины, он также должен выполнять «луцци» (§ 39, III).
Таким образом, «луцци» тяготеет на земельном участке определенных размеров («„луцци" поля», § 39, III) и переходит на приобретателя этого участка; участок этот можно продавать, хотя бы он был «подарком царя» (§ 39, III).
Сложные и запутанные положения законодательства относительно «саххана» и «луцци» можно вкратце истолковать следующим образом: в Хеттском государстве, в отличие от Вавилонии времен Хаммураби, воины обеспечивались наделами не из царской, а из общинной земли: община выделяет из своей территории определенное количество земли для несения «саххана» (как в Ассирии II тысячелетия до н. э.), подобно тому как всякий вообще глава семейной общины получает от территориальной общины «ивару»; только для воина это «ивару» связано с «сахханом». Держатель такого «ивару» и несет воинскую повинность от общины. Что касается повинности «луцци», то она лежала первоначально, очевидно, на каждой свободной семье общинников или приравненной к ним — § 52, I), точнее на большесемейной общине; поэтому, ввиду происходившего у хеттов (как и везде на определенном этапе развития общества и при известном росте товарных отношений) расчленения больших семей, повинность «луцци» была закреплена за всем первоначальным большесемейным участком. Не делалось исключения и для воина; однако поле, связанное с «сахханом», выдавалось, [295] очевидно, индивидуально воину и было поэтому чаще всего меньше, чем средний для данной местности участок большесемейной общины, несшей «луцци». Поэтому, если «малая» семья воина владеет лишь небольшим участком, неполным по сравнению с общесемейным наделом, то «луцци» продолжает лежать на всех родичах воина (на «доме отца») или на том, у кого сохраняется основной запасный материальный фонд семьи — «ивару». Если же воину под несение «саххана» выделено поле, соответствующее размерам поля большой семьи, несущей «луцци», то воин был обязан нести и эту повинность.
Кто освобождался от несения повинности «луцци»? — Освобождался от «луцци»: 1) тот, кто получил поле меньшего размера, чем установлено (§ 46, I); 2) тот, кто купил лишь часть поля воина или кто получил поле в дар от царя, который дает ему свой хлеб (§ 47, I); согласно III таблице, обладатель поля, подаренного царем, не должен выполнять «луцци», только если царь его прямо освободит от этого (§ 26, III); 3) тот, кто является «могущественным» лицом в городе Нерик или жрецом в гг. Аринне, Циппаланте и других городах; тот, кто является заклинателем (род жреца) в г. Аринне (прежде был освобожден весь дом заклинателя и его родственники). Прежде и воины ряда городов и племен, а также лучники, всадники и др. были освобождены от «луцци» (быть может, оттого, что они были полунезависимы или жили близко от границ, или во время войны нежелательно было отвлекать воинов от военных действий и привлекать их к работам, которые могут выполнять рабы); — но затем (по одному из толковани駧54 и 55, I)встал вопрос об их уравнении с другими, обязанными выполнять повинности.21) Во всяком случае ремесленники не свободны от постройки крепостей и от уборки виноградников (§§ 51-56, I).
Товарно-денежные отношения не получили еще в Хеттском государстве такого развития, какое они имели в старо-вавилонский период в Двуречье или в Ассирии времени САЗ. Хозяйство хеттов оставалось почти полностью натуральным. Однако товарно-денежные отношения не вовсе отсутствовали, и по мере роста хеттских завоеваний и притока богатства в страну развивались и элементы товарности в хозяйстве, что можно заметить, в частности, из сравнения норм ХЗ I с соответствующими нормами ХЗ III. Особенно следует обратить внимание на различную оценку жизни и здоровья раба в этих двух таблицах. Заметный рост товарно-денежных отношений в хеттском обществе за период между временем составления I и III таблицы Законов наглядно виден также на примере законов о возмещении за убийство раба (§4, I и § 2, III) и за убийство купца (§5, I и 3, III). См. ниже, «Преступления и наказания», раздел V, 3.
Наши источники не позволяют осветить вопрос о товарно-денежных отношениях у хеттов с достаточной полнотой. ХЗ посвящены преимущественно уголовному праву, а вопросов имущественно-правовых касаются по большей части в связи с нормами, относящимися к нарушениям собственности и уплате различных возмещений за нарушение договоров и обязательств. В ХЗ отсутствуют данные о таком важном договоре, как заем, из чего, однако, нельзя еще сделать вывода об отсутствии в хеттском обществе займа и ростовщичества, хотя, несомненно, если бы ростовщичество играло у хеттов столь же большую роль, как в Ассирии и Вавилонии того же времени, оно нашло бы себе отражение в законах. Из § 169, II, и ряда других видно, что земля уже была у хеттов предметом купли-продажи, а вероятно, и аренды; это должно было вызвать к жизни разнообразные имущественно-правовые и, в частности, договорные отношения, которые, однако, не нашли отражения в ХЗ. Тем не менее существование у хеттов выработанного понятия о договоре видно из наличия значительного числа сохранившихся до нашего времени хеттских государственных договоров с четко выработанными юридическими нормами и формулами; таковы, например, договоры хеттов [296] с зависимыми государствами и договор между Хаттусилем III, царем хеттов, и Рамсесом II, царем Египта,22) и ряд других. Уже значительно ранее, до создания Хеттского государства, существовали договоры между представителями местного населения и купцами-колонистами из Ассирии,23) вывозившими от хеттов продукты скотоводства, а так же серебро и другие металлы. В этих договорах отражалось не только право ассирийцев, но, несомненно, и право хеттов.
Необходимо учитывать все это, чтобы не вносить неправильного представления о праве и государстве хеттов. В отношении имущественно- и семейно-правовых договоров характерно, например, отсутствие в ХЗ общей нормы, которая несомненна для ЗХ (§ 7) и вероятна для обычного права Ассирии периода САЗ: договоры должны иметь письменную форму. Такой нормы у хеттов не было; например, для силы брака не требовалось письменной формы, ибо непрактично было ожидать точного соблюдения этой формы. Этот недостаток восполнялся, однако, подчеркнутым значением обязательности слова, хотя и не писаного, но этически обязательного и искусно поддерживаемого в законе заинтересованностью сторон в его соблюдении: таковы нормы об обязательности брачного сговора (§§ 28-30, I), см. ниже, раздел IV, 1.
Как уже указывалось, договоры ни в общих, ни в отдельных своих видах, как правило, не регулируются в ХЗ. Имеются лишь разрозненно стоящие постановления, например, связанные с наймом, личным и имущественным: 1) о найме человека, ушедшего затем в поход и там умершего (§ 42, I); 2) о найме вола или быка (§ 78, I); 3) о получении в пользование быка, лошади, мула или осла (§ 78, I). Здесь неясно, имеется ли в виду пользование за плату (наем) или бесплатно, в виде одолжения (тогда это ссуда).
В ХЗ имеются тарифы оплаты купленных и нанятых людей, животных и вещей. Эти тарифы интересны и важны, как определяющие содержание тех договоров, которые ежедневно совершались, но которые закон в других формах, кроме тарифных, не регулирует и которые не дошли до нас в виде соответствующих письменных памятников. Таковы покупная цена ремесленников (рабов?) (§§ 176, 177, II); наемная плата за месяц работы сельскохозяйственных наемников — мужчины или женщины (§§ 150, 158, II; женщина получала значительно более низкую плату); покупные цены на животных (главным образом — на скот), на мясо и на вещи (§§ 178-183, 186, II).
Эти цены едва ли были неподвижны и, вероятно, фактически изменялись, но, повидимому, соблюдались в суде и царском хозяйстве. Кроме того, они представляют большой интерес для выяснения характера хеттского скотоводства, как широкой основы хеттского хозяйства, в частности как выражение относительной стоимости разных видов скота в хозяйстве хеттов. Использование овцы как платежной единицы в расчетах за купленное мясо, быть может, связано с тем, что 1 овца стоила 1 полусикль, и покупатель, платя за скот или его мясо овцами, считал свои платежи для простоты в полусиклях. Дороже всего ценился упряжной и пахотный скот — мул (1 мина), упряжная лошадь (20 полусиклей), вол пахотный (15 полусиклей) и т. д. [297]
Еще более интересна цена на недвижимость; цена полей и виноградников была уже достаточно твердой и устойчивой, чтобы включить ее в постоянно действующий закон. Здесь важно отметить, как низко ценилась земля: ведь цена 1 ику поля — 3 полусикля — это цена трех овец или одной одежды. Зато приложение большого труда к земле сразу поднимало ее цену во много раз: поле стоит 3 полусикля, а виноградник стоит 1 мину (60 сиклей), т. е. в 40 раз дороже (§ 183, II).
Цена на землю на древнем Востоке была вообще исключительно низкой, что связано, повидимому, прежде всего с исключительно высокой нормой прибыли в ростовщичестве и торговле (использовавшей отсутствие единого рынка и обусловленную этим разницу в ценах по различным районам); при средней норме прибыли в 33 1/3 %, доходы, извлекаемые из земли, капитализировались в три года, и поэтому цена земли определялась по цене всего трех урожаев. С другой стороны, мог иметь значение и повинностный характер земельного владения. Но этих факторов, как кажется, еще недостаточно для объяснения крайне низких цен на землю по ХЗ, II (впрочем, их надо, вероятно, рассматривать, как минимальные, а реальная цена могла устанавливаться, по договоренности, и выше тарифной, о чем, возможно, говорится в § 184, II). Быть может, эти низкие цены следует объяснить частыми переделами земли, при которых сделки купли-продажи на недвижимость аннулировались, как по библейскому законодательству.25) Эта интересная проблема может быть, однако, разрешена лишь в специальном исследовании.
Следует также отметить, что § 183, II, говорит не о всякой земле, а только о каких-то специфических ее категориях, связанных с общинными отношениями.
О значении тарифов — см. также Комментарий к ЗХ.
Обращаясь к обязательствам внедоговорным, мы находим здесь в наиболее развитом виде и в многочисленных формах применения, хотя и без общих принципов, институт возмещения причиненного вреда.
Много места в ХЗ уделено вопросам причинения вреда скотоводу; в большинстве случаев причинивший вред обязан к полному материальному возмещению за причинение вреда скоту и за его незаконное использование (§§ 74, 75, 77, 84, 87-90, I).
Отдельно и разрозненно стоят следующие нормы причинения вреда: 1) за нарушение правил ирригации (§ 25 и 162, I); 2) за потраву (§ 107, II); 3) за поджог дома (§ 98-99, I). За раба-поджигателя платит его господин (рабу отрезают нос и уши) и т. д.: подробнее см. V, 2, е; 4) за похищение раба-хетта хеттом же из Лувии в страну Хаттус похититель платит 12 полусиклей, т. е. среднюю цену раба, без уголовного взыскания (§§ 19-20, I); подробнее V, 2, б.
Во многих случаях закон указывает, что обязанный к уплате штрафа или композиции «отвечает своим домом» (parna-se-a suwaizzi). По мнению Гетце, это положение применяется чаще всего в случаях, когда закон не предусматривает полной конфискации имущества виновного, но когда штраф и не слишком мал. Однако это верно не во всех случаях (например, § 14, I). Сущность этой нормы заключается не в передаче имущества в обеспечение уплаты штрафа, как полагал, например, Стэртевант, а в расширении ответственности нарушителя за неплатеж штрафа: он отвечает в соответствующих случаях не только лично, но и своим имуществом.26) Нельзя, однако, согласиться с Холтом,27) полагающим, что нарушитель отказывается от собственности на данное имущество. [298]
а. Брак у хеттов совершался по устному договору (§ 29, I). Свободный мог взять в жены и рабыню (§ 31, I). Раб мог «взять себе в жены» свободную или рабыню на тех же (§ 31, I) началах (§§ 32-33, I; ср. § 36, I).28)
Муж платил за жену выкуп («кусата»): это — возмещение за увод девушки, как работницы, из дома ее отца. Родители девушки дают ей приданое из семейного наследственного имущества («ивару»). Это — ее доля в имуществе ее семейной общины. Она дается ей, чтобы поднять ее положение в семье мужа, дать им обоим средства на строительство семьи и создать для этого как бы особый постоянный фонд, вплоть до обеспечения детей жены после ее смерти. Приданое обращено к будущему, оно дается для предстоящей жизни в браке; наоборот, выкуп («кусата») обращен к прошлому, он возмещает дому невесты все, что она взяла в доме и чего она лишила его, особенно утрату домом всех тех качеств ее личности, которые будут отныне служить другому дому, дому мужа; для укрепления ее нового положения и для помощи в решении новых задач ей и дается приданое. Приданое связано с домом невесты, пока оно не получено: после же его получения оно уже принадлежит дому мужа. Поэтому если муж возьмет к себе жену и получит хотя бы часть приданого, то после смерти жены эта часть приданого принадлежит мужу; если же жена умрет в доме своего отца, то приданое не принадлежит мужу (§ 27, I).
Что же касается выкупа, внесенного мужчиной, то, если после сговора брак осуществился, выкуп остается в пользу родителей жены; если же отец и мать откажутся дать дочь, то обязаны вернуть выкуп вдвойне; если откажется взять девушку жених, то теряет в пользу ее родителей уплаченный за нее выкуп (§§ 27, 29-30, 1). Здесь выкуп рассматривается как отступное, т. е. как заранее условленное возмещение за право отказаться от брачного договора; этим и исчерпываются взаимные претензии сторон по отказу от договора.
б. Пережитки похищения девушек в жены сохранились в § 28, I; он предусматривает (но не одобряет) насильственный увод другим мужчиной девушки, «обещанной» ее жениху, уплатившему за нее выкуп.
Похищение девушки не аннулирует брачного сговора, пока похититель не вернет «пострадавшему» жениху уплаченного им ранее выкупа. В случае отказа похитителя платить, выкуп должны возместить родители девушки (если похищение произошло с их ведома, то они должны вернуть выкуп вдвойне). Если выкуп не будет возвращен, то родители должны отобрать свою дочь у похитителя (с тем, чтобы передать жениху? — § 28, I).
Но это — вопрос силы, применение которой предусматривают и не одобряют §§ 37-38, I. Если будет похищена девушка, а за нею и похитителем пойдут вслед «заступники» (например родичи, которые будут защищать либо девушку от увода, либо мужчину от нападения отца невесты или ее жениха, либо столкнутся и те и другие), то возможно, что в борьбе погибнут люди («умрут два или три человека»). В таком случае возмещения за смерть не может требовать никто, ибо обе стороны решили свой спор путем самоуправства, что и осуждается гневным словом закона, обращенным к погибшему и другим участникам в решении вопроса брака путем применения самоуправства, а не «сговором»: «ты стал волком!» Более того, если даже уже возникло «судебное дело», т. е. потерпевшая сторона обратилась в суд и обвиняемые были [299] задержаны, а явятся «заступники» с намерением решить дело самоуправно, и кого-нибудь из «заступников» убьет спорящая сторона, то и здесь за убитого «возмещения не должно быть» (§§ 37, 38, I).
Таким образом, похищение (и вытекающие из него недозволенные действия) ХЗ рассматривают как вредный и осуждаемый пережиток и отказывают похищению в законном признании и защите, как форме брака. Поэтому, идя последовательно но этому пути и активно борясь с похищением,29) ХЗ (§ 45, I) устанавливают: если свободная женщина дает себя похитить «агригу»30) или пастуху, то как не взятая по выкупу, она становится рабыней на три года (§ 35). Между тем, Л. Делапорт возводит похищение в одну из двух законных форм брака.31) Он говорит: брак совершается «путем покупки или похищения». «Это право на похищение, — говорит автор, — не отрицается «и за кем, каково бы ни было его положение, даже если он принадлежит к низшим классам, как смеситель благовоний или пастух. Они также могут себе добыть супругу путем похищения свободной женщины. Эта женщина теряет свое первоначальное положение и на три года низведена на положение рабыни». Казалось бы, что уже это приводимое самим автором унижение, которое угрожает свободной женщине за вступление в брак путем похищения, могло бы разубедить автора в его мнении, так как это унижение достаточно доказывает, что закон (§ 35, I) не считает такой брак законным и правильным, а путем наказания трехлетним рабством карает женщину, давшую себя похитить, и удерживает этим других от брака путем похищения. Таким образом, уже из § 35 ясно, что свободная женщина, давшая себя похитить в этих условиях, как взятая не по выкупу, становится на три года рабыней.
Кроме того, и § 28 доказывает, что похищение лишь при согласии на него родителей может остаться в силе; но, во-первых, в таком случае это не есть похищение (дочери у родителей), ибо имеется их согласие, т. е. сговор с новым женихом, во-вторых, сговор с первым женихом еще не погашен, ему еще должен быть возвращен выкуп вдвойне родителями, и лишь после этого прекращаются его права на невесту, из которых-то и вытекает право жениха на возврат ему выкупа. Практически это значит, что «похититель», по сговору с родителями, дает им или должен дать им выкуп в том объеме, в каком он должен быть возмещен жениху, а они вернут этот выкуп прежнему жениху. Но это означает, что не было похищения, а был сговор с новым выкупом; если же и было «похищение», то не дочери у родителей, а невесты у первого жениха. Таким образом, основа брака — договор с родителями и уплата им выкупа — так же обязательна для «похитителя», как была обязательна для первого жениха.
Даже если девушка была уведена без предварительного согласия родителей, то и здесь похититель должен вернуть первому жениху возмещение за выкуп, им уплаченный, т. е. по существу выкуп за невесту родители получили от похитителя, который вернул выкуп первому жениху и тем сохранил в руках родителей полученный ими выкуп от первого жениха. Иначе первый жених был бы вправе взыскать свой выкуп с родителей, раз он не получил невесты.32) Таким образом, по ХЗ допустимы либо прямое отступление родителей от брачного сговора, либо непрямое отступление через новый сговор с другим женихом, похищающим невесту: в обоих случаях брак происходит по сговору, а похищение есть только средство фактически обеспечить исполнение [300] нового сговора, предупреждая сопротивление первого жениха. При всех условиях уплата выкупа за невесту должна быть обеспечена.33)
в. Брак у хеттов носил патриархальный характер, с властью мужа-господина над женой (власть его, однако, не доходила, повидимому, до крайностей, характерных для Ассирии). Отсюда вытекает и то, что в случае смерти мужа жена переходит к его брату (левират), затем к его отцу, а после него — к его брату, хотя бы и к женатому и, наконец, возможно, даже и к «человеку наследственной доли» (см. выше, раздел I, 2, в — § 193 и 192, II и примечание там же). Ср. об этом явлении в условиях патриархального брака подробнее в комментарии к САЗ, раздел IV, 1.
г. Права родительской власти мало выясняются в известных нам ХЗ. Из отдельных положений ХЗ можно вывести, что патриархальная семья уже складывалась (но не в такой законченной и жесткой форме, как у вавилонян и особенно у ассирийцев) в виде крепнущей власти отца, за преступления которого, например, отвечает весь дом, т. е. все члены семьи и само имущество дома (§ 1, I; § 44, I и др.).
Право матери изгнать строптивого сына (например, допускающего самоуправство в отношении матери) законом ограничено (§ 171, II), но такого ограничения нет в отношении отца.34) Вместе с тем, с другой стороны, сговор дочери с женихом совершается и расторгается не одним лишь отцом ее, а отцом и матерью; это видно из того, что они оба должны возместить жениху уплаченный им выкуп за невесту, и они же оба вправе отдать ее другому мужчине и отнять ее у него; они же оба возвращают жениху выкуп вдвойне, если откажут ему (§§ 28, 29). [301]
Семейное право у хеттов нельзя пока представить с большей полнотой, в силу того, что стерты или отбиты большие части касавшихся брака §§ 18-26, III.
Нормы уголовной ответственности за преступления против семьи и брака — см. «Преступления и наказания», раздел V, 4.
Нормы наследования в ХЗ весьма скудны. Повидимому, они лишь восполняют более широкое неписанное, обычное право наследования, о котором дают некоторое представление ЗТ. Например, несомненно, как общая норма обычного права, что имущество отца наследуют его дети. Но судьба приданого жены определена в § 27, I ХЗ (вероятно, неполно, учитывая относимость к браку не поддающихся раскрытию §§ 18-26, III). Если жена умрет в доме мужа, получившего приданое, то приданое наследует муж; если жена умрет в доме своего отца, то приданое муж и его дети не наследуют (§ 27, I). По одному из возможных толкований § 192, II, если муж умрет, жена наследует его долю.35) — См. также выше IV, 1, а.
Карательные нормы составляют главное содержание ХЗ: здесь право рабовладельческого общества выступает прежде всего как система жестоких наказаний за посягательство на основы рабовладельческого строя, на государство и семью, личность и собственность рабовладельца, как орудие классовой расправы с производителями материальных благ — рабами, а в целом — как устрашающая наказаниями система мер подавления всякого сопротивления классовой воле рабовладельцев, организованных в государство и выражающих свою волю в действующем праве.
Отсюда, прежде всего, резко выраженная классовая природа наказаний: как мы видели, например, за убийство свободного убийца должен в возмещение дать четырех человек, а за убийство раба — только двух (§ 1-2, I), в возмещение имущественного ущерба, понесенного господином раба. Затем, подавляющая масса преступлений карается, как мы видели, только уплатой возмещения вреда (что означает более высокий уровень права, чем талион); исключение составляют преступления против государства, религии и устоев семьи, имущественно невозместимые и требующие личного наказания вплоть до смертной казни, так как это преступления, затрагивающие, коллективные интересы господствующего класса.36)
ХЗ знают преступления: 1) против государства, как совокупного рабовладельца, 2) против личности (действительного или потенциального рабовладельца); 3) против его собственности и 4) против устоев его семьи.
а. ЗТ устанавливает особый порядок судебного преследования по делам о государственных преступлениях, совершенных царем, членами царского дома и высшими сановниками — членами совета (см. выше, II, 2). В целях прекращения кровной мести в среде царских родичей и сановников Телепин считал возможным не карать этих преступлений смертью, а ограничиться обращением виновных в рабство. ХЗ предусматривают ряд государственных преступлений: б) за кражу бронзового копья в воротах царского дворца — смерть (бронзовое копье в воротах царского дворца как символ охраны неприкосновенности царя); за другие виды кражи, совершенной [302] там же, назначена лишь композиция (§ 126, II); в) если кто разобьет табличку, содержащую решение царского суда, то «дом» его должен быть обращен в развалины, т. е., повидимому, виновный и его семья предаются смерти, а жилище — разрушению; это толкование подтверждается дальнейшим: даже за разбитую табличку сановника, т.е. высокого судьи или должностного лица, виновный карается смертью («отрубить ему голову»); г) если раб поднимется на своего господина, то он должен быть брошен в водоем (173, II), (В. В. Струве читает «горшок» вместо «водоем» и полагает, что это означает применение особой мучительной казни); д) за колдовство37) особого рода (текст неясен) — «должен быть суд царя» (§ 44, I); е) караются также определенные преступления против религии, ибо господствующая религия есть религия государственная, а государство организует и охраняет культ; караются, например, нарушения границ земельной собственности, поставленной под защиту религии (§§ 166-169, II).
«При рабовладельческом строе основой производственных отношений является собственность рабовладельца на средства производства, а также на работника производства — раба...»,38) — поэтому всякое посягательство на собственность рабовладельца, в том числе на раба, решительно карается и пресекается законом рабовладельческого общества.
а. Посягательства на земельную собственность: 1) посев семян на чужом засеянном поле: прежде виновный отвечал за это жизнью — в плуг запрягали двух быков, виновного клали затылком на плуг, а быков гнали в противоположные стороны. Это жестокое наказание, в котором гибли жертвы (убивался как человек, так и быки) объясняется религиозной охраной границ землевладения; границы его освящаются религией, и потому преступление против границ считалось преступлением против религии, хранительницы земельной собственности. Но по II таблице вместо жертв человеком и двумя быками требуется только искупительный взнос трех овец и материальное возмещение (§§ 166-168, II); 2) за нарушение границ чужого поля хозяин его вправе отрезать себе 1 пессар поля нарушителя и получить сверх того материальное возмещение (§ 168, II); по поводу своеобразного закона о том, кто купит поле и при этом «нарушит границу», см. примечание к § 169, II.
б. В ХЗ можно отметить четыре вида ответственности всякого, кто похитит свободного или раба путем увоза в другую страну, например, в полузависимую от хеттского царства Лувию (Арцаву) или обратно.
Строже всего карается похищение лувийцем кого-либо из Хаттуса в Лувию — быть может, свободного или даже рабовладельца-хетта: за это похититель обязан отдать весь свой дом (pir), т. е. дом, включая членов семьи, рабов, скот и прочее имущество.39) Почти так же сурово наказывается всякий, в том числе хетт, похитивший лувийца (раба?), и увезший его на его родину в Лувию из г. Хаттуса: похититель дает 6 человек (прежде 12) и отвечает за уплату своим домом, ибо такое похищение равносильно предоставлению рабу (как возвращенному на родину) свободы, что подрывает основы рабовладельческого строя (§ 19, I). Но закон требует не наказания, а лишь возмещения, если аналогичное деяние совершено вне пределов Хеттской страны: за похищение раба-хетта хеттом же из Лувии в Хаттус похититель дает 12 сиклей, т. е. стоимость раба, и свой дом в обеспечение уплаты, ибо, попав на родину, раб-хетт, [303] надо полагать, становился свободным; вернуть его было уже нельзя, и поэтому возмещалась лишь его стоимость. Наконец, раб не-хетт, похищенный из Лувии в Хаттус, оставался рабом; поэтому при похищении из Лувии такого раба, принадлежащего лувийцу и доставленного в страну Хаттус, если этого раба найдет его господин, то он может только взять его себе (§§ 19 и 20, I), как свое достояние, но «возмещения быть не должно». Таким образом, похищение хеттом раба из союзной Лувии — не преступление.
Если раб сам убежит, то схватившему его господин раба должен дать только обувь (за раба, схваченного на близком расстоянии), но если раб успел уйти дальше, то господин должен дать 2 или 3 полусикля, в зависимости от того, будет ли раб схвачен по ту или по эту стороны реки (Галиса). За раба, бежавшего в Лувию, должно заплатить доставившему его 6 полусиклей; если же раб убежит во враждебную страну, то вернувший его обратно вправе оставить его себе (§ 22, I). В других случаях за бежавшего раба платит хозяин очага, у которого раб будет найден его господином, за каждый месяц пользования его трудом — по 12 полусиклей за мужчину и 6 полусиклей за женщину (§§ 22-24, I). О похищении женщины — §§ 28, 35, 37, I — см. выше, IV, 1, б.
в. Кража: 1) Огромное значение скота в хеттском хозяйстве, основанном в значительной мере на скотоводстве, вызывало жестокую уголовную охрану собственности на скот, по особой, точно определенной таксе (§§ 57-59, 63-65, 67-71, 81-83, 85, 91-92, 1). Если хозяин сам найдет украденный у него скот (быка, лошадь, мула, осла), то он сам может взять свое, а вор должен заплатить вдвойне и отвечает за уплату своим домом (§§ 70 и 71, I).
2) За кражу в доме вор обязан, кроме возвращения взятого, заплатить 12 полусиклей или же больше или меньше этой суммы, смотря по тому, сколько украдет (прежде платил 1 мину), а также отвечает своим домом; раб за кражу в доме возвращает все взятое и платит 6 полусиклей (или же больше или меньше — сколько украдет); кроме того, у раба отрезают нос и уши и лишь после того отдают раба его господину; если не платит господин, то сам раб должен быть обеспечением убытков потерпевшего. Аналогичен закон о краже зерна из амбара: если в сохранившемся тексте нет описки, то за такую кражу отвечает своим домом и вор-раб (§§ 94-97, I). Это показывало бы, что, в виде исключения, рабы могли иметь свое хозяйство. Закон (§ 49, I) особо оговаривает, что в случае кражи, совершенной (если мы правильно понимаем термин ḫipparas40)) пленным, посаженным на землю под условием выполнения повинностных работ — «луцци», — лично пленный не дает возмещения. За воровство, совершенное таким пленным, отвечает организованная «группа» пленных (так, вероятно, следует понимать термин twikkanz), в порядке круговой поруки. Такой пленный, очевидно, является государственнным рабом и, как таковой, не имеет личной собственности, из которой он мог бы платить возмещение; (между тем, возможно, что возмещение за свои деяния могли платить даже некоторые наиболее привилегированные частные рабы). Все, что имеет такой пленный в качестве как бы пекулия, есть собственность государства. Из этого пекулия может быть дано возмещение, но не лично пленным, а всей «группой», создание которой имело, очевидно, целью обеспечить круговой ответственностью покорность самостоятельно хозяйствующего государственного раба и предупредить его бегство. [304]
Многочисленные специальные виды кражи, различаемые по предмету кражи, имеются во II таблице ХЗ: мы находим здесь только композицию, т. е. одно денежное возмещение за кражу, иногда с условием, что виновный отвечает своим домом за уплату (§§ 101-104, 108-110, 119-122, 125, 127, 129, 142-144, II).
Обращают на себя внимание некоторые моменты во II таблице, по сравнению с ХЗ, I, 1. Тяжесть наказания за кражу: денежная сумма растет или виновный отвечает своим домом, а личное воздействие отпадает (§§ 101, 121, 122, 129, II). 2) Раб платит за кражу вдвое меньше свободного (например, §§ 101, 132, 142-143, II), что означает не «гуманность» закона (ибо платит не раб, а его господин): это — ослабление ответственности рабовладельца, ибо рабов становилось все больше, надзор за ними и меры подавления затруднялись, а раб поднимался на господина (§ 173, II). 3) Особый, своеобразный случай — кража створки двери в гневе. Как бы мало ни стоило то, что при этом пропало, вор обязан возместить все пропавшее имущество и сверх того уплатить 1 мину, т. е. 0,5 кг серебра, а также отвечает за уплату своим домом, ибо, похитив створку двери и тем открыв для всех вход в дом, вор сделал возможным похищение всего, что было в доме, и потому отвечает за все похищенное, независимо от того, взял ли он сам «в гневе» что-либо (§ 127, II). Возможно, что речь здесь идет о каком-то обычае мести, так как из текста параграфа не видно, чтобы унос дверной створки «в гневе» преследовал сам по себе корыстные цели, хотя закон в карательных целях и приравнивает это действие к грабежу. 4) За кражу строительного леса вор обязан не только возместить стоимость украденного, но и загладить вред в натуре (посадив деревья вместо украденных) или уплатить уголовный штраф с учетом тяжести содеянного (например, § 103, II); вор также обязан возместить украденные кирпичи — вдвойне, а камни, взятые из фундамента,— впятеро (§ 128, II). Кража деревьев, общий вес которых превышал 3 таланта, подлежала царскому суду, т. е. более тяжкому наказанию (§ 102, II).
г. Присвоение находки родственно краже. Находку должно вернуть хозяину, который должен заплатить вознаграждение; кто не отдает находки хозяину, тот — вор (§ 45, 1). В отношении найденного скота, как одного из важнейших элементов хозяйства страны, действуют следующие правила. Кто сведет тавро у найденного племенного быка,41) жеребца или барана, обязан возместить присвоенное семикратно (7 голов рогатого скота, лошадей или овец) и отвечает за уплату своим домом (§§ 60 и 62, I). Правильно поступит нашедший, если пригонит найденный скот к царскому дворцу, а если скот окажется в открытом месте, то старейшины присудят его нашедшему, и он сам запряжет его. Если после этого придет хозяин скота, то может взять его, не трогая нашедшего (не в праве «схватить» его). Но тот, кто держит чужой скот, не присужденный старейшинами, тот — вор (§ 71, I). Ср. также §§ 72-73, 79-80, 86, I, и § 35, III).
Таким образом, всякое присвоение находки, особенно скота, уголовно наказуемо; присвоитель отвечал сперва семикратно (§ 60, I), а позднее — втройне (§ 35, III), особенно, когда присвоение было отягчено мошенничеством (сведение тавра).
д. Повреждение чужого скота иногда является уголовно наказуемым, поскольку взыскивается не только возмещение, но и уголовный штраф (например, искалечивший быка — вор, § 73, I); не возвративший другому свинью вместо околевшей от его побоев — вор (§ 86, I). Но в ряде случаев трудно видеть, назначается ли виновному в повреждении скота наказание сверх возмещения стоимости, или взыскивается лишь одно возмещение стоимости: в последнем случае это есть лишь имущественное возмещение за причинение вреда, о чем выше (III, 3).
е. Поджог. За поджог дома свободный должен построить дом потерпевшему и обязан к возмещению за гибель людей и скота при пожаре.42) Если же подожжет [305] раб, то ему отрезают уши и нос, а затем передают господину, который платит возмещение за поджог; если он не заплатит, то сам раб отдается пострадавшему в обеспечение убытков. За поджог сарая виновный должен построить сарай, а если в нем сгорел и хлеб, то поджигатель обязан возместить его не позднее весны (§§ 98-100, I). Если от огня сгорит возделанный сад или виноградная лоза, или гранатовое дерево, то виновный в этом платит по 6 полусиклей за дерево, обязан посадить саженцы и отвечает за уплату своим домом; раб платит 3 полусикля. Если кто разведет на своем поле огонь, от чего сгорит соседнее неубранное поле, то виновный должен отдать потерпевшему «хорошее поле», а себе может взять сожженное и снять остатки урожая (§§ 105-106, II).
а. Убийство. Законы против убийства мы находим уже в ЗТ (§ 49), который устанавливает, что «господин крови» (т. е. глава семьи убитого43)) имеет право либо требовать смерти убийцы, либо требовать композиции, и царский суд в это не может вмешиваться. Это — пережиток обычая кровомщения, хотя борьбе с ним, вообще говоря, и посвящен ЗТ. В частности, ЗТ устанавливает ответственность за убийство (даже за цареубийство) одного только самого убийцы; родные убийцы не отвечают за преступление, и имущество убийцы-рабовладельца не подлежит конфискации. Правда, это относится в сохранившемся тексте только к царю, членам царского дома и высшим сановникам; но общий смысл ЗТ заставляет предполагать (как указывает и акад. В. В. Струве), что эта норма имела общее значение.
В ХЗ композиция в большинстве случаев вытеснила не только кровомщение, но и смертную казнь за убийство. По ХЗ лишь в одном или двух случаях убийство не погашается имущественным возмещением за него: 1) если человек умрет от того, что другой «предал его огню» (путем колдовства?), то виновный должен дать за него своего сына (? — § 44, I); 2) если река унесет человека, который на воле (или быке) пересекал реку, а другой оттолкнет вола, схватив его за хвост, чтобы самому пересечь реку, то виновного в смерти унесенного рекой «надо взять» (§ 43, I). В других случаях за убийство предусмотрена лишь композиция, различная в случае предумышленного и не осторожного убийства, — в порядке имущественного возмещения вреда господину убитого (§§ 1-4, I, § 174, II). Во всех этих случаях виновный должен еще также взять на себя погребение умершего и отвечает за композицию своим домом. Кому платится возмещение? — Закон молчит; надо думать, что за раба все получает его господин, а за членов семьи — глава этой «отцовской» семьи, за смерть же самого главы — его наследники.
В качестве композиции виновный должен отдать от одного до четырех человек. Кто эти люди, выдаваемые в качестве возмещения, — рабы или свободные? Повидимому, скорее всего рабы, а если их нет, то, вероятно, члены семьи убийцы. Таким образом бедняку приходилось иногда отвечать и за чужую вину, а богатые несли за убийство только имущественную ответственность.
За убитого по неосторожности раба (или рабыню) господин его получает от виновного половину того, что должно быть возмещено за неосторожно убитого свободного человека (§ 4, I). В последней (III) таблице ХЗ, по мере развития денежных отношений (см. выше, начало раздела III), за убитого раба убийца уже дает не человека, а лишь некоторое (неразличимое в таблице, но, повидимому, значительное) количество мин [306] серебра44) (за рабыню 2 мины); ни хоронить убитого, ни отвечать своим домом не надо (§ 2, III).
По тем же основаниям за жизнь убитого купца убийца дает не людей, а «серебро». По I таблице различается: если купец — хетт, то убийца платит 1 1/2 мины и отвечает своим домом, а если купец убит в Лувии или Пале (т. е. во время торгового путешествия), то, кроме серебра, убийца возмещает еще и похищенное у купца имущество; если купец убит в стране Хеттов, то убийца еще должен и похоронить его (§ 5, I). По III таблице, это территориальное различие не упоминается, но говорится лишь об убийстве купца из Хаттуса, т. е. хетта: его жизнь ценится уже гораздо дороже — 6 мин (вместо 1 1/2) за его убийство по мотиву «гнева», т. е. может быть и неосторожное, но без его ограбления; если же купец убит из корысти, т. е. во всяком случае умышленно, то убийца должен возместить похищенное имущество втройне, сверх уплаты (неразличимого количества мин) серебра.
Различие мотивов убийства, корысти и гнева, умысла и неосторожности показывает новый важный шаг вперед в развитии хеттского права (§, 3, III).
Наконец, если убийца или причина смерти неизвестны и человек умрет в чужом поселении, то хозяин участка, на котором он умрет, должен отрезать «1 1/2 пессара поля» и похоронить умершего (§ 6, I); если же он умер «на чужом поле», то хозяин поля должен отдать за умершего поле, дом и 1 мину серебра, а за женщину — 3 мины серебра, т. е. хозяин поля презюмируется убийцей или попустителем убийства; если же умерший найден не на частновладельческой земле, а в открытой местности, то ближайшее селение (до 3 «беру», т. е. около 20 км от места, где найден умерший) платит возмещение; если на таком расстоянии поселения нет, то нет и возмещения (§ 4, III).
б. Всякого рода телесные повреждения влекут за собой композицию по особой, точно определенной таксе (§§ 7-16, I, §§ 5-15, III). Сюда же относится и колдовство, причинившее болезнь, (без признаков политических, выше, пункт V, 1 — §§ 10, I, 8, III). По II таблице, если, убивая змею, виновный назовет чужое имя (с намерением причинить ему смерть путем колдовства), он должен заплатить 1 мину серебра; раб за то же деяние карается смертью, как за возможный акт классового сопротивления рабовладельческому гнету (§ 170, II).
За причинение выкидыша свободной женщине платится композиция по 1 полусиклю за каждый месяц беременности, в зависимости от момента преступления, и виновный отвечает своим домом; за выкидыш рабыни платится вдвое меньше (§§ 17 и 18, I). То же соотношение — за перелом руки или ноги, за откушенный нос или покалеченное ухо, за выбитый зуб или глаз (§§ 5-15, III).
Точное указание меры композиции имеет большое значение для некоторых выводов: из этих указаний видно, что здоровье раба в III таблице ценится в 4-5 раз дороже, чем иногда ценилось здоровье раба по I таблице; больше того, например, за нос, отрезанный рабу, платилось по I таблице даже в 40 раз меньше, чем свободному.45) Это можно объяснить возросшим значением раба в хозяйстве Хеттского государства и его более высокой ценой на рынке,46) а также таким расширением границ Хеттского государства за счет завоевания соседних областей, что сегодняшний раб был еще вчера свободным и самостоятельным лицом, т. е, инициативным работником, не похожим на того наследственного раба, который неоднократно продается и пассивно переходит из рук в руки как товар. Ценность рабов в новых экономических условиях, цена их здоровья в хозяйстве уже не соответствовали их прежней оценке в ХЗ, I, она была увеличена до половины цены здоровья свободного. Повышенная в законе оценка [307] здоровья отдельных органов тела раба и здесь не является этическим актом «гуманности» хеттских рабовладельцев, а трезвой экономической оценкой стоимости раба, как рабочей силы, за повреждение которой рабовладелец в своих классовых интересах требовал полного возмещения.
Карается связь: а) с матерью, с мачехой (при жизни отца), с дочерью или сыном (наказание не указано: возможно, смерть48)) (§ 189, II); освобождаются обе стороны от наказания, если связь была добровольной (§ 190, II). Нет наказания и за связь свободного с рабынями (прижитыми от его отца?) или их матерями, и за связь отца и сына с одной и той же рабыней или блудницей (§ 194, II); б) карается связь с женой брата (при брате живом), с сестрой жены или о ее матерью (§ 195, II).49)
Но наиболее важным моментом является обеспечение верности жены. Поэтому в) за насилие мужчины над женщиной в горах карается смертью только виновный, ибо женщина здесь не могла звать на помощь; но если виновный «схватит ее в самом доме», то муж вправе убить их обоих, если застанет; наказанию он не подлежит. Муж, заставший жену и ее совиновника in flagranti, может со словами «пусть жена не умрет» привести жену и совиновника во дворец на суд царя, и тогда они оба сохраняют жизнь; если же муж скажет: «пусть оба умрут», то царь либо «убьет» их, либо помилует, но помилованный уже не вправе приближаться к царю (§§ 197-198, II); г) наконец, карается часто встречавшееся в скотоводческих обществах скотоложество (§§ 187, 199-200, II).
Важное значение в стране хеттов имело жречество, возглавляемое царем и весьма многочисленное.50) Однако, ХЗ почти не упоминают о жрецах. Говорится, например, об освобождении жрецов от повинностных работ (§§ 50 и 51, I), но не упоминается ни об участии жрецов в «совете» царя, ни об их участии в суде. Быть может, упоминание о доказательстве клятвой (§ 75, I) свидетельствует о судебных функциях жреца, перед которым произносилась клятва. Об ордалиях ХЗ не упоминают.
Бесспорно, самые высокие судебные функции принадлежали царю, как главе жрецов, как «посреднику» между «богом и людьми», выполняющему, наряду с высшими военными и религиозными функциями, функции судебные в качестве верховного судьи. Наиболее важные дела решаются царским судом, причем ХЗ не используют суд как источник дохода царя; напротив, ХЗ неоднократно указывают, что царь уже не берет за свой суд особого вознаграждения с виновного, что является существенно важной ступенью в эволюции суда, перестающего быть источником дохода царской казны, вместе с тем, в ХЗ нет ни одной статьи, возлагающей какой-либо сбор за правосудие на участников процесса.
Царский суд предусмотрен для ряда преступлений. Как правило, преступления, караемые смертью, рассматриваются царским судом: так, муж вправе просить царя помиловать виновную жену и ее совиновника, либо наказать их: царь может постановить как одно, так и другое (§ 198, II); царь вправе также предать смерти или помиловать «провинившегося» со свиньей или с быком (§§ 187, 199, II). Тем более царскому суду подлежат государственные преступления, угрожающие смертью всем членам семьи виновного (за разбитую табличку с царским судебным постановлением), или [308] одному виновному — за разбитую табличку с решением сановника, или за классовый протест раба (§ 173, II), а также за колдовство (§ 44, I) и даже за кражу большого количества деревьев — весом более 3 талантов. Повидимому, это относится и к кровосмешению (§§ 189, II и сл.).
Но и сам царь, а равно царские родичи и высшие сановники — члены совета — подлежали суду за свои преступления; однако, согласно ЗТ, такие дела не были подсудны ни одному из обычных судов, а судились самим советом высших сановников, родичей и свойственников царя (pankus).
Кроме высшего, царского суда, имеются указания на суд правителей областей и окраин, имевших как военные, так и судебные полномочия. Судебные функции были поручены также особым «уполномоченным поселений» (как идеограмма употреблен аккадский термин râbiṣ âlim) и советам старейшин. О суде старейшин упоминают ХЗ по поводу находки скота в открытом поле: скот должно пригнать на суд старейшин, могущий присудить его нашедшему до явки хозяина; иначе находчик — вор (§ 73, I).
Из доказательств ХЗ упоминают о клятве: например, запрягший чужую скотину, если она затем погибнет, обязан дать за нее полное возмещение, если клятвой не докажет, что она погибла по воле бога (§ 75, I). Косвенным образом можно заключить также о том, что большое значение придавалось свидетельским показаниям; так, согласно § 163, II и § 35, III, находчик обязан обеспечить себе свидетелей своей находки на случай могущего возникнуть судебного дела о краже.
1) Акад. В. В. Струве, Очерки по социально-экономической истории древнего Востока, ИГАИМК, вып 97 (1934), стр. 58. Автор приводит и пример частного рабовладельческого хозяйства с более чем сотней рабов, ук. соч., стр. 65.
2) Ввиду ясности контекста этой статьи, вряд ли достаточно обосновано сомнение акад. В. В. Струве, высказываемое им в ук. соч., стр. 71, прим. 103, в том, что пленные могли у хеттов становиться воинами.
3) Мы, не обинуясь, решили переводить хеттское-несийское ḫappiris (подобно шум. URU и акк. ÂLUM, которые употреблялись, как идеограмма для этого слова), термином «община», «территориальная община», хотя дословно ḫappiris означает «поселение» и даже иногда «город». Действительно, хеттское ḫappiris имеет все отличительные признаки общины: самоуправление («старейшины», § 71, I), общую собственность на землю, или, по крайней мере, сильные ее пережитки (ср. §§ 46, I, 38, III; 169, II), насаждения, находящиеся в общинной собственности (так, повидимому, следует понимать § 109, II), связанность круговой порукой (не только в отношении ответственности, например, за совершенное на ее территории убийство, § 4, III, но и в отношении обязанности выставлять воинов на царскую службу, см. ниже, II, 3), и т. п.
4) На лето скот, по всей вероятности, выгонялся в горы.
5) Термин этот, повидимому, хурритский и известен также по документам из хурритской общины Нузу (близ современного Керкука). Проблема «ивару» у хурритов вызвала уже обширную литературу.
6) Из § 27, I, мы узнаем, что из «ивару» выделялось приданое замужней дочери; это приданое становилось достоянием ее сыновей, и на предшествующей, матриархальной ступени развития рода это не приводило к уходу «ивару» из семейной общины В условиях рабовладельческого хеттского общества, конечно, это было уже не так, и «ивару» постепенно переходило в другие руки. Но оно оставалось неделимым в другом смысле — в том, что оно, повидимому, было фондом всей семейной общины, а не имуществом отдельных его членов; поэтому, например, повинность лежала на всей семейной общине («доме отца», § 46, I), а на отдельном ее члене — лишь в том случае, когда он либо владел всем «ивару», либо когда несение повинности было ему поручено главой семьи.
7) Датировка хеттских законодательных памятников дается предположительно.
8) Справедливо поэтому указание акад. В. В. Струве, что «при дальнейшем развитии денежных отношений хеттского общества судопроизводство требовало с убийцы уже не выдачи рабов пострадавшей семье, а определенной суммы „серебра"» («О „гуманности" хеттских законов», ВДИ, 1947, № 4, стр. 14). Но и требование «серебра» за убийство, подобно требованию личного наказания убийцы, а не имущественного от него возмещения, ведь только удовлетворяет потерпевших, чтобы откупиться от их мести, от мести родичей убитого: эта цель (откупиться от мести) и является первоначально господствующей. Между тем, эта цель наказания, как и цель вознаграждения государства и его органа за творимое правосудие отступают неизбежно назад, как и цель обогащения государства за счет преступника и его семьи (см. неоднократные указания в ХЗ на отмену в ХЗ штрафа в пользу царя — половины денежного возмещения: например, § 9 — за колдовство, § 25 — за загрязнение водоема). На первое место выступает обнаженная задача — в интересах классового подавления всякого сопротивления классовому гнету обеспечить устрашение преступника и окружающих жесточайшим наказанием преступника, вплоть до полного его обезвреживания путем казни, изувечивания или изгнания.
9) Если нами правильно понят трудный §49, I, то обязанность материального возмещения за такую кражу возлагалась на весь данный коллектив (twikkanz) государственных рабов — «хиппаров», которые должны были платить из своего пекулия под страхом уголовной ответственности, как «вора», каждого члена коллектива в отдельности.
10) Ср. акад. В. В. Струве, Очерки социально-экономической истории древнего Востока, ИГАИМК, вып. 97 (1934); проф. В. И. Авдиев, История древнего Востока, ОГИЗ, 1948. стр. 291.
11) И. Сталин, Соч. т. 2, стр. 293.
12) Нам не кажется возможным согласиться ни с Фридрихом, склонным, повидимому, к буквальному толкованию термина pankus, ни с теми исследователями, которые считают tulijas и pankus двумя различными органами. Мы предпочитаем толковать tulijas как собрание «панка». Такое собрание созвал царь Телепин в Хаттусе после ряда восстаний, при нем закончившихся.
13) «Когда... его (царя. — Авт.) дело так пойдет, то пусть он поплатится головой; тайно же, как Цур, Танув, Тахарваиль и Тарухс, не должны убивать...» (ЗТ, § 31).
14) См. об этом В. В. Струве, Очерки социально-экономической истории древнего Востока, ИГАИМК, вып. 97 (1934), стр. 45-49; Н. М. Никольский, Реформа хеттского царя Телепина, «Изв. АН Белорусской ССР», 1948, № 2, стр. 52 сл.
15) Такое собрание воинов существовало, повидимому, и у Саргона Древнего в Аккаде, см. Д. Г. Редер, Военная демократия на древнем Востоке, УЗМОПИ, т. XIV, вып. 1 (1950), стр. 117 сл.
16) Царь, как, впрочем, и в других странах древнего Востока, был также связан множеством бытовых ограничений культово-ритуального порядка. Они были средством дополнительного воздействия знати на царя через жречество.
17) А не в порядке ранга, зависящего от положения их матерей, как законных жен или наложниц, как полагает Гетце и ряд других исследователей, ср. примечание к §28 ЗТ. Ср. акад. В. В. Струве, Очерки..., стр. 51.
18) Введение ЗТ порядка престолонаследия связано с запрещением кровной мести внутри царского рода. Это и выражено в установлении одной лишь личной ответственности самого преступного царя или царевича за свое преступление и гарантировании в законе неприкосновенности дома преступника. Акад. Н. М. Никольский, ук. соч., стр. 56, считает, что ЗТ отменил обычай кровной мести и для «всех прочих подданных царя». «Надо думать, говорит акад. В. В. Струве, Очерки..., стр. 50-51, что и по отношению к воинам кару за преступление нес виновный, а не его семья, и эта последняя, наверное, сохраняла право на имущество своего преступного члена». Во всяком случае ЗТ, в связи с ограничением царской власти властью «совета», устанавливают, что никто не только из царских родичей, но и вообще из членов совета, даже за преступление свое не мог быть казнен царем без решения совета, и царь даже после казни не мог брать ни себе, ни в пользу государства за свое правосудие ничего из имущества казненного; все имущество казненного наследовалось его семьей.
19) Богазкёйский архив сохранил интересные официальные инструкции или положения о функциях различных должностных лиц Хеттского государства; не все они обработаны и переведены.
20) L. Dеlарorte, Les Hittites, Р., 1936, стр. 185.
21) Если мы правильно понимаем § 55, I, то этот вопрос был решен отрицательно.
22) Об отношениях Хеттского государства с зависимыми государствами и этих государств между собою см., например, J. Pirenne, La politique d'expansion Hittite envisagée à travers les traités de vassalité et de protectorat, Arch. Or., XVIII, 1-2 (1950).
23) См. G. Eisser u. J. Lewy, Altassyrische Rechtsurkunden vom Kül-Tepe, I-II, MVÄG, 1933—35.
24) Следует отметить, что до сих пор нет уверенности в чтении и понимании знака, который мы передаем как «полусикль» (1/120 мины); ряд исследователей читает «сикль» (1/60 мины). Это следует иметь в виду при расчете.
25) Deut., XV, 1-4, 8-14; Lev., XXV, 8-13, 23-34,
26) Arch. Or., т. XVIII (1950), 1-2, стр. 117 сл.
27) Arch. Or., XVII (1949), № 1, стр. 315 сл.
28) Невероятным представляется объяснение Нейфельда, согласно которому в § 36 мы имеем случай взятия зятя в дом человеком, не имеющим сыновей, фактически усыновляющим его для продолжения своего рода. Поскольку речь здесь идет о рабе, а относительно свободного аналогичной нормы не имеется, ясно, что сама эта норма связана с специфическим бесправным положением раба (Е. Nеufеld, Arch. Or., XVIII, 4, стр. 126 сл.).
29) Похищение применялось, конечно, преимущественно бедняками, стоявшими, быть может, на грани рабства: понятно, что у них нечем было выкупить себе невесту.
30) См. подстрочное примечание к § 45, I.
31) L. Dеlаporte, Les Hittites, Р., 1936, стр. 216-217. Критику теории брака-похищения Мак-Ленана см. Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства, ОГИЗ, 1949, стр. 47.
32) Если же родители не вернут жениху выкупа (быть может, потому, что его не платит похититель), то они вправе отнять дочь у похитителя (пока тот не возместит выкупа или для того, чтобы отдать дочь первому жениху) (§ 28, I, конец).
33) Делапорт (ук. соч., стр. 216 сл.) не замечает, что по § 35 создается неполноценный брак раба со свободной (причем жена на три года становится рабыней!) именно потому, что здесь вдвойне нарушаются правила относительно брака: во-первых, это брак путем похищения, во-вторых, это брак без выкупа. Чтобы отпугнуть женщину от вступления в такой «неправильный» брак, и введена санкция § 35. Другое дело брак хотя бы и с рабом, но по сговору и с выкупом (такой брак, очевидно, имеется в виду, в §§ 32-33, I) или по свободной договоренности с неподвластной (?) женщиной (§ 31, I). В этом случае жена не теряет своих прав. Однако сговор с рабом юридически не обязателен для родителей невесты (§ 34) и для самой жены: все держится здесь на фактическом согласии. Поэтому брак между свободной и рабом, или между свободным и рабыней, или между рабом и рабыней расторжим с момента исчезновения обоюдного согласия, и каждый из супругов получает обратно свой труд, вложенный в дом (супруг-свободный — как собственность, супруг-раб, — очевидно, как пекулий); дом делится пополам, а из детей одного берет жена, остальных — муж. Такова классовая природа даже дозволенного, но остающегося неполноценным брака между рабами и свободными к невыгоде и для раба и для свободного (то же — о браке между рабами): задача классового права — создать в обоих случаях ущербный, неполноценный брак, в карающее отличие от привилегированного брака между свободными. Но тем более неполноценен брак раба путем похищения. Наконец, следует отметить, — если правильно предложенное некоторыми исследователями восстановление § 196, II, — что сожительство рабов с рабынями разных хозяев (очевидно, без согласия хозяина) было запрещено и вызывало расселение брачной пары по разным поселениям.
34) Неправильно объяснять это изгнание сына матерью, как иллюстрацию матриархата (Гетце, Корошец), как право одной лишь вдовы либо разведенной (Кюк), либо как право жены, у которой муж — на войне, так что она выступает как бы от его лица (Нейфельд, ук. соч., стр.121). Ошибка этих предположений в том, что игнорируются права сына: «изгнанный», он «придет назад и возьмет» свою «дверь», внесет ее, свою кровать и стул в дом, — и тогда мать должна его принять как сына. Но это значит, что «изгнание» матерью не имеет правовой силы, что это — пережиток былой власти матери, имеющий значение морального воздействия на непокорного сына, но бессильный отнять у него сыновние права: мать вынуждена «опять сделать своего сына своим сыном» (§ 171, II).
35) Текст § 192 допускает и иное толкование.
36) Совершивший преступление считался ритуально нечистым, а следовательно, (даже в случае помилования) неспособным к выполнению известных функций (жреческих, придворных); отсюда своеобразное «правопоражение» в ХЗ (например, § 199 и 200, II).
37) ЗТ (§ 50) общим образом устанавливает, — в изъятие из провозглашаемого им принципа только личной ответственности — ответственность всей семьи «колдуна» и подсудность колдовства царскому суду, причем обнаруживший колдовские действия обязан сам доставить виновную семью на суд под страхом того, что чары падут на него самого.
38) И. Сталин. О диалектическом и историческом материализме, «Вопросы ленинизма» , 11-е изд., стр. 555.
39) В отличие от parnan «дом, усадьба и хозяйственное имущество».
40) Нейфельд считает, что точное значение слова ḫipparas еще неизвестно; «вне сомнения», оно относится к «лицу низшего класса», неспособному иметь собственность, пользоваться правами и отвечать за правонарушения; за него отвечал twikkanz как юридическое лицо (ук. соч., стр. 120). Однако Нейфельд, критикуя Фейгина и Кюка, не приводит объективных данных, обосновывающих его построения, и не объясняет, что же это за бесправное лицо, но не раб и даже член юридического лица. Вместе с тем, по Нейфельду, «хиппар» — «это нечто похожее на раба корпорации в римском праве» (со ссылкой на Бакленда). Значит, не раб, но похож на раба: эта противоречивость не лучше начальной «неизвестности».
41) Собственно, вообще быка-производителя (то же касается жеребца и барана).
42) Толкование Нейфельда, противоположное переводу Эбелинга и Вальтера, считаем филологически и логически более оправданным. См. Нейфельд, ук. соч., стр. 122-123.
43) Это, конечно, не «председатель суда», как думает И. Фридрих, Aus dem bethitischen Schrifttum, «Der А. О.», 24, 3, прим. к § 49; ср. аналогичное выражение «господин души» в САЗ, § 2, I.
44) Если только в данном случае нет описки, подобной встречающейся и в других местах текста ХЗ.
45) Свободному возмещение платилось в данном случае не только за телесное повреждение, но и за оскорбление.
46) Возможно, и за счет притока в страну серебра в виде дани и военной добычи.
47) Включая «против естества».
48) Так толкует соответствующий термин и Холт.
49) Если правильно наше понимание § 191, II, то карается также связь свободного annanekus, если ему было известно об их родстве с ним.
50) Акад. В. В. Струве, История древнего Востока, 1941, стр. 253.
Написать нам: halgar@xlegio.ru